Художник

Горящий закат, его можно назвать, пожалуй, одним из вдохновляющих природных явлений для многих людей. Как и сейчас; увлеченный художник, сидел перед холстом, постепенно заполняющейся цветом.

Он был на последнем этаже одного из самых популярных зданий его города. Часть его была выполнена полностью из стекла, открывая потрясающий вид на город как под ногами, так и впереди. В этой самой части и находилась модель, которая с каждым мазком появлялась на холсте; миниатюрная девушка относилась к числу «вымирающих» видов; чистейший рыжий цвет волос обрамлял ее лицо и тело, длина, казалось, была равна росту девчушки, веснушки ярко выделялись на молочной коже, а изумрудные глаза подчиняли и увлекали в потусторонний мир. Она лежала на холодном стекле, что уже успел остыть, заставляя покрываться мурашками все ее тело, отчего твердели ее коричневатые бусинки, как она сама их называла, в попытках успокоить свое тело и предательский румянец на щеках, девушка считала пролетающих мимо птиц, желая оказаться рядом, лишь бы избежать смущения.

Красный, ярко-оранжевый, жёлтый, бордо, цвет марсала — все это наносилось кистью, в жалких попытках успеть за закатом и всей его красоты, последние лучи коснулись оголенного тела, придавая ему неповторимый оттенок.

В тиши, еще около получаса, работал мужчина, уже почти не глядя на свою модель, она не была ему нужна, нужна была лишь память. Идея этой работы пришла ему очень давно, но вот мало кто мог согласиться обнажиться для полотна и сделать это в том месте, где, помимо художника, мог увидеть и другой человек, да и девушки пошли трусихами, а высота один из самых распространённых фобий. С рыжей красавицей он познакомился в парке, она читала какую-то книгу. Цвет волос, именно он привлек художника, он знал, что должен заполучить ее, что она должна присутствовать среди его картин.

Знакомство прошло быстро и легко, способствовала его внешность. Высокий брюнет с ярко — серыми глазами и подтянутым телом, спасибо природе, зал он ненавидел всеми фибрами своей души. Уговаривать девушку не пришлось, она была не против, ей это льстило, к сожалению, мужским внимание она была обделена по непонятным ей причинам.

— Я замерзла,  — разрушил тишину девичий голосок,  — могу я хоть простынь накинуть?  — вопрошающе спросила, а под простынью понимая атласные обрезки тканей, что служили заменой облаков, ведь именно это хотел передать художник — обнаженная девушка, что отдыхала в мягких облаках на фоне заката.

— Да, я почти закончил, но головой не шевели, волосы прорисовываю.

голос, слыша его голос ее тело реагировало не так, как она привыкла. Между ее ног становилось горячо и влажно. Она читала об этом в дамских романах, но не верила им.

банально звучит, неправда ли?

стараясь не шевелиться сильно, она потянула рукой не глядя, хватая холодный скользкий материал и укрывая им свое тело, не хотелось, что бы он увидел, как она сжимает мышцы таза, пытаясь побороть свое возбуждение. Она была уверена, что привлекает его только как натурщица, а как женщина...

— Все, можешь одеваться,  — 

прервал ее размышление.

— Ты, помниться мне, говорила, что это той первый опыт натурщицы. И как он тебе? Дело это не из самых благодарных, долго находиться в одной позе и не один день, если уж совсем не повезет, то и месяцы. Благо нам повезло, сегодня шло все достаточно хорошо и картина готова, так что завтра вы мне уже будете не нужны,  — говорил мужчина, не обращая внимание на девушку, что пыталась вставить хоть слово или ответить на поставленный вопрос,  — можешь взглянуть на работу, кстати,  — обронил, переключая свое внимание на масло, лежащее рядом, уборку он так же не любил, как и зал, и сейчас он размышлял о том, а не выкинуть ли это все?

Тихой поступью девушка подошла к мольберту и впервые взглянула на то, что творил художник, увиденное ее поразило, она никогда не выглядела так красиво и такой желанной. Она хотела саму себя, она хотела, чтобы и так же она выглядела в жизни.

— Это точно я?

