Призраки и тени. Из сборника Призрак порно Часть 3

В результате Рождества 2007 года я разделил свое время между Питером и Николь. Лос-Анджелес и Нью-Йорк - большие города, крупные мегаполисы, но вне этого определения я не думаю, что вы смогли бы найти два места на земле более разные друг от друга. Это было удивительное посещение обоих городов в течение декабря в прошлые годы.

Нью-Йорк часто был снегом, холодными ветрами, серьезными таксистами и пешеходами; Лос-Анджелес несколько дней спустя был погодой с 70 градусами, проститутками в горячих штанах на углах улиц и последними премьерами фильмов. Обычно нам удавалось прогуляться по Венис-Бич и насладиться ветреной погодой, роликовыми коньками.

Я думал об этом, сидя в убежище Николь и Саймона в их квартире на 23-м этаже с маленькой Каларией. Несмотря на имя, она была самым прекрасным созданием, когда-либо жившим на земле, или самой красивой маленькой девочкой. Естественно, я был предупрежден. Остин был самым красивым мальчиком, а теперь он стал самым умным и красивым малышом на земле. Читайте истории на сефан.ру.

На самом деле, в то время Калария тоже была маленькой девочкой. Она извивалась, пока я не отпустил ее, и она, шатаясь, направилась к ожидающим ее рукам отца Саймона. Он схватил ее за задницу, скорчил гримасу и сказал Николь: "Я думаю, ей нужно переодеться, дорогая. Разве вы не хотите продемонстрировать превосходную связь между матерью и дочерью?

Она только рассмеялась и сказала: "Нет, дорогой. Мне и в голову не пришло вмешиваться в связь между отцом и дочерью. А ты иди развлекайся".

Он прищурился от яркого солнца, но поцеловал дочь, подхватил ее на руки и повел в спальню. Моя темноволосая дочь, которая была так похожа на свою мать, что мне было больно смотреть на нее, сложившуюся на диване, положила свою руку на мою.

— Ты выглядишь уставшим, папа. Как дела?

— Я знаю, что мы разговариваем, но ты ничего не можешь сказать по телефону. Ты мог бы умереть, но при этом был бы весел и рассказывал мне захватывающие истории о школе, и ты никогда не давал мне знать, что происходит на самом деле.

— Я в порядке, Николь.

— Ты прекрасно знаешь, как мало это мне говорит. Как ты на самом деле? Я, почему-то не думаю, что ты когда-нибудь заглянешь... маме?

Я высвободил свою руку из ее и поднял обе в жесте капитуляции.

— Что тут переживать, детка? Она ушла, вот в чем дело. Преодоление этого ничего не меняет. Знаю я это или нет, но она все равно ушла. Она всегда будет уходить, а жизнь продолжается. Так и должно быть. Я хочу увидеть, как маленькая Калаприя сводит с ума тебя и Саймона, когда она тащит домой какого-нибудь грязного парня, покрытого татуировками и пирсингом.

Она отшвырнула меня грустной полуулыбкой.

— Я знаю, что это произойдет, папа. Я не должна этого говорить.

— Что?

— Я обещала маме...

Я ничего не мог с этим поделать.

— С ней все в порядке? Она не... больна?

— Не физически.

— Что... ты имеешь в виду?

— Она заставила меня пообещать.

Я просто смотрел на нее. Я был здесь достаточно долго, я имел дело с достаточным количеством людей, которые не хотели говорить, которые боялись новостей, которые я приносил, которые не хотели, чтобы я знал, как сильно они ослаблены, чтобы знать, что сказать.

- Николь, ты сама заговорила об этом. Ты хочешь мне рассказать. Что бы это ни было, ты, должно быть, думаешь, что для твоей матери будет лучше, если я узнаю об этом. Неужели твое осведомление важнее благополучия твоей матери? Что бы это ни было, ты знаешь, что я не причиню ей вреда. Даже сейчас я никогда не причиню ей вреда.

Она вытерла носом, и я увидел, как по ее щеке скатилась первая слеза.

- Она сказала мне несколько месяцев назад. Может быть... может быть, мне следовало сказать тебе раньше, но она заставила меня пообещать. Ей казалось - это было так важно для нее, что ты не знаешь.

Я просто сидел и смотрел на нее.

- Она ушла от него. Через два месяца - через два месяца после того, как она отправилась к нему и переехала в Чикаго, чтобы быть с ним. Это было меньше, меньше чем через месяц после прихода документов о разводе.

- Он - Келли? Ричард Келли? Она отправилась к нему?

Она облизнула губы, мокрые от слез.

- Она сказала, она сказала... они только что поняли... все кончено. Он вернулся к своей жене, и она...

Это до меня дошло.

- ...и она не вернулась ко мне. Она никогда даже не думала об этом, не так ли?

Она не смотрела на меня.

- Ты можешь сказать мне, детка. Я большой мальчик, и правда... правда всегда лучше. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Как бы тяжело это ни было, это лучше, чем ложь.

Наконец она посмотрела мне в глаза.

- Она сказала, она сказала, что никогда больше не хочет тебя видеть, она хотела начать новую жизнь вдали от тебя. Она сказала, что ты никогда не проверишь ее, возможно, никогда не узнаешь и она не хотела... не хотела...

Она прикрыла лицо руками.

Я сел рядом и обнял ее.

— Она сказала, что не хотела, чтобы ты знал, потому что ты попытаешься вернуть ее. Она сказала, что ты никогда не переставал любить ее, и она не хотела снова причинить тебе боль. Она просто... она просто не хотела тебя больше видеть.

Это было так просто, как только может быть, никаких вторых мыслей для Мэри. Я был частью ее прошлого, частью, которую она никогда не хотела видеть.

