Развеянный свет. Часть 3

После возвращения домой после свидания, Маша была удивлена своим трезвым восприятием произошедшего. Да, бабочки рождались в животе, а ниже горело и тянуло с непривычки, но погружаться в эйфорию и выдумывать сказки о неземной любви желания не было. Даже в те несколько недель, пока они официально встречались с Юрой и все закончилось так грустно, она была чрезвычайно эмоционально возбуждена, погружена в наивные фантазии, мечтая о любви до гроба и выходя из реальности. Сейчас же такого и в помине не было. Была решимость продолжать встречаться с ним и принять все, что он захочет дать ей.

Она ему нравится, но он мужчина, а она молодая, красивая девушка, за которой ему даже не хочется ухаживать чтобы уложить в горизонтальную плоскость, так что маловероятно, что она значит для него больше, чем случайная любовница. Он был нежен, терпелив с ней, но Маша не могла представить, что он мог бы быть другим, он такой человек - благородный, учтивый, зачаровывающий, наверняка в сексе с другими женщинами он был так же искушен. А то что опыта по этой части у него предостаточно, сомневаться не приходится. Поищи "рассказы Стефан" и читай больше.

Несмотря на взвешенные, далекие от романтики рассуждения, при воспоминании о том процессе, через который он ее провел на кухне, заставив кончать на табуретке, внизу сладко защемило, Маша зажала нижнюю губу, дрожа от подступившего возбуждения.

— Маша, что с тобой? — отец подскочил, подхватив сзади за локти — девушка как раз попортила посудомойку после ужина.

— Дочь? — взволновалась мать, которая укладывала еду на завтра в контейнеры для отца. Он страдал с поджелудочной и ел только домашнее, специально для него приготовленное.

— Нет, все нормально, папа, голова закружилась. Мам, — бросила тревожный взгляд на мать, прося о поддержке, одними глазами выразив: «месячные!».

— Саша, да не мельтешь ты так над ней, — сразу вступила та, — девочке уже и покачаться нельзя, ты сразу трагедию разводишь.

— С женщинами всегда одно, Юля, — обиделся отец, — то все эпидемия, а как что серьезное — ничего и не скажете.

— Папочка, — вытерев руки полотенцем, бросилась Машка к отцу на шею,— ну не сердись. Ты у нас самый лучший, самый заботливый,— ласкалась она. Тот скоро оттаял — не так часто теперь его обожаемая принцесса с поцелуями и объятиями лезет, слишком взрослая.

— Маш, может сходим в шопинг в торговый центр? — спросила мама, когда они закончили с ужином на кухне. — Мне туфли нужны, да и третьей вещей на лето.

Машка, поднявшись, согласилась. Хоть и висело несколько незаконченных работ, но она их и за завтрак успеет сделать.

В своей комнате долго ругала себя за бестолковость. Надо же было так проколоться. Еще хорошо, родители ее лица не видели, а то бы еще и другие вопросы возникли. Нет, папа у нее не из тех, кто за дочкиными южерами с 6-сильной битой гоняется, но все же для него она до сих пор маленькая девочка, невинная и непорочная. Мама — внимательнее, как женщина понимает. Машу лучше знают и тактичнее так что если и догадается о том что с невинностью дочка разобщалась промолчит оставляя за ней право самой решать, что делать со своей жизнью.

Несколько учебных дней до конца недели пролетели незаметно. Телефон молчал, Герман не прислал ни одного сообщения, даже не спросил, как она. Маша тоже решила не звонить и не писать. Он знает о ее чувствах, что только больше навязываться.

Несмотря на произошедшее большое событие изменений в себе, Маша не заметила. Ни ее взгляд на мир, ни отношение к себе или людям, ни цели и видение будущей жизни не изменились. "И чего такой культ из девственности делается?" - думала девушка. "Чего я так боялась?".

Она естественно и непринужденно вступила во взрослый мир безоглядно радуясь тому, что это произошло с мужчиной, которого она любит. Возможно случится все по-другому прейсказали бы Юрке она бы страдала и мучилась, чувствовала себя грязной или виноватой, но сейчас она просто была безмятежно счастлива искрилась любовью к вселенной и с нетерпением ждала новой встречи уже не трясясь от безотчетного страха, а представляя, что хотела бы узнать и что исправить.• • •

Прохаживающаяся неподалеку наверняка ждет внуков после завершения развлекательного центра наверху, у дедушки в руках разноцветные шарики с эмблемой. Маша невольно улыбнулась, когда седой мужчина по-молодечески крякнул предложение поднять один из шариков своей даме. Та расцмеялась став сразу гораздо моложе приоткрывая завесы в их прошлое, когда она была молоденькой смешливой деревенской девчонкой, а он стравым капитаном дальнего плавания.

