Натали и её прекрасная мама. Глава Эротические рассказы мама

Платоническая любовь, предательство и коварная месть

2005 г.

«Уси-пуси»

Худенькая, миниатюрная брюнетка с маленькими коричневыми глазками и тоненьким голоском по имени Натали, захаживала ко мне раз в месяц. Ей казалось интересным болтать со мной о жизни. В этой невысокой тёмненькой лапоньке замечалась великолепная для женщин черта — она умела слушать и не перебивать, особенно мужчин. К каждому человеку Натали подбирала свой ключ, общалась на его чистоте. Сначала она вроде бы как крутилась с моим приятелем, а потом чаще стала приходить ко мне. Нас сближали две вещи: распитие пива, и философские беседы. Она приходила рано утром, стучала в окно спальни, я с радостью быстро выходил на крыльцо с распростёртыми руками, и прижимал её фигурку к себе. Натали приятно пахла, и первое время обращалась ко мне на «вы». Она воспринимала всё исходящее от меня, как от старшего брата, нужное для улучшения и облегчения её жизни. Она нравилась мне, и я даже подумывал о серьёзном, но одно «но», — её фигура не входила в мой вкус. Мой член стоял от пухленьких поп, а «гитарка» Натали, получилась плоской и узенькой. Но суть не совсем в фигуре, Натали не могла определиться, кто ей нужен... То ей нравилось гулять со мной и часами болтать о бытовом и невещественном, то она вдруг смотрела на часы и говорила, что её ждёт Виталик. Виталик, полуказах, парень с широкой ревнивой грудью, он выгрызал Натали из всех компаний, а позже и из моих тёплых дружеский объятий. А мне было смешно. Он с пеной на своих смуглых губах допрашивал её, что она, симпатичная семнадцатилетняя девчонка, может делать у мужика, два-три раза в неделю, если у неё есть жених?... Натали коротко и довольно бесила его: мы с ним прекрасно общаемся! Он отличный друг...

Мы очень любили с ней гулять по берегу озера, вечером. Сидели на лавочке в парке, тянули пиво и размышляли на личные темы. Мы обсуждали постельные достижения и неудачи, красоту тела и таланты. Ласково обнимались, и считали за великое счастье быть вместе! Я вёл с ней себя, как истинный друг, иногда как кот, раскрепощающий неопытную кошечку, и у меня получалось убеждать её в том, что жизнь не так трудна, как кажется в печали. Натали вскрикивала от удовольствия и просила сказать, что она, может сделать для меня приятного?... Наши встречи омрачал Виталик, он постоянно мысленно стоял перед её глазами и наводил холод. Много времени я смотрел на неё, одетую в ситцевый синий полупрозрачный сарафан... Смотрел, и иногда пошлёпывал по её небольшой попке.

— Ю-юра!... — ласково грозила она своим тоненьким пальчиком, когда мои пальцы прикасались к её губкам под трусами.

Я тихонько нажимал своим пальцем на губки и проваливался внутрь, подмигивал ей, и обнимал Натали за плечи.

— Не могу я удержаться от твоей милой попы... — говорил я про свою мужскую прыть.

— Я не представляю себе, что будут делать без тебя...

В мозгах моих крепко обживалась мысль завоевания сердечка этой миленькой девчонки.

Наши платоническо-заигрывающие отношения переходили во второй год прочной лирики. Мама Натали, Надежда Германовна отлично контачила со мной, мы шагали с ней на одной ноге, можно сказать, как неофициальные зять и тёща. Единственное, что меня мучило, это ожидание. Натали выбирала: или я, или Виталик... Навязываться я не мог, это было бы глупо, мои ухаживания были осторожными, аккуратными и медленными. Окружающие считали нас прекрасной парой, советовали жениться, я скромно улыбался на приятные комплименты и напряжённо хмурился... Честно сказать, да, я хотел стать её мужем. Натали была единственной девчонкой, умевшей выслушать, и иногда изречь умную вещь. Если бы не моя разборчивость в фигурах, и не витающие гулянья по другим женщинам, — она давно бы забеременела от моего темпераментного организма, и стала женой. Мы ходили, рассуждали о жизни, о людях, мы не решались взяться под руку, и испепелялись поцелуями, как придурковатые пастух и овечка.

