В разгар кризиса

1.11.08

Однажды я сошел с ума и решился на главный поступок в своей жизни. Выебал маму.

Она как обычно пришла с ночной смены и, приготовив мне завтрак и приняв душ, завалилась спать на своем раздолбанном диване. Я поел и вернулся в свою комнату — подрочить. Уже неделю я был безработным, сходил с ума от тоски и безнадеги, и ни на чем не мог сосредоточиться. Только моя личная коллекция порнографии и утешала. После дрочки нервы на некоторое время успокаивались. Я уговаривал себя, что кризис скоро закончится (дело было в далеком 2008-ом), я снова обрету уверенность в себе, найду работу, разбогатею. А потом все начиналось сызнова.

Мне мало чем было утешиться: я был одинок, семьи так и не завел. В отличие от младшей сестры, до сих пор жил с матерью. Отношения у нас с ней были в последнее время натянутыми. А кому понравится, что ваш двадцатишестилетний сын по-прежнему сидит у вас на шее.

Одно утешение — мои девочки. Я включил телек и дивиди и вставил диск. Сразу врубил середину фильма. На экране шикарную сисястую блондинку пялили два негра с огромными елдаками. Мое любимое место. Я смотрел минут пять, а потом стал зевать от скуки. Все свои диски с тетками я уже засмотрел до дыр, а на новые не было денег.

Итак, в моей жизни вообще не осталось ничего интересного, и я не знал, что с этим поделать. Жизнь хотелось резко поменять, изменить само ее качество. Но об этом легче думать, чем делать. Мысли о самоубийстве я с негодованием отвергал. За свою шкуру я готов был биться до конца. И это все, в разделе — планы.

Когда нет дел, зайди включи телевизор. Это устройство быстро привлекает внимание и не отпускает легко. Я надел свои нижнее белье и спортивные штаны, после чего направился в тренажерный зал, где стоял большой экран, а на разобранном диване моя мама спала. Я уселся в кресло рядом с диваном и выбрал программу. Временно погрузился в ее содержание.

Было полдень, и по телевизору шла полная непристойность, как и в любое другое время суток.

Я закрыл программу и вернул ее на место под креслом. Поднимаясь, я случайно повернул голову и застрял на открывшейся картине. Моя мама спала беспокойно - она повернулась немного и скинула часть одеяла. Я мог спокойно рассматривать ее, так как она спала лицом к стене. Мне предстали ее полные, но стройные бедра, массивное колено и плотная мышечная группа на ноге сорокасемилетней женщины.

Жизнь была нелегкой для нее. Отец ушел от нас, когда мне было 14. Маме пришлось самой воспитывать нас с сестрой. И все это происходило в тяжелые девяностые годы. Она всегда была рядом со мной и сестрой, помогала, пока мы учились в университете, пока мы становились на ноги. А я остался тем же затворником, что и раньше. Когда моя девушка бросила меня, я переехал к матери. А сейчас я безработный, деньги заканчиваются, нужно что-то делать, а вместо этого я пристально смотрю на ногу своей матери.

И не могу удержаться от этого. Какие же красивые вены на ее гладкой белой коже. Как эротично она непроизвольно согнула ногу и слегка повернула ее в сторону. Я жаждал ее с тринадцати лет. С тех пор, как случайно подслушал их интимные игры с отцом однажды ночью. Именно подслушал. В нашей старой квартире комнаты были рядом и разделялись тонкой стеной с проходом по центру, закрытым простыми шторами. Меня разбудили мягкие стоны матери. По звукам, отец сильно занимался сексом с мамой.

Они сдерживались, но диван, на котором родители спали, был очень шумным — его скрипучее звучание распространялось по всей квартире, словно контрабас. Я удивлялся, как моя маленькая сестра, спящая рядом со мной на соседней кровати, не просыпается от этого. Я сел в постели и приоткрыл уши. В темноте ночи я ничего не видел, но стал слушать внимательнее.

Папа занимался любовью с мамой очень долго, около 40 минут. За это время я успел кончить три раза прямо на одеяло, лежавшее на бедрах.

Раньше я дрочил на порнографию, которую родители купили, а теперь наблюдал за их интимными отношениями. Мое богатое воображение позволяло представлять то, что происходит в соседней комнате. Они лежали в позе "миссионерского положения", а мать обхватывала ногами поясницу отца и подмахивала ему страстно. Очень возбуждающе было слышать ее тихие стоны. Отец хрипел, но не замедлял темпа. В конце меня ожидал шок: два коротких восторженных вскрика отца, когда он кончал внутрь мамы. Эти звуки сильно меня возбудили, я чувствовал себя свидетелем своего собственного зачатия. "Как я люблю, когда ты кончаешь в меня", — тихо сказала мама и пошла в душ. Отец остался лежать, приходя в себя.

