Меч, магия и бронелифчики. Рассказ 5: Арена гладиатриц. Серия: Эро рассказы

Бои гладиаторов были одним из любимых развлечений граждан Медитерры или Срединной Империи (которая, по представлениям её жителей, находилась в самом центре мира, носившего имя Гептатеон), и, хотя гладиаторская арена Аксиды — столицы Империи, прозванной «Осью мира»,  — считалась крупнейшей во всём мире, арены поменьше были в каждом крупном городе Медитерры. В любви к наблюдению за кровавыми сражениями с гражданами Империи могли бы соперничать разве что тёмные эльфы, подходившие к организации кровавых зрелищ со свойственными им изощрённостью, жестокостью и извращённостью,  — но и подданным императора Медитерры были не чужды разнообразия в гладиаторских игрищ. В числе любимых ими зрелищ были сражения с дикими зверями и всевозможными чудовищами — на одних опытные гладиаторы искусно убивали зверей на потеху толпе, а на других осуждённые на смерть преступники бросались на растерзание зверям — или то, что сейчас представлялось на арене в небольшом городе у западных границ Империи.

— Граждане Империи!  — кричал распорядитель в медный рупор, и его громкий голос разносился на рядами зрителей.  — Сейчас перед вами сразятся любимицы публики и ненавистницы друг друга — Эдраэль и Зирана! Их ненависть друг к другу не знает пределов, и больше, чем убить свою соперницу, каждая из них желает лишь унизить её перед зрителями! Кто же из них победит на этот раз? Спешите делать ставки!

Обе названные женщины-гладиаторы выступили на арены под восторженные крики зрителей. Имя Эдраэль принадлежало стройной светлой эльфийке-гладиатрикс (так назывались женщины-гладиаторы), вооружённой коротким мечом и круглым щитом, а Зираной звали жилистую тёмную эльфийку с тёмно-серой кожей, вооружённую мечом в правой руке и кнутом в левой. Из брони на обеих были лишь открытые шлемы, из-под которых выбивались длинные волосы гладиатриц — рыжевато-каштановые у Эдраэль и почти белые у Зираны — а также наручи (у Эдраэль закрывавшие лишь правую руку — левая была защищена щитом) и поножи: торсы обеих соперниц были полностью обнажены, открывая зрителям их груди и гладкие промежности. Конечно, такая броня была не слишком практичной (и не особенно удобной из-за того, что позволяла грудям гладиатриц колыхаться из стороны в сторону при каждом движении), но её предназначение было в том, чтобы демонстрировать зрителям соблазнительные прелести воительниц.

Распорядитель серьёзно преувеличил ненависть Эдраэль и Зираны друг к другу — они вовсе не собирались драться друг с другом насмерть, иначе бы господин Сервий Дол — их хозяин, владевший ареной,  — в первый же бой потерял бы одну из гладиатриц, стоивших значительных денег. Но две эльфийки на самом деле были врагами, хорошо помнившими о распрях между их народами, и каждая из них действительно собиралась, победив, унизить свою соперницу, изнасиловав её перед публикой,  — в этом-то и заключалась цель их боя. (Хотя организаторам боёв и тренерам гладиаторов поначалу пришлось приложить немало сил для того, чтобы две эльфийки не пытались перерезать друг другу горло в первом же бою). Это был далеко не первый их бой — Эдраэль и Зирана сражались уже много раз: то одна, то другая одерживала верх и 

унижала и насиловала свою соперницу, отчего их вражда лишь крепла.

— Готова снова быть оттраханной как последняя шлюха?  — с широкой ухмылкой спросила Зирана свою соперницу — она произнесла это громко, чтобы слышали зрители, ответившие радостным гулом.

— Лучше приготовься к этому сама!  — бросила в ответ Эдраэль и, прикрывшись щитом, пошла в атаку.

Две соперницы закружили друг вокруг друга: Эдраэль старалась встать так, чтобы солнце светило в лицо тёмной эльфийке, непривычной к яркому свету, а Зирана старалась не позволить этого своей противнице, поспешно меняя позицию каждый раз, когда солнце оказывалось напротив неё. Они уже много раз сражались друг с другом и успели достаточно изучить сильные и слабые стороны своих соперниц (а также их чувствительные места). Тёмная эльфийка раз за разом атаковала светлую, но Эдраэль отбивала щитом большинство ударов её меча — а вот несколько ударов кнутом оставили красные полосы на обнажённом боку светлой эльфийки. Зирана старалась бить по самым чувствительным местам своей соперницы, особенно по её груди и промежности, и на каждый успешный удар Эдраэль отвечала гримасой боли, а зрители — восторженным гулом.

Впрочем, и светлая эльфийка не оставалась в долгу: несколько раз её меч оставлял на теле Зираны новые шрамы вдобавок ко множеству старых, полученных в прошлых боях,  — гладиаторов обучали ударам, которые были более зрелищными, чем опасными, и казались зрителям более «кровавыми», чем они были на самом деле. Зирана, видя, что толпа уже разгорячена, решила перейти к «гвоздю программы»: взмахнув кнутом, она захлестнула им меч в руке Эдраэль. Пару секунд эльфийки тянули каждая своё оружие в свою сторону, а затем, под восторженные крики толпы, меч светлой эльфийки вырвался из её пальцев и отлетел в сторону.

— Попалась!  — торжествующе воскликнула Зирана, бросаясь в ту сторону, куда отлетел меч, чтобы не дать Эдраэль снова подобрать своё оружие. Светлая эльфийка, однако, не собиралась сдаваться — прикрывшись щитом, она бросилась вперёд, намереваясь нанести таранный удар щитом и сбить соперницу с ног. Этот приём сработал... в прошлый раз, когда Эдраэль с его помощью одержала победу над своей соперницей,  — но Зирана не собиралась два раза попадать в одну ловушку и отскочила в сторону, когда Эдраэль ринулась на неё. Дав своей сопернице пробежать мимо, тёмная эльфийка вновь взмахнула кнутом, захлестнула ногу своей соперницы — и та рухнула на песок арены.

