Монастырские рассказы. Глава 1. Порно-рассказы

Этот роман, написанный автором в 1866 году, занимает место среди лучших произведений викторианской эротики. Читатели были поражены не только откровенными сценами групповых оргий и разнообразными сексуальными извращениями, но и необычным местом действия — женским монастырем. Перевод выполнен по английскому тексту издательства ROYAL PRESS, выпущенному в 1902 году.

Что касается меня, то по возвращении домой через двадцать минут с помощью матери я полностью преобразился из красивого юноши в крепкую, хоть и не слишком привлекательную девушку. Однако одно важное физическое отличие все еще оставалось. Мы собрали драгоценности моей матери и некоторые наши самые ценные наряды и подготовились к выходу. Ранее мы отпустили горничную моей матери. Когда она вернулась и обнаружила пропажу наших вещей, она восприняла это как должное, полагая, что мы либо пытались скрыться от моего отца, либо нас арестуют и отправят в тюрьму.

— Конечно, мне бы хотелось это увидеть,— ответила моя мать.— Мне очень любопытно узнать, какое покаяние наложит отец Юстас на такую прекрасную девушку, как сестра Эмили. Какой же проступок она совершила?

— Ах, святая Леди Агата! Пожалуйста, не говорите об этом своей сестре,— вскрикнула Эмили.— Иначе я умру от стыда!

— Глупости, дитя мое,— ответила аббатиса.— Продолжай раздеваться, найди плеть и затем преклони колени на диван в углу. Пока ты будешь ждать, можешь повторить один из покаянных псалмов, чтобы привести себя в правильное расположение духа до прибытия отца Юстаса.

Когда я вошел в комнату, мое внимание сразу привлек так называемый диван, и я задумался о его предназначении. Он был усыпан подушками и валиками, а обивка из черного бархата придавала ему загадочности. По углам можно было заметить кожаные ремни с пряжками.

Перед этим необычным предметом мебели стояла Эмили, молодая женщина с привлекательной фигурой. Она начала раздеваться, и я не мог отвести глаз от её обнажённого тела. У неё были широкие бедра и высокая грудь с розовыми сосками, которые затвердели под моим взглядом. Бедра Эмили плавно переходили к её интимной зоне, покрытой густыми волосами на лобке. Чуть ниже виднелась соблазнительная розовая линия, вызывающая желание приблизиться к ней. Я ощутил волнение под одеждой и стремился почувствовать близость с этим манящим местом.

Эмили опустилась на колени перед этим черным "алтарем", который подчёркивал белизну её кожи. Она положила между ног плеть и начала молиться как жертва обряда.

У меня был некоторый опыт общения с женской красотой. Я имел тесные отношения с симпатичной швеей из дома на улице Жюбе — она была доброй девушкой и получала удовольствие от наших встреч. Также я не остался равнодушным к горничной моей матери; однажды во время уборки спальни она удивилась моему поступку, но не сопротивлялась, когда я поднял ей юбку и удовлетворил своё желание между её ягодицами.

За все годы своей юности я никогда не встречал такой впечатляющей картины, как юная послушница Эмили. Ее полная грудь лишь частично скрывалась под осанкой, длинные изящные ноги были видны, а её очаровательное лоно напоминало сад черного мха с алыми прожилками, уютно расположенное между двумя округлыми подушками белоснежной свежести.

Разумеется, отец Юстас не мог бы проявить такую жестокость, чтобы наказать этот восхитительный зад. Пока я размышлял об этом, моя тетя рассказывала матери о проступке, за который Эмили ожидала наказание. Из-за жалоб на плохое зрение ей разрешили зажечь дополнительные свечи в спальне. Однако, когда аббатиса посетила её ночью, к своему ужасу она увидела вместо спящей девушки распахнутую фигуру с развёрнутыми ногами. Большая свеча была погружена в её тело на девять дюймов, и Эмили яростно двигалась взад-вперёд как одержимая.

