Как меня женили. Тематика: Меня изнасиловал парень Часть 3: Званый ужин

Точно в шесть мы проникли в знакомый двор, где неподалеку от аккуратной высотки, среди мрачных кленов и ив, находилось незаметное полуразрушенное строение. Даже фонари, которыми украсили этот многоэтажный дом, словно гирляндой на новогоднюю елку, и яркий свет из его окон не смогли разгонять царящую темноту. Пятна света лежали неподвижно на асфальте, будто подчеркивая мрак.

С каждым шагом мое желание развернуться и пойти в другом направлении становилось сильнее. Но рядом была Света, и я не хотел производить на нее впечатление истерички. Поэтому я настойчиво продолжал двигаться вперед, даже когда она стала противиться.

— Куда ты меня ведешь? — спросила она дрожащим голосом.

Я тяжело вздохнул:

— Скоро узнаешь.

— Шейн, а здесь безопасно? — она прижалась ко мне, когда мы подошли к дому и зашли в подъезд.

— Угу, — мрачно кивнул я. — Мы жили здесь больше года. Если раньше здесь что-то нечистое было, то сейчас, помимо нас, нет ничего опаснее уличных котов. Даже бомжей здесь нет... Отец так не любит...

— Твой отец строгий человек, — отметила она.

Я нервно хихикнул:

— О да, его боятся даже самые отчаянные приключенцы. За свои почти пятьдесят лет он убил столько людей, что даже сам не может сосчитать! Его даже однажды казнили на электрическом стуле...

— И что? — ее голос задрожал.

— Ничего, — снова вздохнул я. — Через пару часов он проснулся, словно ничего не произошло.

— Как такое возможно? — она с недоверием посмотрела на меня.

— Не имею понятия, — я пожал плечами. — Знаю только, что его ничто не трогает...

— Ты это сказал, чтобы меня напугать? — спросила она, прищурившись. — Это еще одна проверка, верно?

— Нет, — я поцеловал ее в щеку, — это для того, чтобы ты понимала, почему остальные родственники так общаются с ним.

— И как же они общаются?

— Скоро сама все увидишь, — мрачно ответил я, когда мы остановились перед старой деревянной дверью, заколоченной крест-накрест толстыми досками.

Тяжелый вздох вырвался против моей воли.

— А зачем дверь заколочена? — спросила Света шепотом.

— Потому что дом должны были снести, — пояснил я. — Но теперь все забыли про него...

— Почему забыли? — Света отошла на шаг от меня, когда я взялся за поперечную доску.

— Потому что отец любит быть один и не может терпеть неожиданных гостей, — сказал я и потянул доску на себя.

Дверь недовольно заскрипела и открылась. Света выпучила глаза.

— А зачем...? — она не договорила.

— Тайность, — угрюмо пояснил я и вошел в темную прихожую.

Света неуверенно последовала за мной, а мне захотелось развернуться и убежать, пока дверь не закрылась. Не без труда я подавил это желание, хотя мое сердце все равно забилось, когда она глухо захлопнула за нами. Назад пути больше нет.

Когда глаза привыкли к темноте, я продолжил двигаться между двумя рядами едва заметных мерцающих валунов в направлении призрачного света вдалеке. Света, похоже, совсем ничего не видела и послушно следовала за мной, даже не протягивая руку, чтобы коснуться шершавой стены.

Свет становился ярче, и я услышал звук гитары. Мое сердце снова забилось. Тихие аккорды, напоминающие шум приливающих волн, и его нежный баритон, словно окутывающий нас теплым и уютным одеялом, вызвали новую волну паники, справиться с которой оказалось сложнее, чем раньше.

— Что это?  — откуда-то издалека донесся до меня шепот Светы.

— Это он,  — ответил я не то вслух, не то про себя, безуспешно пытаясь противиться его воле, но я больше не владел собой.

Мои ноги оторвались от пола, тело стало почти невесомым, и на волнах музыки мы поплыли вперед. Над нашими головами засияли звезды. Наши тени причудливо изгибались на поверхности мерцающих валунов, а потом нас затянуло в путь. Вокруг стало так темно, что даже я ничего не видел.

Затем нас окружил приглушенный свет.

Наши ноги коснулись пола, и Света отпустила мою руку, осматриваясь.

— Привет,  — я мрачно кивнул ему.

— Привет,  — не менее мрачно ответил он.

Он сидел на ступенях хрустальной лестницы с гитарой в руках в форме худощавого беловолосого мальчишки с большими темно-синими глазами. Он был похож на Кая из детской сказки, на эдакого ледяного принца, печального и одинокого. В первую секунду мне даже стало его жаль — один в этом огромном пустом доме.

— Здравствуй,  — улыбнулась ему Света и протянула руку.

Он улыбнулся одним уголком рта, бережно прислонил Бетти к перилам, подхватил ее запястье и поднес к губам.

— Рад познакомиться с вами, сударыня,  — проговорил он тихо.

Света густо покраснела и с опаской взглянула на меня.

— Познакомься, Свет, это мой папа,  — объявил я.

— Па... ?  — она вытаращила на него глаза, а он самодовольно улыбнулся, встал и расправил плечи, тряхнув головой.

Его волосы стали еще длиннее и сдвинулись дальше со лба, освободив место для устрашающих рогов. Глаза стали привычного ярко-желтого цвета, из них исчезли белки, и стали отчетливо видны вертикальные зрачки. Плечи раздались, изо рта выглянули непропорциональные клыки, ногти на удлинившихся пальцах заострились и почернели. Он тряхнул своей роскошной гривой и поклонился с неожиданной для своего роста и комплекции грацией.

— Позвольте представиться, мадемуазель, — прошепелявил он. — Мое имя Трент. Я Великий Герцог Грани, принц Путей Птенцов Дракона и Наследный Принц Эмбера. Меня называют Белым Дьяволом и Адским Мечником, хотя лично я предпочитаю рукопашный бой и магию.

Он еще раз слегка коснулся губами ее запястья, стараясь не поранить клыками.

Света была в шоке. Ее глаза широко раскрылись, она жадно дышала, видимо, пытаясь что-то сказать, но не издавала ни звука.

Я положил руки на ее плечи и прикоснулся губами к ее щеке. Она вздрогнула, перевела ошалелый взгляд на меня — я ободряюще подмигнул и улыбнулся — затем наклонила голову, схватилась за подол своей юбки и сделала неглубокий поклон.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, милорд, — еле слышно проговорила она.

Отец усмехнулся, насколько позволяли его клыки, и щелкнул пальцами. Над нашими головами поочередно загорелись пять огромных люстр, освещая огромный зал с длинными столами, покрытыми белыми скатертями и сверкающими светом свечей блюдами и кубками.

— Шейн, проводите гостью в спальню, — обратился он ко мне. — Я уже подготовил для вас одежду на сегодняшний вечер.

— У нас будет много гостей? — неудовольствием поинтересовался я.

Он кивнул:

— Конечно. Ты же забыл, сколько у тебя родственников в этой местности.

— А мама?

Он пожал плечами:

— Не знаю... Думаю, да... Отец связывался с ней... Сомневаюсь, что она пропустит такое событие...

— Но она ничего не ответила... — я вздохнул и опустил голову.

Честно говоря, я не переношу все эти семейные мероприятия и ужины. Мои родственники раздражают меня, особенно в большом количестве. Я даже терплю своих братьев только потому, что мы редко видимся даже на заданиях. И мне совсем не хотелось участвовать в сегодняшнем сборе. Я пришел сюда лишь для одной цели — познакомить Свету с мамой. А если мамы не будет...

— Ладно, идите переодевайтесь,  — вздохнул он, подхватил свою гитару и скрылся в пути, ведущем в его кабинет.

— Что это за место?  — прошептала Света, когда он ушел.

— Это Пути Трента — его обитель, его персональный ад,  — пояснил я.  — Попасть сюда можно только по его приглашению. Даже мы, его сыновья, не можем приходить и уходить, когда нам вздумается. И даже мы не знаем, куда ведут многие двери. Честно говоря, мне знакома только эта часть дворца — из этого холла пути ведут в спальни и в кабинеты. Причем, опять-таки без его разрешения, покинуть эту комнату невозможно.

— Я чувствую себя булгаковской Маргаритой,  — вдруг призналась Света.  — Мне кажется, что сейчас меня разденут догола и поставят встречать гостей у лестницы.

— Расслабься,  — ухмыльнулся я.  — Мой отец далеко не такой извращенец, как я. К тому же, хотя наши обычаи и представления о морали и приличиях сильно отличаются от ваших, у нас тоже не принято ходить голышом во время официальных приемов.