— Прости, папа, но я знала, что она говорит мне правду. Я видела это в ее глазах. Ты все еще любишь ее. Если бы ты знал, что она покончила с ним, ты бы так и сделал...ты бы снова пошел за ней, и она бы просто снова причинила тебе боль. Если бы я рассказала тебе это, это причинило бы боль вам обоим. Я сделала это не только для нее, но и для тебя.

— А Питер знал?

— Да, мы говорили об этом. Это было к лучшему, что ты не знал.

Я обнял ее снова.

— Ты можешь простить меня? Я не знала, что делать. Я сделала то, что считала лучшим.

Я снова обнял ее.

— Я знаю, что ты это сделала, детка, и у тебя нет причин чувствовать себя виноватой. Если бы ты сказала мне, это ничего бы не изменило. Как ты и сказала, она никогда не сообразилась возвращаться. Наверное, я знал это с самого начала, но нет ничего лучше, чем ткнуться носом в правду. Спасибо, что рассказали мне. Если у меня и были какие-то мечты наяву, то теперь они исчезли.

Это было за две недели до Рождества. Я знал по побочным путям, как дети разправляли свои расписания, что Мэри будет с Питером до Рождества, пока я буду ходить с Николью, и она будет ходить с Николью после Рождества, пока я буду навещать Питера. Я прилетел в Лос-Анджелес 27 декабря. Питер смог договориться о трех выходных, и мы поели в модном ресторане Лос-Анджелеса и обменялись подарками под все еще зеленой живой рождественской елкой в их гостиной. Рассказы на сефан точка ру.

Мы не ложились спать после того, как Остин ушел спать, чтобы я мог насладиться им, а затем Марлена, привлекательная рыжеволосая девушка, которая работала медсестрой в больнице, где практиковал Питер, прежде чем она отучила его от холостяцких привычек, уложила Остина в постель и оставила нас вдвоем смотреть в большое панорамное окно на достаточно хороший ночной пейзаж Лос-Анджелеса. Дом стоял на холмах, но не настолько высоко, чтобы слишком беспокоиться о оползнях.

— Николь сказала мне, что рассказала тебе о маме и о нем.

— Да.

— А также то, что я знал и помог сохранить от тебя тайну?

— Да, но не крути себя. Как я и сказал ей, зная, что это не имело бы никакого значения. Ты выполнял волю своей матери и это не причинило мне никакого вреда. Не из-за чего чувствовать себя виноватым.

Он сделал глоток холодного пива из охлажденного кувшина Coors и, не глядя на меня, сказал: "Я не чувствую себя виноватым, папа. Я не думаю, что это принесло бы вам какую-то пользу. То, что я чувствую, печально, печально для вас обоих."

Я просто смотрела на него.

— Мы оба?

— Да.

Он посмотрел на меня.

— Ты можешь солгать Николь, но я знаю лучше. Ты все еще любишь ее. Возможно, ты флиртуешь с дамами в Джексонвилле, но ты не двигаешься дальше. Я знаю тебя, вот что больно. Ты мужчина с одной женщиной и я не думаю, что ты когда-нибудь сможешь двигаться дальше.

Я только пожала плечами.

— Ты, наверное, меня подставил, но я знаю, что твоя мать, вероятно, расстроена из-за того, что произошло между ней и ним. В конце концов, она много отдала чтобы быть с ним, но она все еще красивая женщина. Она, вероятно, уже в других отношениях, или идет...

в них. Она ходит не одна.

— Ты ошибаешься, и именно это так чертовски бесит!

Я посмотрела на него, задаваясь вопросом, что вызвало внезапный сильный прилив эмоций.

— Мы видели ее пару раз, когда она была с ним. Один раз она приехала сюда, а в другой раз Марлена улетела в Чикаго с Остином. Мы оба думали только об одном и том же.

Я подождал его.

— Она не была счастлива, папа, я не думаю, что она когда-либо была счастлива. У Марлены сложилось такое же впечатление. Она прямо спросила ее, влюблена ли она в него. Она пыталась понять, почему просила тебя ради него, но мама только покачала головой. Затем я поговорил с ней по Skype через несколько дней после развода.

Он сделал еще глоток и посмотрел мне в глаза. Рассказы на Стефан точка ру.

— Я знаю, ты мне не поверишь, это специально, но она была несчастна. Она говорила... она говорила так, как будто собиралась разрыдаться после каждого другого слова, и это придавало происходящему смысл.

Это было что-то новенькое.

— Что? Что случилось?

— Николь тебе не сказала?

Когда я покачал головой, он сказал: "Через неделю после того, как она сказала нам, что они с Ричардом разбираются, она позвонила нам из Сан-Франциско. Она получила еще один перевод. Она там уже больше четырех месяцев.

Я сделал большой глоток виски "Наполеон" в своем стакане и не смог удержаться, чтобы не сказать: "Ха, в любом случае это имеет смысл. Она переезжает в Чикаго, чтобы быть ближе ко мне, а затем продолжает двигаться на запад, в Калифорнию. Я думаю, что единственный способ, которым она могла бы уехать еще дальше — это отправиться на Гавайи."

— Я полагаю, она стремилась выжать из вас все, что можно. Хотя я могу это понять.

Я с интересом наблюдал за ним.

— Мне кажется, что когда она думает о тебе, она понимает, от чего отказалась, а когда думает о нем, она осознает, какая пустая трата времени, какая ошибка была всё это время.

После еще одной минуты молчания, что еще оставалось сказать после этого, он отвернулся от меня, чтобы посмотреть в зеркало заднего вида. Наши отражения колебались в лунном свете шнуров.

— Знаю, знаю, папа, что ты, должно быть, удивлялся...

— Интересно?