— А вот теперь ты точно попалась!  — воскликнула Зирана ликующим голосом и бросилась к своей сопернице, чтобы не дать ей подняться. Она уже готова была навалиться сверху на Эдраэль, когда та вдруг вскинула руку со щитом, и тяжёлый щит с гулким звоном встретился с лицом тёмной эльфийки. В глазах Зираны заплясали искры, а через секунду она обнаружила себя лежащей на спине, её руки — прижатыми к земле коленями Эдраэль, а прямо перед своим лицом — промежность своей соперницы.

— Ну и кто теперь попалась?!  — тяжело дыша, спросила Эдраэль. И, не дожидаясь ответа, села на лицо своей соперницы, с силой прижимая свою 

пахнущую потом промежность к лицу Зираны.  — Кто теперь будет оттрахана как последняя шлюха?!  — с этими словами она принялась тереться своими нижними губами о лицо тёмной эльфийки. Та могла лишь мычать в ответ и пытаться высвободиться — но Эдраэль крепко прижимала свою соперницу к земле. Постепенно Зирана почувствовала, как влагалище её насильницы, зажимающее ей рот, намокает от выделений, и, решив, что изнасилование уже неизбежно, и что можно подыграть Эдраэль, высунула язык и принялась ласкать промежность своей насильницы.

— А, тебе нравится!  — засмеялась та, почувствовав ласки своей жертвы. И Эдраэль перевернулась, снова сев промежностью на лицо тёмной эльфийки, но теперь лицом к её ногам, и, продолжая тереться влагалищем о лицо проигравшей, отбросила щит и принялась руками тискать груди тёмной эльфийки, сжимая их пальцами, щипля и выкручивать соски. Зрители громко подбадривали гладиатрикс криками и свистами, а Зирана мычала и сдавленно стонала в ответ на «ласки» своей насильницы, что можно было понять и как стоны боли, и как стоны удовольствия, и продолжала ласкать свою победительницу. Когда же Эдраэль наклонилась вперёд и запустила пальцы во влагалище тёмной эльфийки, та застонала громче, выгнувшись всем телом от ощущений внутри её самого чувствительного места. Зирана хотела подыграть зрителям, притворившись, что ей приятно, и громко стонала и старательно выгибалась от каждого движения своей насильницы, но против своей воли она чувствовала, как между ног у неё становится влажно от насилующих её пальцев. И Эдраэль почувствовала это тоже.

— Да ты уже течёшь, как сучка!  — засмеялась светлая эльфийка.  — Ну, тогда пора оттрахать тебя как следует!  — она подняла с песка меч, выпавший из руки Зираны: его рукоять (как и рукояти остального оружия гладиатриц) была сделана в форме фаллоса, а клинок чуть выше рукояти был обмотан ремнём — специально для того, чтобы насиловать им побеждённых гладиатриц. Взяв меч за перемотанное ремнём место, Эдраэль резко вставила фаллическую рукоять во влагалище Зираны, вызвав у неё резкий вскрик боли, и принялась безжалостно трахать свою жертву этим фаллоимитатором. Тёмная эльфийка громко стонала, вздрагивая всем телом и выгибаясь навстречу движениями своей насильницы, старательно изображая удовольствие и страсть,  — впрочем, ей было и впрямь отчасти приятно, но это было болезненное удовольствие.

Публика распалялась всё больше, зрители кричали, подбадривая победительницу, насиловавшую побеждённую, а некоторые даже запустили руки под одежду и отчаянно мастурбировали. Несколько минут Эдраэль продолжала насиловать Зирану её собственным мечом, но, наконец, тёмная эльфийка, решив, что её насильница и толпа получили достаточно, с громким стоном выгнулась, напрягая все мускулы своего тела, а затем обмякла, изображая оргазм. Эдраэль, удовлетворившись результатом, не стала заставлять свою соперницу доводить и её до оргазма — она поднялась на ноги, и распорядитель объявил:

— Победу одержала Эдраэль! Те, кто ставил на неё, могут получить свой выигрыш! Но наши сегодняшние бои ещё не окончены — готовьтесь встречать новых бойцов!

На арену уже готовы были выпускать новых гладиаторов, а Эдраэль и Зирана, подобрав своё оружие, скрылись в 

помещениях для рабов: им нужно было сдать оружие и доспехи (рабам-гладиаторам оружие выдавалось лишь для тренировок или перед боем на арене), смыть с себя пот, грязь и кровь и перевязать раны. Вокруг двух гладиатриц хлопотали рабы, старшим над которыми был молчаливый жрец Ипирета — бога, звавшегося Господином Рабов или Кровоточащим Богом и считавшегося покровителем угнетённых, утешителем страждущих и так далее. Жрецы Ипирета в Срединной Империи нередко при своём жреческом звании считались рабами и часто выступали в роли начальников над другими невольникам, а при гладиаторских аренах служители Кровоточащего Бога ценились как целители, способные излечивать даже серьёзные ранения, полученные бойцами на арене,  — впрочем, сейчас помощь жреца-целителя не требовалась: раны, полученные двумя гладиатрицами, не были опасными. Вскоре, вымыв эльфиек-гладиатриц и перевязав их раны, рабы оставили их одних, и они обе принялись облачаться в невзрачные серые туники, служившие повседневной одеждой рабам,  — именно этот момент Эдраэль выбрала для того, чтобы с усмешкой окликнуть Зирану:

— Эй, тебе ведь понравилось, когда тебя трахали твоим собственным мечом на глазах у толпы?

Тёмная эльфийка резко обернулась к светлой и прожгла её ненавидящим взглядом, а её серая кожа от гнева приняла чуть более розоватый оттенок. Пару секунд Зирана пыталась найти подходящую колкость, чтобы ответить своей обидчице, и, наконец, бросила в ответ:

— Нет — это только тебе нравится, когда тебя так трахают,  — и Зирана ядовито усмехнулась в ответ. Кровь бросилась Эдраэль в лицо, но та решила не сворачивать с избранной темы.

— А мне показалось, что ты так страстно стонала и извивалась всем телом подо мной...  — с ухмылкой ответила светлая эльфийка. После прошлого боя, когда победу одержала Зирана, та долго издевательски расспрашивала Эдраэль, не поддалась ли та специально, чтобы отдаться ей, и сейчас светлой эльфийке хотелось вернуть своей сопернице все сказанные ею колкости.

— Я... только притворялась, что мне нравятся твои неуклюжие ласки,  — Зирана сумела взять себя в руки и презрительно усмехнуться в ответ.  — Если бы я не изображала, что мне приятно, ты бы провозилась со мной до заката.

