Заголовок
Текст сообщения
По возвращении на работу в начале января, отец Михалес поделился своими планами относительно моей новой роли.
— Совет директоров утвердил новую должность собственного офиса. Вам будет предложена руководящая должность, и у вас будет секретарь, который будет следить за актуальностью стенограмм и другими достижениями...
Он подробно объяснил свое видение моей работы, задавал мне вопросы и обсуждал необходимость найма дополнительных сотрудников. У него был целый блок заметок с предложениями, которые он хотел, чтобы я рассмотрел по пунктам и которые он считал спорными. Это была брошюра, которую он представил совету директоров.
— Я использовал множество ваших прошлогодних отчетов и идей — признался он. — И контрактную систему я скопировал из Гуд Сэм в Миннеаполисе, где я работал ранее...
Он также интересовался тем, как программа Кливленда сочетается с этими планами, и я рассказал ему о новых базах данных, профессиональных организациях и контрактах. Он захотел, чтобы я посетил все крупные больницы в районе и изучил их работу.
Совет директоров создал комитет, который будет следить за нами и консультировать нас. Они разработали подробный план организации работы, основываясь на брошюре отца Михалеса и своем опыте (несколько членов комитета были включены в советы других больниц, а один из них, доктор Йохансен, руководил аналогичной программой по подбору врачей). Они хотели провести встречу со мной.
Я был поражен. Собственный кабинет. Помощник, возможно даже два. Ответственность за других.
— Вы можете подобрать себе ассистента или секретаря, как из нашего существующего персонала с их согласия, так и нанять нового сотрудника. Решение остается за вами. Прежде чем опубликовать вакансию, я хотел бы ознакомиться с вашим описанием работы. Ваш новый офис находится над главным входом и вам будет присвоено звание заместителя главы администрации по профессиональным полномочиям. Вы будете подчиняться мне. Хотя вы не будете руководить отделами, вы будете работать вместе с их руководителями. Кстати, эти руководители одобрили создание этой должности и вашу кандидатуру для нее. Они понимают, что при расширении больницы многие проскальзывают сквозь щели не из-за невозможности поддерживать лицензию, а из-за чувства недостаточной значимости. Они обещали помочь вам и будут открыты для любых вопросов, которые вы зададите. Это также относится к выбору цвета краски на стенах.
Он улыбнулся, подразумевая, что руководители отделов не обидятся на меня, даже если я задам глупый или неосведомленный вопрос.
Мне пришлось многое принять на себя. С тех пор, как я служил в морской пехоте, я перестал быть ответственным за других. И я задавался вопросом, не связано ли все это с огнем.
— Отец, меня повышают из-за убийств?
Он задумчиво опустился в кресло. Этот вопрос для него был серьезным и касался самого существа нашей ценности. Он скрестил пальцы, посмотрел на них и затем на меня.
— Впервые я начал говорить о необходимости изменений в этой области апреля прошлого года, два месяца до того дня. Я даже упоминал о том, что...
Я считаю вас подходящим кандидатом на данную должность, однако в вашем резюме есть некоторые недостатки. Честно говоря, большинство из них связаны с вашим относительно молодым возрастом. Вам почти 30 лет, а вы будете иметь дело с врачами, которым за 70. Они могут быть самонадеянными, неуверенными в себе и критичными. Однако ваш опыт работы был хорошим, хотя у вас только бакалаврская степень, что для некоторых из этих людей может быть препятствием. Когда мы обсуждали эту должность, мы пришли к выводу, что вы подходите для работы в офисе, но пока не готовы ею руководить.
Дальше будет стрельба. Затем раскрытие того, кто уничтожил убийц и то обстоятельство, что о вас не было информации по телевизору, радио или интервью в новостных журналах. Руководители отделов начали оценивать вас выше. После этого я предложил отправить вас на программу в Кливленд и сохранить вашу зарплату. Они согласились. Они знают, что вы не застенчивы и не скрытны, но при этом дружелюбны и никогда не говорите плохих слов о других людях. Они также знают, что вам предлагали рассказать свою историю, в том числе за деньги. В результате они пересмотрели свое мнение о вас.
Ваша назначение на данную должность было обусловлено не убийством, а тем, как вы справились с ним. Вам начали доверять. На последнем собрании все единодушно поддержали создание этой должности и ваше назначение на нее, а также поскорее приступить к работе. Я уже отдал приказ на ремонт офиса; я хочу, чтобы врачам было сложно избегать встреч с вами, как это часто бывает при обновлении дипломов. Поэтому ваш офис будет располагаться на переднем крае, рядом с центральной частью.
— Я рад с вами поговорить, отец. Но мне нужны советы...
— Я всегда здесь для вас. Даже Фил может дать некоторые советы. Можно также обратиться к наблюдательному комитету или доктору Йохансену. Каждый руководитель отдела вас знает и может быть амбициозным и манипулятивным... Поэтому ваше предполагаемое смирение будет полезно. Но я сомневаюсь, что они это понимают, так как им не свойственно глубоко размышлять о характере администратора, — он улыбнулся.