— Почему я так трудно воспринял то, что узнал о маме и том парне. Я имею в виду то, что мне не 15 лет и я взрослый мужчина. Я знаю, что вы взрослые и я знаю, что родители разстались, но я вел себя так, будто был эмоциональным подростком.

— Оглядываясь назад, да, я немного задумался. Ты всегда был таким спокойным, разсудительным, как я.

Он обернулся и посмотрел мне за спину, на дверь, ведущую на второй этаж, где у них были спальни.

— В то время я даже не понимал, что это такое. Я знал, что взорвался, но прошло несколько недель, когда до меня наконец дошло. Мне было страшно.

— Боишься?

— Ты и мама — наша опора, моя и Николя. Многие мои друзья пережили один... развод, некоторые два или три, со всем дерьмом, которое связано с этим: твои родители ссорятся и хотят, чтобы ты вырос сторону, а папы пытаются подкупить тебя подарками и втиснуть неудели жизни в выходные дни, а мамы каждую минуту рассказывают тебе о том какой кусок дерьма твой отец. Вы просто плыли по течению. Ты всегда был рядом с нами.

— Когда я встретил Марлену и стал серьезным, первое, что я начал задавать себе вопрос, была ли она похожа на маму, и она такая. Ты, вероятно, этого не видишь, но она такая. Она любящая и заботливая, и она чертовски горячая, и я ни секунды не успокоился о ней, даже когда она разговаривала с парнями, которые привыкли трясти каждую медсестру и женщину-волонтера на расстоянии вытянутой руки. Она честная, вот в чем дело. Было несколько раз, когда ее тянуло к парням. Она рассказала мне об этом, и я трепал ее до тех пор пока она не оправилась, но я знал, что она никогда не пойдет действовать за моей спиной. Я знал, что если она когда-нибудь захочет уйти, она достаточно уважает меня чтобы сказать мне об этом.

Он выпил глоток безалкогольного пива, которое для меня не что иное как ароматизированная вода, но его никогда не соблазнял алкоголь, и это было хорошо для человека его профессии.

— Потом... потом случился Ричард Келли. Я пытался, я действительно пытался заставить маму объяснить мне, КАК это произошло, но она так и не смогла.

Потому я иду на работу и стараюсь сосредоточиться на пациентах и вскрывать мозги людей, не заботясь о Марлене и парнях, с которыми она может встретиться. Сейчас она занимается домашним хозяйством, но она ходит по магазинам, а я использовал супермаркеты в качестве главных охотничьих угодий для новых игрушек для трехлетнего.

Она водит Остина к педиатрам и специалистам, и там есть преграды. У нее все еще есть сертификат медсестры, и время от времени ей приходится проходить короткий курс или ходить на семинар, чтобы поддерживать его, и там есть парни.

Он глядел на свое отражение в стекле.

— Понимаешь, я доверяю ей, папа, действительно доверяю, но я бы поставил свою жизнь, положил голову на гильотину на пари, что мама никогда не смотрит на другого мужчину.

Я играю в эти маленькие психологические игры в своей голове. Я представляю себе тот день, когда Марлена войдет в кабинет после того, как уложит Остина, или, может быть, он вырос и пошел на свидание, и она скажет мне: "Питер, я встретила кого-то и ухожу от тебя". Наверное, я прошептываю в голове эти маленькие сценарии, чтобы посмотреть, смогу ли я продолжать дышать, продолжать жить так же как ты после того, как моя жизнь закончится.

Он снова остановился на мгновение.

— Мама украла мою уверенность. Она отняла веру в то, что "счастливое будущее" может когда-либо стать реальностью. Бывают дни, когда я ее так сильно ненавижу. Я никогда не смогу поверить, что •••

мы с Марленой останемся вместе, и это изводит меня.

Я дал ему немного времени.

— Ты знаешь, что тебе нужно пройти через это, не так ли? Ты слишком умен, чтобы не заметить этого. Если ты продолжаешь задаваться вопросом, продолжай видеть ее измену в своем воображении, продолжай видеть тот день, когда она войдет и скажет тебе, что покидает тебя, это станет самореализующимся пророчеством. Ты это сделаешь.

— Я не знаю как.

Я подошел к нему сзади и положил руки ему на плечо.

— Ты такой же разумный человек, как и я, Питер. Ты знаешь, что в этой стране миллионы пар, сотни миллионов по всему миру.

Миллионы из них распадутся, сердца разбиты, а жизни разрушены. Это случается, но помни и осознай, что миллионы из них пройдут через это и никогда не будут услышаны, никогда не будут испытаны. Рассказы на сайте Stepan точка ru.

Множество других людей также пройдут проверку и, возможно, потерпят неудачу, но они вернутся и заставят свои руки работать. Жизнь - это игра чисел, и вам нужно просто предположить, что вы станете одним из миллионов счастливчиков. Допустим, вы один из тех, кому не повезло. Предположим, что раз в год или через 36 лет Марлена войдет и скажет, что это происходит от тебя. Скажи, что она разбивает твое сердце. Ты пожалел, что женился на ней? Ты пожалеешь, что появился Остин? Ты пожалеешь хоть одной минуты своего времени с ней?"

Он долго молчал.

— Нет, не думаю, что я бы это сделал. Ты когда-нибудь жалел, что женился на маме?

— Ни на одну минуту. Послушай, Питер, мы никогда не сможем узнать будущее. Если бы я знал 36 лет назад, что меня ждет и у меня был шанс увидеть, какими будут эти 36 лет, я бы не сделал ничего другого, кроме как держать ее подальше от той поездки, где она встретила Ричарда Келли."• • •

жизнь, но мы были друзьями, а также любовниками, мужем и женой. Несмотря на все, что произошло, я все еще считаю себя твоим другом. Здесь нет никаких строк или условий. Напиши мне, если захочешь о чем-нибудь поговорить.