— Ты говорил, что это будет вечер в семейном кругу,  — она посмотрела на меня с недоверием, когда я подвел ее к столбу в глубине холла и повел по часовой стрелке.

— Верно, но, как ты уже поняла, у нас не совсем обычная семья. Раз мой отец Наследный Принц, то, следовательно, мой дед Король. Брат моего деда тоже Король. Мой прадед так и вовсе практически бог. Сама понимаешь, такое количество коронованных особ, собранных в одном месте, даже самый тихий семейный ужин превращают в официальный прием. Конечно, сегодня никто не станет обсуждать политические проблемы, но статус все равно обязывает. Даже в кругу семьи мы не имеем права пренебрегать основными нормами этикета...

— Шейн, я испытываю страх, — в ее голосе прозвучала нотка слез. — Я совершенно не знаю, как себя вести в таком обществе.

— Ну... — мы отошли от колонны и оказались в небольшой комнате с кроватью под бордовым балдахином, которую украсили алые простыни и темно-красное покрывало. На кровати лежали мой костюм и светло-серое платье для Светы, переливающееся радугой. Непроизвольно я задумался - мой наряд был совсем не подходящим. — Во-первых, все уже знают, кто ты и какая ты воспитанная девушка, а во-вторых, ты успешно справилась с первым испытанием. Так что нет повода для беспокойства.

— Первое испытание? — она была поражена.

— Когда отец представился полностью и назвал свое звание, ты сделала реверанс и обратилась к нему "милорд". Он ожидал этого от тебя. Когда познакомишься с моим дедом и его братом, повтори это же действие. Им будет приятно. Но ни в коем случае не обращайся к ним также, если они скажут что-то вроде: "О, детка, не нужно столько церемоний". Мой дед вырос на Земле в простой семье и до своих восемнадцати лет не знал о своем происхождении. Его брат, хоть и был воспитан в Дворце, но он всегда ведет себя так, будто его положение - это груз. Мой прадед предпочитает, чтобы его называли по имени и на "ты". Он терпит обращение отца "Лорд Корвин" только из-за того, что его очень боится...

— А как мне себя вести за столом?

— Будь спокойной, уверенной и естественной. Отец устроил фуршет, зная, что тебе будет сложно разобраться с разными видами ножей, вилок, ложек и щипцов сразу. Кстати, дед тоже не знает какую вилку использовать для рыбы или каким ножом резать десерт. Так что завтра нас, скорее всего, ждет еще один фуршет.

Она облегченно вздохнула.

— Ты предпочитаешь переодеваться здесь или за ширмой?  — спросил я, взяв в руки костюм.

Света хихикнула:

— Кажется, твой отец слишком большого мнения о твоих размерах.

Я вздохнул:

— Нет, с размером он как раз угадал...  — и начал преображаться.

Мои плечи стали шире, рост увеличился почти вдвое, как и объем грудной клетки, кожа потемнела и приобрела этот мерзкий серо-голубой цвет, а изо рта выглянули клыки.

Когда трансформация завершилась, я в изнеможении опустился на пол и несколько минут тяжело дышал. Потом поднял на Свету глаза. Она внимательно рассматривала меня в немом изумлении. А потом вдруг густо покраснела и прошептала:

— Я и не думала, что ты такой...

— Темный?  — спросил я, с отвращением разглядывая свое отражение в зеркале над туалетным столиком.

— Большой...  — еле слышно закончила она и покраснела еще сильнее.

Я мрачно усмехнулся:

— О чем ты думаешь, развратница?  — мда, по сравнению с этой моей формой она кажется такой крохотной и хрупкой.

— А давай... сейчас...  — тихо проговорила она, заливаясь краской до самых ушей,  — как я понимаю, никого еще нет...

— Даже не думай,  — улыбнулся я,  — я тебя пополам порву в этой форме...

Света вздохнула, и ее ручки обвились вокруг моей шеи. Я осторожно положил голову ей на плечо. Она потерлась щекой о мой висок, и я ощутил прохладу ее слез.

— Мне так хорошо с тобой,  — прошептала она.

— И мне,  — в тон ответил я.  — Но нам пора идти. Если хочешь, переодевайся здесь на кровати или 

там, за ширмой...

— Нет, ну что ты говоришь! — улыбнулась она и начала расстегивать свою дубленку.

Я, сидя на полу, начал натягивать брюки, пока она снимала свитер и юбку.

— Вот теперь понятно, откуда у тебя такая сила, — задумчиво проговорила она, внимательно наблюдая за мной.

— Что ты имеешь в виду? — не понял я, застегивая рубашку.

— Это же твоя настоящая природа, верно? — я медленно кивнул. — Значит, ты физически сильный...

— Дело не в моей внешности или облике, — ухмыльнулся я. — Моя сила не заключена в мышцах. Она находится в моем разуме. Пока у меня все в порядке с головой, я силен и вынослив. Вот и все.

— Как это возможно? — не поняла она, втискиваясь в платье.

— Мы все, у кого течет кровь Хаоса по жилам, обладаем способностью контролировать окружающий мир. Мы управляем им не физической силой, а нашей волей. Поэтому мы можем выглядеть слабыми, но наша воля не позволяет нам сдаваться перед трудностями. Мы не просто принцы, мы — дети богов. Весь мир существует благодаря нашей воле. Мы обязаны быть сильнее, выносливее и здоровее тех, кто зависит от нас...

— Именно поэтому ты назвал ту продавщицу смертной?

— Да...

— Именно поэтому иногда ты проявляешь высокомерие? Именно поэтому тебе все равны чужие беды?

— Да... Тебя это шокирует?

— А как же... я?

Я нахмурился. Я не знал, что ответить. Она — обычная девушка, смертная. Хотя дед намекал, что она не так проста...

— А ты... моя невеста...  — проговорил я тихо, не желая вдаваться в подробности того, о чем и сам не имел ни малейшего понятия.

— И все?  — на ее глазах выступили слезы.  — Я никогда не сравняюсь ни с тобой, ни с твоими родственниками? Так?

Я молча поднялся и развернулся к столбу.

— Чтобы подняться в холл, нужно сделать шесть кругов против часовой стрелки вокруг столба,  — пояснил я угрюмо и взялся за него.

— Шейн!  — вскрикнула она.  — Не уходи! Я боюсь, что не смогу выйти отсюда.

— Свет,  — я снова развернулся к ней, опустился на колени и взял ее за руки,  — запомни одну важную вещь. Кем бы ты ни была раньше, сейчас ты моя невеста и ты станешь моей женой. И если сейчас кто-нибудь посмеет косо посмотреть в твою сторону, бросить колкое замечание, даже не так вздохнуть в твоем присутствии, поверь мне, я собственными руками оторву ему голову. Даже если это будет кто-то из моих родственников.

— Шейн,  — она снова обняла меня за шею и всхлипнула.

— Шейн, оставь девушку в покое,  — вдруг раздался над самым моим ухом насмешливый голос деда.

Света вскрикнула от неожиданности и отстранилась от меня.

— Тебя стучать не учили?  — недовольно проворчал я, не глядя на него.

Он легко постучал по моей голове:

— Тук-тук. Так лучше?

Я посмотрел на него с угрозой,  

а он опять улыбнулся своей королевской улыбкой.

— Светочка, я пришел, чтобы немного помочь вам,  — обратился он к девушке. Она бросила на меня удивленный взгляд, а я только пожал плечами.  — Во-первых, встаньте, пожалуйста,  — Света повиновалась. Платье красивыми радужными волнами обтекало ее фигурку, но совсем неаккуратно морщилось на груди. Я усмехнулся. Глупышка, она побоялась снять бюстгальтер.  — Нет, так не пойдет,  — дед бесцеремонно осмотрел ее со всех сторон, потом резко сдернул с плеч тонкие бретельки. Ткань легко скользнула ей на талию. Девушка испуганно вскрикнула и прикрыла грудь руками.  — Снимайте белье,  — скомандовал ... дед. Света бросила на меня молящий взгляд. Я снова пожал плечами. Она нарочито всхлипнула и стала медленно расстегивать крючки. Дед ухмыльнулся и щелкнул пальцами. Кружевной бюстгальтер отлетел в дальний угол комнаты. Света снова вскрикнула и залилась краской от кромки волос, пожалуй, до самого живота.  — Теперь одевайтесь,  — дед, казалось, не заметил ее смущения. Когда она закончила поправлять платье, он снова придирчиво осмотрел ее с ног до головы и довольно улыбнулся.  — Теперь — прическа,  — он просто провел рукой над ее головой, и ее черные локоны тут же послушно улеглись в идеальном порядке. За ушами они сплелись в тонкие косички, подобрались на затылке и влезли под роскошный золотой гребень, украшенный драгоценными камнями. В ее ушках, вместо обычных дешевых пусеток, заблестели бриллиантовые серьги, а на шейке засверкало изысканное ожерелье с крупным рубином в середине. На запястьях появились браслеты, а на пальчиках всего пара тонких колечек.  — Вот так-то лучше,  — дед довольно улыбнулся и помог ей встать. Света снова залилась краской, но теперь не от стыда, а от удовольствия.

