Вторая любовь aka Истории про любовь Часть 3

Это случилось через пару недель. Я с трудом поднялся по лестнице после еще одного долгого дня. Я пропустил информацию о ремонте лифта, когда зашел в свою комнату на четвертом этаже. Я даже не вспомнил включить свет. Я бросил рюкзак в сторону угла и направился к своей маленькой кухне.

— Добро пожаловать домой.

Я замер. Тысячи раз за двадцать пять лет я слышал эти слова, произнесенные этим голосом, мягко, словно лаская. Она включила свет. Она была привлекательна. Её розовое платье было красивым, но не сексуальным, лицо её освещала теплая, приветливая улыбка. Наши взгляды столкнулись и замерли. Так она поняла, что именно в этот момент я задался вопросом, не приветствовала ли она его точно так же? В нашем доме? Она опустила глаза, и её улыбка исчезла. Рассказы на стефан точка ру.

Я вздохнул и пыхнул на стул.

— Зачем ты здесь, Карен?

— Прости, ты проводил здесь ночи в полном одиночестве, размышляя о мне и Филиппе. Ты строишь из меня ужасного монстра, но это совсем не я.

— Я только сейчас начинаю понимать, кто ты есть на самом деле, благодаря чьему-то очень четкому изображению тебя.

— Прости, я - всё та же любящая жена, которую ты знал последние двадцать лет. Меня раздирает то, что ты изолировал себя здесь, что ты проводишь столько времени в одиночестве. Я предлагаю третьей свою любовь, точно так же, как делала все эти прошедшие годы. Все, что требуется оттебя - это согласиться. Я знаю, что тебе больно из-за того, что ты узнал, и мне очень жаль, пожалуйста, позволь мне снова сделать тебя счастливым.

— Я не думаю, что это так просто, Карен.

— Послушай меня. — Я посмотрел.

— Скажи мне, что ты видишь?

Наши взгляды встретились. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, а потом все это вылилось из меня, как гной от проколотого фурункула:

— Я вижу красивую женщину, такую же прекрасную, как в тот день, когда я влюбился в нее, если еще не прекраснее. Я вижу теплое, нежное лицо и слышу голос, который растопил мое сердце все эти годы назад и заставил меня подумать, что может быть, для меня действительно появился кто-то, из-за которого я не буду одинок всегда. Я вижу женщину, которая стала для меня этим единственным, особенным человеком в моем мире. А потом я вижу все это предложенное кому-то другому. Все это...

Карен пыталась перебить меня, но едва начав, я уже не мог остановиться.

— Я помню, каково это было, наконец, иметь кого-то, кого можно любить, кому доверять. Кого-то, кто никогда не просит меня, кто никогда намеренно не причинит мне вреда, чьим высшим благом идет мое благо, поскольку моим самым большим благом было ее благо. И все двадцать пять лет я думал, что у меня все это было. У нас это было. Я бы никогда не поверил, что когда-нибудь ты передашь меня. Я полностью тебе доверял...

— Потом я узнал, что ошибался... Всем... Он потряс твой мир, а я — нет. Я подвел тебя, а он этого не сделал. Он был замечательным человеком, я был просто... мной. С того дня, когда ты встретила его, когда ты солгала мне и пошла с ним на ужин, он занял то место в твоем сердце, которое было моим. Он видел тебя, он хотел тебя, он брал тебя так же как и других до тебя и после тебя. Ты была всем, что есть у меня, моим единственным, незаменимым, поскольку я думал, что я — твой. Ни один из вас не беспокоился обо мне, забирая все это у меня...

— Однако я волновалась, — жаловалась Карен. — Мы оба были встревожены. Он никогда не забирал меня от тебя, он никогда не просил меня оставить тебя. Он понимал, что я люблю тебя и уважал это. Вот почему мы не хотели, чтобы ты узнал, потому что знали, насколько это может причинить тебе боль.

— Тогда почему Аврил была так уверена, что я все знаю и не возражаю против этого?

— Я не знаю. Я никогда ей об этом не говорила. Думаю... Я не знаю. Я точно знаю, что люблю тебя больше всего на свете и никогда не переставала тебя любить.

Она выглядела очень красивой, серьезной и абсолютно искренней.

— Ты любила меня недостаточно, чтобы разорвать роман. Ты любила меня недостаточно, чтобы не позволить ему занять то место в своем сердце, которое когда-то было моим.

Она вздохнула.

— Это было совсем не так, Роб, совсем нет. Скажи мне, что я могла сделать, чтобы помочь тебе это понять?

Я устал, я был эмоционально истощен, и меня тошнило от всего этого хаоса. Из-за этого я сказал то, что сказал дальше:

— Послушай, ведь ты говоришь мне, что я не замечаю проблем в отношениях без собаки-поводыря. Ты говоришь мне это...

Еще до того, как эти слова слетели с моих губ, я осознал, что все они были неправильными. Карен в слезах выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь. Я чувствовал себя подлецом и в этом была причина. Я спустился вниз по лестнице.

Я нашел их в основной гостиной. Карен сидела в своем прекрасном розовом платье, свернувшись клубком и плакала, пока Аврил обнимала ее. Аврил посмотрела на меня перед тем как снова повернуться к Карен. Я ничего не желал больше, чем обнять жену и сказать ей, что все будет хорошо, но в тот момент я не думал, что что-нибудь снова будет хорошо. Я опустился на колени перед обеими.

