Переворот. Глава 2

Глава 2

В университете с самого утра обсуждали новости. Некие проблемы с лицензией, аттестацией, аккредитацией... черт их поймет. Короче, неприятности. В ректорате все бегали, как ошпаренные, лекции отменили. К обеду был вывешен приказ о том, что все сотрудники, кроме секретариата и хозяйственников, отправляются в отпуск на два месяца со сохранением заработной платы.

— А потом? — выразила тревожащую всех мысль молоденькая практикантка в курительной комнате женского туалета.

— Как карта ляжет, — философски ответила Герасимова — декан факультета курортологии. — Во всяком случае, девочки, надо готовить запасные варианты.

— Интересно, а что будет с ребятами? — спросил кто-то. — Допустим, для старших можно придумать нагрузку, но как быть с первокурсниками? Они и поучиться не успели толком.

— Чепуха, — ответила все та же Герасимова, — распределят по мелким фирмам, потом зачтут, как практику.

— Но это нарушение правил, и что они там будут делать?

— Что угодно: разносчиками, курьерами, учениками продавцов, статистами... какая разница?

Татьяна уселась в свою малолитражку в смешанных чувствах. С одной стороны вынужденный отпуск не мог не радовать, но с другой — неопределенность тревожила и угнетала. Во всяком случае деньги у нее есть, продержаться без существенного снижения качества жизни она могла долго.

Зазвонил телефон, она взглянула на входящий номер и сбросила вызов — это был Кирилл. Раздался повторный звонок. «Упрямый». Посомневавшись лишь секунду, она добавила абонента в черный список. Общаться не хотелось, да и не о чем. С ее стороны интерес к любовнику ограничивался только сексом, никаких других общих интересов у них не выявилось. Да, она произносила слово «люблю», как все, он тоже говорил. С Киром было интересно какое-то время, но не более того.

Покидая территорию, она глазами заметила "своих". Ребята шумели, обсуждая изменения в жизни учебного заведения. Долговязая фигура Струнова расположилась немного в стороне от основной группы юношей и девушек, он озирался вокруг. Внезапно их взгляды пересеклись. Николай покраснел и быстро отвернулся. "Ого, не меня ли выглядывал, паршивец?" Если так, то можно поставить себе пять с плюсом. Захотелось прибавить газу и заманить юношу в машину. Ведь она теперь "свободная" женщина. Но публично делать этого нельзя. Татьяна вздохнула и стала думать, чем вознаградить себя за неприятности на работе. Имелось одно местечко, куда она давно не заглядывала.

Магазинчик "Интим" скрылся в арке большого сталинского дома. Подъехав, Татьяна не спешила выходить из машины, не могла отказать себе в удовольствии наблюдать за посетителями, среди которых встречались любопытные персонажи. Закурила и начала фантазировать относительно входящих и выходящих покупателей.

Молодая пара интеллигентного вида, скорее всего муж и жена. Или невеста с женихом. Нервничают. Девушка краснеет и упирается, парень уговаривает её зайти внутрь, хотя и сам чувствует себя не в своей тарелке. С ними все ясно: хотят купить свою первую игрушку - резиновый пенис или вибратор. Подурачиться, заодно в утешение, когда живого рядом нет. Купят, краснея-бледнея, но купят.

"Этого гражданина уже видела!" Прячется в кустах, подкарауливает молоденьких девчонок, выскакивает и распахивает длинный плащ. Под плащом - ничего, кроме носков с ботинками. Дается им этот плащ... Униформа какая-то: видишь мужика в плаще, сразу мысль - эксгибиционист. У дядьки не стоит, Людка говорила, она здесь про всех знает. Жалкая тень возбуждения возникает, когда показывает себя. Сомнительное, конечно, удовольствие встретить его в подворотне. Девки визжат, а он иступленно дрочит, используя секунды пока возвращается былая сила. Не опасен, отсутствует возможность причинить вред, насиловать и прочее. И трусливый. Его лечить надо, но все будет иначе. Полиция геройски задержит "опасного маньяка" под камеры телевизионщиков. Крыть нечем. Извращенец? - Извращенец. Выскакивал? - Выскакивал. Поработают с ним, и напишет повинную, что не только все московские убийства за последние двадцать лет, но и Немцова на почве ревности тоже он...

