Ольга

Трамвай уже не появлялся около двадцати минут. Этот ненавистный транспорт ходит настолько редко, что это просто ужасно. Весь отпуск ушел на ожидание в очереди за пивом. А с понедельника уже на работу. Люди рядом становятся нервными, начинают рычать тихо, но все же ждут - все хотят домой. Я один, наверное, не спешу домой. Мне 25 лет, я молодой человек и разведенный, я живу один и меня в квартире встречают только тараканы. Но все равно от ожидания становится тошно. Я отступил в сторонку, закурил сигарету для успокоения и решил, что если я досчитаю до ста и трамвая не приедет, то ударю кого-нибудь в лицо. Или сам получу - это не так важно, главное - разрядиться. Летний день подходил к концу, стало прохладнее. Там и сям зажглись единичные рекламные вывески и тому подобное. Из парка напротив вышли два полицейских с рацией, прошлепали по тротуару и скрылись за углом. Наступал вечер.

Где-то на пятой остановке я вдруг услышал:

- Эй, парень...

Я повернулся и увидел перед собой невысокую девушку лет шестнадцати, которая смотрела на меня серьезным взглядом.

- Дай покурить, - шепотом попросила она.

- Иди домой, детка! Нужен горшок и кровать, ясно? - ответил я, однако заметил, что мини этой девчонки очень впечатляющие.

- Мама далеко, - сообщила таинственная незнакомка. - Не беспокойся.

Мы начали разговаривать и через пять минут уже сидели на скамейке в парке. Девушка легкомысленно курила сигарету и рассказывала, что ее зовут Оля, она приехала из Ленинграда и убежала из дома потому что ее родители - неадекватные люди. В общем уже целую неделю у нее полная свобода. Тогда я осторожно спросил, где она ночует, может быть в отеле-люкс.

- Фу! - презрительно произнесла Оля. - Как будто я какая-то легкомысленная девка, чтобы скитаться по гостиницам? Я сплю там, где хочу, и это не твое дело.

Я понял, что она интересная особа. Особенно ее ножки. Молодая собеседница с небрежной позой, перекинув одну ногу на другую, выглядела очень естественно. Она словно полулежала на скамейке, и слабый свет фонаря эффектно подчеркивал всю красоту ее молодого тела. Втянутые в черные колготки, юношески полные ножки, которые время еще не изменило, притягивали взгляд и вызывали неопределенные ожидания. Они как бы шептали: "Мы мягкие и теплые ножки, созданные для соблазнения. Возьми нас!" В общем, меня привлекли эти ножки. Вдохновленный, я начал болтать о самых разных вещах: о прекрасном городе и о том, как здорово, что она приехала сюда и что встретила меня, а не какого-нибудь хулигана, от которого можно ожидать всего. Слова текли сами собой, и я удивлялся, потому что все получалось достаточно гармонично и без непристойных выражений. Я так увлекся, что даже не заметил, как моя знакомая тихо задремала, положив голову на мое плечо и вытянув ноги насколько это возможно. Ее платье уже было коротким по самые невозможности, и по мере того, как Оля медленно скатывалась вниз, каждый сантиметр обнажал округлые и изысканные бедра. Мой член проснулся словно верный охотничий пес и начал приобретать нужную твердость медленно, но неизбежно. Стало душно.

Когда платье поднялось до самого верха бедер, я вдруг сделал поразительное открытие. Оказывается, у этой девушки ВООБЩЕ НЕТ ТРУСИКОВ! Прозрачные черные колготки над голым телом - и под ними - ничего. Или, точнее, там что-то было. И это непреклонно указывало наличие темного треугольного пятна ровно в том месте, где оно должно быть у любой нормальной женщины. Правда, при таком смутном освещении и под черными колготками это было не так эффектно, как в естественном виде, но для меня эта ситуация стала настоящим шоком. Женщины без трусиков на улице не ходят. Немного потрясенный таким поворотом событий я огляделся вокруг. Слава богу, здесь кажется тихо, только слышен шум трамвая где-то далеко. Очень хорошо, подумал я, что здесь нет никого. Оля прижалась ко мне боком и дышала спокойно и ровно, словно это было само собой разумеющееся. Видимо, она не выспалась, бедняжка.

После того я решительно избавился от ненужных мыслей и сосредоточенно следил, как моя рука приближается к темному треугольнику. Наконец, я дотронулся до мягкой поверхности и провел по ней пальцами. Затем моя рука осмелела и скрылась под колготками. Однако Олечка не проявила никакой реакции, ее живот спокойно двигался в такт дыханию. Это позволило мне стать еще более нахальным. Вскоре мои дрожащие пальцы проникли между ложек, которые так часто привлекали мое внимание. Еще немного упорства, и я ощутил тепло, мягкость и влажность ее интимной зоны, насколько все это уютно и хорошо устроено... Мой палец активно двигался внутри вагины этой девушки, когда я неожиданно услышал:

- Который час?

Я совсем не ожидал этого от Олечки, хотя уже начинал привыкать к неожиданностям.

- Без семи одиннадцать, - ответил я, взглянув на часы, и сам почувствовал растерянность. Я даже хотел прекратить это неподобающее занятие, мой член уже начал ослабевать, но вдруг почувствовал, как Оля прижимается ко мне все сильнее и сильнее. Она держалась так крепко, что можно было услышать ее бьющееся сердце и тяжелое дыхание. Вот так, подумал я, а у меня рука уже онемела. Но как остановиться, когда девушка стонет благодарно, гладит мою руку и плавно двигает бедрами? Мы продолжали этот процесс несколько времени. В конце концов, мне надоело это дело и я даже почувствовал легкую обиду. Наконец Оля стихла и спросила:

- Ты хочешь?..

