Гарнизонные страсти. Из книги Рабыня страсти фильм

Легкими волнами набегало на песчаный берег ласковое Черное море, шуршала галька под ногами гуляющих, в слепящих лучах солнца высились белые корпуса санатория. Черноморское летоМужья решили в этот день пойти за виднеющуюся вдали косу, за мол и порыбачить. Редко выдается в жизни военных людей вот такой отличный случай — спокойно посидеть с удочкой на берегу, посмотреть на спокойное синее «море, на белых чаек. Вот разве что в отпуске.

Жены остались на пляже, под яркими матерчатыми тентами. Все три женщины были в пестрых курортных нарядах, в широкополых шляпах от солнца, в стильных темных очках. Две из них были уже близки к сорокалетнему возрасту, а одна гораздо моложе — лет двадцати пяти. Все они уже заканчивали свой отпуск на море, завтра-должны были разъезжаться в разные стороны, в три разные части огромной страны, чтобы не увидеться больше никогда. Поэтому, ковда разговор зашел о мужчинах, а в особенности о приключениях на почве страсти, все три решили не особенно стесняться. Когда еще и, кому еще расскажешь о самом волнующем событии твоей жизни, как не здесь — на курорте, и не случайным знакомым по отдыху, с которыми не увидишься больше никогда.

Я была одной из этих милых дам, и наши рассказы о своих любовных приключениях так взволновали меня, что долго еще я не могла прийти в себя. Много ночей я вспоминала рассказы двух своих приятельниц, и свой тоже, и не могла заснуть, мастурбируя в пароксизме желания рядом с мирно спящим мужем. Сейчас я напишу об этом, и, может быть, мне станет полегче...

ИННА

Мы жили с мужем в одной арабской стране. Мой Саша. был каким-то представителем по артиллерийским вопросам при каком-то штабе. Он очень ждал тоща третью звездочку на свои два просвета, и поэтому старался изо всех сил. Нужно было понравиться и своим и арабам, а это очень трудно. Саша буквально из сил выбивался. Днем и ночью то сидел в этом своем штабе, то колесил по всей стране по разным поручениям. А я сидела дома одна. Это невыносимо. Жара, скука, одиночество... Душными арабскими ночами я ворочалась в постели, Саша часто отсутствовал, и, конечно, разные фантазии лезли мне в голову. Из ночи в ночь я переживала все страсти из сказок Шехеразады. Вот только прекрасного шейха все не было...

По утрам город стоял в голубоватой дымке наступающего зноя, и я, утомленная ночной духотой, безликим и безымянным своим вожделением в ночном одиночестве, брела по улице на базар, находящийся неподалеку.

Меня обогнал «джип» военного образца, и подняв «облако пыли, остановился. Прямо на меня смотрело смуглое улыбающееся лицо майора Саида — офицера, с которым служил мой муж. Майор Саид один раз был у нас в гостях конечно, не один, а вместе с сослуживцами Саши. Это был очень красивый высокий и стройный араб. Я еще в первый раз это отметила.

Саид предложил подвести меня до базара. Это было совсем близко, а, кроме того, небезопасно 

для карьеры мужа. Если женщина садится в машину к кому-либо кроме мужа или близкого родственника — это на Востоке воспринимается совсем не так, как у нас. Пойдут разговоры, а там... разбираться долго никто не станет. Но я была в таком состоянии после полуссонной ночи, так одурела от частого одиночества, и темно-карие глаза Саида смотрели на меня так пронзительно...

Короче, я быстро оглянулась, не видит ли кто из знакомых и влезла в «джип». На базаре Саид прошел со мной по рядам, помог сделать необходимые покупки. Сами понимаете, что когда он довез меня обратно до дома, я не могла не пригласить его зайти на минутку на чашку кофе.

Мы пили кофе в нашей небольшой гостиной с окнами в сад. Я почему-то волновалась, много болтала о разных пустяках, а немногословный мужчина внимательно разглядывал меня, будто видел в первый раз. Я смущалась под его пристальным взглядом, чуть-чуть робела, но не могла остановить свою болтовню. Меня остановил сам Саид. Он вдруг будто что-то решил для себя, внезапно пересел ко мне на диван со своего кресла и ласково положил свою смуглую руку прямо в центр разлетевшегося на моих коленях подола платья. Я сразу замолчала ив комнате наступила тишина. Мы молча смотрели друг на друга, а рука Саида медленно гладила сначала мое колено, потом выше, и дальше. Я испуганно глядела на его чеканное лицо — твердое, будто высеченное на медали. Лицо Саида было совершенно невозмутимым, только в уголках рта пряталась еле заметная улыбка, да глаза светились нетерпеливым ожиданием. «Инна» — вдруг сказал он и крылья его носа хищно вздулись — «Инна, раздвинь ноги, мне неудобно». Кажется, это были его последние слова за этот день. Потому что я, как заворо женная его взглядом, раздвинула колени, и позволила Саиду стащить с меня трусики.

После этого мы уже больше ничего друг другу не говорили. Мужчина повалил меня спиной на диван, и я ощутили мускусный запах его сильного тела. Он ласкал меня сначала одной рукой, ласково вводя мне во влагалище один палец, потом два, потом три. Когда я уже сильно увлажнилась под его сладко щекочущими пальцами, в меня мягко вошла вся мужская ладонь. Я затрепетала сильнее, изогнулась все телом на диване, запрокинула голову.

Внезапно я почувствовала, что бессознательно подаюсь всем тазом, бедрами навстречу ласкающей руке. Я сама имитировала половой акт. Почувствовал это и мужчина. Фрикции стали сильнее, вторая рука потянулась к моей попке, нащупала анус. Палец Саида забрался в меня и сзади, медленно стал растягивать, массировать мой задний проход. Для меня это было уже чересчур. Я поняла что, вот-вот кончу, сладкая истома оргазма подкатывала все ближе. И этот миг настал. Я забилась в руках мужчины, и бурно кричала. Похоже, именно этого он и дожидался. Когда я, обессиленная продолжительным оргазмом затихла. Саид лег на меня сверху, и расстегнул брюки. Между своими разведенными в стороны ляжками, я ощутила огромный напрягшийся член.  

Я боялась взглянуть туда, настолько он казался мне здоровым. Как твердая и округлая колонна, член двинулся прямо в меня. Не успела я пикнуть, как громадная плоть мужчины стала входить в мои мокрые губы влагалища. Если бы не только что пережитый мною оргазм, я наверняка испытала бы боль, мучения от такого большого инструмента. Но теперь, когда все совершенно свободно. Саид обеими руками взял меня за коленки и одним махом закинул мои ноги мне за голову. Я оказалась лежащей перед ним свернутой. Мое лицо, грудь — все было закрыто ногами. Перед Саидом сияли только мое развернутое, раскрытое перед ним влагалище, и анус. Вот туда-то и стремился в конечном счете мой повелитель. Он присел на корточки и стал попеременно вводить член в мое влагалище, то в анальное отверстие. Удар туда, удар сюда. Я лежала, крепко держа себя за ноги, чтобы остаться в той позе, которую придал мне любовник, и только слышала с каким чавканьем входил каждый раз в меня его член.

Надо сказать, что в задний проход мне до этого приходилось сношаться только один раз, да и то с мужем, да и то когда он однажды был пьян и захотел повыпендриваться. Ничего у него тогда не получилось...

А у Саида именно это и получалось лучше всего. Он бил меня членом в матку, давил ее, заставляя меня взвизгивать каждый раз, а потом выходил оттуда, и я ощущала толстую головку уже вползающей в свой зад. Чтобы было удобнее, я перехватила себя за ягодицы и растянула их в стороны. При этом я услышала, как Саид одобрительно хмыкнул.

