Супружеский долг, или ебота-маета. Части 12 и 13 (Рассказы о супружеской измене)

Часть 12. НИБИРУ

Нибиру — блуждающая Экзопланета, совершив виток по гиперэллиптической орбите в межгалактическом пространстве, приближалась к Земле.

Планета не имела собственной атмосферы и её поверхность была пустынна и безжизненна.

Жизнь на Нибиру была спрятана под поверхностью, состоящей из коры и мантии. Между корой и мантией была гелиевая прослойка. Кора и мантия вращались в разные стороны и сверхпроводимый гелий вырабатывал энергию, необходимую, населявшим планету.

Этой энергией подпитывалось ядро планеты, выполняющее роль солнца.

Атмосфера под мантией удерживалась за счёт избыточного давления в гелиевой прослойке.

Сила тяжести на Нибиру была примерно такой же, как и на Земле. Чередование дня и ночи осуществлялось снижением энергии, подаваемой к ядру ночью. Ядро было чем-то, наподобие солнца, а точнее, лампочки, которую ночью гасили. Сутки на Нибиру длились также, как и на Земле — двадцать четыре часа, но, при желании, буде таковое, сутки можно было, как увеличить, так и уменьшить.

...

— Ра-Мери, ты её видел?

— Да Тэо — Верховный жрец подобострастно склонился пред фараоном.

— Она уже восстала к жизни?

— Да Тэо

— Она ввв...  — фараон замолчал, подбирая слово — она в здравии?

— Да Тэо

— Она одна?

— Нет Тэо

— Кто?

— Жорж и Серж

— Кто они?

— Агент и смертный

— Они её почитают?

— О Тэо!  — жрец пал на колени — У неё был секс с агентом...

— Чтооо?!  — Тэо побледнел, на лбу проступил пот

— Он в неё кончил?  — трепетавшими губами, прошептал Тэо

Жрец облегчённо вздохнул и поднял глаза — У них был прерванный половой акт. Им помешал Шер-Хан

К лицу фараона прилила кровь — Шер-Хана наградить, даровать ему бессмертие!

— Это тигр, Тэо — жрец снова опустил глаза

— Но...  — фараон снова побледнел, как извёстка — но ведь он ещё с нею? И может кончить в неё? Разве она не знает, что секс со смертным лишает её бессмертия, Ра-Мери?

— Нет — едва слышно проговорил жрец и тут же встрепенулся — этот Жорж не совсем смертный

— Как это?

— Он имеет печать, Тэо

— Печать? Он, что — Мер?

— Нет, Тэо — не бухгалтер. Та печать!  — жрец поднял палец вверх.

— Но если он кончит в неё, она лишится бессмертия, Ра-Мери?

— Прости, Тэо, я не знаю

— А ты разве не можешь вмешаться?

— Мы далеко от Земли, Тэо, импульс будет слишком слабый и не произведёт воздействия.

— Но, он ощутит его, да, Ра-Мери?

— Да, Тэо — ощутит

— Тогда — Эхнатон встал — пошли ему импульс с историей Авимелеха и Сарры (Быт. 20, 3).

— Жрец встал и, не поднимая головы, попятился к выходу из Храма.

— Сколько дней и ночей ждать ещё мне, Ра-Мери?

Жрец замер — Ещё три дня, Тэо

Фараон подошёл к проёму в стене храма и застыл — Нил нёс свои мутные воды, плавно извиваясь, как гигантская анаконда. Угасала лампочка-солнце. Планета погружалась в сумерки.

— Тэо...  — жрец стоял, ожидая разрешения

— Иди, Ра-Мери

Часть 13. Возвращение

Бессмертные слонялись по берегу Нила и, от нечего делать (все дела давно были сделаны и переделаны, и не один раз), развлекались тем, что бросались в мутные воды, пытаясь утопиться.

Увы, бессмертные не тонут!

Тогда бессмертные садились в драконолёт 

и, развив гиперзвуковую скорость, мчались прямо на лампочку-солнце.

Вспыхивал и сгорал, как спичка, драконолёт.

Увы, бессмертные не горят!

Тогда бессмертные буравили шахту в мантии и ныряли в гелий с температурой абсолютного нуля по Кельвину*.

Схватывалась льдом вокруг шахты атмосфера, в которой застревали бессмертные: их потом выжигали оттуда лазером.

Увы, бессмертные не замерзают!

Тогда бессмертные резали себя лазером! Но луч лазера гнулся, как медная проволока, не причиняя абсолютно никакого вреда.

Увы, лазер не брал бессмертных!

Пару раз пытался покончить с собой (от тоски по Тадухеле) и фараон, но... ну, я уже сказал, чем это заканчивалось.

Тэо вспомнил, как всё произошло тогда: отщепенец Яхве, посулив Авраму произвести от него народ избранный, использовал его, как лазутчика. Аврам обнаружил схрон с ядерными боеголовками и слил инфу Яхве. Яхве, тащившийся от запаха палёного мяса**, спалил, нахрен, одним ядерным ударом Содом с Гоморрой.

Тэо пришлось в срочном порядке телепортироваться на Нибиру, ибо Яхве на этом не остановился бы, что и показали последующие события, описанные в книге Исход.

Мумифицированная Тадухела осталась в Долине Царей.

И вот, прошло долгих три тысячи триста пятьдесят лет, время правления Яхве подошло к концу и Тэо, с нетерпением ждал, того момента, когда он сможет заключить в свои объятия, восставшую к вечной жизни Тадухелу-Нефертити Митанийскую.

...

Понтифик, кончив с кармелиткой, развалившейся в блаженном послеоргазменном экстазе на кушетке в келье, неспешно одевался.