— Карен, я искренне сожалею. Это было ужасно, особенно после того, как ты подала мне руку. Мне не следовало говорить такое, и мне очень жаль. Пожалуйста, прости меня.

— Ты не получишь прощения, пока сам не попросишь его, — ответила Аврил с гневным шипением в голосе. Карен села и осторожно взяла Аврил за руку.

— Я прощаю тебя, Роб. Спасибо за то, что пришел и сказал это. Это значит очень много для меня.

Мой голос дрогнул, поэтому я взял ее руку и поцеловал.

— Почему так трудно связано это для нас? Ведь все наши годы вместе должны что-то значить.

— Очевидно они явно не значат то, что я думала, что они должны значить. — Они явно значили для нее гораздо меньше, чем для меня в первый раз, и это было самое мягкое, что я мог придумать чтобы сказать.

— И что? — Аврил заговорила теперь ласково. — Что из этого? Мы все растем, мы меняемся. Мы становимся взрослыми, мы узнаем, что наше детство было не таким, каким мы думали. Это тяжело иногда очень тяжело, даже если никто не виноват. Мы понимаем или возможно нет, но мы принимаем все так, как есть идем дальше. Твое сердце разбито, мы понимаем, но ты — не первый мужчина, который это почувствовал и уходишь не последним. Твоя жизнь не окончена, так или иначе ты продолжишь жить. Мы надеемся, твоя прекрасная жена и я, что ты продолжишь с любовью. У нас она для тебя есть. Ты не примешь ее? Разве ты не позволишь нам излечить твое сердце? — Остальные женщины смотрели на меня с надеждой в глазах. S e f a n . r u — новые рассказы из жизни реальных людей.

Аврил была права; жизнь продолжается. Две женщины передо мной уже знали, как они хотят, чтобы все шло дальше. Я же не имел понятия. Какой порядок.

— Что произошло вчера? О чем ты думаешь? Расскажи нам. Мы тебя любим. — Голос Карен был нежным и сострадательным.

— Все в порядке. — Я сделал глубокий вдох и выдохнул. — Вы еще знаете, чего хотите. Я имею в виду, вы хотите идти вперед. Вы еще знаете, что по вашему мнению лучше для меня. А вы знаете, чего я хочу. Вам это вообще все равно. Или вы собираетесь делать то, что хотите, а потом чтобы я согласился манипулировать мной, лгать и обманывать меня как вы это делали последние двадцать лет. Моя жена по-прежнему женщина кого-то еще. А если это так, то я всегда буду на втором месте. И не знаю смогу ли я с этим жить.

Я не знаю, что они думали. Я не смотрел ни на кого из них. Я ушел и лег спать, но заснуть не мог.

Хороший вопрос, о чем я хотел. Я хотел того, что имел до того, как у меня это отняли. Я хотел верить в любовь жены ко мне. Карен все время говорила мне, что ее любовь ко мне никогда не менялась, но ее действия говорили, что это ложь, это не было правдой уже двадцать лет и никогда больше не будет. Так чего же я хотел сейчас.• • •

тебя. Он был хорошим человеком. Он никогда не прал, он всегда давал. Он дал тебе сексуально отзывчивую жену. Он оказал ей помощь в которой она нуждалась когда ты просил ее.

Я просто посмотрел на нее и покачал головой. Все — то же самое.

— Ты мне не веришь. Ты думаешь как американец. Карен начала тоже так думать. Эта глупая идея о том, что женщина принадлежит мужчине, что Филипп занимается с ней любовью каким-то образом отнимая у тебя то, что было твоим, что он соблазнил ее. Но она пришла к пониманию того, что отдавая одному не означает отнимать у другого. Она могла любить и отдаваться полностью и Филиппу и тебе, и именно это она и делала. Здесь нет первого, нет второго. Есть просто любовь. Мы с ней это понимаем. Ты тоже должен, если хочешь понять ее.

— Итак, что происходит, когда ей приходится выбирать между ним и мной?

— Всегда должен быть конфликт, всегда выбор! Она всегда выберет вас двоих одновременно, а не одного перед другим. Почему ты не можешь этого понять?

Я немного подумал.

— Позволь мне привести третье пример. Это выставка, которую вы оба готовите. Я предполагаю, что вы хотите включить в нее портрет Карен.

— Ну да! Ну конечно! Это — одна из лучших его работ в том же необычном для него стиле. Это важная работа и она должна быть на выставке.

— Карен знает, что показ ее на публику унизит и опозорит меня, показав миру, что она — его любовница. Так что же она выберет.

— О это уже решено. Картина будет показана. Возможно она даже появится на обложке каталога.

— Тогда все достаточно ясно, не так ли? Она сознательно предпочла его мне.

— Она предпочтет жить с тобой и остаться твоей женой. Она уважает тебя как того, кого она полюбила первым. И она всегда каждый раз возвращается к тебе домой.

— Это потому что я плачу по счетам, а двоеженство незаконно даже в Канаде. — Думаю, это было немного жестоко, но это правда. — Кроме того она так и не вернулась домой полностью. Ее сердце осталось с ним. Мне потребовалось двадцать лет, чтобы это выяснить и даже потом для этого ему пришлось нарисовать картину.• • •

Но после очередной запитывания Аврил у меня было 168/124. Если так продолжаться у меня случится инсульт или что-то в этом роде. Я решил, что мне требуется жить в другом месте хотя бы временно.