А вот эта красивая элегантно одетая женщина стоящая возле высоких часов на столбе наверное ждет свидания. Ее ножка на высоком каблучке нервно постукивает руками она то и дело вцепляется в ремень дизайнерской сумочки на плече, поправляет юбку и так безупречную прическу. Волнуется. Значит, мужчина ей дорог изо всех сил хочет ему понравиться. Тут лицо женщины вспыхивает озаряется радостью, взгляд устремляется к кому-то в толпе.

Маша, ожидая, с любопытством смотрит в ту же сторону, пытаясь представить, какой он, этот возлюбленный, заставивший ждать такую красавицу.

Улыбка медленно исчезает с лица руки и ноги внезапно охладевают. К женщине спокойной уверенной походкой приближается Герман, выглядящий великолепно даже в джинсах и майке поло. Он немного удивленно разглядывает спутницу, потом виновато улыбается, пожимает плечами прощальным жестом - явно не ожидал такого официозного обличья свидания - и естественно обнимает и целует поднятое к нему красивое лицо Маши. Та мгновенно выходит из ступора и отворачивается. Затем переставляет шампуры и переключается на другую стильную спину к залу.

— Маша, посмотри, шепчет подошедшая к столику мама, а это не ваш учитель по физике? Тот, к которому вы с Юрой на факультатив ходили. Я хотела было подойти поздравиться, но он с женщиной неудобно стало.

— Да, Маша изо всех сил старается нацепить бесразличную маску на лицо, не знаю, может и он.

— Ой, какой интересный мужчина. Пусть ему повезет на этот раз, вздыхает мать.

— О чем ты, не в силах подавить желания хоть что-то узнать, спрашивает Маша.

Мама хитро прищуривается, наклоняется к дочке и начинает шептать как по секрету:

— Мне Люда Чернова рассказывала. Она с его женой в одной компании работала. Та ему изменила с Сашей. Он как узнал - развод подал не принял обратно. Не понимаю, как можно такому мужчине изменять.

— Мама, это все сплетни. Как ты можешь такие гадости дальше разносить? - возмущается Маша.

— Почему ты такая обиженная, разочарованная матерью, которая потеряла доверие? И что такого, если это правда?

К счастью, официантка приносит заказанные салаты, но настроение у всех испорчено. Маша злится на себя, на маму и на Германа. Мать корит себя за то, что забылась повести себя с подростком как со взрослой, а та снова вколачивается в кулак стоило поверить в возрождающуюся материнскую дружбу.

Пройдя пять магазинов, когда уже ничего не радовало глаза, решают ехать домой. Там Маша сразу же запирается в своей комнате и говорит, что болит голова.

Долго лежит уставившись в потолок, не в состоянии даже плакать. И что она хотела? Он честно сказал, что встречается с кем-то другим. Не давал ей никаких обещаний. Это не ее дело, что он изменяет своей постоянной возлюбленной с ней и Машей. Ей это не касается. Но в душе медленно разворачивается война, как химической кислотой обжигая внутренности. Не так страшно быть его любовницей, страшно быть одной из многих. Сможет ли она уважать себя, если согласится на отношения с ним, зная обо всем этом. Гордость велит все прекратить, не ходить к нему в понедельник, но сердце не хочет слышать доводов, разум рвется к нему, надеясь, что он объяснит и развеет сомнения, поставит все точки над "и", а она поверит.

Самой становится мерзко от того, какой слабохарактерной она стала. Почему не в состоянии забыть его? Чем он привязал ее? Чем держит? Волшебными дарами и руками. Оргазмами сносящимися крышу. Или серыми глазами, в которых она видела что-то большее чем симпатию.

Маша запыхтела. Не хватало еще стать как те девчонки, что сначала со всей самоотдачей спускаются от любви на нет и демонстративно всем доказывая, что способны на все ради большего светлого чувства. А потом, когда надоедают, идут по рукам, выставляя каждого нового парня своей покорностью, а не поражением. Она всегда себя считала выше этого, смотрела на таких с жалостью и долей презрения, а теперь сама чем лучше.

Ночь оказалась полна сомнений и размышлений, но Маша проснулась решительной и активной. Счастливая о предстоящей встрече, она поспешила не думать. Утром она отправится к нему, как договорились, и задаст ему вопросы напрямую. А что там будет - только время покажет.

Может ли порядочной девушке разрешить себе делать то, что делала? Но это не имеет значения. Он покажет, что нет ничего стыдного в том, что происходит между двумя людьми. Пока оба наслаждаются этим, это приносит радость. Она пришла - вот главное. Он до последнего не верил, мечтал увидеть ее силуэт через окно, бросился к двери.

На лицо Халива было написано безразличие и насыщенность жизнью за обеденным столом.

- Как дела в школе? - спрашивает он невинно, стараясь отвлечь.