- Ну, - ответил я, мгновенно сообразив суть вопроса.

Затем я так же быстро оценил ситуацию и прикинул, что трахнуть эту куклу будет лучше всего в ближайшем кустарнике, хотя, в принципе, можно было и в высокой траве за качелями. Я подхватил Олечку на руки, и мы двинулись напрямик через клумбу к кустарнику. Девушка, стыдливо опустите глаза, хранила молчание. Все наши планы нарушило внезапное появление милицейского наряда, который неторопливо двигался по центральной аллее. Я быстро сбросил Ольгу на землю, она также шустро натянула колготки, и мы поспешили возвратиться на прежнее место.

- Терпеть не могу легавых! - прошипела моя подруга, когда мы уселись на лавочке, - козлы вонючие.

- Да ну их на фиг! - успокоил я девушку.

- Сейчас смоются, увидишь.

Однако получилось иначе. Один из милиционеров не спеша подошел к облюбованным мною кустам, снял штаны, сел и ... сделал свое дело. Спустя некоторое время патруль ушел. Я чуть не заплакал от обиды. Было такое чувство, что этот мент не только нагадил в кустах, но и насрал мне в самую душу, Вот так западло! Наверное, у меня было такое расстроенное выражение лица, что Оля погладила меня по щеке и сказала:

- Не бери в голову.

После этого она поднялась и спустила колготки до самых пят. Затем, задрав платье, встала на лавочку раком так, что прямо перед самым моим носом оказался ее пышный, сочный зад, матово поблескивавший в свете такой же полной луны. Слегка ошарашенный, я посмотрел вокруг. Пустынный парк, а вместе с ним и весь город ничем не нарушали тишину наступившей ночи. Полное безмолвие, только изредка прошмыгнет машина на дороге, да какой-то лохматый котяра роется в мусорнике. К счастью, лавочка оказалась не слишком широкой, и я поставил ноги по ее бокам, так что получалось довольно удобно. Чтоб не тратить лишнего времени (мошки так и кружили над нами, бедная Олька из-за них то и дело дергала задницей), я не стал снимать штаны, а вытащил свой окаменевший член через ширинку и, чуть раздвинув Олечкины ножки, с чувством загнал его на возможную глубину. Оля охнула. Обхватив ее бедра, я сделал несколько пробных тактов нашей будущей симфонии. Олечка также старалась взять правильный аккорд, для чего стала равномерно двигать своим тазом навстречу моим движениям. Девочка, как видно, не новичок в интимных делах, отметил я подозрительно, стараясь прикрыть собой Ольку от комаров, а заодно и дотянуться до ее сисек под платьем. Вскоре мы как следует настроились и дружно засопели, причем Олькино пыхтение меня так вдохновляло, что я просто ошалел. Я вгонял член с такой силой, словно хотел проткнуть этот сочный плод насквозь, я сдавливал и мял упругие груди, словно хотел их оторвать и выбросить, я сжимал ее мягкий и нежный зад так, что бедный аж взопрел и покрылся пятнами, Постепенно страстное Олькино сопение начало переходить в прерывистое постанывание, а ее хорошенькая попка стала совершать еще и частые круговые движения. От такой ламбады мы просто обалдели. В своих брюках и свитере я совсем запарился и мог бы только позавидовать Ольке, если бы хоть что-то я соображал в тот момент. Мысли мои рассыпались на какие-то бессвязные, причудливые образы, в голове все перемешалось, а на свете, кроме задницы, ничего уже на существовало. И над всем святое и высокое чувство - КАЙФ! Мой член трудяга нырял и нырял безостановочно, как заведенный, все больше наполняясь сладострастием, которое с каждым движением нарастало и крепло. И вот еще два-три мощных толчка, и горячая, щемящая волна пронзительным огнем опалила удивительное чувство, словно я взлетел высоко над землей, а там, на лавочке моя славная

Молодая женщина, наклонившись в изгибе спины, издает продолжительные и подавленные стоны. И вот она исчезает полностью, потому что мои глаза закрываются и для меня перестает существовать все. Это ужасное дело, особенно если долго не заниматься сексом.

Когда я открыл глаза, то увидел, что по сути ничего не произошло: ночь, тишина, Олька находится на четвереньках на скамейке, качает головой, как пьяная. Нигде нет света, только в окне дома напротив парка видно какое-то позднее освещение, а в нем кто-то появляется и исчезает. Ну и черт с ним, подумалось мне. Смотрит и завидует. Мы молча привели себя в порядок (бедная Олька едва разогнулась), сели и закурили. Говорить не хотелось совсем ничего, но я все же нарушил это неловкое молчание:

- Ты знаешь... Все это - просто замечательно.

Оля слегка трясущейся рукой стряхнула пепел и ответила:

- Это такие мелочи жизни,

На что я сказал ей что-то о проклятых комарах, которые природа создала непонятно зачем, и которых я ненавидел с детства. Оля согласилась и назвала их "отвратительными козлами". Мы начали разговаривать, а затем отправились ловить машину.

Пока Олька чесалась перед зеркалом в прихожей, я посмотрел на часы: было около двух ночи. Так мало времени, подумал я. Мне казалось, что прошло уже очень много времени, возможно даже вся ночь проведена там в парке, на скамейке рядом с качелями. Оля пошла в ванную, а я быстро прибрал комнату - убрал диван, выбросил из окна разный мусор со стола вместе с пустыми бутылками, убрал старые тряпки - получилось достаточно уютно. Для полного счастья все обработал дезодорантом, сел и задумался. Все складывалось наилучшим образом, за исключением только неприятного осадка из-за таксиста, который совсем обнаглел. Ладно, решил я, сегодня иду гулять и все остальное на фиг.

