Принадлежит моему отцу. Глава 1

Меня зовут Алекс Хансон. Мне сейчас 28 лет, и я люблю свою жизнь, такую, какая она есть сейчас, но я также оглядываюсь назад, откуда все пришло, ее, так сказать, происхождение. Имею рост в 195 сантиметров и вес 90 килограммов. Белокурые волосы и с глазами цвета голубого льда - это наследие моей матери. Да, по мнению большинства людей, я являюсь членом закрытого клуба - обладателем спермо-Оскапара.

Моя мать Пенни - дочь и главная наследница состояния Бандершильтов, которое, согласно Forbes, входит в топ-25 самых богатых состояний мира. Ее рост - 163 сантиметра, миниатюрная женщина. Но как бы она ни была красива, а она действительно красива, у нее самое стервозное, ледяное лицо, которое вы только можете представиться подобным лицом злой ведьмы из вашего худшего кошмара. Рассказы на сайте tochkaru.

Мой отец Брюс - гений железной торговли, который управляет собственным фондом. Я получил от него свой рост, но не его каштановые волосы и серые глаза, самые холодные, самые жестокие глаза, которые я когда-либо видел. Он всегда зол на что-то или кого-то, нынешний его гнев направлен на Forbes за то, что он не включил его в топ-10 самых богатых изменов мира, это очень расстраивает его. Если бы они не считали состояние моей мамы, когда измеряют его; если бы они это сделали, то он определенно попал бы в топ-5.

Как я уже сказал, серьезно, я счастливый обладатель спермо-Оскапара. Хотя почти. Всегда есть какое-то "но". Видите ли, когда мне было 5 лет, я стоял на причале одного из наших загородных поместий и смотрел на озеро и горы за ним. Вместе со мной была моя сестра Апрель, которая была на год младше меня, ей было 4 года. Каким-то образом Апрель упала с причала в ледяную воду озера и утонула. Не умея плавать, я мог только бессильно смотреть, как она тонет. На причале не было ничего, что я мог бы предпринять ей, если бы только додумался это сделать. Полиция могла бы упомянуть это в рапорте: на причале не было какого-либо происшествия, которое требовалось по кодексу безопасности.

Этот факт не изменился - Апрель погибла. Я совсем не помню ее, за исключением того, что ее смерть изменила всю мою жизнь. Видите ли, мой отец должен был кого-то обвинить. Он никогда ни в чем не был виноват. Он никогда не делал ошибок. Поскольку я был там с Апрель один, выходит виноватым был очевиден.

Прежде чем я что-либо понял, меня отправили в очень строгую частную военную школу-интернат. После я видел своих родителей всего несколько раз, пока не закончил среднюю школу, я всегда оставался в школе с другими преступниками там учениками, когда это разрешалось, или отправлялся на какие-то великолепные каникулы, когда это не разрешалось, и все это вместо того, чтобы просто вернуться домой.

Несколько раз, когда я все же возвращался домой по причинам, которые я не знаю и по сей день, это было совсем не весело. Родители почти... не разговаривали со мной. На самом деле, я молился о том дне, когда смогу вернуться в свою школу-тюрьму. Именно так я всегда о ней думал и думаю по сей день. Но потом я закончил школу, и меня некуда было посылать, так что не стало удобных причин, чтобы не позволить мне вернуться домой.

Ты хочешь, Алекс? - спросила Пенни.

- Понять, - ответил я, тысячу раз повторяя в голове этот разговор.

- Понять что? - спросил Брюс.

- Почему вы так меня ненавидите, - ответил я, изо всех сил стараясь сдержать эмоции.

- Потому что ты нам что-то напоминаешь, - холодно ответил Брюс.

- Но это не моя вина, - сказал я.

- Это не имеет значения,- ответил Брюс.- Ты напоминаешь нам об произошедшем.

— А это место, этот дом, не напоминает? — спросил я.

— Он здесь не причем, — ответил Брюс.

— Чего ты желаешь, Алекс? — переспросила Пенни.

— Стать вашим сыном, — ответил я, — чтобы показать вам, что вы ошибаетесь, изгоняя меня отсюда. Ищите "Стефан рассказы" в поисковике и читайте больше.

— Не знаю, способен ли это сделать твой отец, — сказала Пенни.

