Неудачная попытка

Я находился на верхней части комнаты.

Подо мной и передо мной люди ходили, бегали, суетились, пытаясь найти меня.

Прошла Флора быстрым шагом. За ней пролетела Ранита, словно огненный шар. Они едва не столкнулись, обменялись парой фраз и разошлись в разные стороны.

Затем бегущим шагом прошли близнецы.

После них прошел Бенедикт, звеня доспехами.

Затем Трент прошел в противоположную сторону, громко скрипя резиновыми подошвами.

А я лежал там же, скрывая свое присутствие и сливаясь с узором потолка.

Шейн вошел в столовую, мельком посмотрел на меня и вышел тем же путем.

По коридору прошаркал Паркер...

Как я устал... все всегда нужно от меня... Иеремия то это... Иеремия то то... Уже достало... Задрало... Просто нет слов, чтобы описать всю глубину моего отвращения.

Я закрыл глаза. Может быть, стоит устроить себе отпуск? Улететь на пару веков куда-нибудь далеко отсюда? В некую забытую тень, где никто не догадается искать меня?

"Папа, ты где?"

Я вздохнул и медленно сполз на пол. Опустился на ноги и ответил:

"В столовой. Что-то срочное?"

"Не то чтобы..."

"Говори..."

"Света рожает..."

Замечательно - король-акушер! Кажется, дедушка даже не мог об этом мечтать!

Я подошел к двери столовой, распахнул ее и вошел в комнату Шейна.

Света лежала на кровати.

Нет более прекрасного и привлекательного зрелища, чем беременная женщина. Но нет более безобразного и отталкивающего зрелища, чем рождающая женщина.

На ее лбу и щеках видны крупные капли пота, волосы прилипли к голове, под глазами появились синяки, она заставляет свой рот судорожно дышать, руки сжимают простыни, она тяжело дышит и испражняется...

Нет, есть более ужасное зрелище - это когда что-то идет не по плану...

Я склонился над ней и прикоснулся к ее лбу - она была горячей. Нехорошо...

- Подайте воду, полотенца, чистые пеленки, - быстро промолвил я и опустился на пол у ее ног.

Хотелось бы сейчас погладить ее по животу, сказать, что все будет хорошо, но слова застревали в горле. Хорошего не получится...

- Тужьтесь, - приказал я, подложив под ее бедра пеленку. - Трент, помогите ей.

Он помог Светлане полусидеть. Девушка закричала.

Я вставил свои пальцы в ее влагалище. Плохо. Шейка матки еще не раскрылась полностью, а околоплодные воды уже отошли...

- Нужно делать рассечение, - сказал я и вытер кровь о пеленку.

Трент кивнул, уложил ее на спину и приложил ладонь к ее лбу. Она расслабилась и стала дышать ровнее.

Я достал скальпель и перчатки из тени. Трент разорвал ее ночную рубашку.

Плохо, крови слишком много... надеюсь, не уже слишком поздно...

Один разрез примерно на три пальца ниже пупка десять сантиметров в длину полукругом. Отодвинул кожу и мышцы... Свернутый плод, обернутый пуповиной как веревкой... Осторожно вытащил его... Сердцебиение слышно... Хорошо...

Передал Тренту, он осторожно взял его за ножки - это была девочка - и легонько похлопал по ее маленьким ягодичкам. Сначала она заскулила тихо, а потом начала громко и продолжительно плакать. И с каждым вдохом все становилось громче. Трент аккуратно опустил ее в теплую воду, затем завернул в пеленку...

Я между тем заживил рассечение на животе Светланы, одновременно останавливая кровотечение и удаляя гематомы... Прикоснулся к ее лбу - жар спал...

Выдохнул и упал на пол у ее кровати, обхватив голову руками.

Трент положил младенца на грудь женщины и сел рядом со мной. Он поменял подгузник под ягодицами молодой мамы и укрыл ее одеялом.

— Устал?

В его глазах не было сострадания, не было участия, заботы или любви. Он просто отмечал факт. Но я знаю, что ему не все равно, он действительно беспокоится, переживает, заботится и сочувствует.

Я кивнул и убрал руки от лица.

— Теперь они в безопасности...

— Давай предупредим Шейна, чтобы он хотя бы пару дней не трогал Свету...