Я заглянул в апартаменты факультета на территории студгородка и был удивлен узнав, что могу бесплатно получить квартиру. Думаю новый двигатель был для университета важнее, чем я ожидал. В тот день я попросил Лизу все устроить и получить ключ для меня. В тот вечер я вошел в парадную дверь своего дома вместо того, чтобы подниматься по черной лестнице. Карен и Аврил находились в главной столовой, по всему столу были разбросаны журналы. Я спросил не могу ли я поговорить с ними несколько минут.

— Сейчас действительно неудобное время. На плите — тушеное мясо, которое можно разогреть и съесть на кухне, пока мы не будем готовы — улыбнулась Карен, говоря это через плечо и затем вернулась к оживленной беседе с Аврил. "Понятно" — подумал я — "снова второе место". Я повернулся и пошел наверх.

Я упаковал туалетные принадлежности, одежду на пару недель, простыни и одеяла в большой чемодан и спортивную сумку, оставив в квартире достаточно вещей, чтобы мне не пришлось тащить их обратно с холма, если бы я захотел провести день или два в своем доме и был бы готов выходить. Я прошел свой гараж через гостиную ко входной двери. Это привлекло их внимание.

— Это то о чем я хотел ранее поговорить — я указал на свой гараж. У них хватило совести выглядеть слегка пристыженными. — Я снял до конца семестра квартиру для преподавателей в университетском городке. Карен, ты все равно хотела отложить принятие решения до января, а там мы посмотрим, где тогда будем находиться. Ты помнишь этот прибор для измерения артериального давления. Я воспользовался им после наших последних нескольких "обсуждений" и его наименьшее показание — 160/120. Боюсь, что если я останусь здесь постоянные засады со стороны вас приведут меня в больницу. Я всё еще должен оплачивать счета за дом. У тебя есть мой телефон и моя электронная почта. Я ничего не забыл.

Они просто смотрели на меня, поэтому я поднял свой гараж и направился к двери. Я почти закрыл ее, когда услышал голос Карен тихий и грустный:

— Ты забыл одно. — Я повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Я люблю тебя По6.• • •

"Подруга — лучший друг". Наша команда часто напоминала нам об этом. Но все было не так. На самом деле не так! Наши обеды стали уютным местом для нас всех, чтобы выслушать взаимно и рассказать о своих проблемах кому-то, кто действительно слышал и кого это волновало, а не просто пытался продвигать повестку дня. Я училась многому из того, о чем даже не подозревала как быть привлекательной молодой лесбиянкой, работающей в сфере, где доминируют мужчины. Я училась слушать и понимать. К сожалению, чем больше я понимала Карен, тем больше ненавидела то, что она сделала.

— Роб — однажды после обеда сказала Лиза — я не могу передать насколько ты мне помог. С тех пор как мы начали обедать вместе я кажется вижу себя и свою жизнь намного яснее. Спасибо. Ещё больше читай на sеfаn.гu

— Разве это должны быть не мои слова? — спросил я. Она хихикнула.

— Ну да вначале. Все заметили насколько ты стал более энергичен и свеж, чем несколько недель назад, но ты также помог и мне.

— Да ладно Лиза я не дал тебе ни одной идеи потому что у меня ее нет. Карен говорит, что я не могу найти проблемы в отношениях без дрессированной собаки поводыря и факты показывают, что она права. Все, что я делал — это слушал и... только слышал.

— И это было именно то, чего требовалось мне. Разве никто никогда не говорил тебе, что когда женщина рассказывает о своих проблемах она не хочет, чтобы их решали или рассказывали ей как их решить, она просто хочет, чтобы ее выслушали.

— То есть то, что я сидел здесь ненавидя свою неуместность было...

— ...лучшим, что можно было сделать. Хватит. Давай вернемся к работе. — И мы вернулись.

Однажды я взял отгул, чтобы прогуляться и дать моей команде возможность разобраться с некоторыми вопросами, которые я задал им, когда позвонила Карен.

— Как ты относишься к канадскому Дню благодарения? — Я не услышал такого волнения в ее голосе с тех пор как умер ее любимый. Это меня насторожило.

— Ну... — осторожно ответил я — думаю, это хорошо для канадцев. А что?

— Он будет в следующий уикенд и мы с Аврил хотим отправить всю семью на четырехдневные выходные. Для нас это очень много значит, если ты придешь. Не мог бы ты прийти, пожалуйста?

— Я не канадец, поэтому не думаю, что у меня есть свободное время.

— О, я знаю, но не мог бы ты быть здесь по вечерам и остаться в доме на выходные? Придут Кевин и Оскар, и мы все хотели бы провести с тобой как можно больше времени. Получится настоящий отпуск, если включить последующий выходной в понедельник, так что тогда у нас будет ужин с индейкой.

— Я не знаю, Карен. Подумаю об этом на выходных и дам знать.

— Потому что мы с Аврил скучаем по тебе и я знаю, что никто другой не приготовит такой хороший ужин с индейкой во второй понедельник октября.

Я должен был признать, что насчет ужина она вероятно была права.

Меня шокировал Кевин, позвонивший в воскресенье вечером. Он сказал, что с нетерпением ждет выходных и очень надеется, что я приду к ним особенно если останусь ночевать в доме. Я ненадолго задался вопросом, почему это было для него настолько важно, чтобы он упомянул, но решил, что все может пойти не так, как нужно, и почему бы и нет. Думаю мне просто требовалось продолжать доказывать свою известную доверчивость. Я позвонил Карен и сказал, что приду после ужина в четверг вечером и останусь до вечера понедельника.• • •

Я видел это множество раз. Она знала, что это простое движение вырвало еще один кусок из моего сердца, когда я подумал о другом мужчине, который был также хорошо знаком с ней на этой кухне.

