Последствия

(пepвый oтpeдaктиpoвaнный xвocтик к paccкaзy «Пpиxoди в чeтвepг»)

Heкoтopыe poзъяcнeния к этoмy и дpyгим paсcкaзam Бoльшaкoвa.

Tpи гoда тому назад были публикованы лирические рассказы Бориса Большакова: «Зло после шести» и «Начало. Или приходи в четверг».

Время выявило в них некоторые недостатки. Вместе с новыми публикациями, автор отредактировал упомянутые повествования, поместив один из них и, скорее всего, опубликует другой.

Еще читателю следует знать, что главный герой этих рассказов Большаков живет, как бы, в трех ипостасях: «Борис», «Петрович», и кто-то «Я». У каждой ипостаси свои склонности, свои представления о порядочности. Они пытаются влиять на поступки своего патрона, отчего тот, порой, неоднозначен. Читайте рассказы на Стефан точка ру.

Большаков - парень славянской внешности. Выше среднего роста. Черты лица привлекательные. Лоб высокий. Волосы густые темно-каштановые. Нос прямой, правильной формы. Глаза глубокие, умные, карего цвета, фотогеничны. Губы хорошо располагают к улыбке. Занимается спортом. Умеет нравиться женщинам.

«Борис» - первая ипостась Большакова. Эрудированная. Знает поэзию, изобразительное искусство, мировую историю. Легко находит товарищей для общения. Свободно поддерживает беседу на любую тему. Охотно идет на компромисс.

«Петрович» - вторая ипостась Большакова, мало кому известная. Юмористическая. Проявляется после «Бориса». В основном, когда нужно «разрядить атмосферу», быть «своим в доску» или шутить анекдоты. Способна на провокацию. По интересам близка к третьей ипостаси.

«Я» - третья ипостась. Самая противоречивая. От стороннего взгляда надежно прикрыта «Борисом» и «Петровичем». Ее сущность - сводить замужних женщин и давать возможность Большакову получать из этого максимум удовольствия.

Во всех перечисленных произведениях троица героев старательно выполняет свои функции и сопровождает терпеливого читателя по лабиринтам романтических приключений.

Так что, устраивайтесь комфортнее, господа, грешащие, читайте шифры и включайте воображение!...

Текст рассказа «Последствия».

После долгого общения с женой капитана Калинина у солдата Большакова случилась депрессия. Уткнувшись стриженой головой в неудобную подушку и скользящимся под солдатским одеялом, он пережидал ночь в нехороших предчувствиях. Его ипостаси тоже пришмирились. "Борис" перестал умничать. "Петрович" забыл про шутки. А сладкоежка "Я" вобще исчез! Еще бы! Накануне они наставили рога самому командиру роты!..

Крик дежурного: "Рота!... Сорок пять секунд - подъем!" прервали тягостные размышления Большакова. Бешеный темп ста пятидесяти первоклассников прыгающих в галифе, натягивающих сапоги и ныряющих в гимнастерки, помог Большакову забыть неприятности. Он ждал по морозному снегу в колонне, как все, опорожнялся, махал руками, высел на турнике, плескался под ледящим краном.

Когда вернулись в казарму, желал одного - быть незаметным, неприметным карликом...

Увы! Во время поверки, командир роты приказал Большакову покинуть строй и следовать за ним в Ленинскую комнату.

"Минимум - штрафбат", - хныл "Петрович".

"Или, десятка за изнасилование!" - проявил знания Уголовного Кодекса начитанный "Борис".

Едва за Большаковым закрылась дверь, капитан резко развернулся и грозным взглядом испепелил несчастного рядового.

- Будите выкричиваться или объясниться?

«Ой-ой!» промурлыкал Петрович. «Похоже, не штрафанут!»

«Не стоит волноваться!» прошептал Борис. «Виновную голову меч не сечет!»

«Ещё как сечет!» возразил Петрович и, на всякий случай, спросил:

— Вы о чем, товарищ капитан?

— Какое сегодня число, рядовой?

Большаков ждал пулю в лоб и потому не помнил ни числа, ни как его зовут.