Казалось, что член любовника проникает во всю глубину моего тела, вот сейчас он тычется в желудок, вот сейчас — в легкие, а сейчас дойдет до сердца. Для него не было преград, и не было недоступных точек во мне.

Вдруг мой сладкий повелитель вышел из меня и спустя долю секунды сильная рука Саида приподняла меня, и я, оказавшись пригнутой теперь вперед, увидела своего нового смуглого господина. Он был совсем темный, скользкий от моих выделений, с розовой набухшей головкой, подрагивающей от напряжения как бутон чудесного цветка. Действительно, больше всего он был похож на колонну из темного мрамора, как мне и показалось вначале, когда я ощутила его впервые своими раскрытыми бедрами. Только это была горячая колонна-толстая, длинная, живая. Рука на моем затылке давала мне понять, что от меня ждут действий. Я уже открыла рот, чтобы начать облизывать его и целовать, как он извергся... Это был фонтан, он ударил мне в небо плотной струей и растекся во рту. Густая сперма, желтоватая и терпкая на вкус... Я перекатывала ее язычком, стараясь подольше наслаждаться необычным вкусом, до тех пор пока она не смешалась окончательно с моей собственной слюной.

Саид лег на диван, и, заложив руки за голову наблюдал за мной. Я встала причем сделала это с некоторым трудом, потому что была очень 

основательно «прочищена» со всех сторон, и пошла на кухню чтобы приготовить еще кофе.

Когда я вернулась с подносом. Саид был уже совершенно одет, и сидел за столом. Он неотрывно смотрел на меня, застывшую голой перед ним с чашками кофе в руках. Неожиданно, под его взглядом я засмущалась. Мне захотелось прикрыться чем-нибудь, но я не решилась... Неловко стоять вот так голой перед мужчиной, который только что довел тебя до нескольких неистовых оргазмов. Я поставила поднос на стол'и попыталась закрыть рукой лобок, но Саид глазами велел мне убрать руку. И я убрала.

Мужчина не стал пить кофе. Он встал, и не попрощавшись со мной, вышел. Я, ошеломленная всем происшедшим вообще, а таким вот уходом, в особенности, так и осталась стоять посреди комнаты.

Весь день до вечера я думала только о происшедшем. Во-первых, мне было очень приятны воспоминания о сильном красавце-арабе, который «взнуздал» меня как непокорную кобылицу, заставив служить ему, безмолвно подчиняясь его желаниям. Я испытала огромное наслаждение под его опытными, ловкими руками, под его громадным, ни на что не похожим, членом. «Вот он, настоящий Восток» — думала я.  — «Недаром говорят, что по настоящему искусством любви владеют только на Востоке. Искусство прикосновений, тонкого возбуждения, предшествующего слиянию. Как это здорово, что Саид руками приготовил меня к своему члену, иначе я наверняка почувствовала бы себя разрываемой во всех местах его огромным инструментом. Вот только как он ушел... Конечно, мне было известно как арабы относятся к женщинам — совсем не так как на Западе. Да еще к таким — замужним дамам, которые заводят любовни ков. И для Саида, конечно, не имело никакого значения то, что он сам меня соблазнил. По его понятиям порядочная женщина никогда не уступит постороннему мужчине. Если же ее возьмут силой — она должна покончить с собой. Я стала позорной женщиной в глазах Саида. Я волновалась, как бы это свидание не стало первым и последним. Известно, что мужчина, получив то, что он хотел, да еще так легко, как в данном случае со мной, начинает презирать уступившую женщину.

Мне безумно хотелось продолжения этого головокружительного романа. Хотелось любой ценой. Пусть не уважает. Пусть это опасно. Пусть я сама развратница в собственных глазах. Но какое небывалое наслаждение!

И продолжение наступило. Почти каждый день, когда Саши не. было дома, приезжал Саид. Я теперь ждала его больше чем мужа. Мои ощущения с ним не шли ни в какое сравнение с тем, что мне приходилось когда-либо переживать раньше. Он был вообще немногословен, а со мной теперь почти совсем не разговаривал. Но мне этого было и не нужно. Я могла обнимать его мускулистое тело, чувствовать его силу, мужскую страсть. Он брал меня и я блаженно замирала, когда в меня входила его огромная нежная и одновременно терзающая меня плоть. В самом конце я всегда отсасывала и полюбила вкус его густой желтой спермы — терпкий, с сильным запахом. Глотая эту вяжущую клейкую 

массу я была на вершине блаженства.

Так продолжалось недели три. Я вся сгорала нескончаемым пламенем желания.

Однажды моего мужа послали в другой город в очередную инспекторскую поездку. Он должен был отсутствовать несколько дней.

Вечером приехал Саид. Я, приготовившись, ждала его, но он сказал что в эту ночь у нас много времени, мы долго можем быть вместе, не опасаясь мужа, и поэтому он хочет повезти меня в город, развлечься.

Конечно, я с восторгом согласилась. Конечно, опасно появляться вечером в общественных местах в обществе любовника, могут заметить, и тогда — конец всему. Но искушение было так сильно, а кроме того, я надеялась на предусмотрительность и осторожность Саида.

Пока он ждал меня в гостиной, я металась по спальне, лихорадочно соображая, что надеть на себя по случаю обещавшего стать незабываемым вечера — вечера в обществе моего замечательного нежного любовника.

Я выбрала свое самое нарядное платье — вечернее, из голубого шелка с брюссельскими кружевами, с глубоким вырезом на груди и на спине — настоящее платье для дипломатического приема на высшем уровне. Мы с мужем купили его специально в расчете на какой-нибудь торжественный случай, и я еще ни разу не надевала его. Но что же может быть для меня дороже и торжественнее интимного вечера в ресторане, который обещал мне мой милый Саид... Взглянув на себя в зеркало, я осталась удовлетворенна. Не каждый арабский майор может похвастаться такой изысканной спутницей. Золотистые туфельки на веском каблуке делали меня еще выше и

стройнее, чем я есть, походка моя от этого стала чуть колеблющейся, я шла покачивая бедрами при каждом шаге, и наверняка, должна была вызвать восхищение всех встречных мужчин.

Пока мы мчались в «Пежо» по залитой огнями набережной, пока сидели напротив друг друга в шикарном ресторане, я любовалась Саидом. Его статью, его чеканным профилем, его тихим вкрадчивым, и вместе с тем властным голосом, его белоснежной рубашкой, которая ярким пятном сияла среди окружающей нас ночной тьмы.

После ресторана Саид предложил заехать в одно, как он сказал «интересное заведение для западных туристов». Конечно, я согласилась.

«Пежо» свернул с освещенной магистрали в старую часть города, мы медленно проехали по узким и кривым улицам, где несмотря на поздний час, шумели многочисленные голоса, горели костры, что-то жарилось, шипело, и разлеталось многочисленными огненными брызгами. Но меня ничто не беспокоило — ведь я была не одна, а с таким роскошным кавалером. Отчего же не развлечся экзотикой. Будет хоть что вспомнить, если не рассказать...

В большом просторном помещении на заднем дворе какого-то дома, куда мы вошли царил полумрак. По стенам стояло несколько мужских фигур в бурнусах, они почти скрыты темнотой. Ярко освещена была только импровизированная сцена посреди зала, вокруг которой сидело человек пятьдесят. Когда мы подошли поближе, я увидела что действительно в основном европейцы. Уж не знаю, были ли они туристами, но это были не арабы. Арабы в основном стояли сзади, по стенам. Сидело несколько женщин, однако в подавляющем большинстве присутствующие были мужчинами.  

А на сцене...