— Можем ли мы продолжить путь? — с некоторым раздражением спросил я.

— Ты хочешь, чтобы твоя спутница прогуливалась босиком весь вечер? — ухмыльнулся он и склонился к ее ногам. На его ладони что-то блеснуло, и в следующую секунду ступни Светы обвили тонкие золотые нити, создавая причудливые сандалии. — Удобно ли вам? — спросил он. Света сделала несколько шагов и потом посмотрела на него с удивлением и благодарностью.

— Спасибо, — прошептала она.

— Я заботлюсь не только о вас, дорогая, — с странной усмешкой произнес он и внезапно растаял в радужном тумане.

Света посмотрела на меня с недоумением:

— Кто это был? — с трудом переводя дыхание, спросила она.

— Это был мой дед, — мрачно ответил я и поднял ее на руки.

Она молчала все время, пока мы шли вокруг столба и вышли в холл, где уже находились мои родственники. Первый звук, который она издала, это был возглас испуга или удивления.

— Замечательный вид, Шейн, — похвалил Шаул.

— Не переношу эту форму, — ответил я и нахмурился еще сильнее.

Гаэр изучал Светлану, которую я все еще держал на руках, поворачивая к ней свои темно-зеленые глаза то направо, то налево.

— Шейн, а она помнит нас? — вдруг обратился он ко мне.

— Конечно помнит, но вы же тогда выглядели как люди, — ответил я.

— Ах да... — проговорил он и сделал в воздухе сальто. Шаул повторил его пируэт с не меньшим изяществом, а затем они оба опустились на пол и медленно отползли к столам.

— Кто это такие? — тихо спросила Света, когда их гибкие шестиногие тела в белой и черной шерсти скрылись в толпе.

— Гаэр и Шаул,  — ответил я.  — Я рассказывал тебе о них, но, видимо, забыл упомянуть, что в истинной форме они похожи на драконов.

Она вздохнула и плотнее прижалась к моему плечу.

Я действительно терпеть не могу свою истинную форму, хотя, по словам многих, я выгляжу в ней куда органичнее, чем в человеческом облике. Не знаю. На самом деле я уже настолько привык к моему хрупкому человеческому телу, что сейчас чувствовал себя несколько не в своей тарелке.

Отец не мог этого не знать. Он специально задумал все таким образом, чтобы сегодня я весь вечер ходил в своей истинной форме. И гости наверняка были предупреждены — я видел пернатую грифоноподобную форму Королевы, покрытую красновато-белой шерстью волчью форму Короля, грифельно-черную чешую Трага, золотистые отростки Скэйра, зеленовато-алые крылья Трэббла и такого же цвета гриву Фрейи. Я видел горную львицу с рыжим подпалом, которая лежала на любимой отцовской кушетке, скрестив лапы, и, благодушно помахивая хвостом, сверлила меня бирюзовыми глазами. В толпе сверкало лепестковое радужное оперение Гилвы и отсвечивала ярко-красная кожистая голова ее супруга, будто обваренная кипятком. У дальней стены в кресле с высокой спинкой блистал золотистыми кудрями Лорд Геал — мой дед по материнской линии — а рядом с ним, оттеняя его, чернел силуэт дяди Кейрана. Я заметил еще с полсотни знакомых демонических форм в изысканных костюмах, сверкающих массивными драгоценными камнями, золотом и клыками. А вот мамы нигде не было видно.

Я сел на ступеньку и усадил Свету рядом с собой. Если решит сбежать, так хоть не ударится. Честно говоря, глядя на все это блистающее общество, я уже жалел о том, что не стер ей тогда память и втянул в эту историю с помолвкой и свадьбой.

Света молчала, оглядываясь вокруг с широко раскрытыми глазами, полными удивления. Внезапно она поднялась и улыбнулась. Я следил за направлением ее взгляда, но не успел своевременно отреагировать, когда странное существо, покрытое зеленовато-красной шерстью, уцепилось за мою шею с визгом: "Папочка!"

Света улыбалась, наслаждаясь тем, как я пытался освободиться из ее лапастых объятий. Фрейя нежно облизала меня по щеке языком, и я вдруг почувствовал желание прижать ее к себе и поцеловать ее губами. Прикосновение пальцев Светы к моему локтю помогло противостоять этому порыву, и наконец-то я смог оторваться от своей дочери.

"Я тоже рад видеть тебя", - буркнул я, отходя от нее. "Давай познакомлю тебя со Светой, это моя дочь Фрейя".

"Очень приятно, миледи", - сказала Света на русском языке, присев в неглубоком поклоне и слегка разведя ладони в стороны.

"Ого, папочка", - Фрейя смотрела на нее с удивлением. "Лорд Трент говорил, что вы знакомы всего три дня, а вы уже так хорошо ее воспитали!"

Я нахмурился и злощастно щелкнул зубами:

"Во-первых, не осмеливайся говорить о твоей будущей мачехе в третьем лице при ее присутствии", - прошипел я от гнева. "А во-вторых, Света не нуждается в никаком воспитании, чтобы общаться с тобой или подобными тебе".

"Папа, но она все равно ничего не... " - начала Фрейя, но я не дал ей закончить. Я выпрямился в полный рост и приставился к ней. В данное время это было легко - если обычно я был даже чуть ниже ее ростом в своей обычной человеческой форме, то теперь ее голова была примерно на уровне моего живота.

"Я все поняла", - тихо произнесла дочь и также села в поклоне. "Для меня большая честь, ваше благородие", - сказала она на тари.

Затем развернулась, гордо вскинула голову и прошествовала к Королевской семье Хаоса. Я проводил ее тяжелым взглядом.

— Зачем ты так, Шейн?  — Света прильнула к моему локтю.  — Она же твоя дочь. Ее реакция вполне естественна...

— Я не собираюсь мириться с ее реакциями,  — проговорил я резко.  — Сейчас не место и не время проявлять свое недовольство. И она об этом прекрасно знает.

Мы снова опустились на ступеньку, и тут горная львица, не сводившая с меня глаз, спрыгнула со своей кушетки и, грациозно помахивая хвостом и лавируя между гостями, приблизилась к нам. Она села рядом со Светланой и положила голову ей на колени. При этом девушка заметно побледнела и бросила на меня испуганный взгляд. А я нахмурился еще сильнее. Вот так сразу, не дожидаясь представления и зная о том, какую реакцию у неподготовленного человека вызовет ее форма? Это, как минимум, проявление неуважения к моей невесте, и, как максимум, попытка утереть нос мне. Мол, знай свое место, мальчишка...

— Это было грубо,  — тихо промурлыкала она на тари, чуть сузив глаза.

Света смотрела на нее с неподдельным ужасом и не смела пошевелиться.

— Грубо вот так сразу подойти к неподготовленной девушке и положить голову ей на колени,  — буркнул в ответ я.

Ее львиная морда растянулась в довольной улыбке, продемонстрировав внушительные клыки.

— Не бойтесь, милочка,  — не сводя с меня глаз, обратилась она к Свете по-русски с забавным акцентом.  — Это не боевая форма. В ней я крайне редко нападаю на людей. И уж тем более я не стану нападать посреди званого ужина в честь помолвки моего внука на его невесту.

— Благодарю вас, госпожа, — еле слышно произнесла Света...— И прошу извинить мою неправильность. Возможно, я должна была поприветствовать вас стоя...

— Это необязательно, — она направила на Свету свои удивительные глаза и подмигнула ей. — Если хотите, вы даже можете погладить меня. Как и любая кошка, я очень люблю ласкать и почесывание за ухом.

Я усмехнулся. Значит, она пытается исправить неловкость Фрейи. Очень миленько с ее стороны. Но, честно говоря, Фрейя сама должна была подойти и извиниться...

Света тем временем несмело положила ладонь на голову бабушки и несколько раз провела ей от лба к затылку. Львица тут же закрыла глаза и тихо заворчала от наслаждения. Света немного осмелела и почесала кончиком пальца за правым ухом. Бабушка обняла ее лодыжки лапами, продолжая заворчать.