О, какая прекрасная дама направляется к своему автомобилю. Идет с видом благородной леди. Позади топается красный и вспотевший охранник с пакетами. В пакетах - покупки. У парня потрясенный вид, а госпоже чиновнице хоть бы хны. Или это жена чиновника? В любом случае по телевизору мелькает регулярно. Что там у неблагополучницы? Все ясно со всеми вашими предпочтениями, мадам. Из пакета предательски торчит несколько длинных ручек, тщательно упакованных, но легко узнаваемых: стеки и плетки. Чьи ягодицы сегодня отведут этого блюда? Пышные - самой мадам, или поджарые - охранника? Бедный, блуждает обреченно, похоже, что ему достанется. Ничего, боров здоровый, взгреет его хозяюшка в отместку за муженька, который сейчас с молоденькими где-нибудь на Мальдивах отрывается, а после и приласкает. Вот забавно, если он женат. Что они говорят своим бабам по поводу поротой задницы?

Татьяне припомнились студенческие годы. Жила тогда у двоюродной тётки, а та маниакально экономила электричество. Лампу разрешала включать только с семи до полдвенадцатого вечера, затем спать, ни о каком телевизоре даже речи не было. Как ни канючила Танька, мол, и программы по телевизору, и концерты, и фильмы... родственница была непреклонна, на все у нее имелся один ответ:

- Это у тебя промеж ног свербит. Потрешь сикель под одеялом и угомонишься без всякого кино и концертов.

Так и шуршали в кроватях, тетка в своей комнате, Татьяна в своей. В полдвенадцатого спать не хотелось совершенно. По два-три захода приходилось делать, прежде чем наступало успокоение и смиривал сон.

Нeзaмeтнo пришлa зимняя экзаменaционный период, ужасно не хватало времени на подготовку. Татьяна решилa рискнуть нарушить запрет, дождалась пока тетка успокоится и, включив свет, принялась за учебники. Конечно же, сразу была поймана. Хозяйственная родственница стояла в дверях, сожав руки.

— Ещё раз зажжешь — накажу!

Никакие убеждения не помогали. На истерику, что исключат из института, спокойно говорила — баба с волка дует, кобыле легче, и добавляла: "Кто не справляется с работой за день, завалит и за ночь".

После проваленного зачета по химии положение стало угрожающим. Трепеща от страха, Татьяна задела тряпками все щели в двери, подождала хороших два часа. Зажгла. И опять безуспешно. Проклятая бабка ее караулила! Выбор перед ней невелик: либо выметаться на улицу посреди ночи, либо принимать наказание.

— Не вздумай орать, весь дом разбудишь. И принеси ремень покойника из моей комнаты, — это она про мужа. Фраза произвела на Татьяну парализующее впечатление. Надо же..."ремень покойника... « Жутко. Зайдешь в темную комнату, а там покойник на теткиной кровати, и надо с него ремень снять... А он — хвать за руку!

Татьяна заплакала, но за ремнем пошла, понимая, что тетка послала специально, чтобы сильнее унизить. Взяла в руки предмет, которым её собирались стегать и подергалась. Посмотрела на суровое лицо в черной рамке — дядюшку она и не помнила, его убило током на заводе десятилетие назад. К удивлению кожаный брючный ремешок был как новый. Татьяна ещё раз взглянула в глаза на фото и негативные мысли закрутились в голове. Не зря тетка лелеет эту пакость, ох, не зря. И со светом специально задумала, чтобы подвести её к наказанию. Но что делать-то? Понесла.

Эксперимент проходил на кухне, при свете лампы мощностью 200 ватт. "С этим электричеством не жалко!" - подумала Татьяна.

- Рубашку снимай полностью, - приказала тётка. - И помни - ни звука!

На холодном плиточном полу голыми ногами было прохладно, обнаженное тело особенно чутко реагировало на самое маленькое дуновение воздуха. Татьяна вздрогнула и закуталась гусиной кожей, казалось, сквозняки тянулись отовсюду.

- Сюда, разложись на столе, что задержалась? Долго тебя ждать? Я спать хочу.

- Он холодный!

- Ничего, сейчас разогреешься, - нервно рыкнула тётка. По всему было видно, что она возбуждена. И вопреки своему утверждению,...