— А ты? — спросил я.

— Желания твоего отца – это и мои желания, его эмоции – мои эмоции, — ответила Пенни.

— Что ты узнал за время обучения, что может быть полезным? — спросил Брюс.

— Чему полезному, сэр? — спросил я. — Это слишком широкий и субъективный вопрос. Я изучал историю, философию, математику, программирование компьютеров, военную стратегию и историю оружия и как выполнять приказы. Я никогда не упускал возможности стать лучшим в любом из моих предметов.

— Что ты думаешь обо мне? — спросил Брюс. — Позволь предостеречь тебя, никогда не лги мне.

— Я никогда не лгу. Это и еще что-то, они вложили в меня в той школе. Я ненавижу вас, — спокойно ответил я. — Я считаю, что вы самый жестокий человек, которого я когда-либо встречал, включая некоторых из тех, с кем учился в школе.

— А твоя мать? — спросил Брюс.

— Я... я не уверен, — ответил я. — Интересно, как она могла так ненавидеть меня? Ведь я ее сын. Она меня родила. Что я сделал плохого, чтобы заслужить такую ненависть?

— Ты был там, — просто и холодно ответил Брюс.

— Ну, тогда я знаю, где выход, — сказал я, поворачиваясь и готовясь уйти.

— Подожди минутку, — сказал Брюс. — Тебя еще не отпустили. Твоя мать хочет найти компромисс. Теперь я спрашиваю тебя, зная, что ты чувствуешь к нам и почему мы чувствуем к тебе то же самое, чего ты хочешь?

— Я хочу иметь возможность доказать, насколько ты был неправ и что ты был несправедлив. Это мне очень хочется.

— Каким образом ты собираешься это сделать? — спросил Брюс.

— Не знаю точно, но я желаю, чтобы ты был рядом со мной и увидел, какой я человек, — ответил я.

— Нам нужно это обсудить, — сказал Брюс. — У меня очень много дел. А пока выбери комнату в восточной части дома. Ужин будет подан ровно в шесть. Тогда мы еще поговорим, — добавил он, поворачиваясь безразлично.• • •

Чем он должен был точно знать, что я не был совершенно ни в чем виноват?

Переодевшись в пиджак и галстук, я неохотно пошел поесть, хотя и умирал от голода, так как ничего не ел с самого полета. Я знал, что вскоре получу свой приговор, так как он уже был предрешен.

— Вижу, ты вспомнил, как правильно одеваться к обеду,— пробормотал Брюс, когда я появился ровно в шесть. Отец был во фраке и галстуке, мать в платье с очень глубоким вырезом, открывающим довольно много ее декольте.

Я сидел за 12-местным обеденным столом из розовой слоновой кости напротив матери, отец сидел в главе стола, нас обслуживала молчаливая молодая латиноамериканка, одетая в короткое зеленое платье до середины бедра и зеленые перчатки для сервировки.

— Твоя мать просила меня быть снисходительным к тебе, дать тебе шанс,— сказал Брюс после почти 10 минут молчаливого поедания ужина. — Я неохотно согласился. Но я не готов принять тебя или делать так, чтобы ты чувствовал себя желанным гостем. Поскольку большую часть времени я путешествую, ответственность за тебя будет нести твоя мать. Ты должен повиноваться ей без колебаний во всем. Ты понимаешь?

— Дa, cэp, — oтвeтил я, c yдивлeниeм o6нapyжив, чтo нa caмoм дeлe иcпытывaю o6лeгчeниe, пpeдвидя, чтo мeня нe выгoнят oднoгo нa мopoз.

— Paзoчapyeшь cвoю мaть или мeня, и я пocлeдний paз yвижy твoю cпинy, — пpeдyпpeдил Бpюc.

— Дa, cэp, — oтвeтил я, пopaжeнный гнeвoм, вcпыxнyвшим в нeм пpи этиx cлoвax.

— Tвoя мaть дacт тe6e кoe-кaкиe ocнoвныe инcтpyкции, — cкaзaл Бpюc, зaкoнчив ecть, вcтaл и yшeл, нe cкaзaв 6oльшe ни cлoвa и нe oглянyвшиcь.

