Ночи любви. Рассказы о любви Часть 4

На следующий день они отправились в поместье. Анна молча сидела на лошади впереди мужа.

— Не беспокойся, сердечко мое, — закрыв своей рукой ее руку, улыбнулся Сергей, — я ни за что не позволю тебя оставить!

— Меньше всего я беспокоюсь за себя, — ответила Анна и подняла на него задумчивый взгляд.

— Так почему же ты печальна? — стараясь говорить уверенным тоном, спросил Сергей.

— Я... спрашиваю себя, правильно ли я поступила... Навредит ли тебе работа со мной? — с неподаваемой печалью произнесла голос Анны. — Марья Федоровна хотела бы видеть рядом с тобой девушку знатного рода...

— Любовь моя! Мне наплевать на мнение тетки. Главное — наши чувства друг к другу... Я же говорил тебе это сто раз. Клянусь, я готов прямо сейчас увезти тебя в Петербург без всяких объяснений! — глаза Сергея яростно сверкнули, словно он сдерживал какой-то внутренний огонь. С тревогой заглянув в лицо жены, Петрушевский прямо, с возбуждением спросил: — Ведь ты любишь меня... или... ты сомневаешься в своих чувствах?

— О, нет! — воскликнула Анна, ее руки взлетели к нему на шею, прямо глядя на него, отбросив свое обычное смущение, она пылко призналась: — Я люблю вас всем сердцем! И не выношу разлуки с вами!

Видимо, от волнения и переполнявших ее чувств она вдруг обратилась к нему на «вы». Это так тронуло Сергея, что у него перехватило дыхание от счастья.

— Разлука, разлука... опять тревожные мысли рождаются в твоей хорошенькой головке,— усмехнулся он, целующая ее.

Слова жены его взволновали, до этой минуты она держалась с излишней, как ему казалось, скромностью. Но сейчас ее истинные чувства выплеснулись так откровенно с прищущей ей детской непосредственностью, что он задохнулся от переполнившей его радости. О, как он любил в ней это качество! Анна не умела скрывать, если стеснялась в чем-то признаться, просто опускала взор и молчала. Но никогда он не видел в ней ни капли лжи, ни крупицы той фальши, которую раньше часто встречал в женщинах.

— Ни одного спора не будет! Слышишь? — его взгляд потерялся в ее глазах.

Анна молча кивнула и прижалась к нему, не отвечая на его слова.

К своему удивлению, тетка приняла их вполне благосклонно, хотя и достаточно холодно. Как бы ей не хотелось этого, но различить их она уже была не в силах.

— Ты, голубушка, должна знать что-то, — неожиданно призналась Марья Федоровна прежде чем отпустить их, — это касается твоих родителей. Да и ты, дорогой мой, тоже... Раз уже решился жениться на ней.

Она помолчала, обдумывая что-то, и заговорила с расстановкой, хмуря время от времени поседевшие брови.

— Твой отец, Анна, Александр Боярщиковский служил вместе с Владимиром, моим братом и отцом Сергея. Владимир вышел в отставку раньше, вернулся в родной дом, женился и вскоре овдовел. Александр же остался в армии. Он был из числа любителей приключений, — Марья Федоровна почему-то вздохнула. — Игрок, шутник. Однако, через какое-то время он тоже оставил службу и по приглашению Владимира присоединился к нам. У Александра, хотя он...и принадлежал к старинному польскому роду, не было никаких средств к существованию, что неудивительно при его темпераменте и образе жизни. Мой брат взял его к себе в управляющие. Справедливости ради надо сказать, Александр был человеком чести. С собой он привёз жену... черкесскую княжну, — лицо Марьи Федоровны исказила странная гримаса, словно её же собственные слова причинили ей боль. — Её предки принадлежали к числу тех пяти черкесских князей, которые ещё в 1562 году перешли на службу Польского короля, приняв католичество. Твоя мать, Анна, была католичкой... полячкой, но по крови черкешенкой. Её звали Елизаветой. Только Александр называл её по-польски — Эльжбета.

Марья Фёдоровна раскрыла ящик стола, извлекла оттуда миниатюру и передала ее Анне. С трепетом она взяла в руки изящный предмет. Едва взглянув на него, она вздрогнула. С портрета на нее смотрела... она сама. Те же большие темные, как ночь глаза, светившиеся подлинной искренностью и детской откровенностью взирали на окружающий мир. Тот же плавный разлет тонко очерченных черных бровей, приподнятая нижняя губа, слегка выдающаяся вперед, трогательно нежная форма лица.

Сергей, поддержав жену за плечи, усадил ее в кресло.

— Это... моя мама? — тихо спросила Анна. В ее глазах блестели слезы.

— Да, — кивнула Марья Фёдоровна. — И ещё вы должны знать, — она снова вздохнула, — я знала твоего отца уже будучи юной. Я полюбила его, но... меня выдали замуж за другого. Я не сопротивлялась, зная что мое чувство безответно... А когда увидела его с твоей матерью... В общем, я возненавидела ее. Она была воплощением всех моих страданий. Каждый день я видела, как он смотрит на нее, восхищается и любуется. У них это было страстное чувство. С годами я понимаю, что между ними существовало глубокое единение душ и тел, они дышали друг другом. Я же медленно угасала. Елизавета умерла при родах... Александр растворился в своем горе. Казалось, он даже не замечал свою малышку-дочь, тебя, Анна. И тогда я, уже похоронившая мужа и брата, занимавшаяся только племянником, была вынуждена заняться и тобой. Вскоре Александр, приближаясь к концу жизни, попросил меня позаботиться о тебе. Его родные давно умерли, он был один на всем свете, а родные Елизаветы отказались от нее, не приняв связь с Александром. Для них он был несоответствием. Я дала слово твоему отцу и, считаю, выполнила его полностью.