Я зашел на кухню и обнаружил, что в холодильнике кроме маргарина ничего не осталось. Вскоре появилась моя гостья, весьма счастливая и лучезарная. При ярком освещении я смог рассмотреть ее черты лица - оно было обычным, нельзя сказать, что прекрасным, но довольно милым, с следами завивки волос. Таких лиц на улице полно.

- Включи плеер, - попросила Оля, заметив на столе мою старую "Яузу". - У тебя есть альбом "Депеш Мод"?

- Зачем? - удивился я.

- Это группа "Депеш Мод". Все у нас от нее в восторге. У тебя нет?

- А-а, - сообразил я. - Есть конечно, только сейчас у друга. Давай пока послушаем что-нибудь другое. Я поставил катушку со старой коллекцией советской эстрады, под которую укатывала еще моя бывшая жена Нина, когда она была девочкой. Затем предложил скромно отпраздновать наше знакомство.

- Я вообще-то не пью, - запинаясь, сказала Оля. - А что у тебя?

- Спирт, - признался я откровенно. - Было еще пиво, но вчера выпили.

- Ну ладно, - согласилась Оля, - только по немного.

Я поставил на стол литровую банку со спиртом наполовину наполненную и вместо закуски налил в другую банку простую воду из крана. Застолье было не роскошным, но содержательным. Смешав спирт с водой в стаканах, мы выпили первый тост за знакомство. Олька молодец, только долго не могла отдышаться. Второй тост прошел легче, душа наполнилась спокойной радостью, а уши ласкала трогательная песня о любви. Понесло нас желанием заняться интимом.

Глаза Олины заблестели, а на лице появилась наивная, лишенная смысла улыбка. Я рассказал свою любимую шутку про обезьяну, от которой Оля так смеялась, что стало понятно - девушка была в хорошем настроении.

- Предлагаю выпить! - весело предложила она. Мы выпили, после чего я посадил ее к себе на колени, и мы поцеловались.

Приятно целоваться в преддверии нового года. Оля целовалась прекрасно, я тонул в ее горячих губах, задыхался от удовольствия. В конечном итоге я не мог ничего произнести и только издали нечленораздельные звуки. Наши губы жадно скользили друг по другу и все это продолжалось бесконечно долго. Затем я перешел к другим частям тела Оли. Мои руки двигались вниз под колготки. Но на этот раз они были более уверенными и скоро они уже чувствовали себя там как дома. К тому же Оля так широко раздвинула ноги, что мои два пальца легко проникли в ее влажное и горячее лоно, словно ключ в хорошо смазанный замок. Девушка вскрикнула и почти оторвала мне губу. С трудом освободив свою шею от ее крепких рук, я начал снимать с Оли платье. Лифчик под ним, конечно же, не вызывал сомнений.

- Давай закурим, - попросила Оля, слезая со своих колен.

- Давай, - поддержал я предложение и полез под стол за спичками. Пока она наливала в стаканы, я внимательно рассмотрел ее кругленькую грудь и пришел к выводу, что у нее большое будущее. Кто бы мог подумать, что эти два полные и немного опухших мячика принадлежат такой юной девушке? Не дожидаясь, пока эта обладательница такой груди зажжет спичку своей пьяной рукой, я взял ее грудь в рот и поцеловал ее столько, сколько только смог.

Прекрасное, нежное тело окутывало меня своим ароматом, и я, закончив с одним приятным моментом, переходил к другому, не останавливаясь до полного насыщения. После этого я предложил поднять бокалы в честь нашего знакомства, радуясь тому, что встретил такого прекрасного человека. Оля ответила мне комплиментом и выразила свое отношение к моей бывшей жене.

- Нинка тоже хорошая,- возразил я и предложил выпить за Нинку.

Опустив стакан, я едва не упал со дивана - напиток был очень крепким. Все мое тело горело отнутри, и я с трудом схватил стакан с водой и опустошил его одним глотком. Затем я побежал в ванную и попил из-под крана до полного омоложения. Вернувшись, я увидел испуганную Олю с непустым стаканом в руке.

- Тебе плохо? - спросила она ласковым голосом.

Мне захотелось задушить ее, но когда я увидел ее глаза, я сдержался.

- Все в порядке,- ответил я мрачно. - Этот напиток нужно разбавлять, иначе мы скоро потеряем контроль над собой.

- Но это невозможно! - возмутилась Оля. - Я же добавила воду, честное слово! Вот отсюда.

И она показала на банку с напитком. Мне стало ясно, что Оля ошиблась. В таких условиях не так просто отличить спиртное от воды. От этой грустной ситуации Оля была очень растеряна и почти выпила из своего стакана, который тоже был полностью спиртным. Будучи уже пьяным, я успел реагировать вовремя, но несколько неудачно и пролил напиток на свои штаны. Мы оба засмеялись. Смех продолжался долго до слез. Когда мы наконец успокоились, я обнаружил, что сижу без штанов, а Оля уже готовится разделить свое собственное достояние со мной. Наша лента закончилась, и мы переключились на магнитофон. Я включил музыку и, чтобы избежать дальнейших неудач, пригласил Олю на танец. Мы плотно обнялись и начали двигаться по комнате. Нас то заносило в одну сторону, то в другую, что-то иногда падало, но мы продолжали свой ночной танец. Нам было прекрасно вместе.

- Тебе понравилось там, - спросила вконец растроганная Оля, - в парке?

- Кла-ас! - прошептал я. - А тебя комары это самое, да? Козлы, правда?