— Ваше Величество, а не слишком ли вы расслабились? — снова раздался над моим ухом насмешливый голос деда.

Мы одновременно вздрогнули, а бабушка открыла глаза и встала на ноги.

— Ну что вы, Ваше Величество, — с улыбкой проговорила она, потерев своей мордой о его ладонь. — Вы же знаете – лучший способ понять человека это наблюдать за его общением с животными. Или с детьми.

— Ранита, дорогая, тебе очень почетно играть роль животного, — улыбнулся дед и положил руки на плечи Светланы, от чего она вновь вздрогнула и покраснела. — Но в такой ситуации, когда девушка зажата и напугана, она не сможет расслабиться, даже если ей предоставить комнату полную детей и животных.

— Ты всегда прав, дорогой, — вздохнула бабушка и подмигнула Светлане. — Еще увидимся, милая. Увидимся и поговорим по душам, без этих неприятных мужчин, — она нежно облизнула щеку Светы и вернулась на свою койку.

— Шейн, принеси девушке чего-нибудь выпить,  — сказал дед, с блаженной улыбкой наблюдая за тем, как его королева грациозно запрыгнула на кушетку, скрестила передние лапы и положила на них голову.

Я вздохнул и направился к ближайшему столу.

Я как раз взял в руки бокал с вином, когда вокруг воцарилась подозрительная тишина. Я развернулся к лестнице. Дед держал Свету за руку, и блики от его ауры причудливо преломлялись в хрустальных ступенях.

— Дорогие друзья и родственники,  — заговорил он,  — позвольте вам напомнить, что собрались мы здесь не просто так, а по случаю. По случаю предстоящей помолвки всеми нами любимого Шейна и вот этой милой девушки,  — за моей спиной послышалось несмелое шушуканье.  — Прошу любить и жаловать, Светлана Семенова, учитель французского языка в школе номер пятнадцать восемьдесят три,  — шушуканье стало громче, и глаза деда сверкнули нехорошим огнем. Я нахмурился еще сильнее, чем раньше.

— Завтра во Дворце пройдет официальная часть помолвки в присутствии послов и руководителей дружественных государств, но, так как многие из вас не смогут присутствовать на торжествах в Эмбере, мы решили провести небольшой ужин в кругу семьи. Прошу заметить,  — вдруг улыбка на его лице стала высокомерной, взгляд жестким, а в голосе зазвучал металл,  — что Светлана в нашей семье человек новый. Мы будет вводить ее в курс дела постепенно, стараясь не травмировать ее хрупкую психику. Посему предупреждаю сразу — Светлана моя протеже. Я несу за нее ответственность,  — шушуканье за моей спиной прекратилось, а я крепче сжал бокал,  — поэтому настоятельно рекомендую не пытаться втягивать невесту нашего дорогого Шейна в любые семейные дрязги, хотя бы до свадьбы. Иначе вам придется иметь дело со мной,  — его улыбка снова стала веселой, но ожидаемого в подобной ситуации вздоха облегчения за 

Я не услышал его голоса за спиной. - Благодарю за внимание. Наслаждайтесь, а нам с Королевой пора возвращаться, - он убрал руки с плеч Светланы и слегка поклонился мне.

Бабушка спрыгнула со стула и в воздухе приняла свой привычный человеческий облик. Она была одета в роскошное платье цвета ее шерсти льва с глубоким вырезом. Она подошла к деду, улыбнулась Светлане и положила руку на его локоть. Они повернулись и исчезли в радужном тумане, а в этот момент бокал, который я держал в руке, разбился с громким треском.

Остаток вечера прошел спокойно. Птенцы Дракона и Рассекающие Мысль скоро ушли после отъезда королевской пары Эмбера, они заявили о неотложных делах и подготовке к предстоящей свадьбе. Королевская семья Хаоса также скоро покинула нас, Фрейя подошла к нам с Светланой, вежливо поклонилась, поцеловала мою руку и извинилась за свое поведение.

Скоро ушли и близнецы, затем Энилур со своей невестой, которую он так и не представил. Потом ушел Лорд Корвин с Леди Аннабель, а за ними Эдвин с Талой.

Мама так и не появилась, поэтому, как только гости разошлись, остались только я и Светлана. Отец удалился в свой кабинет и больше не выходил оттуда.

Светлана смотрела на меня некоторое время, затем взяла мою руку и приложила ее к губам.

- Что случилось, Шейн? Почему все так печально после того, как меня представил твой дед? - она попыталась заглянуть мне в глаза, но я отвернулся от нее. - Мне не понравилась твоя родня?

Я вздохнул, но не ответил.

- Тогда что? Шейн, объясни мне! - она положила голову на мое плечо и заплакала.

— Он теперь твой заступник, он пускай и объясняет,  — буркнул я и поднялся.

Она смотрела на меня в недоумении.

— Не понимаешь? Ты действительно ничего не понимаешь?  — вдруг взорвался я.  — Он во всеуслышание заявил, что это он нашел и выбрал тебя! Он, понимаешь? То, что мы с тобой поженимся, решил не я, не ты, а он. И он ткнул нас всех в это носом! Мол, вы, шавки, ничего не можете, а вот я — великий бог — вершу ваши судьбы, как мне вздумается! Пути господни, мать его за ногу...

На ее глазах выступили слезы:

— Это что же получается? Все, что было между нами... ?  — она не договорила.

— Конечно! Он все это подстроил, продумал, предусмотрел, подсчитал, а мы теперь должны радоваться и воздавать ему хвалы! Черта с два! Я не собираюсь, как тупой баран, идти по его веревочке! У меня тоже есть сила и гордость!

— Значит... ты не хочешь... чтобы мы были... вместе?  — она вдруг закрыла лицо руками, а у меня сжалось сердце.

Но я был все еще слишком зол на него, чтобы бросаться утешать ее. Поэтому я ничего не ответил и снова сел на ступеньку.

— Отведи... меня домой,  — еле слышно проговорила она.

Я кивнул и повел ее к столбу.

Пять минут спустя мы вышли из заброшенного дома, а спустя еще пять минут, я 

поймал ей такси, дал денег водителю и попросил его проследить, чтобы по дороге с ней ничего не случилось, подкрепив свою просьбу соответствующим взглядом. Таксист часто закивал, вдавил педаль газа в пол, и через мгновение машина скрылась за поворотом.

Я подставил лицо падавшему с неба снегу и глубоко вздохнул.

Теперь она испытывает к нему отвращение. Теперь она не захочет иметь никаких контактов со мной, не видеть меня и даже слышать обо мне. Это вполне хорошо. У нее будет возможность более объективно оценить произошедшее, а я...

Внезапно мне захотелось плакать. Я самостоятельно разрушил такое нежное и хрупкое чудо, которое только начинало появляться! Я опустился на корточки, закрыл лицо руками и заплакал. В тот момент я возненавидел себя даже больше, чем его. Мне хотелось причинить себе вред и, если бы я знал, как это сделать, то, возможно, покончил бы с собой.

Несколько прохожих задержались на мгновение и осторожно посмотрели на меня, когда я поднялся и грустным шагом направился обратно в заброшенный дом...

Я проснулся от того, что солнечные лучи падали мне прямо в лицо. Я прищурился и попытался прикрыться одеялом, но его не было. Я не стал сразу открывать глаза. Я помнил, с какими мыслями я вчера пришел домой, и пожалел, что проснулся вообще. Где-то рядом слышался шум воды и приглушенное пение.

Странно, в спальне отца не было окон или, по крайней мере, я не замечал их, когда мы там переодевались перед ужином вчера. Но я был готов поклясться, что свет, который сейчас падал на мое лицо, был естественным солнечным светом и не из какого-то источника освещения или люстры...

Я приоткрыл один глаз и оглядел комнату. Похоже, я упал со своей кровати. Я попытался встать, но это оказалось сложно — у меня гудела голова и тело не подчинялось. Я едва добрался до кровати и встал на колени, опираясь локтями о ее край. Здесь что-то было не так. На кровати лежали две подушки, хотя обычно мне достаточно одной. Одеяло соскользнуло на пол — видимо, я перемещался во сне. И постельное белье было белого цвета, а не красного...

Вдруг за моей спиной скрипнула дверь. Я не успел оглянуться, как на моей щеке вспыхнул поцелуй.

— Доброе утро, милый,  — проворковала Света.

— Свет?!  — я с трудом сел на кровати и, превозмогая головокружение, посмотрел на нее.  — Ты... не сердишься... ? Я столько... наговорил... я болван... я... я хотел... попросить...

Она не дала мне договорить и впилась в мои губы поцелуем. В первую секунду я был ошарашен, но затем я обнял ее и прижал к себе. Только тут я заметил, что мы оба были обнажены, а с ее волос все еще стекала вода.

