Малыш, ты можешь водить мою машину

Быстро перекусывая за завтраком, мы сидели за кухонным столом, перед тем, как разойтись по своим работам. Пэтти проверяла свой макияж, а я пытался допить кофе, и добить спортивный раздел в газете, прежде чем отправиться в путь.

— Какой длины у тебя член, Мэтт?  — спросила она. Я постарался не разбрызгать кофе по всему столу, как это бывает в фарсовых комедиях, но немного кофеина все же потекло из моего носа, когда я попытался подавить свою реакцию.

Вытер верхнюю губу салфеткой и уставился на жену.

— Что это за чертов вопрос?  — потребовал я ответа.

Я давно понял, что лучшая защита — это хорошее нападение. Двадцать лет назад я очень гордился этим маленьким парнем, но с каждым разом он казался мне все менее впечатляющим.

— Знаешь, мы, дамы, сидим по средам в клубе и выпиваем пару стаканчиков после игры в гольф. Вчера вечером разговор зашел о членах наших мужей и о том, какие они длинные. Большинство из нас понятия не имели, насколько длинны члены их мужей. Я имею в виду, что мы знаем, какие они, но точно не измеряли,  — призналась Пэтти.  — Это заставило меня задуматься, сколько, в дюймах, твой член.

Я чуть не упал со стула. Я слышал, что группа женщин может быть более грубой, чем кучка парней. Я также знал, что они более честные. Мужики ожидают, что другие мужики будут привирать. Мы все это делаем и принимаем, как должное. Это заставляет нас чувствовать себя лучше, думая о себе и своем месте во вселенной.

Мы врем о рыбе, которую ловим, о результатах игры в гольф, о сексе, который имеем, о деньгах, которые зарабатываем, и о размерах наших членов. Когда парень говорит о своих восьми дюймах, подразумевается, что у него их около шести. Это коллективное, укрепляющая наше эго и уверенность в себе, соглашение, с которым мы все согласны. Это нигде не записано, но мы все знаем это правило.

В какой-то момент мы достигаем возраста, когда мы разворачиваем этот принцип и рассказываем другим ребятам, как он мал. Если мы называем его маленьким четырехдюймовым окурком, то другие ребята опять считают, что там около шести дюймов. Это язык, который понимают все мужики, и это работает со времен Адама. Единственное исключение — это случайный чертов урод, у которого на самом деле восемь дюймов или больше.

Этих парней боятся и ненавидят все остальные. Так или иначе, но все знают, что когда он говорит о своих восьми дюймах — это действительно восемь дюймов. Это настоящий прорыв для всех. Этих парней не принимают и избегают, по крайней мере, другие парни. А те просто наслаждаются.

У меня была дилемма. Должен ли я сказать настоящую правду, или ту правду, как мы, ребята, ее понимаем? Почему-то казалось, что лучше ошибиться в большую сторону. Это было инстинктивное решение, которое, я думаю, приняло бы большинство мужчин.

— Я никогда не измерял его,  — солгал я. Черт, да с тех пор как мне 

стукнуло четырнадцать, я каждый день мерил своего кобелька.  — Если бы я мог угадать, то сказал бы, что около восьми дюймов. Ты будешь уважать мою приватность, не так ли?

Мне вдруг пришло в голову, что это не то, что я хотел рекламировать в их клубе. Я не хотел бы никакой дискуссии о длине моего члена между женщинами в баре.

— А ты как думаешь, Мэтт?  — рассмеялась Пэтти.  — Ты думаешь, я буду рассказывать другим женщинам, какой у тебя длинный член? Что, если члены их мужей всего семь дюймов? Они могут преследовать тебя из-за твоего хуища, отвечаю!

Какой жирный шанс я упускаю — женщины, преследующие меня из-за моего большого члена! Но эта фантазия умерла, когда мне было восемнадцать и я увидел Сэма "Большую салями" Рейнольдса в душе после нашей первой бейсбольной тренировки в выпускном классе. Я всегда посмеивался над его прозвищем. Это была хорошая шутка над парнем, или я так только думал. Когда он вышел из душа и направился к своему шкафчику, остальные парни невзначай передвинули свои полотенца так, чтобы убедиться, что их орудие не выставлено на всеобщее обозрение. Никто не хотел быть предметом сравнения с Сэмом.

Это стало странным ритуалом. После тренировок и игр Сэм всегда прогуливался по раздевалке с величественно свисающим между ног членом. Остальные вели себя, как быки поменьше, всегда отступали и подчинялись ему. Он был петухом на прогулке, когда был голым. Кесарю кесарево. Инстинктивно мы поддались впечатлению, что считали его лучшим парнем, когда он был обнажен. Одетый, он уже не представлял собой ничего особенного. Он даже не очень хорошо играл. Думаю, именно поэтому он выставлял напоказ свой единственный дар, когда только мог.

"Хорошо, что Пэтти спросила только о длине",  — подумал я, когда чуть позже ехал на работу. Еще удивительнее, чем длина "салями" Сэма, была ее толщина. Рукоятка моей Луисвилльской биты была не такой толстой, а она была вырезана из проклятого ясеня! С того первого дня никто из нашей команды никогда не хвастался своими членам или тем, как они радуют девушек. Сэм отнял у нас эту фантазию, и мы втайне ненавидели его за это. Все были только рады, когда он переехал в Нью-Мексико.

•  •  •

Сидя за своим столом, я начал вспоминать кое-что о вчерашней ночи. Пэтти была довольно агрессивна, когда вернулась домой после наступления темноты. Она настояла, чтобы мы легли спать пораньше. Она даже заставила двух наших подростков тоже лечь спать, чтобы те не услышали никаких необычных звуков из нашей спальни.

Она держала и ласкала мой член гораздо дольше, чем обычно. Она сосала его и дрочила. Помню, мне показалось странным, что она оставила лампу включенной. Мы всегда выключали свет, когда занимались сексом. Она оценивала мой орган! Разговор в клубе, должно быть, заставил ее приглядеться! Пэтти довела меня до оргазма, а потом спешилась и довела меня рукой, наблюдая, как сперма брызжет из моего члена.