Хью.

Я так и не получил ответа. Я действительно не ожидал этого. Просто я чувствовал, что должен это сделать.

Жизнь продолжалась. Я перестал встречаться, потому что идея завязать отношения с кем-то из банка или банковского сообщества или с кем-то, с кем мне, возможно, придется общаться, казалась все менее и менее привлекательной идеей. Онлайн - место встречи для одиноких людей казалось лучшей идеей. Я мог бы встречаться, зажигать и мне не приходилось каждый день сталкиваться с несчастными, разочарованными или отвергнутыми женщинами. Это казалось идеальным образом жизни.

Я познакомился с очаровательными и загадочными женщинами на Рыжем рынке, как некоторые его называли. Некоторые отчаянно нуждались в мужьях, некоторые просто хотели отличного времяпровождения после того, как их мужья или близкие люди сказали, что они никакие в спальне.

Я держался подальше от охотниц за мужьями, но уединился нескольких дам, которые, возможно, не были такими пышными или стройными, как десятилетия назад, что в правильных руках они все еще могут сжечь простыню, и было несколько дам, которые никогда не оказывались в моей постели, но стали друзьями.

Это были дамы, с которыми я мог поговорить, обмениваться шутками в Интернете и пойти в Центр исполнительских искусств "Таймс-Юнион" в центре Джексонвилла на местную постановку бродвейской пьесы и, возможно, выпить потом без ожидания оргазмов после этого.

Бизнес шел своим чередом, но национальной арене раздавался тревожный гул, а ипотечный рынок и сектор жилищного строительства задержались, когда начали ощущаться первые толчки приближающегося землетрясения. Надвигалось что-то плохое.

Гейл и Кофе, и солее мудрые головы, чем мои, встретились и начали готовиться к надвигающейся буре. Плохие вещи действительно приближались, даже если большая часть банковской индустрии и деловых кругов продолжала свистеть мимо кладбища, но Гейл была такой же упрямой, как ее дед. Она училась у него на коленях и была готова сделать все необходимое, чтобы сохранить Охотничий бренд живым для следующего поколения.

Что касается меня, то я был топориком, мыслками. Я закрыл банки на пузыре. Я обращался к кредитам, которые уже были мертвыми, но не похоронены, лишены права выкупа, руководил продажей и ликвидацией компаний, которые лишь всегда были плохими идеями, лишь стали плохими идеями. Я закрыл инвестиции и в каждом случае пошел на наличные деньги по акциям и другим опционам.

Я потратил много времени на закрытие старых банков, увольнение сотрудников и приобретение новых банков, укрепление позиций и увольнение людей. В тот год я освободил многих работников. Я сообщил мужчинам среднего возраста о том, что их должности стали излишними, и им придется выйти во враждебный мир и начать новую жизнь для себя. Некоторые из них не дожили до того дня, когда я сообщил им, что они уволены. Один скончался застреленным ••• приступом, выходя из того, что когда-то было его офисом. Двое из них покончили с собой таким образом, что, по их мнению, не могли аннигилировать крупные полисы страхования жизни для своих семей. Одному парню это шло с рукой, другому - нет.

Это не был теплый и пушистый период ни в моей личной жизни, ни в жизни. Однако жизнь, даже банковская жизнь - это не сухие художественные книги и зеленые тени для век, которые есть у людей снежуржи - это бытие или смерть, выживание наименее приспособленных, одетых в костюмы и галстуки. Это все еще природа, красная в зубах и когтях.

Наступило и прошло еще одно Рождество 2008 года: новый президент, новый мир во многих отношениях.

Питер спросил меня: "Есть ли в твоей жизни кто-то особенный, папа?

- Нет, у меня приличная светская жизнь. Есть дамы, которые являются хорошими подругами. Они заставляют меня смеяться.

- Принимаешь какие-нибудь меры?

- Достаточно.

- Подробности?

- Извращенец.

- Он один из них, не так ли? - с улыбкой спросила Марлена, подойдя к Питеру сзади и положив голову ему на грудь. Затем она усмехнулась и сказала: "Слава Богу."

Я просто взглянул на своего сына, и он посмотрел на меня, когда поцеловал макушку своей жены, и я почувствовал себя лучше из-за них двоих. Я думал, что он уже оправился от раны, нанесенной неверностью его матери, и был рад, что кто-то это сделал.

Николь задала мне тот же вопрос, но чуть более вежливо.

— Ты счастлив, папа? Есть ли кто-нибудь особенный?

— И да, и нет. У меня есть друзья, я выхожу в свет. Я не одинок. У меня есть работа, люди в офисе, работа, которая занимает около 60 часов в неделю. Это не плохая жизнь.

— Честно?

— Честное слово. Это не так хорошо, как моя жизнь с твоей матерью, но это так хорошо, как может быть жизнь без нее. На самом деле мне сейчас 60 лет, я не собираюсь снова жениться, не собираюсь больше растить детей. Настоящая часть моей жизни - вы, ребята - осталась позади. Я готов быть любящим дедушкой. Не беспокойся о меня, Николь. Я в порядке.

Она ничего не сказала, но я мог сказать, что она хотела, чтобы я спросил.

— Как поживает твоя мать?

— Хорошо.

— Физически?

— Отчасти она похудела. Она выглядит старше. Она никогда не выглядела на свой возраст. Она начинает выглядеть на свой возраст.

— У нее была тяжелая пара лет, детка.

— Тяжелее, чем у тебя?

— Может быть! Помни, я был невинной стороной. Разбить чье-то сердце, обмануть его, прожить две жизни - это не может быть легко. Потом мы разошлись. Потом она разошлась со своим новым парнем, и с тех пор у нее был кто-нибудь в течение года?