— Да ладно, я же чувствовала, что ты течёшь, как сучка, когда я тебя трахаю,  — усмехнулась Эдраэль.

Лицо тёмной эльфийки покраснело ещё сильнее: ведь Эдраэль говорила правду, что она, Зирана, получала какую-то долю удовольствия от своего изнасилования, пусть даже это происходило против её воли. В ответ на это Зирана смогла бросить лишь то единственное, что пришло ей в голову:

— Да ты сама течёшь, когда я тебя трахаю!  — возмущённо крикнула она. Эдраэль, вздрогнув, покраснела — ибо это тоже было правдой — но затем, зло усмехнувшись, ответила:

— Эй, мы сейчас говорим о тебе!  — светлая эльфийка со змеиной улыбкой на губах подошла ближе к тёмной.  — Так тебе не нравятся мои ласки? Может быть, ты расскажешь мне, что доставляет тебе удовольствие? Чтобы в следующий раз тебе не пришлось притворяться, и я могла сделать тебе по-настоящему хорошо... Тебе же нравится это, подземная шлюха...  — с каждой фразой 

Эдраэль подходила всё ближе и ближе к тёмной эльфийке, лицо которой всё сильнее и сильнее краснело — больше от гнева, чем от смущения.

— Иди ты к демонам!  — с яростью выкрикнула Зирана, резко отталкивая светлую эльфийку от себя. Потеряв равновесие, Эдраэль схватила тёмную эльфику за плечо, и... они обе рухнули на пол: Эдраэль — от толчка в грудь, а Зирана — оттого, что Эдраэль, падая, увлекла её за собой. Какие-то полсекунды потребовались тёмной эльфийке, чтобы понять, что произошло — и что она, упав на Эдраэль, оказалась сверху. С немедленно расплывшейся по лицу плотоядной улыбкой Зирана схватила свою ненавистницу за обе руки и прижала их к полу.

— Значит, ты хотела сделать мне хорошо, да?  — произнесла она с усмешкой, в которой смешивались злорадство и похоть.  — Ты сможешь это сделать... И ты хотела узнать, какие ласки мне нравятся? Что ж, я знаю кое-какие твои чувствительные места — твои сисечки: ты всегда так громко стонешь, стоит мне до них дотронуться...  — Зирана остановилась на секунду, думая, как бы ей поудобнее было добраться до грудей своей ненавистницы, не отпуская при этом её рук. Наконец, она решила:  — Вот как мы поступим: я буду ласкать твои сиськи, а ты полижешь мою пизду!

— Да пошла ты!...  — попыталась возмущённо крикнуть Эдраэль, но тёмная эльфийка уже, точь-в-точь как сама Эдраэль в недавнем бою на арене, прижала её руки коленями к полу, а свою уже влажную от предвкушения промежность, прикрытую набедренной повязкой, прижала к лицу светлой эльфийки, заткнув ей рот. Туники рабынь вместо рукавов имели разрезы по бокам, и Зирана запустила руки в эти разрезы, сжимая обе груди светлой эльфийки и предвкушая ощущение от её губ на своей киске... Но внезапно вместо этого Эдраэль вдруг нечеловеческим усилием выгнулась, выбросив вверх обе ноги,  — и схватила ногами свою насильницу за голову, сжав ноги настолько сильно, насколько могла. Зирана зашипела от боли, стиснув зубы, а Эдраэль потянула её ногами вниз, заставив наклониться над нижней половиной своего тела.

— Ладно-ладно,  — тёмная эльфийка сумела выдавить из себя ещё одну усмешку.  — Ты хочешь, чтобы я тоже полизала тебе? Хорошо, только отпусти мою голову...  — она не ожидала, что Эдраэль в самом деле сделает это, но державшие её ноги вдруг слегка разжали хватку, и Зирана с готовностью припала к промежности своей ненавистницы. Забравшись руками под задравшийся нижний край туники Эдраэль, тёмная эльфийка принялась разматывать набедренную повязку, прикрывавшую интимные части её любовницы и ненавистницы, а размотав, жадно припала к её киске, лаская её губами и языком.

Зирана убрала ноги с прижатых к полу рук светлой эльфийки, и тут же почувствовала, как та тоже освобождает её влажную промежность от лишней ткани и принимается ласкать её. Довольно мыча, Зирана впивалась губами в киску Эдраэль, чувствуя, как та намокает от её ласк, слыша стоны удовольствия светлой эльфийки и ощущая её ласки на своей киске,  — у обеих эльфиек оказался немалый опыт того, как 

ласкать чувствительные места женщин. В голове тёмной эльфийки промелькнула мысль: «Какого чёрта я это делаю?! » — но её тело словно действовало само, к тому же она не могла спрятать от себя удовольствие, которое она испытывала. «Можно ли считать это унижением этой светлой шлюхи? » — пыталась убедить себя Зирана, а меж тем обе эльфийки продолжали ласкать друг друга...

Но ... им не суждено было довести эту оргию до конца — внезапно в отдалении послышались голоса других гладиаторов, которые тоже завершили свой бой и направлялись смывать с себя пот и кровь, перевязывать раны и переодеваться. Вздрогнув от ужаса, Зирана, перед глазами которой встала картина, где её застают другие гладиаторы во время секса, да ещё и с «этой светлой шлюхой», повинуясь одним лишь инстинктам, поспешно вскочила на ноги и, подхватив свою размотанную набедренную повязку, вихрем унеслась из раздевалки-аподитерия, прежде чем вошедшие гладиаторы могли бы увидеть её. За своей спиной Зирана слышала торопливый бег Эдраэль, которая тоже поспешила убраться поскорее,  — и тёмная эльфийка припустила быстрее, словно пытаясь убежать и от своей недавней любовницы тоже.

Наконец, остановившись и отдышавшись, Зирана в укромном уголке надела под тунику свою набедренную повязку и как ни в чём не бывало вернулась в казармы гладиаторов. Она внутренне боялась того, что Эдраэль решится напомнить ей об этом «акте страсти», но светлая эльфийка ни в этот день, ни в следующий ни словом не обмолвилась о произошедшем — вероятно, ей тоже не хотелось вспоминать об этом.