Так я стал склонным к извращениям. Мое увлечение прослушиванием закрепилось благодаря оргазмам. Образ матери, лежащей на спине с раздвинутыми ногами, стал основой для моих фантазий на долгие годы. Я представлял себя наблюдающим за ней сверху. Я не ненавидел отца, скорее завидовал ему: он был победителем-самцом и каждую ночь трахал мою прекрасную и желанную мать. А я слушал их, мастурбировал и позволял себе фантазии, когда слышал шлепающие звуки материнской вагины. Они были молодыми и любили друг друга, а мне оставались только мечты. Я боялся только одного: что мама забеременеет — новые брат или сестра были бы проблемой, с которой я не справлюсь.

Мои опасения не подтвердились, и спустя год отец навсегда оставил мать в покое. Его карьера в бизнесе обрушилась, и остались только долги, после чего он скрылся. Жаль, что мне не хватало его энергии заблуждения.

С тех пор прошло много лет. Мы переехали в новый город, в другую страну и в новое тысячелетие. Однако все это было лишь фасадом, видимостью. По сути я снова стал зависеть от матери, живя у нее в доме и принимая ее щедрость на свой счет. И при такой предыстории я осмеливаюсь рассматривать ее тело.

Я взволнованно и раздраженно поднялся с кресла. Вернулся в свою комнату и заперся на ключ. Моя голова была полна запутанных мыслей. Эта мысль оставала ногу из моего сознания.

Я спустил штаны и начал самоудовлетворяться одной рукой, а другой сжимал комок футболки на груди. Однако я не мог сосредоточиться и достичь оргазма. Мысли беспорядочно волновались в моей голове, словно штормовые волны. С болью и стыдом я осознавал, что мои желания и страсти никуда не исчезли. Фантазии об инцесте по-прежнему управляли моим воображением. Все это было подавлено глубоко в памяти и при первой возможности выбралось на свободу благодаря распоясавшемуся разуму. Я стоял посреди комнаты и продолжал мастурбировать, думая о своей собственной матери. Это продолжалось некоторое время, но безрезультатно. Затем я не выдержал и просто рассмеялся безумным смехом, представив себя со стороны: потный, растрепанный, с эрегированным членом и безумным взглядом.

Зачем я нужен такому кому-то?! Женщины, даже моя нежная и любящая мать, предпочитают сильных и решительных мужчин. А слабых требоваться им только раздражает, от них избавляются, как это сделала моя бывшая. Я должен взять себя в руки или погрузиться во тьму. Больше я не могу терпеть такую неопределенность. Мне угрожала безумие слишком реально. И я принял грандиозное, дерзкое и наглое решение - завладеть своей матерью любой ценой. Это была абсолютно "достоевская" мысль: либо провалиться для всего мира, либо не иметь возможности трахнуть маму.

Однако, помимо прочих факторов, тут было еще два обстоятельства. Во-первых, у мамы был любовник, с которым она проводила время раз в неделю. А во-вторых, мама всегда выражала презрение и отвращение к извращенцам всех видов и рангов, по крайней мере словами. Поэтому я не мог рассчитывать на страстное желание матери или хотя бы толерантное отношение к моей проблеме.

После некуда не годного самоудовлетворения и вытирания потных ладоней о полуопущенные штаны, я решил больше не обращать на это внимания. В конце концов, я же сын своего непутевого отца – пусть будет что будет…

Я знал точно, где моя мать хранит смазку для использования с любовником. Осторожно выходя из комнаты, я прошел мимо спящей матери в той же позе и вышел в полутемный коридор. Из шкафчика достал коробку со лекарствами и извлек баллончик со смазкой. Я так и запомню, как дрожали мои руки, которые крепко сжимали баллончик. Сонное посапывание матери доносилось до меня слабо. Я снова стал двенадцатилетним озорником, который тайно вытаскивает из бельевого шкафа спрятанную порнографическую кассету и вставляет ее в поломанный видеоплеер. Для психики не существует времени или расстояний – пятнадцать лет и тысячи километров исчезли в один миг.

Я потел и дрожал, опасаясь, что эрекция пройдет от накала чувств. Но зря! Мой член словно оживился сам по себе. Он гордо встал вверх, словно слоновий бивень на боевом походе, и не собирался подаваться под ударами судьбы. В награду за это я щедро смазал его искусственным увлажнителем. Я уже использовал его пару раз, но отказался из-за его чересчур эффективного действия. Он так хорошо смазывает, что все чувствительность исчезает, словно ты натираешь кусок масла. Но именно эти свойства сейчас мне были необходимы. Я спрятал баночку и коробку в шкафчик и осторожно вернулся в комнату матери.