— Она ходила на свидания, я знаю, но никого серьезно.

Какая-то часть меня была счастлива услышать это. Я хотел, чтобы ей было хорошо, но поставил себя на ее место. Если бы это был я десять лет назад, и я был тем, кто изменял...

Мало времени прошло, и я осознал, что нельзя было лично встречаться с ней и признаваться в своих поступках. Это могло стать моим концом. Легко быть невиновной стороной. Если бы все грузились на меня - вина, позор, особенно если у меня все еще оставались чувства к ней, это разрушило бы меня. Если она действительно человек, то должна испытывать угрызения совести за то, что произошло с тем, кто любил ее.

- Я не знаю, что делать, детка. Недавно я послал ей электронное письмо и написал, что мы всегда можем оставаться друзьями и что она может обратиться ко мне за поддержкой. Ответа от нее так и не получилось.

- Правда ли это, папа? Ты до сих пор рассматриваешь ее как друга после всего?

- Да, мы всегда были не только любовниками, но и друзьями. У меня не было никого с кем можно было бы поговорить так же открыто как с ней. Я ценил ее советы и ее ум. Она всегда могла поднять мне настроение, даже в самый тяжелый день. Если бы мы не были женаты, не имели отношений, я уверен, мы были бы хорошими друзьями. Между нами есть что-то особенное. Я не могу это объяснить лучше.

- Нельзя ли тебе стать снова ее другом, папа?

- Ей не нужна ни моя дружба, ни моя любовь, детка. Этого не может быть яснее.

- Ей нужен друг, папа. Она нуждается в тебе. Она никогда этого не признает и не покажет тебе, но она умирает изнутри. Она уже не та женщина, которую мы знали. Не мог бы ты связаться с ней ради меня и Питера? Я знаю, что это будет сложно для тебя, но ты можешь все сделать.

Помнишь ли ты, когда я была ребенком? Ты говорил мне, что нет таких вещей, о которых я просила бы тебя и которые бы ты не сделал для меня. Я думала даже если попросить тебя достать луну и подарить ее мне, ты бы как-то это сделал.

— ...и я бы предпринял такие шаги, но обстоятельства...

Я заглянул ей в глаза и увидел образ ее матери, поняв, что никогда не смогу отказать ей в чем-то, даже если это невозможно.

— Я постараюсь поговорить с ней, малышка. Я сделаю все, что мне под силу.

На следующей неделе я отправил ей электронное письмо и обнаружил, что она изменила свой адрес электронной почты. Но на сервере не было такого адреса. Я позвонил в офис Макдэниелов в Сан-Франциско и попросил разговориться с Мэри Медоуз.

— Можете передать ей, кто звонит?

— Хью Дэвидсон.

— Подождите, пожалуйста.

После продолжительного молчания услышалось приятный голос: "Извините, Мэри нет в офисе."

— Тогда могу ли я оставить сообщение на голосовой почте?

Снова долгое молчание.

— ...

Мне очень жаль, но голосовая почта полностью заполнена.

— Тогда могу ли я оставить вам сообщение?

— Мне очень жаль, но у меня уже четыре звонка. Можете позвонить позже?

Она была недоступна через 10 минут после открытия офиса, за 10 минут до обеда, через 30 минут после обеда и за полчаса до закрытия. Это повторялось каждый понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу. К тому же ее голосовая почта всегда была полна или на грани переполнения. Естественно, компания не могла разглашать ее адрес электронной почты в соответствии с политикой.

Я продолжал пытаться две недели, прежде чем окончательно устать. И тогда утомленный голос сказал: "Мне жаль, что у вас возникают такие проблемы, но это рабочий офис. Я не хочу быть грубым, поэтому прошу прощения, но ваш звонок становится проблемой для нас. У нас есть деловые звонки, и мы не можем допустить личных вызовов для наших сотрудников." Рассказы на Сeфан.ru.

— Откуда у тебя информация, что это личное дело? Я никогда не говорил тебе, зачем я звоню. Это может быть деловой звонок.

После долгого молчания он промолчал и сказал: "Мне очень жаль, сэр, но вы ставите меня в очень неприятное...неловкое...положение. Пожалуйста."

Я понимал, что это так. Она была всего лишь секретаршей, исполняющей указания своего начальника, которые должны были полностью уничтожить меня. Мэри не сдавалась, даже не дала мне возможности объяснить, для чего я звоню. Я вспомнил ее слова Мэтту Генри: нет контакта, нет сообщений. Она даже не хотела находиться в одном городе со мной.

Я мог бы прийти в офис Макдэниелса в Сан-Франциско и пройти через главный вход, но я знал, что не пройду мимо ряда секретарей, работников и охраны, которых она активирует для того, чтобы оттолкнуть меня. Чем больше я об этом думал, тем больше злости накапливалось. Мне понадобился день, чтобы достичь предела. Она не только разрушила мою жизнь, разбила мое сердце и оставила меня в одиночестве под лунным светом с призраками и тенями, в то время как она сперва занималась сексом с Ричардом Келли, а потом с незнакомыми парнями. Она даже не смогла проявить элементарной порядочности, чтобы признать мое существование. Казалось, для нее я уже умер.

Поэтому на следующий день, полный гнева и отчаяния, я отправил электронное письмо на общий адрес офиса МсDаniеls в Сан-Франциско. В тот момент мне было все равно, сколько секретарш, прислужников или коллег это увидят.

Дорогая г-жа Медоуз... Мэри, или, возможно, Ты Сука! Это сообщение от твоего бывшего мужа, человека, который безгранично любил и заботился о тебе в течение 36 лет, прежде чем ты решила начать новую связь с кем-то моложе. Напомню тебе, что я всегда был верен тебе.