Под заунывную восточную мелодию, льющуюся из японского магнитофона, стоящего рядом, на сцене под ярким светом нескольких мощных ламп две смуглые фигуры бушевали, схватившись друг в друга в горячке страсти. Двухметровый гигант, мускулистый как Арнольд Шварцнейгер, рыча подминал под себя грациозную как газель длинноволосую девушку. Она стонала и громко вскрикивала. Их мокрые от пота тела блестели в свете ламп. Можно было увидеть каждую деталь этого удивительного спектакля.

К первому силачу присоединился второй. Он не спеша, совершенно обнаженный вышел на сцену и лег на спину. Девушка села верхом на его торчащий прямо вверх член. Он стал медленно, как поршень ходить взад и вперед. Потом девушка, постанывая от удовольствия и закрыв глаза, наклонилась вперед и легла грудью на грудь партнера. В этот момент второй силач встав на колени сзади нее, вправил свой инструмент ей в задний проход. Два мощных поршня заходили в теле девушки. Члены двигались в одном ритме, входя и выходя из девушки одновременно. Наверняка они чувствовали друг друга через тонкую перегородку ... женского тела. Пронзаемая двумя членами одновременно, девушка подпрыгивала, стараясь попасть в ритм, и ей это удавалось. От полноты чувств она начала кричать. Столько сладостнопронзительного было в этом крике, что хотелось слушать его и кончать вместе с ней. Однако, крик скоро прекратился. Это произошло, коща один из посетителей толстенький коротышка, яркий платиновый блондин, встал и подошел к бьющейся на сцене троице. Он, дрожащими от возбуждения руками расстегнул свои светлые брюки и достал небольшой полувозбужденный член, Не успел он поднести его поближе, как девушка набросилась на него и схватила губами. Зрители шумно зааплодировали, а коротышка, счастливо улыбаясь, помахал присутствующим в ответ рукой. Какое незабываемое впечатление о восточной экзотике увезет этот турист в свою тихую Данию...

Под умелыми губами девушки член коротышки быстро восстал, а спустя несколько минут парень благополучно выстрелил в рот, открытый для этого.

Нет нужды описывать, насколько возбуждающе подействовала вся эта сцена на меня. И так уже. я была возбуждена самим вечером, который был проведен с красавцем Саидом, под восхищенными взглядами десятков мужчин в ресторане, трепетным ожиданием ночи любви с моим любовником. А теперь еще и это восхитительное зрелище...

Вдруг я почувствовала на своей спине чью-то руку. Я быстро оглянулась. За моим стулом стоял араб, такой же здоровенный, как те, что были на сцене. Одной рукой он гладил меня по обнаженной спине в вырезе платья, а другой задирал свой белый бурнус, выставив вперед темно-шоколадный член сантиметров тридцати в длину. Толстая головка с прорезью посередине смотрела прямо мне в лицо, как жерло орудия. Член — громадный и толстый был направлен прямо мне в рот. Он был так близко от меня, что я почувствовала запах мужского тела, увидела в каком напряженнее находится это возбужденная плоть> Головка члена сильно обнажилась, на конце ее повисла мутная капля.

Я с испугом посмотрела на сидящего рядом Саида. Что это? Почему 

он молчит? Но, к моему изумлению, Саид смотрел на меня, и спокойно, уверенно улыбался. Ох, эти непонятные арабский улыбки... Говорил же герой нашего кинофильма: «Восток — дело тонкое».

Саяд спокойно смотрел на меня и сидел спокойно. А араб вдруг поднял меня за руку и повел на сцену. Я была так ошеломлена и подавлена происходящим, что не только предпринять что-либо, а даже слова вымолвить не могла. Да и что я могла сказать сейчас и здесь? Что я честная жена советского подполковника и прошу оставить меня в покое? Ха-ха-ха... Какой пассаж!

Как во сне я была, коща араб вывел меня на освещенную площадку перед десятками глядящих во все глаза людей и поставил на четвереньки. Потом скинул с себя бурнус и быстро закинул мне на спину подол моего нарядного вечернего платья. Мой зад теперь был обнажен, если не считать ажурных трусиков, которые слетели с меня в одно мгновение. Мужчина вошел в меня без подготовки, сразу. Да меня и не нужно было готовить. Весь вечер я была мокрая внизу, как всегда в присутствии Саида. А пока мы сидели в зале тут и наблюдали оргию, я вообще потекла. Я стояла на четвереньках, опустив голову, чтобы яркий свет не бил в глаза, а член араба методично входил в меня. Но это было недолго. Так же быстро мужчина вошел в мой анус, и вот тут я завыла на весь зал, уже не стесняясь и не обращая внимания ни на что, ни о чем не думая, кроме этого гигантского поршня, который двигался в моей прямой кишке, разрывая все внутри меня. Я орала, как дикая кошка и слюна текла из моего раскрытого рта. Вот это было сношение. Ничего подобного даже Саид не мог. Я обезумела, билась, плакала от боли и наслаждения. В этот момент араб, войдя в раж, одним движением руки разорвала мое лучшее нарядное платье. Могу себе представить, что за зрелище это было для присутствующих. Голый потный разъяренный араб, и в его руках насаженная на его кол нарядная евпропейская женщина, которая забыв себя, брыкается стройными ногами, теряя туфельки, вскидывая белый округлый зад, и рыдает от восторга. Конечно, для меня особенную остроту ощущениям придавало то, что все это происходило на глазах у стольких людей. Сколько женщин в своих ночных мастурбациях предаются вот таким мечтам! Бедные жены, матери и домохозяйки! Никогда этого у вас не будет. Все так и останется в ваших ночных мечтах... А я испытала это.

Потом к нам присоединился араб, потом третий... Короче, меня «прочистили» во все отверстия как следует и во всех позах... Сколько раз кончили в меня, я не помню. Как и не помню, сколько раз я кончила сама. Вероятно, я залила своими выделениями всю сцену. Несколько раз к арабам присоединялся кто-нибудь из зрителей, когда какое-либо отверстие мое бывало свободно. Два раза это были какие-то два немца лет сорока,  

потом уже известный вам коротышка, потом еще мальчик, который, спуская мне в рот, лепетал что-то по-французски...

Коща меня наконец обессиленную оставили лежать на сцене, я была вся мокрая. Прическая моя растрепалась. Платье, безнадежно разорванное, лежало комком рядом.

Зрители расходились. Представление было окончено. Ко мне подошел Саид. Он не наклонился ко мне. Я только увидела у своего лица его лакированные ботинки. Он сказал, что уже скоро утро и он отвезет меня домой.

Коща я с трудом вставала, во мне все хлюпало. Я была наполнена до краев. Сперма текла у меня из влагалища, из донельзя растянутого ануса. Я попыталась подставить ладонь, но липкая жижа протекала сквозь пальцы и струилась по ляжкам. На лице размазавшаяся косметика смешалась с засохшей спермой.

Я сделала несколько неуверенных шагов, потом попросила Саида накинуть что-нибудь на меня. Но мне было отказано в этом.

Саид вез меня в своей шикарной машине совершенно голую, причем настоял, чтобы я села на переднем си денье. Так, рядом с ним, на переднем сиденье я и сидела съежившись, в свете огней на набережной, светивших к нам в машину. Саид не разговаривал со мной.

Я все понимала. Сделав меня своей любовницей. Сайд сразу же стал презирать меня. А попользовавшись мной несколько недель, решил еще устроить себе на прощание дополнительное развлечение. Думаю даже, что он получил что-нибудь от хозяев этого увесилительного заведения, куда отвез меня. Конечно, это ведь хорошая реклама — вот такой вечер, когда гостям предоставлена возможность посмотреть что можно сделать с красивой белой женщиной. Да еще и возможность для каждого поучаствовать в этом самому.

Хитрецы они, эти арабы... Так что Саид, скорее всего еще и заработал на мне.