Диван был размещен практически у самой двери. Я опустился на колени и прижался к полу, направив взгляд вниз. Дыхание матери оставалось таким же спокойным и ровным. Если она проснется и спросит, я скажу, что уронил иголку. Некоторое время ничего не происходило, я продолжал трястись, опустив глаза вниз. Затем мама повернулась, и диван издал пару печальных вздохов. Сейчас она встанет, не дай Бог заметит мое возбуждение... Перед моими глазами потемнело от навалившегося страха перед матерью. Но теперь на диване все успокоилось, и я решился поднять глаза.

Одеяло было окончательно отвергнуто: осень была теплая, а коммунальные службы жарили безудержно.

Мать лежала теперь на спине, слегка разведя в стороны вытянутые ноги. Ее обработанные пемзой пятки смотрели прямо на меня и казались ожидать чего-то. Через нижний край розовой ночнушки, между пышных материных бедер я мог разглядеть узкую щель ее кружевных кремовых трусиков из какого-то полупрозрачного материала. Сейчас все женщины такие носят — от подростков до пожилых дам. Что-то там затемнело за полупрозрачным материалом, то, чего я очень желал.

Моя мать не была красавицей. Темноглазая брюнетка, достаточно привлекательная женщина средних лет из центральной России. Фигура вовсе не модельная, скорее такая: 100—80—130.

Большая попа и бедра, принесшие и родившие двух детей, с годами стали менее выразительными, а талия расплылась, а также грудь стала полной и потеряла форму. Не думаю, что она особенно привлекала мужчин, но она была моей матерью, и я хотел ее любить любой ценой.

У меня не было конкретного плана, а мой член был в состоянии эрекции и требовал действий. Мятная смазка охлаждала его и раздражала чувствительную головку. Я уже смотрел на спящую матерь откровенно, уцепившись за спинку дивана и выпучив глаза. Ее трусики, как всегда в таких случаях, стояли преградой. Не придумав ничего лучше, я положился на удачу, снял штаны и трусы, нашел подходящее положение и решил посчитать до десяти.

Мое сердце билось неистово. А затем... Притворившись, я моментально приблизился к маме, досчитав только до восьми.

Взошел на диван и быстро – чистая интуиция – поднял ночнушку мамы над головой. Потом резко поднял ее тяжелые ноги и, ухватившись за подол, опустил ее трусы до колен. Мать пыталась сопротивляться, возмущенно выражала свое несогласие и, вероятно, не могла понять происходящее. Ее руки оказались связанными складками ночнушки, а ноги были обнажены трусами. Я принялся трется пахом о ее пах, эрегированный член скользил по животу мамы, однако нужно было поспешить до того как она придет в себя.

Я слегка отодвинулся. Белые ляжки мамы с видимыми синеватыми венками, ее большие ягодицы с целлюлитом – это стало полем моего действия. У мамы была прекрасная бритая и слегка потрепанная влагалище женщины, которая много раз занималась сексом. Я взял свою правую руку и начал вводить член между половыми губами, левой рукой продолжая закрывать лицо мамы подолом. Она стала беспокоиться и двигаться, затем отчаянно закричала:

- Нет, Фимочка, нет! Прошу... Фима... не надо...

Она догадалась, что это я! Отступать было невозможно, какое счастье...

- Потерпи, мамочка, пожалуйста, потерпи... Я уже внутри... Будь тихой...

И на самом деле головка была уже внутри ее влагалища. Сначала оно было сухим и медленно уступало моему давлению. Однако смазка делала свое дело и вскоре я полностью проник в нее. Ощущения были удивительные – такое тепло, такая нежность, такая сладость. Я глазами обсматривал ее тело: ноги, живот, округлившиеся груди. Это определенно была мама, а я находился внутри нее. Я начал осторожно двигаться в ее теле. Мама что-то прошептала и попыталась оттолкнуть меня бедрами. Но это было неудачей. Только я мог легко двигаться своим весом в сто двадцать килограммов.

Мне пришлось окончательно освободить маму от нижнего белья, расставить ее ноги шире. Я лег на нее животом и, опираясь на правую руку, начал двигаться быстрее. Смазка помогала. Мать перестала двигаться и замолчала. Я вошел в нее осторожно, чтобы не причинять лишней боли, и наблюдал, как ее грудь с маленькими темно-розовыми сосками трепещет как желе. Постепенно я почувствовал, что у мамы начало выделяться естественное смазывающее вещество. Двигаться стало намного легче, а вместо раздражения головка члена начала ощущать волны удовольствия. В комнате запахло сексом.