— Теперь я начинаю нервничать. Спасибо, сэр. Я буду...
Он меня перебил.
— Вы не хотите узнать о своей заработной плате? — Он приостановился. — Могу точно сказать, что вас НЕ поймут. — Он назвал мне число, и я осознал, что у меня есть будущее в компании Скай-Грей.
Я отправился в свой новый кабинет, который выглядел очень запущенным. Везде было строительное беспорядок. Строители смотрели на меня, словно я вторгся на их территорию, поэтому скоро я перешел в другую часть здания.
• • •
Поздно вечером меня позвонили и разрушили мое доверие к отцу Майклу. Я согласился на интервью.
— Алло?
— Я пытаюсь дозвониться до Джона Бака, — сказал мужской голос, который был молодым и знакомым.
— Это я.
Я не люблю разговаривать по телефону. Считаю, что это нужно только для назначения встреч и общения с женщинами, но в остальном нет особой пользы обществу.
— Здравствуйте, это Тони Спаньоль, мистер Бак. Я тот ребенок...
— Тони! Как приятно услышать твой голос. Как ты узнал мой номер?
—
Я позвонил в больницу и меня соединили с отцом Майклом. Он сказал, что вы не будете против. В любом случае, мистер Бак, у меня есть к вам просьба. У меня есть подруга, она работает в школьной газете. Она сказала, что будет большой сенсацией взять у вас интервью, так как вы ни разу не давали интервью. Мы уже взяли интервью у меня и у моей мамы, но их было около дюжины; однажды я даже попал на CNN.
Меня впечатлило его выступление. Я осознал, насколько он изменился после трагедии, которую едва пережил.
Он продолжил:
— Именно поэтому она попросила меня спросить вас, не могли бы вы предоставить ей интервью.
Но стоит ли что-то опасаться, если школьный журналист возьмет свое первое интервью? В то время у меня не было больше никаких просьб. Взрывов и угроз хватало на всю жизнь, и "Милосердный Господь" уже давно стал простым фактом для тех, кто не потерял никого близкого, кто не знал никого из пострадавших или раненых.
— Передайте ей мой номер и скажите, чтобы она связалась со мной, — сказал я без особого энтузиазма.
— Когда вы хотите, чтобы она позвонила? — спросил он.
— Когда угодно. Скажите ей - сейчас хорошо? — Я усмехнулся. — Рад был услышать тебя, Тони. Передай привет Мэрилин и Кэлу.
— Конечно, мистер Бак. Пока.
Я услышал, как он положил трубку. Ему нужно было просто передать ей сообщение. И он сделал это: ее звонок раздался сразу же и с того же номера. Мне это нравилось.
— Алло.
— Мистер Бак? Это Сьюзан Даггерс. Я - журналист газеты нашей школы "Кларк". Я надеялась, и знаю, что Тони сказал вам, что хотела бы взять у вас интервью о стрельбе в больнице "Милосердный Господь". Не могли бы вы рассмотреть такую возможность?
— Вы хороший журналист, мисс Даггерс? — поинтересовался я.
— Я только учусь. Кажется, у меня получается писать неплохие рассказы о преступлениях возле школы и о детях, которые попали в беду. Хотя советник не опубликовал статью об избиении в банде. В своих возможностях я стараюсь быть честной.
— Это статья о том, что случилось, или это какой-то комментарий?
— О произошедшем. Я прочитала несколько интервью с полицейскими о вас, но они показались мне запутанными.
— Ты действительно их прочитала? Значит, ребенок уже работал до того, как я согласился на интервью. Они проводили опрос несколько раз по частям, поэтому я думаю, их отчеты получились немного бессвязными, — ответил я. — Если хочешь, можешь взять у меня интервью. Ты можешь приехать в больницу? Я покажу тебе место и расскажу, что происходило.
На другом конце проводов я ощутил радость. Возможно, она считает это своим большим успехом. Я улыбнулся. Снова быть пятнадцатилетним...
— Можно ли мне прийти в субботу? Так я не пропущу школу. Лучше всего утром или поздно вечером у меня будет баскетбольный матч.
— Как насчет 9 утра? Если хочешь, можешь принести камеру с собой. Но без моих фотографий. Записывать звук ты можешь.
— Отлично!!! Прекрасно!!! Большое спасибо, мистер Бак. Увидимся в субботу в девять. Я точно буду.
Мы положили трубку. Этот энтузиазм юности я уже почти забыл.
• • •
В субботу она пришла вовремя. Я увидел, как она вошла в зал, направилась прямо к информационному столу и попросила вызвать меня. После нескольких месяцев Джоди вернулась и увидела, что я подхожу.
— Вы, наверное, репортер? Сьюзан Даггерс, — представил я ребенка. Она была высокой чернокожей девушкой с кудрявыми волосами. Она была одета в темный брючный костюм, на низком каблуке и имела при себе блокнот и небольшую записывающую машинку. Каждое слово Джоди слышала.
Сьюзан повернулась ко мне и улыбнулась.
— Вы выглядите так же, как на фотографии, — сказала она.