Так, не сказав ни слова, он довез меня до моего дома. Машина остановилась. Саид жестом руки показал мне, что я должна выходить. Он даже не повернул головы. Я выскользнула из машины и голая, бросилась к двери своего дома. К счастью, меня никто не заметил.

Единожды начав, трудно остановиться. Я вся горела в адском пламени. Мне нелегко было привыкнуть к мысли, что красавец Саид уже все получил от меня и теперь ему больше от меня ничего не нужно. Я несколько раз, забыв об осторожности, очертя голову, звонила ему, потом несколько раз пыталась подкараулить его у дома. Но все безрезультатно.

Внешне наши отношения, правда, не изменились. Потом, когда я окончательно поняла, что моим сексуальным приключениям пришел конец, мы еще несколько раз встречались в официальной обстановке — на приемах, банкетах. Я была с мужем. Саид ослепительно улыбался, и белизна его зубов соперничала только с белизной его кителя. А я опускала, голову и краснела...

Люба

Когда мужу выпало поехать служить в Индию, мы страшно обрадовались. Всем известно, чти после нескольких лет проведенных там, офицеры возвращаются назад богачами. Дешевые товары, золото, ювелирные изделия. Да и вообще — все-таки Индия. Теплое море, много фруктов...

Иногда такие длительные командировки омрачаются опасной работой, но в данном случае ничего такого не 

было. Мы жили в Латвии, где на аэродроме «Скулте» мой муж тренировал иностранных военных ... летчиков. И в Индию поэтому нас послали. Муж служил там инструктором-летчиком. Конечно, мы поехали с радостью.

Вот только жизнь там очень скучная у всего советского военного контингента, а уж у офицерских жен... вы сами знаете. Бабские сплетни, скучные разговоры — все о мужьях, их карьере, да о том, что где можно подешевле купить. От такого любая нормальная женщина скоро озвереет.

Поэтому я была приятно удивлена, когда однажды муж пришел домой не один, а с неожиданным гостем. Он оказался старым знакомым. Капитан Радж учился несколько месяцев у нас, у мужа, и теперь возглавлял экипаж огромного ИЛ-38 разведывательной морской авиации. Индусы придавали этим машинам советского производства огромное значение, восхищались их достоинствам. Морская аэро-разведка для Индии — важное дело.

Мой муж хорошо научил Раджа в свое время управляться с этим самолетом. Теперь Радж считался лучшим летчиком на западном побережье. Мы пили терпкое красное вино в саду, под душистыми фруктовыми деревьями, вспоминали наши прежние встречи в Риге.

Я невольно любовалась Раджем. Он был моложе меня лет на семь — худой, с курчавой шевелюрой, с тонкой шеей в жестком воротничке форменной белой рубашки. Он был совсем темный, почти как негр, и даже тонкие черные усики на его лице почти не выделялись.

Однако, думала я не об этом. У меня была давняя мечта. Может быть, вы меня поймете. Когда долго, много лет имеешь с чем-то дело, тем более опосредованно, начинаешь хотеть прикоснуться к этому. Я жена летчика, все наши друзья — летчики. Вся жизнь наша проходит вблизи военных аэродромов. Машины наших мужей — это члены наших семей. Как будто это наши дети. Самолет дальней разведки ИЛ-38 был частью моей семьи, моей жизни. Вокруг него строились мысли моего мужа, его успехи и неудачи, с ним была связана карьера, а значит и семейное благополучие. И, конечно, «ребенок» моего мужа не может не быть отчасти и моим ребенком. Только я никогда не летала на нем. Это было строго запрещено, и хотя я много раз просила об этом, муж никогда не решался нарушить инструкции.

Но риск — это черта моего характера. И охота пуще неволи. И запретный плод сладок. Как сказал Пушкин:

«Запретный плод нам подавай, а без него нам рай не рай». Да мало ли еще можно сказать об этом еще.

Короче говоря, когда муж на несколько минут вышел из сада в дом, я решилась, и набросилась на Раджа с уговорами взять меня с собой в полет. Конечно, он отнекивался, отказывался, ссылался на инструкции, которые в Индии так же строги как и наши... Но я пошла на все. Я строила глазки, я умоляла, брала Раджа за руку и заглядывала в его красивые миндалевидные глаза. Кто же устоит против такого? Только не военный летчик...

Муж не должен был знать об этом. Это было условие Раджа, и, естественно, он совпадало с моими 

желаниями. Но почему-то, я ничего плохого тогда не думала, а

просто потому что он от страха с ума бы сошел. Если слухи о таком полете жены советского инструктора — с индийским экипажем дойдут до начальства, мы в два счета окажемся на Дальнем Востоке...

Договорились, что как только муж едет куда-нибудь больше чем на сутки я сразу позвоню Раджу. На том и порешили. Я была вне себя от восторга. Моя безумная сумасбродная затея мне ужасно нравилась.

Действительно, не прошло и месяца, как мужа отправили в Дели по какому-то делу на несколько дней. Я бросилась к телефону, как только машина мужа скрылась за поворотом.

На следующее утро Радж встречал меня у проходной аэродрома. Он уже обо всем договорился со всеми. Говорят, что в нашей армии нет порядка. Это не так. Все познается в сравнении. Когда Радж вел меня по аэродрому к самолету, и ветер на летном поле картинно раздувал колоколом подол моего яркого платья, а вокруг я видела смеющиеся лица охранников, машущих приветственно руками солдат, я подумала что в нашей-то армии железная дисциплина... Мы беспрепятственно через люк проникли в самолет. Он еще издали поразил меня. Огромная лазорево-голубая махина, как гигантская морская птица гордо стояла, развернувшись крыльями ко мне навстречу. Величие полета, воплощенная в сверкающий металл мечта человека о могуществе над небом — все это было сконцентрировано машине моей мечты...

Радж познакомил меня с экипажем. Я знала, что вокруг меня будет семеро мужчин, но при виде семи улыбающихся лиц разного цвета, разного возраста, сначала даже отпрянула.

Меня посадили на пол в передней кабине, втиснув между Радхем и правым летчиком — толстяком по имени Малави. В кабине было очень тесно, и сзади в мою спину утыкались колени штурмана-навигатора. Это был рослый здоровенный, круглолицый, в расстегнутой рубахе по имени Сингх.

Через несколько минут получив разрешение на взлет, машина взревела всеми четырьмя турбовинтовыми двигателями и мы взмыли в манящую даль. Я не буду описывать вам все свои впечатления от полета, от самого большого наслаждения в моей жизни. Ведь что может быть лучше чем сбывшаяся мечта. Самолет плыл над морем в голубой дымке. Так казалось потому, что яркое голубое небо сливалось повсюду, насколько хватало глаза с синевой бескрайнего Аравийского моря. Солнце стояло высоко над нами.

Спустя некоторое время пилоты подключили к системе управления ЭВМ, и развалились в креслах, отдыхая. Малави протянул мне бутылку «Пепси-колы». Так мы летели еще примерно минут сорок, весело и оживленно болтая. Из второй задней кабины потянуло каким-то незнакомым запахом. Я сказала об этом. Радж тихо рассмеялся: «Это наркотик. Не бойся, он легкий. Лететь долго, и мы по очереди немножко употребляем. Ничего страшного. Хочешь попробовать? »

Весь этот полет быт таким необычным, вся обстановка поражала меня своей непривычностью. Я согласилась. Мне протянули сигарету с «травкой». Сначала затягиваться было немного страшно, и вкус был не очень приятным, но потом я распробовала. Чуть кружилась голова, во всем теле ощущалась 

легкость. Отдавшись этим необычным ощущениям, я провела в прострации какое-то время. Очнувшись, я встала и, пройдя между тесно поставленными креслами в обеих кабинах, зашла в туалет. Дверь его не запиралась. Не успела я, подняв платье, сесть на стульчак, как дверь вдруг неожиданно открылась. На пороге стоял Радж. Он широко улыбался, и брюки его были расстегнуты...