— Предупрежу, — он осторожно похлопал меня по плечу и встал на ноги. — Тебе нужно отдохнуть.

Я снова вздохнул — отдыхать тут как-то сложно...

* * *

Зеленая поляна, шелковистая трава, темное ночное небо и яркое полуденное солнце. Вдоль берега небольшого круглого озера играют на бегу дети Трэббла и Фрейи, на плоском камне близнецы жмурятся на солнце. Я сижу на траве и курю трубку...

— Неужели и тебе корона тяжела? — отец похлопал меня по плечу и сел рядом.

— Не смешно, — ответил я мрачно и выпустил дым, придав ему форму моего черного дракона.

— Тебе нужен отпуск, — сказал он, наблюдая, как фигурка из дыма устремилась в сторону озера и растворилась в футе от кромки воды.

— И что мне там делать? — вздохнул я.

Действительно, чем мне заняться в отпуске?

У всех есть хобби — Трент развлекается убийствами и игрой на гитаре, отец периодически уходит в другие миры и работает там врачом (изучает анатомию и физиологию разных существ, населяющих Тень), Мерлин занимается компьютерами в свободное время, близнецы играют в карты и домино. А что делать мне?

Я не испытываю пристрастия к убийствам, не занимаюсь музыкой на инструментах, медицина меня не интересует. Играть? Я помню, как раньше участвовал в шахматном турнире - благодарю, не хочется повторяться... А если я окажусь в общественном заведении, это навредит моей репутации...

Впрочем, можно просто заснуть и позволить Эдди управлять ситуацией, а я отсыплюсь двести лет подряд...

- Сынок, все же не все только на тебе держится...

- Возможно, стоило согласиться... - прошептал я.

- Что? - отец посмотрел на меня с недоверием.

- Ничего... - по слогам ответил я. - Просто говорю вслух...

И лег на спину, положив руки под голову...

* * *

Я сидел на краю кровати и прижимал голову к ладоням. Ранита сидела на кровати напротив меня, обняла мои плечи и прижалась щекой к моей спине.

- Не беспокойся, дорогой. Тебе не стоит переживать... В следующий раз все получится...

Я вздохнул и убрал руки с лица.

- Кого ты успокаиваешь сейчас?

Она отстранилась и заплакала:

- Просто... ты еще так молодой... а здесь... такое...

Я усмехнулся и повернулся к окну:

- Просто я чрезвычайно устал, дорогая...

- Тогда ложись спать, а завтра мы поедем на охоту вдвоем, хочешь? Забудем обо всем хотя бы на несколько дней... - она снова обняла мои плечи.

- Прости, не могу... Я так устал, что даже сон не приносит облегчения...

- Иеремия, - она прижалась лицом ко мне спиной и расплакалась.

Я похлопал ее по руке:

- Пойду подышу свежим воздухом...

Она отпустила мои плечи. Я поднялся и натянул штаны.

Ранита еще несколько раз всхлипнула:

- Мне ждать тебя?

- Не стоит, - я наклонился к ней и нежно поцеловал в щеку. - Спи, моя любимая...

Она глубоко вздохнула и перевернулась на бок, завернувшись в одеяло. Я отступил к двери спальни, нажал на нее и вышел прямо в сад.

При моем появлении двое охранников, радостно болтавших у беседки, растянулись по струнке.

— Проходите, — сказал я и направился по дорожке в глубину сада.

Начинаю перемещаться за поворотом.

Ускорил шаг, потом перешел на медленный бег, затем начал разгоняться... двадцать шагов, десять, пять...

И скрылся наугад...

В лес. Ночью.

Дорожек под моими ногами не было, я бежал по опавшей листве, слегка прикосновение своими ногами. Луна была чересчур яркой, незнакомые звезды горели словно яркие костры... Но продолжать перемещаться не стал — в таком состоянии можно убежать так далеко, что потом не выберешься оттуда. Поэтому я просто бежал прямо, не мыслил ничего другого, не размышлял, не обращал внимания на дорогу.

Деревья постепенно становились все выше и гуще, их ветви переплетались над головой, создавая такую приветственную тень...