Теперь мне стало интересно, заходила у них 

ли речь об объеме выплескиваемой спермы и расстоянии, на которые "стреляют" их мужья. А как насчет размера наших шаров? Изгиба стволов? Да с нами обращались как с кучей мяса, проводя проверку! Почему женщины не могут просто принять нас как мужчин с чувствами и потребностями, а не обращаться с нами как со скотом?

Неделя прошла достаточно хорошо, и секс был довольно неплох, но большую часть времени я держал свет выключенным. Если Пэтти настаивала на том, чтобы свет был включен, я тратил много времени, поедая ее киску и вручную стимулируя ее. Впрочем, это ее нисколько не обескуражило. Я понимал, что обыграть её в её же игре будет очень нелегко.

•  •  •

В следующий четверг утром, после изнурительной ночи грубого необузданного секса, я сидел и читал газету. Вчера Пэтти вернулась домой, сгорая от желания. Я увидел это в ее глазах, когда она убрала клюшки в шкаф и повернулась ко мне. Дети тоже это заметили и легли спать без вопросов. Пэтти оседлала меня, а потом заставила меня посверлить ее по-собачьи, а затем в старой доброй миссионерской позе. Не знаю, сколько раз кончала она, но мне удалось испытать три оргазма. После этого я просто не мог ничем выстрелить, хотя, после некоторого взбадривания невероятными губками Пэтти, оставался тверд достаточно долго, чтобы заставить ее кончить в последний раз.

К тому же она была более словоохотлива, чем обычно. Она уговаривала меня засадить ей всё глубже и глубже. Она хотела, чтобы всё было быстрее, и фактически она сама предложила мне положить ее ноги себе на плечи, чтобы я мог немного больше покормить своим мясцом ее дымящуюся пизду.

Их женская лига по гольфу была только на полпути к концу сезона, и у меня были серьезные сомнения насчет того, доживу ли я до этого конца. Если интенсивность нашего секса продолжит расти в той же геометрической прогрессии, то я уйду в мир иной к концу августа.

— Сегодня я хочу измерить твой член,  — улыбнулась Пэтти.

— Господи Иисусе!  — выстрелил я в ответ.  — Ты думаешь, что вчера вечером вытянула его на несколько дюймов? Это и была твоя цель?

— Мэтт, это похоже на варку свиного рыла. Чем больше ты его варишь, тем жестче оно становится,  — усмехнулась Пэтти.

Откуда, черт возьми, она взяла это выражение? Кроме того, это выражение должно было быть о кисках, черт возьми!

— Я измерю его сегодня и дам тебе знать, хорошо?  — возразил я.

— Вчера вечером, после игры в гольф, все жены сказали, что их муж утверждает, что у него восемь дюймов. То есть все, кроме Сэнди. Она утверждала, что у ее мужа — девять дюймов, и она сама измеряла,  — призналась Пэтти.  — Сэнди бросила нам вызов, чтобы мы действительно измерили члены наших мужей. Она утверждала, что вряд ли хоть у кого-то окажется около семи, т. е. на двух дюйма меньше, чем у ее мужа,  — хихикнула она.  — Мы все согласились взять на себя задачу 

измерить члены наших мужей. Мы даже договорились о том, как будем это делать, чтобы у нас был единый метод.

Я не мог поверить своим ушам! Этим сучкам нужна наша жизнь. Мой разум лихорадочно искал решение. Как я мог сделать свой член длиннее за один день? Как я ни старался придумать способ, я ничего не нашел.

— Пэтти, ты можешь ранить мужское самолюбие, занимаясь этим делом. Некоторые парни, возможно, немного преувеличили, и правда может оставить в их душе эмоциональный шрам. Почему бы тебе не забыть обо всем или просто не "заболеть" на следующей неделе?  — предложил я.

— Мэтт, я уверена, что твой член будет одним из лучших!  — упрекнула меня Пэтти.  — Дело не только в мужиках, которых ты знаешь. Мы с девочками в этом деле вместе. У меня тоже есть гордость. Я хочу, чтобы мы были хорошо представлены в этом деле. Я уверена, что наш хуй будет в числе лидеров, если не в самом топе!

— Не могу поверить, что мы ведем этот разговор!  — заскулил я.  — Ты же знаешь, что "наш хуй" нас еще не подводил. Зачем устраивать из этого какое-то соревнование?

— Эта Сэнди Рейнольдс такая самодовольная. Мы с другими женщинами хотим сбить с нее спесь. Член ее мужа не может быть настолько больше, чем у всех остальных,  — рассуждала Пэтти.

— Ты сказала "Рейнольдс", Пэтти,  — спросил я.  — Я и не знал, что в вашей лиге есть какая-то Рейнольдс.

— Они переехали в поселок у реки пару месяцев тому назад,  — ответила жена.  — Сэнди сказал, что Сэм учился здесь в средней школе до того, как переехал в Нью-Мексико.

Почему я не удивился? Этот сукин сын был как кошмар... как этот чертов Фредди Крюгер! Только он шел за мной с гигантским членом вместо бритвы в пальцах! Вы думаете, что убили его, но ублюдок выживает в сиквеле, распространяя страх среди нормального населения.

Я наклонился и обхватил голову руками. Правда о моем члене будет открыта, для того неадекватного маленького дерьма, которым он и был. Сэм "Большая Салями" снова будет править, как и много лет назад.

•  •  •

Не прошло и часа, как я добрался до офиса, дверь была заперта, а степлер привязан к веревке, привязанной к моему члену. Я где-то слышал, что парни таким образом увеличивают его размерчик. Я осторожно сел за компьютер, раздвинув ноги, и раскачивал степлер, как маятник, пока просматривал свои старые электронные письма. Я когда-то удалил несколько сотен объявлений о продуктах, которые увеличат мой пенис. Тогда я их удалил, но теперь мне стало интересно, не был ли старый Сэм "Салями" движущей силой этих объявлений. Как до рекламодателей дошли слухи, что мой член был всего шесть жалких дюймов? Может быть, именно его елдак и изображен на том самом рекламном плакате? Трудно было точно вспомнить, как выглядит его член, но когда я нашел свой старый спам, сходство было очень реальным. Самоуверенный ублюдок был образцом для "после" в 

этой рекламе. Я был в этом уверен.