Кармелитка, забыв напрочь про доклад, пялилась на торчащий и раздутый, как мяч для регби, член папы.

Мария-Тереза прыснула, папа обернулся.

— Ещё хочешь, киска?  — папа покачивал дряблыми бёдрами, выглядевшими ещё более дряблыми, на фоне неестественно раздутого члена.

Кармелитка плотоядно облизнулась, папа стал стягивать с себя мантию и, случайно, нажал кнопку помпы: зашипел выпускаемый воздух, член сдулся и повис, как гандон, как тряпочка.

Кармелитка ойкнула и зажала рот, чтобы не заржать.

Папа, вдруг, вспомнил, что идёт совещание Курии, игриво погрозил пальчиком кармелитке и снова натянул мантию.

— Подожди здесь!  — бросил он кармелитке, вышел и запер дверь кельи.

— Не выпускай!  — сказал он, отдавая ключ секретарю — Я с нею ещё не закончил.

Папа вернулся в зал совещаний, а секретарь, взглянув на часы — до конца совещания оставалось ещё минут сорок — подошёл к келье, открыл замок и вошёл, заперев за собой дверь.

Полуголая кармелитка, сидевшая на кушетке, увидев, раздевающегося на ходу секретаря, скинула с себя нижнюю рубаху, легла и раздвинула ноги.

Папа, ёрзая в кресле и не слушая доклады кардиналов, нетерпеливо посматривал на часы РаtеkРhiliрреSkуМооnТоurbillоn, подарок от дома Рокфеллеров. Но время, будто застыло! Он даже встряхнул рукой и поднёс к уху: часики тикали!

И, едва лишь архиепископ Генуи закончил свой доклад, понтифик встал и направился к выходу.

Кардиналы-епископы следовали за папой.

Красный и какой-то взъерошенный секретарь, отдал ключ от кельи папе, не глядя на него.

Кармелитка, разгорячённая сексом с секретарём и ещё не остывшая, наяривала пальцем клитор, закрыв в блаженстве глаза.

Папа, увидев это, затрясся от вожделения и, забыв включить помпу, полез на кармелитку. Она забросила свои ноги ему на плечи, притянула голову папы к промежности 

и, обхватив руками, вдавила носом в манду!

Папа тёрся носом по возбуждённому клитору кармелитки, пуская слюну и соскальзывая во влагалище. Мария-Тереза ёрзала жопой по кушетке и, чувствуя приближение оргазма, перекатилась, оседлала папу и, накрыв его разгорячённой мандой, кончила, забрызгав лицо папы выделениями из влагалища!

Понтифик и кармелитка вышли из кельи и тут Мария-Тереза вспомнила, зачем пришла.

— Папа — она подобострастно склонила голову — у меня есть предложение по реорганизации ордена.

Секретарь, старательно отводя глаза, подал Марии-Терезе её записку с тезисами, но, папа, перехватив записку, надписал сверху — Sit! *** и, не читая, расписался.

Мария-Тереза взяла записку и, осенив себя крестом, пошла в канцелярию.

— Держи меня в курсе по юной леди. Звони сразу, как только будет хоть что-то.

Понтифик вышел и направился в святая-святых резиденции Ватикана.

Святая-святых представляла из себя сверхсуперсекретную комнату, замаскированную под кладовку уборщицы.

О том, что находится внутри сверхсуперсекретной комнаты, знали двое: сам понтифик и Винс, епископ кентерберийский. Но, место на стене, где спрятана под покрытием потайная кнопка, знал только папа!

Папа ткнул пальцем в стену и замер: перед глазами поплыли картинки оргии с босой кармелиткой. Прошло минут пять и до папы дошло, что он опять промазал. Папа стал тыкать в стенку, всеми десятью пальцами растопыренных ладоней, но в кнопку так и не попал!

Уборщица, мывшая полы в коридоре и заметившая, как безуспешно папа пытается нащупать потайную кнопку, подошла и ткнула рукояткой швабры в стенку — дверь, в сверхсуперсекретную комнату, бесшумно открылась.

— Да благословит тебя Отец наш небесный, дщерь!  — понтифик осенил крестом уборщицу и шагнул в комнату. Сработал фоторезистор и дверь, также бесшумно, закрылась.

Лампы дневного света жужжали и подмигивали — «Надо бы заменить» — подумал папа.

Сврехсуперсекретная комната была отделана янтарём. Нет, не отделана — это была знаменитая Янтарная комната из Царского Села, подарок от человека, пожелавшего остаться Инкогнито.

Папа подошёл к комоду, на котором стоял позолоченный ларец и открыл его. В ларце лежал древний свиток.

Понтифик отдавал на радиоуглеродный анализ кусочек свитка без текста. Радиоуглеродный анализ показал возраст свитка, датируемый 34—36 годом н. э.

Не вынимая свиток из ларца, папа наклонился и прочёл ещё раз то, что он уже и так знал наизусть.

Здесь приводится перевод содержания записи в свитке, выполненный с древнегреческого:

«Я, Понтий Пилат, префект Иудеи, сим заверяю: казнённый мною в год 787 от основания Рима, в 19 год императора Тиберия Клавдия Нерона, преступник, Исус Варавва, незаконнорожденный сын Иосифа Плотника из Назареи, подстрекал народ иудейский на восстание против императора».

Папа склонился ещё ниже и всмотрелся в оттиск под текстом, видимо, когда-то впечатанный в воск. Воск высох и осыпался, но оттиск на свитке просматривался вполне отчётливо — это была печать с изображением головы Августа.

* — 273, 15ºС

** Быт. 4, 4.

*** Разрешаю (с лат.)

Продолжение следует.