— Я стараюсь не попадаться фотографам, но некоторые из них все равно меня снимают, так что я даже не знаю, о какой фотографии вы говорите. Не хотите ли поговорить со мной в моем кабинете? Лучше всего я проведу вас по больнице и покажу все места, где произошло происшествие. Вы можете делать фотографии, но я предпочел бы, чтобы меня не снимали. Может быть, найдется безумец, который захочет отомстить или использовать это для своей известности. Я хочу минимизировать количество моих фотографий. Понятно?
Она ответила:
— Мне немного разочаровывает ваш образ на фотографии, но я понимаю вашу осторожность. Итак, где все произошло?
— Вроде бы прямо здесь, — ответил я и посмотрел на Джоди. — Вы давали интервью кому-то?
Она сказала:
— Меня упоминали в нескольких статьях, но только одной строчкой. Я думала, вы не соглашаетесь на интервью?
— Только когда уверен, что это стоит того.
Джоди улыбнулась и кивнула.
Затем Сьюзан включилась:
— Вы были вовлечены в перестрелку, мэм?
Джоди ответила:
— Мне нанесли ранение в живот, и я потеряла часть селезенки.
Сьюзан замешкалась, как мне показалось, от удивления.
— Здесь было задействовано много людей, и некоторые до сих пор переживают это. Нам нужно быть осторожными, — сказал я. Она кивнула. — Стрелки ворвались и начали стрелять по всем без разбора. Джоди была одной из первых жертв.
Я показал ей места, где происходили выстрелы, и где находился сам. Рассказал о своих действиях: как закрыл врачей в классе, как нашел пистолет Томми и патроны, как следовал за трупами в кафетерий. Она делала фотографии различных мест, особенно зала ожидания, где были ранены и убиты несколько людей. Я подробно описывал то, что видел и делал в кафетерии.
— Вот здесь находился Тони, — указал я, — а один из нападавших прижимал его шею левой рукой, а винтовку держал, будто намеревался обстрелять охранников в другом конце зала. Миссис Спаньоль была здесь, — я снова указал пальцем, — и её парень обхватывал её шею левой рукой, а правую руку с пистолетом направлял к её вискам. Его винтовка просто лежала на полу; возможно, застряла или нуждалась в перезарядке, но он не успел до появления охраны.
— Отсюда я дал сигнал охранникам, подошел ближе и выстрелил парню у миссис Спаньоль, выбив у него пистолет. Пуля прошла сквозь его голову и задела меня за руку, — сообщил я, подняв руку вверх, — после чего я подошел к парню Тони и выстрелил ему. Он глядел прямо на меня, и я выстрелил ему под глаз. Оба они упали. Тони и его мать были целыми и невредимыми, а все закончилось.
Я показал ей свою правую ладонь с устрашающим шрамом.
— Впечатляюще, — произнесла она. — Я читала, что вы служили в морской пехоте. Это помогло вам в вашем действии?
— Морпехи научили меня анализировать обстановку и тут же принимать решения. Как только я увидел возможность положительно повлиять на ситуацию и имел хороший шанс спасти людей и самому остаться в живых, я начал действовать. Думаю, я успел оказаться позади нападавших всего лишь несколько секунд до того, как открыл по ним огонь. Это произошло быстро. К счастью, для них сложилась невыгодная ситуация, учитывая наличие заложников и охранников.
— Что произошло с парнем, у которого вы отобрали пистолет?
— Он уже... ушел. Я случайно наткнулся на Джоди. Она получила ранение и лежала прямо там, где вы её видели, испуганная и размышляющая о том, выживет ли она. Я помню, что сказал: "Надеюсь, что нет" или что-то в этом роде. Она сказала, что думает, что нападавших было всего двое.
— Вы были в браке, когда это произошло?
— Да. Теперь мы разведены. Сразу после инцидента, если быть точным.
— Она почувствовала облегчение, услышав, что вам не стало серьезно?
— Полагаю, да. Она решила, что я плохой стрелок, так как ранил себя в руку. Мне тоже нравится такое объяснение.
— Этот случай как-то связан с вашим разводом? — спросила она.
Хм. Удивительно, что ей всего лишь пятнадцать.
— У тебя будущее в журналистике, Сьюзан, — сказал я и глубоко вздохнул. — Да. Этот случай показал нам обоим, что мы не должны продолжать наше супружество. Было очень тяжело. Самый ужасный момент в моей жизни — и в больнице, и дома.
— Почему вы до сих пор не даете интервью? — спросила она.
— Потому что они его питают. Один убийца подстегивает другого. Убийства здесь и там, кровопролитие, джихад... Это самый страшный момент в моей жизни. Он унёс так много жизней. Я не хочу вспоминать об этом. Рассказываю тебе только потому, что хочу, чтобы всё это закончилось.
Сьюзан была в восторге. Мы купили немного мороженого из автомата в кафетерии и разговаривали о том дне, о живых и умерших, о том, что произошло. Потом она спросила, изменилось ли моё отношение к жизни.