сна не было у неё ни в одном глазу. - Грудью и животом на стол, руки вперед, задницу выставить.

Татьяна попробовала умолять, дескать, прости дорогая тётушка, больше не буду. Где там...

- Не тяни время, на полпути останавливаться не будем. Ничего с тобой не сделается. Меня на этом столе покойничек, знаешь, как пользовал - только перья летели.

"Вот оно... " - поняла Татьяна. Пощады не будет. В тётке это давно сидит - установка. Ей отыграться нужно на ком-нибудь. Жертва нужна. Она вздохнула и легла на ледяную столешницу, соски мигом отвердели и набухли.

Момент, когда зловредная тётка взмахнула ремнём, она пропустила, только - "вжик"! И ей показалось, что к заднице приложили раскаленный прут. Она подскочила, судорожно хватая воздух ртом, глаза вылезли из орбит и заслезились пуще прежнего. Сильная тёткина рука придавила её к столу, и последовал второй ожог, третий, четвёртый... Татьяна только шипела, и изо всех сил сжимала ягодицы. Она не ожидала, что будет так больно, воспринимала тёткину придурь как унижение, но действительность повергла в шок. Отец порол её несколько раз в детстве, но делал это настолько гуманно, что в памяти Татьяны порка не ассоциировалась с болью, а когда пришли месячные телесные наказания вовсе были отменены. А теперь её, взрослую восемнадцатилетнюю девушку, голую, ночью бесчувственно бьёт двоюродная тётка. Седьмая вода на киселе. Мир в глазах потемнел.

Женщина приходила то с одной стороны, то с другой, осматриваясь, где можно сильнее укусить красную задницу Таньки. Ожидание удара оказалось более мучительным, чем само наказание. В эти мгновения Татьяна беззвучно рыдала, беспокойно двигала ногами и плясала на месте, точно стояла на раскаленной плите.

— Не дергайся, пока полностью науку не получишь — не разжалобишь.

— Сколько ещё? — всхлипывая и заикаясь, спросила Татьяна.

— Пока дурь из тебя не полезет, — с улыбкой ответила насильница и нанесла подряд три сильных удара таким образом, чтобы конец ремня, причинявший самые больные ощущения, попал между опухшими красными холмами ягодиц.

— Какая дурь, что вы говорите, тётя! — заскулила Татьяна, пританцовывая на месте и вертя задницей.

— Известно какая — бабья, — охотно сообщила тётка и с оттяжкой швырнула ремнем пару раз, норовя попасть под свод девичьих глобусов, чтобы задеть промежность и сжатые в гармошку стыдные губы. — От неё все беды, и дух противоречия. Уж поверь, по себе знаю. Как хлынет юшка из нутра, считай, что дошло. И облегчение сразу, и покой, и порядок. Как шелковая станешь.

Сначала Татьяна не сообразила о чем речь. Подумала, что тётка говорит про кровь и даже посетовала, что кожа на заднице такая стойкая. Лопнула бы, выступили бы красные капельки, и всё закончилось. Однако спустя минуту она изменила мнение. «Нет, не может быть. Это невозможно. Она что, окончательно рехнулась? Имеет в виду смазку, выделяемую влагалищем? Какое же тут, черт возьми, волнение!» И испуганно прислушалась к себе. Во-первых, осознала, что одно предсказание сбылось — ей больше не холодно. Какое там холодно? Жарко, как в бане. Всё тело покрылось мелкими капельками пота и скользило по столу. А, во-вторых, с трепетом почувствовала, как намокла вульва и напряжен клитор. Она уже несколько раз без сознания прижималась к столу грудью и низом живота, стремясь усилить контакт эрогенных зон с поверхностью — какое-никакое, но трение.

Шокированная выводами, подкрепленными внутренним пылом, она издала стон разочарования, боли и одновременного волнения. Увидев себя со стороны - лежит голая, распластанная, потная, и вскоре испытывает наслаждение от действий тетки.

Как будто услышав ее мысли, родственница прекратила активное избиение многострадального зада и положила прохладную ладонь на поврежденную кожу. Утешительно, почти ласково, погладила.

