Звездная пыль. Часть 1

Это было десять лет назад. В тот период я пребывал в поисках жизни в огромной Мегаполисе. Моих родителей убили в неясных обстоятельствах, и моя жизнь стала темной и безрадостной, как мрак, в котором я существовал.

По улицам Мегаполиса ходит множество странных слухов... Одна из них засела так глубоко в моей голове, что стала навязчивой идеей. И во сне, и наяву я думал о том, как добраться до далекой планеты на краю Галактики, где находится чудесный источник живой воды, чтобы вернуть своих родителей, похороненных на площади Трех Генералов... Где этот источник, я не знал, но свято верил в свою миссию и ни о чем другом не мог думать. А что еще вы ожидаете от мальчишки тринадцати лет?

К краю галактики ходил космический корабль. Билет на него стоил столько, сколько нам, обычным жителям, не снилось даже после сытных обедов, и я решился проникнуть на него тайком. Дважды меня ловили, выгоняли из вагона, я мыл полы уборщицы... а на третий раз все вышло по-другому. Рассказываю на стенде "точка" "ру".

Мне удалось тогда пробраться через проходной пункт. За мной гнались два полицейских... Я дрожал и думал о молодой женщине с печальными глазами, которую видел в вестибюле космопорта. Она ела пирожное и отдала мне половинку. Не швырнула, как сошку, а дала так, будто я был её младшим братом или племянником. Пирожное было с ананасами... "Бывает же такая красота", думал я, вспоминая тонкую, стройную фигурку с золотистыми локонами до пояса. "Что она подумает, если узнает, что меня поймали?"

Я хотел проскользнуть в гаражный отсек, но заступился и оказался, как потом выяснилось, у кают первого класса. Мне уже наступали на пятки, впереди меня ждал стюард, расставивший руки... и вдруг я увидел ЕЕ.

Она стояла в проеме каюты и смотрела на меня. Я испугался, как застывший, проходил мимо - но она вдруг поймала меня, втащила к себе в каюту и захлопнула дверь, которая немедленно задрожала от грохота.

— Госпожа, откройте! Откройте немедленно! В вашей каюте преступник! — заорали копы, а девушка подтащила меня к столу, сунула какую-то бумажку, ручку и шепнула: «Пиши свою фамилию. Вот здесь. Быстро!»

Ничего не подозревая, я сделал, как она сказала. Незнакомка схватилась этой бумажкой, подошла к трясущейся двери, открыла ее... — В чем дело? Вот наш пилет. — Как? Не госпожа... этот мальчишка проник через пропускной пункт... — Он опоздал. Что, теперь его нужно казнить?

Девушка говорила спокойно, хоть я и видел, как она волновалась. Мой ум отказывался принимать то, что произошло. «Она подарила мне пилет? Почему?»

Вскоре копы ушли, девушка захлопнула дверь — и мы остались наедине. Она смотрела на меня с любопытством, а я чем дальше, тем больше терялся от ее взгляда и ее красоты.

В ней было что-то странное, какой-то икс, загадка... Я почувствовал эту странность еще тогда - когда угощался ее пирожным и впервые заглянул ей в глаза. Впрочем, в те времена любая красавица была для меня иксом и загадкой.

Она была высокой, выше... меня на две или три головы - нет, я же тогда был всего лишь карапетом, метр с кепкой. Одета она была в другую черную накидку, по которой струился золотистый поток волос, сверкающий как голограмма. Лицо ее, которое я увидел его в тот момент, и сейчас стоит перед глазами у меня: удлиненное, с тонким носом и большими печальными глазами, с маленьким, нежным ртом и густыми ресницами, такими пушистыми, что они казались тычинками какого-то невиданного цветка.

И грудь, и фигура ее... ну, вы понимаете меня. Она была самой настоящей красоткой, сексапильной и яркой, как на журнальных обложках, которые мы, мальчишки, старательно подбирали на мусорных свалках. От привлекательности такого существа у меня перехватило дыхание.

Минуты или даже больше мы смотрели друг на друга. Затем она спросила: — Ну? Теперь все в порядке? — Почему вы... зачем ты это сделала? — А что, не надо было? Лучше чтобы тебя сожрали эти бульдоги? — Бульдоги? Какие такие бульдоги? — Неважно. Которые очень сильно кусаются. Садись.