Я слышал, что даже во время насильственного акта женщина может испытать оргазм. И сейчас происходило нечто подобное, ведь я заставил маму против ее воли. Но от возбуждения я плохо мыслил. Знал только то, что мама - самый главный человек в моей жизни, а ее интимные части тела - это трон, на котором я властвую. Я был властителем своего мира.

- Отпусти рубашку, - внезапно попросила мама глухим голосом, - мне дышать нечем.

Я подчинился, но боялся смотреть ей в глаза. Опустил подбородок на ее мягкое плечо так, что щека касалась ее груди. Я посмотрел вниз по ее телу. Можно было видеть, как коленка маминых ног двигается вперед-назад под моими толчками. И есть что-то другое. Она делала то, что меня возбуждало: поворачивала стопу таким образом, чтобы ступня и икра создавали прямую линию. Меня всегда удивляло, зачем женщины так вытягивают ноги. Это меня поражало и заводило. Значит, мама тоже делает так. И ее интимная зона была такой влажной, такой аппетитной! Она тихонько приговаривала при каждом движении моего полового члена. Я чувствовал, как ее половые губы растягиваются под влиянием выходящего из влагалища пениса и снова сжимаются при его возвращении.

Мои эмоции достигли пика, и я издал звук стона. Затем я начал ласкать ее плечо зубами. Когда наслаждение стало невыносимым, я произносил несвязанные фразы.

- Мама, мама... Я так сильно тебя люблю... Вот уже пятнадцать лет... Так долго ждал этого момента... Прости, не смог сдержаться... Ты так прекрасна, ты возбуждаешь меня... Ой, мамочка... Ой, как приятно ты даешься, какая нежная и щедрая!

Постепенно мы оба затихли. Некоторое время мы продолжали двигаться в полном молчании, даже без стонов. Моя мама дышала тяжело и напряженно. Иногда из ее груди вырывались хриплые звуки. Она то поднимала, то опускала ноги, беспокойно ища удобную позу. Наконец она перекрестила ноги за моей поясницей. В ответ я пригнул голову и слегка пригорбился, чтобы приставить головку к ее груди - груди, которая когда-то кормила меня. Я громко сосал мамину грудь, издающий звук поцелуев и периодически проглатывая слюну, не прекращая двигаться так глубоко, как только возможно. Я был счастлив.

Через некоторое время мама спросила:

- Фима, а ты не хочешь кончить?

Я решился взглянуть ей в глаза. В ее взгляде я не увидел ничего особенного, но было видно, что она испытывает сильные чувства. Мне стало страшно, но я продолжал двигаться в ее лоне.

- Наверное, я слишком возбужден... - прошептал я. - Не могу...

- Ты скоро кончишь! - пообещала мама, не отводя от меня свой жесткий взгляд.

Она опустила ноги и начала резко двигать бедрами с безумной страстью. Ее мышцы влагалища начали пульсировать. От резкого наслаждения я чуть не потерял сознание и как безумный продолжал двигаться внутри мамы, пытаясь подстроиться под ее ритм. И вот мы оба забились на диване, все быстрее и быстрее, и еще быстрее...

— Эй! — окликнула меня мама громким шепотом, чтобы я услышал. — Заканчивай во мне и не порть постель!

Эти слова ошеломили меня. Я сильно проникся внутрь мамы и начал извергать сперму со скоростью светового самолета. Мы стали единым целым. Я схватил обеими руками полные ягодицы мамы и наблюдал, как работают мышцы ее живота, принимая всю мою энергию. Я испытывал такое наслаждение, что не мог сдержать слез и кусал губы. Это было непередаваемое удовольствие, я погружался в экстаз...

А затем меня вернули к реальности. Я только успел выйти из мамы, как она дала мне две сильные пощечины — одну по левой щеке, другую по правой. От острой боли у меня зазвенело в ушах. Я отлетел от мамы и упал на пол. Потом с удивлением посмотрел на нее: на щеках были два красных следа от ударов. Мама стояла на диване, сложив руки на брюхо.

— О, ты негодяй! Скорее иди в свою комнату! И не смей высовываться оттуда, пока я не проснусь и не начну готовиться к работе. Ведь мне еще нужно тебя накормить, такого хама!

Я подчинился. Скрипя зубами от смеси боли и удовольствия, я полз к своей комнате, оставляя следы своего семени и маминой смазки на ковре и полу. Заперев дверь на крючок за собой, я с тревогой ждал разборки вечером.

ДАЛЬШЕ. Мать пытается пообщаться со своим сыном как взрослый человек, но Фима — очень эмоциональный персонаж, его интересует только его собственная фиксация. По крайней мере, на первом этапе.