- Ну, хорошо, девочка, расслабься, раздвинь ножки, посмотрю, может быть тебе действительно достаточно? - ее ладонь спускается под Танькину попу и начинает раздвигать сжатые ляжки в стороны. - Давай не упрямься или еще больше наказания?

Прикусив нижнюю губу и обливаясь потом и слезами, Татьяна опустила голову на столешницу, сильно прищурившись и подчинилась. Рука тетки погладила шерстку в промежности, ползла дальше и, неожиданно легко, ее толстый указательный палец провалился во влажную щель. Без какого-либо сопротивления. Татьяна вздохнула.

- Видишь, мокренькая все, - селым голосом констатировала тетка. - Потекла глупость твоя наружу, вот сколько набралось. Конечно, все мозги тебе эта жидкость запьянила. Эх, девочка, говорила тебе: чешите сикель регулярно, опускайте помаленьку. Сколько похоти и глупости с тебя натекло! Хлюпаешь и чавкаешь, бесстыдница!

Татьяна чувствовала, как рука тетки свободно массировала скользкую и плотную вагину, исследуя укромные и интимные уголки, добравшись до чувствительного стебелька клитора, приподнявшегося изо всех сил в ожидании ласки. Опытные пальцы скользящими круговыми движениями ласково гладили нежную пленку капюшона, проезжали, едва касаясь, по поверхности нервной горошинки. Татьяна дернулась, словно от разряда тока, и издала стон в голос, не в состоянии сдерживаться. Ощущения были настолько яркими и сладостными, что затмили боль.

В голове накладывались неопределенные, но ужасные и привлекательные эротические образы, как в калейдоскопе разбрасывающиеся и собирающиеся в новые причудливые сочетания фигур, видов, поз... Самые скрытые и непристойные желания всплыли из глубин подсознания, крепко обхватили щупальцами и потянули к пропасти. И она шла, бежала, летела туда без протеста. Напротив, все ее тело пело, дрожало от возбуждения и страстно требовало подчиниться могучему природному зову. Ей уже было наплевать на то, что к заманчивым высотам или глубинам ее ведут женские руки, только что причинявшие страдания; может быть, именно из-за этого ее захватил и закрутил вихрь бесконтрольной страсти.

Указательный и большой пальцы тетки слегка надавили и прошлись вперед-назад по ложбинкам между большими и малыми срамными губами, массируя мышцы ножек клитора, вызывая его инстинктивные потягивания и подергивания. Внутри родились и волнообразно побежали слабые импульсы, предвещая громовую разрядку. Татьяна, не сдерживаясь, обхватила ладонями чаши грудей и сдавила пальцами твердые орешки сосков. Она давно уже, самым бесстыжим образом, безотчетно приподнялась на цыпочки и раскорячилась под рукой, сводящей ее с ума.

— Эка тебя раззадорило, — сказала тетка дрожащим голосом и убрала руку с девичьих гениталий. — Дальше сама, милочка, сама. Вот, прямо при тете своё делай постыдное дело. Давай уже, спускай накопившееся и помни, чему обязана! — тетка снова стала наносить ритмичные шлепки ремнём по развернутым полушариям, не сильно, скорее задавая темп рефлекторным движениям Танькиного таза.

Татьяна погрузилась рукой между столешницей и животом. С трепетом и наслаждением ощутила зудящий выпуклый участок и активно побаловалась там, стонущая от своего безнравственного поведения. Это было намного приятнее, чем почесывать комариный укус. Вдобавок, она увидела из-под глаза, как мокрая рука ее тетки подняла подол ночнушки, на мгновение продемонстрировав густую заросль на жирном лобке и полные розовые губы, которые без промедления погрузились в эти заросли, двигаясь в таком же ритме, что и племянница.

Татьяна завыла, содрогнулась, дернулась. Оргазм нахлынул с неистовой силой, разрушив последние барьеры и захватив ее тело судорожными объятиями. Такого она не испытывала никогда ранее. Зазвенели колокольчики, голова стала пустой и легкой. Что-то шевельнулось и сжалось внизу живота, внутри — это было новое ощущение. От матки к входу во влагалище прокатилась тугая волна, раз, два, три... Из вульвы с силой вылетели мелкие брызги ее сока. Татьяна сжала бедра изо всех сил, усиливая сладостные ощущения и безуспешно пытаясь удержать струйки, потекшие по ляжкам. На пол шмякнулись мутные капли просочившейся между пальцами ...