Я хотел бы извиниться за несколько неудачных попыток дозвониться и пообщаться с тобой. Видимо, идея услышать мой голос настолько отталкивающа для тебя, что ты предпочитала вводить меня в заблуждение через свою секретаршу. Было бы порядочнее просто ответить на мой звонок и сказать, что не желаешь разговаривать со мной. Но почему я удивляюсь? Отсутствие порядочности с вашей стороны уже давно перестало удивлять меня. Я старался самому верить в то, что все эти 36 лет ты была надежной женщиной рядом со мной, но это оказалось лишь обманом, не так ли? Обман, потому что ты всегда была непостоянной. Я просто не хотел видеть этого.

Я был слишком слеп от любви, которую, я уверен, ты никогда не понимала, потому что я сомневаюсь, что когда-либо испытывала любовь ко мне все эти годы вместе. Когда я вспоминаю наше прошлое, я вспоминаю о том, что ты уже принадлежала другому мужчине, когда мы интимно общались. Ты изменяла человеку, за которого собиралась выйти замуж. Из-за этой измены наш брак начался с предательства с твоей стороны.

Я предполагаю и абсолютно уверен в том, что как безжалостная женщина, какой ты оказалась, ты приняла решение о том, что со мной будет лучшая и комфортная жизнь по сравнению с твоим бывшим женихом. Ты знала, что я приношу деньги и заключила пари на то, что благодаря моему материальному благосостоянию увидишь лучшую жизнь, что и происходило все эти 30 лет. Я всегда давал тебе все, чего только ты хотела. Я даже подарил тебе двух детей, которых, я надеюсь, ты действительно любила.

Вспоминая прошлое, я задаюсь вопросом, был ли Ричард Келли первым мужчиной, с которым ты проводила время, притворяясь моей любящей женой. Я был наивным. Мне было ясно, что тебя так долго не было рядом, что ты имела активную половую жизнь, и я искренне верил в то, что ты сохраняла верность все эти ночи, проведенные без меня.

Теперь я искренне уверен, и это не только гнев и злость по поводу того, что ты изменяла мне все эти годы. Я думаю, что твоя история о долгих месяцах сопротивления Ричарду была выдумкой. Я считаю, что в самую первую ночь ты позволила ему получить то, что обещала мне быть только для меня.

Я думаю, что ты лжешь и обманываешь. Я думаю, что ты эгоистка без сердца во всех смыслах этого слова. Взглянув назад, даже если бы я потерял Питера и Николь из-за этого решения, я бы предпочел, чтобы ты выбрала своего "гарвардского жениха" вместо меня на долгосрочной основе. Лучше бы ты никогда не притворялась, что любишь меня. Мне жаль, что мне не удалось встретить любящую, добрую и преданную женщину, которая стала бы моей супругой. Мне жаль, что я потратил большую часть своей жизни на женщину, которая существовала только в моих фантазиях.

Теперь уже слишком поздно. Мне почти 60 лет. Нет возможности вернуться и прожить свою жизнь заново, чтобы найти лучшую жену или, возможно, просто честную партнершу для интимных отношений, с которой я бы мог знать все условия "сделки".

Когда я уходил от тебя в тот день, когда ты наконец-то была честна со мной, я поблагодарил тебя за все годы, проведенные вместе, и пожелал тебе всего наилучшего. Надо сказать, что это было ложью. Я рад только тому факту, что твой партнер, наконец, устал от тебя, избавился от тебя и вернулся к своей супруге. Я слышал твою версию событий, но уверен, что моя более достоверна.

Ты стареющая, увядшая глупая красавица. Ты меняешься с годами, и тебе действительно верится, что 45-летний мужчина хочет начать новую жизнь с тобой? Ты поверила его бессмысленным словам и временно покинула своего верного мужа ради нескольких месяцев приятного времяпрепровождения.

Ты всё еще привлекательная женщина в своем роде, поэтому я полагаю, что ты можешь продолжать заниматься обслуживанием клиентов, хотя с течением времени они будут старше и отчаяннее. Мне остается только надеяться, что твоя отчаянная потребность в новых сексуальных контактах приведет к возникновению одной из самых ужасных, опасных или даже смертельных инфекций передачи полового пути.

Когда ты уйдешь, я хочу чтобы ты знала, что я приду на могилу. Я приду не на постель, чтобы прощаться с тобой пока ты жива, а на кладбище чтобы испустить свою ненависть на землю, покрывающую разлагающееся тело самой ужасной женщины, которую мне когда-либо довелось знать.

Ты никогда не узнаешь насколько глубока моя ненависть к тебе и это мое главное сожаление, с которым я живу каждый день.

Хью.

Я написал это в порыве страсти и без колебаний нажал кнопку отправки. Волна эмоций охватила меня, но основными из них были чувство облегчения и свободы. Раньше я был благородным и любящим, простил женщину, которая разбила мое сердце, но то, что я действительно чувствовал, отражено в словах, которые я написал всего за несколько минут. Я призывал Бога чтобы она все еще была способна испытывать боль от меня, потому что я хотел причинить ей страдания.

На мгновение мне пришла мысль о том, чтобы уничтожить Ричарда Келли. Я мог бы сделать это безотносительно его политических связей или власти его семьи. Все эти годы я был инструментом разрушения жизней, карьер и общества, моя собственная неотразимая умность поддерживалась силой многих миллионов долларов, контролируемых семьей Хант.

Если бы он решил вернуться к своей супруге, я мог бы его разрушить, уничтожить его семью. Я мог бы лишить его всех денег и выкинуть на улицу или запереть в темной комнате с самыми отвратительными тварями, которых только можно было найти.