— Я ждала этого целых два дня,  — прошептала она, отлипнув от меня и глядя мне в глаза.  — Я соскучилась, Шейн, я...

— Погоди,  — остановил я ее.  — Каких два дня? Мы с тобой только вчера вечером расстались. Я посадил тебя в такси, а потом...

— Все верно,  — она улыбнулась,  — только это произошло не 

вчера, а позавчера. Ту ночь я почти не спала, все время плакала. Потом пошла в ванную, а когда вышла, он ждал меня в спальне. Он сказал, что наша ссора ничего не меняет, что машина уже запущена, что... в общем, он наговорил много такого, за что я готова была его убить. Потом он сказал, чтобы я пошла в школу и получила расчет, а после этого зашла к хозяину квартиры и расплатилась с ним. Когда я все сделала и вернулась домой, он уже ждал меня там... кстати, а ты научишь меня вот так приходить и уходить, не пользуясь дверями?... Он привел меня сюда, дал платье, чтобы я переоделась, прислал ко мне парикмахера и маникюршу, потом ювелира, потом еще кого-то. Потом меня проводили в зал, а там меня уже ждал ты... правда, ты вел себя немного необычно — много шутил, смеялся, пил вино... он меня предупредил, что ты будешь вести себя странно, но чтобы я не пугалась, мол, весь сыр-бор только ради меня и устраивается, что все будут смотреть только на меня... В общем, так и было... Потом ты поднялся в комнату, сказав, что устал. Я побыла еще немного, потому что он сказал, что если я уйду слишком рано, гости воспримут это, как оскорбление. Когда кроме родственников больше никого не осталось, я извинилась, сказала, что тоже очень устала, и поднялась сюда. Ты уже спал, поэтому я не стала тебя будить...

— Вот этот подлец, — пробормотал я между зубами, отводя взгляд в сторону.

— Ты обо мне? — она нахмурилась.

— Нет, дорогая, я говорю о нем, — легкими движениями пальцев я провел по ее щеке и поцеловал ее носик.

"Приветствуют вас, мои голубки! Через пятнадцать минут ждем вас в Голубой комнате. У Льювиллы есть для вас особый сюрприз. Будьте одеты как для церемонии. Дама найдет украшения на своем туалетном столике", — раздался его насмешливый голос в моей голове.

— Иди к черту, — зло прошипел я. Света посмотрела на меня с недоумением.

"Сегодня у черта нет приемного дня", — он засмеялся.

— Что случилось? — она прикоснулась пальчиками к моей щеке.

— Одевайся, у них есть для нас особый сюрприз, — буркнул я и поднялся.

— А у меня волосы еще мокрые, — сказала она растерянно.

Я ухмыльнулся и приказал воде покинуть ее волосы.

— Здорово, — она подбежала к зеркалу и начала приводить себя в порядок. — Как ты это сделал?

— Это моя способность, — вздохнул я, натягивая штаны. — Я - Принц Стихий, мне подвластны вода, земля, воздух, огонь, электричество во всех их проявлениях. Я умею контролировать влагу воздуха, управлять кровью в своем теле, кофе в чашке или водой в океане. Я не могу вызывать пламя напрямую - для этого нужны заклинания - но я могу разжечь почти потухший огонь ярче. Благодаря контролю над электричеством я также могу управлять человеческими эмоциями, чувствами и другими аспектами нервной деятельности - мышление, память и воля... Я способен заставить

любого человека поклоняться мне и выполнить любой мой приказ, даже если в других обстоятельствах этот человек бы ни за что на это не пошел...

— А...  — начала она, но осеклась.

— Я никогда не применял свои способности к тебе,  — ответил я на ее невысказанный вопрос.

— Почему?

Я пожал плечами:

— Мне казалось, что я бы оскорбил тебя этим.

— Ты не хочешь меня оскорбить?  — она прищурилась на меня, даже перестав натягивать корсет.

Я мотнул головой:

— Со мной никогда раньше такого не было,  — признался я.  — Ты не думай, у меня было много женщин. Была Фрейя, но... я никогда не задумывался о ее чувствах, о том, оскорбляют ее мои поступки, унижают ли... С тобой все по-другому... я не знаю... мне действительно не все равно... я не могу видеть, как ты плачешь... Раньше я вообще не реагировал на женские слезы. Для меня это было, знаешь, как плачущая кукла. Выглядит прикольно, но никаких эмоций не вызывает...

— Значит, те гадости, что ты мне наговорил... ?  — она снова отвернулась к зеркалу, пытаясь затянуть корсет. Я щелкнул пальцами, и шнурки туго обхватили ее фигурку. Она аж вскрикнула от неожиданности.

— Это было от злости. Я так разозлился на деда, что в какой-то момент перестал контролировать свои слова... Прости, я действительно не хотел тебя обидеть...

Я надел рубашку, и, пока пуговицы по моему приказу застегивались, сделал Свете прическу. Я не стал подбирать ее волосы, а просто немного завил их, скрепил несколько прядей на затылке золотой заколкой, а остальным локонам позволил живописно рассыпаться по ее почти обнаженным плечам и спине. В туалетном столике я нашел изящный гарнитур с сапфирами.

Мы покинули комнату, я щелкнул пальцами, чтобы дверь закрылась, и проводил Свету по узкому коридору к лестнице на второй этаж.

Голубая гостиная - место, которое мы предпочитаем для небольших семейных торжеств, расположена на втором этаже восточного крыла. Моя комната - единственная, не такая, как у других людей в Дворце - находится на третьем этаже южного крыла вместе с комнатами служащих. Я специально выбрал отдельное размещение от остальных членов семьи, потому что я и мой отец предпочитаем тишину и покой, и мне не нравится, когда родственники ходят туда-сюда мимо моей двери. Кроме того, иногда я приглашаю женщин, которые не всегда прилично ведут себя. Мне проще привести их через черную лестницу через служебный вход в южном крыле, чем проходить через главный зал по центральной лестнице мимо Тронного зала и библиотеки, где моя семья проводит так много времени. Конечно, я уверен, что дед знает обо всех моих любовницах и может точно сказать, когда и кого я привожу в свою комнату, но пока об этом знает только он, меня это не беспокоит. Больше всего меня напрягают понимающие и сочувствующие взгляды охраны, осуждающие вздохи тетушек и завистливое перешептывание дядюшек.

Мы спустились по главной лестнице южного крыла на один этаж, прошли по небольшому полутемному балкончику над Главной лестницей, спустились еще на один этаж и шагнули по мягкому ковру центрального холла второго этажа северного крыла. Скоро будет поворот направо. Справа будут массивные двери большой библиотеки, где дед жил долгое время, немного дальше слева будет Желтая гостиная, где мы иногда принимаем делегации, а еще дальше прямо по коридору находится Голубая гостиная.

Мы повернули направо, и я замер и нахмурился. Мы стояли на пороге Тронного зала, который находится на первом этаже западного крыла. Какого черта?

— Проходите, не стесняйтесь,  — раздался из ниоткуда голос деда.

Света крепче сдавила мою ладонь. Я сжал свободную руку в кулак и сделал шаг вперед.

Над троном ... появилась сверкающая дымка, и через мгновение он уже сидел на своем месте в черных походных брюках, темно-зеленой рубашке и черных сапогах с отворотами. На его руках были длинные перчатки, а на спинке трона появился черный плащ и черная же широкополая шляпа со скромной серебряной пряжкой. Он сидел, закинув ноги на подлокотник, и внимательно рассматривал свои ногти.

— Какого черта?  — процедил я сквозь зубы.

— Ты уже спрашивал,  — он бросил на меня быстрый взгляд,  — и, как и раньше, отвечать я тебе не намерен. Ты знаешь, не в моих правилах пояснять свои решения.

— Какого черта ты себе позволяешь?  — я отпустил Свету и сжал кулаки.

— А, так ты считаешь, что я должен был позволить тебе прийти вчера на прием в том состоянии, в каком ты был?  — он развернулся к нам лицом, опустил ноги на пол и упер локти в колени, сцепив пальцы в замок и положив на них подбородок.  — Или ты считаешь, что я должен был отменить прием из-за твоего плохого настроения? Или устроить его без жениха? Как бы я это объяснил?"Извините, моего внука сейчас психи бьют. Если он появится здесь, вы все умрете или будете трахаться, пока не умрете». По-твоему, это было бы правильно?

— Шейн,  — Света дернула меня за рукав,  — что он говорит?