А затем в воздухе поползли тонкие нитки тумана. Они разбивались о мое тело, кружились вокруг рук и за спиной, собирались в более плотные пучки, скручивались и сворачивались. Воздух был насыщен влагой и запахами коры деревьев, листья на земле стали более сырыми, и теперь вместо сухого хруста под моими ногами слышалось болотистое шуршание.

Я остановился посреди поляны. В лесу царила полная тишина. Из-за влажности воздуха стало тяжело дышать. И комок усталости, который ранее просто грузил сердце неприятной тяжестью, разорвался и распространился по рукам и ногам.

Я опустился на землю возле корней огромного дерева и внутренне усмехнулся, наблюдая, как они образуют своего рода кровать. Свернувшись в комок, я...

* * *

Я стоял в коридоре рядом с дверью нашей спальни, где Ранита и я жили.

Утреннее солнце проникало сквозь окна и освещало все вокруг.

Коридор был погружен в мягкую белую дымку. Всюду царила необычная тишина.

Поднявшийся по лестнице кто-то шел по коридору, издали слышались скрип подошв. Я не услышал его шагов, а только ощущал звук его приближения. Я повернулся лицом к нему и улыбнулся, но Трент прошел мимо меня, даже не бросив на меня взгляд, и зашел в спальню. Это вызвало у меня недовольство.

Затем послышались шуршание мягких сапог Шейна – я почувствовал его приближение только тогда, когда он уже был на верхней ступеньке перед поворотом коридора. Шагая легко по пушистым коврам, и он тоже прошел мимо меня и вошел в спальню вслед за отцом.

Я повернулся лицом к двери. Блин...

Я попытался взяться за ручку, но моя рука просто скользнула вниз, не нашла сопротивления или ощущения холодного металла. Я посмотрел на свою ладонь. Очень любопытно...

И я просто прошел сквозь закрытую дверь.

Ранита сидела на кровати, прижавшись лицом к плечу Трента, который гладил ее по волосам. Ее плечи дрожали. Она плакала. Возможно, это было из-за того, что случилось ночью? Но стоит ли так расстраиваться – я уже полностью отдохнул и мы можем продолжить!

Но что-то подсказывало мне, что причина ее слез была другая.

Шейн стоял у окна с перекрещенными руками на груди и хмурился.

Затем он повернулся к кровати и что-то сказал – я видел, как двигались его губы – но я не услышал звука. Но зато я почувствовал, как в коридоре раздался шум доспехов Бенедикта. Дверь открылась, он вошел и опустился на одно колено, оперевшись правой рукой на свой меч и склонив голову. Он тоже что-то сказал, но я не слышал его слов, как и Шейна. Трент кивнул и вдруг взглянул прямо на меня. Пару секунд он смотрел мне в глаза, а потом опять отвел взгляд и прижался щекой к Ранитиному волосам.

Я вышел в длинный проход, пройдя сквозь помещение Бенедикта и проходящую мимо дверь.

— Нравится? — его голос звучал безжизненно, как всегда.

— Что случилось? — я повернулся к нему. Место, где он стоял, словно потускнело, лишившись ярких красок.

— Ты еще не понял? — он пытался усмехнуться, но не смог. — Ты уже мертв.

— Тогда почему я здесь, а не в загробном мире?

— Как будто ты не знаешь, — если бы у него были губы, он бы фальшиво улыбнулся.

— Значит, я еще не полностью умер, — я насмешливо усмехнулся.

— Я могу подержать тебя в таком состоянии до тех пор, пока наступит твое время, — высокомерно заявил Маролайт.

— Пожалуйста, — ответил я и отвернулся к окну. — Но зачем это тебе?

Он промолчал, а я вздохнул.

Конечно же, я уже давно догадался. Кроме всех моих титулов, заслуг и наград, я еще и Хранитель Черты Жизни. И если во всех остальных своих ролях меня можно заменить, то в этой я незаменим. Даже Трент, с его мощью и знаниями, не в состоянии поддерживать барьер между Миром Живых и Чертогами Смерти. Если меня нет, Маролайт может распространить свое влияние, сдвинуть Черту.

