Три дня

Предисловие.

Уважаемые читатели.

К моему великому сожалению, согласно правилам этого сайта, публикация полной версии сего повествования невозможна. Поэтому я вынужден опустить первую, совсем короткую, главу, и ограничиться ее кратким содержанием. Не думаю, что эта вынужденная мера как-то повлияет на рассказ в целом, но правила есть правила, и их не перепишешь. Такие же купюры — совсем короткие — возможны по мере дальнейшего развития сюжета. Надеюсь, это не помешает вам получить удовольствие от написанного. Если же кому-то уж очень захочется прочитать полную версию — я думаю, это возможно сделать в частном порядке, обратившись ко мне лично.

Итак — краткое содержание первой главы...

Где-то в середине лихих 90-х мы — я и мой друг Петр — случайным образом, сами не желая того, в поисках приключений оказались на квартире, где зависала некая компания не совсем законопослушных граждан. Понятное дело, они там не гладью вышивали, а веселились напропалую, ни в чем себя не ограничивая, в том числе во всякого рода алкогольных напитках и возбуждающих средствах. Мой рассказ начинается с того момента, когда мы присоединились к ним... во всех отношениях.

День первый

... Безысходность, полная и глубокая, надежд никаких.

Именно в такие моменты в голову являются спасительные мысли. В нашем случае — это мысль о друге Мише, который, возможно, сможет помочь и свести с нужным человеком. Друг — это, конечно, сильно сказано, не друг он нам, так, знакомец. Пару раз колбасились вместе, не более того, но номер телефона есть. Найти телефон-автомат — дело трех минут... Еще через три — мы звоним по подсказанному Мишей номеру ну совсем незнакомому человеку. Короткий разговор возрождает нас к жизни — нам сказано, куда прийти. Это рядом, на Ваське, неторопливым шагом 18 минут. Наш шаг тороплив, и мы на месте уже через 18

Обшарпанная ленинградская парадная, третий этаж, дверь времен Троцкого с единственным звонком-кнопкой, на которую мы тут же и жмем. Щелчок замка, дверь открывается. За ней — полуголый человек с горящими глазами. Молча уходит вглубь, мы заходим в полутемную прихожую старой питерской коммуналки. Дверь захлопывается, отрезая нас от внешнего мира.

Всё. История началась.

Мы проходим на кухню. Короткого взгляда достаточно, чтобы понять — мы попали на «колбасу». То есть на мероприятие, где «колбасятся» такие же, как мы, асоциальные личности. Хотя нет... такие же, да не такие... Нам, пожалуй, до этих еще расти и расти. Хотя какое нам дело. Нам бы свое найти, а там хоть потоп...

Хозяин квартиры обнаруживается быстро. Короткий разговор, деньги отданы в обмен на пару странного вида желтых капсул, которые мы тут же проглатываем, запивая стоящим на столе теплым пивом. Естественно, просим разрешения прилечь где-нибудь тут — хозяин не против, ему все равно, двумя меньше, двумя больше... Судя по всему, в квартире человек 18 как минимум... а то и побольше... О, по коридору две телки прошмыгнули, значит, и правда, не весь контингент на кухне, по комнатам еще народ. Ну да ладно, потом разберемся

... Теперь надо найти место. Спрашиваем у хозяина, где можно, в ответ — взмах рукой в сторону коридора, мол, где хотите. Идем, заглядывая в двери. За первой — все занято, на диване лежат, на креслах сидят (надо же, вполне себе приличный интерьер), за второй — прямо на полу стоит в коленно-локтевой позе голая фройляйн, принимая сразу с двух сторон. Идем дальше. В третьей комнате, похоже, удастся устроиться. Широкая кровать, на которой, правда, уже лежит человек у стеночки, ну и пусть себе лежит, мы ему не помешаем, он нам — тем более. Есть кресло-качалка, да и ковер на полу. Здесь и остановимся.

Заходим.

В комнате полумрак, шторы закрыты, светит настольная лампа, накрытая какой-то тряпкой типа старого свитера... Уютно. Человек на кровати лежит, закрывая глаза предплечьем, до нас ему дела нет, он в своем мире.