Я оттолкнулся от нее и приблизился к трону. За окнами поднялся ветер. На его губах появилась извилистая усмешка, но взгляд оставался холодным и равнодушным.

— Ты не имел никакого права так поступать с нами, — тихо произнес я. Ветер за окнами усилился и теперь завывал, как стая волков в ночи. — Это же ты привел меня к такому состоянию, — я резко поднял руки вверх ладонями.

Вдруг все окна одновременно распахнулись, и смерч ворвался в зал. Паркетные плитки начали ходуном шевелиться вокруг меня. Усмешка на его лице стала ядовитой, глаза сужены, но ни плащ на его спине, ни шляпа, ни одна складка на его одежде или прядь волос на его голове не двигались.

— Мне все равно на твои настроения и состояния, — сказал он жестко. — Ты знаешь, что твои силы, даже утроенные эмоциями и подкрепленные заклинаниями, не могут мне ничего сделать. Но все же ты забыл одну вещь. Здесь есть человек, который не способен противостоять тебе.

Я остановился и, не опуская рук, оглянулся. Света лежала на полу лицом вниз всего в паре шагов позади меня. Смерч беспокоил ее волосы и разрывал ее платье.

— Света, — слезы выступили у меня на глазах. Я опустил руки и бросился к ней. Смерч тут же успокоился, и паркетные плитки перестали колыхаться вокруг меня. — Света, — я схватил ее за плечи и потряс. Она была жива, но дыхание было прерывистым, а сердце билось, словно у запуганной птички. — Светочка, — я прижал ее к своей груди и уткнулся лицом в ее волосы.

— Все... хорошо... — тихо пробормотала она.

Я отодвинулся немного и посмотрел ей в глаза.

— Это была всего лишь демонстрация,  — проговорил дед.  — Шейн уже рассказывал вам, Светлана, о том, как однажды его отец, чуть не убил его. Но он забыл рассказать о причине такого поступка Трента. Точнее, не забыл, он не знал, что тогда произошло. Дело в том, что когда Шейн злится, он теряет над собой контроль. В этот раз вам повезло — я остановил его как раз вовремя. А тогда он утратил контроль настолько, что чуть не умер сам и не прихватил с собой своего отца и тех четверых несчастных, которым не повезло оказаться тогда в баре.

Света посмотрела на меня со странным выражением. На секунду мне показалось, что сейчас она оттолкнет меня и убежит.

— Сейчас вы знаете о нем гораздо больше, чем когда согласились выйти за него замуж,  — продолжал тем временем дед.  — И я предоставляю вам возможность подумать еще раз над своим решением и сделать окончательный выбор. Если вы сейчас скажете, что хотите вернуться домой и жить прежней жизнью, завтра же утром вы проснетесь в своей квартире без малейших воспоминаний о Шейне и о том, что произошло за последние четыре дня. Ваше заявление об уходе превратится в обычный больничный, и через две недели вы сможете вернуться на работу. Ваш арендодатель забудет о том, что вы уже рассчитались с ним за квартиру, при этом ваши деньги вернутся к вам. Но и это еще не все. Вскоре после выхода с больничного вы познакомитесь с приятным во всех отношениях молодым человеком, выйдете за него замуж, родите ему троих детей, а через десять лет погибнете в автомобильной аварии вместе со всей семьей,  — Света в моих объятиях вздрогнула.

— А если... я решу... остаться? — спросила она, с трудом восстанавливая дыхание.

— Я могу обещать вам только одно — ваша жизнь станет непредсказуемой. Я буду заботиться о вас и следить за всеми вашими нуждами. Вы будете включены в нашу семью и обучаться фехтованию, верховой езде и танцам, так как у вас есть некоторые недостатки в последнем. Вы будете выполнять все мои указания без возражений, даже если они кажутся вам странными. Ваш муж будет видеться с вами редко из-за различий в наших заданиях и потому что я не могу позволить женщинам заниматься опасными делами. В нашей семье женщины занимаются анализом, политическими делами и разведкой. Кстати, вы не думали о том, что сохраните свою чистоту? Даже Шейн этого не смог достичь...

— А вы сам... когда-то... убивали? — тихо поинтересовалась Света.

Я посмотрел на деда. Он глубоко вздохнул и откинулся на спинку трона.

— Да, — ответил он после короткой паузы, — но не думайте, что я получал удовольствие от этого. Убивать людей для меня было слишком просто. Простите, Света, но смерть человека — это несложно...

Внезапно Света высвободилась из моих объятий и встала, выпрямив плечи.

— Я уже сделала свой выбор, — сказала она тихо и решительно. Мое сердце стиснулось. — Мне все равно, что будет со мной. Я хочу быть рядом с Шейном. Я хочу защищать его, заботиться о нем. Все остальное не имеет значения для меня. Мне безразлично, как вы относитесь ко мне. Мне безразлично, как вы будете использовать меня. Но я буду делать все возможное, чтобы вы больше никогда не довели его до такого состояния, когда он теряет контроль над собой.

— Это радует,  — довольно улыбнулся дед.  — Я не ошибся в вас. В таком случае, позвольте пригласить вас на прогулку по пещерам.

Я поднялся с колен, взял Свету за руку и в недоумении посмотрел на него.

— Дед, ты уверен?  — дрожащим голосом спросил я.

— Я должен раскрыть вам одну тайну,  — он склонил голову набок и улыбнулся.  — Светочка, вы не просто невеста Шейна. Вы его троюродная бабушка.

— Что?!  — воскликнул я.

— Ну, ты же заметил сходство,  — он улыбнулся еще шире,  — только никак не мог понять, на кого она похожа. А вот Трент догадался почти сразу. Он сначала просмотрел Колоду Энилура, но у твоего брата довольно специфический стиль — он нарисовал ее так, что узнать довольно сложно. Зато в твоей Колоде ее изображение очень узнаваемо. Ты ведь сам рисовал ее, не так ли?

— Единственная Карта в моей Колоде, которую я рисовал сам,  — проговорил я тихо,  — это Карта Насти...

— В яблочко,  — он спрыгнул с трона и подошел к Свете, прихватив плащ и шляпу.  — Вам это пригодится — в пещерах довольно прохладно.

— Спасибо,  — пролепетала она, завернулась в плащ и надела на голову шляпу.

— Как ты узнал?  — спросил я, когда мы вышли в столовую, в конце которой за маленькой неприметной дверцей начинается спуск на спиральную лестницу.

— Спасибо твоей матери,  — он смешно передернул плечами.  — Никт просто незаменимый разведчик — незаметна, умеет перемещаться быстро и с минимальными затратами, и можно не бояться, что ее поймают.

— А с чего ты вообще взял, что у Насти могли быть еще дети, кроме Энилура?  — поинтересовался я.

— Да, это было логично, учитывая ее профессию, — сказал я.

— Шейн, — внезапно потянула меня за рукав Света, — Энилур - это твой брат?

Я посмотрел на нее с недоумением.

— Извини, я забыл предупредить... — улыбнулся дед и открыл перед нами дверь. — На вчерашний прием я подарил Свете возможность говорить и понимать тари. Вот почему мне неудобно все время находиться рядом с ней и объяснять каждую мелочь.

— Понятно, — вздохнул я и обратился к Свете. — Да, дорогая, Энилур - мой брат по отцу, а Настя, то есть Леди Анастасия, которая так и не пришла на званый ужин в дом отца, - его мать. Так что вы с Энилуром - брат и сестра по отцу. Анастасия также является дочерью нашего прапрадеда. Итак, она для всех нас троюродная прабабушка. Значит, ты - моя троюродная бабушка.

— Но... Шейн, я не старше тебя... — в ее глазах блеснули слезы.

— Дорогая, — опередил меня дед, — я тоже не старше Шейна, но для него я дед. Не волнуйтесь. Мои братья также женаты на наших тетях и все счастливы.

— Ага, а сколько лет твоей жене? — засмеялся я.

— Я никогда не спрашивал о ее возрасте, — усмехнулся он. — Для меня всегда было очевидно, что ей не больше трехсот лет, хотя я слышал, что она уже более тысячи лет...

— Тысячи лет? — глаза Светы мгновенно перестали быть слезными и округлились.

— Да, детка, — отмахнулся дед. — Хотя я знаю, что она гораздо старше. Я знаю о ее знакомстве с Свейвиллом задолго до его коронации...

— А короновался он без малого пять тысяч лет назад,  — добавил я.

Дед укоризненно покосился на меня и заметил:

— Это, между прочим, бестактно, напоминать даме о ее возрасте.

Я вздохнул. Я совсем забыл, что между дедом и бабушкой существует особая связь. По сути, они всегда вместе. Она может не присутствовать лично, но какая-то часть ее сопровождает его повсюду.