Я ушел с работы немного раньше. Сказал секретарше, что плохо себя чувствую, но на самом деле это мой член болел. Кроме того, я боялся, что веревка пережала мне кровообращение под гребанной головкой и она упадет в руку Пэтти во время измерения.

В тот вечер я смотрел новости, а потом заявил, что хочу посмотреть Шоу Джея Лено, но Пэтти этого не захотела. Она потребовала, чтобы я присоединился к ней в спальне. Я неохотно последовал за ней и снял одежду. Почти в мгновение ока я оказался в пижаме.

— Что ты делаешь, Мэтт?  — спросила Пэтти.  — Я даже не знала, что у тебя есть пижама. Не думаю, что ты когда-то носил ее с тех пор, как мы поженились.

— Я подумаю, что должен начать,  — ответил я.  — Никогда не знаешь, когда дети могут нас застукать.

— Мэтт, они заходили к нам довольно часто. Когда они повзрослели и несколько раз взглянули на твою задницу, то перестали. Такого не случалось уже много лет.

— Я нашла линейку в твоем ящике с инструментами,  — продолжала Пэтти.  — Вытащи этого плохого парня и посмотрим, как он справится. Он должен быть жестким. Я измерю его от основания, там, где он крепится к твоему телу. Это то, о чем мы все договорились вчера.

— Не думаю, что он встанет, Пэтти. Это застенчивый маленький мальчик, и мысль о том, что его измеряют, может помешать ему,  — предположил я.

У Пэтти были совсем другие мысли, когда она поднесла его ко рту, затем остановилась и посмотрела на меня.

— Кажется, он покраснел больше обычного, Мэтт. Головка тоже кажется опухшей. Что ты с ним сделал?  — спросила Пэтти.

— Ничего!  — солгал я.  — Ты, черт возьми, чуть не измочалила его прошлой ночью. Это всё. Может быть, нам стоит подождать. Дай ему время прийти в себя.

Я должен был догадаться, что пылесос слишком мощный и что он заставит мой орган ненормально окраситься, черт побери! Эта мысль была еще хуже, чем степлер на веревке. У меня оставался только один шанс.

— Не будь таким ребенком, Мэтт,  — проворковала Пэтти, обхватив губами мой членик.

Она начала играть на нем, как на прекрасном инструменте. Я же хотел, чтобы он сопротивлялся, оставался спящим. Стоял и думал о невозможной победе "Ред Сокс" в Серии.

Пэтти и мой член словно договорились. Когда она вызывает, он отвечает. Она еще раз доказала свою власть над ним. Я молча проклинал этого маленького ублюдка за его глупость. Для головки, которая думала за нас обоих, он с треском проваливался. Теперь он будет выставлен на всеобщее обозрение, как обычный ординарный член.

Пэтти "надула" его, пока он не встал, и они обменялись улыбками. У моей жены и моего члена есть дела, которые часто не касаются меня. Много раз он заставлял меня ревновать к ее вниманию. Она держала его в руке и приложила рулетку к моему животу, где он крепился.

— По крайней мере,  

ты можешь приложить поплотнее,  — пожаловался я, вдавливая конец линейки на четверть дюйма в свою плоть.

— Восемь с четвертью дюймов,  — объявила Пэтти.

Какое облегчение! Я выжил!

— О'кей, у тебя есть данные. Я возьму эту рулетку, чтобы быть уверенным, что она окажется в моем наборе инструментов,  — предложил я, потянувшись к устройству.

— Минуточку!  — воскликнула Пэтти.  — Конец был отрезан! Эта штука никуда не годится. Как давно ты так ею пользуешься?

— Действительно? Боже, я даже не заметил этого,  — снова солгал я.  — Завтра куплю новую.

— Не беспокойся, парниша,  — ответила Пэтти.  — У меня есть мерило. Мы воспользуемся им, даже если это будет слишком.

Она вышла из комнаты, а я попытался придумать какое-нибудь решение. Но я не смог, и вскоре она вернулась со своим мерилом. Мой член забыл, чего хотел. Он расслабился, но быстро уступил потугам Пэтти и встал.

— Шесть с четвертью дюймов,  — объявила она. Мне показалось, что в ее голосе энтузиазма стало меньше, чем при предыдущем, неточном заявлении. Я посмотрел на Пэтти, гадая, о чем она думает.

Подожди-ка! Она только что сказала — "с четвертью дюйма"? Сукин сын! Лучшее значение, что я когда-либо получал после измерений — ровно шесть дюймов. Может быть, он всё же растет!

— Пока наш большой мальчик встал и готов поиграть...  — усмехнулась Пэтти, "пожирая" мой член. Почему я так волновался? Когда Пэтти была в романтическом настроении, я всегда чувствовал себя королем мира. Так сильно она влияла на мои эмоции. Если она казалась такой счастливой со мной, то я был полностью доволен.

•  •  •

Неделя прошла для меня хорошо, несмотря на мои опасения по поводу "Большой салями" и хвастовства его жены. Пэтти начала говорить о моем "большом, толстом хуе" и о том, как она его любит. Интересно, многие ли женщины вдруг становятся более возбужденными, когда приближаются к сорока?

Наступил вечер женского гольфа, и я сидел в ужасе, ожидая, когда Пэтти вернется домой. Она явилась чуть позже обычного и немного более пьяная. Увидев ее взгляд, дети снова направились по своим комнатам. Я никогда раньше не понимал, как женщина может выглядеть возбужденной только своим лицом и особенно глазами.