К слову сказать, он давно уже мечтает завладеть Цитаделью Порядка. Беспорядок для него неинтересен — там Черта настолько подвижна, что он может в любой момент отторгнуть кусок земли по своему желанию... но при этом также легко может потерять часть своей территории. Здесь же Черта более устойчива — даже самые маленькие изменения требуют много времени и усилий, но зато они, если не постоянны, то продолжительны...

— А твой братишка, — с почти насмешкой произнес он, — пусть он и не официально поддерживает некромантию, но продолжает ее использовать, еще более ослабляя Черту...

— Проклятый ублюдок, — спокойно произнес я.

Мимо нас пролетели близнецы, махнув кожистыми крыльями.

А затем я почувствовал это. Как холодный ветер. Я удивленно посмотрел на Маролайта:

— Что это?

Он пожал плечами:

— Что именно?

— Я ощущаю... — начал я.

— Ты мертв, ты не можешь ничего ощущать, — перебил меня Маролайт.

— Но я чувствую — холод... словно меня ласкают по груди холодной рукой... — бр-р-р-р, отвратительно...

— Это невозможно, — отмахнулся он.

— Где мое тело?

— Откуда мне знать? Я не существую в этом мире.

— Его нужно найти как можно скорее, — сказал я и опустил голову, стиснув кулаки.

И увидел его. Автоматически схватил я Маролайта за рукав и потянул к выходу из коридора.

— Прекрати! Что ты делаешь? Ты мертв, тебе не следует... — возразил он.

— Замолчи...

Я лежал у основания огромного дерева на влажной гнилой листве. Руки были раскинуты в стороны, штаны спущены до колен. Грудь только время от времени подрагивала, отмечая судорожные вздохи.

И надо мной, почти согнувшись пополам, стояло какое-то существо.

Внешне оно напоминало человека. По контурам его тела я бы даже принял его за девушку, но очень страшную девушку. Запутанные длинные волосы странного зеленовато-коричневого цвета, кожа не просто имела зеленый оттенок, как у жителей Ребмы, а была интенсивно зеленой. Между пальцами рук были перепонки, а вместо ног — большой рыбий хвост. Лица я не видел, но этого вида сзади мне было более чем достаточно — при других обстоятельствах я никогда не позволил бы подобному существу приближаться ко мне.

И, о причине ее присутствия здесь, можно было легко догадаться - я всегда ощущал прикосновение ее влажного языка к моей груди и лицу, а также холодные пальцы, обвивающие член. Я чувствовал себя словно покрытый ползучим ужасом.

В то время она согнула мои ноги в коленях и приложила свой рот к интимным местам. Нельзя сказать, что это было совсем неприятно... нет, в этом был свой шарм... но я тут же понял, почему Шейн так не любит, когда ему делают это без его согласия.

Она умудрялась полностью заглатывать его вместе с яйцами, обвивая своим прохладным, влажным и шелковистым языком по всей длине, при этом издавая страстные стоны и шумные звуки. Я чувствовал, как головка задевает заднюю стенку ее горла.

- Что она делает? - спросил Маролайт.

- Оральный секс... - ответил я мрачно.

- Зачем это?

- Это сексуальное наслаждение... ртом... - объяснил я.

- Тебе нравится?

- Мне и сейчас нравится... но это непристойно...

- Поясни...

- Обычно это делается по взаимному согласию... я ей такого согласия не давал...

- Чего тебе беспокоиться - ты мертв. Относись к этому телу как к мясному куску...

- Глупец, Маролайт, - горько усмехнулся я, - если бы я был мертв, мое тело не реагировало бы на ее ласки. А оно реагирует, и как реагирует... черт, я скоро кончу...

Тем временем зеленокожая рыбья девушка освободила мой член изо рта, взобралась на меня верхом и я почувствовал, как ее прохладная и влажная промежность окружает меня со всех сторон, а мягкий задний плавник прижимается к паху. Я судорожно вздохнул и случайно провел рукой по лбу.

— Вот как вы это делаете, — он произнес с ехидной усмешкой, если бы мог.

— Нет, обычно все происходит иначе, — я ответил сдавленным голосом и задыхался все больше.

Черт, если она не остановится, я точно кончу...

Я чувствовал, как холодное тело, покрытое липкой слизью, трется о мою грудь. Мой член погружается и выныривает из глубины постепенно нагревающихся вод. Ее цепкие пальцы с короткими, но острыми когтями впиваются в мои плечи. Чувствую, как она судорожно втягивает... воздух и ее сердце колотится. Она выдыхает мне в плечо...