Она мягко надавила мне на плечо, и я сел на кровать, а она — напротив меня. От нее строился тонкий, притягательный аромат духов, и я вдруг понял, что от меня воняет мусорком. Я покраснел, а она сказала мне: — Просто я поняла, что теперь нужно лететь. Очень нужно. Я правильно поняла? Вот и все. У меня как раз был лишний билет... — А как же твой... попутчик? Я же на его месте?.. — Нет никакого попутчика. Просто я люблю летать одна, вот и все. Я купила всю каюту, а потом увидела тебя. Ты скажи лучше, как тебя зовут? Меня — Аннабель. Зови меня Анни... — А меня Горгодамор! — гордо изрек я и, увидев, как вытянулось лицо Анни, поспешно добавил: — Зови меня Гор. — Ну, вот и познакомились, — улыбнулась Анни. — Дравствуй, Гор! — Привет, Анни! А почему ты вот так просто впустила меня? Ты же не знаешь меня! Вдруг я что-то плохое сделал и убегаю? Вдруг я вор? Тебя могут посадить за то, что ты со мной? — заговорил я. — В самом деле,— почти серьезно сказала она,— вдруг у тебя за пазухой чемодан с бриллиантами?

Внезапно наши планы рухнули, и мы оказались в тупике.

— Я просто увидела твое лицо. Еще там, в аэропорту. Мне кажется, ты парень, что надо. Не из тех, кто может делать всякие гадости. Может быть, я и ошибаюсь — хотя вообще-то я редко ошибаюсь.

Она уже была моим кумиром, и я доверял ей, как никогда и никому, кроме мамы. Охватившись благодарностью, я рассказал ей свою заветную тайну — о живой воде, которая оживит моих родителей.

Анни слушала меня, и лицо ее становилось все печальнее. Дослушав меня до конца, она сказала, глядя мне в глаза: — Горько, тебя обманули. Нет никакой живой воды. Это сказка. — Нет! Ты лжешь! — возмутился я. — Неверно это! Это все наврали. Нельзя оживить тех, кто умер. Я знаю это. — Нет! Врешь! Я оживлю маму и папу!...

Я найду живую воду! Ты врешь! — кричал я. Анни серьезно и печально смотрела на меня, затем встала — и вдруг взяла меня за руку: — А ну пойдем... — Куда? Я не пойду! Куда ты тащишь меня? — орал и упирался я. Анни вела меня в какую-то комнату, примыкающую к каюте. Она была сильной, как сам черт, и я волочился за ней, как когда-то — за мамой.

Комната оказалась душевой. Не обращая никакого внимания на мои возгласы, Анни принялась раздевать меня. Я орал и кричался, как дикий зверек, но Анни распаковывала меня ловко и заботливо, и вскоре я подчинился ей, подвывая от отвращения. Минута — и Анни сняла с меня штаны вместе с трусами. Я остался голым. Маленьким, голым, вонючим карапузом — на глазах у прекрасной женщины... Рассказы на Стефан точка ру.

Кроме всего прочего, мне было ужасно стыдно. И за вонь, и за голый писюн, вскочивший на глазах у Анни, как пушка. Ни одна женщина еще не видела меня голым. И я не видел голых женщин — только на картинках...

Анни включила душ. - А теперь отвернись, - сказала она, потянув с себя накидку. Сердце мое застыло... - Да? А ты не отворачивалась, между прочим! Кто тебе разрешил раздевать меня? Вот и я не буду отворачиваться! Я не пойду отворачиваться! Буду смотреть! - кричал я, всё-таки повернувшись к стене. - Я отворачивалась, - возражала она, шурша одеждой. - Я смотрела только... в общем, ТУДА я не смотрела. Так что все по-честному. Не подглядывай! - сказала она, заметив, как косятся мои глаза. - А ну давай-ка!..

Она толкнула меня под душ. Горячие струйки потекли по мне, оглушили, одурманили, проникли в меня, растопрились в сердце... А тут ещё Анни, большая, голая, взяла мыло, грубо - и стала мылить меня своими загадочными руками. Нежно, тщательно, как когда-то мама...