— Да, как и всё остальное. Люди думают, что я справился с плохой ситуацией хорошо. Хорошо, потому что могло быть гораздо хуже и по-другому. Иногда у меня бывают кошмары ночью, но не о том, как всё могло бы быть. Я уверен, что делаю что-то для помощи и эта уверенность приносит мне душевный покой.
Прошло два часа. Её должна была забрать её мама.
— У вас сегодня баскетбольный матч?
— Да, мы играем против команды "Милосердный Спаситель" здесь, в Скай-Грей. В 16:00.
— Может быть, я успею. Моя девушка училась в "Спасителе". Мне было бы интересно прочитать ваше интервью и получить копию газеты. Это возможно?
— Я могу отправить вам газету или принести лично.
Я часто прохожу мимо этого места. Моя мама работает на соседней улице, она адвокат. Газета должна выйти в пятницу. А вот и моя мама, — сказала она и поднялась со стула. Я тоже поднялся. Ее мама тоже была высокой, изящной и очень элегантной. Красивая женщина, одетая профессионально, видимо, она старается быть образцом для своей дочери.
— Мисс Даггерс, мы почти закончили. Я - Джон Бак, — сказал я и пожал ей руку. Она широко улыбнулась.
— Моя дочь считает, что это большой успех - получить интервью с вами, мистер Бак.
— Она очень настаивала, и я решил сделать это для Тони и позвонил ей.
Она рассмеялась облегченно.
— Тони влюблен в нее.
Я улыбнулся и посмотрел на Сьюзан.
— Значит, мы можем доверять его выбору.
Они обе улыбнулись, и вскоре мы попрощались.
Я предупредил отца Майка о нашем интервью. Он подумал, что это отличный способ разрядить напряжение вокруг этого инцидента и засмеялся:
— Школьная газета? Газета Тони? Это отлично!
Я позвонил Марии и спросил, не хотела ли она посмотреть баскетбольный матч в своей старой школе. Она ответила "нет", но может быть или "хорошо". Так что немного раньше четырех мы заняли места на трибунах, чтобы посмотреть матч между "Милосердным Спасителем" и "Джордж Роджерс Кларк". В эту субботу трибуны были полны болельщиков обеих команд. Мы поддерживали "Милосердного Спасителя", но миссис Даггерс заметила меня и помахала рукой. Мария увидела несколько знакомых и поздоровалась с ними. Мы нашли свои места, и я указал Марии на Сьюзан.
— Она очень высокая.
— Да. Ты занималась баскетболом?
— Занималась, пока не узнала, что это – игра для высоких девушек. В моей семье все всегда были низкорослыми, поэтому нас поддерживали в играх для коротышек, таких как софтбол, футбол или лакросс. И хоккей на траве тоже. Но волейбол и баскетбол – нет.
— Я был третьим бейсменом в хардболе. Не самый талантливый, но умел бить и у меня было приличное метание на первую базу. А в баскетболе в старших классах я просто сидел на скамейке запасных.
Мария улыбнулась таким образом, как делают это все женщины, понимая, что мужчина каждым своим действием хочет произвести на них впечатление: броском мяча, открытием банки или починкой машины.
— Это правда! – сказал я.
Мария опять улыбнулась.
Было забавно. Сьюзан оказалась отличной нападающей. «Спаситель» проиграл игру из-за штрафного броска защитника «Кларка». Мария болела за свою старую школу, поэтому я старался не слишком радоваться победе Сьюзан. Когда ты знаешь только одного ребенка в команде, он вызывает твою преданность. После игры мы с Марией познакомились с несколькими ее знакомыми, и я представил ей маму Сьюзан, в то время как команды переодевались или собирали свои вещи.
Мне кажется, Мария была рада вернуться в свою старую школу. Она опасалась этой встречи, но общение со старыми знакомыми подбодрило ее. Большую часть игры она смеялась, шутила и радостно реагировала на успешные и неудачные моменты игры. Тихая и малословная Мария просто вспыхнула от гнева из-за блокировки/штрафного! Я наблюдал за ней – ее лицо горело так же красно, как и волосы, она просто требовала справедливости. Она стояла и настаивала. Садясь, Мария ударила меня по плечу, когда заметила, что я улыбаюсь.
Я увидел Марию, которая все еще пребывала внутри себя, женщину, спускающуюся по лестнице своего дома и не позволяющую мне уйти. И снова, восхитительно.
Интервью Сьюзан было опубликовано в пятницу. Поздно вечером того же дня я обнаружил экземпляр газеты в своем рабочем ящике. На первой странице был заголовок: "Искупитель из нашей больницы «Благосердный Господь». Об этом говорили на каналах Fox, CNN, MSNBC и других. «Спаситель» с буквой «u», соответствующий традициям Скай-Грей, стал моим псевдонимом. Я улыбнулся и покачал головой: это прозвище дала мне школьная газета ребенка. Сьюзан была интервьюирована на различных каналах - Fox и MSNBC - и она сказала: "Он не хочет, чтобы это стало причиной еще большей трагедии. Он назвал это худшим днем в своей жизни". Сьюзан стала заметной по-своему. Ей повезло.