— Со мной. Мы спим в задней спальне на втором этаже. Я уже перенесла туда вещи, которые тебе понадобятся. — Это была комната Кевина у них с комнатой Оскара — общая ванная.

— Мы.

— Ты, я и Аврил.

— Что. — По этому поводу у меня было плохое предчувствие.

— У нас слишком мало спальных мест, чтобы прямо сейчас заспокоиться о твоих чувствах. Эти люди не все видят по твоему. Пожалуйста, не суетись — сказала она. Она опять повернулась к мыльной воде, показывая, что разговор окончен. Я понял. Мои чувства здесь не имели значения. Все кроме меня считали все "правильным", так что "не суетись". Ладно. Я направился к передней части дома. Читай рассказы на сайте Стефан точка ру.

В камине горел огонь; некоторые дети жарили зефир на длинных вилках. Я увидел двух пожилых женщин, сидящих рядом на диванчике должно быть бабушки. Это была сцена прямо из одного шоу Холлмарк и почему-то она казалась правильной, как будто старый дом был построен именно для таких случаев. Единственным, кто был здесь не к месту — так это я. Я чувствовал себя таким отстраненным как будто смотрел все по телевизору. Теперь это был дом Аврил, это была ее семья. Я чувствовал себя чужим в своем доме и более отчужденным, чем когда-либо от моей жены и сыновей.

Казалось, все знают, кто я, все говорили мне, какая прекрасная Карен и как мне повезло, что она у меня есть. Мне казалось, что я попал в какое-то реалити-шоу и я был единственным, кто не видел сценария. Я мельком увидел Карен и Аврил в дальнем конце комнаты разговаривающих друг с другом. Они увидели, что я смотрю на них и улыбнулись изо всех сил, стараясь выглядеть невинно, но безуспешно. Они напомнили мне мою кошку Эгги, когда она играла с мышью.

В конечном итоге я оказался рядом с двухместным диваном, где устроили прием две дамы. Мне пришло в голову, что Эми и Карен было около девяноста, но их лица были полны энергии. Особенно заметна была Карен, когда она находилась в комнате, вы знали, что она - там.

Все женщины явно были осведомлены обо мне. Не полностью, но достаточно, чтобы втянуть меня в разговор. Ясно, что это была их игра, и я не возражал потому что разговаривать с ними было интересно и весело. Тем не менее я устал после еще одного долгого утомительного дня на работе и шум начал меня утомлять. Я извинился и направился в спальню на втором этаже. Они были хороши старые подруги, но не настолько быстры чтобы я успел поймать взгляд которым они обменялись который сказал мне что пока все идет по сценарию. Заведомо то что вы видите когда перестаете принимать все за чистую монету.

Кровать была аккуратно заправлена, а на тумбочке стояли ящики с моими вещами первой необходимости. В шкафу было несколько вещей Карен и довольно много одежды Аврил я догадался что должно быть этой комнатой в большинстве случаев пользовалась Аврил в то время как Карен пользовалась главной спальней. Я осмотрелся в поисках другой кровати или матраса на полу или чего-то еще. Ничего не было.

Слишком мало спальных мест да. Что ж это вполне может быть и так но недостаток именно в этой комнате был частью преднамеренного плана. Покажите мне фильм Холлмарк о счастливой семье и не дайте возможности возражать против договоренностей. Тогда предложите мне секс втроем с двумя привлекательными женщинами какому горячему парню удастся отказаться от этого. Я мог бы получить все это если только согласился с тем что двадцать лет лжи и измены моей жены - это нормально. В конечном итоге я не смог бы жаловаться на то что он забрал мою жену после того как сам ее трахнул, не так ли. Они даже были достаточно внимательными чтобы не устроить все в главной спальне. С тех пор как я увидел печально известную картину, я никогда больше не захочу заходить в эту комнату.

Я предполагал, что Аврил и Карен придут сюда или скоро появятся после того, как старушки дадут им знак, поэтому я ушел. Поднимаясь на холм, я огляделся на дом. На нижнем этаже горел свет, и многие из верхних окон были освещены, так как здесь проходила вечеринка, отличающаяся от всех тех, что я видел за последние десятилетия. Если только это не была чужая вечеринка.•  •  •

что-то пошло не так. Но я опоздал не из-за этого. Сегодня мы начали работу над новой идеей двигателя, и молодые люди были в полном восторге. Они бы работали даже всю ночь, если бы я позволил.

Я заметил, что Аврил все еще не верит мне.

— Пойдем наверх. Я должен лично извиниться перед Карен за пропущенный ужин. — Я заметил улыбку победы в глазах Аврил, которая проявилась даже в темноте. И я не упустил возможности рассмотреть ее прекрасные бедра, которые были идеально подчеркнуты еще одной парой слишком узких джинсов. "Да" — подумал я — "я был прав насчет запланированного секса втроем". Но это не означало, что я был уверен, что сбегу. Знание — это не такая большая сила.