•  •  •

В один из следующих дней Эдраэль, для разнообразия, чтобы зрители не уставали от одних и тех же зрелищ, выпустили в бой против других противников — на этот раз она должна была сражаться против Уланара и Уламока — двух братьев-орков. Оба были высокими, с бугрящимися мускулами под зелёной кожей, но вооружены по-разному: Уланар — мечом и щитом, подобно самой Эдраэль, а Уламок — трезубцем и лассо — нередко их с этим оружием выпускали в бой друг против друга, но сейчас они оба должны были сражаться против эльфийки. Сейчас на них не было брони, прикрывавшей пах, и Эдраэль видела эрегированные члены братьев-орков — перед этим боем им обоим дали возбуждающие средства — а Уланар и Уламок смотрели на неё со злорадством и вожделением, предвкушая, как они вскоре овладеют её красивым телом.

Вообще-то Эдраэль могла бы надеяться вывести из строя хотя бы одного из братьев, и с удовольствием пнула бы сандалией каждого из них в причинное место, но если бы в этом бою победила она, её ждало бы строгое наказание — это был постановочный бой, в котором зрители должны были наслаждаться не воинским искусством сражающихся, делая ставки на то, кто победит, а видом эльфийки, насилуемой двумя орками. В голове Эдраэль мелькнула даже мысль о том, что она предпочла бы сражаться с «этой подземной шлюхой» — там, по крайней мере, бой был честным, и она имела шансы на победу...

По сигналу распорядителя гладиаторы бросились в бой — братья-орки пытались взять эльфийку 

в клещи, а та пыталась не дать им этого сделать и, когда один из орков оказывался на её пути, атаковала его мечом. Несколько раз меч Уланара и трезубец Уламока оставляли неопасные, но кровоточащие раны на полуобнажённом теле эльфийки — каждую такую рану зрители встречали возбуждёнными криками. Эдраэль, впрочем, тоже пару раз доставала своим мечом то одного, то другого из братьев-орков — тогда зрители испуганно охали: болели они, разумеется, в большинстве своём именно за орков. Уламок несколько раз бросал в эльфийку своё лассо, но словно намеренно неточно, желая разогреть толпу,  — пока, наконец, верёвочная петля не захлестнула шею гладиатрикс. Эдраэль, выронив меч, вцепилась пальцами в сдавливавшую горло верёвку, и тогда Уланар, бросившись вперёд, ударом щита с разбегу поверг её на землю. Зрители возбуждённо зашумели: сейчас должно было начаться главное зрелище.

Отбросив своё оружие, Уланар схватил вырывавшуюся эльфийку обеими руками, приподнял её бёдра над землёй и резко, грубо вошёл в неё, принимаясь трахать её. Уламок тем временем пристроился над лицом Эдраэль, трахая её в рот — эльфийка билась в руках орков, ей, не успевшей вздохнуть после стянувшего её горло лассо, не хватало воздуха. Впрочем, вскоре она получила передышку: оркам было неудобно трахать её в такой позе, и они поставили в на четвереньки: Уланар пристроился сзади, а Уламок — спереди, и оба продолжили насиловать её под свист и улюлюканье толпы. Эдраэль, смирившаяся со своей участью, сперва никак не реагировала на своё изнасилование, позволяя оркам делать с ней всё, что они захотят, но её пассивность не нравилась зрителям — и оркам тоже. Братья-орки принялись трахать её грубее и больнее, а Уламок даже вцепился пальцами в чувствительные уши эльфийки, держа её голову за уши и трахая в рот,  — тогда Эдраэль снова забилась в их руках, пытаясь вырваться, к вящему удовольствию орков и толпы. Насилие продолжалось, и зрители жадно наблюдали за ним.

Наконец, орки решили снова поменять позу — теперь они оба держали тело эльфийки на весу, спиной вниз, чтобы возбуждённые зрители могли видеть её соблазнительное тело, изгибающееся, когда орки овладевали эльфийкой с двух сторон, её живот с то напрягающимися, то сокращающимися мышцами, её груди, соблазнительно колыхающиеся при каждом её или орков движении. Зрители впивались глазами в полуобнажённое тело эльфийки-гладиатрикс, свистели, улюлюкали и подбадривали орков своими криками, а те, пыхтя и сопя, насаживали свою жертву с двух сторон на свои члены.

Наконец, Уламок, который теперь трахал эльфийку во влагалище, почувствовав приближение оргазма, вытащил свой член из лона эльфийки и выплеснул сперму, забрызгав живот Эдраэль, так чтобы видели зрители, а через некоторое время Уланар также кончил, залив своим семенем лицо и грудь эльфийки. Оба брата с торжествующими лицами раскланялись перед восхищённо кричавшими зрителями, оставив свою униженную и изнасилованную жертву лежать на песке, а Эдраэль, едва придя в себя, поспешила как можно быстрее убраться прочь с арены.

В помещениях для рабов Эдраэль предпочла забиться в какой-нибудь угол и подождать,  

пока братья-орки вымоются, перевяжут нанесённые ею раны, переоденутся и уйдут: ей совершенно не хотелось попадать под их насмешливо-похотливые взгляды и выслушивать издевательские шутки вроде тех, которыми она обменивалась с Зираной. Когда же орки ушли, эльфийка вошла в баню (хотя от бани тут было одно слово — просто комната с несколькими лоханями с водой) и принялась мыться — ей нужно было смыть с себя многое: пот, приливший песок, собственную кровь, и особенно сперму орком — гладиатрикс жалела, что вода не может смыть её воспоминаний. Перевязав с помощью рабов свои раны, Эдраэль вошла в аподитерий... и увидела там торжествующе улыбающуюся Зирану, которая, очевидно, дожидалась свою соперницу, чтобы насладиться её унижением.

— Ну как, тебе понравилось?  — насмешливо спросила тёмная эльфийка. Эдраэль стиснула зубы: картина её унижения вновь встала перед её глазами — и смогла ответить лишь так:

— А как ты думаешь?

— Ну, мне показалось, что тебе нравится, когда тебя трахают, как последнюю шлюху,  — не унималась Зирана. Эдраэль почувствовала, как её начинает охватывать злость.

— Ты меня по себе не суди — это тебе такое нравится,  — грубо ответила она, а затем прибавила с изрядной порцией яда в словах:  — Может, в следующий раз ты сама выйдешь на арену вместо меня, чтобы тебя оттрахали, как ты любишь?