— Двадцатое февраля! — сказал капитан. — Через три дня - день Советской Армии и Военно-морского флота! Почему Ленинская комната до сих пор не готова?! Почему, вместо того чтобы формировать оформление, вы вчера целый день пробыли в библиотеке?!

«Зачем я был в библиотеке?» - задал самому себе Большаков и пошутничал.

Калинин хлопнул ладонью по крышке стола так, что подпрыгнули тюбики со стреляющими игрушками, а солдатам, от звука, похожего на выстрел, едва не хватила кондрашка.

— Так вы выполняете мой приказ, оформлении Ленинской комнаты?! Разве я не предупреждал, что 3ДЕСЬ ваш главный объект, а не, какая-то, библиотека!

Капитан был вне себя от злости. Вдруг он закатил глаза и, подражая женскому голосу, явно кого-то скопировал: «Сверхъестественно разошелся в библиотеке, проявил завидное усердие!». — Тут же, со свирепым лицом, развернулся к Большакову: — Какого черта, рядовой! За уклонение от выполнения приказа вы сядете на гауптвахте!..

После этого вопля он быстрым шагом заходил от двери к окну и - обратно. Видно было, что принимает решение.

— Всё! До праздника эта комната - ваше постоянное место пребывания! Выход разрешен только в галюн и столовую! Никаких проходов на стороне, пока не закончите оформление. Потом отправитесь на гауптвахту на пять суток! Понятно?

— Так точно! — прокомментировал "Петрович".

— Разрешите уточнить? — проявился "Борис".

— Что случилось?

— Мысли о гейптвахте не способны стимулировать ускорение творческого процесса, товарищ капитан...

— Да?... — Калинин размышлял. — Если ложится в срок, я пересмотрю свое решение.

— Будет сделано в срок, товарищ капитан!

— Дневальный!

В комнату заглянул дежуривший по роте сержант Намаконов.

— Сообщите старшине мое распоряжение. О ходе дел докладывать лично мне ежедневно! — приказал Калинин и направился мимо, вытянувшегося Намаконова, к выходу.

В дверях обернулся:

— Оформление библиотеки откладывается до особого распоряжения!

После ухода ротного, Большаков пригвоздился до края стола, а затем медленно опустился на стул. Предательская слабость подкашивала ноги.

Настало время размышлений. Мысли и предположения кружились в голове рядового.

«Пронесло или отложено?» — возмущался виновник капитанского гнева.

«Жена ничего не сказала, или кэп с утра не был дома?» — предполагал "Петрович".

«Капитан, после дежурства заходил домой, но не был информирован», — перебирал варианты "Борис". — Если так, то перед нами непростые разборки!»

Главный сводник "Я", где-то отсиживался...

...

Большаков перерисовывал с картинки журнала атаку T-34 на фашистское орудие, когда личность "Я" дала о себе знать. Устроившись среди разложенных на столе эскизов и недописанных планшетов, "Я" произнес следующее:

— Пока вы паниковали, некоторые анализировали ситуацию. Вот мое резюме. Наш рогоносец, после окончания дежурства, прежде чем прийти в казарму, побывал дома и узнал от жены, что в библиотеке все путем, а Ленинской комнатой, в течение прошедших суток, никто не занимался. И это в канун праздника! Взбешенный олень, прибежал сюда и начал "закручивать шурупы". Кто-нибудь улавливает главное, в этом комильфо?

— Что за новое "комильфо" ещё? — удивился "Петрович".

— Понятно, с такого "Петровича". А что скажет "Боря"?

Вопрос с подковыркой "Бориса" не вызвал понимания.

— Французское слово "комильфо" означает действия, соответствующие правилам хорошего тона в зависимости от ситуации. Буквально переводится - сделать как надо.

"Я" благосклонно кивнул:

— Абсолютно верно. И подходит к определению событий нашего патрона с капитановой женой. Казалось бы, парень влип по самые помидоры (кто бы в этом сомневался?) Но! Капитан ни о чем не узнал потому, что жена НЕ ЖАЛОВАЛАСЬ на своего помощника, а, наоборот, ХВАЛИЛА!... При этом, слила информацию, что помощник проигнорировал приказ ее мужа. Занимался не Ленинской комнатой и весь день работал в библиотеке. За что, по ее мнению, должен получить от рогатого мужа хоть какое-то наказание. Например - наряд в неочереди или несколько дней гауптвахты. Комильфо, в классическом виде - провинившийся солдатик формально, наказан. И женская честь, как бы, отомщена.