Я, ошеломленная, продолжала сидеть, и прямо на уровне моего лица оказалось нечто. Сначала я даже отпрянула, не поняв что это такое. Огромный член Раджа, шоколадного цвета, с сильно обнажившейся головкой покачивался прямо перед моим ртом. Отодвинуться в тесной кабинке туалета я не могла. Головка члена-, увесистая, округлая как груша, тыкалась прямо в меня. Легкий наркотик, к которому я, однако, не привыкла, все же сделал свое дело. Реакции мои были притуплены, я соображала, как в тумане. И, поэтому, не особенно раздумывая, сделала то, что так естественно для женщины в моем положении. Я раскрыла пошире губки и приняла в себя этот прекрасный инструмент. Когда ты, полуголая, сидишь на унитазе и писаешь, а перед тобой во весь рост стоит темнокожий красавец, размышлять не приходится...

Вся сцена происходила в молчании. За переборками самолета слышался ровный гул турбовинтовых двигателей, а я старалась изо всех сил — облизывала грушевидную крупную головку торчащего из штанов мужчины члена, играла с ним язычком, заталкивая то под одну щеку, то под другую.

Видно было, что Раджу это понравилось. Он заставил меня встать. Трусики, болтавшиеся у меня на коленях, упали на пол, и я переступила через них. Внутри меня все горело зажегшимся желанием. Радж повернул меня спиной к себе, и поставил раком над унитазом. Руками я упиралась в стульчик, моя голова почти свесилась в сливное отверстие. В тот момент больше всего я боялась, что мои волосы упадут в унитаз и станут мокрыми. Это испортило бы мне прическу...

Мужчина подняв подол платья, просунул руку между моих трепещущих в ожидании ляжек, и по движениям его руки я ... поняла, что мне нужно пошире расставить ноги. Когда я это сделала, раскорячившись как лягушка, он вошел в меня. Член входил как по маслу в мое увлажненное влагалище, двигаясь ритмично, деловито, и в то же время властно, уверенно, доводя меня до исступления... Я дергалась, вскрикивала, но движения мои были стесненны теснотой туалетной кабинки. Член Раджа был очень длинным, он ударялся прямо в мою матку, заставляя меня сжиматься внутри и по кошачьи вопить от восторга.

Потом Радж вынул член из меня, и сказал: «Тут тесно. Мало места. Выйдем». Я была очень удивлена и раздосадована. Зачем было начинать, и доводить меня и себя до экстаза, если потом даже не дойти до оргазма? Ведь мы еще ни разу не кончили... Я оправила платье и мы вышли во вторую кабину. Я была вся мокрая внизу, мое влагалище уже дало обильный сок, лицо раскраснелось, глаза горели...

Сидевшие во второй кабине второй и третий штурманы-навигаторы 

с нескрываемым любопытством осмотрели нас. Я сгорала со стыда. Ведь было совершенно очевидно, чем мы только что занимались. Как мне теперь смотреть в глаза всем этим незнакомым мужчинам, после того, как я проявила такую постыдную женскую слабость и податливость?

Однако, смотреть им в глаза мне не пришлось. Пока я размышляла о подобных моральных материях, Радж вдруг тут же задрал мое платье и, опрокинув грудью на столик, вошел в меня через задний проход. Это был шок.

Так неожиданно, без всякой подготовки, на глазах у посторонних, да еще и в попу... Лежа грудью на столике, я закричала. В моем крике были и чисто физическая боль, и возмущение таким предательским отношением, и стыд, от которого теперь уже не избавиться, и бессилиеЧлен Раджа, как гигантский штопор буравил меня, раздирая мой ранее никогда не тронутый задний проход. Я задыхалась, и не переставая, кричала. Постепенно, под таким мощным напором, который обрушил Радж на мою бедную задницу, стенки ануса несколько растянулись. Боль поутихла, и я стала ощущать сначала незаметные, а потом все более жгучие приливы наслаждения. Теперь я уже даже старалась «подмахивать», двигаться навстречу мужчине. Когда Радж наконец кончил, и его горячая сперма растеклась по моим внутренностям, я кончила и сама.

Было жарко. Третий штурман — молоденький, очень темнокожий парень, помог мне снять платье. Оно было все мокрое от моего пота, прилипало к телу. Я осталась совершенно голая в окружении семи мужчин!

Пока Радж удовлетворялся мною, остальные смотрели на это. Кто-то успел разложить складную койку. Я знала, что ИЛ-38 оборудованы раскладушками для отдыха экипажа, и вот теперь мне довелось полежать на такой кровати... Первым на меня сверху лег третий штурман Фаттах. Я вспомнила, как его зовут, когда он вдвинул в меня свой инструмент и остальные мужчины, подбадривая его, загалдели: «Давай, Фаттах, давай! »

Все-таки им не терпелось скорее получить меня, и пока Фаттах трахал меня во влагалище, еще один мужчина сняв штаны, уселся мне на грудь. Это было тежеловато, но, увидев его член, я забыла обо всем. Такого мне еще не доводилось видеть даже в кино. Он был совсем короткий, но толщина его... Член был как неправдоподобно толстая сарделька, с почти до середины сдвинутой назад кожицей. Мясистая розовая плоть влезла в мой широко открытый ротик. Я ощутила небывалую сладость во всем моем существе. Мое влагалище трахал один член, мой рот — второй... Небывалое наслаждение для жены полковника Куликова...

Я кончила раз за разом, залив своим соком всю раскладушку. Мужчины менялись, и я не успевала следить, кто из них терзает меня в настоящий момент. Да и зачем? Их было семеро. Никогда бы раньше не подумала, что смогу выдержать такой напор. Семь человек. Поду мать только... Я вертелась под ними во всех позах, какие они только не придумывали для меня. Стоя, сидя, лежа, на четвереньках...

Потом я поняла, почему они так спешили. Мы приближались к объекту разведки. До американского 

флота оставалось километров двести, и впереди показались идущие навстречу истребители. Экипаж занял свои места.

Меня на время оставили в покое, и я успела кое-как подмыться, подкраситься, прикасаться рукой к влагалищу было больно — все там было сильно растерто. Попа болела. Конечно, если с непривычки в твой анус пройдутся семь человек...

Через иллюминаторы были видны ведущие нас американские самолеты. Остроносые, с треугольными крыльями «Ф-15» отчетливо просматривались справа и слева по нашему борту.

Не успела я наложить на свое лицо последние штрихи косметики, как меня позвал Радж. Я прошла к нем в переднюю кабину. Он чуть заметно взглянул на меня, стоящую обнаженной перед ним, и кивнул головой. Я поняла его, и распластавшись, подлезла снизу к его креслу. Устроившись, а вернее, скорчившись в его ногах, я сама расстегнула его штаны и принялась сосать. Гордость распирала меня. Значит, ему понравилось, как я сосу. Это заставляло меня с удвоенной, утроенной нежностью выполнять свою работу, когда он начал кончать, то сильно дернулся в кресле. Член выскочил у меня изо рта. Я порывалась скорее взять его губами опять, но Радж оттолкнул меня, и, вытаращив глаза, глядя прямо перед собой, кончил сам. Его член еще сильнее напрягся, темные вены вздулись так, что, казалось, сейчас лопнут. По телу прошла судорога, которая сконцентрировалась в раздувшейся головке. И тут она выстрелила. Это был именно выстрел, мощный залп большого заряда спермы. Крупным зарядом сперма вылетела из члена, и пролетев полметра, ударила в приборную панель. Отличный выстрел!