— Ты, кисть художника и не с такой стороны может показать человека,  — ответил мужчина, подходя со спины девушки, смотря туда же, куда и она, чувствуя новые волны возбуждения; чувствуя масло под кистью всегда возбуждало, а оголенное молодое тело на фоне огненного заката лишь усугубляло это.

— Даже не вериться,  — прошептала она, делая шаг назад, в попытке сбежать, но лишь уперлась своей спиной в стоящего позади нее парня.

— Осторожнее,  — простонал тот, реагируя на тело, что прижалось к его члену. Эта девчонка едва дотягивала ему до плеч, чем открывала ему отличную картину сверху на ее грудь,  — ты же против не будешь,  — сказал, кладя свои руки на манящие холмики и остро врезающими сосками в ладонь, отчего девушка шагнула назад, вставая на носочки, окончательно прижимаясь к мужскому телу. Она боялась вздохнуть, не хотела, чтобы ее грудь оказалась еще плотнее прижата к его рукам или хотела?

Его дыхание оказалось недалеко от ее макушки: «Такая маленькая» — услышала или показалось?

Руки на ее груди начали движение и вот уже пальцы перебирали ее торчащие соские, посылая горячие волны возбуждения гораздо ниже, где давно никого не было. Сначала легкие поглаживания стали перерастать в пощипывания и выкручивание, что приносили легкий дискомфорт, вырывая из рта девушки первые стоны.

— Стоны девушек во время возбуждения — это музыка, которая вдохновляет на новые подвиги.

Его рук на этих словах стали спускаться ниже, почти накрывая собой голый лобок, но тут же перекочевали на заднюю часть ее тела. Большие ладони стали мять ее попку, то приподнимая, то разводя в стороны ее половинки. Удар. Он заставил вздрогуть и выгнуться дугой, стараясь избежать повторения, удар не был болезненным, он был... неожиданным. Художник развернул к себе лицом некогда свою натурщицу, поудобнее взялся за ее задницу. где уже красовался его опечаток, и приподнял ее вверх, чтобы впиться в ее губы жадным поцелуям. Разведенные в стороны половинки открывали потрясающий вид на потаенные дырочки от 

которых обдавало жаром.

Оторвавшись от распухших и покрасневших губ, художник увидел то, что хотел тут же запечатлеть в своих картинах; возбужденные горящие глаза, слегка растрепанные волосы, румянец, распухшие губы, которые он только что терзал и тяжело вздымающую грудь. Мужчина посадил девушку на стул, на котором сидел совсем недавно и, как он и рассчитывал, ее лицо оказалось аккурат в районе его паха. Взяв в свои руки кисти девушки и положил их на рамень своих джинс, давая понять девушки, что он ждет от нее, снимая свою футболку в это же время.

Ее руки тряслись, а пальцы не слушались, но она дела, что от нее хотели, она всегда это делала. Опустив вниз джинсы и освободив, уже давно, вставший член, не медля не секунды, она тут же схватила его за основание, сначала, рефлекторно, облизала свои губы, а затем и головку, на которой выступила капелька семени. Ее алые губки здесь же обхватили багровую головку, задержав ее на пару секунд в своем горячем ротике, она отпустила ее из своего плена и повторила это пару раз — дразня, не выдержав такого, мужчина схватил девушку за ее волосы на затылке и когда, в очередной раз, его член оказался в ее ротике, он насадил ее ротик на себя, так глубоко, насколько она могла сделать это без подготовки.

Он почувствовал, как она поперхнулась, но не ослабил своей хватки. Постепенно он стал совершать поступательно-возвращательные движение, он погружался в ее горло все глубже и глубже и откровенно трахая его. В некогда тихое помещение стали обрушиваться звуки пыхтения, чавканья и стонов, когда натурщице удавалось перехватить инициативу, и давления, когда инициатива оказывалась вновь у стоящего. Чувствуя, что оргазм скоро настигнет его, он стал двигаться резче и глубже, успев достать член из желанного ротика, он излился на грудь и лицо, сидящей перед ним.