Она хихикала, ведя меня в спальню. Я думаю, она была уже голой до того, как я закрыл дверь. Помогла мне раздеться. Потом она и мой член забыли, что я здесь. В начале недели я заметил, что просто обсос и ласки моего члена могут дать Пэтти оргазм. Откуда это взялось? Это случилось снова, когда моя дорогая жена расточала свое внимание моему восхищенному органу. Она лизала, покусывала, сосала, теребила, тянула и дергала парня, пока он не сделал свой лучший выстрел. Когда я кончил в рот Пэтти, она задрожала и затряслась от довольно сильного оргазма. Обе ее руки в это время были на мне, так что я знал, что она не прикасалась к себе ни одним пальчиком.

Ухмыльнувшись и вытирая подбородок, Пэтти начала рассказывать мне, как прошли обмеры. Оказалось, что Боб Мейсон был 

самым большим неудачником — пять с половиной дюймов. У троих было ровно шесть, мой малыш был следующим. У кого-то было на полдюйма больше шести и у другого шесть и девять шестнадцатых. (Черт возьми, как можно так точно измерить? Его жена пользовалась штангенциркулем, что-ли?)

— Сэнди Рейнольдс сказала нам, что она снова измерила член своего мужа, и он чуть больше девяти дюймов. Мы довольно долго об этом спорили. Большинство из нас не могли в это поверить и сказали ей об этом,  — заявила Пэтти.  — Неужели ты думаешь, что у этого парня может быть член намного больше твоего?

Каков был бы лучший ответ на этот вопрос? Мои мысли заметались.

— Я не эксперт в этом вопросе, Пэтти. Неужели все это так важно?  — спросил я.  — Похоже, мы прекрасно справляемся с имеющимся у нас оборудованием.

— Мне просто интересно. Сэнди была так горда, что выиграла сравнение. Это не давало мне покоя. Она думает, что их хуй — лучшее, что есть на этом свете, и что все остальные должны ревновать,  — кипятилась Пэтти.  — Она даже сказала, что мы можем попробовать "Большую салями", как она это назвала. Она предложила поменяться с любым из нас, если мы захотим узнать, каково это — быть должным образом оттраханной!

Отлично! Теперь какая-то тупая сучка предлагает дамам из женской лиги услуги "Большой Салями". Если хотя бы одна жена попробует запретный плод, все будет потеряно! Эти сучки рассказывают друг другу все подряд. Интересно, сколько людей обсуждают в этот самый момент член этого придурка?

— Если бы твой член был девять дюймов, ты бы трахал меня по-другому?  — Пэтти задумалась.  — Я имею в виду, должно ли это быть лучше? Если я уже достаточно наполнена твоим, зачем мне хотеть большего, верно?

— Бинго!  — почти крикнул я.  — Мой "большой хуй" идеально подходит для твоей тугой маленькой киски.

— Просто представь, что у тебя самого — "большая салями", Мэтт. Что бы ты с ней делал? Ты бы стал относиться ко мне по-другому?  — настаивала Пэтти.

Я снова вскарабкался наверх и влепил ей пощечину своим воображаемым монстром.

— Этому большому хуищу нужно поклоняться, маленькая бродяга,  — прорычал я.  — Сделай его твердым, чтобы я мог заполнить твою маленькую дырочку.

— О да! Я действительно поклоняюсь этому девятидюймовому монстру,  — присоединилась к моей игре Пэтти, в очередной раз разбудив мою спящую красавицу.

Я отодвинулся от головы Пэтти и засунул в нее палец. Она была мокрой и вполне готовой к употреблению. И все же — "большому хую" требовалось много места.

— Мне лучше съесть эту киску и сделать ее мокрой и горячей, или я никогда не засуну этот кусок мяса внутрь тебя,  — сказал я ей, начав "обедать" в ее промежности.

— Да! Намочи ее, чтобы твой огромный хуище там поместился!  — крикнула Пэтти.

Она действительно в это ввязалась! Я удвоил свои усилия и почувствовал, как она задрожала, прижимая мою голову к своей голодной пизде.

Я забрался на нее и потер своим членом по всем ее нижним губкам, не 

позволяя ему проскользнуть внутрь. Я знал, что она жаждет этого, но ведь мы, хорошо одаренные мужчины, всегда заставляем женщин умолять, не так ли?

— Ты хочешь мой большой хуй? Если ты хочешь почувствовать, как этот монстр разорвет эту маленькую киску, ты должна умолять,  — предупредил я.  — Ты должна сказать мне, как сильно хочешь мой член.

— Пожалуйста! Пожалуйста, наполни мою пизду этой большой старой колбасой,  — умоляла Пэтти.  — Мне нужен этот хуй. Мне это действительно нужно и прямо сейчас.

Я медленно провел головкой вокруг ее дырочки, оказывая давление. Я был очень возбужден игрой, и мне казалось, что и мой член стал особенно большим и твердым.

— Проклятье, ты такая тугая,  — простонал я.  — Приготовься к наполнению, Сука,  — рискнул я. Я надеялся, что не ошибся, сказав это!

— Он такой большой!  — простонала Пэтти.  — Сделай меня своей сучкой прямо сейчас и поставь меня на место.

Что ж, это действительно меня завело. Я медленно толкался, пока не протиснулась головка. Из-за того, что я двигался так медленно, Пэтти казалась очень напряженной. Она застонала, а я застыл неподвижно и ждал, когда она начнет извиваться, как я и предполагал. Вскоре она пошевелила бедрами, пытаясь втиснуть меня глубже. Я поднял ее ноги и положил себе на плечи. Она улыбнулась, думая, что я даю ей то, что она хочет. Я крепко держал свой член и правой рукой шлепнул ее по левой щеке. Ее удивление было очевидным, когда она посмотрела на меня.

— Я все контролирую, маленькая потаскушка. Если ты хочешь больше моего хуя, ты будешь ждать, пока я буду кормить им эту горячую маленькую киску, понимаешь?  — зарычал я, как только мог.