— Значит, тебе не понравилось?  — тёмная эльфийка не собиралась отставать.  — Может быть, тебе больше нравится секс со мной?

Кровь бросилась светлой эльфийке в лицо — слова Зираны больно задели её, потому что... потому что, вынуждена была признаться себе Эдраэль, секс с Зираной действительно нравился ей больше (если уж выбирать из двух зол...). Но сказать об этом своей давней сопернице она никак не могла — Эдраэль принялась надевать тунику, чтобы Зирана не могла увидеть её лица, но затем, наконец, ответила:

— Ты что, просто хотела предложить мне потрахаться с тобой?  — светлая эльфийка обернулась к тёмной и усмехнулась ей в лицо.  — Не стесняйся — говори прямо!

По порозовевшему лицу Зираны Эдраэль со злорадным ликованием поняла, что её слова задели соперницу. Задели даже как будто сильнее, чем она сама рассчитывала: несколько секунд Зирана судорожно ... пыталась придумать ответную колкость, а затем, не найдя ничего стоящего, возмущённо крикнула:

— Да пошла ты к демонам, чёртова шлюха! Не хочу я с тобой трахаться, ты, сумасшедшая!  — и, выкрикнув эти слова, Зирана резко повернулась и поспешно ретировалась, мысленно обещая себе приложить все усилия, чтобы как можно реже попадаться «этой сумасшедшей шлюхе» на глаза. Потому что Зирана на самом деле боялась, что ещё немного — и всё кончится тем, что они с «этой сумасшедшей шлюхой» и в самом деле займутся сексом прямо в аподитерии, а сама мысль об этом вызывала у тёмной эльфийки оторопь.

Но на следующий день уже самой Зиране предстоял бой, подобный тому, в котором недавно побывала её соперница — против неё выставили молодого минотавра-гладиатора по имени Тазор. Тёмная эльфийка стояла на арене, вооружённая двумя мечами, под похотливыми и предвкушающими зрелище взглядами зрителей, а 

напротив неё стоял минотавр — огромный, выше самого высокого человеческого мужчины, с мощным телом, покрытым бурой шерстью, и чудовищного размера членом, свисавшим между ног,  — ему тоже перед боем дали возбуждающее средство. К счастью для Зираны, перед боем рабы обильно смазали её влагалище маслом, подготовив эльфийку к предстоящему соитию с огромным монстром. В руках у минотавра было необычное оружие — двойная алебарда с лезвиями на обоих концах древка, мало пригодная для строевого боя и потому практически незнакомая солдатам большинства стран Гептатеона, однако Зирана уже хорошо знала, на что это оружие способно в руках опытного бойца, в сражении один на один.

По сигналу распорядителя оба гладиатора двинулись друг на друга с оружием наготове. Тазор не спешил атаковать, и Зирана, увидев в этом возможность ударить первой, нанесла два удара мечами, надеясь, что хотя бы один из двух достигнет цели. Но минотавр достаточно ловко отбил оба удара — и, оказавшись совсем рядом с тёмной эльфийкой, произнёс так, чтобы слышала она одна:

— Бесчестно для воина — сражаться с противником, который поддаётся. Я не хочу, чтобы ты поддавалась мне,  — я хочу заслужить свою победу честно!

Зирана не смогла сдержать удивления, услышав эти слова,  — она едва не пропустила ответный удар минотавра, но всё же вовремя отскочила назад. На лице тёмной эльфийки проступила азартная усмешка: похоже было, что Тазор, как и многие минотавры, даже будучи рабом, придерживается воинского кодекса,  — что ж, этот бой обещал стать интересным. (Правда, ей, вероятно, всё равно пришлось бы поддаваться, но так, что её соперник не замечал этого,  — если бы она победила, хозяин арены Сервий Дол устроил бы ей — и, наверное, Тазору — такое наказание, что... секс с минотавром показался бы приятным времяпрепровождением). Взамен Зирана мысленно пообещала не бить своего противника по самому чувствительному месту — и снова бросилась в атаку.

Зрители, затаив дыхание, следили за поединком тёмной эльфийки и минотавра: Зирана бросалась в атаку с мечами в обеих руках, уворачивалась от ответных ударов Тазора и снова атаковала, а минотавр наступал на неё, древком алебарды отводя в сторону удары мечей и атакуя во всех возможных направлениях, то одним, то другим концом алебарды. И Зирана быстро осознала, какое преимущество Тазор имел перед ней: он был крупнее и не таким ловким, ему труднее было уклоняться от ударов, но он легче переносил пропущенные удары — а тёмная эльфийка ловко уклонялась от ударов минотавра, но ей хватило бы одного-двух, чтобы растянуться на земле. Один удар Зирана всё-таки пропустила, но, упав в песок арены, тут же вскочила на ноги и продолжила бой — и бой продолжался, пока минотавр ударом нижнего конца алебарды не подсёк ноги своей противницы. Зирана хотела вскочить снова, но ей уже не хватало сил на то, чтобы сделать это достаточно быстро, а через секунду минотавр навалился на неё, прижав её древком своего оружия к земле.

С громовым рыком минотавр вошёл в свою поверженную противницу, и Зирана не смогла 

сдержать громкого крика боли — ни обильная смазка, ни усилия рабов не могли подготовить её ко вторжению столь огромного органа. Тазор принялся трахать тёмную эльфийку, оравшую и вопившую от боли, чувствовавшую, будто её внутренности разрывают изнутри, а её крики лишь сильнее распаляли зрителей, громкими криками подбадривавшими минотавра. Но, нависнув над эльфийкой сверху своим огромным телом, минотавр мог бы раздавить её, поэтому Тазор поменял позу: он поставил Зирану на четвереньки, приподняв её бёдра выше головы, и принялся трахать её сзади. Это снова было больно, хоть и больно по-другому — но зрителям казалось, будто минотавр трахает свою жертву недостаточно грубо (щадил он её, что ли?). «Сильнее! Давай сильнее! Выеби её, как последнюю шлюху! » — неслись голоса с трибун, и Зиране оставалось лишь терпеть боль и унижение. У неё не получалось даже терпеть их «молча», «стиснув зубы» — слишком сильной была боль в её интимных местах, чтобы она могла сдерживать крики.