— Из всех вариантов мести, капитанша выбрала такое? — удивился "Борис". — Хочешь сказать...

— Да, "Борис"! Да! Елена Павловна придумала ТАКОЕ наказание засранцу в гимнастерке и оставила себе шанс на повторное рандеву.

— С кем?

— С нами, "Петрович", с нами!

— Ни фига себе! — оскалился "Петрович". — Заканчиваем размалевывать эту ротную богадельню и двигаем в библиотеку!

— Пошли вы все... с такими советами, знаете куда! — рассердился Большаков.

Он размешивал колонковой кистью алый киноварь для флага, прославляющего врагов танка, и мечтал, чтобы прошлое четверга в его жизни вообще не было...

После праздничного построения на плацу и торжественного прохождения батальонов вдоль трибуны с гостями, старшие офицеры части провели осмотр Ленинской комнаты. Новое оформление командира полка, комбата и замполита было одобрено. Стенды несли актуальную партийно-комсомольскую информацию, стены сверкали яркими рисунками на патриотическую тему.

Капитан Калинин считал, что он заслужил похвалу за то, что своевременно навел порядок у ротного рисовальщика и заставил его работать. И чтобы начальство знало, кто ответственен за гарнизонную библиотеку, он напомнил Большакову в присутствии командира полка о необходимости оперативно закончить работы там.

— Он еще и библиотеку оформляет? — удивился командир полка. — Не повлияет ли это на военную подготовку солдата?

— Вовсе нет! Никакого влияния! — заверил Калинин, понимая, что здесь он преувеличил. — Это занимает только личное время бойца.

— Личное время в армии очень ценится, — заметил замполит. — Как вы, товарищ солдат, относитесь к этому дополнительному обязательству? Не жалеете о времени, потраченном на оформление библиотеки?

— Рядовой Большаков любит книги и получает удовольствие от общения с ними, — быстро ответил капитан и так посмотрел на подчиненного, что тот немедленно подтвердил:

— Я не могу жить без книг, товарищ подполковник!

— Похвально, — кивнул замполит.

— Продолжайте работать в полную силу своего таланта и там, — напутствовал командир полка.

— Так точно, буду работать в полную силу! — похвастался "Петрович", а самодовольный "Я" шепнул Большакову: — Гауптвахту отменяют. Утром после завтрака пойдем проведать нашу Леночку!

Командир взглянул на часы.

— Товарищи офицеры, напоминаю вам, что через полтора часа начнется торжество в Доме офицеров по случаю годовщины Вооруженных Сил нашей Родины. Прошу не опаздывать и поторопить своих супруг.

— О женах это вы точно заметили, товарищ полковник, — сказал замполит. — Для них дополнительный регламент времени всегда необходим!

Мимо приветствующего караульного, приемная комиссия двинулась к выходу.

Убедившись еще раз, что для всех, кроме него самого, его ипостась невидима, Большаков также приложил руку к виску. Он впервые поверил, что опасности как будто миновали...

...

Тем же вечером в гарнизонном Доме офицеров Советской Армии играл духовой оркестр. На первом этаже в просторном вестибюле и холле кружились танцующие пары. Этажом выше, в не менее просторном зале, стояли праздничные столы с выпивкой и закусками. Семьи офицеров и прапорщиков отмечали всесоюзный день Вооруженных сил СССР.

Жена капитана Калинина Елена Павловна и жена замполита Полякова Нина Георгиевна занимали крайний столик, откуда хорошо просматривался весь зал и одновременно сохранялась иллюзия некой особленности. Шумное веселье окружающих, распитая бутылка шампанского и временное отсутствие мужей, отправившихся по делам, способствовали откровенному разговору подруг.

Известная в недавнем прошлом актриса, а теперь — мать двух прелестных близнецов, Нина Георгиевна вспоминала былые гастроли и большую сцену столичного театра. После замужества она не стала брать фамилию мужа, оставила себе сценическую.