Мне стало очень-очень жалко эту бедненькую девушку, я уже хотел было сказать ей, что тот случай со спиртом - ерунда, с кем не бывает, но вдруг почувствовал, как мои трусы быстро скользнули к полу, а бедра охватил непривычный холодок.

Взглянув вниз, я увидел стоящую на коленях Ольку, прямо у ее головы плавно покачивался мой налитый свинцом член. Слегка ошеломленный, я оглянулся. В комнате, кроме нас, никого не было. На полу валялась чудом не разбившаяся банка, над головой резала глаза лампочка. Затем я увидел, как Оля взяла мой член своими ручонками и нежно его поцеловала. У меня перехватило дух. Не зная, что делать, я с восторженным удивлением наблюдал, как мой половой орган, схваченный полными губами, медленно исчезает в Олькином рту. Я прислонился к стене и закрыл глаза. А тем временем девочка разошлась не на шутку. Словно маленький вампир, она то жадно и страстно впиваласъ в мой член, то начинала яростно терзать его своим языком и губами, то вообще вытворяла непонятно что. Я чувствовал, как из моего тела куда-то прочь уходят драгоценные живительные соки, как вместе с ними и я сейчас весь растаю и растворюсь навсегда. Но разве что-нибудь имело тогда значение по сравнению с тем щемяще-сладостным чувством, тянувшим меня книзу, чувством, от которого хотелось плакать и смеяться. Я опустился на пол. А где-то далеко, заглушая сладостное причмокивание, София Ротару пела про горную траву лаванду. Спустя некоторое время я почувствовал, что девичий энтузиазм начинает понемногу угасать, а вскоре чувство небывалого блаженства и вообще покинуло меня. Приоткрыв глаза, я обнаружил, что моя маленькая подруга просто-напросто уснула. Да, лафа кончилась, подумал я и вытащил член из сомкнутых губ. Мой бедный орган немало тогда вынес, но от всего случившегося еще больше окреп и просто сгорал от нетерпения. Да и в самом деле, уже скоро утро, а я эту чертову куклу еще и не вздрючил, как следует. Даже не раздел до конца, идиот! С этими мыслями я начал стаскивать с безжизненного тела колготки, Настроение мое резко поднялось, когда я увидел свою спящую красавицу совершенно голой, вывернувшую свое тело самым бессовестным образом. Я набросился на Олю и начал целовать ее груди, живот, между ног - все это нежное, мягкое, пахнущее молодостью тело. Затем я как можно шире раздвинул ее ноги. Моим глазам предстало чудесное создание: две чуть приоткрытые нежно-розовые губы влагалища, аккуратно окруженные шелковистыми волосками. Слово чей-то развратный глаз глядел на меня немигающим взглядом и как бы говорил надменно: "Да, это я. То, ради чего ты готов на все".

- Ох ты бедная несчастная душа! - разозлился внезапно я. - Позволь только глупому человеку войти, а после тебя мне и не нужно.

- Ха-ха-ха! - засмеялась она. - Я вас понимаю!

Мне стало неприятно.

- И кто же ты такая? Просто отверстие и больше ничего, нет смысла смотреть. Проститутка!

На это она лишь улыбается, издеваясь самым естественным образом, как роза в мае. Тогда я решил схватить эту женщину и вырвать ей гнусный язык, но вдруг почувствовал, что не могу даже шевельнуть пальцем, а страшное создание всё больше и больше затягивает меня в свою черную бездонную пасть. Мне стало так страшно, что я закричал как безумный, а когда с трудом открыл глаза, увидел Ольку над собой.

- Что случилось? - спросила она испуганно.

- Ах, это был сон, проклятый сон,- ответил я, слегка придя в себя.

Вот что происходит из-за пьянства, особенно если сильно выпить. Это нехорошо, подумал я, обидно уснуть, когда этот праздник блаженства только достигает своего апогея. Мы с трудом добрались до ванной и включили холодный душ, стоя под ним, пока не замерзли. Стало лучше. Так хорошо, что на обратном пути я не упустил возможности самым внимательным образом оценить Олькину задницу. Именно эта часть ее тела особенно привлекала меня. Полная соками и упругая, она мягко колыхалась при каждом движении, притягивая своим округлым обликом. Я не мог назвать ее простой задницей или жопой, а тем более ягодицами. Это была ПОПА - попа, созданная для большой любви.

Мы вернулись в нашу заполненную дымом комнату. Когда я снял свою влажную кофту, Олька быстро приготовила диван. Мне оставалось только забраться под одеяло, и наши замерзшие тела соединились в объятиях. Чтобы быстрее согреться, мы дали волю своим настойчивым рукам, так что скоро стало жарко под одеялом, как в парной. Мой возбужденный член быстро пришел в форму благодаря упорству Ольки и вырос до полного размера, готовый к действию. Нам не было спешки. Одной рукой я ласкал ее интимные места, а другой трогал ее податливое тело, сжимая и массируя все, что попадалось - груди, бедра, живот - так что бедная Оля стонала от удовольствия. Но она все же успевала схватить мой возбужденный член и страстно его поцеловывать, вызывая у меня безумное возбуждение. Мы оба постепенно теряли разум. Мои губы оказались между ногами Ольки, прижавшись к ее горячей и влажной промежности, и в это время мой язык все глубже проникал в ее анус. От таких ласк меня охватило невероятное блаженство, и я чуть не заплакал от удовольствия. Мы продолжали наше безумие и стоны длились вечность, пока наконец-то измотанная Олька не расслабилась на подушке, раздвинув ноги почти на всю ширину дивана. Я, слегка уставший, огляделся. За окном уже светился день: солнце ярко светило, дети играли, птицы летали. Лампочка горела под потолком.