Потом Тазор снова перевернул свою жертву — теперь он трахал её, держа на весу, а Зирана, запрокинув голову, стонала от боли — на крик уже не оставалось сил. И вскоре эта пытка закончилась — вытащив член из влагалище эльфийки, минотавр обильно залил своей спермой её живот и грудь. А затем Зирана, провалившись в полузабытье, почувствовала, как сильные руки её насильника уносят её, его обессиленную жертву, прочь с арены под свист и улюлюканье толпы. Наконец, крики зрителей остались где-то позади — Тазор внёс Зирану в помещения для рабов и осторожно поставил на землю.

— Спасибо: это был прекрасный бой,  — усмехнулся минотавр эльфийке. Та ничего не ответила ему, хотя в её голове промелькнула мысль: «Понравилось ли ему только драться со мной, или трахать меня тоже? » — но у неё не было ни сил, ни желания отвечать своему недавнему насильнику. И вслед за Тазором она принялась стаскивать с себя доспехи.

Минотавр уже давно ушёл в сторону казарм, а Зирана всё ещё продолжала смывать с себя последствия недавнего боя. Ей ещё пришлось вытерпеть осмотр жрецом Иперета, которому нужно было убедиться, что на её интимных местах нет никаких внутренних повреждений,  — наконец, избавленная от доспехов, чисто вымытая, абсолютно обнажённая тёмная эльфийка вошла в раздевалку-аподитерий... и увидела там дожидавшуюся её Эдраэль. Хотя на лице светлой эльфийки не было той издевательской усмешки, которую ожидала увидеть тёмная эльфийка, Зирана почувствовала прилив злобы: «эта светлая сучка» наверняка намеревалась расквитаться с ней за все оскорбления, недавние и давние. Эдраэль тем временем произнесла, едва заметно усмехнувшись:

— Ну как, тебе понравилось?

— А ты как думаешь?  — устало ответила Зирана (в голове которой мелькнула мысль, что начало разговора в точности повторяет разговор вчерашнего дня — только наоборот). У неё было не так много сил, чтобы тратить их на обмен оскорблениями.

— Думаю, что это больно,  — ответила Эдраэль с неожиданной серьёзностью.

— Это... очень больно,  — ответила Зирана, садясь на скамью, и ввернула-таки колкость:  — Если тебе интересно — можешь попробовать сама, насколько это больно.

— Так 

что, тебе больше нравится секс со мной?  — светлая эльфийка снова слегка усмехнулась, подходя ближе к тёмной. Зирана вздрогнула: вчера она сама задавала своей давней сопернице тот же самый вопрос. В её голове мелькнула мысль бросить Эдраэль в лицо, что секс с минотавром лучше, чем с ней (ведь Тазор и вправду был по-своему заботливым любовником... но Зирана не хотела бы заниматься с ним сексом снова), и остановило её лишь то, что Эдраэль потом долго бы называла её извращенкой, зоофилкой и тому подобными оскорбительными прозвищами.

— Может, ты просто хочешь предложить мне с тобой потрахаться?  — ответила Зирана той же фразой, которой Эдраэль вчера ответила на её вопрос.

— А ты?  — Эдраэль усмехнулась шире и подошла ближе, остановившись всего на расстоянии одной ладони от тёмной эльфийки... Зирана замерла, чувствуя себя совсем беззащитной перед своей соперницей — полностью обнажённой, усталой после недавнего боя, не имевшей сил сопротивляться... и что могло придти в голову «этой сумасшедшей»?

— Не трогай меня, ты, сумасшедшая шлюха!  — попыталась было крикнуть Зирана, но руки Эдраэль уже обвили её плечи, и светлая эльфийка уже жарко дышала тёмной в ухо.

— Не бойся: тебе будет приятно...  — прошептала Эдраэль, и в следующую секунду Зирана почувствовала, как язык её соперницы ласкает её ухо. Тёмная эльфийка почувствовала, что её тело слабеет, теряя всякую волю к сопротивлению,  — уши у эльфов были чувствительной эрогенной зоной, и обе соперницы это знали, но никогда прежде не пытались ласкать уши друг друга, ибо это походило бы в самом деле на любовные ласки, а не на изнасилование и унижение. Сейчас Зирана чувствовала, что ещё немного таких ласк — и она в самом деле отдастся своей сопернице.

— Ты сумасшедшая... только не здесь... нас могут увидеть... не надо...  — прошептала Зирана, испуганно замерев в объятьях своей соблазнительницы: она и впрямь боялась того, что кто-нибудь может зайти и застать её в объятьях светлой эльфийки, что было даже хуже, чем просто быть соблазнённой ею.

— Хочешь сбежать от меня?  — Эдраэль широко усмехнулась.  — Сначала я хочу... насладиться тобой!  — она опустилась на колени перед сидевшей на скамье Зираной и, раздвинув её колени,  — тёмная эльфийка почти не сопротивлялась — коснулась губами её киски. Зирана замерла, чувствуя, как губы и язык светлой эльфийки ласкают её самые чувствительные места — те всё ещё не отошли от секса с минотавром, и ласки Эдраэль отзывались болью, но всё же в них было что-то приятное... Зирана не знала, оттолкнуть ли ей свою соблазнительницу, или позволить ей делать с ней всё, что она захочет... и Эдраэль, словно почувствовав её сомнения, оторвалась от её интимных мест и спросила:

— Ну как, приятно?  — светлая эльфийка соблазнительно.

— Больно...  — прошептала в ответ Зирана. И Эдраэль, мгновенно перестав улыбаться, после секундного колебания вдруг обняла свою соперницу, прижав её обнажённую грудь к ткани своей туники.

— Прости: наверное, секс с минотавром — это и вправду больно...  — сказала она и поцеловала тёмную эльфийку в 

губы. Зирана, однако, не стала отвечать на её поцелуй — сумев, наконец, собрать волю в кулак, она спросила с враждебностью в голосе:

— С чего это ты вдруг стала такой заботливой?

— А тебе больше нравилось, когда я пыталась всячески тебя унизить?  — вполне серьёзно ответила Эдраэль. Зирана, однако, отстранилась от неё и спросила с агрессией:

— А ты сейчас не собираешься этого делать? Что ты задумала?

— Ничего особенного...  — Эдраэль тоже отстранилась от своей соперницы и слегка задумчиво ответила:  — Я просто подумала... зачем нам, собственно, быть врагами?