Мария Федоровна встала, прячась в своем высоком росте. В ее большой и мрачной фигуре было что-то величественное, так она могла стоять императрицей, смотря строгим повелительным взглядом на своих подданных.

— Идите, — приказала она, — мне нужно пойти одной.

Когда Сергей с женой оказались одни в своей комнате, он нежно прижал Анну к своей груди. Покрыл поцелуями мокрое от слез личико, прошептал в самое ушко:

— Вот оказывается откуда у тебя такие глаза, — он легко улыбнулся, — персидские глазки... Опасные...

— Опасные? — Анна удивленно с яркой улыбкой посмотрела на него.

— Да, опасные. Увидев их, я сразу пропал.

Он вспомнил, как прошлой весной, приехав •••

в отпуск в деревню, в первый же день прогуливался по саду. Его мысли внезапно были прерваны шорохом, доносившимся из-за кустов сирени. Молодой человек тихо подошел к ним и осторожно раздвинул густые ветки. Увиденное было неожиданным. (Специально для — Прямо перед ним стояла девушка. Вначале из-за ее одежды — простого синего сарафана — он принял ее за крестьянку. Но, пристально разглядев, понял, что ошибся. В тонкой, изящной фигуре, вообще во всем ее облике не было ничего похожего на облик крестьянки. Она растерянно смотрела на Сергея огромными черными глазами, словно поразившими его своей удивительной глубиной, открытостью и каким-то странным печальным выражением.

— Кто вы? Хранительница сада? — улыбаясь, спросил он, не в силах ответить взгляд от персидских глаз. Рассказы на Сефан точка ру.

Она ничего не ответила, лишь опустила голову.

— Я, наверное, испугал вас? — продолжал Сергей. — Простите мне мою неловкость...

— Нет, здесь... Вам не о чем извиняться, — наконец ответила она.

— Анна, Анна! — донесся вдруг до них чей-то голос.

— Простите, меня зовут, — пробормотала красавица и так же неожиданно исчезла.

Имя девушки показалось ему знакомым, будто он слышал его когда-то здесь, в доме тетки. «Хожели это она?», — подумал Петрушевский. «Да, наверное... Конечно, это она! Но... как изменилась...», — и словно в предвкушении чего-то хорошего Сергей внезапно улыбнулся.

Именно в ту самую минуту он навсегда попал в сладкий плен этих глаз.

Его признание смутило Анну, но ее пальчики стали теребить застежку его рубашки, то и дело проскальзывая в дырочки между пуговиц и шаловливо касаясь его оголенной груди. Сергей осторожно поднял ее подбородок и посмотрел в глаза. Прочитав там что-то, понятное ему одному, подхватил жену на руки, впился страстным поцелуем в манящие губы, словно опьянев от их вкуса, шептал хриплым голосом:

— Мой нежный ландыш...

И затонул, окутываясь с Анной на кровать. Взгляд его темно-синих глаз стал томным, подернулся покровкой, глаза Анны отвечали ему тем же, маня, призывая к себе, обещая унести к вершинам блаженства. Они быстро раздели друг друга.

— И это тоже, — с улыбкой попросила Анна, дотронувшись до его нижних панталон.

Он не заставил себя упрощать. Обнявшие их возбуждение было так сильно, что они не стали тратить время на представления. Сергей пристал на полугнутых ногах, перевернув Анну на животик, широко развел изящные ножки, чуть согнув их в коленях и удерживая на весу восхитительные груди, от одного взгляда на которые вскипала кровь, со всей старательностью вошел во влажный зовущий «цветок». «Бутон», такой маленький и горячий внутри, принял его с радостью, страстно вздрогнул, сжав любимую игрушку, задрожал, подался навстречу. «Палаш» Сергея задвигался, все ускоряя темп. Тонкая талия Анны выгибалась, стараясь плотнее прижать заветное местечко к «орудию» мужа, лопатки вздрогивали, а головка металась в россыпи пышных локонов. Анна стонала, сжимая руками простыню. Из груди Сергея вырывались хриплые звуки.

Когда все было окончено, Анна осторожно поцеловала Сергея в то место, которое только минуту назад находилось в её мыслях.

— Какой увлекательный, — лукаво улыбнулась она и нежно покусила его языком.

Сергей снова застонал и напрягся. Он вдруг откинул жену на себя, так, что её "цветочек" оказался у его лица. Разминая руками упругие ягодички, он погрузился губами в сладкую сердцевинку жены, а она в это время наслаждалась вкусом его огромной "конфеты". Почувствовав приближение кульминации развязки, Сергей развернулся сам и вошёл между любимых ножек, гостеприимно раздвинутых Анной.

Засыпая, он прижал Анну к себе, полностью закрыв её в своих объятьях, зарылся лицом в её косы, а она спрятала свои ножки между его ног.