Я кувыркался на розовую наготу, распахнутую передо мной, и тихонько подвывал. Мне было и стыдно, и сладко, и трогательно-приятно. Никогда еще я не купался в такой нежности... - Не получилось не смотреть, да? - укоризненно говорила Анни, намыливая мне голову. - А мне, между прочим, тоже стыдно. Думаешь, я часто вот так вот - мою мальчиков? Волчонок ты! Волчонок Гор! - Она вдруг поцеловала меня в мыльный лоб, и я, растаяв от счастья, смотрел на нее сквозь слезы. - Почему волчонок? - Потому что! Серый и зубастый! - Анни улыбнулась и помазала меня носом мыла; я рассмеялся, помазал ее - и через минуту мы плескались, хохотали и смеялись, как маленькие дети.

Мне казалось, что все это - сон, который вот-вот оборвется, и я снова проснусь на моховой траве... Аннабель была, как голые сексбомбы в журналах, и еще в тысячу раз красивее. Мокрое тело ее было мягким, упругим, и трогать его, тискать, валиться, треться оно было так здорово, что я захлебывался от восторга. Ее большие пухлые сиськи, настоящие, взрослые, упругие, с тугими сосками-точками, сводили меня с ума, а плавные изгибы ее тела предили во мне тоску, щемящую как боль.

Я старался не смотреть на темный комок между ее ног: каждый раз, когда мой взгляд падал ТУДА - в сердце вонзалась стыдная игла... Мой рисунок постепенно наполнялся тугой силой, невыносимо-сладкой, как щекотка. И когда Анни последовательно взялась мыть его - он вдруг поднялся, напрягся, и...

- Нееет!..

Я стонал, умирая от сладкой боли; между ног у меня все рвалось и горело, и рисунок мой плевался яркими плевками, пачкая Аннину руку, тщательно мылившую мне яйца и задницу...

- Вот ты какой, северный олень,- удивлялась Анни.- Ну что ж это такое? - И она вдруг прижала меня к себе. Я повис на ней, обхватив ее обеими руками, а она обняла меня и гладила мне голову, спину и попу. Легкие струйки щекотали нас, стекая по мыльным телам... Меня наполняло сладкое Ничто, я не мог ни говорить, ни даже думать - и только бодался носом упругие Аннины сиськи, запрыгивая в ложбинку между ними и впитывая тепло ее тела.

Внезапно меня охватил жгучий порыв благодарности. Мне захотелось сделать Анни что-нибудь очень хорошее, чтобы она была также счастлива, как я. Я спросил ее: - Можно, я помою тебе голову? - Можно,- рассмеялась Анни, села передо мной на корточки, и я стал нежно мыть ее пышную шевелюру, потемневшую от воды. Волосы ее, волнистые на кончиках, распрямились и падали тяжелым золотом ей на грудь и на плечи. Месить в них густую пену было так приятно, что я сам разтекался внутри, как шампанское.

Анни сидела передо мной и смотрела на меня. Ноги ее были раздвинуты, и я видел розовую пещерку и складочки, похожие на лепестки роз... От этой тайны, такой близкой и доступной, у меня перехватило дыхание; писюн мой снова стал возбуждаться, и я мыл Анни нежно, как только мог. Она печально улыбалась мне...

Я вспомнил неожиданно: "Странно, почему мы еще не взлетели?" - сказала Анна, покрытая пеной. - "Мы уже давно взлетели, Гор" - ответила она. - "Мы за десятки парсеков от твоей планеты..." • •

Холодно. Экипаж, как всегда, экономит энергию на пассажирах. Обычная история... - "Это ты укрыла меня?" - "Нет, волшебник Мерлин... А ну-ка вставай, пойдем завтракать!" - подмигнула мне Анна, входя в каюту.

На ней был спортивный костюм - такой же, как и на мне. Вчера, после купания, мы одели два одинаковых костюма из ее запасов (мое старое обмундирование конечно же превратилось в анигилятор) - только на мне он висел мешком, а ее он облегал так, что все ее упомпачительная фигура трепетала, как напряженная струна. - "Можно я всем буду говорить, что я твой брат?" - спросил я. - "А я уже сама всем так говорю!"

Я просиял, и мы продефилировали в сугроб, взявшись за руки. Это была парочка, что надо: высокая, сексуальная Аннашель, притягивающая мужские взгляды, как магнит, и я - гордый шкет, едва достающий ей до груди. Читай рассказы на сефан точка ру.