Когда леди Агата стала свидетелем этого действия, любые попытки скрыть или оправдать случившееся оказались бесполезными. В тот момент как аббатиса вошла в комнату, мадемуазель Эмили охватили любовные судороги; она откинулась на подушки и оставила свечу самой выпасть из влажных рук.

А66aтиca не была суровой женщиной, напротив, она проявляла большую снисходительность к молодым девушкам, которые находились под её руководством. Однако Эмили в такой ситуации вела себя достаточно резко, так как её ученица, будучи отруганной, отвечала дерзкими замечаниями о красивых молодых исповедницах и высших привилегиях монастырского руководства.

Все это моя тетя рассказывала вполголоса матери и не слишком громко для виновницы, сидевшей на подушке. Я внимательно наблюдал за ней, и она казалась едва сдерживающей свой смех. Я решил, что она не очень-то боится отца Юстаса, и оказался прав — она не испугалась.

Наконец он пришёл, но прежде чем обратить внимание на голую девушку в углу, заметил на устах настоятельницы то, что я полагаю он считал «священным поцелуем». Затем с восторгом и удивлением он обратился к моей матери.

— Моя дорогая мадам Дермонвиль, что привело вас сюда? А кто эта юная леди?

Он произнес это с некоторым удивлением, и в одно мгновение я увидел, что он узнал меня. Но моя мама быстро отвела его в сторону и заговорила с ним шёпотом. Разговор был недолгим. В конце концов он произнёс:

— Тогда Генриетта вы обещаете? Если это так, я не только сохраню секрет, но сделаю всё возможное для вас в этом деле.

Это соглашение было закреплено полутора поцелуями, которые мне почему-то показались менее целомудренными, чем должны были быть. Но я полагал, что моя мать лучше знает как поступать.

— А сейчас отец Юстас мне представляется как бедная девочка уже достаточно долго стоит на коленях в ожидании покаяния,— заметила она,— и ради общего милосердия вы обязаны наказать её вне зависимости от обстоятельств. Только не будьте к ней слишком строгими.

— Только ради тебя, милая леди Дермонвиль, я на что-то решусь, — ответил монах, произвел на меня впечатление галантного человека. Ты сама станешь свидетельницей.

Следует отметить, что несмотря на свое монашеское одеяние, коричневый саржевый габит, который он носил открытым спереди и застегнутым на ремень, не выглядел как костюм; он был очень привлекательным мужчиной. Меня удивило отсутствие бриджей или нижнего белья, но как я вскоре выяснил, это было намеренно.

Обернувшись и с нескрываемым любопытством рассматривая прекрасные ягодицы и идеальные прелести девушки на коленопреклонении, отец Юстас коротко спросил настоятельницу, признавалась ли она в своем грехе и собиралась ли раскаяться. Получив утвердительный ответ, он заметил, что не будет использовать хлыст, а просто сделает несколько нежных шлепков; затем прошепчет милование налетом немного святого масла и младшая сестра сможет считать себя прощенной от грехов и очищенной.

Ничто не могло быть более мягким на пути покаяния, чем это; к моему удивлению Эмили абсолютно понравился нежный шлепок. Вместо того чтобы сжаться от него, она приподняла свою обнаженную попку вверх и выставила ее наружу будто навстречу наказанию. Монах же недолго задерживался на этой части церемонии; я легко понял причину того, почему он опустился на колени для того чтобы приблизиться лицом к белым ягодицам послушницы; его сутана немного распахнулась и нашему взору предстал самый чудовищный набухший стержень. Это был мощный инструмент увенчанный наверху огромной фиолетовой головкой. Поскольку мне было совершенно ясно чем закончится все это покаяние, я не мог не думать о том, что мадемуазель Эмили найдет это совсем иным опытом по сравнению с мастурбацией слабой свечой.

Его "шепчущее милование", как он это называл, заключалось в том, что он нежно прикасался языком к маленькой щелке сзади и начал ласкать её. Кончик его языка преодолел длинный путь от самой верхней части её дрожащих бедер до изгиба ягодиц, а затем снова вернулся к тому мохнатому местечку, которое светилось от их общей влаги. Он аккуратно облизал губы Эмили и продолжал исследовать её внутренности, вновь погружаясь в её сокровенные места, пока она не вздрогнула от наслаждения и сладкого ожидания.