РАЗГОВОР ПОСЛЕ РАЗБОРКИ

Понимая, что убедить меня можно лишь через насильственные методы, мама растерялась. Она не пыталась покинуть комнату и осталась сидеть на кровати, закрыв лицо руками. Это было ужасное зрелище - плачущая мать. Я видел такие сцены только дважды в жизни и очень давно, но каждая из них запечатлелась в моей памяти как чего-то страшного. Мама старалась сдерживать слезы, но они все равно прорывались. Вместе со слезами текла и слюна по ее рукам. Пальцы, плотно прижатые к глазам, не могли защитить ее от ужаса бытия. Мне было очень стыдно и я жалел ее. Мое сердце трепетало от сострадания. Но одновременно я осознавал, что уже ничего нельзя исправить. Непоправимое уже случилось.

Я стоял перед ней на коленях и легко мог коснуться ее, но не знал, чем ее успокоить. От волнения я застыл на месте. Подол ее простого платья распростерся по кровати. Я начал пальцем проводить по узору из цветов на платье, как в детстве, когда мне читали стихи. Я невольно отвлекся и стал слушать маму наполовину, не сразу осознавая, что она обвиняет в произошедшем не меня, а свою горькую судьбу.

- Всю жизнь я старалась ради мужа, ради детей... А в итоге - одиночество и тоска... Во мне нет женской хитрости, коварства или эгоизма... Именно поэтому никто меня не любит...

- А Коля?

Мама даже убрала руки с лица и сквозь слезы засмеялась.

- А Коля обманул меня, как ребенок... Обещал жениться... Такая глупая я была: на десять лет он моложе меня, такой привлекательный мужчина, а он влюбился как ребенок... Ребенок...

Опять слезы наворачивались на глаза. Нужно было что-то предпринять. Я наконец-то решился положить руки на ее прикрытые тканью колени.

— Мама, хватит выдумывать... Я же люблю тебя... Вчера ты сама видела, что тебя всё ещё привлекают молодые мужчины...

Сказал и покраснел от стыда, вспомнив о своих вчерашних подвигах. Неловко, конечно, но дело касалось моей психической устойчивости. Мама снова посмотрела на меня, уже не плача, и покачала головой. У нее текла из носу сопля, и она непрофессионально вытерла его ладонью. Как жаль, что я не имел платка при себе - он бы мне очень помог.

— Фима, Фима... И ведь я родила тебя... Первый год просто не спала из-за радости... Гордилась своим первенцем, как он был сильный и красивый. В то время эпидемия забирала так много детей-младенцев, а ты победил смерть.

— Мама!

— Не перебивай. Я так гордилась, что ты умный, поступил в университет, закончил успешно... Не стал пьяницей или наркоманом... Нашел себе прекрасную девушку... Кстати, почему вы расстались? Ты раньше как-то намекал...

Вот тогда я решил рискнуть всем.

— Я просто сексуальный зависимый... Вот и расстались...

— А что это значит? — Мама была удивлена. Она даже не заметила, как я незаметно поднял руки чуть выше ее ног, сложив нижний край юбки в маленькие складки.

— Это означает человека с неутолимой потребностью в сексе. Он преследует женщину как зверь и всегда ищет новых половых партнерш. В общем, он больной на всю голову...

— И ты такой? — Мама открыла рот от ужаса и не сводила глаз с меня.

Похоже, я заинтересовал её. Продолжаем двигаться вперед. Моя речь и мои руки работают в гармонии. Говорю и осторожно позволяю своим игривым ручкам действовать.

— Нет, у меня все по-другому. В течение многих лет мое сознание было захвачено образом одной женщины, которую я всегда мечтал исключительно о ней... Остальные были лишь побочными персонажами... Однажды, будучи пьяным, я рассказал об этом Кате. Ее это очень разочаровало. Мои планы рухнули! Она считала меня извращенцем. Потому что единственная женщина, которую я люблю — это ты, мама!

Она отступила.

— Фима, как ты можешь так говорить? Это просто позор!

Но было уже поздно: мои руки уже крепко держали ее полные и мягкие бока. Мама попыталась отстраниться, но я не отпускал. С болью в голосе закричал:

— Наконец-то послушай меня! Что за мать ты такая, если не слышишь своего собственного сына?!

Это остановило ее.

— Просто скажи, любишь ли ты меня? — пробормотал я невнятно, подражая голосу человека, потерявшего рассудок.

— Конечно, — она схватила меня за руки, но не смогла освободиться, — просто ты говоришь такие странные вещи...

— Я говорю о важных вещах для своего выживания! Вчера я был на грани срыва... Конечно, я обидел и оскорбил тебя...

— Очень обидел и оскорбил...

— Я жалею, что не признался во всем раньше, напал на тебя как злодей... Но я могу погибнуть! Психологи утверждают, что фиксация на матери — это навсегда. Если ты отвернешься от меня сейчас, я просто сошлюсь с ума от одиночества и страха перед миром. Это уже почти случилось со мной...