После завтрака Анна сказала: "Скоро мы прибываем на Друэр. Стоим там целых шесть часов. Как раз успеем купить себе новую одежду..." Хотелось мне выйти на Друэр, честно говоря... но не ходить же туда, как кошка в мешке! - "Давай я сам выйду и куплю все, что надо! А потом туда отдам деньги, когда заработаю!" - "Нет, волчонок" - Анна печально улыбнулась. - "Тебя одного я не отпущу. Ты сильный и ловкий" - продолжала она, предвосхищая шутку. - "Но мне так будет спокойнее. Ты же знаешь, как женщины любят волноваться" - улыбнулась она мне, и я снисходительно кивнул. Мне было приятно, что она волнуется за меня.

Сюжет развернулся в удивительном мире, окруженном загадочным мерцанием. Вокруг нас возвышались горы, составленные из драгоценных камней, и странные вершины, исчезающие в тумане. Осмотревшись по сторонам, я следовал за Анной. Мы вошли в магазин...

Все, что произошло дальше, запомнилось мне как эпизод съемок. Вдруг нас окружили некие люди. Анна достала пистолет, но его тут же вырвали из ее рук и он полетел в дальний угол. Анна вскрикнула; потеряв голову, я бросился к ней, но получил попадание в грудь и отлетел прочь, задыхаясь от удара и от ярости. Помню крик Анны - длинную фразу на неизвестном языке... Пока я приходил в себя в углу, ее вывели из магазина.

И тут я заметил пистолет. Потом, когда я вспоминал эту историю - думал: ничего лучше, чем нежная Анна, боевой блеск! - а тогда было не до размышлений. Когда-то старый Хропп подарил мне термопушку, и я неплохо научился стрелять. Жаль, ее отобрали копы... Преодолевая одышку, я встал, схватил пистолет - и выскочил наружу.

Прямо передо мной взлетал гравифлайер. Я поднял ствол... В моей голове звучал голос Хроппа: "Видишь эти выпуклости по краям? Это гравимагниты. Вот в них и целься, тогда флаер просто упадет вниз..." Ни о чем не думая, я прицелился и нажал на курок. Пффф, и еще, и еще! Мелькнули зеленые молнии, флаер дернулся - и с грохотом свалился на землю.

Я подбежал к нему. От флаера отвалилась дверца, и оттуда выскочил один из посетителей...

- Стой, стрелять будешь! - Я остановился, помня инструкции Хроппа, у стены, ... направив пистолет на мерзавца. - Отпустите Анну! Немедленно! Быстро, как крысу! Быстро всем! Отпустите Анну! - заорал я. Посетитель замер, не решаясь шевельнуться.

Из пустыря раздалось непонятное выражение. Там сидели четверо, а между ними – Анна. "Только мы не промахнуться", думал я – и вместо ответа выстрелил в ногу крайнего из бандитов. Раздался ужасный вопль, и я с ужасом увидел, что ноги больше нет. Бандит завалился на пол...

- Всех перебью! Отпустите Анну! - Голос мой скрывался за визгом, и я старался поднять дрожь в руках. - Уй!

Бандиты зашевелились, и из пустыря вышла Анна.

- Беги! Скорей, скорей!... - кричал я, но Анна подбежала ко мне и схватила меня за руку. - Ни с места! Шевельнется – подозрюю всех! Всех разыскать! - кричал я, отступая назад. Вокруг собралась толпа. Я знал, что толпу нужно расположить на свою сторону, и закричал, указывая пальцем на пустырь: - Они сволочи! Они похитили Анну! Они хотели ее убить! Крысиное отродье, я вам еще напомню! - кричал я пустырю. - Гады! Убийцы! Дерьмо сосачье! Рассказы на сефан точка ру.

Я знал, что меня не понимают, но мой отличительный визг возымел действие: толпа грозно загудела и подкатилась к пустырю. Оттуда сверкнули зеленые молнии, и смельчаки остановились, выкрикивая местные проклятия.

- Бежим в космолет. Полиция не может трогать пассажиров. Никто не может. Бежим! - шепнула Анна, и мы пошли. Нас никто не преследовал, но, войдя в космолет, мы услышали сзади чьи-то визгливые голоса.