— Ты ведь не поверишь, как хочется вернуться в Москву! — жаловалась Бестужева молодой капитанше. — Сплю и вижу себя на подмостках театра в роли Жизель!... Всегда мечтала ее станцевать... Но не успела. Помешала временность. Однако и сейчас, после родов, я сохраняла прежнюю форму и легко могу восстановить былые навыки. Понимаешь?

— Конечно, верю! — заверила подругу слегка захмелевшая Елена Павловна. — Ты выглядишь великолепно!

— Вот именно. Моим детям уже по два года, и я могу уделять время самостоятельным занятиям. Не просто руководить шесть часов в неделю танцевальной студией, а работать у станка перед зеркалами ежедневно до наскучивания! Мое фэте уже не хуже прежнего, прыжок шаллотте снова высок и изящен. Аппарат отточен до миллиметра! Я заряжена на настоящую сцену! Понимаешь?

— Очень хорошо понимаю.

— Убивает сознание вынужденного прозябания в этом забытом боевом гарнизоне! До сих пор не верю, что по пьянке потеряла бдительность. Увидела красавчика майора, выпускника военной академии, расслабилась и — залипла... С первого раза!... И от ахорта отказалась. И где были мои мозги?..

Ниночка печально подперла кистью левой руки красивую, стриженную под Мари Матэ голову, а правую руку, с бокалом золотистого шампанского, выставила перед собой. — Подумать только, всегда трескалась через резинку, а в тот вечер — черт попутал!..

Ошарашенно через бокал посетителей зала, огорченно добавила: — Чертова остановка! Никакой перспективы на культурное самоутверждение.

— А я, Ниночка, тебе завидую! — сказала Калинина. — Ты, Нинон, и столичную жизнь повидала и сыновей родить успела.

— Зачем тебе завидовать? Скоро твоего капитана отправят учиться в академию. Ты смотришься в Белокаменной и на столичную жизнь, и на столичные заботы! Детей тоже родишь. Вы с капитаном еще молодые...

— Не так все просто, Ниночка! Куликов признает секс только с резинками, — достоверно сообщила Елена Павловна. — «Сначала, — говорит, — академию закончу, а потом — рожай». Это сколько ждать — то! Я сейчас мамой быть хочу.

Елена Павловна капризно надула пупырышки.

— Ну как! — вскрикнула Бестужева. — А мой, наблюдайте за ним, предпочитает презервативы. Видать, у каждого мужика в голове свои тараканы на их головках. Ха-ха. Давай, подруга, выпьем за желания, которые сбываются!

Женщины выпили и с минуты смотрели то на пустые бокалы, то по сторонам.

— Может развестись? — сказала Ниночка Бестужева. — Разбить этот Гордиев узел и все!

— А разводись! — ляпнула пьяненькая Калинина. — Я вот, поговариваю, поговариваю, да найду себе оплодотворителя на стороне. Мужиков то вокруг, о-го-го, сколько...

— И правильно сделаешь. Если женщина хочет быть матерью, она должна ею стать! Давай еще по одному бокальчику. А то мужья сейчас вернутся и не позволят...

Чокнулись. Выпили.

— Слушай, — Ниночка заглянула в лицо подруге. — По поводу этого... со стороны... Ты сама придумала, или кто настоял?

Елена Павловна отвела взгляд и начала краснеть.

— Ага... А, ты, случайно, Ленок, уже не предложила?..

Калинина промолчала.

— Не так! Кто-то из новеньких? Из лейтенантов? Ты мне его покажешь? Ищи через Яндекс "сефан рассказы" и читай без регистрации.

— Прекрати! Ты придумываешь всякую чушь.

— Ну-у-у, ты предложил...

— О чем это вы? — к столу подошли накурившиеся мужья.

— Вот. О своем, о женском, — сказала Нина Георгиевна.

— Ого, да они новую бутылку шампанского начали! — удивился Калинин.

— Ничего. Мы водочкой наверстаем! — сказал Поляков.

Нина Георгиевна приблизила свою головку к головке Елены Павловны:

— Леночка, я завтра перезвоню. Не против? Я такая любопытная! Из московского театра уехала, а хабаровская привычка — осталась. Пока подробностей не узнаю, не успокоюсь. Договорились?