Зирана уставилась на Эдраэль огромными от удивления глазами — слова светлой эльфийки не укладывались у неё в голове.

— Тебя недавно по башке ничем не били?  — спросила она.

— Нет, я просто поняла одну вещь...  — ответила Эдраэль.  — От того, что мы враждуем, хорошо только одному человеку — Сервию Долу, нашему хозяину. Он заставляет нас драться друг с другом, насиловать и унижать друг друга на виду у озабоченной толпы извращенцев — и получает за это деньги. Этим праздным скотинам нравиться следить, как две женщины дерутся друг с другом и насилуют друг друга, и делать ставки на то, кто победит в следующий раз, а нам ничего из этих денег не достаётся. Почему мы должны плясать под его дудку, и какой нам от этого прок?

Видя сомнения, смешанные с удивлением, на лице Зираны, Эдраэль прибавила:

— Вот именно тебе — мои родичи, светлые эльфы, сделали что-то плохое?

— Ну...  — Зирана сперва замешкалась, но всё же ответила:  — Пока я не попала сюда, все эльфы Поверхности, которых я видела, были рабами у тёмных эльфов. Я и сама была рабыней — меня мои родственники продали богатому дому, чтобы расплатиться с долгами, дом продал меня работорговцам, а работорговцы продали меня в Медитерру,  — она помедлила снова, а затем, вздохнув, с неохотой признала:  — Да, я больше натерпелась от своих собственных сородичей, чем от твоих...

— А я нападения тёмных эльфов видела лишь несколько раз,  — ответила Эдраэль,  — и, слава богам, не оказывалась в числе тех, кого они захватывали в рабство. Но потом Медитерра пошла войной на страну, где я родилась — я слышала, ту войну Медитерра проиграла, но нескольких людей, включая меня, захватили в плен и продали в рабство — так я и оказалась здесь. Так что, наверное, людей Империи я должна была бы ненавидеть сильнее, чем тёмных эльфов...

На некоторое время обе замолчали, а Зирана пыталась привести в порядок мысли, роившиеся в её голове. На самом деле, она не то чтобы считала, что должна лучше относиться к своей сопернице, которая нанесла ей столько обид... но теперь она чувствовала, как в ней растёт ненависть к хозяину арены. Ведь это он, эта жирная сволочь, держит их, её, Эдраэль, Тазора и многих других гладиаторов в рабстве, заставляя их драться друг с другом на потеху толпе и насиловать друг друга перед зрителями. Да, Эдраэль причинила ей, Зиране, немало обид, но теперь Зирана готова была согласиться, что 

это он, эта сволочь Сервий Дол, на самом деле стоит за всеми их взаимными обидами, это он натравливал их друг на друга, подогревая их ненависть, чтобы потом использовать эту ненависть для потехи праздной, извращённой публики. И на самом деле... нет, увы, Сервий Дол был слишком недосягаем для неё, чтобы Зирана могла когда бы то ни было добраться до его жирной шеи.

— Слушай, давай поговорим где-нибудь в... более укромном месте?  — сказала, наконец, Зирана, принимаясь торопливо одеваться.  — Здесь нас могут увидеть, и...  — она не стала делиться своими опасениями, что их, возможно, уже заметили рабы, и что уже завтра, возможно, среди гладиаторов разлетится слух о внезапно возникшей дружбе Эдраэль и Зираны.

Через несколько минут, когда Зирана уже оделась, обе эльфийки спрятались в укромном чулане, в который редко кто заглядывал — в нём было темно, но глаза Эдраэль были привычны к темноте ночи, освещаемой лишь светом звёзд и луны, а тёмная эльфийка и вовсе видела во тьме своих родных подземелий лучше, чем на ярком свету, и обеим были достаточно хорошо видны лица и тела друг друга. Они закрыли за собой дверь, убедившись, что за ними никто не наблюдает, и Эдраэль уже потянулась губами к Зиране, готовая сорвать с неё одежду, когда та вдруг остановила свою внезапную любовницу и прошептала:

— Прости, я подумала и решила... Наверное, нам лучше остаться врагами.

— Что?!  — Эдраэль изумлённо воззрилась на тёмную эльфийку.

— Дело в том, что...  — принялась сбивчиво объяснять Зирана,  — нас держат здесь для того, чтобы мы изображали ненависть друг к другу. Если мы не будем друг друга ненавидеть, Дол и его зрители потеряют одно из своих зрелищ, и тогда Дол нас наверняка накажет. Вряд ли он нас убьёт, но, может быть, продаст, оставит в колодках на жаре, без воды и еды... или заставит заниматься сексом с орками, минотаврами, а то и кем похуже. Так что... нам лучше остаться врагами.

Несколько секунд потребовались Эдраэль, чтобы осмыслить слова Зираны, а затем она вынуждена была с грустью согласиться:

— Да, наверняка он нас накажет... Вот только сможем ли мы теперь стать врагами, как раньше? Может быть, нам удастся притвориться, что мы по-прежнему ненавидим друг друга, но то, что это неправда, будет нашим с тобой секретом... Зира?  — светлая эльфийка чуть-чуть улыбнулась, впервые назвав Зирану таким именем.

— Да, притворяться нам точно придётся,  — мрачно кивнула тёмная эльфийка.  — Потому что если наш секрет откроется, нам с тобой, Эдра, несдобровать,  — она тоже не смогла сдержать лёгкой полуулыбки, назвав Эдраэль её новым именем.

— Ну, а если нас и вправду решат сурово наказать... тогда нам, наверное, придётся сбежать,  — предложила Эдра.

... Зира рассмеялась, но смех у неё вышел невесёлым.

— Сбежать? Куда?

— Да хотя бы в Аквилонию — граница с ней, кажется, не так далеко отсюда!  — принялась энергично развивать свой план Эдра.  — Я там когда-то родилась — точнее, когда я там родилась, эти земли ещё не назывались Аквилонией...

— 

Может, ты тогда знаешь, почему у твоей страны такое странное название?  — пробормотала Зира.  — То есть «Аквилония» — это же значит «северо-восточная земля», а она сама на северо-западе... Ну ладно, сбежим мы туда — и ты думаешь, там нам будет лучше?