Среди всех историй, написанных обо мне, репортажей, где меня узнавали и показывали на телешоу, именно интервью Сьюзан Даггерс привело к действиям одного из скрытых членов IWC. Он увидел его на CNN и записал это, как позднее выяснила Служба национальной безопасности. Он не спешил, но знал, что хочет сделать, и он хотел сделать это с "Спасителем" неверным. У него была работа, никто не знал о его нелегальном положении, и он только что связался со старым другом через Интернет - конечно же, в секрете. Этот друг не был членом IWC, но слухи о нем распространялись. Ясин все еще находился на свободе в Америке.
Филу понравилось двусмысленное значение, которое в конечном счете привязалось ко мне после того, как одна школьница дала мне это прозвище. Он живет рядом со "спасителем нашего благосердного Господа".
• • •
Весной поступил телефонный звонок от Карен Энн. Она была очень деловой и холодной как в своем голосе, так и в своих словах. Мы обсудили цену, которую она запросила за дом, а также другие подобные вопросы. Дом был небольшим, с протечками и выполнен из дешевых материалов. Я подумал, что цена, которую она запросила за него, была излишне высокой, однако она настаивала на этой цене. Я начал разговор о наших детях, но она сказала, что не хочет видеть их рядом с человеком, который ведет аморальный образ жизни. Она сказала:
— Я не хочу, чтобы мои дети находились рядом с людьми, которые публично демонстрируют свой образ жизни и живут вместе без заключения брака.
Да, это было ее точное выражение: женщина с двумя детьми от другого мужчины, будучи замужем за одним и живущая с другим.
Хотелось расхохотаться, но я удержался.
— Карен Энн, мы не живем вместе. Мария и я. Мы никогда не жили вместе. У нас серьезные отношения друг с другом, но нет, мы не живем вместе, — сказал я. — Ты предположила что-то и мы дали тебе повод для этого. Прошу прощения.
Карен Энн молчала. Я удивлялся, почему она не злилась и не спорила.
Наконец она сказала:
— Джон, я хотела бы, чтобы между нами все стало лучше. Спокойной ночи, — и повесила трубку.
• • •
Сила любви
Время от времени я встречал Марию на службе, по пятницам или воскресеньям. Мы всегда сидели рядом во время службы, после чего она принимала причастие, а затем мы шли на завтрак в местное кафе или иногда к ней на работу по пятницам. Всегда держались за руки. Мария здоровалась с людьми, которых видела, хотя за все годы своей изоляции она их никогда не знакомила. Мы говорили о ее терапии (которая проходила по четвергам, с 7 до 8 часов), о бейсболе, политике, религии, книгах и практически обо всем.
Она утверждала, что ее волосы природно рыжие. Я сказал, что когда-нибудь она должна будет мне это доказать.
Она задумалась на секунду, а затем щелкнула языком и ответила:
— В один прекрасный день я это сделаю.
Мое сердце застучало громче.
Но это было просто дружеское, неформальное общение. Мы уже не были подростками, и по мере того как время шло, я заметил изменения. Мы проводили время перед телевизором со своими родителями или гуляли на теннисном корте, наблюдая за игрой детей. Иногда мы читали книги вместе в одной комнате. Она приходила ко мне в родительский дом и иногда разговаривала с моей мамой, а потом звонила мне и предлагала приготовить обед у себя дома. Они с моей мамой дважды отправлялись на гаражные распродажи, а папа упоминал о том, что он смотрел предсезонный матч "Редс" в ее компании. Я никогда не думал, что моя подруга сможет так хорошо ладить с моими родителями.
Я рассказывал им о Марии, о ее проблемах, о том, какая трагедия привела к ее болезни, объяснял, почему она была такой замкнутой. Они видели это в ней, но они также видели ее со мной и считали ее нормальной. То, что она начала общаться с ними, меня обрадовало. Они говорили о том, что у нее нет диплома и о ее работе на низкой должности - как будущие родственники. Они никогда не воспринимали это как критику, а только как последствия трагедии.
— Она такая добрая, — сказала мама.
Я избегал делать предположения. Мы проводили время друг с другом несколько раз в неделю, но не каждый день. Я был влюбленным, но после рождения Хэнли прошел всего год после развода. Мы были наедине и часто целовались, но контролировали петтинг и избегали секса. Я до сих пор не знал о ней многого; она то жаждала секса, то явно избегала его. Мы говорили об этом, но ей казалось нужно получить разрешение. Я подумал, боится ли она возмутить своих родителей. Но позже выяснилось, что дело не в них. Она нуждалась в разрешении от самой себя.
Однажды в воскресенье, в начале апреля Мария предложила мне собраться на ужин. Они с её матерью занимались готовкой, а отец жарил стейки на гриле. Я не был спешным в развитии этих отношений.
Я пришел за час до остальных, чтобы посмотреть телевизионную программу о футбольном матче "Красные". Мистер Грей положил несколько кусков мяса на гриль и присоединился ко мне для просмотра игры и общения.
Наконец, я решил задать вопрос:
— Как вы связаны с основателями Скай-Грей? Предполагаю, что через вас, мистер Грей?