Машка отвечает быстро, передает новости, которые он пропустил. Герман задает редкие вопросы, проявляя непритворный интерес, поддерживая разговор. Сам с юмором рассказывает о забавном случае с казусом, который произошел в пятницу у него на работе, о том, как мечтает о хорошей погоде, чтобы возобновить велотренировки. Маша не замечает, как расслабляется, вливается в разговор, спрашивает его о всем дальше. Она удивляется его щедрости и откровенности, когда он говорит ей о том, что для него важно и чем он живет. Набирайте в поисковике "с е ф а н   р а с с к а з ы" и читайте (18+).

Когда тарелки убраны со стола, принесен чай и печенье, они сидят и смеются вместе с ней словно и не подозревая для чего она здесь. Словно они могут сидеть здесь до скончания веков обсуждая важное и неважное, распивая чаи. Словно нет тех маленьких молний напряжения проходящих по Машиной коже от его близости, его голоса, его запаха. Сегодня он одет прилично, почти совсем Герман Сергеич, если бы не джинсы. Но Машка теперь знает его и другим, растерянным и расстрепанным, и от этого знания ее сердце сжимается.

— Еще чаю, Маша, спрашивает любопытный хозяин.

Машка качает головой, и на ее глаза налезают слезы. Как она сможет уйти, когда только начала по-настоящему узнавать его?

— Ну что ты маленькая, протягивает руки, иди ко мне, сажает девушку к себе на колени, Расскажешь в чем дело.

Быстро-быстро крутит головой изо всех сил пытаясь сдержать слезы.

— Переживаешь из-за того что случилось, ласково спрашивает поднимая лицо за подбородок, Стыдишься теперь меня.

— Нет... да, как-то слишком одержимая необходимостью поговорить с ним откровенно даже не подумала о новой близости а сейчас осознала что подрагивает уже от желания и прячет взгляд как стыдно ему это показать.

— Я тоже переживаю. Ужасно, признается он с улыбкой.

— Ты... с надеждой поднимает покрасневшее личико.

— У меня еще никогда не было такой горячей любовницы. Боюсь уведут.

Скрывает слишком болезненную правду за шутливым тоном. Маша импульсивно дергается залившись краской, но он удерживает.

— Ты, мое персональное чудо Мэри, поглаживает по плечам, мне ни с кем не было так хорошо, признается заглядывая в загорающиеся дрожащими огоньками трясину ее глаз.

— Так мы любовники, несмело спрашивает девушка всей душой надеясь что опровергнет.

— Да... А ты хочешь быть кем-то еще.

— Нет, хватает гордости не умолять о недоступном, а у нас свободные отношения.

Герман хмурится начиная понимать что ее подавленность вызвана чем-то иным не только девичьей стыдливостью.

— Ты свободна делать все что пожелаешь. Мне невыносимо думать что ты лишишься из-за меня хоть капельки свободы, выговаривает со всей прищепленной ему серьезностью наблюдая за разливающейся тоской в ее глазах и не понимая причины.

— Конечно. Я могу встречаться и с другими.

Больно. Как же больно может сделать одна маленькая глупая девчонка, обвить сердце своими красивыми пальчиками с коротко постриженными розовыми ноготками, а потом сдавить, медленно по капле лишая жизни.

— Почему ты спрашиваешь, голос становится острым злым уже и в помине нет той щемящей зависты и нежности. Они сейчас словно два противника и битва, что разгорается значит больше чем жизнь. Проверь что нового, вбивай "Стефан истории" через Google-поиск.

— Я видела тебя в со66оту в моле. С женщиной, не обвиняет константырует безразлично смотрит то кулачки сжаты тело напряжено выдавая истинные чувства.

Германы хочется закричать оправдаться что с Бероникой все кончено она для него ничего не значила но он сжимает челюсти до 6оли что на крупных скyлах выпутываются желваки.

— Это что-то меняет. Ты знала о ней и до этого.

— Знала. Но теперь не могу, Маша шепчет чуть слышно признавая его правоту и всеми силами пытаясь оставаться твердой вернуть себе достоинство.

— Секс со мной тебя не устраивает, холодно интересует.

— Меня не устраивает твой секс с ней, выкрикивает девушка позабыв о6о вcех тех вещах что обещала себе. Она хотела быть взрослой рассудительной но как же это сложно когда сидишь у него на коленях в теплых объятиях и видишь его губы сейчас сжавшиеся в плотную линию глаза которые заволокло поднимающейся 6урей.

— Ничем не могу помочь, жестоко убил последнюю надежду.

— Я знаю.

— Зачем тогда пришла.

Хороший вопрос. Как объяснить что надеялась что увидит и станет легче уйти. Что увидит и он успокоится остаться. Что увидит и это потеряет для нее значение. Только бы увидеть.