- Кажется, мы вовремя. Уффф,- вздохнула Анна, когда заклопоталась дверь каюты, и вдруг прижала меня к себе.- Горе, волчонок мой... Как мне благодарить тебя?

Но я молча обнимал ее и тыкался ей в грудь... Через какое-то время я спросил ее:

— Кто эти люди? Ты расскажешь мне? — Я не могу, волчонок. Теперь нельзя знать это. — Как?! — От внезапного появления я даже подскочил. — Я же тебе уже все рассказал? — Я не могу, волчонок, не могу, понимаешь? Это не моя тайна. Ну, не дуйся на меня, пожалуйста!..

Но я опустился и залез на свою койку. Мне было горько, как никогда: я спас ей жизнь, я так радовался, что она жива-невредима — а она... Анни пришла рядом и шептала: — Горько, пойми, я просто не хочу впутывать тебя в это дело. Ты маленький, у тебя вся жизнь впереди... — Я маленький? Я - маленький?! А ты... тоже меня, старуха нашлась! Теперь еще в школе сидеть надо! Сколько, вот скажи, сколько тебе лет? — Много,— сказала Анни.— Больше, чем ты думаешь. Волчонок, ты простишь меня?

Но я мстительно молчал. Анни, вздохнув, встала с моей полки и легла на свою. Мы молчали в темноте... Вскоре мои веки отяжелели, и я заснул.

Проснулся я оттого, что чихнул. Снова был зверский холод, и я попытался закутаться, удерживая остатки тепла.

— Волчонок! Теперь холодно? — раздался голос Анни. Я хотел было ответить, но вспомнив, что в облике на нее, промолчал. — Волчонок?... Какое-то время Анни прислушивалась к тишине, затем я услышал, как она слезает с койки, идет •••

к мне... — Двигайся! — Она села на мою койку. Я не шевелился, хоть внутри у меня все замерло. — Двигайся! Вместе теплее. Поместимся! Ну же!..

Она толкнула меня, и я наконец-то подвинулся. Анни легла рядом, щекотала меня волосами, обняла, чмокнула в лоб — и накрыла нас одеялами. — Ну вот, теперь согреемся. Волчонок, волчоночек, иди сюда, сейчас нам тепло пойдет...

Я был в состоянии потрясения. Жестокость Анни пронзала меня, и мне хотелось прижаться к ней, обнять ее так же крепко, как она меня, коснуться ее шеи, волос... Но я помнил, как она оттолкнула меня, и вскричал. Тело у меня было как сталь - твердое и неуступчивое. В то же время мне было действительно холодно, я не мог согреться и дрожал... Читайте рассказы на сайте стефан точка ру.

- Нет, так мы не согреемся,- сказала Анни.- А ну-ка...- Она встала, откинув одеяла, и я услышал шуршание. Что она делает?

- Эээ! И так холодно! Ты что?

Пытаясь нащупать одеяло, я включил свет. И окаменел: Анни, голая до пояса, снимала со себя штаны. Ее волосы распускались по плечам, по спине и падали вниз золотистыми каскадами, а нежные ее груди свисали как два драгоценных шара. Оставшись совсем голой, она выпрямилась и посмотрела на меня, щурясь на свет:- Хух, чего ты на меня смотришь? Не смотри на меня так... Сейчас прижмемся друг к другу - мигом согреемся. Чего застыл, волчонок? Давай - раздевайся, раздевайся! - И она нагнулась ко мне, сверкая жемчужными шарами грудей, и стала расстегивать мне костюм. Ее волосы падали мне на лицо и щекотали его...- Давай, давай, шевелись, помогай мне!

Она сняла со меня курточку; затем я почувствовал ее нежные руки у себя на плечах, почувствовал, как со мной сползают штаны...

Через секунду я был голый, как и она. Томительный стыд, холодяще-сладкий, как мятная конфета, разлился во мне...

- А теперь...- Анни нырнула в постель, прижала меня к себе, прижала к себе, закуталась в одеяла... Ее руки охватывали меня за плечи и за попу; я впивался всем телом в ее теплую наготу - и чувствовал, как в горле у меня нарастает горько-сладкий комок. Меня накрыла волна умиления, такая нежная и пронзительная, что я обнял Анни крепко, до хруста, и зарылся в ее волосы, как когда-то - в мамины...