влаги. В конце концов родственница застонала, глядя на лужицу, созданную Танькой.

— Убери здесь за собой, — приказала родственница, выходя из кухни. — И свет не забудь!

Наутро Татьяна не показывала носа из кровати, пока тетка не ушла на работу. Когда за ней хлопнула дверь, она вскочила и лихорадочно начала собирать чемодан со вещами. Оставаться здесь больше нельзя. Она поняла, что окажется зависимой от теткиных пристрастий, станет ее подчиненной, рабой. У нее явная склонность к такого рода развлечениям. Иначе, как объяснить реакцию ее организма? Даже сейчас, когда она приняла твердое решение бежать без оглядки, внутри что-то дрогнуло при воспоминании о ночном безобразии. Тихий голосок шептал: "Не спеши, подумай, попробуй в конце концов ещё раз...". Но нет, больше никаких попыток. Хватит. Если пойти по этому пути, то не остановишься. Потянет в эту пропасть без остатка, падение может быть бесконечным. Она слышала разговоры про лесбиянок. Там далеко не всё так романтично, как представляют в книжках и на экранах.

Нет, нужно срочно убегать! «Если играть с огнем, то никак не с устаревшей и недоброжелательной родственницей», - подумала Татьяна. «Пусть тетушка найдет другую наивную провинциалку. Старая хитрая лиса хочет пристроиться хорошо - задумала поймать девчонку, угнетать ее и возлагать на нее все грязные обязанности по дому, а взамен одаривать извращенными оргиями блаженства, опять же, не без удовольствия для самой себя». «Но куда податься? В общежитии очередь, денег на съемную квартиру нет, да и подруги из столичных предоставят кровь в лучшем случае на несколько дней. Был только один вариант, хотя он и не нравился растерянной студентке.

Воспоминания охватывали, но пора было зайти в магазин. Людка — продавщица интимных товаров приветливо улыбнулась и помахала рукой.

— Как жизнь?

— Вполне. Практически регулярно, — улыбнулась Татьяна.

— Заглянула просто так, или ищешь что-нибудь особенное?

— Может быть, может быть... — неопределенно пробормотала учительница, оглядывая ряды разноцветных фаллоимитаторов на витрине.

— Получили новую партию, есть совершенно уникальные штучки. Китайцы просто сводят с ума. Могу уступить опытный экземпляр.

— Почему опытный? И ты знаешь, как я отношусь к китайскому хозяйству.

— Ах, оставь, качество этих изделий у них всегда было на высоте, а в последнее время стало лучше, чем у европейцев и японцев. Опытный потому что еще не поступил в продажу, нет инструкции, еще не напечатали в типографии», - при этом продавщица доверительно склонилась и картинно закатила глаза: «Моя вина, задержалась с написанием аннотации. Увлеклась, знаешь ли...»

Татьяна согласно кивнула. Все необходимые документы были на китайском языке, сертификаты и прочие документы переводили в бюро, а на описаниях и инструкциях хозяин экономил. Нанимать переводчиков отказался. Проявил сообразительность: новые образцы выдавались на дом продавщицам, которые после испытания их на себе, составляли простые и понятные руководства по использованию. Особенно понравилось покупательницам, что сами продавщицы добавляли небольшие рекомендации и личные впечатления. Инициатива получала успех, продажи были стабильными.

— Действительно хорошая вещь?

— О-о-о, не поверишь, первый день я совершила четыре подхода. На второй развлеклась дважды и застела за сочинение, но не удержалась и стала уточнять нюансы. И уточняла ещё три дня...

Женщины весело расхохотались.

— Беру, если так советуешь. Сколько я тебе должна?

— Ну-у, вообще-то опытные экземпляры назад не сдаются, как пользованное изделие, и мне неудобно просить с тебя полную стоимость... — глаза рыженькой хитро блеснули. — Знаешь, я уступлю за полцены, но с условием: попробуй прямо сейчас! Боюсь, под впечатлением, я слишком цветисто расписала достоинства. Коммерческий директор на радостях вздул цену до небес, пригрозив, что оштрафует, если не будут покупать. Теперь мучаюсь, а вдруг это только на меня так подействовало. Проверить бы...