Немец молчит, ожидая ответа от нее. Он не будет давить, не будет принуждать, не возьмет на себя и доли ее сомнений. Это ее решение и только ей его принимать. Либо она остается здесь в его доме на тех условиях, что есть, либо...

— Уходи, Маша, голос мужчины звучит глухо безжизненно, руки, что только что обнимали как взрывчатую амфору, плетью опускаются вниз.

Маша понимает, что это конец.

Медленно сползает с его колен на ватные ноги, плетется в коридор. Так хочется чтобы догнал остановился, хоть последний поцелуй после последнего объятия. Сил хватает лишь чтобы не обернуться.

Немец смотрит вслед безмолвно проклиная все на свете. Зачем он поддался соблазну? Зачем подпустил ее так близко, чтобы она могла уничтожить его одним словом? Он знал, что так будет. Пущай лучше раньше чем позже. Пущай сердце кровоточит, но он не может лишить ее этой возможности вернуть себя.

Она слишком много ему отдала, не только тело, душу по-детски щедро без остатка, а когда осознала пришла в ужас. Ведь она гордая, цельная для своего возраста старается смотреть правде в глаза хоть и по девчачьи, порой впадает в мечты о розовом слоне. Идет на поводу новых для нее ярких слишком сладостных желаний, но и сопротивляется им изо всех своих силёнок. И получается у нее юной и неопытной гораздо лучше, чем у него. А он слабак как ни больно это признавать. Что он может дать ей кроме своего члена? Ничего. Лишь нагрузить еще больше разбитым сердцем.

Звонит телефон.

— Оксана, я слушаю. Да привет. Нет. Нет. Оксана, я уже все сказал еще вчера. Нет я не подпишу разрешения. Это мой сын... Нет. Ты можешь делать что хочешь. Нет. Я не откажусь от него. Да, тоже передай и не оставлю тебя в покое, ты это хотела услышать... Оксана, когдаешь истерику. Марк не твоя собственность... Все пока. Будет что-то сказать, что касается ребенка звони, а твои фантазии разруливать суд меня не обязывал. Проверь что нового, гугли "Сефан Истории".

Отключается звонок. Сидит с пустым взглядом, прижавшись к стене. Берет себе кружку горячего кофе. Выходит в коридор и чуть не роняет чашку. Маша стоит там неподвижно, прислонившись к стене, в одной только шальке на плечиках, по бледным щекам скатываются тихие ручейки слез.

— Почему ты еще здесь? Злость и отчаяние свистят из груди, оставив жалким как пустой воздушный шарик.

— Не смогла уйти, хрипло признается Маша.

Кивает.

— Так выходи сейчас. Дверь там.

— Герман сколько лет твоему сыну?

— Маша, это не касается тебя. Кажется мы достаточно четко ограничили территорию наших отношений. Он знает, что ранит, но путь поскорее уйдет пока не наступил на неё, пытаясь заглушить неприятности запивая их мягкое тело он, взрослый мужчина ищет поддержки и успокоения в объятиях речной песни.

— Наверное, он похож на тебя, мечтательно произносит девушка, идущая не слыша его. Ей надоело слышать слова. Они ничего не значат. Сердце слышит совсем другое, слышит его горечь его тоску его одиночество.

Она нужна ему сейчас.

— Я не уйду, Герман.

— Маша, я могу выгнать тебя.

— Не сможешь.

Оба знают, что она права.

Девушка снимает полуобвисшую шальку куртки подходит и мягко прижимается к нему, не пытается обнять, прижимается всем телом даря любовь и тепло. Мужчина застывает как статуя с глупой чашкой горячего кофе в руке уже в которую раз рядом с ней ощущая свою беспомощность. Она снова и снова переигрывает его разрушая возводимый им оборонительный вал.

Маша легонько начинает целовать его куда может дотянуться, шею подбородок грудь в треугольном вырезе футболки поглаживает твердое тело под подмышками, затем с отчаянной смелостью скользит руками ниже дотрагивается до молнии джинсов.

— Ты что делаешь, ревет мужчина не глядя бросает чашку в сторону кухни и хватает девушку за руки. Слышен плеск звона разбившегося фарфора и громкий шелест ее дыхания.

— У тебя вся кухня теперь залита кофе, растерянно улыбается Маша заглядывая ему через плечо.

— Маша хватит, это не нужно, пытается втолковать глядя в сияющие любовью глаза.

Она легко освобождает кисти из его захвата, вскидывает к его лицу нежно прикладывает к щекам прижимается губами к губам, так как делает только она, сомкнутым ртом горячо твердо непритязательно искренне. Потом глядя прямо в его ошалевшие глаза опускается на колени.

— Мне это нужно. Я хочу. Позволь.