Таким образом, стейки должны были подождать долгого и интересного рассказа об истории города. Я узнал о разведчике по фамилии Грей и его жене Той, Кто Сияет из Майами; об одном из детей Грей по имени Пис; о его находке - ребенке американских индейцев на тропе пораженной армии после битвы при Вабаш; о сыне Писа, Скай Стивене Грее, который основал на этом месте стоянку на дороге, изначально названную "Стоянка Скай Грей", а затем сокращенную до "Скай-Грей". Он рассказал об отважных действиях двести лет назад, о Безумном Энтони Уэйне, Павших Тимберсах и договоре в Грин-Вилле. Больше всего он говорил о Мичикиникве, великом вожде Майами, который желал мира с белыми и заключил временное перемирие с генералом Уэйном в фермерском доме, который по-прежнему использует Бен Грей.
Я сказал:
— Мой отец был бы заинтересован в этой истории.
Стейки хорошо пропеклись, но пирог с ревенем, испеченный Марией и её матерью, оказался кислым и просто идеальным. Женщины выглядели разочарованными. А мы, мужчины, полагали, что все было прекрасно.
• • •
Поздняя весна вернула нас к привычке сидеть на крыльце вместе с двумя священниками по воскресеньям и наблюдать за закатом, восходом луны или дождем. Иногда я сидел там один часами и, используя фонарик или подсветку электронной книги, читал роман в темноте. У меня не было строго установленного рабочего времени, просто работа. Мне нравилось проводить время на крыльце со священниками или с книгой.
Я скучал по деткам. Карен Энн сказала, что предложили ставку за дом, но она ей не устраивается. Она долго размышляла и пришла к выводу, что цена слишком низкая. Интересно, может быть у нее есть другие мотивы? У нее неполная семья, а этот дом подходит по размеру. Коммунальные услуги тут недорогие, ипотека вполне приемлемая, район хороший - тихая улица со схожими домами и знакомыми соседями. Детки могут играть на площадке прямо в районе, не выезжая из него, возможно, она хочет сохранить это для них. Мне пришла мысль, может быть она хочет остаться здесь до тех пор, пока не найдет нового мужчину.
Однажды в воскресенье в середине мая я получил звонок от Марии. Это было странно - она провела весь день с родителями на какой-то загородной ярмарке после ранней мессы, и я ее не видел. Она просто хотела поговорить, так сказала. Спросила, что я делаю в воскресенье вечером, и я пригласил ее к себе. Она пришла после ужина, около 7:30 вечера, когда еще было светло из-за долгих дней в это время года. Майк и Фил сидели на деревянных качелях-качалках, а я - в моем любимом адирондакском кресле. И тут по тротуару появилась эта прекрасная рыжеволосая девушка, руки на боках, в шортах и светлой белой рубашке с короткими рукавами на пуговицах. Она выглядела потрясающе.
— Ничего себе мужской клуб! — сказала она, изображая возмущение, но не громко. Позже до меня дошло, что она была немного раскованнее обычного. Возможно, другой католический священник помог ей освободиться от стеснения. Она знала Фила и меня, хотя для неё Майк был новым знакомым.
— Здравствуйте, Мария, как всегда рад видеть вас, — приветствовал я.
Я аккуратно встал с адирондакского кресла и спустился по ступенькам, чтобы встретить ее. Отец Майк и отец Фил стояли рядом.
— Мария, позвольте представить вам отца Михалеса, исполнительного директора больницы. Майк, это моя подруга Мария Грей.
Они пожали друг другу руки, и я уловил блеск в глазах Майка.
— Очень приятно познакомиться с вами, молодая леди. Фил и Джон много рассказывали мне о вас. Я рад наконец-то увидеть вас лично, — сказал Майк.
— Это для меня большая честь, отец, — ответила она.
— Присаживайтесь либо на адирондакское кресло, либо на садовое кресло, — предложил я, держа ее за руку и помогая занять место на адирондакском кресле. Фил засмеялся, а у Майка появилась улыбка. Я изобразил недовольство и сел рядом с ней на садовое кресло, однако адирондакское было удобным и позволяло мне любоваться ее женскими ножками в шортах. Всегда приятно находить радость в мелочах.
Я продолжал держать ее за руку. Мне всегда нравилось держаться за руки.
И так каждое воскресенье Мария присоединялась к нам, смеялась и рассказывала интересные истории. Она знала много о своей семейной истории от отца, и я задавал ей вопросы, а Филу и Майку явно нравились знания о местной истории. Фил родом из дальнего конца архиепархии, его первый контакт со Скай-Грей произошел после окончания университета, когда его пригласили работать священником в этот приход, а Майк был из Индианы и переехал в «Милосердного Господа» после опыта работы в нескольких католических больницах. Оба мужчины считали, что знание местной истории, даже прошлого века, помогает им понять людей и их отношение в таком маленьком сообществе, как Скай-Грей.