Я залез на Ольку и с удовольствием вошел в нее со своим возбужденным членом. С закрытыми глазами Олька благодарно застонала. Сначала мы двигались медленно, чтобы продлить удовольствие, но потом все больше погружались в наслаждение, и тепло моего члена наполняло ее все больше и больше. Олька в это время, прикусив губу, активно двигала тазом; ее движения становились все сильнее и сильнее, пока наконец она не начала двигаться так быстро, что я едва успевал за ней. Мне никогда раньше не доводилось заниматься любовью с такой страстью. Я наслаждался этим блаженством и продолжал двигаться в этой благословенной щели, не зная усталости. Если бы я в то время мог соображать, я бы обязательно крикнул: "Да здравствует Олькина прекрасная интимная зона! Ура!" Партнерша, по-видимому, тоже наслаждалась. Схватив меня за волосы, она издавала разные звуки: стоны, вздохи, непонятные слова, из которых я понял только одно - "мама". Затем она обхватила меня ногами и напряженно замерла; я тоже уже чувствовал близкое окончание нашего акта. Еще немного, еще два сильных толчка, еще один вдох - и сладостное изнеможение охватило мое тело от головы до пяток, пробежало по коже холодком. Все затемнилось и закончилось.

Спокойно спящая под одеялом, Оля отдыхала на мягкой подушке. Ее лицо было нежным и светлым, словно у ребенка. Наконец-то она сможет выспаться, подумал я и потянулся к пачке сигарет. К сожалению, оказалось, что пачка пуста, и мне пришлось довольствоваться остатками.

Проснувшись, я заметил, что уже наступил день: за окном шелестели листья, небо становилось голубым, солнечные лучи проникали в комнату через окно. Оля сидела на краю дивана и смотрела в окно, обняв колени руками. Ее лицо еще сохраняло следы сна и это делало его особенно трогательным и близким. Под одеялом просвечивало юное тело, которое только крошечной родинкой подмышки нарушало свою безупречность. Я закрыл глаза и вспомнил о прошедшей ночи - как хорошо нам было тогда и о других приятных моментах. Казалось почти нереальным, но все это было настоящим.

Во дворе ярко щебетали воробьи, женский голос звал к обеду кого-то по имени Сережка, где-то играла музыка, дети бегали - обычный выходной день, и душе было светло и тепло. Я зевнул и подумал о том, что не помешало бы мне найти себе дело. Может быть, сходить в туалет или что-нибудь другое сделать? Оля встала (настолько легко, что я едва почувствовал) и подошла к комоду с зеркалом, чтобы привести свои волосы в порядок и при этом любоваться своим отражением, не замечая моего взгляда. Она критически рассматривала свое отражение со всех сторон и явно удовлетворялась им. За таким отражением любая женщина отдала бы все - это была безупречная фигура, каждая ее линия вызывала только восхищение. Неважно как она предстает перед зеркалом - с нежной меланхолией или соблазнительно прикрываясь ладошкой - все выглядело притягательно и захватывающе. Ее бедра были просто великолепны, они не просто существовали, а были созданы для наслаждения. Как они красиво двигались! Как изящно округлялись при каждом движении, испуская свежесть молодости! Столько жизни в них было!

У нас возникла встреча, наши взгляды слились. В зеркале я увидел ее глаза - они широко раскрылись от неожиданности, а потом кокетливо сузились, и Оля улыбнулась.

- Ой-ой-ой! - сказала она. - Неприлично подглядывать.

Я почувствовал неловкость, не зная, как правильно вести себя в такой ситуации: отвернуться? Проявить свое присутствие? Или просто захватить и утащить ее в постель?

- Который час? - спросил я между делом. Оля пожала плечами. Не отрываясь от зеркала, она внезапно спросила:

- Я тебе нравлюсь? Говори честно!

- Конечно! - ответил я. - Ты очень хорошая девушка, со мной всегда интересно...

- И что еще?

- Еще ты добрая. И у тебя замечательный характер. Помимо шуток.

- Нет! - Оля запрыгнула на месте. - Я имела в виду... Мне нравлюсь я тебе как женщина? Внешне.

- Как женщина? - переспросил я. - Конечно, нравишься! Такую красоту я встречаю впервые. Знаешь, кто ты?

- А кто?

- Ты - королева вселенной. Не веришь?.. Могла бы стать, если бы захотела. Я видел таких ужасных, хуже некуда, даже с искривленными ногами.

Но серьезно!

- Почему они считаются красивыми? - удивилась Оля.

- Не знаю. Видимо, других просто нет. Скажи, а который час?

На мгновение глаза Оли стали задумчивыми. Затем она повернулась и сердито спросила:

- Ты меня обманываешь, да? Скажи правду, а то обижусь.

Мне не оставалось выбора, и я постарался максимально искренне объяснить ей, что она действительно может претендовать на высокое положение. Вдохновленный ее плавными формами, я говорил с такой убедительностью, что вскоре Оля почти полностью избавилась от сомнений и интересно переспрашивала "совсем рыжие?" или "сколько стоит?". Я сам не ожидал такого эффекта, но было уже поздно: Оля восприняла мои слова абсолютно серьезно.

- Ого, у меня есть идея! - воскликнула она. - Сначала нужно отправить фотографию!

И побежала за моей старой "Сменой", которая лежала на серванте с давних времен. Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться, хотя я не очень хотел - за всю свою жизнь я пользовался фотоаппаратом раза три или четыре, не больше. Скоро выяснилось одно важное обстоятельство: девушка собиралась фотографироваться голой. Я быстро оделся и мы приступили к работе.