— Потому что относительно других Западных Королевств она находится на северо-востоке!  — объяснила Эдра.  — А что мы там будем делать... я слышала, у королевы Ариэллы, правительницы Аквилонии, на службе есть рыцари, которые были беглыми рабами-гладиаторами из Медитерры.

— Да ну?!  — удивилась Зира.  — Зачем ей это понадобилось?

— Не знаю — может быть, ей ценен каждый опытный боец... Но рабства в Аквилонии нет совсем — рабы, сбежавшие туда из Медитерры, считаются там свободными людьми, так что мы там больше не будем рабами.

— А я думала, это просто слухи...  — Зирана и раньше слышала о рабах, бегущих в Аквилонию в поисках свободы, но не верила, что там все бывшие рабы считаются свободными.  — Как вы там живёте, совсем без рабов...  — прибавила она себе под нос, а затем сказала уже вслух:  — Ну, тебе-то, наверное, дадут свободу, а мне? Моих сородичей, наверное, нигде на Поверхности на любят...

Эдраэль слегка замешкалась с ответом... а потом, широко улыбнувшись, предложила:

— А ты выходи за меня замуж — тогда тебя никто не посмеет трогать!  — и рассмеялась.

— Ты серьёзно?  — удивилась Зира, не сдержав улыбки. Среди тёмных эльфов не были особенной редкостью браки между эльфами одного пола, и её народу была хорошо известна магия, позволявшая иметь детей от двух женщин (или двух мужчин), но Зирану удивило такое предложение от её недавней соперницы и ненавистницы.

— Нет, я шучу,  — Эдраэль широко улыбнулась в ответ. А затем улыбнулась снова, ещё шире:  — Но ты можешь стать моей любовницей — и тогда я не дам тебя в обиду...  — и она придвинулась ближе к тёмной эльфийке, намереваясь её поцеловать. Зирана только рассмеялась в ответ — и поцеловала свою новоявленную любовницу. Две эльфийки жадно и жарко целовали друг друга, а Эдра, протянув руку, принялась ещё и почёсывать Зиру за ухом, отчего тёмная эльфийка разомлела, прижавшись к своей любовнице ещё плотнее, желая поскорее сбросить с себя одежду и отдаться своей нежной соблазнительнице.

Эдра и Зира долго целовались, а затем, наконец, оторвавшись друг от друга, сбросили туники, оставшись в набедренных повязках, и снова бросились друг к другу в объятья, прижимаясь друг к другу обнажёнными телами, чувствуя кожей прикосновения кожи друг друга. Они снова принялись целоваться, а руки Эдраэль легли на груди Зираны, принимаясь ласкать их,  — не так, как во время их боёв на арене: грубо, причиняя боль — а нежно, ласково, даря тёмной эльфийке наслаждение. Зирана тоже последовала примеру своей любовницы, принявшись ласкать её груди,  — и Эдраэль не смогла сдержать стона удовольствия. Оторвавшись от губ тёмной эльфийки, Эдра принялась целовать её ухо, ласкать его языком, прикусывая зубами мочку уха или его заострённый кончик,  — и Зира постанывала от наслаждения, отдаваясь ласкам своей любовницы. Затем ласки Эдраэль 

начали спускаться ниже, светлая эльфийка постепенно опускалась на колени перед тёмной: она принялась ласкать шею Зираны, заставив её запрокинуть голову и смеяться от щекотки, потом её груди с отвердевшими сосками, уделив внимание также плечам, ключицам и подмышкам, затем её подтянутый живот с кубиками мышц, пощекотав также языком бока,  — и Эдра уже готова была снять с Зиры её последний предмет одежды, когда тёмная эльфийка прошептала:

— Мне там немного больно... Давай я поласкаю тебя?

— Хорошо,  — улыбнулась в ответ Эдра, выпрямляясь перед своей любовницей и разрешая ей делать с собой всё, что она захочет. И Зира немедленно припала к губам светлой эльфийки, жадно целуя её, а руками тем временем развязывала на ней набедренную повязку. Оставив свою любовницу полностью обнажённой, не считая сандалий, Зира не удержалась от того, чтобы коснуться её пальцами между ног, чувствуя, что там у Эдраэль уже очень влажно и горячо, и вырвав стон удовольствия из её уст. Затем тёмная эльфийка принялась ласкать светлую, повторяя те ласки, которые она недавно дарила ей (и которые были самыми приятными для самой Зираны), но стараясь доставить ей большее удовольствие, то спускаясь поцелуями вниз, то снова поднимаясь вверх, дразня свою любовницу. Зира целовала Эдру в губы, потом в шею, потом грудь, потом живот — а её руки тем временем ласкали её между ног — потом снова грудь, потом шею, и снова её грудь, такую чувствительную к ласкам, потом целовала светлую эльфийку в губы, руками лаская её грудь, потом ласкала её уши — и снова двинулась вниз...

Эдраэль, облокотившаяся на стену чулана, чтобы удержаться на подкашивающихся ногах, выгибалась навстречу ласкам своей любовницы, и шептала ей: «Хочу тебя, возьми меня, пожалуйста... «И Зирана, видя, что её любовница уже разгорячена до предела, опустилась, наконец, перед ней на колени и припала губами к её влажной киске. Они ласкала самые чувствительные места светлой эльфийки, то губами и языком, то пальцами, проникая в её влажные глубины и лаская её изнутри, а Эдраэль не сдерживала стонов наслаждение — её тело было уже как каменное, каждый мускул её тела был напряжён. Наконец, Эдра, выгнувшись навстречу своей любовнице, со стоном кончила — и, обмякнув, опустилась на колени рядом с ней, благодарно поцеловав её в губы.

Две любовницы-гладиатрицы сидели друг рядом с другом, обнимаясь, целуясь и шепча друг другу всякие нежности, а в голове Зиры роились мысли о внезапном предложении Эдры сбежать с ней вместе в Аквилонию и стать её женой... или, по крайней мере, любовницей. Это было неожиданно, это было рискованно и опасно, но что было лучше — жить рабыней, сражающейся на потеху толпе и насилуемой перед множеством зрителей, или рискнуть сбежать и обрести свободу — пусть даже необязательно вместе с рыцарским званием? Обнимая свою новую любовницу, Зирана чувствовала, что всё больше склоняется к тому, чтобы рискнуть и вырваться из своего позорного рабства...