Сперма растеклась по приборной панели, и, повинуясь требовательному взгляду Раджа, я покорно слизала ее. Я делала это с удовольствием. Ни одна капля этого живительного нектара не должна была пропасть зря. Мне хотелось проглотить все, впитать в себя всю замечательную жидкость этих сильных мужчин. Я чувствовала, что когда сперма горячими струями вливается в меня, я сама заряжаюсь энергией, силой.

Я сидела на полу, облизывая губы, когда меня позвали во вторую кабину. Я отправилась туда. Из иллюминатора были видны все те же «F-15» — они как будто не двигались, просто висели неподвижно в воздухе рядом с нами. На бортах были нарисованы огромные акулы символы эскадрильи, а под крыльями явственно виднелись устрашающие ракеты «Воздух-воздух». Может быть, у меня было такое настроение, но эти ракеты показались мне ужасно похожими на члены — такие же устрашающие члены «моих» семерых мужчин.

С тех пор я всегда вспоминаю эти мощные члены, так свободно и безраздельно владевшие мной, коща вижу боевые ракеты.

Я ползала по полу кабин самолета и отсасывала-поочередно у мужчин, пока они работали, пока были заняты своим заданием. Сколько прекрасной спермы растеклось по моему лицу, сколько мне удалось проглотить...

Я превратилась в охотницу за спермой! Хищно я переползала к следующему едва только заканчивала с очередным. Я совсем забыла себя, забыла, который час, кто я такая, что со мной происходит. Только толстые шоколадного цвета члены в моем ненасытном рту, только сладкая, тягучая сперма...

Несколько раз 

мне давали затянуться сигареткой, несколько раз давали попить чего-нибудь...

Уже под конец полета я была вознаграждена за все свои страдания. Каждый мужчина еще раз по очереди взял меня раком, причем они соревновались, кто из них введет член глубже в мою матку. Сношение в матку это неслыханное дело. Почти никто не может этого у нас. А все эти летчики смогли. Сначала это было страшно больно, я опять орала, а потом чуть привыкла, и небывалое наслаждение затопило меня. Я плакала от счастья, насаженная маткой на глубоко влезший в меня член. О таком наслаждении я никогда и не подозревала.

После полета Радж отвез меня домой на машине. В дом он не вошел, простился со мной на улице. По дороге я вспомнила, что забыла в самолете трусы, и сказала ему об этом. Радж засмеялся и сказал, что трусы они мне теперь никогда не отдадут. «Почему? » — спросила я. А он тогда ответил мне, что коллекционирует ... у себя в самолете женские трусики, бюстгальтеры и прочее. Я узнала, что иногда в полет экипаж Раджа берет с собой женщину для развлечения. В течение одиннадцати часов полета они проделывают с ней все что угодно. Больше одной женщины брать нельзя, тесно, поэтому далеко не каждая проститутка соглашается обслуживать семерых мужчин. Обычно на это идут официантки и судомойки из офицерской столовой, да и то за неплохую плату. А тут я навязалась. Совершенно бесплатное развлечение... Представляю, какое это было развлечение — смотреть, как белая женщина, замужняя, да еще жена известного полковника Куликова ползает голая по полу в ногах у семерых парней. И ее можно трахать куда угодно, и спускать во все отверстия... А она еще дрожит от восторга и благодарно подвывает. Теперь их коллекция, состоящая из официанточек и дешевых шлюшек пополнилась еще и мной. Долго они будут, наверное, вспоминать меня и смеяться. Но и я буду долго вспоминать их. Но смеяться не буду. Во-первых потому что меня гложет и угнетает обида, что меня использовали в роли сучки, а во-вторых, потому что... потому что... Я никогда больше не испытаю такого незабываемого удивительного полета на самолете ИЛ-38.

Виктория

Мой нынешний муж тогда был еще совсем молоденьким курсантом, а я студенткой пединститута. Летом меня послали на практику — поработать воспитателем в один из пионерских лагерей в чудесном, живописном уголке Карельского перешейка.

Меня поселили в одной комнате с Лизой — двадцатидевятилетней поварихой. Обычно воспитатели живут все вместе, но прибыла последней, и поэтому стала соседкой Лизы. Это была высокая, чуть полноватая блондинка, с загадочными голубыми глазами, подернутыми легкой поволокой. Эти глаза выдавали страстность ее натуры, изощренность фантазии порывистость в удовлетворении своих желаний.

В первый вечер после отбоя мы распили с ней бутылку сухого вина, и уселись поболтать перед сном. Конечно, как это всегда бывает у молодых женщин, разговор очень быстро перешел на любовную тему, на всякие известные нам приключения с мужчинами. Я была тогда еще совсем 

молоденькая и неопытная. Кроме моего жениха курсанта, у меня еще никогда никого не было. Лиза же поразила меня своей многоопытностью в подобных вопросах. Судя по ее словам чего только не пришлось пережить ей самой и ее подругам, о которых она рассказывала. Я слушала ее, открыв рот, а откровения так и лились из моей новой подруги. Однако, кроме многоопытности, меня поразило и другое — неожиданный цинизм ее высказываний, пренебрежительно отношение ко всему тому, что для меня, да и для всякой молодой порядочной девушки составляет основу моральных ценностей. Лиза ни во что не ставила любовь, верность, постоянство даже женскую честь, которой мы все очень дорожили...

Бутылка вина была уже давно выпита, а рассказы Лизы о разных удивительных и волнующих вещах продолжались. Да-да, я не оговорилась. Конечно же, волнующих. Я сильно нервничала во время этих рассказов, даже немного возбудилась. Все это было так непривычно, так откровенно. Я как завороженная слушала о похождениях сидящей передо мной девушки, похождения ее подруг. О таком я никогда прежде не слышала, подобные фантазии приходили ко мне разве что изредка, да и то не осознанно, а в виде неясных туманных девических сновидений...

В ту ночь я долго не могла заснуть. Слушая ровное дыхание спящей на соседней кровати Лизы, я ворочалась

с боку на бок, поминутно невольно опуская руку вниз и ощупывая лихорадочно свои мокрые трусики. Мои трусики намокли еще раньше, во время рассказов Лизы, а теперь они не просыхали, и я долго крепилась прежде чем предпринять что-либо. Выход был, и я его знала, но тянула с этим. Наконец я поняла, что если не сделаю этого, то не усну до утра... Пришлось с тяжелым внутренним чувством просунуть руку себе между ног и начать мастурбировать. Дело это было привычное для меня, как, думаю, и для многих молоденьких эмоциональных девушек. Но я так много этим занималась в ранней юности, и мастурбация, кроме физического удовлетворения всегда приносила мне душевную опустошенность, чувство горечи и отчаяния. Испытав свой очередной одинокий оргазм, я всегда чуть не плакала от сознания своей ненужности никому, своей никчемности, одиночество. Грустно, тяжело женщине кончать себе в руку, заливая соком свою одинокую постель...

Все же мне пришлось прибегнуть к этому испытанному средству, чтобы наконец успокоится и заснуть.

Следующий день прошел незаметно, он пролетел в хлопотах. Ведь мне нужно было познакомиться со своим отрядом, поговорить с пионерами, решить разные организационные проблемы. Линейка, завтрак, купание, прогулка по лесу, обед. Потом танцы и отбой — мало ли всяких небольших, но изматывающих проблем у отрядного воспитателя...

Пионерский лагерь расположился на берегу большого лесного озера, окруженного высокими холмами. Этот лесной и озерный край — настоящее приволье для отдыхающих. Поэтому, и пионерские лагеря выстроились по всей окружности озера. Пляж был размечен флажками для каждого лагеря — свой участок.

В течение дня я не видела Лизу — только иногда вблизи столовой между деревьями мелькала ее ладная фигура в сером платье с 

белым кухонным передником. Я иногда вспоминала наш вчерашний разговор, свои бессонные часы в постели после этого.