Самым сложным было найти для Оли правильную позу. Ей хотелось, чтобы на фотографии были только ее самые лучшие стороны, а все остальные она считала не нужными. Я же думал, что например маникюр будет излишним, никому не интересно будет смотреть на ее накрашенные ногти. Нужно что-то более значимое. Но Оля проявляла мало энтузиазма по этому поводу, так что я даже запутался: какой смысл фотографироваться голой, если нельзя увидеть ничего?

- Вот поэтому, - объяснил я, - люди потом имеют кривые ноги. Может быть, у тебя они тоже такие?

- У меня?! - рассердилась Оля. - Лучше сам на себя посмотри, ты же Ален Делон!

У меня перехватило дыхание. Уставившись на Олю удивленными глазами, я не мог ни слова сказать. Что она этим хотела сказать? Как следовало понимать ее недавние слова, которые еще звучали в моих ушах, о том, что я ей, кажется, нравлюсь? И потом она спросила не устал ли я и гладила меня по спине. Говорила, что я совсем не тяжелый и сама дает подсказки. Чтобы отвлечься от своего горького разочарования, я обулся и отправился в магазин за сигаретами. Когда вернулся обратно...

В комнате был приятный порядок. Стол был чистым и блестящим, стулья аккуратно стояли в ряд, пол был выметен, а постель аккуратно сделана. Воздух проникал сквозь открытое окно, неся с собой аромат зелени. За диваном виднелась знакомая попка, сверкавшая яркими солнечными лучами. Я не мог понять, что она делала там.

Внезапно появилась сама Оля.

- Ты не видел мои колготки? - спросила она хмуро.

Я ответил, что не знаю и мы сели есть кефир с булочками.

- Это очень вкусно, правда? - спросил я, чтобы разбавить обстановку. Оля улыбнулась и кивнула. В этот момент я коснулся ее плеча и сообщил ей о том, что в кефире тоже есть градусы и если его выпить в больших количествах можно даже немного опьянеть. Я немного преувеличил свой опыт. Оля на это улыбнулась еще шире.

Я поднял ее на руки и легко перенес на диван. Все произошло так быстро, что я не успел осознать происходящее. Я долго не мог прийти в себя, улегшись на подушку. Мое сердце бешено колотилось в груди, я достал потрепанную сигарету из кармана и зажег ее. Оля поглаживала стену своим задумчивым пальцем, она не обращала на меня внимания, будто ничего не произошло. Просто лежала и молча смотрела в потолок. Небольшая муха проникла через окно и начала беспокойно кружить над ее животом, затем опустилась на грудь. Палец Оли застыл, и было забавно наблюдать, как она пожала плечами, а ее полные груди слегка подрагивали, словно два спелых фрукта. Муха тут же исчезла. Также быстро растаяло и мимолетное выражение раздражения на лице Оли, которое снова озарилось тихим спокойствием.

У Оли не было выдающейся внешности. У нее было простое и приятное лицо: карие глаза, полные губы, слегка поднятый нос с небольшими родинками, плавный овал подбородка. Она была обычной девушкой, но в ней было что-то особенное, трудно описуемое, чего не было у других. Я не знал, что именно это такое, но каждый раз ощущал это при виде ее или даже при слышании ее дыхания на своем плече. И когда мы сидели на диване, я мог поверить, что она лучшая на свете. По крайней мере, для меня лично.

- Малышка, - сказал я, - как насчет фотографии? Ты передумала?

- Да нет, - ответила Оля. - Просто изменились обстоятельства.

И вот все. А что касается колготок, то я случайно нашел их под подушкой. Я их туда положил и забыл.

Я не поверил своим глазам.

- Оля?! Откуда ты?

- Привет! - услышал я знакомый голос. - Ничего не делала, просто решила приехать. Сейчас уеду, если хочешь.

Оля почти не изменилась, словно она вышла прямо из моих воспоминаний. Та же безумная девочка, те же детские круглые глаза, словно мы только что расстались и наша небольшая романтика продолжается своим обыденным и тревожным ходом. Только она покрасилась - стала очень темной, как цыганка.

Пока Оля заинтересованно оглядывалась по сторонам, я спросил про Ленинград. Оказалось, что там такой же бардак, как и везде, но жить можно. Она некоторое время продавала цветы в кооперативе, но потом ушла - ей надоел председатель. С учебой дела так себе, она перевелась на заочное отделение и возможно придется бросить его полностью. В общем-то все хорошо.

Оля заметила, что у меня в руках шарф и спросила:

- Куда ты собрался?

- Ничего особенного, - ответил я. - Устроился работать в одной компании ночным дежурным.

- Ночью? Я так не делаю.

Действительно, это было неудобно: пришли гости, а я отсутствую. Может быть, мне срочно заболеть? Но нет, Андрей Степанович – опытный человек, вскроет мою ложь сразу же, и возникнут большие проблемы. И он уже не прощает такие вещи. Заметив мое нерешительное состояние, Оля вдруг сказала:

- Кстати, у меня новый купальник...

Это сообщение застало меня врасплох, и я не знал, что ответить. От Оли можно всегда ожидать чего-то необычного – она настоящий сюрприз.

- Показать? - спросила она.

- Кому?

- Показать новый купальник?

- Новый? Покажи.

Пока Оля снимала куртку и другую зимнюю одежду, я пытался вспомнить, как выглядел ее старый купальник. И удивился, что полностью забыл о нем, даже не помнил, был ли он вообще. Для этого понадобилось всего полгода. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы забыть об этой странной девушке?

- Ну как? - спросила Оля, проходя по прихожей как по пляжу.

- Отличный купальник! - похвалил я. - Хорошо смотрится.