— Здесь, сейчас?! — Татьяна оглядела глазами торговый зал. Покупателей было не то чтобы много, но они были.

— Там у нас пару кабинок, для примерки-подгонки аксессуаров,— указала в угол Людка, справедливо полагая, что железо надо ковать пока оно горячо. — Выручай, а я тебе хорошо уступлю в цене.

— Но...

— О, Господи, ты как школьница! Пойдем скорее, пока я свободна, — она взяла из под прилавка яркую пластиковую коробку и потащила Татьяну за собой.

Хихикая, женщины задернули штору прилично. Татьяна, склонная к подобным авантюрам, уже возбудилась. Негромкие голоса и шаги покупателей за тонкой шторой щекотали нервы. А при мысли, что кто-то может вломиться, несмотря на предупредительную табличку, кровь закипала в жилах.

— Не бойся, никто не войдет, — успокаивала Людка, но то и дело оборачивалась и одним глазом выглядывала в щель между стенкой и шторой.

В кабине было тесно, Татьяне пришлось опереться на руку продавщицы, когда стягивала трусы. Хорошо, что сегодня она в чулках.

— Надо было взять лубрикант... — спохватилась Людка и сделала движение выйти.

— Стой! — Татьяна схватила её за руку. — Ты, что меня здесь одну хочешь бросить? Да и не нужно ничего.

Продавщица недоверчиво посмотрела на неё:

— Да, ладно...

Татьяна задрала подол и раздвинула двумя пальцами большие губы, внутри все блестело от влаги.

— Ну, ты даешь! — озадаченно пробормотала продавщица. — Заводишься полоборота.

Она распаковала коробку и достала агрегат, Татьяна с любопытством рассматривала конструкцию — сложная, напоминает медицинский прибор. Впрочем, если говорить строго, то всю продукцию этого магазина можно отнести к медицинской технике. Размер главного фаллического тела не впечатлил, дома у Татьяны имелись более крупные экземпляры, зато его веретенообразная форма с бугристой спиральной навивкой завораживала. Имелся второй буравчик поменьше, его назначение не вызывало сомнений, а вот провода с присосками и прозрачные пластиковые трубочки — интриговали.

— Разместишься, — Людка похлопала по низкой короткой тахте, которую передвинула на середину кабинки.

— Не умещусь, — сомневалась Татьяна.

— Спать собралась? Спинку сюда, а ножки вверх и враз! Проверено, у меня тут такие матроны пристраивались, тебе до них год одними гамбургерами питаться.

— О-о-о... А куда головой?

— Господи, куда хочешь.

Выбор оказался символическим. Если ногами к шторке, то в случае чего... она окажется разверстанной во всей красе. Если наоборот, то на стене зеркало во всей рост – опять, в отражении, как на витрине. Решила – к зеркалу выгоднее, можно видеть, что там с её киской делать будут.

— Люд, а вдруг кто-нибудь все-таки сунется? — в притворном ужасе прошептала Татьяна и почувствовала, как из влагалища выплеснулась и потекла к попе горячая струйка.

Продавщица молчала, она с интересом наблюдала как ползет по промежности клиентки жирная капля. Хитренько посмотрев на Татьяну, быстро подхватила указательным пальчиком эту субстанцию, и сунула палец в рот.

— Ой, что ты делаешь?! Людка, ты лесби? — запаниковала Татьяна.

— Нет, нет, успокойся, — отвечала та, причмокнув. — Не смогла удержаться, очень захотелось попробовать тебя. Ну что сказать, — она пожевала губами с видом дегустатора, — ты солоней меня, но есть сахарная нотка. Пикантный вкус. И запах приятный, не рыбный, что-то восточное, пряное. У тебя от природы так или пользуешься специальным гелем?

Татьяна покраснела и пожала плечами. Такой комплимент даже от женщины был приятен. Чтобы скрыть смущение, смежила веки и изобразила мученическую гримаску, потому что Людка за болтовней начала потихоньку ввинчивать большой конус во влагалище.

— Ты чувствуешь дискомфорт? Если что-то беспокоит, скажи, не молчи.

— Нет,...

все в порядке... — хрипло ответила она, прислушиваясь к ощущениям внизу.