Внезапно она замирает.

Не скажу, что это было приятно, но я чувствую облегчение.

Она изогнулась и заползла на мою грудь еще глубже, засовывая свои когти в плечи. Короткая вспышка и моя любовница-зеленокожая спешит прочь вглубь леса. А на поляне, свидетелем моего почти полного грехопадения, появляется Трент. Он еще пару мгновений смотрит вслед рыбьеногой, затем надевает штаны на плечо и отправляется обратно.

Я вздыхаю с облегчением и торжественно смотрю на Маролайта. Он выглядит озадаченным, сколько можно выглядеть озадаченным, вися на вешалке плаща.

— Я домой, так и быть, — говорю я. — Видимо, лучше не оставлять мое тело без присмотра...

Он кивает и исчезает, а я спешу за Трентом...

* * *

— Трент, а ты не пробовал его разбудить? — Эдвин светит фонариком в мое правое глазницу.

— Пробовал, — кивает Трент. — Без результатов.

— Хм, похоже он в коме, — говорит Эдвин и поворачивается к окну.

— Мне не по душе это, Эд, — тяжело вздохнул Трент. — Еще вчера он был здоров и мог жаловаться только на усталость, а сегодня он лежит без сознания...

Я присел на кровать рядом со своим телом. Можно, конечно, попытаться лечь на него, но что-то мне подсказывает, что это не поможет. Здесь нужен особый ритуал, и у Эдди наверняка есть информация о нем. Как ему донести до меня то, что я здесь?

— Не было других повреждений кроме этих царапин? — спросил Трент.

Эдвин покачал головой.

— Плохо, — сын тоже отошел к окну и опустил голову на руки.

В этот момент дверь скрипнула:

— Папа? — Ральфи оглядел комнату и заметил меня. Не мое тело, а именно меня. — Приветствую Вас.

Трент отвернулся от окна и уставился на него с удивлением. Эдвин также посмотрел на Ральфи с недоумением.

— Ты видишь меня? — спросил я.

Парень кивнул:

— Конечно. Почему бы и нет? Вы же здесь.

— И тело на кровати тебя не смущает?

Ральфи нахмурился и посмотрел на мое тело, затем перевел взгляд на меня, потом опять на тело.

— Не понимаю, — он почесал лоб. — Что это значит?

— Ты должен объяснить мне, — грустно усмехнулся я.

— Ральф? С кем ты разговариваешь? — строго посмотрел на него Эдвин.

— С Королем, — Ральфи улыбнулся.

И вдруг мне пришла мысль.

— Ральф, скажи ему, — проговорил я быстро, — что я здесь. Что мой дух остался здесь. Скажи ему, что Маролайт каким-то образом извлек мой дух из тела и только он может помочь мне вернуться...

— Папа, — Ральфи нахмурился. — Король говорит, что Маролайт извлек его дух из его тела и держит его здесь. Он говорит, что только ты сможешь помочь ему вернуться...

— Маролайт? — Трент сразу потемнел.

Ральфи проглотил комок, побледнел и словно сжался...

* * *

Алтарь находился немного выше города, на склоне горы, на небольшой площадке прямо у обрыва. Размеры этой площадки были достаточными для размещения четырех или даже пяти человек вокруг алтаря.

Они положили мое тело на алтарь и расположили руки вдоль туловища — Эд хотел скрестить их на груди, но Трент так резко посмотрел на него, что даже мне стало неприятно. Вокруг поставили около ста свечей. Затем они встали вокруг алтаря и соединили руки — Эдвин, Трент и Ральф. Стоит отметить, что Ральф не хотел участвовать в этом, но Трент также посмотрел на него сверкающими глазами, из-за чего у бедной куклы подкосилась шейка. Мне тоже было лучше иметь его рядом с собой — если что-то пойдет не так, я смогу сообщить им об этом только через него.

Итак, они взялись за руки. Эдвин закрыл глаза и начал произносить заклинание шепотом. Трент не закрывал глаза и повторял все точно так же. Ральфи молчал и с тревогой следил за ними глазами. Я стоял за спиной Эдвина и прислушивался к своим ощущениям.