— Не трогай.  — сказал, когда увидел, что девушка хочет убрать его семя со своего тела,  — оставь и пойдем,  — хватая девушку за руку и поднимая ее со стула,  — рад видеть, насколько ты возбуждена,  — проговорил молодой человек, видя образовавшуюся лужицу на стуле.

— Ты же не против,  — опять констатировал, а не спрашивал. Подведя девушку к окну, он прижал ее лицом и грудью к стеклу и стал хозяйничать там, где она желала больше всего,  — такая мокрая, ты так сильно желаешь моего члена? О, дорогая, не переживай, совсем скоро он там будет, да вот только, посмотри на соседний дом, там на крыше, Видишь? Он всегда выходит посмотреть ночью на звезды, совсем скоро он направит свой телескоп в эту сторону и увидит в нем тебя, раскрасневшую, стонущую и в моей сперме. Возбуждает, не так ли?

Ответить на это она не могла, она действительно видела того мужика внизу, тот дом был значительно ниже, чем тот, в котором они находились, а значит его прибор позволит ему все разглядеть. От этих мыслей, от того чарующего голоса, говорящего 

столь грязные вещи и от ситуации она не могла больше терпеть, все ее естество горело и требовало, чтобы ее уже трахнули, тех пальцев, что так умело играли с ее клитором и растягивали ее влагалище, ей не хватало. Ее соки уже давно тоненькими струйками стекали по ее, разведенным в сторону, ногам.

— Хочу... не могу... больше — это все, что она смогла выдавить из себя.

— Желание девушки — закон.

Говоря это, он потянул на себя слегка таз девушки, надавливая при этом на поясницу, чтобы в ней девушка прогнулась и встала в позу, которую он желал.

Подстроится под ее рост было неудобно, приходилось слегка сгибать колени, но уже очень быстро, напротив раскрытой пещерки, был его член, который он не спешил вводить, он дразнил и ждал, когда натурщица будет действительно на грани, а звездочет не повернется в их сторону. Вверх, до коричневой дырочки, вниз, до клитора, на который он надавливал, заставляя уже кричать, и обратно, уже слегка надавливая на дырочку ануса, опять вниз и наверх. И вот звездочет уже заметил их и в эту же секунду художник входит со всей силы во влагалище, из которого уже давно не стыдясь сочились соки.

Член, что так резко вошел в нее, заставил поперхнуться и затаить дыхание, он растягивал ее, даря наслаждение и боль, несмотря на влажность, ее киска была благодарна принять гостя, издав тот самый влажный звук. Когда мужчина за ней стал выходить из нее, она заметила того самого, с телескопом, в который он смотрел, достав из штанов свой член и поглаживая его, судя по действиям. Это заставило ее чувства обостриться и, когда в нее со всей силы и на всю длину вошел растягивающий ее член, она впервые кончила, чем вызвала усмешку своего партнера, он был этим доволен.

Ее влагалище было слишком горячим, оно обжигало, стенки все еще сокращались вокруг его члена, проверяя на выдержку, а все ее выделения, даже он уже был мокрым от них, она текла и текла очень сильно. Но они создавали потрясающие хлюпающие звуки, от которых одних он готов был кончить, но таранить эту маленькую киску. Схватив ее шикарные волосы и намотав их на кулак, заставляя выгнуться в шее и привстать на носочки, меняя угол проникновения. Ему это показалось мало, не останавливаясь в фрикциях, он второй рукой схватил рыжеволосую за горло, лишая полноценного дыхания. Его проникновения становились жестче и реже, он кайфовал от ее хрипов, что доносились из горла, от чавкающих звуков ее влагалища и дрожи в коленях.

Им обоим оставалось немного, переместив девушку в пространстве, она уже была прижата спиной к стеклу, а ее ноги обхватывали его талию, его зубы терзали сосок, на который не попало его семя, причиняя боль. Одной рукой приходилось придерживать девушку, а другой направлять, но при этом хозяйничать у ее второго входа.

Вбиваясь в нее, он терял остатки рассудка, действуя все грубее, пока наконец не услышал 

ее крик, не почувствовал как сильно трясется ее тело, как она сокращается вокруг его члена и пальца, что таки успел попасть в ее анус, пока не почувствовал кровь на своем языке и лишь только тогда он излился в нее.