— Вот, как на ладони получилось, — прокомментировала продавщица. — Вот эти два контакта прикрепи на соски, можно прямо под блузкой, а я пока на вершине бедер поставлю. Вот так, видишь, сами прилипнут, легко и удобно.

— На входе распирает, — пожаловалась Татьяна, — а внутри ничего не чувствую.

— Сейчас включу и почувствуешь, — улыбнулась женщина. — Но ещё надо маленький ввернуть. Ну-ка расслабляй попку! Хорошо, молодец. Поехали! — она щелкнула переключателем.

Татьяна замерла. Появилось легкое покалывание внутри. Оно нарастало и через несколько секунд у нее зачесалось все от копчика до лобка. Господи, хотелось залезть туда и расцарапать все ногтями. В этот момент тело пронзил первый чувствительный разряд.

— Ой! — всхлипнула она, но посмотрев на довольную физиономию Людмилы, поняла, что так и надо.

Действительно, слабый ток метнулся по маршруту: соски — пах — половые губы — клитор — кишечник — копчик — соски, на мгновенье перекрыл зуд, достав до таких потайных нервных окончаний, которые никак иначе не почешешь. И тут же зуд в кишечнике и влагалище усилился, будто желая повторения, и оно последовало. Снова разряд и секундное блаженство. На сей раз отозвались внутренние мышцы, содрогнувшись синхронно с электрическим импульсом. Соски ожесточились, а клитор напрягся. Татьяна чувствовала, что влагалищу процедура понравилась, оно мгновенно разогрелось и сочилось необычайно активно, требуя: ещё, ещё, ещё! Интервалы между разрядами становились короче. Всё ее тело содрогалось в сладострастной судороге, когда проходил ток. Это напоминало бесконечную череду микрооргазмов.

— Ох, боже, ай! — тихо вздохнула Татьяна. — Ой, ой!

— Действительно хорошо? — сочувственно спросила Люда.

— Прекрасно! — только успела сказать Татьяна и снова вскрикнула: — Ой, ой, ой!

Оживились фаллические конусы, их неприметные ранее наконечники раздулись, плотно заполняя влагалищный канал. Возбужденная плоть восприняла это распирающее давление с жадностью голодного желудка, хищно обволакивая и радостно трепеща. Ребристые борозды, проворачиваясь и мелко вибрируя, причиняли стенкам влагалища чрезвычайно острые ощущения. А в сочетании с провокациями электрических разрядов Татьяна получила такой сильный букет воздействия на либидо, что немедленно поднялась к вершинам удовольствия. Практически каждое движение внутри – а двигалось в ней непрерывно – каждый импульс вызывал мышечные схватки. В голове Татьяны померкла действительность, она забыла, где находится и стонала вслух:

— Ай, ой, черт, как хорошо! Еще! Ай... О-о-ох...

Людмила испуганно оглядывалась на занавеску и косилась глазом на таймер – стрелка показывала, что еще минуту нужно ждать.

— Что там происходит?! — раздался зычный голос в торговом зале. Людмила втянула голову в плечи – это была Белла Яновна Зондель, коммерческий директор. — Где Рубинова, почему её нет на месте? — громко допрашивала продавщиц начальница.

Услышав свою фамилию, Людмила запнулась. Остановить сеанс невозможно – клиентка в невменяемом состоянии. Она беспомощно посмотрела на такту – из уголков губ Татьяны показались пузырьки слюны, голова беспорядочно металась из стороны в сторону, тело мелко тряслось, и временами его пронизывали резкие вздрагивания. Действие, которое оказывал аппарат на покупательницу, оказалось более выраженным и сильным. Цифры на таймере извещали, что до максимального режима еще около минуты времени. Людмила пробормотала: «Господи, не представляю, как она сама будет...» После этого схватила вакуумную трубку с гуттаперчевой конусной насадкой и поднесла к подергивающемуся клитору Татьяны. Чувствительную горошину с чмоканьем всосало. Сквозь прозрачный пластик было видно, как вытянулся напряженный сикель. Татьяна завыла – «ы-ы-ы-ы...», и сжала бедра, не смотря на вставленные в оба отверстия фаллоимитаторы.