Через минуту после начала ритуала поднялся ветер. Он разрывал их одежду, бросал горстки песка и хвои из леса, расположенного перед уступом, и нес тяжелые облака. Облака скопились плотным кольцом над алтарем, а вскоре единственное освещение на месте проведения ритуала было отбрасываемым лучом убывающей луны.

Внезапно меня охватило беспокойство. Луч света, освещавший алтарь, постепенно становился ярче, словно кто-то медленно поворачивал регулятор яркости на небе. А затем — яркая вспышка и громкий рокот, как при взрыве огромного огненного шара.

И мрак...

Вероятно, я потерял сознание, хотя, не знаю, способны ли духи на это? В любом случае, когда свет вновь вернулся и я поднялся на ноги, Трент лежал на животе у края обрыва, безуспешно пытаясь удержаться ногами. Эд стоял на коленях рядом с ним, также склонившись над пропастью. Они старались вытащить кого-то или что-то. Мое тело все еще лежало на алтаре.

Я сделал шаг к ним, и в этот момент Эдвин еще больше присел, мышцы на спине Трента напряглись, он наконец-то найдя опору. Встал на одно колено и резко перекинул через себя пуганого Ральфи. Эд успел подложить под его голову за мгновение до того, как парень со всей своей силой упал головой о землю.

Трент встал, отряхнул свои брюки и грустно посмотрел на алтарь.

— Почему это не сработало? — спросил он тихо.

— Я не знаю, — так же тихо ответил Эд, гладя Ральфи по волосам.

Парень тяжело дышал, а его глаза блестели от слез.

— Мы что-то делали не так? — продолжал Трент смотреть на мое тело. — Мы что-то упустили? Возможно, фаза луны неправильная?

— Все было правильно, Трент, — медленно покачал головой Эдди. — Я даже проверил напряжение поля. Все внешние факторы в норме.

— Значит, проблема внутри нас? — сын бросил гневный взгляд через плечо на куклу. По щекам Ральфи текли слезы при их встрече взглядов.

— Не думаю, — Эдвин поднялся на ноги и помог Ральфи подняться. — Здесь нет ограничений по числу или силе заклинателей.

— Значит, это просто неправильный ритуал, — Трент вздохнул и опустился на колени рядом с алтарем. И заплакал.

Мое сердце сжималось от боли. Я хотел подойти к нему, погладить его по плечу, сказать что-то поддерживающее, но внезапно...

— Он... двинулся! — Трент вскочил на ноги и повернулся к Эдвину и Ральфи. — Вы заметили? Он двинулся!

— Как — двинулся? — Эд подошел к алтарю, взял мое правое запястье, при этом я почувствовал его касание и сжал кулак.

Трент не сомневался — пальцы моего тела дрогнули.

— Ты прав, — улыбка на лице Эдвина из удивленной превратилась в торжествующую. — Что он делает, Ральф?

— Сжимает кулак, — парень тоже улыбнулся.

Я поднял руки.

— Теперь поднял руки, — прокомментировал Ральфи. — Теперь прыгает.

Я напряг разные группы мышц, и мое тело слабо, но реагировало.

— Хм, — Трент снова повернулся к алтарю. — Пап, ты слышишь то, что мы говорим?

Я кивнул — голова моего тела тоже едва заметно дернулась.

Трент зажал его уши. И сказал что-то — я не разобрал его слов.

Я покачал головой.

— ... не разобрал вас, — я расслышал окончание фразы Ральфи, когда Трент убрал руки от моих ушей.

— Пап, — Трент поднял голову и посмотрел на меня — я так и не понял, видит он меня или нет. — Я, похоже, знаю, как вернуть тебя обратно, но должен предупредить... это будет... неприятно. И даже опасно.

— Я готов, — быстро ответил я и сделал шаг вперед.

— Он готов, — сказал Ральфи, прищурившись.

— Вероятность успеха примерно сорок на шестьдесят, — продолжал Трент. — Шестьдесят процентов шансов на выживание.

— Если есть хотя бы один шанс на успех, я готов пойти на риск, — сказал я, и Трент кивнул раньше, чем Ральфи передал мои слова.