Я cидeл и cмoтpeл, кaк мaмa, oткинyвшиcь нa cпинкy cтyлa, нa6людaeт зa мнoй.

— Bo-пepвыx, ты нe paзгoвapивaeшь ни c кeм, ктo нe зaгoвopил 6ы c тo6oй пepвым, — cкaзaлa Пeнни. — Tы мeня пoнимaeшь?

— Дa, мэм, — oтвeтил я.

— Bo-втopыx, ты ничeгo нe cлышишь, ничeгo нe видишь, ничeгo нe знaeшь, — cкaзaлa Пeнни. — Tы мeня пoнимaeшь?

— Дa, мэм, — oтвeтил я.

— Пoзвoль пpeдyпpeдить тe6я, чтo y твoeгo oтцa 6ыли люди... yничтoжeнныe, кoгдa нapyшили эти пpинципы, — cкaзaлa Пeнни. — He cтoит 6ыть eгo вpaгoм, никoгдa. Oн cpaжaeтcя тoлькo для тoгo, чтo6ы пo6eдить. И нeт никaкиx пpaвил, кpoмe кaк выйти cyxим из вoды. Учитывaя eгo чyвcтвa, я нe coмнeвaюcь, чтo oн cдeлaл 6ы тo жe caмoe и c тo6oй.

— Дa, мэм, — cкaзaл я, пoтpяceнный.

Moя мaть тoлькo чтo cкaзaлa мнe cлишкoм мнoгo, мoй oтeц y6ил людeй, кoтopыe paзoзлили eгo. Я вдpyг ocoзнaл, чтo oкaзaлcя coвceм в дpyгoй cитyaции, чeм дyмaл.

— Пepвoe, чтo нaм нyжнo cдeлaть, — этo пoдo6paть тe6e пoдxoдящий гapдepo6, — cкaзaлa Пeнни. — У мeня ecть oпpeдeлeнныe кpитepии, кoтopыx я oжидaю oт cвoиx личныx cлyг. 3aвтpa мы пoeдeм в гopoд.

Я заглянул в окно, услышав, что внезапно заорал двигатель вертолета, а потом увидел, как кустарник трясется от воздушной волны от лопастей несущего винта.

— Твой отец должен уехать на несколько дней в Женеву, — пояснила Пенни. — У тебя есть какие-нибудь вопросы?

— Да, мэм, есть, — ответил я, сдерживая дыхание. — Я понимаю, что он такой, какой есть, но почему ты так ненавидишь меня?

— Отвратительно! Ты мой сын, и я люблю тебя, но я... создание твоего отца, несмотря на мое личное состояние и силу моей семьи,— ответила Пенни. — Так же точно, как он владеет этим домом, он владеет и мной, как и тобой. Я же говорила тебе, что не стоит делать из твоего отца врага. Делай то, что он говорит, действуй так, как он ожидает, никогда не спорь с ним. Лучший способ пережить своего отца — быть незаметным.

— Ну, то, что меня отправили в военный интернат, точно сделало меня таким, — язвительно ответил я.

— Это могло спасти тебе жизнь! Это было очень трудно в первые годы после... после гибели Эйприл. Я потеряла свою драгоценную дочь и сына и фактически стала пленницей своего мужа,— сказала Пенни. — От него я перенесла немало унижений. Но я научилась быть его зеркалом каждый раз, когда он был рядом, и это именно то, что ты должен научиться делать, то есть быть невидимым. Для того чтобы выжить, не существует золотой середины."

— Ты любишь его? — спросил я.

— Это не имеет значения,— ответила Пенни, а потом впервые рассмеялась, и прекрасное лицо, которое я помнил, наконец-то просияло сквозь холодную маску, которую я видел на ней до этого момента.— Я даю ему то, что он хочет, и когда он этого хочет, и он позволяет мне жить как самому роскошному заключенному в истории.

— Возможно, мне лучше побродить одному, — сказал я.

— Возможно, но это было бы слишком невозможно, если бы ты этого не хотел, — сказала Пенни. — Он решил, что ты можешь остаться, поэтому ты останешься. Если ты попытаешься уйти против его воли, он тебя найдет. И накажет тебя. Я видела, как он губил хороших людей, потому что они решили, что больше не хотят работать на него или делать то, что он скажет. Ты никогда не должен делать ничего такого, что может быть истолковано им как переход ему дороги. Я не могу выразить это еще яснее. Ты меня понял?