Карен была одета в черное атласное неглиже, которое было одним из моих любимых. Оно делало потрясающие вещи для ее изумительного тела. Она была моей красивой женой и чувствовала, что я ее желаю. Она повернулась к Аврил, и они поцеловались. Это был страстный и глубокий поцелуй. Потом они разорвали его. Карен начала раздевать Аврил, снимая рубашку через голову и обнажая ее маленький кружевной бюстгальтер. Я уверен, что мое лицо было полным удивления. Я чувствовал онемение, за исключением моего возбуждения, которое быстро нарастало. Карен снова взглянула на меня, уверенно позируя в своем сексуальном неглиже. Мне было интересно, видел ли он ее в нем, помогал ли ей из него выйти. Эта мысль была как холодный душ.

Женщины заметили, что я задумался, и их уверенные выражения сменились тревогой.

— Карен, прошу прощения за то, что не пришел на ужин. Мне очень жаль, что я не позвонил и предупредил тебя. Мы работали над новой идеей двигателя и потеряли счет времени. Я вернусь утром. Хорошей ночи, Карен, спокойно спи. — Я не старался скрыть факт моего ухода.

На следующее утро около восьми часов я проскользнул через заднюю дверь. Следуя аромату, я обнаружил полный завтрак для целой армии. Я съел кусок огромного и аппетитного омлета и сел за стол в кухне. Мадам Сара Мари Паскаль Дю Монт подошла ко мне, словно ее поставили рядом со мной в ожидании.

— Ты хорошо выспался? — спросила она с легкой улыбкой.

— Да, почему бы и нет.

Она задумчиво посмотрела на меня.

— И все еще болит или женщины залечили твою рану?

Я просто смотрел на нее. Она широко улыбнулась.

— Не притворяйся. Я хорошо знаю радостный визг моей невестки и слышала крик твоей жены много, много раз. Мы не ожидали увидеть тебя так рано.

— Вы все неправильно понимаете, — улыбнулся я. — Прошлой ночью я спал в своей квартире на кампусе.

Сара Мари посмотрела на меня, размышляя, верить ли мне.

— Я думаю, ты пытаешься избежать своих проблем, — наконец сказала она.

— Какую из них? — У меня было несколько возможных вариантов.

— Мой сын забрал твою жену. Сделал ее своей любовницей и тебя предал. Из-за его абсолютной любви к нему, твоя хорошая жена стала грешной. — Было бы приятно услышать, что кто-то наконец признает правду, если бы она не выглядела так гордо. — Теперь он ушел, и она заплатила за свою вину многократно. Так что проблема теперь в тебе. Карен любит тебя и нуждается в тебе больше, чем когда-либо. Ты должен отпустить свою гордость вместе с ее грехом прошлого и снова полюбить свою прекрасную жену.

С Эми в руках кофейник, она вошла и присела с нами.

— Мы обсуждали с Сарой Мари проблему Роберта, — сообщила ей.

— Ах, — сказала Эми, протягивая руку и покрывая мою своей. — Мне очень жаль. Но они хорошие женщины и позаботятся о тебе. У них есть забота на этот счет.

— Да, — согласилась Сара Мари. — Было бы глупо отбросить то, что он предлагает.

Я специально положил нож и вилку на тарелку и глубоко вздохнул. Посмотрел в глаза Саре Мари.

— Вы утверждали, что Карен заплатила за свое поступок своим признанием виновности. Вы ошибаетесь. Она не считает его поступок неправильным и не испытывает чувства вины. Она сама мне это сказала. Вы утверждали, что он ее забрал и она безоговорочно его любит, и вы правы в этом. Теперь вы говорите мне, что я должен довольствоваться тем мизером, который он решил мне оставить. Но то, что не удовлетворяло его, не достаточно хорошо и для меня.

Я встал.

— Спасибо за завтрак. — Я вышел. Если бы я мог придумать достойный способ, я бы взял с собой свою тарелку. Это был отличный омлет, и мне не хотелось его оставлять там.• • •

Было интересно, правда ли она чувствует так. Возможно, это не имело значения.

В дальнем конце комнаты привлекло мое внимание Оскара и Марка. В их отношениях друг к другу было что-то знакомое. Я долго размышлял. Лиза... Да, точно! Ой. Вот и все объяснение. Наверное, поэтому Карен редко говорила об Оскаре даже когда была у него в гостях. Может быть, она подумала, что я бы от него отказался. Но даже если бы я это сделал, какая разница?

Мне потребовалось время, чтобы пробиться сквозь преграды, но наконец я прижал Оскара и Марка к стене у камина. Представился Марку и мы немного поговорили. Оскар был еще более отстраненным, чем обычно, но Марк через несколько минут почувствовал себя комфортно, поэтому я задал свой вопрос.

— Итак, Марк, я хочу узнать твои намерения по отношению к моему сыну, — сказал Оскар. Марк на мгновение запутался, а затем рассмеялся. Я улыбнулся. Оскар был любопытен, что мы находили таким смешным.

— Оскар, я полагаю, твой отец только что сообщил нам, что он знает о нашей гомосексуальности и согласен с этим. Правильно? — я кивнул. Марк протянул мне руку.

— Роб после того, как Карен предупредила меня о тебе, я удивлен говорить это, но мне приятно познакомиться. Обязательно пригласим тебя на свадьбу, — мы усмехнулись и пожали друг другу руки. Оскар очевидно задавался вопросом о том, кто я и что я сделал с его отцом, но все равно пожал мне руку.