— Я так этого хочу,  — захныкала Пэтти.  — Я буду хорошей маленькой шлюшкой. Просто трахни меня своим большим толстым хуем!

Я начал медленно вползать все дальше и дальше в удивительно тесное пространство. Прежде чем я успел засадить по самые яйца, у Пэтти начался еще один оргазм. Она вздрогнула, когда я скормил ей остатки своего бегемота. Я пощупал ее шейку матки своим членом. Медленно отстранился и снова долбанул. Я доводил себя до исступления, долбя в Пэтти. Выносливости мне хватало, так как я недавно кончил. Я был полон решимости стать тем жеребцом, которого она себе представляла. Я должен это признать. Я им и был. У Пэтти между ее прелестных сисек заструился пот, а я отказывался сбавлять темп. Она испытала еще пару небольших оргазмов и стала умолять меня кончить.

— Пожалуйста, кончай в мою киску. Я хочу почувствовать, как этот огромный ёбанный ствол выстрелит глубоко в мою киску!  — почти кричала она.

Я знал, что должен либо быстро кончить с ней, либо отправить детей к соседям. Мы вместе дошли до финиша. Долгое время мы просто лежали, обливаясь потом. В конце концов, мое дыхание и сердцебиение вернулись к чему-то близкому к норме. Я посмотрел на Пэтти, она улыбалась во сне, закинув на меня руку и ногу. Я 

почувствовал глубокую и страстную любовь к ней, когда погладил ее по щеке. Она была моей девушкой.

•  •  •

На следующий день на работе мне дважды звонили мужья женщин, которые играли с Пэтти в гольф. Оба сказали по существу одно и то же. Мы должны были замочить "Большую салями"! Я попытался объяснить, что он вернется в сиквеле и будет еще более мстительным со своим гребаным джойстиком. Он и его член не могли быть уничтожены обычным способом. Наверное, они никогда не смотрели фильмы серии "Улица вязов", потому что не понимали, о чем я говорю. В конце концов я сказал им, что не знаю ни одного надежного киллера, и они остались сами по себе.

Пэтти всю неделю не могла насытиться сексом. Она постоянно придумывала сценарии и ждала, что я ей подыграю. Я был водопроводчиком, и она должна была позволить мне трахнуть ее, склонившись над кухонной раковиной, прежде чем я починю слив. Я был коммивояжером, который давал ей много энциклопедий, если она могла проглотить все мои девять дюймов. Я был полицейским, которого она должна была убедить не штрафовать ее за превышение скорости. У каждого из этих воображаемых парней был огромный елдак, который её "заставляли" ублажать.

Однажды вечером мы пошли ужинать. Когда мы вышли из ресторана, я открыл ей дверь и помог войти. Она позволила юбке скользнуть вверх, и я мельком увидел ее голую киску! Я обошел машину и сел за руль.

— Джеймс! Я видела. Ты смотрел на мою маленькую киску?

Кто, черт возьми, такой Джеймс? Я играл умно.

— Я не мог этого не заметить, когда вы садились в машину,  — признался я.

— Если бы мой муж узнал, что ты смотришь на его гордость и радость, тебя бы немедленно уволили!  — скандалила она.  — Мы можем найти шофера, который будет вести себя прилично.

— И вы сможете найти такого, с большим толстым хуем, как этот?  — спросил я, расстегивая молнию и освобождая своего Вилли.

— Боже мой!  — выдохнула Пэтти.  — Убери этот невероятный член! Ты уволен!

— Тогда я не обязан выполнять ваши приказы, не так ли?  — спросил я.  — Я хочу, чтобы ты пососала этого ублажателя кисок. Тогда ты передумаешь увольнять меня.

Говоря это, я притянул ее к своему члену. Она повернула было голову в сторону, но я схватил ее за волосы и вернул ее лицо к своему одноглазому монстру. Другая моя рука потянулась назад и задрала ее юбку так, чтобы ее задница отражала свет из ресторана. Я довольно сильно шлепнул ее по попке.

— Соси мой хуй, богатая сучка!  — приказал я.

Я еще сильнее шлепнул ее по другой ягодице. Она взяла у меня в рот, но я продолжал шлепать ее в течение нескольких минут. Она застонала, и рукой скользнула к своей киске. Теперь ее задница просто рделась, и она двигала головой на моем члене, как поршнем. Начала кончать, но продолжала работать с моим членом и стонать, не снимая с него рта.  

Я наполнил ее рот своей спермой. Потом я просто гладил ее попку в течение минуты, пока она приходила в себя.

— Я все еще уволен?  — спросил я.

— Отвези меня домой, пожалуйста, и я подумаю, не оставить ли тебя. Если я это сделаю, ты будешь предоставлять мне этот большой хуй, когда я только захочу,  — заключила Пэтти.

Шли дни, и я понял, что каким-то образом "Большая салями" сработала мне на пользу. Пэтти была похотливее, чем когда мы только поженились, и была чертовски близка к ненасытности. Наша сексуальная жизнь была активной до изнеможения.

•  •  •

Потом все пошло решительно под откос. Однажды вечером я вернулся домой с работы и обнаружил сообщение на автоответчике. Пэтти задержалась на работе и попросила меня покормить детей. Следующим вечером пришло сообщение о походе за покупками в торговый центр. Мне было скучно, поэтому, покормив детей, я решил съездить в этот торговый центр и удивить Пэтти.

Я объехал стоянку в поисках ее машины. Я не хотел парковаться прямо напротив ее. Было бы легче найти ее, если бы я знал, в какую дверь она вошла. Я нашел ее машину, припаркованную возле входа в ресторанный дворик. Нашел место для парковки примерно в четырех рядах от нее. Выйдя из машины, я увидел Пэтти и какого-то парня, идущих к ее машине. Руки у них были заняты пакетами, так что я не смог разглядеть мужчину настолько, чтобы опознать его. Они положили пакеты в ее багажник, и когда он распрямился, я чуть не наложил в штаны!