Мама уже не обращала внимания на мои руки, которые осторожно поднимали ее платье. Она качалась и стонала:

— Что делать? Что делать? Может быть, нужно обратиться к врачу или психологу? — спросила она внезапно.

Ответ был готов и на это.

— Конечно, конечно... Такое дорогостоящее лечение и никаких результатов. Очень расточительное решение вложить столько денег в это в период кризиса - очень неразумно. Это, как с твоим знакомым-игроманом, абсолютная трата времени.

Мать прекратила раскачиваться.

— Но что мы можем сделать?

Я уже обнажил ее колени и узкую полоску бедра, но сразу же отложил это дело. Настал момент правды. Я поставил руки на локти так, чтобы мамины ноги оказались между ними, и положил подбородок на связанные пальцы. Я посмотрел прямо и открыто на маму, пытаясь передать своей любовью, верой и уверенностью в правильности своего выбора.

— Давай заключим сделку. Попробуем еще раз...

— Еще раз - что? — ее голос заметно дрожал.

— Еще раз заниматься любовью... Если ты не почувствуешь ничего кроме отвращения, то я больше не буду заставлять тебя. Обещаю.

— Но это неправильно...

— Это может быть неправильно по мнению какого-то древнего племени, но мы живем в настоящем!... Пожалуйста, попытайся спасти меня, мам!

Она молча сидела пару минут, уставшими глазами закрывая их. Затем:

— Хорошо, сынок, — она взяла мои руки и положила их на свои уже почти полностью освободившиеся от подола бедра (я не терял время напрасно), — только...

— Только?...

— Мне очень страшно, — она прошептала последний раз.

— Мам, я клянусь, больше никогда не причиню тебе боль! Я буду очень-очень ласковым...

Мама наблюдала, как я осторожно раздвигаю ее колени, открывая свою главную цель.

— И что я должна делать? — она спросила очень тихо.

— Положись на спину, — она согласилась, — и попытайся расслабиться...

Она старалась, а я приступил к работе.

О, какое это невероятное удовольствие — снимать трусы с собственной матери!

2. 11. 08

Когда-то я гордо называл себя королем оральных ласк. Девушкам действительно очень нравилось, когда я удовлетворял их интимную зону языком, и ни одна не уходила от меня без оргазма. Теперь наступал самый важный момент для моего искусства. Я не спешил. Начал с коленей и осторожно и медленно двигался вверх по внутренней стороне бедер, обращая особое внимание на нежность и ласку. При этом аккуратно массировал бока, живот и ягодицы мамы. Она пыталась то сжать колени вместе, то разводила их шире, хотела что-то сказать, но я прошептал «тише», и она затихала. Мама не хотела слабо сдаться и получить удовольствие. Но со мной такие вещи не проходят мимо. Я стал еще более нежным, если это вообще возможно, и когда достиг писи, меня охватил запах ее выделений.

Он не был «прекрасным», скорее необычным, фантастическим, завораживающим. Так может пахнуть цветок с далекой планеты. И сам вид вульвы мамы — он был прекрасен. Вчера я не смог достаточно разглядеть ее, а она требовала особого внимания. Темная, загорелая на фоне светлых бедер, она представляла загадку, призывающую к разгадке. Ее окружали короткие жесткие волоски, выросшие со времени последнего бритья. Далеко выделялись большие половые губы, потерявшие упругость, рассыпавшиеся, непослушные. Затем начиналась темно-красная ткань влагалища с складками и клитором. Это было поэтичное изображение телесности, и я приближался к его центру.

И главным призом стало то, что мама, когда я поцеловал ее губы, сильно обняла меня за затылок и попыталась прижать мой рот к своей интимной зоне. Я начал ласкать ее языком, стимулировать клитор и использовать пальцы. И в то же время думал о том, сколько партнеров имела моя мама. Толстых и худых, хороших и разных. Ведь она занималась сексом уже тридцать лет, за это время может произойти что угодно. Эти мысли возбуждали меня очень сильно. Я победил всех - мой член будет последним в ее вагине. Огромная эрекция почти разорвала мои трусы, и я поспешил избавиться от них.

Мама не смогла долго сдерживаться и кончила через пару минут. Она начала резко поднимать бедра вверх и даже подпрыгивать. Она не стонала, а быстро выдыхала воздух "ха-ха-ха". Я обнял ее полные бедра руками и начал пить выделения из ее влагалища, словно вино из чаши. Сладкий сок - горьковатый, вкусный, опьяняющий.