У меня было достаточно времени для общения и даже без помощи собаки-поводыря я мог достичь серьезных результатов. Поэтому я отправился в спальню на втором этаже, чтобы вырваться из толпы. Я все еще не собирался ложиться спать с Карен, не говоря уже об Аврил. Но пока они не появились, я решил, что у меня будет немного времени для себя. Ведь они же не станут ложиться спать так рано в субботний вечер, верно? Мне просто хотелось доказать, что я всё еще наивный и доверчивый Роб.

Тусклый свет в комнате, долгий рабочий день и приглушенный шум внизу сошлись против меня, и вскоре я полудремал в кресле. Я словно спал, когда почувствовал, как что-то мягко опустилось ко мне на колени. Потом нежные руки скользнули по моим волосам и мягкие губы прикоснулись к моим. Маленький острый язычок щекотал мои губы и проникал внутрь. Мой член возбудился под джинсами и начал отдавать свой вес на моих ногах. Поцелуй становился сильнее, когда тело на моих коленях коснулось кончика моего члена и начало нежно двигаться вперед-назад, дразня его. Я попытался поднять руки, но они были осторожно, но крепко прижаты к краям стула. Теплые руки гладили мои запястья.

— Тсс... — шепнул голос мне на ухо. — Разреши нам показать свою любовь к тебе. Позволь нам помочь избавить тебя от боли и обиды.

Это был голос Карен. Я резко открыл глаза. В комнате царила темнота, только лунный свет проникал сквозь окно. Это была реальность, а не сон. Аврил сидела у меня на коленях, прижимаясь к моей груди. Ее упругая грудь приятно прижималась ко мне, продолжая поцелуй. Она активно двигалась, оседлав меня.

Наконец, она разорвала поцелуй и начала ласкать мое лицо обеими руками, при этом трогая свою грудь о мою. Мои глаза привыкли к темноте и я смог видеть ее прекрасную улыбку. Карен держала меня за руки с обеих сторон стула и нежно поглаживала их.

— Не сопротивляйся, Роб. Сегодняшний вечер только для тебя от нас обоих, и мы хотим сделать тебя очень счастливым. Просто расслабься. Никто не причинит тебе вреда. Просто наслаждайся. Посмотри, что нового можно узнать, загугли "сказки истории".

Я повернулся к жене. Она улыбалась мне с невинностью на лице и чувственностью в глазах, точно как на картине, точно также, как она смотрела на него. Я замер в кресле. Яркая улыбка Аврил исчезла, выражение ее лица стало тревожным, когда она почувствовала, что моя эрекция спала.

— Не думай об этом, Роб. Не задумывайся о прошлом. Сегодня мы здесь только для тебя, не так ли? Позволь нам помочь тебе — молила меня Аврил, держа мое лицо своими руками и умоляющим взглядом. Я закрыл глаза, чтобы слезы не текли. Они все равно прокапывались, и она нежно вытерла мою щеку краем рубашки. — Мне очень жаль — сказала она. По ее глазам было видно, что она была готова расплакаться.

— Роб всегда будет таким. — Карен, сидя на коленях возле стула, покрытая слезами, прошептала. Она отпустила мои запястья.

— Я не знаю. — Я сочувствовал ей в сердце, но не мог предложить ей утешение или взять все на себя. Я осторожно поднял Аврил с колен и встал.

— Прости... Спокойной ночи, — пробормотал я. Мой голос больше не вызывал доверия.

— Бонсуар.

— Спокойной ночи, Роб. Я тебя люблю.• • •

Я спустился с холма на завтрак. Было так же хорошо, как и в субботу; даже лучше, потому что я мог наслаждаться этим один наедине. В то утро бабушки избегали меня. Как только я закончил завтракать, решил прогуляться. Я уже был почти у двери, когда услышал за собой мягкий женский голос.

— Доброе утро, Роб! Вы идете на работу в воскресенье? — Это была Симона; маленькая Жоржетта полусонно лежала в коляске.

— Нет, я просто иду прогуляться.

— Можем ли мы присоединиться к вам с Жоржем? Мы хотели прогуляться по вашему красивому лесу, но боялись заблудиться. — В любом случае у меня не было никаких планов, и сложно было устоять перед этой улыбкой. Возможно, она наследственность от ее отца.

Появился Жорж и представился.

— Мы встречались вчера вечером, но это был такой хаос, что нельзя ожидать, чтобы вы запомнили наши имена. — Я поблагодарил его за внимание, и мы двинулись дальше. Это было еще одно чудесное осеннее утро на Гудзоне, и как житель Нью-Йорка я могу сказать, что лучше места нет. Мы продолжили приятный разговор. Жоржетта проснулась и издавала радостные звуки.

— Сколько ей? — спросил я.

— Ей шесть месяцев, — ответили оба родителя хором, и мы все вместе засмеялись.

В конечном итоге Жоржетте пришлось кормить грудью, поэтому мы нашли уединенное место для отдыха. Симона серьезно посмотрела на меня.

— Роб, нам нужно обсудить несколько важных вещей, и я не знаю, с чего начать, — я покорно вздохнул, понимая, что не смогу уйти от главной темы.

— Мне очень жаль, я знаю, что ты уже устал слушать об этом и то, что все мы здесь ничем не помогаем. Кстати, спасибо за то, что позволил нам использовать свою квартиру. Она идеально подходит для нас и детей ей нравится.

— А вам там не тесно? — спросил я. Я знал о пятерых детях: две девочки от первого брака Жоржа и два мальчика с Жоржеттой.