Прошло уже больше 20 лет, но я никогда не забуду Сэма "Большую Гребаную Салями". Они вместе сели в машину Пэтти и уехали. Я с трудом вставил ключи в замок зажигания, настолько был расстроен. Я влился в поток машин примерно на четыре машины позади ее и следовал за ней. Она, очевидно, не знала, что я преследую её, потому что остановилась в небольшом, но хорошем местном отельчике. Это был тот самый отель, где мы устроили наш свадебный прием! Это было очень давно.

Пэтти и Сэм смеялись, доставая пакеты из ее багажника и внося их в отель. Я изо всех сил пытался понять, чему был свидетелем. С какой стати ей ехать в отель с этим чудаком природы? Какая причина, кроме очевидной? Я хотел войти и подглядеть, но надо было быть осторожным. Я хотел знать, что происходит, прежде чем принимать поспешные решения. Я сидел на стоянке и ждал, когда они вернутся к машине. Через полтора часа они наконец вернулись.

Я размышлял, следует ли мне последовать за ними или попытаться выяснить все, что можно, в отеле. Я решил, что если они делают что-то не то, то уже поздно их останавливать, поэтому я вошел в маленький вестибюль. За столом сидела хорошенькая молодая девушка.

— Мисс, простите, что беспокою вас,  — извинился я.  — Моя жена велела мне встретить ее здесь, и, боюсь, я немного опоздал. Ее зовут Пэтти 

Джероу. Не могли бы вы сказать, сняла ли она здесь номер?

Девушка печатала на клавиатуре и посмотрела в монитор.

— Миссис Джероу забронировала номер 302 на завтрашний вечер,  — сообщила девушка.  — Это все, что я смогла найти.

Я поблагодарил ее и ушел. Мой разум отказывался воспринимать полученную информацию. Я знал, что этому должно быть какое-то объяснение.

•  •  •

Было почти десять, когда я вернулся домой.

— Где ты был, милый?  — спросила Пэтти.  — Я уже начала беспокоиться.

— Мне нужны были туфли для гольфа, вот я и поехал посмотреть, не найду ли я их. Я не увидел ничего, что мне понравилось бы,  — добавил я.  — Как прошел твой день?

— Ну, я уверена, ты что-нибудь найдешь,  — сказала мне Пэтти.  — Я просто прошлась по магазинам после работы. Ничего интересного. Кстати, звонил Стив и просил тебя перезвонить ему.

Стив был моим партнером по гольфу и, возможно, лучшим другом. Я набрал его номер.

— Мэтт? Что скажешь, если мы сходим куда-нибудь выпить пару кружек пива завтра вечером?  — спросил он.  — В городе будет Ларри Шенк, и он предложил нам встретиться.

Ларри был другом, которого недавно перевела в другой штат его компания. Я положил трубку и повернулся к жене.

— Пэтти,  — прошептал я.  — Стив хочет, чтобы завтра вечером мы с ним и Ларри Шенком выпили по кружке пива. У тебя есть какие-нибудь планы?

— Нет, действуйте. Желаю хорошо провести время,  — улыбнулась она.

Я договорился со Стивом, чтобы он заехал за мной в семь вечера. Может быть, я его подставляю, подумал я про себя. Он поймет, когда я скажу ему почему. В ту ночь Пэтти хотела заняться со мной сексом, но у меня не хватило духу. Я сказал ей, что у меня расстроен желудок, и это не было ложью. С тех пор, как я увидел Пэтти с Сэмом, он был в полном беспорядке. В ту ночь я плохо спал. Я продолжал думать о том, как большой член Сэма толкается в тугую маленькую киску Пэтти. Может быть, мне всё же стоило попробовать "жалкие объедки" после их секса, просто чтобы посмотреть, насколько растянута ее киска?

•  •  •

На следующий день была суббота, и я слонялся по дому, не спуская глаз с Пэтти. Дети уехали на целый день к друзьям. В какой-то момент я застал ее врасплох. Она очень тихо разговаривала по телефону на кухне. Когда я вошел в комнату, она быстро попрощалась с собеседником и повесила трубку.

Около пяти часов Пэтти вошла в гараж, где я пытался починить газонокосилку. В руке у нее были ключи от машины.

— Раз уж у тебя есть планы на вечер, я, пожалуй, навещу Джен. Я не видела ее несколько недель,  — заявила Пэтти.

Джен была младшей сестрой Пэтти и жила примерно в часе езды от нас. Это звучало разумно, если бы только это было правдой!

— Пэтти? Что-то не так? Ты ничего не хочешь мне сказать?  — спросил я. Я подумал, что она сможет признаться, и мы попытаемся все 

уладить.

— Все в порядке, Мэтт!  — быстро ответила она. Она не спросила, почему я думаю, что что-то не так. Поцеловала меня в щечку, села в машину и уехала.

Я решил, что не собираюсь неделями ловить Пэтти на лжи и ходить за ней по пятам. Если сегодня вечером она окажется в том гостиничном номере, то все будет кончено. Эта мысль опечалила меня, но выбора у меня не было. Я не собираюсь быть добровольным рогоносцем! Я прождал полчаса. Это даст им время разогреться. Значит, у них будет компания!

•  •  •

Я добрался до отеля и был абсолютно уверен, что машина Пэтти уже там. Я припарковался рядом с ней и, захлопнув дверцу, направился в вестибюль.

— Я Мэтт Джероу, и мне нужен ключ от номера 302,  — настаивал я.

Девушка, должно быть, поняла, что я говорю серьезно. Она просто наклонилась, взяла ключ и протянула его мне. К этому времени моя кровь уже кипела. Я думал о том, что скажу своей шлюшке жене и ее чертовой "салями".

Направляясь к лифту, я чуть не столкнулся с какой-то парочкой. Я просто обошел их и вошел в лифт, когда дверь уже закрывалась. Мне показалось, что я услышал голос, который спрашивал, не Мэтт ли это. Не думая больше об этом, я подошел к номеру 302 и вставил ключ в замок. Толкнул дверь и увидел Пэтти. На ней были маленькие черные стринги, а в руках она держала черный бюстгальтер с оборками. Это было все, что на ней было. Я был в ярости. Мое сердце бешено колотилось, а колени дрожали. Никогда в жизни я не был так расстроен.