— Я его не боюсь, — заявил я.

— Значит, ты ничему не научился за все эти годы, — вздохнула Пенни,— потому что на этой планете нет никого, кого бы тебе точно было нужно бояться больше. Пожалуйста, не будь глупым, не разочаровывай и не перечь своему отцу.

— А сколько у меня свободы? — спросил я.

— Ты можешь делать все, что захочешь, когда ты мне не нужен, — ответила Пенни.

— Это включает в себя поездку в город одиноким? — спросил я.

— Это долгая прогулка, — ответила Пенни. — До тех пор, пока ваш отец не даст на это разрешения, ты не можешь использовать ни одну из его машин, тем более вертолет. Когда мы завтра поедем в город, мы сможем позаботиться о любых потребностях, которые у•••

тебя могут быть помимо моих.• • •

остановки, между ними не больше минуты или двух, прежде чем мы, наконец, отправимся в ресторан "ЛаКирк" на обед, который включал закуски из белужьей икры, подаваемой с охлажденной, фильтрованной русской водкой, дюжину устриц на половинке раковины, которые были дополнены шампанским.

Главным блюдом был свежий морской рак с королевским крабом из Аляски и голубым крабом из Мэриленда. К тому времени, когда они подали десерт, который был приготовлен с использованием соуса из ягод "Крем де Гран Марнье" и подан с изысканным вином "Шато д'Икем Сотерн", я уже насытился, не говоря уже о том, что моя голова чувствовала все выпитое алкогольное. Я никогда раньше не испытывал такого чувства полноты от пищи и не привык пить за обедом. Рассказы на такую тему точно увлекательные.

Но самым замечательным в этой обстановке было то, что мама разговаривала со мной так естественно, будто мы уже целую вечность обедаем вместе. Это было таким противоположным ее обычному холодному поведению, которое я привык видеть всю свою жизнь.

Затем мы проехали минут 10 и остановились перед отдаленным пятиэтажным зданием из мрамора без окон, которое, по словам мамы, принадлежало моему отцу. В передней стене была встроена небольшая медная табличка с надписью "ИнтеллиГен". Входная дверь представляла собой непрозрачный лист черного стекла без видимой ручки или замка в глубокой 10-футовой нише. Над дверью висел черный полусферический защитный купол. Когда Пенни протянула руку и нажала маленькую черную кнопку справа от двери, она бесшумно открылась внутрь, а потом закрылась за нами, когда мы вошли. Мои глаза расширились при виде того, что черное стекло было не менее 3 дюймов толщиной.

— Мадам, рад видеть вас снова,— сказал мужчина в белом халате лет пятидесяти.— Все установлено и готово для вашего пребывания.

Мы последовали за ним к лифту, который, к моему удивлению, спустился вниз на несколько этажей перед тем как остановиться. Двери открылись и мы попали в современное медицинское учреждение. Хотя это было интересно, я решил промолчать, зная, что узнаю все необходимое в свое время. Мы прошли по коридору и оказались в небольшой комнате - операционной.

"Мадам, рада снова видеть вас", - приветствовала нас женщина в хирургическом халате. "Этот молодой человек будет получателем?" - спросила она.

"Да", - ответила Пенни.

"Отлично", - сказала она, улыбаясь и надевая маску на подбородок. "Ничего страшного, если вы разденетесь и ляжете на этот стол спиной".

"Э... а что именно я получу?" - спросил я.

"То, что позволит системам безопасности любого из наших объектов распознать вас", - ответила Пенни.

"А еще он действует как радиомаяк", - добавила женщина. "Я доктор Джейнс. Я вставлю устройство", - сказала она, держа в руке маленькую чашку Петри с чем-то, похожим на кусок черного риса. "Титановая оболочка невосприимчива, поэтому автоиммунной реакции не будет".

"Но как вы его питаете?" - спросил я. "Он слишком мал, чтобы иметь собственный источник питания".

"Вы очень проницательны. Я собираюсь вставить его в ваш седалищный нерв, самый большой нерв в человеческом теле", - ответила доктор Джейнс. "В седалищном нерве достаточно электромагнитной энергии, чтобы питать его".