— Интересно, а мы со Светой когда-нибудь достигнем такой близости, что даже в разлуке будем вместе?  — мечтательно проговорил я.

— Все зависит от тебя, малыш,  — ухмыльнулся дед.  — Если ты не будешь гулять направо и налево, если не станешь разбазаривать свое душевное тепло, а будешь хранить его только для Светы, то возможно, когда-нибудь, вы станете так же близки, как мы с Ранитой или как Трент с Никт.

— Да ладно, отец с мамой уже год не общаются,  — мрачно буркнул я.

— Общаются,  — кивнул он,  — просто за время своей совместной жизни они успели причинить друг другу столько боли, что сейчас смотрят друг на друга только через эту грань призмы. А стоит им чуть-чуть повернуть эту самую призму, и их любовь заиграет новыми красками... Боль забывать нельзя — она делает нас теми, кто мы есть. Но жить, помня только о ней, тоже нельзя. Жаль, что им невозможно это объяснить. Они сами должны почувствовать и понять эту простую, в общем, истину.

— Ты рассказываешь нам это,  

чтобы мы знали, как вести себя в дальнейшем?  — усмехнулся я.

— И для этого тоже,  — кивнул он.  — У вас впереди тоже будет много боли. Не думайте, Света, что Шейн вот так сразу взял и изменился. Он будет уходить от вас на задания, ему нужно будет снимать напряжение, поэтому я вам гарантирую, что он будет спать с другими женщинами, возможно, даже с мужчинами. Да и вам тоже придется время от времени заниматься сексом с другими людьми,  — Света опять вздрогнула.  — К сожалению, от этого никуда не денешься. Только вам надо помнить, с кем бы не спал он, с кем бы не спали вы, все это лишь часть работы, не более. Настоящее удовольствие от секса вы будете получать только друг с другом. И еще — какие бы гадости он вам не говорил, каким бы злым не возвращался, выполните свое обещание. Прощайте ему все, кроме того, что простить нельзя никак. И вы будете счастливы, Светочка. Это я вам как бог говорю. Как самый счастливый бог на свете.

— Очень трогательные слова, дедушка, — улыбнулся я в ответ. — Хотя мне кажется, что ты немного переборщил с морализированием.

— Нет, все в порядке, — улыбнулся он и начал спускаться по лестнице. — На самом деле, — сказал он после третьего поворота, — я говорю это не для того, чтобы подготовить вас к жизни в браке. Вас ожидает сложное и опасное испытание, Светочка. Прощение требует огромной силы. И для прохождения этого испытания тоже нужна огромная сила. Чтобы ваша семейная жизнь была безоблачной, необходимо двигаться только вперед без оглядки назад на упущенные возможности и без отступления от избранного пути. Правила Лабиринта такие же – не оглядываться и идти только прямо по пути, заложенному в вашей природе раз и навсегда. Однако если в семейной жизни вы будете наказаны болью и разочарованием за свою слабость, то на Лабиринте вашим наказанием будет смерть.

— На самом деле, — вмешался я, — все не так страшно. Просто нужно довериться своим инстинктам и проявить максимальную силу воли. Лабиринт пугает, подавляет, стремится изменить вас, но на самом деле он так же заинтересован в том, чтобы вы его преодолели. Чем больше людей проходит его испытание, тем сильнее он становится и тем больше его влияние на Вселенную...

— Лабиринт, — перебил меня дедушка, — это олицетворение рационального порядка, абсолютный разум, интеллект без каких-либо чувств и эмоций. Однако эмоции для него представляют интерес. Когда человек проходит по Лабиринту, он изучает его, запоминает и вписывает его в свою матрицу. Точно так же он сам вписывается в матрицу каждого человека. Поэтому с каждым шагом Лабиринта он стремится проникнуть глубже в самую суть личности. Это сложно и болезненно, но если вы преодолеете это испытание, он даст вам власть над Тенями. Хотя, на самом деле, это не его власть. Это ваша собственная сила воли, и он просто научит вас ею пользоваться.

— Вы все проходили через это?  — тихо 

спросила Света, и я не услышал эха ее голоса.

— Да,  — зато голос деда разносился по пещере гулко и звонко.  — Лично я проходил Лабиринт трижды.

— Я проходил Лабиринт дважды,  — кивнул я,  — и каждый раз думал, что не дойду.

— Но... ведь ты сильнее меня,  — жалобно проговорила она.

— Он сильнее лишь потому, что умеет управлять своей силой,  — пояснил дед.  — То есть лишь потому, что уже прошел Лабиринт.

Света больше ничего не сказала, только крепче сжала мой локоть.

Мы спускались все ниже и ниже, темнота вокруг нас сгущалась, и факелы, горевшие вдоль лестницы, не рассеивали мрак, а, казалось, делали его еще более плотным и осязаемым. В какой-то момент мне даже начало казаться, что тьма вокруг нас шевелится и приобретает форму. Я вглядывался в нее почти всю дорогу до последней ступени в отчаянной надежде, что сейча из мрака возникнет бледное лицо мамы. Но тьма продолжала беззвучно и равнодушно клубиться вокруг нас. И я снова горько вздохнул.

Дед же шел спокойно и даже чинно, разгоняя мрак светом своей ауры. Мы со Светой, не сговариваясь, пытались идти с ним в ногу и не отставать от него больше, чем на две ступени.

Но вот внизу показался огонек. Значит, цель нашего путешествия уже близка.

Мы подошли к посту охраны, на котором горел одинокий фонарь. Охранника на месте не было.

Дед прошел мимо и двинулся по коридору. Его свет разгонял мрак куда лучше, чем это сделал бы фонарь.

— Доброе утро, Ваше Величество,  — раздался тихий женский голос из третьего коридора слева.

Из темноты деда окружал голубоватый свет ауры, когда он заметил исхудалое, но прекрасное лицо с правильными чертами и хрупкую женственную фигуру. У нее было простое платье из ситца и мягкие светлые балетки. Коротко остриженные светлые волосы шаловливо топорщились над ушами.

— Доброе утро, Елена, как выспались? — дед подошел к ней.

— Спасибо, все хорошо, — она опустила голову.

— Вам или вашему подопечному что-нибудь нужно? — поинтересовался дед.

— Нет, благодарю, у нас есть все необходимое, — отвечала кукла без поднятия головы. — Хотя в последнее время он все чаще жалуется на слабость и влажность.

Дед задумчиво положил палец на подбородок. — Хм... Я прикажу удвоить порцию молока и предоставлю сухое белье и постель...

— Вы слишком милостивы, Ваше Величество, — еще глубже склонилась она.

Дед усмехнулся и продолжил свой путь по основному туннелю.

— Кто это был? — тихо спросила Света.

— Елена, — ответил я, пожимая плечами. Мне не хотелось рассказывать ей о том, кого охраняла эта кукла. В общем, я не хотел объяснять смысл кукол и для чего они нужны.

Мы подошли к седьмому коридору справа. Дед повернул в него и остановился перед массивной дверью, окованной железом.

Он поднял руки над головой, и свечение вокруг него стало еще ярче. Света притиснула лицо ко мне на плече, а я вынужден был закрыть глаза рукой, когда дверь медленно заскрипела при открывании.

Дед вошел в комнату Лабиринта и остановился у самого его края. Мы последовали за ним.

— Итак, детка, это и есть Лабиринт Эмбера — основа и сердце нашего мира, наша сила и наша брешь в броне,  — проговорил дед, не глядя на нас.  — Пройти Лабиринт несложно. Шейн прав, просто доверься своим инстинктам и не позволяй слабости взять над собой верх. Отныне для тебя, как и для каждого из нас, слабость это непозволительная роскошь. Слабость на Лабиринте равносильна смерти, а слабость в дальнейшем может привести к еще более катастрофическим последствиям. Когда ты научишься ходить в Тенях, тебе нельзя будет ни при каких обстоятельствах терять контроль над собой, в противном случае ты можешь попасть в такое место, где твоя сила воли уже не будет иметь значения,  — я невольно ухмыльнулся.  — Я сейчас имею в виду не Дворы Хаоса, Шейн, а гораздо более глубинные теневые структуры, в которых порядок в любом проявлении настолько слаб, что даже моего контроля может быть недостаточно. Если ты, Света, когда-нибудь окажешься в таком месте, значит, ты проявила слабость, утратила контроль над своим разумом. Даже если тебе удастся вернуться, нет никаких гарантий, что ты сумеешь сохранить целостность своей личности. Нет никаких гарантий, что из глубин твоего подсознания уже здесь, в Цитадели Порядка, не вырвется какая-нибудь смертоносная тварь и не уничтожит наш мир. Нет никаких гарантий, что ты сама не превратишься в какую-нибудь такую заразу.