В самый этот момент решительная рука отодвинула занавеску:

— Что здесь происходит?! — прорычала Зондель, притиснувшись в кабинку своим необъятным телом. Однако она быстро сообразила, в чем дело, и ловко задернула за собой шторку, успев ударить локтем в живот нагрянувшему за ней гражданину в шляпе: — Куда прешь, черт возьми! Не видишь, здесь женщина раздевается!

Пунцовая от стыда Татьяна, прижимая к груди упаковку с чудо-агрегатом, выскочила из магазина ни на кого не глядя. Отдышалась только захлопнув дверцу машины. Ждать пока продавщица объяснится с начальницей не стала, схватила все причиндалы, ссыпала в коробку и бросилась к выходу под насмешливыми взглядами покупателей. «Да черт с ними! Наплевать».

К дому подруливала уже почти успокоившись. Почти, потому что внизу живота продолжало время от времени что-то схватывать. После этих эпизодических сокращений она чувствовала, как наружу выплескиваются теплые соки, вызывая легкий зуд в воспаленных половых губах. Хорошо, что на ней темная кожаная юбка, иначе мокрое пятно на её заднице лицезрел весь двор.

Идти пришлось тесно сведя бедра — так и казалось, что влажные струйки вытечут из-под подола. Но такой способ движения неимоверно возбуждал — опухшие половые органы, стиснутые и трущиеся в жидком киселе выделений, восприняли это как приглашение. В голове сами собой закружили похотливые образы. Она ощущала, как вскапывается пот под сиськами. Татьяна несла не только пакет со злосчастным приобретением и сумочку, но отдавалась так, будто тащила пудовую гирю.

«О-па! Вот такое удивление... Навстречу ей, машущая авоськой с буханкой хлеба и бутылкой водки, двигался привычный вояжер. Был он в широком и потрепанном светлом костюме, в белых парусиновых гетрах и с соломенной шляпой на лысой голове. Из кармана торчала помятая газетка. «Господи, кто в наше время читает газеты?» Ещё больше удивило, что любитель подглядывать оказался таким округлым и невысокого роста, ранее она видела его только в окне. Типаж из шестидесятых прошлого столетия, не хватает косоворотки с вышивкой — получается Хрущёв. Взгляд притягивали пухлый нос и толстые чувственные губы. У Татьяны как раз дернулось внутри, и она была вынуждена остановиться.

Пенсионер вдруг узнал её и начал забираться правее, обходя женщину по широкой дуге, при этом смотреть он старался в сторону, но не выдерживал, и косил зрачками на неё. Это было и смешно и возбуждающе одновременно.

— Мужчина, подождите! Здравствуйте. Вы меня разве не узнаёте?

Он заторопился, пожал плечами и, вежливо приподняв шляпу, прогнусил:

— Э-э, добрый день... Извините, не припоминаю...

Она улыбнулась.

— Но это не важно, главное я вас узнала. Вы не подойдёте на пару слов?

Он покраснел, из-под шляпы по вискам покатились струйки пота, глазки-пуговки беспокойно заметались по сторонам.

— Чем могу, так сказать... — наконец выдал он с натугой и заведя за спину авоську с водкой, шагнул к ней.

— Можете, можете,— нервно хихикнула Татьяна и наклонилась к нему, практически дыша в большое фиолетовое ухо: — Жарко мне, я вся таю — охладишь меня прямо сейчас. Да или нет? Предложение действительно только один раз...

— Ты... как... что... имеешь в виду, — задыхался он хрипло, оттолкнувшись и тревожно смотря в ее лицо. Татьяна спокойно ответила на его взгляд. Она просто ждала ответа. Да — так да, нет — так нет. Он подавленно повертел головой, не удержался, буквально осмотрел ее тело глазами и внезапно шепотом выдохнул: — Где?..

— Иди за мной, — она сказала так особенно, зная, что, глядя на неё сзади, он достигнет нужного состояния ещё до того, как они доберутся до пожарной лестницы. Когда лифты работают запасным проходом никто не пользуется. Вести домой старичка-боровичка не хотелось, представит ещё неизвестно что. Ей же просто хотелось кратко реализовать свою фантазию. Быстро и однократно. Как в жаркий полдень выпить одним глотком стакан холодной газировки. Потом ругаешь себя — икаешь, рыгаешь, но удержаться невозможно.