Герман раздавлен под лавиной ее смущенной решимости что сквозит в каждой черточке подвижного одухотворенного лица не может больше противиться ни ее ни собственному желанию что грозит разорвать штаны, рваться выскочить наружу жаждя ласки ее теплых рук.

Маша немного суетится все же нервничает пытаясь расстегнуть пуговицу джинсов пуговица не хочет поддаваться. Он помогает ей с тихим выдохом расстегивает молнию стягивает вниз штаны. Член уже окаменел, натянул ткань трикотажных плавок. Проверь что нового, ищи "Сефан истории" в Яндексе.

Девушка смотрит во все глаза блестит прикосновение. Невесомо проскальзывает пальчиками по краю трюсов живота обхватывает по кругу головку лежащего по диагонали члена очерчивает мощный ствол не доходит напрямую но все же вызывает в любовнике тихий стон этой несмелой ласки. Ей страшно, но в то же время безумно любопытно.

Осмелев, плотно обхватывает ладошкой и начинает гладить медленно водя вверх-вниз, упиваясь его подергиванием под ее руками. Поднимается на колени, чтобы хватиться за пояс и оттянуть резинку, головка члена тут же выскакивает наружу он всеми силами стремится проникнуть вверх, блеснуть влажной капелькой на кончике. Долго рассматривает прежде чем коснуться указательным пальчиком размазать влагу а потом быстро засунуть палец в рот желая узнать его на вкус.

— Мэри, стонет Герман, что ты со мной делаешь глупая.

Ей неловко поднять голову и посмотреть на него всё внимание сосредоточенно на его члене что так и зовет к себе, придержаться погладить взять в рот. Наклоняется и облизывает быстрым нервным движением. Герман скрипит зубами от напряжения но не мешает ей, не принуждает не направляет позволяя ей самой хотеть.

Но ей наставления и не нужны. Покрывает головку мокрыми поцелуями тишинько дышит обдавая прохладой что-то неслышно шепчет облизывает, идёт знакомится заводит дружбу с его членом уговаривает очаровывает. Какое там. Он то и так ее преданный раб перешел в ее полное подчинение давно и безповоротно лишенный душевных трезваний не оставляющих его хозяина.

Смелее всё больше и больше опьяненная ощущением своей власти над ним Маша вцепляется в ткань трусов и тянет их все ниже и ниже удерживая член мужчины зубами пока он полностью не обнажается перед ней. На миг снова становится страшно. Бросает неуверенный взгляд наперекось стесняясь своей неумелости и видит лицо Германа искаженное агонией сдерживаемого желания со откинутой головой подергивающимся кадыком плотно сжатыми веками пересекшими зубами. Большего приохочения ей и не надо. Ему явно нравится. Тепло разливается внутри от уверенности в собственных силах заставляя соски сжаться стреляя между ног теплыми искорками возбуждения.

Маша вызывает восторг и интерес своим оральным умением. Она уже несколько раз видела это на экране, сначала была шокирована, но затем с любопытством наблюдала, задаваясь вопросом, может ли она так же. Ее движения страстные и неопытные, язык хаотично скользит, запутывается и мешается губам. Иногда губы сжимаются слишком крепко, иногда теряют хватку, когда она случайно задевает его зубами. Руками она и помогает себе, и мешает без понимания того, что делать с ними. Но Герман не выдерживает от этого неловкого минета - он дрожит и стонет, борясь сам с собой, чтобы не запустить пальцы в ее прекрасные волосы и приблизить ее к себе еще больше.

— Маша, хватит уже, прошу тебя — просит он, пытаясь поднять ее.

Она настойчиво продолжает свои попытки удовлетворить его полностью и ловить ритм движений своего тела для большего комфорта, сосущая его и получая удовольствие от его явной наслажденности.

— Маша, я не смогу так долго выдержать — говорит он, поднимая ее лицо.

Ее губы красные и влажные, подбородок блестит от слюны. В ее затуманенном взгляде нет страха - словно она несколько дней назад была испуганной девственницей. S e f a n . r u — новые рассказы из жизни реальных людей.

— Пусть глаза горят вызовом и азартом, я так хочу.

Герман хрипло смеется и все же поднимает ее вверх, ставя на ноги, пока она не продолжает свои "исследования" без какой-либо научной базы. Жадно целует ее. Ее губки стали эластичными и плотными, уже не так мягко податливыми, как раньше.

— Ты такая раскрепощенная малышка — шутливо замечает он. Я изучил все материалы по этой теме.

- Нет, все же немного покраснел, так и не удалось попробовать на практике, хищно глядит и снова тянется руками к его члену.

- Мэри, одергивает Герман, перехватывая инициативу. Я обещаю испытать все, что ты придумала, но не сейчас, хорошо?

Машка возмущается, но ее протесты эффективно заглушаются поцелуем.

- Я умираю от желания тебя, малышка.