— Может быть немного — сказал Жорж — но это все равно лучше, чем гостиница. Мы очень ценим это. Постараемся вернуть все в порядок перед отъездом.

Я поблагодарил его. Мне казалось неуместным напоминать, что я в то время не жил там. Они еще немного поговорили о доме, а потом Симона вернулась к своей теме.

— Мне было почти тринадцать лет, когда я впервые встретила тетю Карен, Кевина и Оскара. Мама сказала нам, что они остались с нами на некоторое время, потому что вы их оставили. Когда они вернулись в Олбани, а папа уехал, я спросила маму, нет ли у папы романа с тетей Карен. Она ответила, что да, и они очень любят друг друга. Я спросила про вас и она сказала, что вы знаете об этом и все вас устраивает. Она говорила об этой любви как о чем-то прекрасном и правильном.

— Несмотря на то, что мне было всего тринадцать лет, я не поверила в это и беспокоилась за вас. Этим летом тетя Карен пришла на похороны папы, а вы не пришли — я все поняла. Вы не знали об этом, верно?

— Нет, я не знал.

— Когда же вы узнали?

— Сразу после похорон вашего отца, когда ваша мать принесла ту картину с Карен, которую он написал.

— О нет! Это ужасно! Так вы и узнали! О бедняга.

Я пожал плечами.

— Я полагался на нее. — Симона склонила голову и нежно утешительно коснулась моей руки своей. Затем она взяла себя в руки и продолжила.

— Я любила своего отца. И до сих пор люблю. В каком-то смысле он был выдающимся человеком. В других случаях... Наверное, вы знаете, что тетя Карен была не первой и не последней. Он легко завоевывал сердца. Он видел причину брать то, что хотел, или кого хотел. Думаю, он действительно хотел позаботиться о тете Карен, возможно даже полюбил ее по-своему. Никогда не упоминал о вас. Тетя Карен иногда говорила о вас и всегда с любовью и уважением, но когда я подросла, стало видно, что по крайней мере в то время, когда она была с нами, она была женщиной моего отца так же, как и моя мать.

— Мой Жорж тоже изменял, хотя не так долго, как вам. — Она нежно посмотрела на него и они пожали друг другу руки. — Когда я начала влюбляться в него, я чувствовала ужасные раны, которые оставила она в его сердце. Поэтому я знаю боль от неверности. Раны преимущественно зажили, но шрамы все еще есть и всегда будут. Я чувствую их потому что люблю его. Вот почему я никогда не сделаю ему что-то подобное. Я никогда не предам его. Я не смогу причинить ему такую боль. — Симона нежно улыбнулась своему мужу, а затем выпрямилась и повернулась ко мне.

— Вот почему я должна извиниться перед вами за то, что сделал мой отец. Это было полностью неправильно и ничто не может оправдать или исправить это. Роб, мне очень жаль. — Она говорила это от всего сердца.

— Благодарю, Симона. Я понимаю, что это может звучать банально, но вы не представляете, насколько это важно для меня. — Я был так поражен и тронут, что едва мог вымолвить слова.

Симона улыбнулась мне легко.

— Особенно когда вся остальная часть моей семьи давит на вас, чтобы заставить помириться с тетей Кариной.

— Правильно, — согласился я.

— Я искренне считаю, Роберт, что вам следует простить обоих. — Симона почувствовала напряжение в моем теле и поспешила продолжить. — Не для них. Для вас, чтобы вы смогли освободиться от этого. Простите ли вы его ради моего отца - это не имеет большого значения; возможно, это не имеет большого значения для тети Карины, но я думаю, что для вас это имеет огромное значение.

— Она права, Роберт,— произнес Жорж мягко.— Мне пришлось простить свою бывшую жену перед тем как я смог двигаться дальше. Это было, как будто я должен был вычистить все, что связано с моим первым браком — и хорошее, и плохое — чтобы в это место могла войти Симона. Не скажу, что это было легко, но то, что я получил взамен, стоило этого. — Они обменялись еще одним из этих взглядов, пока их прекрасная дочка спала на руках у отца.

— Я не собираюсь говорить вам, что делать с Кариной,— продолжил Жорж.

— Ну да, вы оказываетесь в маленьком меньшинстве,— добавил я.

— Это делает его особенным,— счастливо улыбнулась его жена и прижалась к нему.

— В любом случае я просто считаю, что вам будет лучше простить их, независимо от вашего решения. Тогда, когда вы найдете свою "Симону", вы будете готовы к ней. Мы верим, что для вас есть ваша "Симона".

— Если бы Жорж был на моем месте, что бы вы сделали с Кариной?

— Симона категорически заявила, что вам следует развестись с ней, прежде чем ваш более обдуманный муж успел прийти в себя. — Говорить о том, чтобы оставаться с ней в браке после всего, что она сделала вам — это неприемлемо для любого человека. Вы должны простить ее и быть добрым к ней, но развестись и идти дальше.

Я посмотрел на Жоржа со знакомым выражением на лице.

— Я согласен с этим утверждением, — ответил он улыбаясь и пожав плечами. Мне кажется, он уже много раз говорил это и не возражал. — Только не рассказывайте матери или бабушке о том, что она говорила вам. — Мы засмеялись и начали легкий разговор на другую тему по пути обратно домой. Прежде чем мы вошли через ворота, Симона спросила можно ли поддерживать связь, поэтому я передал ей свою визитную карточку с номером телефона и адресом электронной почты.