Оба они предполагали, что название города связано с климатическими условиями в районе его основания; они не знали, что это на самом деле фамилия основателя. Они заметили, что этот район как будто одержим своей историей: школы Антони Уэйна, Литтл Тертл и Джорджа Роджерса Кларка; Форт Уэйн, Форт Рекавери и так далее. Даже Гамильтон и Гринвилл изначально были Форт-Гамильтон и Форт-Грин-Вилль. Мария любила делиться своими знаниями.
За эти несколько месяцев она претерпела перемены. Укрепилась в уверенности и своей роли в обществе. Я снова почувствовал любовь, но на этот раз не одинокий, я был полностью уверен в своих чувствах. Здесь не было быстрого романа. Я решил попытаться предложить ей выйти за меня замуж.
• • •
В следующее воскресенье, когда исполнился год после трагических событий, в газетах и других СМИ появились обширные материалы о произошедшей стрельбе, о том, что известно обо мне и связях с другими случаями террористической активности. Национальная безопасность провела "успешное" расследование и задержала всех подозреваемых заговорщиков. Были опубликованы биографии двух лидеров террористической группировки IWC, а также призывы к более строгому контролю над международными туристами и статьи о природе исламских убеждений.
Согласно одному из докладов о последствиях, Национальная безопасность обнаружила, что Ясин Талиб читал эти статьи, видел их по телевизору; несколько из них он записал. Он работал в гостинице, пытаясь найти деньги на продолжение обучения в колледже и, по данным "Хоумленд", ощущал себя неудачником. Он задумывался о возможности вернуться домой, но боялся быть там считанным неудачником таким же, каким он себя считал. Его брат строил большие планы и хотя Ясин мечтал о чем-то большем, он оказался в ловушке и погиб славной смертью. Убитый "Спасителем нашего милосердного Господа" - слова с явными христианскими оттенками были для Ясина унизительными, написано им в одном из последних электронных писем в начале следующего года. Ясин был просто потерянным и колеблющимся человеком. Один из аналитиков "Хоумленд" считал, что он искал способ выбраться из этой ситуации.
В четверг вечером, в июне Мария попросила меня сопроводить ее на сеанс терапии. Ее терапевт предложила мне присутствовать. Я решил, что это свидетельствует о том, что я становлюсь значимым в жизни Марии, и познакомился с доктором Кэрри Морган. Ей было около пятидесяти лет, она была высокого роста и полной комплекции. У нее были добрая улыбка и ясные глаза, которые свидетельствовали о ее интеллектуальных способностях.
— Господин Бак, рада видеть вас здесь, — приветствовала меня доктор Кэрри.
— Мария для меня очень важна. Я обязательно буду приходить по вашей или ее просьбе, — ответил я.
— Мария поделилась с вами своими чувствами?
— Да. Начали говорить о браке. В моем прошлом брак распался в августе прошлого года, и вскоре после этого я познакомился с Марией, — пояснил я.
Мария добавила:
— Джон познакомил меня с родителями, а я — с его.
— Отлично, — сказала Кэрри. — У меня есть разрешение Марии обсуждать все вопросы ее дела с вами, верно, Мария?
Мария улыбнулась:
— Конечно.
— Хорошо, Джон, я хочу поставить вас перед сложным выбором. Какие особенности поведения Марии вы наблюдаете и какие из них могут свидетельствовать о долгосрочной проблеме, которую мы рассматриваем уже около десяти лет?
— Она выглядит хрупкой и неуверенной в определенных ситуациях. Легко испытывает страх перед темнотой, большими группами незнакомцев, индивидуальными людьми или звонками по телефону. Она очень колеблется при звонке и кажется, что ей нужно набраться смелости. Первые слова на встрече она произносит очень тихо и ее трудно услышать. Затем голос становится громче по мере продолжения разговора. Я знаю несколько женщин и мужчин, похожих на Марию, а также встречал подобные черты у некоторых врачей в больнице.
— Итак, вы полагаете, что она контролирует свое состояние?
— Да, абсолютно. Она заставляет себя выполнять обязанности или делать то, что она действительно хочет. Она проявляет больше спокойствия в отношении священников; я наблюдал, как она искренне и дружелюбно встречалась с моим начальником без колебаний. Я представляю ее в роли моей жены. Как матери, которая успешно справляется с поведением детей. Со мной.
Было странно говорить эти слова вслух, когда Мария была рядом, как и разговаривать о своих мечтах с женщиной, которую я только что познакомил.
— Ну, Мария, а что ты думаешь об этом мнении?
Мария сидела на диване рядом со мной и удерживала мою левую руку между двумя своими.
— После Джона я стала более открытой, но все же полагаюсь на него. Например, сегодня я чувствую некоторую нервозность из-за этой встречи, поэтому и держусь за его руку, — сказала она с улыбкой.
— Я это заметила, — ответила Кэрри. — Это ничего особенного. Вполне естественно обращаться за поддержкой к тем, кого ты любишь или видишь в роли своего защитника, когда испытываешь нервозность. Я тоже держусь за руку своего мужа.
Мария продолжила:
— Больше я не думаю о том, чтобы убегать в магазин. Мне опять нравится церковь и я готова присоединиться к совету или чему-то подобному. Независимо от того, что делает Джон. Он не верит... Я думаю о будущем. Дети, о которых я мечтала, уже не кажутся такими далекими. Брак, похоже, может стать реальностью в какой-то момент. Но есть так много ошибок, которые я могу сделать...