Света всхлипнула, да так громко, что дед обернулся к нам и посмотрел на нее с удивлением:

— Не бойся,  — ободряюще улыбнулся он,  — как бы то ни было, чтобы забраться в такие дебри, тебе сначала надо пройти Лабиринт. Ну и задаться целью. Или накачаться наркотой под завязку. Или допиться до белой горячки. Короче, просто так, ни с того ни с сего, тебе не удастся уйти так далеко. К тому же, Лабиринт, так или иначе, защищает каждого из нас от подобных экспериментов. Его образ будет поддерживать тебя даже в самом хаотичном окружении, когда Тени будут разбегаться в разные стороны. А если ты еще и научишься концентрироваться на Знаке Лабиринта в себе, ты сможешь без труда и без особых потерь выбраться из любой передряги. Но все это будет потом. А сейчас, Шейн, расскажи Светлане о Лабиринте.

Я кивнул и медленно поплелся вдоль края узора, держась за ее руку:

— Замечаешь, там вон, ближе к двери, линия как будто расширяется? — она кивнула. — Это самый центр Лабиринта — твоя конечная цель. Дойдешь до него, и сможешь перемещаться в любое место по своему желанию. Я бы посоветовал просто сократить подъем по лестнице и перейти в мою комнату — после окончания всего этого, тебе нужно будет хорошенько отдохнуть — она вздохнула. Я указал на то место, где должна была находиться Последняя Завеса. — Это последнее испытание перед центром Лабиринта, точка максимального напряжения. Здесь Лабиринт создает перед тобой мощный силовой барьер, который нужно преодолеть. Будет ощущение будто у тебя уже нет тела, а только воля осталась. В чем-то это правда. Продолжай нажимать на барьер до тех пор, пока он не попустит — я повел ее дальше и остановился напротив Великой Дуги. — Здесь напряжение постепенно нарастает на нескольких шагах. Искры будут мелькать перед глазами, но не волнуйся — они тебе не навредят. Лабиринт убьет только в случае, если ты ослабнешь, остановишься или развернешься назад. Во всех других случаях он не причинит тебе вреда.

В третий раз мы остановились напротив Второй Завесы:

— Просто иди прямо — говорил я. — Вторая Завеса утомит тебя, но через несколько шагов станет легче — он даст тебе возможность перевести дух и подготовиться к Великой Дуге.

— Первая Завеса, — сказал я, остановившись снова. — Твое первое знакомство с Лабиринтом, и его первое знакомство с тобой. Он попытается заглянуть в самую глубину твоей души и вытащить оттуда эмоции, воспоминания, лица друзей и врагов. Он расставит все это перед тобой, попытается рассмотреть и оценить. Как и в дальнейшем, здесь главное не останавливаться. Можно замедляться, но нельзя останавливаться. Иди вперед. Не важно, что он тебе покажет, какие чувства он попытается пробудить. Твоя цель — достичь центра. Все остальное — лишь плата за силу и знания.

— Я поняла,  — тихо проговорила она, когда мы встали возле начала Лабиринта. Затем она подняла на меня полные слез глаза и улыбнулась.  — Ты думаешь, я справлюсь?

— Я знаю, что ты справишься,  — улыбнулся я ей в ответ и поцеловал ее в лоб.

— В таком случае, если там электричество, пожалуй, это будет только мешать,  — она ловким движением расстегнула ожерелье и протянула его мне. Затем она отдала мне серьги и браслеты с кольцами и сбросила на пол плащ и шляпу.  — И у меня есть одна просьба,  — сказала она тихо, отпустив мою руку и подойдя к самому началу,  — не смотри на меня. Я не хочу, чтобы ты видел, как я буду пробиваться. Когда я напряжена, я совсем не красива.

Я улыбнулся и кивнул. А затем развернулся к ней спиной и закрыл глаза.

Я не видел, как она сделала первый шаг, второй, но я вдруг почувствовал покалывание в ступнях. Я открыл глаза, закрыл их и снова открыл. Я не видел своих ног. Зато я видел ножки Светы. Как они медленно и ритмично опускались на сияющую линию, как искры очерчивали их с поразительной четкостью, как длинная юбка ее платья почти касалась подолом Лабиринта. Машинально я сжал кулаки, как бы подобрав юбку, и увидел, что она сделала то же самое — легкая ткань больше не скользила, высекая из светящейся поверхности искры. Затем я почувствовал напряжение. Первая Вуаль. Она пыталась сделать шаг, но упругий барьер отталкивал ее назад. Она билась изо всех сил, пока, наконец, не сумела преодолеть это первое препятствие. У меня закружилась голова, на лбу и висках выступила испарина, а она шла вперед. Теперь я 

я видел ее так, словно шагал в непосредственной близости. В один момент она почти споткнулась о подол своего платья. Я успел подхватить ее прежде, чем она втянется в щели. Я помог ей восстановить равновесие и даже немного подтолкнул ее вперед. Вторая занавеска. Она сражалась с ней с большим энтузиазмом, чем с Первой. И преодолела ее даже быстрее, чем раньше. И шла она все более уверенно. Несколько шагов после этой занавески она почти бежала. И неожиданно ворвалась на Большую Дугу. Мне очень понравился ее настрой. Прежняя неуверенность полностью исчезла. Искры уже танцевали на уровне ее плеч, иногда поднимаясь к лицу, пот струился по практически обнаженным плечам, прическа размылась, волосы склеились с мокрой кожей, но она, казалось, не замечала этого всего. А когда она прошла Большую Дугу, тяжело дыша, я увидел, как платье начало скользить с ее плеч.

Тем временем она приближалась к Последней Занавеске, и мое сердце сжалось. Я вспомнил, как каждый раз в последний момент начинал сомневаться, смогу ли я пройти ее, достигну ли центра. Она подняла ногу и вдруг замерла. Ее движения были почти незаметными, но я ощущал ее усилия. Она не останавливалась, она продолжала настаивать. Это длилось долго, это было пыткой. Я изо всех сил старался помочь ей, но с каждой секундой все яснее осознавал - ей не нужна моя помощь. Она сильнее, чем выглядит. Она достигнет любой цели!

Последняя Занавеска осталась позади, но облегчение не приходило. Ее платье скользило все ниже, почти обнажая грудь. На ее спине и плечах виднелись сверкающие в свете Лабиринта капельки пота, похожие на украшение из бриллиантов. Последний шаг был самым трудным. Ее ножка тяжело оторвалась от светящейся линии. Еще один рывок, и она уже стояла в центре Лабиринта, тяжело дыша...

Я развернулся к ней. Она выглядела точно так, как в моем видении. Ее судорожно сжатые кулачки все еще держали юбку, но платье уже сползло с груди, и она стояла перед нами наполовину обнаженная и несказанно довольная собой.

Она улыбнулась мне, кивнула и растаяла в дрожащем от пронизывавшей его силы воздухе.

Я обернулся к деду.

— Ты хотел достичь близости?  — усмехнулся он.  — Добро пожаловать в клуб.

— Это... было...

— Иди,  — прервал он меня.  — Ты сейчас нужен ей.

Он щелкнул пальцами.

Мир вокруг померк, сверкающий Лабиринт исчез, а через мгновение, я уже стоял в комнате возле кровати, на которой сидела, опустив голову и свесив плечи, Света.

Она попыталась встать при моем появлении, но я опустился перед ней на колени, взял ее руки в свои и посмотрел ей в лицо. Она выглядела уставшей, но довольной.

— Сиди, маленькая, я сам,  — прошептал я, снял с ее ножек туфельки и начал медленно круговыми движениями массировать ее ступни, будто выдавливая из них усталость.

Она улыбалась и гладила меня по голове, пока я поднимался выше. Когда я перешел к пальчикам ее рук,  

потом к плечам и спине, она закрыла глаза и окончательно расслабилась.

Я старался, чтобы мои прикосновения были как можно более нежными и легкими. Я больше не хотел обладать ею. Я хотел показать, каким нежным, ласковым и заботливым я могу быть.

Она блаженно улыбалась и нехотя отвечала на мои движения. А я не останавливался. Вскоре к рукам присоединились губы, и спортивный массаж превратился в легкие поглаживания, поцелуи и покусывания...

В данном случае она не производила громких звуков, но слегка вскрикивала, когда я наносил слишком большое давление. Я старался внимательно отслеживать любые звуки, которые она издавала. В эту ночь я полностью забыл о себе. Единственное, что имело значение - это была она...