Елена Павловна подняла и нетрезво кивнула:

— А, звони...

...

Утром следующего дня, собираясь на работу, Елена Павловна услышала от мужа:

— Сегодня твой Большаков вернется в библиотеку. В роте им все уже сделано. Можешь использовать своего помощника по-полной. Постить не спешит и делает все основательно.

Слова Калинина "постить не спешит" и "делает все основательно" для жены капитана прозвучали двусмысленно. Прикрыв за мужем входные двери, она глянула в зеркало трума, что стояло в прихожей, и увидела в нем трех одинаковых женщин с красными лицами и развратными глазами. "Это я так сейчас выгляжу?" — ужаснулась Калинина.

Резкий звон домашнего телефона вывел нашу героиню из затянувшегося размышления.

— Алло! — услышала Елена Павловна голос Нины Бестужевой. — Это я. Помнишь нашу вчерашнюю договоренность?..

"Только не это!" — дернулась Калинина. И быстро поняла, что ей сейчас крайне некогда, что надо, срочно, идти на работу.

— Не еду. Перезвоню позже, — "успокоила" подругу Ниночка...

Последние десять дней февраля благоприятствовали хорошей погоде. С утра снежок подсыпал, а после девяти активно таял. С крыш покатых текла весенняя струйка.

Подходя к библиотеке, Елена Павловна замедлила шаг. Возле входных дверей стоял, перекладываясь с ноги на ногу, рядовой Большаков.

Сдержанно кивнув на его нечеткое приветствие, Калинина открыла замок и молча прошла в помещение. Створки двери она за собой не прикрыла.

— Вот, — сказал "Я", — нам разрешают войти.

— Хороший знак для продуктивных переговоров, — заметил "Борис".

— Ты главное не терся, — подбодрил патрона "Петрович". — Всё будет ништяк!

Выслушав их мнение, рядовой Большаков шагнул внутрь здания. Лично он желал только одного — ничего не вспоминать, словно и не было...

Пока женщина переодевалась в подсобке, возле раскладного стола Большакова состоялось оперативное совещание трех ипостасей.

— Как будем действовать? — поставил вопрос перхоть "Петрович". — Сначала есть, а потом извиняться, или наоборот?

— Никаких резких движений! Надо все, по возможности, спустить на тормозах, — настаивал "Борис". — Показывать всем видом и действиями, что случившееся было досадной ошибкой, о которой сочувствуем и раскаиваемся.

— В твоем пацифизме, "Борис", мне понравилось только одно слово "спустить". Оно существенно и конкретно к данной ситуации. Предлагаю повторить маневр прошлого раза. Большак идет за стеллажи и дорчит. Если придет, есть!

— Правильно! — согласился "Петрович". — Пусть сперва выйдет, а потом рисует эти долбанные планшеты.

— Я не хочу, — сказал Большаков. — Она мне нравится. И вообще. Про любые попытки домогательства к Лене, прошу всех забыть и заткнуться!

Меньше всего этой реплике удивился "Борис". Боспитанный на классической литературе, где любовь и секс почти не пересекались, он оставался сторонником романтических отношений.

"Петровичу", если по-честному, все было fifty-fifty. Есть, не есть — решать Большаку.

А вот "Я" рискнул возразить. Но едва попытался взбунтоваться, хозяин ухватил его за горло и держал, до тех пор, пока третья ипостась не призналась, что была не права...

...

Переодевание Куликовой затянулось надолго.

Елене Павловне нужно было научиться решимости встретиться с человеком, которому позволила несколько дней назад проделывать с ее телом то, что не делал даже муж. Еще она хотела успокоиться. Забыть сцены недавней измены. Стать женщиной с кремневым сердцем и твердыми принципами.

Калинин, после случившегося мог свободно убить солдата. Да и ей бы досталось... Тоже, в какой-то степени, виновата. Провоцировала молодого человека frivolnoy одеждой, яркой косметикой, излишним кокетством... Про дневник и вспоминать не хочется...

Сегодня на Елене Павловне строгий костюм, сдержанный макияж. Выражение лица непроницаемое. Нужные выводы сделаны. Эмоции под контролем!..