— Мэтт!  — выдохнула Пэтти.  — Что ты здесь делаешь?

Я захлопнул дверь и шагнул в комнату. Мне пришлось хорошенько подумать, чтобы хотя бы сформулировать ответ. Я был взбешен. Должно быть, это было заметно, потому что Пэтти забеспокоилась.

— Мэтт, что-то не так? Ты выглядишь расстроенным,  — сдержанно заметила она.

— Где он, черт возьми?  — потребовал я ответа.  — В ванной?

— О чем ты говоришь, Мэтт? Или о ком ты говоришь?  — спросила Пэтти дрожащими губами.

— Ты не довольствовалась мной. Надо было попробовать большой хуй. Надеюсь, оно того стоит,  — прорычал я.  — Я бы отдал за тебя жизнь. Никто никогда не любил свою жену больше, чем я любил тебя, но тебе этого было недостаточно! Что ж, счастливой вам жизни. Меня в ней не будет!

Я не хотел причинять Пэтти физическую боль, а Сэма, очевидно, там не было. Я решил уйти, пока гнев не взял надо мной верх или пока я не начал плакать, как ребенок. Никогда в жизни я не испытывал такой боли. Жизнь без Пэтти никогда не была приемлемым вариантом, и я всерьез задавался вопросом, смогу ли я жить без нее или захочу ли?

Я рывком распахнул дверь и практически выбежал в коридор. Я никогда не забуду сцену, когда вошел в лифт. Пэтти стояла в коридоре, обнаженная по пояс, в одних стрингах,  

умоляя меня вернуться. Я пронесся через вестибюль в таком мрачном настроении, какого у меня никогда не было раньше. Я услышал, как меня снова позвали по имени, но даже не обернулся, чтобы посмотреть, кто это. Я сел в машину и уехал. Я понятия не имел, куда идти. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким.

•  •  •

Полчаса спустя я сидел с кружкой пива в маленьком баре. Мне хотелось напиться, но я знал, что это плохая идея. Мой ум был в смятении, и я, конечно, сделал бы что-то действительно глупое, если бы выпил слишком много. Через некоторое время привлекательная блондинка, на несколько лет моложе меня, села рядом со мной. Я взглянул в ее сторону, и она улыбнулась. Одно мне было ясно: я больше не хотел связываться с женщинами!

Она всё время пыталась вовлечь меня в разговор. Я был очень близок, чтобы грубо отшить её, отвечая односложно и, по большей части, кивками. Зазвонил ее сотовый, и у нее состоялся короткий разговор.

Я решил пойти домой и собрать свои вещи. А потом отправлюсь искать какой-нибудь мотель. Я почувствовал себя немного лучше, когда у меня появился хоть какой-то план. Когда я встал, девушка рядом со мной показалась обеспокоенной.

— Пожалуйста, не уходи!  — попросила она.  — В твоих же интересах остаться здесь на некоторое время. Выпьешь со мной, если я тебе куплю?  — спросила она.

— Не хочу показаться грубым, леди, но я не ищу никакого общества. Совсем наоборот,  — объяснил я.  — Ты привлекательная девушка. Вокруг полно парней. Мне очень жаль, но я должен идти.

— Пожалуйста, останься, Мэтт. Я обещала, что задержу тебя здесь на несколько минут,  — взмолилась она.

Я повернулся, чтобы получше рассмотреть женщину рядом со мной. Знал ли я ее? Мы где-то встречались? О чем она говорит?

— У тебя есть преимущество передо мной,  — ответил я.  — Ты, кажется, знаешь меня, но я не знаю тебя, а ты не из тех женщин, которых мужчина легко забывает.

Она посмотрела на меня, и я подумал, что она сейчас расплачется, когда она сказала мне:  — У тебя все еще есть очарование, даже с разбитым сердцем.

— Неужели это так очевидно?  — спросил я.  — Или кто-то уже повесил мне на спину соответствующую табличку? Может быть, чтобы скрыть колотую рану между лопатками? Спасибо за заботу, но мне пора.

Мне точно не нужно было предаваться грусти и все такое с какой-то незнакомой женщиной в баре. Я и так был достаточно унижен. Я повернулся, чтобы уйти. Затем в дверь вошла Пэтти и "Большая салями"!

Они подошли прямо ко мне. Я снова был чертовски зол. Я думал, что обрел некоторый контроль, но, увидев их вместе, все вернулось. Неужели они искали меня, чтобы унизить? Их ждал сюрприз, если это было их целью. Я знал, что лучше проиграть драку в баре и попасть в тюрьму, чем смириться с любым дерьмом от них.

Пэтти была одета в черное вечернее платье и выглядела великолепно.  

Мое сердце действительно заболело, когда я смотрел на нее. Я решил пойти длинным путем и начал обходить ее, чтобы уйти.

— Мэтт, послушай меня. Я не знаю, что случилось, но ты совершаешь большую ошибку!  — воскликнула она, схватив меня за руку.

Я наклонился и убрал ее руку.

— Конечно, это очевидно. Я совершил ошибку, когда влюбился в тебя много лет назад. Я ошибся, когда думал, что ты вчера вечером ходила по магазинам в торговом центре, а не проводила время в отеле с этим говнюком!  — прорычал я.  — Я совершил ошибку, когда пошел в номер, который ты забронировала, но забыла упомянуть об этом. Но настоящая моя ошибка заключалась в том, что я не стал дожидаться появления этого ублюдка, чтобы надрать ему задницу. Может быть, я исправлю эту ошибку прямо сейчас!

— Вот дерьмо!  — выдохнула Пэтти.  — Ты знал, что вчера вечером я была в отеле с Сэмом и думал, что жду его там сегодня вечером? Ты думал, что у нас с Сэмом была... была интрижка?