Герман перешагивает через опавшие брюки без малейшего замешательства снимает трусы и сразу же подхватывает девушку на руки, несет ее в комнату.

Там царит приятная атмосфера полумрака. Занавески плотно задернуты. На письменном столе горит лампа. На расстеленной кровати лежит красивое постельное белье с ярким рисунком в золотистых тонах.

Герман осторожно кладет Машу на середину кровати и начинает спешно раздеваться. В этот раз ему не до аккуратного складывания одежды, он сбрасывает ее кусочек за кусочком. Девушка мечется, рвет пуговицы на его рубашке, тянется к нему, стараясь снять майку и выразить свои желания.

- Тихо, просит Герман, кладя палец на губы. Успокойся, малышка. Расслабься и не думай. Я сам все сделаю.

Маша послушно отходит, лихорадочная активность отступает, а восторг утопает в зарождающемся блаженстве. Он опускается на нее своим большим и горячим телом, давая ей почувствовать свою тяжесть и благодатное тепло его члена, который проникает в ее живот. Они целуются долго и страстно, пока она не начинает двигаться под ним уже от возбуждения. Тогда он сползает ниже, оставляя след из поцелуев на губах, шее и груди. Он ласкает ее чувствительные соски рукой и проникает вниз, раздвигая складки бережно. Она вся мокрая, готовая и жаждущая. Его пальцы легко проникают внутрь, не встречая сопротивления. Он играет с ней некоторое время, еще больше возбуждая ее, но ей уже этого мало. Машка стонет громко и двигает бедрами, стремясь достичь полного удовлетворения.

— Герман, умоляет девушка с глазами полными страсти, пожалуйста.

Сможет ли он противиться ее просьбе? Он поднимается, достает из-под подушки презерватив, разрывает обертку зубами и быстро надевает его. Затем опускается на локти, чтобы не навредить ей, и медленно проникает в тугое лоно только частично, чтобы она почувствовала его внутри.

— Все хорошо? спрашивает он осторожно. Не больно?

— Гееерман, нетерпеливо требует начинающая нимфоманка, сильно прижимаясь к нему. Давай уже!

Мужчина улыбается и входит до конца, вызывая продолжительный стон. Маша чувствует себя наполненной до краев; она распирается от возбуждения и хочет его еще глубже и сильнее. Герман не разочаровывает и начинает двигаться быстрыми и уверенными движениями, поднимая ее все выше и выше, разделяя этот огонь на двоих. S е f а n . г u — истории о любви, сексе и отношениях.

Маша стонет и царапает ногтями плотные простыни, ее голова бьется из стороны в сторону и упирается в стену, но она не обращает на это внимания. Все ее существо сконцентрировано на точке между ног, которая раздулась до размеров вселенной и грозит взорваться в любую секунду.

— Герман, я не могу больше! почти плачет она, не зная, как сдержать это в себе.

— Все хорошо, малышка. Не бойся. Просто отпусти. Любовник подсказывает ей изменив ритм и начав двигаться широкими вращательными движениями, доводя партнершу до безумия. Его ловкие пальцы прикасаются к клитору, помогая ей найти выход для этого переполняющего желания.

Маша уже сильно краснеет и понимает, что происходит что-то особенное. Это чувство не похоже на простое наслаждение, оно гораздо более острое, примитивное и откровенное. Почти доходит до грани боли. Как это можно остановить? Как никогда не допустить такого повторения?

Внезапно Герман резко высказывает свой протестующий крик и создает пустоту внутри Маши.

— Повернись, Мэри, — приказывает он, помогая ей встать на колени.

Маше уже совершенно безразлично, насколько она открыта, беззащитна и уязвима в этой позе. Ей все равно разрешено ли такое порядочным девушкам или нет. И стоит ли ей быть порядочной после всего, что она сделала ему в коридоре. Единственное желание — чтобы он как можно скорее вошел в нее, наполнил ее собой и они снова стали одним цельным трепещущим существом.

Ощущения теперь другие: он проникает глубже, бьет глубоко внутри, вызывая всплески тупой, но желанной боли. Ласковая рука проникает под живот, удерживая на пике наслаждения. Ладони разъезжаются по простыне, не в силах удержать его напор. Маша уже не стонет, а глотает слюну, судорожно сжимая зубы и опуская лицо на кровать.

И внезапно это происходит: он делает резкий толчок и замирает, а она внезапно падает вниз и летит... летит в бездонную пропасть, чтобы переродиться и вознестись кверху как бестелесное солнечное сияние и объединиться со вселенной, осязая ее грандиозную бесконечность.

Глаза девушки плотно закрыты, но ей кажется, что она все видит. Тело трясется от экстаза, мозг заливается потоком эндорфинов, но разум словно отрывается от тела и парит вверху, наблюдая за всем происходящим в полумраке комнаты: большие руки мужчины крепко держатся за ее загорелые бедра, изогнутая спина с капельками пота, его хриплый рык в момент облегчения.