Было очень важно узнать, что собственная дочь и зять Дю Монт считали его неправым. Большую часть дня я провел, находясь в своей комнате, знакомясь с ними и их детьми. Стефани было четырнадцать лет, коротко остриженные темные волосы и такие же темные глаза на милом эльфийском лице. Мари была двенадцатилетней блондинкой, более общительной, крупнокостной и почти выше своей сестры. Филиппу было пять лет, а Андре — три. У меня перехватило горло, потому что они напомнили мне Кевина и Оскара в этом возрасте. Было странно видеть юного именинника моего заклятого врага таким открытым и старательным хозяином, который старался создать для меня домашнюю обстановку. Мы разговаривали и играли в игры до тех пор, пока я не заметил с удивлением, что пришло время обеда. Я чувствовал полную непринужденность рядом с ними, а они — рядом со мной, несмотря на то, что мы только что познакомились. Я не мог не сравнивать их открытость с осторожным поведением моих сыновей, начиная с того времени, как я вернулся из Ирака.

После полудня ко мне подошла Карен.

— Сегодня ты выглядишь более счастливо, чем Роб. Я так рада, что ты решил расслабиться и насладиться временем с нами, своей семьей. Ты хочешь подняться наверх и поговорить об этом? — она сохраняла нейтральность в лице и голосе, не предлагая мне это явно.

— Нет, спасибо, — ответил я. — Сегодня я выгнал всех из лаборатории, чтобы завтра они пришли пораньше. Мне нужно быть готовым к ним, поэтому мне нужно лечь спать рано.

— Я надеюсь, завтра ты придешь на обед в честь Дня Благодарения.

Я сказал, что приду и отправился в гору.• • •

Любовник и великий художник — все стало более любящим и прекрасным после его прикосновения. Карен и Аврил нежно смотрели друг на друга со слезами на глазах. Я не мог двигаться. Просто стоял там, пока внутри меня разрастался гнев. Мир стал богаче во время его жизни и стал беднее из-за его смерти. Мы, здесь за этим столом, люди, которые знали его и любили, опустошены. Мы пьем в его память...

Мой крик прервал Сару Мари, когда мой бокал разбился о противоположную стену столовой. Красное вино текло по обоям словно пятно крови.

— Это в память Филиппа Дю Монта! — вскричал я. — Да сгинь он в аду! — Без оглядки я вышел из комнаты и ушел из дома.

Поднимаясь в гору, я выключил телефон. Я был зол как никогда раньше в своей жизни. Где-то в моем сознании я понимал, что Симона права и что мне нужно прощение, чтобы двигаться дальше. Однако слышать о нем как о замечательном человеке и видеть, как его женщины (одна из которых когда-то была моя) с любовью вспоминают его — это было уже чересчур для меня.

На следующий вечер я столкнулся с неминуемым. Я снова включил мобильный и послушал голосовые сообщения. Карен и Аврил оставили сообщения, в которых выразили свое отвращение к моему поведению, упомянули о большой обиде, которую я причинил им, и потребовали извинений перед семьей Филиппа, особенно перед его матерью. От Кевина было сообщение, в котором он выразил свою глубокую стыдность за меня. Оскар просто посоветовал держаться от него подальше до тех пор, пока я не научусь быть более вежливым. Я понимал, что скорее всего не получу приглашение на свадьбу. Я отправил им всем электронное письмо.

Дорогая семья Дю Монт,

Я не собираюсь извиняться за свое поведение прошлым вечером, которое по моему мнению было полностью оправданным. Предложение г-жи Дю Монт выпить на память о любовнике моей жены при мне за столом в моем доме было крайне оскорбительным. Моя реакция была даже мягкой по сравнению с такой провокацией. На этот счет у меня больше ничего нет.

Также я получил сообщение от Жоржа, в котором он просил позвонить ему, чтобы рассказать о том, что произошло после моего ухода. Кажется, Сара-Мари повторила свою речь целиком и опустошила бокал, как и все остальные, за исключением Симоны и Жоржа. После этого все сидели и обсуждали, насколько ужасно я себя вел.

— Роб, я хочу вам сказать, что мы с Симоной поддерживаем вас. Она была просто разбита в конце концов – он был ее отцом – но это оскорбление было слишком тяжелым для нее, особенно за вашим столом. Я бы задушил эту старую женщину.

— Ни в коем случае не думайте, что у меня никогда не возникали такие мысли – ответил я. Мы оба улыбнулись.

— Пожалуйста, оставайтесь на связи. Симона и я очень хотим этого.

— Благодарю, я останусь. Я очень ценю это.

Следующие пару недель пролетели незаметно. Усовершенствованный двигатель быстро приобрел окончательную форму. У нас с Лизой больше не было времени ходить куда-то на обед, хотя я рассказал ей о провальном опыте с Великим Канадским Днем Благодарения и Тостами с Индейкой. Она также восхищалась моей самообладанностью.

Все 17 из нас полностью погрузились в проект. Я думаю, что мы работали примерно по 14 часов в день. Я делал то, что лучше всего получалось у меня, с отличными людьми, которые уважали меня, и у меня было очень мало времени или желания думать о Карен. Меня поразило, насколько легко мне стало жить без нее. Не то чтобы я не скучал по ней: случайные прикосновения, другой голос в доме помимо моего и так далее. Иногда я также скучал по ее лучшей дружбе, но потом я вспомнил, что последние двадцать лет она была лучшим другом кого-то другого...