Пэтти в ужасе и недоверии покачала головой. Мне становилось не по себе, стоя на публике перед лицом жены и ее любовника. С меня было достаточно, и я хотел уйти от Пэтти и Сэма. Я повернулся, чтобы уйти, когда блондинка, которая разговаривала со мной раньше, встала передо мной.

— Мэтт, я жена Сэма, Сэнди. Послушай Пэтти. Это простое недоразумение. Сэм не любовник Пэтти! Обещаю тебе!  — заверила она.

Сомнение начинало закрадываться в мой разум. Я не знал, должен ли я чувствовать себя хорошо, потому что Пэтти, возможно, не обманывала, или реально плохо, потому что я, возможно, был настоящим ослом. Моя слабеющая решимость, должно быть, проявилась на моем лице. Пэтти подошла ко мне и взяла меня под руку.

— Сэнди, Сэм, пожалуйста, извините нас на несколько минут. Я должна объяснить этому большому придурку, что происходит,  — сказала Пэтти, ведя меня к темной кабинке.

Она втолкнула меня внутрь и скользнула следом. Я был эмоционально избит и находился в прострации.

— Мэтт, я никогда не изменяла тебе. И никогда не буду. Я люблю тебя без всяких оговорок. Сэм и Сэнди помогали мне устроить тебе сюрприз на день рождения. Мы купили кое-какие вещи в торговом центре, чтобы украсить бальный зал, и они помогли мне всё развесить. Вот почему я солгала тебе. Это было неправильно,  — признала Пэтти.  — Теперь я это понимаю, но я лгала не потому, что хотела завести роман или причинить тебе боль. Я никогда не думала, что это выяснится, пока мы не застали бы тебя врасплох сюрпризом сегодня вечером, и тогда ты всё понял бы.

Я просто сидел, слушал и мечтал заползти под стол и умереть!

— Я сняла номер в отеле, чтобы мы могли провести приятный романтический вечер после вечеринки. Я как раз переодевалась, когда ты вошел. Я не хотела выходить из дома уже одетой и вызывать у тебя подозрения. Стив собирался привезти тебя в отель 

около восьми вечера, и мы собирались удивить тебя вечеринкой в том же самом отеле, где был наш прием, когда мы поженились.

Я чувствовал себя маленьким и пристыженным. Я с трудом подбирал слова, чтобы объяснить ту боль и страх, через которые прошел. Как я могу смотреть всем в лицо? Что они обо мне подумают?

— Пэтти, я думал, все эти разговоры о большом члене Сэма дошли до тебя. Я думал, ты решила найти кого-то получше, чем я,  — признался я.

— Ох, Мэтт! Иногда ты можешь быть таким умным, а иногда — таким тупым. Позволь мне спросить тебя кое о чем, Мэтт. Тебе нравится моя киска?  — спросила она.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос. Я никогда не давал тебе повода усомниться в этом. Я люблю тебя и твою киску,  — признался я.

— Вот что я тебе скажу, парень. Моя киска практически такая же, как и любая другая киска вверх или вниз по этой улице. Ты любишь её, и я знаю, что любишь. Но это потому, что она — часть меня. Твоя любовь ко мне позволяет тебе любить то, что на самом деле не так уж и привлекательно в большинстве ситуаций,  — рассмеялась Пэтти.

— Женщины не выходят замуж за мужчину из-за его члена и не бросают его из-за него же. Твой член идеален. Ты — мой муж. Мне плевать на его размер, Мэтт. Я рада, что он такой большой, и мне нравится, как он в мне ощущается, но это только из-за тебя. Женщине нужен умный, добрый, любящий, поддерживающий и трудолюбивый мужчина. Если она найдет такого, то будет очень счастлива с любым его членом, уж поверь мне.

— Пэтти, я совершил большую ошибку. У меня не было достаточно веры в тебя. Я подвел тебя и выставил себя полным ослом. Я не знаю, что сказать или сделать. У меня такое чувство, будто я лезу в какую-то дыру,  — признался я.

— Ты что, шутишь? Мэтт, я горжусь тобой! Ты поймал меня на лжи и что-то с этим сделал. Ты даешь мне и всему миру знать, что я твоя, а ты не хочешь ни с кем мною делиться!  — запротестовала Пэтти.  — На секунду мне показалось, что ты собираешься ударить Сэма. И теперь я знаю, что лучше не врать тебе, Мэтт!

— Когда ты ушел в такой ярости, я знала, что ты, вероятно, попытаешься выпить и остыть, поэтому я попросил Сэма, Сэнди и еще нескольких человек проехаться по округе в поисках твоей машины. Мы проверяли парковки по всему городу,  — объяснила Пэтти.  — Сэнди нашла твою машину и позвонила мне. Потом она позвонила всем остальным и сообщила, что тебя нашли. Сэм просто был поблизости и подъехал сюда одновременно со мной. Если бы я знала, что ты считаешь его моим любовником, я бы никогда не позволила ему войти сюда. Я никогда не видела тебя таким расстроенным. Ты, должно быть, очень меня любишь, не 

так ли?

Я не хотел, чтобы кто-нибудь увидел мои слезы, поэтому крепко обнял Пэтти и зарылся головой в ее волосы. Я по-крупному выставил себя дураком! Но узнал, как много значат для меня ее любовь и верность.

•  •  •

Позже, на моей вечеринке, мне пришлось много шутить. Несколько, и даже более, мудрых тостов адресовались лично мне. Я продолжал улыбаться и обнимать жену. Мне было немного неловко рядом с родителями Пэтти. Интересно, считают ли они, что их дочь вышла замуж за придурка? Отец Пэтти отвел меня в сторонку посреди вечеринки.

— Сынок, она моя дочь, но она твоя жена. Сегодня ты поступил правильно. Она знала, что ты сделаешь для нее всё. Черт! Да она знает это уже много лет. Теперь она знает, что ты не потерпишь никакой хуйни, и это тоже хорошо для жены. Ты сделал очень ясное заявление,  — усмехнулся он.  — Оно не скоро забудется.