На время она замолчала. Она была потрясена. Родить и воспитывать ребенка было ее жизненной целью и признаком успеха для нее. Я подумал о ее родителях, и мне было легко понять.
Кэрри улыбнулась и задала вопрос:
— Как ты относишься к Брэндону? Брендон — это тот парень, который напал на нее, — объяснила она мне.
— Я его ненавидела, но сейчас все изменилось. Думаю, если бы я увидела его в магазине, то просто пошла бы в другую сторону. Раньше я думала, что со мной произойдет какой-нибудь припадок или срыв, — сказала она. В данный момент она не двигалась, ее глаза были спокойными, а одна из ее рук крепко сжимала мою.
— Как бы ты справилась с такой ситуацией, если бы рядом не было Джона? Смогла бы ты справиться с чрезвычайной ситуацией с ребенком?
Мария замолчала.
— Боюсь, что замерла бы или спряталась. Не хочу делать что-то неправильное: а вдруг я окажусь еще более беспомощной?
Она сильнее стиснула мою руку, представляя сложные ситуации, с которыми может столкнуться каждый: пламя на сковороде, ребенок, забравшийся слишком высоко на дерево или играющий возле кипящей воды. Она боялась, что не справится, примет неправильное решение и не сможет защитить ребенка. Или, что еще хуже, случайно причинит серьезную травму. Она опасалась того, что не будет действовать из-за страха провала.
Кэрри сказала:
— Сейчас я уверена в том, что ты сделаешь все возможное, примешь самое подходящее решение на данный момент. Это все, что каждый из нас может сделать.
Мне вспомнился фильм, где мать спросила своего спортсмена-отца: «Сколько из этих бейсболистов испытывают страх потерять любовь своих отцов каждый раз, когда выходят на поле? » И ее муж ответил: «ВСЕ».
Я сказал:
— Я буду любить тебя. Какой бы выбор ты ни сделала в любой ситуации. Ради наших или чужих детей, не имеет значения, как все сложится,
Потому что я знаю, что твоё сердце чувствует.
Оба её рук держали мои, в то время как Кэрри смотрела на нас.
Мы обсуждали разные темы: о событиях в больнице, о моих недавних успехах и о жизни Марии. За годы терапии Кэрри стала для Марии не только коллегой по работе, но и подругой. Наше общение не было парным сеансом терапии. Мы не стремились исправить или помочь отношениям между нами. Речь шла о Марии: о её характере, принципах и страхах.
Кэрри произнесла:
— Помнишь, сколько времени мы потратили, чтобы заставить тебя самостоятельно двигаться дальше и найти работу? Теперь у тебя появились новые друзья, новый партнер и новая страсть к жизни. Ты ходишь в кино и церковь, строишь свои планы. Джон, это всё случается ради тебя или потому, что Мария так сильно хочет быть рядом с тобой.
Кэрри направила свой взгляд прямо на Марию.
— У вас с ней был секс? — спросила она, словно ответ на этот вопрос был крайне значим.
Мария недовольно ответила:
— Если у нас возникнет интимная связь и мы решим, что ты должна это знать, мы обязательно скажем. Наша цель не заключается в решении каких-то проблем, связанных с сексом. Так что нет нужды обсуждать это.
Кэрри задумалась на мгновение, а затем расхохоталась. Я понял, почему она задала этот вопрос. Она очень хорошо знала Марию. Когда Мария заметила мою улыбку, все следы раздражения исчезли с её лица.
— Она напоминает мне некоторых женщин-морпехов, которых я помню, — произнёс я. — Кажется, вы хорошо её знаете, доктор.
Кэрри с улыбкой добавила:
— У неё очень чёткое представление о том, как люди должны вести себя и общаться друг с другом. Она строга к самой себе. Я думаю, Мария, что мы можем встречаться раз в месяц, а через несколько месяцев полностью прекратить наши сессии. Если тебе будет нужно, ты всегда можешь позвонить или назначить дополнительную встречу. А я также могу позвонить и узнать, как у тебя дела. Как ты к этому относишься?
Мария была поражена, но затем все стало понятно. Ее негодование Кэрри приняла как проявление сильного характера.
— Хорошо. Прекрасно. Ты уверена в этом?
Кэрри лишь улыбалась и кивала. Мария глубоко вздохнула, будто этот момент должен был наступить рано или поздно, и вот он наступил.
— Как я теперь проводить свои четверговые вечера? — спросила она.
— Ты найдешь что-то. Займись софтболом, запишись в хор, начни работать в столовой. Все будет хорошо.
Обе они почувствовали радость от того, что долгие годы борьбы наконец-то принесли результаты.
Я поднялся.
— Было приятно познакомиться с вами, докторша.
Мария обняла Кэрри, после чего они шепотом и с улыбками обсудили что-то между собой, возможно, обо мне, и мы ушли.
Комментариев пока нет - добавьте первый!
Добавить новый комментарий