И действительно, это был прекрасный купальник, особенно потому, что его присутствие на теле было минимальным. Плавки или скорее незаметная полоска, пересекающая бедра, явно пытались подчеркнуть свое символическое существование перед окружающими. То же самое можно сказать и о верхней части купальника. Мне сразу не хотелось идти куда-либо. Пусть это руководство провалится! Скажу, что я находился на похоронах – такую неудачу можно понять. Всем может случиться что-то подобное. Хотя уже нельзя так делать с бригадиром – он начнет кричать, и это просто невыносимо слушать.

Что делать, если человек склонен к нервозности?

- Предлагаю заняться чем-нибудь, - я развел руками. - У меня служба. А ты пока... может, посмотреть телевизор?

- Не хочу смотреть телевизор! - возмутилась Оля. - Где у тебя офис? Далеко?

- Нет, рядом.

Таким образом, Оля сняла свою куртку и мы отправились на дежурство. Вечер был холодным и темным, жилой массив освещали огни многоэтажек, ароматы чего-то вкусного манили. Шумные дети катались с горки, прохожие шли мимо с покупками, не обращая на нас внимания. Минут через несколько мы прибыли на место. Сидели мы в небольшом вагончике посреди строящегося района, согревались у калорифера и делали друг другу рассказы о новостях. Чайник грелся на плите,

- Ты всю ночь так будешь сидеть? - спросила Оля.

- Мне больше нечем заняться! - ответил я.

- Я ложусь спать до утра - все работа.

- А на чем?

Я указал на кровать с матрасом, покрытую потертым покрывалом. Где-то была подушка, но она была столь изношенной, что я предпочитал обойтись без нее. Что поделаешь - хоть так. Однако это не смутило мою гостью. Она быстро привела постель в порядок и устроилась сверху с довольным видом.

- Обожаю поездки на поездах! - воскликнула она. - Это так здорово!

Я согласился и как-то непонятно засмеялся. У меня это бывает, особенно когда возникают определенные надежды в отношениях. Возможно, это связано со волнением, но все равно как-то неудобно. Некоторые могут неправильно понять это, поэтому чтобы успокоиться, я закурил. С улицы доносились рваные завывания ветра, чайник шипел на плите. С каждой минутой наш вагончик наполнялся теплотой и уютом, и странное волнение охватывало меня, вызывая дрожь по всему телу. Сигарета почти самостоятельно прыгала в моих пальцах, и несмотря на все мои попытки успокоиться, состояние становилось все более невыносимым. Пора было начинать с Оли, но у меня не было никаких идей и я не знал, с чего начать. Может быть, предложить ей лечь спать? Ведь завтра рано вставать. Нет, такой намек может испортить настроение, слишком прямой. Тем более что завтра - суббота. Лучше подождать, пока она сама не начнет зевать.

Я не был особо удивлен, когда Олина куртка упала на пол, а за ней по стене нашей комнаты проскользнули две маленькие тени. Оля осталась полностью голой и сладко потянулась, затем начала рассматривать свои ноги, вытягивая их почти до потолка. При свете радиатора они выглядели абсолютно красными.

- Что с тобой? - спросил я хриплым голосом.

Я впервые видел, чтобы девушки рассматривали свои ноги в таком виде.

- Аэробика! - объяснила Оля. - Для твоего сведения, я уже месяц этим занимаюсь.

- Чем?

- Аэробикой, чем еще?! Вот посмотри.

И она показала несколько упражнений, которые вызвали у меня дискомфорт. Если обдумать все это трезво, то ничего особенного там не было - все эти упражнения можно было увидеть в любом журнале. Но что странно; в этой темной комнате, среди ящиков и грязных спецовок, это казалось чем-то невероятно возбуждающим и желанным. Это было воплощением совершенства. Всей своей душой я стремился к этому, между пурпурных ног, только там я ощущал источник своих желаний. Оля это почувствовала и стала щедро раздавать свои прелести до такой степени, что захватывало дух. В висках билась кровь, зуд в паху становился все более неприятным. Невидимая сила сорвала меня с места, и я оказался на кровати. Как только Оля закончила свое упражнение, я резко приступил к ее завоеванию. Девушка вскрикнула и слегка прогнулась, но тут же успокоилась, замирая в приятном ожидании.

Странно отметить, что из-за моей неосторожности Оля приняла несколько необычную позу: одним коленом она упиралась мне в подбородок, и каждое движение было особенно чувствительным. Вначале я не придал этому значения - какая разница? - но потом понял, что попал в неприятное положение, когда секс уже не был важен. Когда Оля начала энергично двигаться тазом, я серьезно задумался о том, как поскорее закончить это бессмысленное занятие. Может быть, представиться больным? Нет, Оля не поймет и подумает что-то неприятное, и все будет кончено.

Я получил звонок от диспетчерской по поводу дежурства. Я взял трубку и сообщил, что все в порядке, никаких проблем. Затем предложил приготовить чай.

Оля медленно пила чай и равнодушно смотрела в сторону, не проявляя интереса к чашке. Я не решался нарушить тишину, хотя в это время слова были необходимы, даже если они были пустыми и ничего не значили.

- Малышка, - я внезапно сказал, - я по тебе скучал.

Оля не ответила. Ее недовольный вид напоминал обиженного ребенка, которому отобрали любимую игрушку. Мне стало жаль ее. Я наклонился и поцеловал ее в шею. Затем в губы. Затем мы бросили чашки и легли на кровать, целуясь медленно и ощущая горячий вкус друг друга. Не прекращая этого легкого и почти невесомого поцелуя, мы сняли всю свою одежду и улеглись на кровать. Было тесно, и я едва не упал на пол, когда Оля своим маникюром задела меня в пах. Я резко дернулся, словно от электрического удара.