Скоро мама успокоилась и опустила задницу на кровать. Я поднялся вверх и почти лег на нее так, что мое лицо оказалось на уровне ее груди. Быстрыми пальцами я начал расстегивать ее платье. Она не надела лифчик, и я присосался к ее соску, целуя и создавая пузырьки. Затем посмотрел на маму.

Удовлетворенная улыбка сделала ее лицо мягким и счастливым, когда я радовал ее своими несложными детскими достижениями.

- Тебе понравилось? - спросил я.

- Очень! Мой дорогой, мой замечательный...

- Мне кажется, что тебя обманули, я не мог выйти из такой узкой дырочки. Стокилограммовый гигант, почти два метра роста - сомнительно.

Мама начала хохотать, прикрывая глаза от удовольствия.

— Нет. Ты действительно мой сын и я очень горжусь тобой. Делай со мной все, что захочешь.

Я почувствовал, как возбуждение пронизало каждую клеточку моего тела, вскочил на ноги и поспешил снять одежду. Затем помог маме освободиться от платья. Мы стояли перед друг другом обнаженными, словно два первобытных человечка на берегу древнего океана. Как я любил ее потрепанное тело зрелой женщины! Кожа рук, изодранная повседневными заботами, морщины на лице, его контуры, теряющие свою форму со временем, варикозные вены на ногах и ступни, покалеченные обувью прошлых лет. Я не мог больше сдерживаться. Подошел к маме ближе и произнес:

— Мама, скажи «а».

Она ответила и сразу же ее рот заполнился моим нетерпеливым членом. О, как она умела делать минет! Алчно, быстро, нежно, осторожно. Она поглощала меня до самого горла и облизывала кончиком языка. Особенно мне нравилось проникать головкой члена в тесное пространство между щекой и зубами. Мама тогда напоминала хитрого хомячка, который иногда делает перерывы для отдыха.

— У меня такая мама-волшебница, — рискнул я сказать.

Она с энтузиазмом кивнула головой, не отпуская члена, и продолжила его ласкать. Но я еще не собирался кончать и отодвинулся от нее. Она с сожалением вытащила член изо рта. Ничего страшного, еще успею получить удовольствие!

— Как ты желаешь? — спросила мама, ее взгляд выражал полное подчинение и жажду покорности.

Я повалил ее на спину.

— Хочу занять сверху позицию на тебе, — мой голос дрожал, — хочу полежать на тебе.

Теперь я хотел полного контакта. Поэтому, улегшись на маму, я просунул руки под ее спину, плотно прижав ее грудь к своей, ее живот к своему и пах к паху. Член был надежно внедрен в мамину влагалище, а она раздвинула колени пошире и закрепила лодыжки под моими коленями. Я чувствовал себя как в уютной люльке и одновременно как верховный инквизитор на своем троне. Наш пот смешался в страстном союзе.

Я пообещал быть нежным, но сдержаться было невозможно. С самого начала я начал заниматься сексом с мамой страстно и агрессивно, мои бедра двигались с силой и уверенностью. А задница мамы только успевала подмахивать.

— Ты красавица, — шептал я ей на ухо, — прекрасная женщина... Как я обожаю твою пышную, гладкую киску!... Ты самая страстная женщина на свете, и тебе достался опытный любовник. Я буду удовлетворять тебя без остановки, и пусть твоя киска не ждет пощады.

И раньше я никогда в постели так много не говорил! Не зря говорят, что женщине можно развязать язык.

Конечно, в таком ритме я не мог долго выдержать, уже хотел просить о пощаде, а мама все продолжала двигаться как заведенная. Звук скрипа кровати, стук плоти о плоть и шум влажной женской киски заполняли комнату. Мне очень захотелось кончить в раскаленную киску мамы. В ее возрасте это было безопасно.

— Попроси меня кончить в тебя, — прошептал я маме на ухо, сдерживаясь.

Она немедленно ответила.

— Сынок, кончи в мою киску, пожалуйста.

И я тут же испытал оргазм. Мы не переставая смотрели друг другу в глаза в самые сладкие мгновения. Я кричал от удовольствия, а мама радостно улыбалась. Она схватила меня за ягодицы, прижала ко мне и не отпускала, пока я полностью не излился. Только после этого я смог поваляться рядом с ней, стараясь дышать полной грудью. Меня трясло, сердце бешено колотилось и я чуть не потерял сознание. Мама поцеловала меня на плечо и положила голову на мою грудь, словно я действительно был ее любимым. Она подняла ноги, и я мог долго любоваться ее прекрасными стройными ножками, которые только что доставили мне незабываемое блаженство.

— Ну что, как ты себя чувствуешь? — спросила она, когда мы немного пришли в себя после нашей страсти.

— Ты — самая прекрасная, — и это было абсолютно верно.