...

Когда Калинина вышла из подсобки, Большаков был на растерях месте. Обтягивал фанерный планшет влажным листом ватмана. Лицо его было напряжено ожиданием первых слов предстоящих объяснений, которых, увы, не избежать.

Елена Павловна подошла к своему столу, нашла подготовленный текст и тихо передала его помощнику.

— Простите меня, — услышала она еле уловимые слова. — Я не хотел... Так получилось...

«Он не хотел!» — Калинина вернулась за свой стол и начала настойчиво смотреть в окно.

«Конечно, «не хотел!» А как старательно все проделывал! Вспомнить живо. «Не хотел!» А она? Она тоже этого не хотела?...»

«На стеллажи пошла САМА. Никто не тянул... САМА выполняла указания. САМА все позволяла! Ужас-то какой! Прояви она, хоть малейшую твердость, у парня ничего бы не получилось... Теперь он мучается, боится наказания, а она, видимо, как — жертва...»

Женщина глянула в сторону Большакова. Тот ответил взглядом провинившейся со6аки.

Вели этой со6аке сейчас умереть, и она — умрет!

В глубине души Калиненой что-то шевельнулось. «Нежели жалость?»

— Работайте! — сказала Елена Павловна помощнику строгим тоном. — Не отвлекайтесь, а то сделаете в тексте ошибки, — и снова отвернулась к окну...

...

В казарме, рядовой Большаков возвращался едва ли не на крыльях. Слов прощения от Елены Павловны он не услышал, но они, как бы витали в воздухе...

Обе стороны конфликта не вели разговоров, соблюдали сугубую координацию: начальница — подчиненный. Перекинулись лишь фразами о работе, о колере текста, нужного к тексту рисунка.

Когда планшет был заполнен, Калинина сказала: «На сегодня достаточно!» «Я свободен?» — спросил Большаков. «Свободен!» — сказала Калинина. Эта фраза для солдата прозвучала, как индульгенция. Он не наказан, свободен в перемещении, может завтра явиться в библиотеку и увидеть Елену Павловну вновь!..

...

Пocле команды "Отойди, прочь!" вокруг солдатской кровати Большакова скопились все его образы. Громко переговариваясь, они ждали, когда он смотрит их патрон, и можно было объясниться по поводу событий прошедшего дня.

"Борис" опустил патрон за "образцовое поведение".

"Петрович" утверждал, что "так жить не интересно".

А вот "Я", почему-то, молчит.

— Ты чего, как в рот воды набрал? — подозрительно прищурится "Петрович".

— Он что-то задумал. И это задуманное, мне уже не нравится,— сказал "Борис".

— Просто, не хочу вам мешать общаться,— ответил "Я". Читай рассказы на сайте cefaн точка py.

— Так ничего и не скажешь? — не поверил "Петрович".

— Не скажу, а шепни, но в самый последний момент перед сном патрона.

"Борис" приблизил свой лик к голове Большакова: — Так он уже, почти, спит!

"Я" тоже наклонился, прислушался к равному дыханию Большакова.

— Действительно... Пора! — и в самое юхо засыпающего солдата проговорил — Пойди теперь приснится жена капитана и все, что ты проделывал с ней за стеллажами... Вспомни, как она тебе отдавалась, и как ей нравилось быть бл***ю... Утром проснешься другим человеком...

...

... Пошелка вырвала Большакова из сна в момент, когда он погрузил "Малыша" в увлажняющее влагалище Елены Павловны и напрягался спустить.

Плохо ориентируясь в происходящем, и откуда, вместо теплого нежного тела Елены Павловны, ее объятий и поцелуев, возникли прыгающие с кровати пацаны, Большаков не понимал секунд десять, сидел на кровати второго яруса и таращился по сторонам.

— Слушай, нужно ли отдельное приглашение? — резко спросил командир отделения Намаконов.

Низкорослый, похожий на татарчонка, сержант недолюбил Большакова за высокую стать и прогуливание службы. Он не упускал случая придраться, даже к пустякам. Но, зная, что «Гогомаз» на особом счету у капитана, мог позволить себе не многое: продавать, да чем-нибудь подкупить.