Когда он решил, что достаточно подготовил Эмили для достижения своей цели, он приступил к тому, что называл своим "святым маслом". Это означало, что он направил головку своего члена к входу в её влажное пространство и начал медленно углубляться на всю длину своего стержня. Чтобы лучше проникнуть в широко раскрытую киску Эмили, он немного приподнялся на одной ноге. С большой быстротой он входил и выходил из неё с каждым толчком, его живот касался её ягодиц с каждым движением. Каждый раз, когда он вытаскивал свой покрытый соками член до конца и снова погружался внутрь с различной скоростью и силой. Для облегчения своего вторжения он вращал её бедра крепкими круговыми движениями, которые служили для того чтобы открыть мохнатое сокровище этой девушки максимально широко.

Эмили же со своей стороны очень хорошо переносила это вторжение гораздо лучше, чем я мог бы предположить. После двух или трёх естественных вскриков вроде "Ах! Ох!" вызванных его огромным членом она ответила взаимностью на его движения. Особенно я заметил, как она наклонилась чтобы заглянуть под живот и увидеть всю красоту отца Юстаса – его благородный член с весело колеблющимися яйцами работал без усталости.

Пока он продолжал накачивать ее с причмокивающими звуками, его волосатый живот создавал такой красивый контраст с ее молочно белой попкой, что это было завораживающим.

Я не осмеливался смотреть на свою матушку, но стоя в углу и обняв в роскости и страхе свою тетю за талию я не мог не положить руки на ее хитон и ощупывал ее одной рукой, не почувствовав нежнейшее нахождение ее крепких грудей. Я как будто мял мягкий шар, когда искал маленький шарик со спермой, который вскоре поднялся и отвердел под моим настойчивым поощрением. Моя вторая рука была также занята обнимая ее живот и изучая низ, пока не нашла теплый вход в пещерку покрытый небольшой щетинкой. Я провел пальцами по шелковистым волосам а затем позволил пальцам исследовать самую щель, которая стала как будто нетерпеливо и жадно расцветать под моими неуклюжими исследованиями. Она не пробормотала мне никаких возражений, хотя наверняка почувствовала что-то странное потому что впереди под моим платьем образовалась такая выпуклость которую не смогла бы изобразить ни одна девушка если только не положила бы себе в карман огурец или скалку.

К моему разочарованию как только я начал думать что могу перейти со своей красивой молодой тетей к крайним мерам священник отец Юстас довел свое возбуждающее наказание до конца.

Эмили смиренно покорилась что она продемонстрировала опустившись со своей устойчивой коленопреклоненной позы вниз что она почти распростерлась на животе. Отец Юстас конечно держал в ней свой член пока она опускалась на пол его руки крепко держали ее груди и он продолжал трясти ее еще несколько минут. Затем он мягко извлек свой стоячий член и нежно поцеловал ее пухлые ягодицы заверив во всем прощении и полном отпущении грехов.

Скрывая свое копье, он обратился к моей матери и, глядя на меня с выразительным взглядом, сказал, что хотел бы поговорить с ней на определенную тему наедине. Моя тетя заверила, что ее комната полностью доступна для ее сестры, а сама она останется и поможет Эмили подготовиться.

— Это слишком большая ответственность для меня, матушка-настоятельница, — произнесла Эмили. — Возможно, эта юная леди сможет мне немного помочь. Она выглядит очень мило, и я бы так хотела выпить вина, так как я ужасно устала.

— Конечно, деточка моя, — ответила тетя. — Я дам тебе вино.

Сказав это, она вышла из комнаты с довольно странным выражением лица, будто не понимала, к чему может привести моя помощь ее подопечной в одежде. Я же не мог не заметить того факта, что она вполне осознавала мою заботу о ней; мои руки задерживались на её дрожащих груди и выступающих сосках и скользили по её округлым бедрам к краю её нежных половых губок.