Упругость и запах тела Оли более чем компенсировали все неудобства. Я не мог оторваться от этого, стараясь насладиться ее нежностью и чистотой. Я хотел ощутить каждую ее частичку, каждый пальчик и волосок, блуждал в ее лабиринтах, замирал от счастья и растерянности. Мне хотелось ощущать это тело до самого конца.

На этот раз я решил не спешить. Без лишней суеты, спокойно я расположил Олю таким образом: поставил ее на колени задом ко мне, чтобы ее голова и руки были надежно опирались о стену под окном. Подложил кирпич под край кровати, а все доски и прочие предметы сверху прибрал и закрепил надежно, чтобы они не упали на голову. Подушку также использовал - заткнул щель у пола. Затем с легким сердцем и в приятном возбуждении я поднялся на кровать. Там, с нетерпением мигая своими округлыми формами, меня ждала Олина попка, горячая и чувствительная, словно оживший скакун.

Долгие труды оказались не напрасными, это чувствовалось во всем: и в согласованности наших движений, и в их необычайной легкости, даже изящности, и в тихом, ритмичном скрипе кровати. Оля прижалась к своим рукам, беззвучно, но мои руки, обвивающие ее талию, отчетливо ощущали ее глубокое дыхание и все учащающийся ритм ее сердца. Эта девушка должна запомнить эту ночь.

Я провел кончиком языка по спине Оли, едва коснулся лопаток, прислушался. Девушка задержала дыхание, но ее подвижные бедра стали еще более активными и мягко стукнулись об меня, что было также невероятно приятно. Когда Оля немного успокоилась, я каким-то чудесным образом сумел поцеловать ее ягодицы губами и оставил два красных следа - на память.

Пока мы занимались этой игрой, все продолжалось по своему обычному порядку. Мои бедра не знали усталости, и мне было сложно контролировать их, чтобы продлить эти блаженные мгновения как можно дольше. Приятное оцепенение все больше наполняло мое грешное тело, с каждым движением оно усиливалось и нарастало.

Оля встала на четвереньки и тихо стонала и всхлипывала. Это был прекрасный секс.

Довольные друг другом, мы пришли к концу. Наш ранее грациозный танец превратился в нечто похожее на яростную битву, стоны стали пронзительными, а смысл происходящего заключался только в соприкосновении наших тел. Туманная пелена опутала разум, все больше закрывая глаза. Отрешенно глядя в окно, я видел невзрачный ночной пейзажик, который не вызывал никаких эмоций у меня. Панели, кучи строительного материала, заржавевший генератор - все это заполнило стройплощадку. Луна зацепилась за кран. Снег. Какие-то темные фигуры, приближающиеся к складу... Откуда эти фигуры здесь?

Едва я пришел в себя, как неизвестные индивиды, вскрыв замок, уже проникли на склад. Необходимо было что-то предпринять. Поспешно закончив с Ольгой, мне надо было сразу же позвонить в диспетчерскую и поднять тревогу. Впервые мне приходилось оказаться в подобной ситуации.

Девушка все это время ничего не замечала, и когда я в спешке начал действовать, ее возбуждение достигло предела. Предчувствуя грядущий разворот событий, она просто таяла от удовольствия. Если эта девочка не успокоится, подумал я, то могут возникнуть серьезные проблемы, особенно учитывая то, что за окном все шло полным ходом - таскались мешки с цементом.

В таких условиях получить по затылку не составляло сложности.

Подобные переживания вызвали у меня легкую слабость. Хотя я и продолжал автоматически стучать в Ольин задний проход, ничего не происходило, как я ни старался сконцентрироваться. Оставался только один вариант: бросить все и немедленно предпринять действия, пока не было слишком поздно. Андрей Степанович не простил бы потери цемента. Весь этот цемент он вытаскивал всю зиму.

Но что делать с Ольгой? Если в этот решающий момент нашей встречи я откажусь от всего, то она просто не будет слушать какие-либо оправдания. Не будет слов, чтобы успокоить девушку, для которой чувства значили все. Будут только слезы: переживаешь из-за каких-то грязных мешков, а меня до лампочки, верно? Лучше скажи, что тебе не хочется и так далее. Лучше продолжить и постараться как-нибудь справиться с этим мелким делом. Пока они закончат свою работу, у меня еще есть время.

Оля окончательно успокоилась, ее реакция на все мои усилия стала более умеренной. Но как только я ненадолго остывал, она сразу же приходила в движение и начинала разными способами выражать свою тревогу: вздыхала, дергала ногой или пристально смотрела на меня, словно хотела выяснить, что происходит. Мне не оставалось другого выбора, как продолжать, хотя бессилие и усталость охватывали все моё тело, а голову заполняла пустота. Как сексуальный робот, безразлично двигая бедрами, я смотрел сквозь стеклянные глаза на улицу.

Восток только начинал освещаться. В туманной прозрачности было видно незаконченное строение: одинаковые кирпичи, панели, кран с опущенным грузом, неоконченный дом... Несколько редких снежинок заметали следы у склада... Едва слышно доносился звук раннего троллейбуса, словно издалека, еле слышный, как писк комара... Зазвонил телефон...

Когда я взял трубку, за окном было уже светло. Серое небо лишь легко касалось мерцающими лучами - наступал новый день. Я безразлично сообщил в диспетчерскую о том, что все в порядке, нет никаких замечаний. Мне стало светло и спокойно на душе, а все произошедшее показалось совсем несерьезным, словно глупым сном. Охнувший я сказал про себя: "Вот и утро наступило". Оля повернулась рядом со мной и посмотрела как-то странно скосив глаза, а потом улыбнулась. "Доброе утро, мой маленький ангелочек!"