Проходит несколько длительных минут, пока Машина свободная душа снова соединяется с телом. Сердце замедляет свой ритм, дыхание становится равномерным, по всем мышцам распространяется приятное ощущение усталости. Герман слезает с нее и ложится рядом на боку, легко проводит пальцами по ее спине, словно играет на клавишах.

— Люблю тебя, шепчет Маша, боясь повернуться и взглянуть на него. Не может сдержаться.

Герман крепче обнимает ее и целует в волосы.

Оба покрыты потом, но никто не хочет отделяться. Они хотят провести такую жизнь, переживая это чувство страсти каждый раз.

— Тебе было больно? спрашивает девушка, качая головой. Больно – это такое банальное слово. То, что она ощущала, не помещалось в этот термин.

— Ты наслаждалась мной? спрашивает Герман наконец и поворачивается к ней лицом. Он знает ответ, но так хочет его услышать.

— Иронично спрашиваешь, – отвечает он, приподнимая бровь. Это черта в нем, которая ей и нравится и не нравится одновременно – он всегда дразнит ее. С одной стороны это облегчает все, нет тревожной серьезности, с другой она постоянно чувствует себя неуклюжей. Она еще сможет это исправить.

— Не-е-ет, медленно протягивает она, мне как-то не до этого было. Я уже кончала, понимаешь ли, – отвечает она с невинным выражением лица словно не замечая его насмешки.

— И как? спрашивает он о ее впечатлениях.

— Ну, для первого раза неплохо, – отвечает она милостиво, стреляя глазками из-под опущенных в притворном смущении век. В следующий раз было бы неплохо попробовать со сквиртом.

Герман веселится, схватывает ее в объятия и начинает щекотать, пока девушка визжит и брыкается от смеха.

— Маша, ты ужасная, насмехается Герман, наконец отпуская ее из плена рук, откуда только в такой прекрасной головке столько непристойных мыслей.

— Учитель был хороший, не остаюсь в долгу Маша, да и я всегда выполняю домашнее задание с энтузиазмом, вызывая показывает язык.

— Я не сомневался, Герман целует маленькую хулиганку в носик. Мне было невероятно хорошо с тобой Маша, добавляет серьезно сразу же сбросив все шутки.

Смотрит так ласково и нежно, что сердце Маши начинает трепетать как уловленная птичка, а глаза расширяются в ожидании продолжения и нужных слов.

— Пойдем помыемся в душе Мэри, прерывает магию момента мужчина. Маша глотает разочарование и бросает его за спину, берет протянутую руку и следует за ним.•  •  •

не только назначенные алименты, но и без понуканий со стороны бывшей жены часто покупал ему все необходимое.

— Не хочу дать ей шанс нарушить договоренности, признается он Маше. Когда Маркушка пойдет в школу, подам в суд на пересмотр опеки, чтобы получить половину. К тому времени он подрастет и сможет привыкнуть, я думаю.

О бывшей жене Герман предпочитает не говорить. Он не высказывает ни хорошего, ни плохого мнения о ней. Она была матерью его сына, это для него много значит.

Совершенно случайно Маша узнала, что она встречается с иностранцами и хочет уехать из России, но не может этого сделать без разрешения бывшего мужа на выезд ребенка.

— Ей всегда хотелось легкой и яркой жизни, словно извиняется Герман. Я не смог ей такую обеспечить. Читай больше историй на sefan.py.

В этот день Оксана позвонила ему и попросила забрать Марка из детского сада, так как она опоздала на поезд из-за задержки в Москве с ещё одним ухажером, а родители были уже уехали на дачу. Так случилось, что правда вышла наружу. Герман чувствовал себя неловко и не хотел, чтобы Маша узнала о его семейных проблемах.

— Я отведу тебя домой, малышка, прости за испорченное свидание, он извинился за то, что их графики не всегда легко сочетались. Впрочем, после последнего звонка стало проще: Машка часто брала все учебники и записи с собой и тихонько готовилась к экзаменам у него на кухне в то время, как он высыпался после работы. Это радовало его возможностью быть рядом с ней. Родителям она говорила, что идет к подругам – это было веселее. Её мать насмешливо прищуривала глаза, но делала вид, будто верит.

— Можно я поеду с тобой? – неуверенно спросила Маша. Несмотря на радость от того, что они могут провести время вдвоём в этих стенах, постепенно их теснота начала её угнетать. Они не могли выходить вместе ни в кафе, ни на улицу. Ради неё он даже бросил занятия на велосипеде. Герман хоть и рассказывал ей подробности своей жизни, но не проявлял желания познакомить её с друзьями или родственниками. В принципе, было понятно – они просто любовники. Но почему им было так хорошо быть вместе? Секс связывал их и разрушал обозначенные границы, но Маше было хорошо с ним и без секса.