— Милое мадемуазель! — заметила она. — Ты так ласков, словно ты молодой человек, а не молодая леди.

— Может быть так и есть? — пошутил я. — Ты ведь не против того, если я буду молодым человеком?

— Ну... — застенчиво ответила она. — Мне бы хотелось иметь такого брата или кузена как ты.

— Или любовника? — намекнул я.

Она слегка покраснела и отвела взгляд.

— После той сцены, которую ты только что наблюдала, мне было бы глупо проявлять ханжество с моей стороны. Безусловно присутствие настоятельницы было необходимым условием ситуации; но я считаю неправильно было сообщать тебе и твоей матери о моем наказании и позволять вам стать свидетелями этого процесса.

— Не сердись, — ответил я, глядя на неё. Это было действительно потрясающее и великолепное зрелище. Святой отец причинил тебе страдания.

— Нет-нет, — возразила она, — пока продолжается покаяние, я наслаждаюсь этим. Но сейчас я чувствую себя взволнованной и раздражённой.

— Позволь мне, — сказал я, — вытереть твои секретные места своим платком. Я сделаю это осторожно, и тебе будет гораздо удобнее.

Не дождавшись её согласия, я опустился перед ней на колени, приподнял хитон и начал аккуратно вытирать нежные губки её интимных мест и слегка увлажнённые области рядом с ними. Я мягко проводил платком по набухшим губкам, останавливаясь время от времени, чтобы полюбоваться пышным розоватым отверстием. Утончённый аромат возбуждал мои чувства; я ощущал, как мой долго подавляемый порыв снова начал проявляться под одеждой. Стремясь продлить эту работу, я медленно исследовал её холмик и с каждым движением как будто случайно открывал пальцами смятые губки этой сокровищницы. В конце концов я почти полностью ввёл в него один палец прежде чем вспомнил о своём положении и небрежно убрал его. Как и предполагалось, она нашла большое утешение в этом действии и щедро выразила свою благодарность. Я заметил, что мне приятно служить такой прекрасной девушке как она.

Это замечание вызвало неожиданный эффект. Эмили мгновенно ответила мне, что такой комплимент для неё очень ценен, так как я был одним из самых красивых и высоких мужчин из всех кого она когда-либо видела. Говоря это, она попыталась изучить моё тело и вскоре обнаружила нечто совершенно неожиданное: моё шелковое платье стояло передо мной словно палатка, плохо скрывая мою эрекцию.

— Боже мой, что это такое? — воскликнула она, низким голосом указывая на предмет.

— Лучше просто взгляни, — ответил я с улыбкой.

Не сказав больше ни слова, она опустилась на колени и к своему удивлению обнаружила среди привычных вещей нижнего белья, шелковых чулок и узорчатых юбок нечто, что явно не принадлежало женскому гардеробу (если только не считать искусственным). Она увидела мой пульсирующий орган в полном расцвете сил и, охваченная восторгом, сразу же схватила его и начала нежно гладить. Я был готов удовлетворить ее желания, но в коридоре раздались легкие шаги. Она успела приподнять мои юбки в самый последний момент, когда моя тетя вошла в комнату с бутылкой вина.

— Дитя мое, как я и обещала, принесла тебе немного освежиться. Но посмотри на себя — ты явно не нуждаешься в этом. У тебя такой румянец на щеках, и я подозреваю, что это благодаря вниманию моей племянницы Огюстины. Но запомни одно, моя дорогая племянница! — угрожающе произнесла она. — Я не одобряю слишком дружеское поведение даже среди молодых дам; это может привести к глупостям и озорству.

Это было очевидное предупреждение для меня быть осторожнее, хотя «озорство» уже было наполовину совершено.

— Но позвольте мне обратиться к матушке настоятельнице! — сказала Эмили. — Могу ли я сводить мадемуазель Огюстину к нашим сестрам для знакомства? Они будут рады увидеть свежее лицо и узнать новости о мире.

Тетя явно выразила свое недовольство, видимо, не одобрив предложение.