Я провел несколько часов, обдумывая эту возможность. Гейл поддержала меня, и это можно было осуществить без оставления следов. Однако я отказался от этих фантазий. Я не хотел стать таким человеком. Мне не нужна была личная месть. Все ужасные вещи, которые я делал, я делал безучастно. Если я причинял боль и разрушал жизни людей, то только в рамках своей профессии.

Существовала грань, которую я не хотел переступать — ни сейчас, ни когда-либо.

Позже мне пришло время пожалеть о словах, которые я написал Мэри. Я почувствовал облегчение, какое не испытывал уже целый год. Эти слова занимали мое сердце с того момента, как она рассказала мне о Ричарде Келли. Я чувствовал тошноту, которая не проходила.

Но я чувствовал себя плохо, потому что представлял, как бы Питер и Николь отреагировали на это письмо. Они пострадали бы так же, как и их мать, но уже было слишком поздно — сообщение исчезло. Я сомневался, что это была та помощь, которую Николь ожидала, но даже великие маги порой испытывают неудачи. Я попытался связаться с Мэри еще раз. Виновата она сама. Прочитайте рассказы на сайте Стефан точка ру.

Она так и не ответила на мое электронное письмо. Питер и Николь ничего не подозревали, а имитация актерства для них была сложной задачей, поэтому она им ничего не говорила, хотя предполагаю, что они должны были знать об этом. Это было бесполезно — словно бросить камень в колодец, который беззвучно исчезает без следа, словно его никогда туда и не бросали. Снова стало очевидно, что для Мэри я просто перестал существовать.

Жизнь шла своим чередом. В стране наступило время трудностей – кризисы в жилищной, банковской и экономической сферах стали неотъемлемой частью реальности. Многие банки по всей стране оказались на грани краха, а их руководители ушли в отставку или были вызваны на разговор федеральными органами, желавшими выяснить, какую роль они сыграли в возникновении кризиса.

Федеральные органы начали проявлять интерес к нам, но не из-за наших проблем. Мы были одним из немногих крупных банков в стране, который продолжал стабильно функционировать. Наша отчетность была безупречной, наши кредиты надежными, а клиенты защищены. Глава банка Гейл Хант и её Совет директоров отказывались принимать любую федеральную помощь, кредиты или гарантии, не желая иметь дело с федеральным контролем и зависимостью от денег, предоставленных другим банкам.

Это привлекло внимание определенных кругов, и к нам приходили безымянные, но влиятельные люди, желающие сделать свой вклад в нашу успешную финансовую деятельность.

Я присутствовал на одной из таких встреч с Гейл, Перси, Бобби и еще двумя членами Совета директоров, а также представителем высокопоставленного федерального агентства и двумя чиновниками ФБР. Вначале встреча проходила достаточно формально, но вскоре перешла к неудачным попыткам федеральных органов заставить нас подчиниться. Банк Ханта был финансовым гигантом, но он не был субъектом государства США. В интересах всех заинтересованных сторон было бы лучше, если банк согласился работать в соответствии с ••• политикой и целями федерального правительства. Для достижения этой гармонии Банку придется принять федеральное финансирование и подвергнуться федеральному контролю своей деятельности.

Гейл далеко не была уверена в этом. Федеральный служащий посмотрел на нее, словно она сказала что-то невероятное, и произнес, что она привлекательная женщина, а красивые женщины не могут попасть в федеральную тюрьму из-за внимания со стороны мужчин и женщин-охранников, а также заключенных.

— Я бы не хотел, чтобы это случилось с таким энергичным человеком, как вы, — заявил ФРС. — Но политические различия между частным бизнесом и правительством обычно сводятся к выбору. Вы выполните то, о чем мы просим или нарушите закон и откажетесь от свободы и будущего роста этого банка, которому ваш дед посвятил всю свою жизнь?

Она просто на мгновение посмотрела на него и встала. Федерал с любопытством глядел на нее.

— У меня есть личный кабинет в другой комнате — спокойно произнесла она. — Не могли бы вы пойти со мной? У меня есть кое-что, что я хотела бы вам показать, и мы можем продолжить обсуждение этого вопроса.

Они вышли вместе и через десять минут вернулись. Федерал не сказал ни слова, просто махнул рукой своим агентам из ФБР, и они ушли. От него так и не получили ответа.

Посетители все еще приходили к нам, но они были скромного уровня и очень вежливы.

Я так и не узнал, что Гейл сказала или показала тому федералу, но в 80-х годах, когда преступные группировки сначала мафии, а затем южноамериканским элементам пытались проникнуть в банковский бизнес, старый Хант просто позвонил по телефону, и они внезапно отстали.

Я знал, что он был хитрым человеком. Ему нравилось раскрывать секреты и хранить их для будущего использования. Меня никогда не интересовало знать его секреты. Мне показалось лучше притвориться таким, будто я о них ничего не знаю.

Пришло лето 2009 года, и мне поступил звонок от Николь, которая сообщила, что Брэнди Саммерс, ее близкая подруга и практически наша приемная дочь, собирается выйти замуж в Нью-Йорке. Брэнди - девушка с гибким рыжим волосом, которая была лучшей подругой Николь до развода ее родителей в 1994 году.

Во время этого развода у матери Брэнди была обнаружена особо агрессивная форма рака молочной железы, тогда как ее отец уехал в Бразилию после того, как влюбился в 24-летнюю студентку, которую познакомил на курсе в Университете Северной Флориды.

Брэнди не имела других близких родственников и с согласия матери, безразличия отца и одобрения дальних родственников со стороны материнской линии она переехала к нам и проживала с нами три года до того момента, как поступила в колледж со своей подругой Николь. Она была настолько близка к нам, что можно было сказать, будто она была нашей дочерью, не имея кровных связей.