Когда закончился день и мои пионеры улеглись спать, мы с Лизой встретились в нашей комнатке, и решили пойти искупаться. Лиза сказала, что она здесь не первый год и все хорошо знает. Мы вышли за пределы лагеря и пошли вдоль берега озера. Было уже совсем темно, но небе стояла луна и в ее свете, мы наконец пришли на место, где по словам Лизы, купаться было лучше всего.

Вода была теплая, нагретая солнцем за длинный летний день. Я хорошо плавала, и купаться было особенно приятно потому что мы по предложению Лизы купались совершенно голые. Действительно, это гораздо приятнее, чем в купальнике, а в таких пустынных ночью местах это совершенно безопасно.

Вдруг Лиза вышла из воды и сказала, что устала и лучше посидит на берегу. Я продолжала резвиться в воде, и не заметила, как из-за темнеющих на берегу кустов вышли несколько фигур. Приглядевшись, я увидела, что это четыре парня, которых я никогда раньше не видела. Я, стараясь быть незаметной, бросилась к берегу, чтобы схватить одежду и скрыться. Но не тут то было...

Меня заметили, и уже стоя на берегу, я увидела, что все четыре фигуры метнулись в мою сторону. Лизы почему то рядом не было, и у меня не было времени раздумывать, куда же она подевалась. Фигуры были уже близко, и я побежала вдоль берега, надеясь Спрятаться в кустах. Не буду описывать, какой ужас я испытывала, когда голая бежала в темноте, слыша за собой все приближающийся топот ног, а затем и все приближающееся тяжелое дыхание преследователей. Длилось это недолго. Я была босая мелкие камушки впивались в мои ступни, местность я не знала...

Меня догнали, чья-то рука толкнула меня в спину и я упала на прибрежный песок. Редкие огоньки пионерского лагеря мерцали вдалеке, и кричать нс имело никакого смысла. Все-же я попыталась закричать, хотя ни на что не надеялась, но рука преследователя зажала мне рот.

Мои руки связали за спиной и оставили лежать на спине. Тут я сумела хорошо рассмотреть парней. Всем четверым было лет по восемнадцать — двадцать. Они были высокие, крепкие парни. У меня не было сомнений, что сейчас произойдет, но все-таки я попыталась уговорить их оставить меня в покое. Тщетная попытка. Парни стали разводить небольшой костер, при этом они поминутно озирались, явно поджидая кого-то. Действительно, спустя несколько минут, у загоревшегося костра появились две девицы моего возраста — лет двадцати двух. Они были в джинсах и модных кроссовках, с распущенными волосами. Одна была тоненькая брюнеточка с тонкими чертами лица, а другая, в противоположность первой крепенькая коренастая, можно сказать толстушка. Первые мои надежды, появившиеся ... при виде девушек, мгновенно рассеялись. Девицы осмотрели меня, лежащую перед ними голой на песке со связанными руками. Мой вид им понравился. Они издевательски засмеялись и толстушка одобрительно сказала:

«Молодцы, мальчики, неплохую курочку 

зацепили». Парни молодцевато хохотнули, а брюнетка добавила: «Надо только придумать, как ее лучше использовать. А то она, видно, непривычная, свеженькая еще. Надо ее разогреть, чтоб не боялась».

Разговаривать с ними было совершенно бесполезно, я это хорошо понимала и с ужасом, сжавшись всем своим беспомощным телом, ожидала своей участи. Один из парней поднял с песка лежащий там длинный и тонкий прут. Я невольно вздрогнула, подумав что для начала меня ждет порка. Боже, как все это совпадало с рассказами Лизы, которые так возбудили меня вчера вечером. Как интересно все это было в ее рассказах, и как страшно

вот теперь, в жизни. Однако, задуманное было совсем другое. Порка откладывалась. Мне приказали раздвинуть ноги пошире. Когда я не повиновалась, двое парней присели рядом со мной и просто насильно развели мои дрожащие ноги в стороны. Первый парень, явно старший из них, прутом легонько пощекотал меня в промежности. Я судорожно сжалась, не в силах предотвратить дальнейшее проникновение прута. А прут тем временем входил в мое открытое влагалище все глубже и глубже. Я чувствовала щекотание, чувствовала, как прут достает до самой моей глубины. Парень стал водить прутом во мне, приговаривая: «Сейчас раскочегаришься. девочка, сейчас. Подожди, сейчас мы тебя приведем в нужный вид».

Я лежала, запрокинув голову, вся отдавшись новым непривычным ощущениям, и вдруг увидела, что сидящий рядом со мной парень снимает штаны. Я испугалась вновь, но было невозможно ничего предпринять в моем положении. Прут ходил во мне все сильнее, дальше и интенсивнее. К моему немому, сначала, удивлению, мне постепенно начинали нравиться движения прута в моем влагалище. Я застонала, и попыталась заворочаться. Однако, в это самое время второй парень уселся на меня. верхом и деловито стал заталкивать свой член мне в рот. Я стиснула зубы и старалась не пустить этот разбухший от похоти член. О, как это было тяжело! Последовала одна пощечина, потом вторая. Они были не очень болезненные, но сразу же показали мне, кто хозяин положения. Широко открыв ротик, я взяла губами лезущий в меня фаллос и стала облизывать его, а потом сосать...

Я задыхалась в изнеможении от орудующего во мне прута, от снующего взад и вперед члена в моем рту, и чувствовала, насколько увлажнилось мое бедное влагалище. Непроизвольно я начала совершать движения бедрами и тазом навстречу. Заметив это, мои мучители захохотали. Они увидели, что почти уже добились своего. Вместо прута в меня вскоре влез член, который как поршень легко и мощно вошел в мою подготовленную и уже ждущую раскрытую вагину. Парни менялись, я принимала их, и даже не заметила того момента, когда меня перестали держать и я сама стала обнимать и ласкать руками сидящих и лежащих на мне мужчин. Только лежать мне долго не дали, и поставили на четвереньки. Теперь я хорошо знаю, что это излюбленная поза таких вот мужчин, вчетвером использующих случайно попавшуюся им женщину. А тогда это было 

для меня особенно ужасно. Мне почему-то казалось, что в этой позе есть что-то особенно унизительное для женщины, что в такую позу специально ставят, чтобы дополнительно оскорбить тебя. Честно говоря, я и сейчас так думаю...

Я упиралась локтями в песок, а голову спрятала между рук, чтобы скрыть свое лицо... Мощные удары сзади сотрясали меня, я чуть не падала от сильных толчков. Вскоре мне велели поднять лицо кверху, и опять стали использовать в рот... Длилось все это довольно долго, я сильно устала стоять раком, губы и язык устали без передышки сосать, сосать... Сперма мужчин вливалась в

меня горячими потоками спереди и сзади. Эти горячие струи приносили мне одновременно утомление и наслаждение, они согревали меня изнутри, заставляя кончать в ответ. Кончать мне самой было трудно, потому что никто не считался с моими потребностями, меня не оставляли в покое ни на минуту. Мои собственные оргазмы были известны только мне, окружающие их просто не замечали. Их это вообще не интересовало. Главное для них было — получать максимум удовольствия самим.

Наконец, удовлетворившись, парни оставили меня в покое. Я, обессиленная, в полном отчаянии от происшедшего, повалилась боком на песок пляжа. Я уже ничего не могла соображать, мои мысли вертелись вокруг одного как же такое могло со мной произойти, и как же все будет теперь. Однако, я явно поспешила делать выводы. Ничего еще далеко не закончилось. Выяснилось, что для меня это было еще только разминка перед главным. Главным, и действительно невыносимым. Мне предстояло немедленно, без всякой моральной подготовки пройти через еще одно испытание, еще более неожиданное и на первый взгляд, совершенно неприемлемое для молодой девушки. И все же я его прошла...