— Ладно. Я соглашаюсь при условии, что вы не будете пренебрегать часовней или своими обязанностями и что вы приведете мою племянницу в мою комнату на ужин, так как она должна поужинать со своей матерью и со мной.

— Ваши указания будут выполнены, матушка, — ответила Эмили с поклоном. Затем она взяла меня за руку и мы вместе вышли в холл.• • •

Вы знаете, какие последствия это повлечет за собой. Огюстина будет слишком измотана, чтобы мы могли полностью насладиться ею завтра.

— Адель уже знает об этом, — сказала Луиза. — Это то удовольствие, которое мне еще предстоит испытать.

— Расскажи нам все, дорогая Адель, — сказал я. — Это очень забавит меня и поможет нетерпеливо ждать предстоящего вечера.

— Если ты спрашиваешь, то я расскажу тебе, — сказала милая девочка, хотя мне от этого и стыдно. Настоятельница сообщила, что чувствует себя больной и немного волнуется, и пожелала, чтобы кто-нибудь остался в ее комнате на всю ночь. Она выбрала меня. Я согласилась воспринять это как почесть и пошла к ней в комнату, где застала ее уже в постели. Она попросила меня раздеться и присоединиться к ней, оставив лампу гореть. Как только я это сделала, она провела рукой между моими бедрами и начала гладить мою интимную зону из покрытых волосами лобковых костей. Однако это не продолжалось долго. Вместо этого она предпочла проникнуть парой пальцев в мою узкую щель и двигаться туда-сюда, раздвигая ее узкие половые губки. Я знала очень мало об этих похотливых играх и подчиненно смиренно следовала ее указаниям, когда она продолжала проникать в самые интимные уголки моего тела. Ищите на Яндексе "сефан рассказы" и читайте без регистрации.

Однако это не длилось долго, так как она сменила позицию, став на колени и прижав свой живот к моей груди. Ее стройные ягодицы оказались у меня на лице, а губы её интимной зоны коснулись моих уст. Затем она попросила меня ввести язык в её сокровенное место и хорошо поработать там. Несмотря на то что я была почти задушена под её телом, мне удалось подчиниться и сделать всё возможное для её удовольствия. Я лизала её снова и снова, как собачка, пьющая воду из миски, но этот нектар был значительно слаще любых других, что я когда-либо пробовала. Я порхала языком по её губкам, собирая все капельки удовольствия, а потом нырнула внутрь, исследуя нежные складочки.

Следует признать, аббатиса сделала всё возможное для того, чтобы вернуть удовольствие и мне. Из-за нашего положения её голова оказалась между моими бедрами. Она ввела язык настолько глубоко, насколько могла; он извивался внутри меня как змея, гладил и скользил по каждому уголку. Хотя я не чувствовала себя полностью наполненной ею в этот момент, приятные ощущения начали возникать сначала в пальцах ног и постепенно поднимались вверх до самой макушки головы. Безусловно, она не смогла подарить мне такое же удовлетворение, какое я дарила ей, но вскоре стало ясно — этого было достаточно.

О том выполнила ли я свои обязательства перед ней или нет можно судить по тому факту, что через несколько минут после ряда судорожных движений моя рот наполнился сладким кремовым ликёром её страсти. Когда она достигла кульминации, лениво скатилась с меня и некоторое время лежала на подушке в обнажённом виде. Я подумала о том, чтобы взять полотенце и вытереть лицо и её ягодицы; когда я это сделала, она мягко поблагодарила меня и попросила снять с неё сорочку и устроить удобно в постели. Выполнив это желание, она пожелала принять лекарство — оно оказалось ничем иным как апельсиновым ликёром. После этого ритуала она заснула.

Я надеялась провести спокойную ночь, но ошиблась как никогда ранее. Примерно в два часа ночи меня разбудила настоятельница поцелуями, что я должна была воспринять как честь, хотя в тот момент была крайне недовольна тем, что меня снова потревожили.