- Она встретила замечательного парня из Бостона. Он преподает английский язык в колледже и раньше жил и работал в Джексонвилле. Они познакомились, когда он посещал частную школу, где Брэнди преподавала последние пять лет. Сначала она была несколько сдержанной после всех разочарований, которые ей пришлось пережить все эти годы, но она полностью влюбилась в него. В любом случае, она хочет провести свадьбу в июне. Она планирует устроить ее у декана школы, где она работает, и хочет, чтобы ты присутствовал и отдал ее замуж за себя как отец.

Через мгновение, я собирался задать вопрос: "Я приятно удивлен, но как насчет ее отца?"

— Она не слышала о нем уже пять лет. В то время он отправил ей электронное письмо, где рассказал, что у его новой жены только что родились близнецы и у него нет времени поддерживать связь с ней из-за работы в Сан-Паулу. Почти так, как будто он поддерживал связь со своей дочерью после того, как уехал из страны. Но ты - самое близкое, что она имеет к отцу. Она хочет быть с тобой. Рассказы на sefan точка ru.

— Конечно. Я буду рад присутствовать на свадьбе. Дайте мне знать время и место, и я появлюсь с хорошим подарком.

Через три дня Николь позвонила мне снова, и я почувствовал, что это несет плохие новости уже до ее слов.

— Папа, я не знаю, как спросить об этом, но...

— Что случилось?

— Бренди хотела бы видеть вас обоих на свадьбе. Она очень близка к маме.

Я это знал. Несмотря на то, что Брэнди любила меня как своего отчима, Мэри была для нее матерью во всех отношениях, кроме крови. В период жизни Брэнди, когда она становилась молодой женщиной, ей очень нужна была поддержка женщины, и Мэри всегда была рядом.

— Я думаю, я уже понимаю, что ты хочешь сказать. Просто скажи мне.

— Брэнди не... я не... Я не могу поверить, что мама этого не сделает...она не может забыть прошлое. Но...

— Если я буду там, она не придет?

— Мне так жаль, папа.

Я задумался всего на мгновение. Это был день Брэнди - самый важный день в ее жизни, и она больше всего нуждалась в Мэри.

— Скажи Брэнди, что я буду с ней мыслями и навещу ее и ее нового мужа позже в этом году. Попроси ее сделать для меня хорошие фотографии, хорошо?

— Хорошо, папа — и я слышал, как она рыдает.

Это было теплое июльское воскресенье, и дом декана был большим старым уютным фермерским домом в северной части штата Нью-Йорк. Он претерпел изменения и превратился в особняк 21 века. Дом находился посреди того, что раньше было яблоневым садом. Гости припарковали свои автомобили вокруг, а задний двор был преобразован в открытую часовню.

Я приехал на такси и незаметно вошел в дом, зная, что большинство людей сейчас сосредоточено на церемонии. Я стоял у окна с видом на задний двор и наблюдал, как Бренди и ее жених-профессор обмениваются клятвами под яблоней, полной красных плодов.

После клятв началось приветствие гостей •••

и я осторожно пробрался в конец очереди со свадебным подарком для нее, завернутым в яркую бумагу зеленого и синего цветов. Семья и близкие друзья стояли по обе стороны от счастливой пары. Брэнди подняла глаза и узнала меня.

— Хью! — едва не крикнула она, и мгновенно подбежала ко мне. Пока она приближалась, я взглянул за ее спину на высокую женщину с каштановыми волосами, одетую в легкое летнее платье из тонкой прозрачной ткани с вышитыми цветами. Услышав имя Брэнди, женщина отвернулась от человека, который только что пожал мне руку, и посмотрела на меня.

Возможно, Николь и Питер были правы, и у нее была сложная жизнь в последние два года. Возможно, она постарела и потеряла свежесть юности, упругую кожу и ясные глаза, которые раньше делали ее на 10 лет моложе. Но если это так, то я не смог этого заметить.

Потом я обнял Брэнди, опустил глаза и поцеловал ее на лоб. Мы разговаривали, а когда снова поднял взгляд, высокая темноволосая женщина уже не была рядом.

Я познакомился с молодым профессором Брэнди, пообщался с Николью и Саймоном, попробовал кусочек пирога и извинился за то, что у меня были срочные дела в Джексонвилле. Я приехал только чтобы поздороваться и мы увидимся в другой раз.

Когда Брэнди и Николь не поверили этой лжи, я посмотрел на многочисленных незнакомцев и сказал: "Еще много свадебных торжеств впереди. Я не буду рядом, чтобы помешать Мэри выйти замуж. Я не хочу испортить тебе жизнь. Я был здесь, поцеловал тебя, познакомился с твоим парнем и теперь пора уходить."

Готовясь уходить, я вспомнил о пакете, который принес с собой, и отдал его Брэнди, попросив положить его в стопку свадебных подарков, чтобы открыть их позже. Она отказалась и сказала: "Нет, Хью. Это для тебя. Я хочу увидеть содержимое прямо сейчас."

Она распечатала упаковку, как ребенок на Рождество, и все смотрели на нее с изумлением. Затем она поднесла фотографию в рамке к яркому полуденному солнцу и заплакала.

Николь посмотрела на фотографию, заплакала и обняла Брэнди.

Саймон и парень Брэнди просто посмотрели на фотографию и поняли, что это значит. Это было изображение нашей любящейся пары, между нами стояли две почти взрослые дочери и Питер. Это была рождественская фотография из прошлого времени.

Я последний раз обнял ее, сказав: "За все хорошие моменты, которые мы пережили", а затем ушел. Возвращаясь в Джексонвилль, я закрыл глаза и увидел то лицо темноволосой женщины в кружевном платье, похожее на отблеск новой звезды, которая оставила след в моей памяти. Я не хотел забыть этот образ, но и не желал его сохранять.