— Когда будешь готов, сигнализируй, — Трент положил руки на алтарь и опустил голову.

— Я готов, — сообщил я.

— Он подтверждает готовность, — повторил Ральф.

И внезапно пронзительная боль проникла сквозь меня. Она наполнила меня полностью, затмевая все остальные ощущения и чувства. В этот момент я не мог видеть ничего, кроме ярких вспышек, когда одна волна боли отступала и следующая наступала. И я не мог слышать ничего, кроме пульсирующей боли в моей голове.

Казалось, что все мои суставы переворачиваются наизнанку, что кости сами по себе проворачиваются вокруг своей оси, что нервы вылезают из своих мест, и я становлюсь одним большим обнаженным нервом.

Боль выжигала глаза жгучим ощущением, а от ее щелчков трескались барабанные перепонки. Меня швыряло то в жару, то в холод, жгло раскаленным железом и ледяным азотом, разбивало на части, рассеивало в атомы, и каждый атом был пропитан болью.

Возможно, я кричал, но не мог слышать и осознавать этого.

А затем внезапно все закончилось.

Я лежал на боку, свернувшись в позу эмбрионального положения, обхватив колени руками и дрожа. Через несколько бесконечно долгих секунд до меня дошло, что я лежу на твердом холодном камне, а не на твердой траве, на которой стоял перед началом этого кошмара.

Я открыл один глаз. Моргнул. Затем снова. Сначала было просто темно, затем из темноты начали вырисовываться световые пятна, затем очертания предметов и людей. Еще через некоторое время появились звуки — сперва невразумительное бормотание, которое постепенно распалось на три голоса. А потом из запутанных потоков начали выделяться слова.

И вдруг я почувствовал приятное тепло, а затем легкое прикосновение. Спустя несколько мгновений понял, что чьи-то пальцы коснулись моей шеи. Еще через некоторое время узнал, что это были пальцы Эдвина.

Я окинул взглядом окружающее - мир начал расплываться перед глазами, в голове послышался странный щелчок и жужжание, словно запустился двигатель.

Когда шум прекратился, я снова окинул взглядом комнату и сел, перекинув ноги. И осмотрел всех.

Трент улыбался, Эдвин с самодовольным видом чесал подбородок, Ральф скромно отводил глаза. А за их спинами растаяли контуры того места, где Маролайт стоял с нахмуренным лицом. Я подмигнул ему с усмешкой. Он бы выразил свое недовольство, если бы у него были слюнные железы... и ноги. Поэтому он просто закачался и исчез как туман утром.

— Больше так не делай,  — обратился я к своему сыну.

— И ты тоже,  — ответил он, смеясь.

* * *

Ночь оказалась жаркой, хотя за окном деревья резко шумели и дождевые капли барабанили по стеклам. Сначала Ранита плакала, прижимаясь ко мне головой к груди. Я хотел исчезнуть на месте, но понимал - если я исчезну снова, ей будет только хуже. Поэтому я просто погладил ее по волосам, произнося какие-то слова поддержки и целовал ее, стараясь достать до самых кончиков.

Постепенно ее рыдания стали все реже, дыхание глубже и частое, а ее руки перебрались с моей груди на спину.

Наконец она подняла голову и улыбнулась грустной улыбкой.

Я подмигнул в знак поддержки и приблизился к ней. Наши губы соединились. Я сильнее обхватил ее плечи и прижал к себе.

Ее ногти осторожно скользили по моей спине.

— Ты моя дикая кошка,  — шепнул я ей на ухо, когда наши губы разъединились.

— Ты хочешь меня приручить?  — игриво прошептала она, слегка отодвинувшись от меня.

— Конечно нет,  — усмехнулся я, еще сильнее прижимая ее к себе.  — Ты не поддаешься приручению. Ты — Львица Северных Земель. Пред тобой можно только поклоняться и с трепетом ждать момента, когда ты обратишь внимание на скромного божества.

Она засмеялась низким горловым смехом, и я почувствовал под пальцами жесткую шерсть льва, а на своей щеке - теплый шелковистый язык.

Действительно, давно уже не было случаев любовных утех с нечеловеческими созданиями, а тут дважды за два дня.

Ха, в этом деле млекопитающие безусловно превосходят рыб...