Она задала вопрос о моей девственности, и после моего утвердительного ответа она подтвердила это, подняв мою сорочку и вставив палец внутрь. Обнаружив преграду, она заявила о намерении лишить меня невинности. Я с трудом могла представить себе, как это будет происходить, но вскоре получила ясное представление. Сняв свою одежду, аббатиса вынула из кармана странный предмет — толстый стержень из слоновой кости около девяти дюймов длиной с частью, покрытой красным бархатом. Этот инструмент имел гибкий шаровидный придаток, который она наполнила жидкостью из флакона. Все это было быстро закреплено на её теле с помощью прочной перевязи.

Она велела мне лечь на спину и широко развести ноги, положив подушку под бедра для удобства введения инструмента. Она начала проникновение без малейшего сожаления или сострадания к моим страданиям. Мои крики боли и полузадушенный плач явно доставляли ей удовольствие. Хотя я могу понять мужчину, действующего против воли девушки из-за страсти, здесь все казалось совершенно неестественным.

Когда она заметила явные признаки того, что моя женская натура начала воспринимать происходящее иначе — боль и стыд начали превращаться во что-то другое — она прижала руку к своему телу и нажала на шарик упомянутого устройства. Тёплая молочная субстанция устремилась внутрь меня до самой глубины. На этом всё завершилось.

Однако, это не устроило ее. Прежде чем я ушла от нее утром, она потребовала, чтобы я надела устройство на себя и обратно трахнула ее так же сильно, как она это сделала со мной. Я неуклюже попыталась прикрепить это любопытное приспособление, но она помогла мне и можно сказать, что она была со мной на протяжении всего процесса. Взяв этот предмет, который она назвала "фаллосом", я начала двигаться внутри ее нетерпеливой щели так хорошо, как только могла, и почти избегла неприятных случайностей. Она обняла меня за талию и стала так энергично двигаться вверх-вниз, что мы встретились на полпути. Когда гладкий стержень вонзился в ее жаждущую дырочку, она стала почти как зверь в своих трепыханиях и стонах. С каждым движением все было легче для него проникать в нее, и вскоре я таранила ее так же сильно, как мужчина загоняет свой член в женскую пещерку. Зрелище этой холодной твердости, покрытой ее секретами, было захватывающим, и она призывала меня продолжать с такой же неослабевающей энергией. Наконец, с мощным движением ягодиц она закричала: "Молоко, Адель, молоко!"

Сначала я не поняла, что она имела в виду, но потом вспомнила, что она делала. Имитируя ее действия насколько это было возможно, я сжала шар у основания фаллоса и впрыснула драгоценную жидкость в нее. Очевидно, что я доставила ей огромное удовольствие, потому что когда она пришла в себя, она поцеловала меня и благодарно отпустила. Вот такая была моя история. Что ты об этом думаешь, Луиза? Ты можешь полностью довериться этой правде, потому что это то, что тебе предстоит испытать. Что касается тебя, мадемуазель Д'Эрмонвиль, ты получишь то же самое от настоятельницы этой ночью. Попробуй поискать в Гугле "эротические рассказы" и прочитай (18+).

— Спасибо тебе, мадемуазель Адель, — сказал я. — У меня есть определенная защита, которая не даст ей «поймать» меня. И если милая Луиза будет следовать моим указаниям здесь, то ей не придется оставаться с ее пронзенным невинным сокровищем, которое может быть у нее отнято этой похотливой дамой с ее твердым фаллом из слоновой кости. Она отдаст его с нежностью и любовью!

Я посмотрел на Эмили, которая знала мой секрет, и она сразу же откликнулась.

— Безусловно, дорогая Огюстина, — ответила она. — Я уверена, что обе юные леди будут рады встретиться с тобой завтра после нашего завтрака и услышать твои советы вместе с рассказом о ночных приключениях.

Они обе охотно согласились на это, и Эмили напомнила мне о необходимости вернуться к встрече с тетей. Если бы я не сделал этого вовремя, могла возникнуть проблема, и мне больше не позволили бы посещать ни одну из очаровательных молодых послушниц. Так что под руководством своей прекрасной проводницы я направился в комнату аббатисы, где увидел накрытый стол и своих родителей Юстаса в компании с тетей.