Cтрах высоты

Вообще-то, я очень боюсь высоты. Ну вот не дал мне Господь хорошего вестибулярного аппарата. Если на колесе обозрения еще могу прокатиться, то разные «Вихри» или «Сюрпризы», где колесо вертится с умопомрачительной скоростью... Не... Извините, не мое это.

Возможно, Кирилл именно поэтому и потащил меня не к себе домой, а к своему другу. Жил этот его приятель аж на четырнадцатом этаже. Мне уже в лифте стало как-то неуютно. Если бы я знала, что меня впереди ожидает:

— Любка, заходи.  — Он открывает дверь и мы входим в длинный коридор.

— Нехарактерная планировка,  — отмечаю я.

— А то!  — Улыбается Кирилл.  — Васька тут все переделал. Чуть несущую стену не поломал. Он вообще затейник. Чаю хочешь?

Я пожимаю плечами. Понимаю же, что сюда мы пришли не чаи гонять. Кирилл, конечно, парень терпеливый, но все-таки мы встречаемся уже три недели с хвостиком. Пора бы перейти на менее платонические отношения. Поэтому когда он мне сказал «давай прогуляемся в одну квартиру», только идиотка не поняла бы, куда ветер дует. Впрочем, я и не возражала.

Он уходит на кухню и щелкает там электрическим чайником. Я иду гулять по квартире.

— Любка, двигай сюда!

Я с сожалением выхожу из спальни. Да уж: Кровать у его дружка — настоящий сексодром. В сущности, основную часть комнаты она и занимает. В принципе, правильное решение. Спальня должна быть спальней.

Мысленно уже примеряюсь, как мы тут будем кувыркаться.

В кухне Кирилл разливает ароматно пахнущий чай по стаканам. Стаканы тут тоже особенные: старые, граненые, с серебряными подстаканниками.

— Не думала, что в наше время можно граненые стаканы найти,  — усмехаюсь я.

— Антиквариат,  — улыбается в ответ Кирилл.

Мы прихлебываем горячий чай.

— Что-то ты его быстро заварил, не по правилам,  — бурчу я.

Он подмигивает.

— А мы сейчас все будем делать не по правилам.

Я удивлено поднимаю брови.

— Это как же, мон шер? Вы меня заведете в спальню и будете читать Бодлера до тех пор, пока я не засну?

— Не в спальню,  — ухмыляется он.

— «Поручик был такой затейник,  — грустно сказала вдова, глядя на люстру»,  — вспоминаю я бородатый анекдот.

— Люстры тут не выдержат,  — ржет Кирилл.  — А вот подоконники.

— Кирилл, ты рехнулся! Я боюсь высоты!

— Я знаю.

Он подходит ко мне, нежно обнимает и неожиданно подхватывает на руки.

— Кирилл, псих, пусти!

Он только качает головой. Вырываться из его медвежьих объятий абсолютно бесполезно, он мастер спорта по греко-римской борьбе. Ну, зараза, если он меня действительно начнет пристраивать на подоконнике.

Кирилл несет меня к окну. Вспоминаю старый психологический прием и начинаю ехидничать. А вдруг у него все романтическое настроение пропадет.

— И за бооорт еее брааасаааииит в набежавшую вааалну,  — ору я дурным голосом.

Кирилл ухмыляется.

— Чтоб ты знала, радость моя, этому броску Стеньки Разина обязан своим именем один приток Волги. Именно туда он и макнул персидскую княжну. Кстати, она его сама об этом попросила. Так и сказала: «Кинь меня».

— Что-то не помню я такого притока у Волги.

— Так она ж это произнесла со своим 

акцентом. В ее исполнении фраза звучала «Кинешь ма».

— Кинешма?  — Догадываюсь я.

Он кивает. Только тут я соображаю, что весь этот диалог происходит возле открытого окна. Кирилл крепко держит меня на руках.

— Нет, ты все-таки умеешь добиться своего,  — я кусаю его за ухо.

— Характер такой, девушка.

Он усаживает меня на подоконник и начинает торопливо раздевать. В какой-то момент я уже не осознаю, что сзади меня — четырнадцатиэтажная пропасть. Я просто растворяюсь в его объятьях. И когда он входит в меня, я начинаю тихо стонать от наслаждения, а потом все громче и громче, и голос мой эхом мечется во дворе.

Возможно, там, внизу, уже собрался народ. Но меня это не колышет. Я просто наслаждаюсь мощными толчками Кирилла.

А потом он закидывает мои ноги себе на плечи, голова моя откидывается назад: И тут я понимаю, что высоты нет... Есть какое-то ощущение невесомости, падения вверх, космоса, затягивающего меня в эпицентр какой-то сумасшедшей воронкой:

— Кирииил...  — Я ощущаю себя уже только в спальне, куда он перенес меня. Когда? Не знаю... Я потеряла счет времени.

— Что, радость моя?  — Он ежит рядом и нежно гладит мои волосы.

— Ты сволочь. Но ты самая замечательная сволочь в мире.

Он улыбается.

— Возможно, ты и права. Я просто хотел, чтобы твой страх перерос в наслаждение.

— Маркиз де Сад, это вы?

— Конечно же, мой дорогой Мазох.

Я набрасываюсь на него с кулаками и долго стучу по его мускулистой груди, пока он, хохоча, не переворачивает меня на спину: И снова мы занимаемся сексом. На этот раз долго и красиво.

: А уходя, я поворачиваюсь и с улыбкой смотрю на подоконник квартиры на четырнадцатом этаже.

— Кирилл, ты прелесть.

— Так все-таки, прелесть или сволочь?

Я целую его в щеку.

— Ты прелестная сволочь. Но кажется, я теперь уже не боюсь высоты.