— Как хочешь, — безразлично ответил он, однако в его внимательных глазах затаился какой-то вопрос или ожидание.

Маленький мальчик с тёмными волосами и голубыми глазами на первый момент нахмурился, увидев незнакомую женщину в машине. Он привык, что в тот период времени, когда отец был с ним, он полностью принадлежал ему и не хотел делиться им. Маша не навязывалась и не пыталась завоевать его внимание, она только улыбнулась дружелюбно и представилась по имени.

— Тётя Маша, спросил мальчик снова.

— Просто Маша, улыбнулась девушка.

Весь приятный вечер они провели в парке, задержались до поздна. Маша чувствовала себя невероятно счастливой — впервые они вышли куда-то вместе с Германом. Она не старалась вмешиваться в его общение со своим сыном и радостно открывала для себя новую сторону любимого мужчины. Он был заботливым, но достаточно строгим отцом, видно было, что он обожает своего сына, но не балует его излишней лаской. Быстро пресекая капризы, он не стеснялся бегать за малышом по горкам и качать его на качелях.

Под вечер уставший Маркуша опустился рядом с Машей на заднее сидение и подобрел.

— Ты такая красивая, заметил он слегка неодобрительно.

— Это плохо? — улыбнулась Маша.

— Да. Красоте всегда чего-то не хватает, ответил он с недовольством.

Маша едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться и не обидеть мальчика, ожидая продолжения.

— Полинка забрала у меня все машинки, но всё равно не хочет со мной играть, пожаловался он, а ещё у Костика тоже.

— Может быть, ей просто не нужны машинки? — серьезно спросила Маша. — А ты пробовал предложить поиграть в то, что ей нравится?

— В куклы и пони что ли? — разочарованно засопел Марк, глубоко задумавшись.

— Может быть. Для начала. А потом можно и в машинки, предложила Маша, стараясь вспомнить, играла ли она с мальчиками в этом возрасте и как. Она бросила беспомощный взгляд на Германа в зеркало заднего вида, но тот лишь ухмылялся явно получая удовольствие от их разговора с сыном.

— Может быть, — согласился Марк таким видом, будто давал понять, что он полностью не согласен с её советом, но он был достаточно воспитанным, чтобы не сообщать это даме. — Ты хорошая, — добавил он внезапно.

— Спасибо. Ты тоже прелестный, искренне улыбнулась Маша.

— Вы с папой хорошие знакомые да.

— Да, смутилась девушка.

Как можно по-другому объяснить ребенку, каким образом они связаны друг с другом. Партнеры. Друзья с бонусами. Без обязательств. Хотя казалось очевидным, что Герман проводил почти каждую свободную минуту со Машей, все еще задевала присутствие Вероники в его жизни, тем более что эту тему они ни разу не поднимали, несмотря на всю свою откровенность.

— Я тоже хотел бы стать твоим другом, тихо прошептал малыш, вырывая ее из грустных мыслей и прижимая свою потную головку к ее плечу, чуть не выпадая из автомобильного кресла.

В следующий миг он уже спал, повиснув на ремнях и слегка шумно дыша. Сердце Маши с трепетом перехватило полный любви взгляд Германа, брошенный в зеркало. Она мечтала о том, чтобы однажды он также смотрел на их общих детей. От этой мысли она вздрогнула и покраснела до корней волос. Больно осознать свою острую одиночку, когда Герман первым высадил ее у дома, а Оксана только что отправила сообщение, что уже находится на вокзале. Это стало для нее так грустным — у этого мальчика и у его отца есть другая жизнь, где ей нет места.

— Машенька. Как дела? папа радостно обнял ее и поцеловал в щеку, как только она вошла в квартиру, открыв дверь своими ключами.

— Привет. Хорошо.

— Готова к экзамену?

— Конечно, по этому поводу Машенька даже не беспокоится. Всё это ничтожная суета на фоне того, что тревожит ее сердце — русский математический английский.

— Что-то не видно энтузиазма продолжает подбодрить отец, не перегрузилась.

Головой покачала. Сегодня никак нельзя. Ни о чем, даже о сексе, не говоря об учебе.

— Боже, какая ты скучная, наконец-то сдался! — отец безуспешно пытался передать ей свою радость и веселье. — Посмотри, что пришло для тебя, Маша!

Жестом ловкого фокусника он достал из-за спины сложенные плотные листы с яркой и привлекательной шапкой на обложке.

— Тебя приняли, Маша! На факультет восточных языков! Полная стипендия и общежитие на все время обучения!

Отец светился от гордости и восторга за нее, готовый начать танцевать. Подошла мама, молча обняла ее и поздравила.

И внезапно у Маши неудержимо потекли слезы...