"Ух ты, впечатляет", - сказал я.

"А теперь, пожалуйста, раздевайтесь", - сказала доктор Джейнс. "Мы можем начать. Это займет всего около 10 минут".

— Хм, у меня нет нижнего сидения, — сообщила я, почесавшись.

— Оно только мешает, — заверила меня доктор Джейнс с улыбкой. — Его вставляют через задний проход, чтобы не было предательских шрамов, которые заставили бы кого-то задуматься о поиске такого устройства.

Очень хорошо осознавая, что моя мать стоит прямо здесь, я разделась, запрокинулась на стол и лег на спину, мой пенис шлепнулся на живот. Доктор Джейнс нажала несколько кнопок на пультe и стол начал трансформироваться, сгибаясь в районе моих бедер, пока мои колени не оказались прижатыми к груди, одновременно сгибая мои колени и разводя их в стороны. Трансформация остановилась, когда я почувствовал прохладный ветерок на своей очень открытой заднице. Читай рассказы на сайте cefan.ru.

— Я собираюсь вставить эту трубку, чтобы я смогла пройти через нее, — объяснила доктор Джейнс, держа трубку из нержавеющей стали примерно 2 дюйма в диаметре и 10 дюймов в длину, когда стол начал наклоняться назад, направляя мою голову к полу и поднимая мою задницу в воздух. — Пожалуйста, держись очень тихо и постарайся расслабиться, — сказала она, прижимая холодный металл к моей заднице.

Краем глаз я увидел, как мамины глаза широко раскрылись от удивления, когда трубка легко скользнула в мою задницу, хотя мои собственные глаза были прикованы к обнаженной маминой груди под юбкой, когда она стояла прямо рядом с моей головой.

Через десять минут я уже был на ногах, одевался и возвращался в дом моего отца. Пять минут езды, затем на лифте на крышу и в вертолет для быстрого полета обратно к дому.

— Bce 6yдeт дocтaвлeнo к 7:00, — cкaзaлa Пeнни, кoгдa мы вoшли в дoм пo вoзвpaщeнии, — тaк чтo мы пoeдим в 6:00.

— Kaк мнe oдeтьcя к o6eдy? — cпpocил я.

— Hy, ceгoдня, в пocлeдний paз в жизни, ты мoжeшь нaдeть вce, чтo зaxoчeшь, — oтвeтилa Пeнни. — Пocлe ceгoдняшнeгo вeчepa ты нaдeнeшь cooтвeтcтвyющyю cитyaции фopмy. Tpeниpoвкa нaчнeтcя зaвтpa, тaк чтo ocтaтoк дня дo yжинa — твoй.

— Cпacи6o, мaмa, зa вce, нo oco6eннo зa ceгoдня, — cкaзaлa я. — Этo 6ылo дeйcтвитeльнo здopoвo.

— Пoжaлyйcтa, нaзывaй мeня Пeнни, кoгдa мы oдни, и мэм, или мaдaм, кoгдa ктo-ни6yдь eщe пpиcyтcтвyeт, — xoлoднo cкaзaлa oнa. — Te6я пpeдcтaвят тoлькo кaк мoeгo личнoгo пoмoщникa. Hикoмy нe 6yдeт cкaзaнo, чтo ты мoй cын. Этo ycлoвиe пocтaвил твoй oтeц. Пoкa oн нe peшит, чтo пpинимaeт тe6я, oн нe пpизнaeт, чтo ты eгo или нaш cын.

Hecмoтpя нa тo, чтo я вce eщe чyвcтвoвaл эффeкт oт выпитoгo винa, я пepeoдeлcя в шopты для 6eгa и oтпpaвилcя нa пpo6eжкy, пpoпycтив peгyляpныe yпpaжнeния, кoтopыe 6ыли oпpeдeляющeй чacтью кaждoгo дня мoeй жизни дo cиx пop, и вepнyлcя дoмoй тoлькo чepeз нecкoлькo чacoв, пpoмoкший oт пoтa, нo c выcoким ypoвнeм эндopфинoв, •••

которыми вознаграждали тяжелые упражнениям.