Мы находились в объятиях друг друга, голые тела соприкасались, и мы шептались на ушко. Тепло проникало в наши тела, распространяясь по ним приятными волнами. Мой пенис опять болел, и я его вдавливал в теплый живот Анни. Мне было хорошо, как никогда; хотелось проникнуть внутрь Анни, раствориться в ней, как в большом теплом океане...

— Ну что, согрелся, малыш? Или еще замерзаешь? — Анни покрепче прижала меня к себе, подняла голову — и стала целовать, щекоча щетиной. Я закрыл глаза... Меня никто не целовал уже много лет. Аннины губы нежно-нежно ласкали мое лицо, глаза, уши, и я сопел, растворяясь в ее ласке, как в кипятке. Голое тело ее теплотой охватывало меня, и мне казалось, что я...

таяю в сладком сиропе...

Вдруг Анни приподнялась. Я открыл глаза — и увидел перед собой розовое тело, освещенное слабым светом, золотистый каскад волос, в котором играли отблески лампы, и глаза, большие и безумные...

— Малыш!... Тебе нравится? — Да... — прошептал я. — Еще хочешь? — Хочууу!..

И Анни прижалась ко мне с новой силой. Она лизала меня, как кошка, гладила меня грудью, постепенно возбуждаясь на меня сверху. Я задыхался от наслаждения...

Прошло несколько минут — и мы целовались так, что кровать колыхалась. Нам уже давно не было холодно. Лица наши были мокрыми: мы облизывали друг друга, как безумные котята, разгораясь с каждой секундой, и объимались до потери пульса. Не задумываясь о том, что делаю, я хватал Анни за груди и мять их, а она стонала, выпячивала спину и закатывала глаза. Ее длинные ноги обвивали меня, а я бессознательно проникал пенисом в упругую плоть. Одеяла давно были на полу — а мы возились, тискались и катались по узкой кровати, мучая друг друга нежными ласками...

Анна неожиданно села на меня, и я ощутил, как мой член скользнул в сладкий сок. Она глубоко вздохнула, бросила на меня безумный взгляд - и снова прижалась ко мне, лаская мои ягодицы и шепча "малыш, малышок, прости меня, прости, прости, прости...". С каждым "прости" она подпрыгивала на мне, всё сильнее нанизываясь на мой член, а я бессознательно держал ее за бедра и вводил ее в себя.

Я едва осознавал то, что мы делаем. Тогда прошел всего год с тех пор, как я начал интересоваться девочками и ублажать свой член рваными журналами... Я никогда не думал, что ЭТО произойдет так быстро и с такой женщиной, как Анна-Эль. Ее изумительное тело было тогда полностью мое - я облизывал его губами, ласкал его руками, мучил его пальцами и прижимал к себе так же страстно, как она меня. Но самое невероятное было ТАМ, в наших самых интимных местах, где член пропитывался нежной сладостью... Не прекращая ласк, Анна скачала на мне все более яростно - а я обвил ее шею руками и присосался к ее губам. Ее язык вымывал мой рот сладким соком, и я тонул в ее волосах, шелковых и пахнущих духами...

Наши бедра двигались ритмично, слаженно, как будто мы долго тренировались перед этим. Я даже не задумывался о том, что нужно делать - все получалось само собой. Я чувствовал, как нас несет к какой-то бездне, сладкой и страшной, и боялся её - но уйти было некуда, Анна не давала мне ни секунды передышки, безудержный ритм все ускорялся, её язык все требовательнее проникал в меня... Помню, успел подумать: как жутко мы выглядим со стороны - кричим, воем, хрюкаем...

И вот здесь Анни внезапно издала пронзительный крик, ее глаза закрылись, и у меня отключился мозг. Нас охватило яркое солнце, и мы перестали быть обычными людьми.

Сколько это продолжалось - неизвестно. Возможно, целую вечность. Мы погрузились в пламя, окунулись в него, и оно было прохладным и приятным, словно смертельное ласковое прикосновение. Описывать все это бессмысленно: не хватает слов для передачи всей этой непередаваемости...

Когда все закончилось - мы еще долго стонали, выдыхая остатки тепла, и таяли в сладком блаженстве, теряя свою тяжесть и самосознание.

Продолжение следует.

Оставляйте отзывы: 4elovecus@rambler.ru