Петр усаживается на кресло, я — на пол... нет, неудобно... Сажусь на край кровати.

Ну вот. Момент истины. Это к нему мы сегодня шли через все тернии и преграды. Осталось совсем чуть-чуть...

...

... Я ложусь на кровать... закрываю глаза... замираю... неземная волна рождается где-то в солнечном сплетении, и медленно растекается по всему телу... сердце стучит так, что слышу только его... В голове — о, как я люблю это мгновение! — в голове моментально все переворачивается, рушатся кирпичные стены, падают засовы, взламываются замки, спадают шоры с глаз... я не тот, что минуту назад, я становлюсь другим... всё, только что бывшее запретным, стыдным, позорным — становится таким желанным, таким естественным...

Лежу, не шевелясь, боясь упустить даже секунду этого чудесного перерождения. Наслаждаюсь внутренним полетом, биением сердца, потоком мыслей, прорвавшихся из того секретного места, где я держу их в обычной жизни... Ох уж эти мысли... Они возникают, они рождаются, они перерождаются в желания, пока еще смутные, не оформившиеся, но вот-вот я их облеку в слова...

Петр все делает одновременно со мной. Он распластывается на кресле-качалке, ловя свои слова, свои мысли, свои желания. Я знаю, что они такие же, как и мои... Я знаю, что мы хотим одного и того же, и нам не нужно ничего говорить друг другу...

До него метр. Я скашиваю глаза в его сторону, встречаю взгляд... еле заметно улыбаюсь, киваю головой.

Я знаю, что сейчас произойдет, и ужасно хочу этого...

Начало.

Он пересекает это расстояние движением плавным и удивительно органичным. Не издав ни звука. Секунда — и он сидит на моей груди, оседлав меня, и практически обездвижив. Руки справляются с ремнем и молнией джинсов в одно мгновение, но даже это мгновение для меня слишком длинно. Волна сильнейшего возбуждения пробегает по моему телу снизу вверх, слегка выгибая меня ему навстречу. Мне хватает остатков разума, чтобы подправить диванную подушку под головой... чуть повыше... так ему будет удобнее. Еще миг — и в мои полуоткрытые губы врывается его плоть, такая нежная, такая бесстыдная... О боже, наконец-то... наконец-то...

Я жадно всасываю его. Я чувствую языком его кожу, его тяжесть... Он еще вялый, но такой мягкий, такой теплый... Я не чувствую запаха, я только ощущаю его физическое присутствие у меня во рту, и этого достаточно, чтобы окончательно потерять голову...

Я сосу, наконец-то я сосу. Я сосу мужской хуй — и это так прекрасно, так необычно, так извращенно. Я в одно мгновение перешел из разряда обычных, правильных, скрученных собственной моралью по рукам и ногам, людей, в касту неприкасаемых, в разряд извращенцев, тех, кого называют опущенными, пидорами, хуесосами... эти слова сами по себе уже взрывают мне мозг, порождая следующую сладкую судорогу вдоль позвоночника. Да, сейчас (или всегда?) я именно такой, и никакой другой... запретная плоть, заполняющая мой рот, убеждает меня в этом...

Я высвобождаю руку, охватываю пальцами основание петиного члена, двигаю головой вперед-назад, скользя губами по его стволу... Какой же он вкусный... Мой язык ласкает его головку, и с каждым движением я засасываю его все глубже. Глаза мои открыты, я смотрю вверх, в лицо моему мужчине, который сейчас для меня дороже всех на свете, потому что это его хуй делает меня тем, кем я сейчас себя чувствую.

Член увеличивается у меня на языке. Превращается в твердый упругий стержень. И я чувствую, что он берет инициативу на себя, совершая встречные моей голове движения, все увереннее и смелее. Минута-другая — и я уже просто лежу, смиренно открыв рот, а мой мужчина уже по-хозяйски обладает мной, как вещью, как своей собственностью... Я чувствую себя таковой, и мое возбуждение растет в геометрической прогрессии от этого ощущения.