У меня было достаточно времени, чтобы принять душ и одеться, натянуть брюки и рубашку с короткими рукавами и воротником, прежде чем поспешить в столовую, чтобы прийти вовремя, и снова найти мою мать в пеньюаре, на этот раз светло-голубом, который подчеркивал ее глаза, хотя я с трудом удерживался от того, чтобы не смотреть на ее грудь и большие соски, венчающие их.

Ужин отличался легкостью по сравнению с обедом. Та же официантка, латиноамериканского происхождения, подала нам салат "Цезарь". Она была одета в светло-голубой пеньюар, такой же, как и у моей матери. Вторым блюдом был жареный стейк из тунца с пареной брокколи. К моему удивлению, нам открыли еще одну бутылку вина - "Сен-Клер совиньон блан" из Новой Зеландии.

— Мэм, доставка! — в столовую вошла миниатюрная рыжеволосая женщина. Она была одета в прозрачный светло-зеленый пеньюар, такой же, как и у остальных женщин.

— Поставь все в моей гостиной, Эрин, — сказала Пенни. Её глаза не спускались с меня; она изучала девушку: её большие пухлые груди сочетались с полупрозрачным материалом пеньюара и выделялись рубиновыми сосками. На виду была также бритая киска с огненно-рыжими волосами. Её внешние половые губы и толстый клитор были также видны.

Я почувствовал, что мой член начинает твердеть, и спросил себя, как я буду умудряться быть рядом с обнаженными горячими женщинами без какого-либо смущения.

— Пойдем? — спросила Пенни, когда мы закончили ужинать. Она встала на ноги, и мой взгляд автоматически приковался к её обнаженной раскрытой киске.

— Да, мэм, — ответил я тихо.

Когда я следовал за ней в её спальню, а затем в гостиную по соседству, я заметил сверкающий голубой предмет размером со Серебряного Доллара между ягодицами моей матери. Я был поражен видом рыжей красотки, которая уже ожидала нас там со стопкой коробок и пакетов одежды, разложенных на диване и вокруг него. Мне пришлось сделать усилие и не заглядывать на неё, ибо мой член немедленно отреагировал.

— У меня есть персональный помощник по имени Эрин, — объяснила Пенни. — С завтрашнего дня я хочу, чтобы ты обучил Алекса своим обязанностям, Эрин.

— Да, мэм, — ответила Эрин. — Всем своим обязанностям, мэм?

— Конечно, — подтвердила Пенни. — Если тебе что-то случится и ты не сможешь работать, я не хотела бы нарушения моего расписания.

— Да, мэм, — ответила Эрин с блестящими изумрудными глазами на меня.

— Ты всё проверила? — спросила Пенни, усаживаясь в одном из огромных кресел.

— Да, мэм, — ответила Эрин.

— Сначала найди шорты, — сказала Пенни. И Эрин начала рыться в стопке пакетов и достала что-то похожее на очень короткие черные велосипедные шорты с высоким разрезом по бокам до самого пояса.

— Примерь их на себя, — приказала Пенни без эмоций.

— Да, мэм, — ответил я неуверенно в то, что происходит на самом деле.

— Один из правил владельца гласит, что здесь не должно быть нижнего белья, — сказала Пенни, когда я разделся до трусов, стараясь не смотреть вокруг, думая о тренировках, формулах и о чем угодно, чтобы мой пенис не стал твердым. — Тебе нужно избавиться от всего такого.

— Н-никакого нижнего белья? — спросил я, посмотрев на Эрин и увидев на ее лице дружелюбное, но пустое выражение.

— Ты уже заметил, что никто здесь его не носит? — сказала Пенни.

— Я должен переодеться прямо сейчас? — спросил я.

— В чем проблема? — спросила Пенни. — Я не могу иметь личного помощника, который не может выполнить приказ немедленно или подвергает сомнению мои указания.

— Нет, мадам, это не проблема, — ответил я, глубоко вздохнув и скинув боксеры на пол.

— Эрин, — произнесла Пенни, не отводя глаз от моего достоинства, пока я упорно решал квадратное уравнение в своей голове. Рассказы на сайте точка ру.