Подсознательный инстинкт Большакова сработал быстрее, чем Намаконов успел дернуть его за ногу.

Сиганув со второго яруса солдатской кровати размашисто в галерею, потом — в портянки, он, впрыжку, надел сапоги и уже в строю, бросил через голову легкую и просторную хэбэшную гимнастерку. Хаслохичил шапку и — вот он, как все, готов жечь из казармы к гальюну и далее — к спортивному городку.

В гальюне не прошедший стояк, запустил струю мочи к потолку (как, впрочем, у многих его сослуживцев) и постепенно сник.

Пока делали физические упражнения, шли в столовую, завтракали, слушали утренний развод, получали наряды и указания ротного старшины, наш герой думал о предстоящей встрече с женой капитана. Молодая кровь стычалась в висках. Будоражила ночные ведения, ждала возможности оказаться в библиотеке, увидеть Елену Павловну, услышать ее голос, прочувствовать аромат ее дыхов. И, возможно...

От этого «возможно» «Малыш» напрягался и терся о гюльфик кальсон, отдавался по всему телу сладкой истомой.

Переоценив текущий момент, «Я» вставил несколько фривольных высказываний о сексе с женой капитана. За что был немедленно наказан — сослан в самый дальний уголок сознания.

— Возможно, не сегодня, а позже, — осторожно предположил «Петрович» и едва не поплатился таким же изгнанием. Ситуацию спас «Борис», сообщив Большакову, что, возможно, это любовь.

— Такого нам еще не хватало! — вскрикнул с «камчатки» «Я» и был отправлен еще дальше — на «чукотку»!..

— Похоже, получим отставку, — просигналил «чукотке» «Петрович».

— Эпинда! — отрезал «Я». — Всякая любовь заканчивается элементарной еблей. Надо только подождать и мы снова будем востребованы. Вы, там, без меня, подсуетитесь, что бы «Малыш» попал в ладошку Елены Павловны. Женщина сама найдет ему нужное применение...

...

После упражнений на строевой плац, старшина роты, наконец, освободил страждущего Большакова выполнить обязанности художника-строителя в библиотеке.

— Что-то ты туда зачастил, рядовой! — заметил сержант Намаконов, наблюдая, как топливо запихивает Большаков акварельные кисти и ручки с плакатными перьями в карман шинели. — Говорят, там работает жена капитана Калинина. Дивной красоты девушка. Рассказы на стене точка ру.

— Задайте этот вопрос, самому капитану, товарищ сержант — быстро отреагировал «Петрович».

— Хамишь, дембель? — сказал гнусно, и из-за того, узкие глаза татарчонок.

— Нормально, — ответил «Борис», — проявляем задор, что бы после таких вопросов ваш дембель, товарищ сержанта, не отложили на 31 декабря.

Намаконов, аж зубами заскрипел. Ха, если капитан и вправду узнает, что сержанту показалась новая библиотекарша?

Видел он ее на днях возле дверей библиотеки. Хорошенькая такая, круглолицая. И фигуристая. «Откроют библиотеку, пойду записываться, разгляжу, как следует», — наметил Намаконов на будущее. А «шестеренку» он найдет, как нальют. Лишь бы случай подвернулся!..

По дороге к библиотеке, Большаков повредил "Бориса" и "Петровича" за поддержку.

— Ловко они подложили этого шутника!

— Мы тебя, Большак, в обиду не дадим! — в один голос ответили персонажи. — Ты только, так сказать, наше "Я" прости.

— Он обидел любимую мной женщину, — сказал Большаков.

— Это он так о третьем заботится, — пояснил "Борис". — По-другому у него не получается.

— Всякое время желает, кого-нибудь соблазнить, да третьему предоставить. На твоё рассмотрение, разумеется. Это же, если разобраться, не так плохо. Верно? — вступился за третью персонаж "Петрович".

— Наверное,— согласился Большаков.— Но любимой женщины не должно касаться.

— Само собой! — подтвердил, склонный к компромиссам "Борис".

Сплоченным коллективом они вошли в помещение библиотеки, поздравились с Еленой Павловной и, не тратя времени, принялись обтягивать ватманом очередную партию планшетов...