Моя мама всегда была выдающимся поваром, но после наших страстных утех не было сил заморачиваться с едой. Подремав в объятиях, мы отправились на кухню, чтобы утолить наш голод. Мама одела платье прямо поверх голого тела, а я только натянул штаны.

Нам повезло. В холодильнике обнаружилась упаковка пельменей и бутылка красного вина из Молдавии. Через час мы наелись и слегка опьянели. Во время еды мы постоянно улыбались друг другу без особой причины.

Наливая вино в бокалы, я произнес тост за святую материнскую любовь и за такую же святую любовь между мужчиной и женщиной, а лучше всего, когда эти две любви соединяются. Мама смеялась, называя меня болтуном и наглым мальчишкой. Я требовал вознаграждения в виде страстного поцелуя, и немедленно получал его. Мамины губы и язык знали, как обращаться с такими вещами. Наше время было прекрасным. Затем мы вернулись в гостиную, чтобы посмотреть телевизор.

Мама села на уютный диван, а я положил голову ей на колени. По телевизору шел фильм "Звезда на льду", мама была в восторге от него, а я оставался равнодушным к большинству других программ. Зачем кому-то смотреть на фигуристов на экране, когда у меня есть реальная женщина перед глазами. Мне было бы скучно, если бы я не чувствовал тепла и мягкости маминых бедер под своей затылком, и если бы ее большая грудь не прикасалась к моему лицу. Как по интуиции я поднялся, зовя ее присоединиться ко мне в этом путешествии. Нежными пальцами я начал расстегивать пуговицы ее платья.

— Что случилось, сыночек? — спросила она ласково.

— Хочу пить. А ты смотришь телевизор, будто ничего особенного не происходит. Как будто пришло время для напитка.

Тогда мама повернулась и открыла ворота своего платья, освободив правую грудь. Она взяла меня за затылок правой рукой и направила сосок левой рукой к моим губам. Я подчинительно принял грудь и жадно пососал. Большая белая половина плоти заполнила всю видимую область, и это было блаженство. Через несколько минут наступил черед другой груди. Я чувствовал, как мама двигается подо мной, как ее интимная зона выделяет страстный сок желания. Интересно, а когда она меня на самом деле кормила грудью, она испытывала оргазм? Позже нужно будет спросить.

Сейчас я был полностью заполнен только жаждой питья. Я с трудом оторвался от груди и сказал:

— Мама, я больше не могу, так хочется быть рядом с тобой!

Она не возражала. Мы не стали перемещаться с дивана. Положили больше подушек в тот угол, который был ближе к телевизору. Так мама могла опереться на подушки и смотреть свою любимую передачу. Она опустилась на колени и положила грудью на подушечный бруствер. В этот момент мама напоминала покаявшуюся блудницу и Марию-Антуанетту на эшафоте. Я не мог скрыть своего восторга.

— Мама, ты просто воплощение сексуальности.

Я подошел к ней, поднял ее платье и начал ласкать ее интимную зону языком, пока мама не достигла оргазма, сильно прижимая анус к моему лицу. Иногда казалось, что ее огромная задница, как дом, сокрушит меня, но все обошлось. Затем я пристроился к маме сзади. Казалось, что ее зад пристально смотрит на меня с надеждой, и я не мог его разочаровать. Ведь это я создал формы тела мамы. Без меня ее бедра не были бы такими широкими, а задница такой большой. Кто еще имеет право наслаждаться этим сокровищем? Никто, и я вошел в нее резко, быстро, до самого конца.

В противоположной стене зала находилось зеркало. В нем отражалась сцена, где мужчина и женщина интимно общаются. Женщина была полной и средних лет, она прикрывала лицо подушкой, ее тело дрожало, одна нога сползала на пол, в то время как мужчина продолжал безразлично продолжать свои действия.

Я лег на спину мамы, положив руки под нее и начал ласкать ее грудь. Я не снижал скорости и продолжал произносить:

- Теперь ты - Татьяна Давка... такая похотливая сучка... ты будешь раком всю жизнь для меня, такая шлюха...

Мама перестала стонать на мгновение и крикнула:

- Фима, трахни меня уже! Трахни меня в киску!

Эти слова просто свели меня с ума. Я хотел разорвать ее пополам, взорваться, выбраться в открытый космос! Невероятно, но задок мамы был еще сладостнее и привлекательнее со спины. Я так сильно стучал ее толстой задницей, что у меня долго болело внизу живота. Конечно, это не могло продолжаться долго, и когда я больше не мог сдерживаться, я попросил милости.

- Мамочка!... Хочу кончить в твой ротик!

Она быстро отодвинулась и перевернулась на спину. Я забрался на нее сверху. Член вошел в ее горлашко, и я несколько раз проникал в самое глубокое горло мамы. Она громко