Когда я лежала на песке, пытаясь отдышаться, ко мне подошла брюнетка. Я увидела рядом со своим лицом ее стройные ножки, когда она, стоя надо мной, сказала:

«Так, девочка, а теперь повернись на спинку». Я тупо, ничего не соображая, повиновалась. Девушка встала надо мной, а потом присела над моим лицом, чуть приподняв короткую юбочку. Я заметила, что она без трусиков. Прямо передо мной была ее белая попка, раскрывшиеся половинки ягодиц, и мокрое, как я заметила, влагалище. Вероятно, брюнетка сильно возбудилась, глядя как смачно и долго трахают меня ее парни. «Что уставилась? Давай, работай» — сказала девушка, видя мое замешательство. Из влагалища исходил сильный характерный запах, оно было мокрое, и я не могла заставить себя прикоснуться губами к этой истекающей женской плоти. Все-таки я ведь сама женщина, и я не могла так просто перейти грань...

«Ну, что же ты? » — опять, уже требовательнее спросила сидящая надо мной девушка»,  — «Давай, сучка, вылизывай. Парней наших обслужила, теперь наша очередь. Эй, Алена, научи ее быть повежливее».

Её подруга — толстая неряшливая блондинка подошла ближе и, примерясь хлестнула прутом меня прямо между раздвинутых ног. Я взвыла от боли. Ведь вы же знаете, что у женщины там самое чувствительное место. А у меня там к 

тому же еще все было только что разворочено четырьмя членами, не щадивших меня. Второй удар прутом по моим раздроченным половым губам, заставил меня завизжать. И вместе с этим визгом, я преодолела свой страх и отвращение, и впилась ртом в вагину брюнетки. Я лизала ее клитор, вылизывала стенки влагалища. Девушке только этого и было надо. Она начала бурно кончать. Жидкость из нее лилась прямо в мой подставленный ротик и я была вынуждена все глотать. Я глотала, лизала опять, и, вызвав новую бурю оргазма, глотать вновь.

Когда она удовлетворилась, меня отдали блондинке. Та легла сама на спину, широко раздвинув ноги. Мне пришлось опять встать на четвереньки, и уткнувшись лицом в ее промежность вылизывать девушку в такой позе. Эта поза была бы даже удобнее для меня, меня не затопляла вытекающая из нее жидкость, я не захлебывалась в ее семени. Но, поза эта была чревата... Мой, собственный зад при этом соблазнительно торчал вверх, и один из парней не замедлил этим воспользоваться. Он пристроился у меня сзади и ввел свой член мне в анальное отверстие. О, ужас! Как много нового мне довелось испытать в ту ночь!

Как ни странно, если сначала я не испытывала ничего кроме страха и ужаса происходящего, то потом, постепенно, я и сама втянулась в эту жестокую игру. Мне стало нравиться быть игрушкой в чужих руках, подвергаться сношениям во все отверстия моего беззащитного молодого тела. Мне стало сладко служить огромной вагиной для слива чужой похоти — как мужской, так и женской. Мы все истекали, из меня почти непрерывно лило, я пускала фонтанчики своего сока. Такие же фонтанчики мутной жидкости, какие выливались мне в рот из раздроченных моим язычком влагалищ моих мучительниц. Один парень сел на корточки ... перед лицом блондинки, у которой я лизала клитор, и ввел ей в сладострастно открытый ротик свой член. Она сосала его, наслаждаясь еще и моими ласками внизу. Когда парень начал кончать, он вынул член изо рта девушки, и его сперма буквально вылетела из напряженной головки. Заряд белой спермы брызнул с такой силой, что перелетел больше метра и ударил прямо мне на голову. Волосы мои слиплись от спермы..

Когда меня отпустили, и все, утомившись, полусидели вокруг, мне разрешили уйти. Я еле шла, ковыляя по берегу.

Большой проблемой было пробраться по территории пионерского лагеря к себе в комнатку. Все, конечно, спали, но совершенно голая девушка, да еще воспитательница, крадущаяся под покровом темноты к себе, зажимающая рукой свое растерзанное влагалище, рис-. ковала иметь большие неприятности, если бы ее заметили.

Все-таки, я добралась благополучно. Чувства боролись во мне. Небывалое наслаждение, которое я испытала, физическая усталость, позор, стыд, ощущение сломленноси... Чего я только не испытывала!

Я думала о том, как со слезами и стыдом буду рассказывать обо всем происшедшем со мной Лизе, как она будет жалеть и утешать меня.

Однако, я опять ошибалась. Когда я вошла в комнату, Лиза лежала 

на своей кровати, и встретила меня ледяным молчанием, которое смутило меня тем сильнее, что при этом она презрительно, не скрывая этого, осматривала меня голую, съежившуюся под ее взглядом у порога.

«Ну, пришла, девочка-ромашка? Отпустили тебя

уже? Что-то рано»,  — процедила Лиза сквозь зубы:

«Обычно они раньше утра никого не отпускают. Вздрали тебя как следует? Чего молчишь? Рассказывай, как потоптали тебя... »

Я молчала, ошеломленная. Я не могла ожидать такого разговора от Лизы. Хотя мы и были с ней знакомы еще совсем немного, но мне казалось, что любая девушка, попавшая в мое положение, будет вызывать сочувствие у кого угодно. Но не у Лизы. Это меня сломило окончательно. Такого я не ожидала, и тем это было мучительнее. А Лиза продолжала: «А как ты думала, с тобой следовало поступать? Приехала молодая, здоровая, можно сказать, нетронутая. Такими только и пользоваться. Испохабить такую девчушку — это же первое удовольствие. Но теперь уж ты не гордись. Теперь уж ты не такая, как была прежде. Теперь ты уж полная сучка. Грязную девку из тебя сделали. Это точно. Уж я то знаю. Эти ребята хорошо работают. Не стой теперь — иди ко мне».

Я машинально сделала несколько шагов вперед. «Так, покажи теперь, чему тебя научили. Лижи давай» — и с этими словами Лиза откинула подол своего халата.

Что я могла? Что я должна была сделать? Что сказать?

Я растерялась, была подавлена всем происшедшим. Поэтому, прошу не судить меня строго, но я покорно опустилась на колени перед лизиной кроватью и послушно, как пай-девочка, начала лизать ее вздрагивающую промежность. Делать это мне было уже привычно после прошедший ночи, и под конец я даже вновь получила удовольствие.

Когца Лиза меня отпустила от себя, разжав ляжки, которыми стискивала мое лицо, она объяснила мне что произошло. Эти ребята и девицы — ее старые знакомые из соседнего с лагерем поселка. И часто она служит для них наводчицей — поставляет им на утеху таких вот молоденьких дурочек вроде меня. А когда они сделают с девушкой все что пожелают, то ставшая покорной девушка плача от стыда прибегает к Лизе, и та ломает ее окончательно, делая своей послушной рабыней. Сколько таких вот как я уже служили этой похотливой толстой девке — Лизе...

Главное во всем этом было добиться того, чтобы жертва сама получала наслаждение. Тогда она верно служила. Так случилось и со мной. Расчет Лизы оказался верным и относительно меня.

До конца смены я была ее верной подругой. Вылизывала ее, сосала внизу, пила ее сок. Мыла ей по вечерам ноги — толстые крепкие ноги поварихи, а потом целовала их и вытирала своими волосами. Стирала за ней белье, и даже покорно сносила оплеухи своей новой хозяйки. Ведь за непослушание Лиза могла вновь подставить меня своим знакомым, отдать им еще раз, или просто разгласить о моих приключениях по лагерю, среди знакомых. Я боялась и того и другого. Одним словом, Лиза прожила отлично до конца лета. Самое странное, что 

теперь я иногда думаю, что и я — тоже.