...

"Надо же, — дивилась увлеченной рабочей Большакова, Елена Павловна. — Вчера ещё умирал от стыда и страха, а сегодня — другой человек!"

Она поймала себя на том, что любуется ладными движениями помощника, его стройной молодой фигурой и по-мужски красивым лицом.

"Если бы не ТОТ поступок, мы могли бы пожениться...", — подумала Калинина, в очередной раз, вспомнив уже обдуманное за эти дни, что после четверга в ней могло остаться семя Большакова и тогда она, возможно, уже начала...

Эта мысль появилась у неё поздним вечером в четверг, когда, вернувшись домой, принимала успокаивающий душ. Муж ещё был на дежурстве. Лена вышла из ванны, укрылась в халат и долго думала о случившемся.

Утром муж сообщил, что в библиотеке все в порядке после ремонта. О произошедшем инциденте не сказал ни слова!

Теперь, наблюдая за Большаковым, Елена Павловна уже не замечала двухчасовое прелюдирование за стеллажами, трагедией, потому что грязный секс со солдатом, может оказаться не насильственным, а зачатием!

Задержав дыхание, женщина прислушалась — не бьется ли у нее под сердцем новая жизнь? И, невольно, улыбнулась. Разве можно узнать об этом так рано?

Теперь Большаков она рассматривала как потенциального отца своего будущего ребенка.

Какой он из себя? И, не могла не согласиться, что «папочка» высок и красив.

«К тому же — умен, начитан и талантлив. Иногда груб — вспомнила моменты неукротимого проникновения и улыбнулась. Очень страстный. Нечета Калинину!... Это в каком месяце может родиться малыш?...»

Получилось, что в ноябре... В созвездии Скорпиона.

Елена Павловна нашла абонентскую карточку Большакова. Взглянула на дату его рождения. Тоже ноябрь.

«Будет, как папочка — скорпиончиком!»

«Одумайся! — шептала Елене Павловне Верная Жена, — ты можешь все испортить!»

«Я хочу, чтобы у меня был ребенок!» — ответила Верной Жене Будущая Мать.

«От кого-нибудь другого?»

Будущая Мать не успела найти достойный ответ, когда увидела, что Большаков смотрит на нее особенным, внимательным взглядом. Молодой человек словно догадывался о сути спора двух женщин.

Будущая Мать лишь шевельнула губами, имитируя симпатию (едва-едва), но в ответ получила такую лучистую многозубую улыбку юноши, что уже не сдерживаясь, ответила ему тем же...

Все повторилось, словно в тот четверг. Только на этот раз, все было более этично. Леночка лежала на развернутых листах плотной бумаги, с поднятой к голове юбкой, обвивая Большакова своими гибкими ногами, а солдат, без головного убора и с расстегнутыми штанами между ее бедрами из атласа.

"Малыш" Большакова был великолепен! После предварительных ласк женских губ он в последний момент не залить прекрасное лицо Елены Павловны, проник в ее горячую постель и, словно поршень, двигаясь внутри ее упругой полости, проникал через шейку матки к ожидающей его яйцеклетке. И оплодотворял ее снова и снова...

- У тебя так много этого... - стесняясь похвалила Елена Павловна задыхающегося солдата.

- Да, - ответил Большаков. - Давай делать это каждый день.

- Нет, дорогой. Я замужем и с тобой только для зачатия ребенка.

- А что, муж не может?

- Может, но не хочет детей.

- Значит, мы будем продолжать еще какое-то время...

- Мне не нравятся такие слова, дорогой.

- Понятно... - сказал "Я", взял ладошку библиотекарши и положил ее тонкими пальцами на полуопавший фаллос: - Дрочи, чтобы встал, и мы продолжим...

Елена Павловна собралась сказать, что и это слово ей не по душе, но умолкла. Оживающий "Малыш" был для нее интереснее, чем любовников упоминание о приличии.

"Вот так!" - подумал довольный "Я". - Ты еще услышишь от меня больше! И сама будешь кричать грязности, как проститутка. Я научу тебя всему, моя сладкая куколка!..."

У развратника "Я" было достаточно времени до первых признаков беременности Елены Павловны...