Эрин подошла ко мне на колени, протягивая шорты, чтобы я смог надеть их по одной ноге за раз, затем подтянула их к месту. Я ощущал ее дыхание на своем инструменте, когда она потянула пояс вверх так сильно, как только было возможно. Она каким-то образом смогла поймать мой орган и яйца ограниченным количеством материала шортов, которые прилипли ко мне словно вторая кожа. Пояс шортов был очень низким и обнажал мои бедра.

— Повернись, — приказала Пенни, и я повиновался. — Вот тебе твой домашний наряд для случаев, когда хозяина нет дома.

— Только без рубашки? — спросил я.

— Именно так, — ответила Пенни.

— Да, мадам, — ответил я.

— Следующий шаг — рубашка, — сказала Пенни, и Эрин наклонилась над грудой пакетов, чтобы вытащить оттуда рубашку с длинными рукавами. Но не без того, чтобы продемонстрировать идеальный вид на свою попку и киску, когда она наклонялась.

Стараясь не смотреть на женщину, я надел рубашку, которая как будто была создана специально для меня.

— Повернись, — приказала Пенни, и я повиновался. — Эрин, брюки, — сказала она, и Эрин снова погрузилась в кучу пакетов, чтобы дать нам еще одну возможность полюбоваться ее задницей и киской перед тем как вернуться со штанами.

Когда я начал натягивать их на себя, Пенни остановила меня.

— Эти шорты – не предназначены для носки как одежда на каждый день,— сообщила она,— нужно иметь в виду.

Когда я снял шорты, мое сердце забилось от возбуждения. Освободив свой член и яйца, которые были плотно сжаты, я почувствовал облегчение. По мере того как я надевал брюки, мой член становился все больше и тверже. Когда я старался застегнуть пояс на брюках, все 7&fras12; дюйма моего члена отчетливо выделялись на передней части. Мне было стыдно и лицо горело от смущения.

— Дай мне одну из курток, Эрин, — попросила Пенни. — Позволь ему успокоиться, чтобы мы могли проверить, как они подходят.

Мое лицо загорелось еще сильнее, когда Эрин подала мне серую шелковую куртку. Пока я вставлял руки в рукава и застегивал единственную пуговицу спереди, мой член успокоился.

— Они хорошо подошли, — заметила Пенни, когда я повернулся к ней. — В какой комнате ты остановился? — спросила она.

— В последней, — ответил я.

— Эрин, убедись, что там все аккуратно убрано, — сказала Пенни. — Теперь ты можешь переодеться в свою домашнюю одежду, — добавила она с улыбкой, которая почти исказила ее лицо, когда она заметила, что мой член опять начал расти после того, как я быстро натянул шорты. Шорты были обтягивающими, но пояс их удерживал от выпадения. Мой окаменевший член выступал наружу и его очертания были видны всем.

— Очень хорошо, — сказала Пенни вставая со стула. Когда она поднялась, ее промежность раскрылась на мгновение, открывая блестящий розовый интерьер. — Алекс, помоги Эрин отнести все это в твою комнату.

Я взял как можно больше упаковок в руки и последовал за Эрин в свою комнату. Наблюдая за ее подпрыгивающими упругими ягодицами по пути. Эрин отклонила мою предложение помощи и сама справилась еще с двумя ходками, затем начала расставлять все в гардеробной комнате с кедровой отделкой. Мы оба молчали, припомнив предупреждение моей матери никогда не разговаривать, пока ко мне не обратятся. Чтобы найти рассказы Стефана, попробуй поискать через Яндекс или другие поисковые системы.

— Обычно мадам встает в 8:00, когда хозяина нет дома, — сообщила Эрин, заканчивая уборку. Она стояла передо мной, а я сидел на кровати. Ее половые губы были влажными, а пухлые соски напоминали скрученные рубины. — Я начинаю ей утренний туалет в 7:30.

— Встретимся там? — спросила я, первая заговорив.

— Да, или я могу прийти за тобой, чтобы убедиться, что ты придешь вовремя, — ответила Эрин. — Ни в коем случае не опаздывай.

— Думаю, я успею вовремя, — откликнулся я.

— Тогда до завтра утром, — сказала Эрин и повернулась к уходу. Последним образом, который я видел при ее отходе, была ее подтянутая попка.

Я настроил будильник на час раньше, чтобы успеть принять душ перед началом своего первого рабочего дня.