— Натали, с кем ты хочешь остаться? — заглянул я ей как-то в глаза, когда мы отдыхали на природе...

— С тобой. Ты мне больше нравишься, — сказала она чётко, и затормозила свой взгляд на моём лице.

Я наклонился и поцеловал её в губы, Натали ответила таким же тёплым движением губ... Наверное я действовал, как хитрый и мудрый змий, но я не просто вламывался в отношения Натали и Виталика, я чувствовал, что он любит её меньше моего, у него кипела только страсть. Она сама часто жаловалась на его невнимательность и грубость. Со мной ей было легче, она смотрела те же фильмы что и я, слушала ту же музыку и даже перенимала мои выражения. Натали много раз повторяла: ты мне ближе брата, отца и всех моих подруг, ты бесподобный друг, я никогда не предам тебя! Однажды наш поцелуй не останавливался, я поднял Натали и посадил к себе на колени, мои руки активно заиграли по её точёному телу, но что-то мешало мне... Не понимаю, её губы и язык давали тепло, но не имели сладости, дыхание обжигало, но не поднимало. Я встал и налил себе вина, посмотрел на разомлевшую девчонку и доходчиво объяснил...

— Натали, я должен знать, что ты только моя.

— Скоро узнаешь, — ответила она спокойно и твёрдо, — Денька через два я позвоню тебе и скажу.

Честное слово, после этих слов я готов был идти с ней под венец. Я ожидал её звонка день, второй, третий, но Натали не звонила... Она приехала через неделю с милейшим извинительным личиком, и сообщила, что не хочет разрывать с Виталиком резко, так как уважает его больного отца, и боится причинить вред здоровью. Натали планировала подготовить его плавно, без удара и крика, а потом сказать «прощай». Натали поклялась мне, что наша с ней дружеская и лирическая связь не пройдёт никогда, чтобы не случилось! Я обнял эту девчонку, и прижался к её налаченным волосам лицом.

Я поверил ей, поверил её маленькой головке, маленьким глазкам и тоненьким пальчикам.

В мою размеренную жизнь, мягко, но метко входит трагедия: от неумеренного заливания в своё человеческое существо пива, у меня начала разваливаться печень. Против моей воли (и на благо же мне), меня помещают в частную клинику и начинают долгое лечение. Я хожу на процедуры, позволяю втыкать в себя болезненные уколы, ложится под рентгены и капельницы, запускать в свой желудок зонт... Всё это я терплю с единственной надеждой: побыстрей выздороветь, выйти снова красивым и крепким, чтобы кинуться в объятия своей миниатюрной Натали! Два месяца я ходил по мытарствам, туповатым докторам, нюхал больничный смрад и давился видом бело-розовых стен палаты. У меня был единственный стимул: выйти на волю и раствориться в объятиях с любимой подругой, слушательницей и помощницей. Неизвестно, что поправляло мою поражённую пивом печень и желудок, лекарства, или ожидание любимой души...

Солнечным днём в ослепительных тёплых лучах, я выхожу из железной массивной двери клиники после шестидесяти дневного заточения, я на свободе! Я на воле! Моя печень и желудок в порядке. Но я не вижу Натали, она не звонила, не заходила, не пришла в день выписки... Мою одинокую душу обжигает хреновейший момент: когда я загибался в ломках, вкушал казённые харчи после капельниц, и не спал в жёстких кроватях, про меня никто не вспомнил, даже та, которую я ждал больше всех! Она ни разу не позвонила, не дала о себе знать... Та, которая клялась в преданности на всю жизнь... Мне было тоскливо и пустынно, я прогуливался по улицам города, ходил-бродил не преследуя никакой цели. Просто вспоминал и размышлял о прошлом и будущем. Жутко и противно понимать, как гадко обнищала русская дружба...

Я вёл здоровый образ жизни, забыл про пиво, вино, не брал в руки сигареты, был разборчив с женщинами, мало кому доверял. Прогуливаясь тёплым вечерком, мне повстречалась подруга Натали, мы поздоровались и немного поговорили.

— Как живёшь, Юра?

— Да нормально, а ты?

— Живу пока с одним знакомым с работы. А ты когда женишься? Твоя подруга уже беременная, а ты всё один...

— Какая ...