На её месте

Полумрак окутывает просторный зал светом, придавая благородным золотым украшениям и белой лепнине на потолке особое очарование. Элегантные силуэты скользят незаметно, а лакеи тихо наполняют пустые бокалы, словно тени. Возле бара высокий и мрачный бармен с низким голосом вежливо интересуется вашим предпочтением в напитках.

Тёплый вкус коньяка на моих губах ощущается маслянисто, его острые нотки щиплют язык, а спиртное слегка шевелит горло, освобождая от дурных мыслей. Мне выпивка нужна для того, чтобы перестать думать.

Люди в этом доме приходят и уходят, заменяя друг друга. Женщины появляются и исчезают на закрученной лестнице, чтобы испытать страсть в комнатах цветов страсти — пурпурных и холодно-синих. К утру остаются немногие, но как всегда я остаюсь один, постепенно грея бокал с коньяком в своих руках, сидя в кресле, окруженный дымом от сигар и немного утомленный разговорами уставших или просто наигравшихся мужчин, которые оказались поблизости.

Разнообразие посетителей поражает воображение — там щеголь средних лет, гордый и одновременно ранимый, пытающийся сохранить свою самооценку и не выходить из себя напоказ. Он тащит за цепь молчаливую рыжеволосую красавицу с нежной белой кожей. Её фразы резко и обрывочно вплетаются в общий фон разговоров, но только один точный удар стакана, который находится в руке её спутника, заставляет её замолчать. В дальнем углу новая пара, видимо, пришла сюда в первый раз. Их любопытство уже пробудилось — я видел жадные глаза, которыми они наблюдали за поцелуем одного из могущественных господ сообразительной блондинкой — женой другого могущественного господина, который был поблизости с кем-то ещё. Он нахально проникал рукой под её красное дизайнерское платье, и женщина лишь тихо всхлипывала между поцелуями, закрывая глаза и открываясь перед его настойчивыми пальцами, ощущая волну оргазма за оргазмом. Вдали, среди трех мужчин, которые живо обсуждали падение акций компании НИКС на фондовой бирже, стоит очаровательная брюнетка на коленях с повязкой на глазах и ласкает возбужденные члены всех троих ртом и языком. Она старается проглотить каждого до конца и получает незначительный удар каждый раз, когда не может справиться со своей задачей и начинает задыхаться. Неожиданно один из них не дает ей отстраниться и ускоряется, собирая черные волосы на затылке. Через минуту он издает короткий стон и испускает свою сперму в податливый ротик девушки, после чего она нежно облизывает его опадающий член и переходит к следующему.

Медленно все разошлись, отступили, остались только мужчины. Я равнодушно скользнул взглядом по ним, пытаясь угадать, кто из них сегодня будет более удачливым.

Среди всех присутствующих силуэтов я заметил только один женский среди мужчин. Она стояла, опираясь ладонями о стену, волосы частично скрывали ее лицо, а из-под громких голосов доносились явные вскрики. Ее черное длинное платье поднималось до выреза - нет необходимости его снимать. Это был третий за сегодняшний день, но первый, кому она позволила проникнуть в нее. Двум другим она уже доставила удовольствие своими нежными губами в полумраке спальни наверху. Она призналась мне с стыдом на лице, сидя на подлокотнике и только это возбудило меня еще больше. Я вытер ей уголки рта своим платком и она исчезла среди толпы. Я увидел, что она стоит у стены напротив и разговаривает с кем-то, улыбаясь, пока его рука уже скользит по ее груди, прикрытой тонкой тканью. Он потрогал, оценил и давил на ее сосок большим и указательным пальцами. Она не смотрит на меня, полностью поглощена новым мужским вниманием. Хотя я нахожусь в нескольких метрах от нее, я вижу огонь страсти зажигается в ее темно-зеленых глазах, а запах самца пробуждает первобытные инстинкты. Она облизывает губы в предвкушении нового опыта сладострастия.

Здесь нет имён, они быстро забудутся. Нет никаких долгих прелюдий - только жесткий поцелуй со следами сладости виски. Почти животное движение его лица к стене, ее ногти беспомощно скребут по бордовым стенам как кровь под кожей. Сексуальный шепот в ухо вызывает возбуждение: "Разведи ноги". Ее возбуждающая подчиненность заставляет ее выполнить просьбу, его руки легко поднимают платье с разрезом от бедра, чтобы обеспечить лучший доступ к влажной розовой пещерке. Она дрожит от желания, двигает бедрами, торопится, но ее партнер не спешит. Но вот чувствительная головка его напряженного члена ощущает влагу и тепло прикосновения к входу между малыми половыми губами. Один резкий движок бедер - он уже полностью в ней. И ее узкие стены объятием держат его сильно и нежно одновременно. Они увлажняют его, доставляя удовольствие и не хотят отпускать его. Он двигается размеренно, в строгом ритме, а она изнывает от желания и вынуждена подчиниться его жестокой игре, так как сама почти не способна что-то делать.

Я молча смотрю, отпивая из бокала, как стоит она, прогнувшись, кусая губы, чтобы не стонать слишком громко — не потому, что боится, что их заметят и обступят со всех сторон, но потому, что не хочет слишком мешать господам, занятым светской беседой. Она всегда не очень любила помпезный пурпур комнат второго этажа с алыми шторами и кровавым постельным бельём, ей совершенно не от кого было прятаться, поэтому она предпочитала находиться здесь. Она любила, когда на неё смотрят, и, кроме того, здесь был я — который всегда защитит в случае, не подобающем для подобного рода благородных заведений. И я хорошо знал, что она только рада тому, что я наблюдаю за её морально-нравственным падением, за тем, с какой готовностью предоставляет она своё тело для услаждения чужих, как беззаботно и легкомысленно порхает из рук в руки, как упоенно предаётся греху, как чувственно отзывается на чужие касания, как руководствуется только желанием отдавать всю себя в руки этим мужчинам, которые заполнят её собой без остатка.

Толчок, ещё, ещё, немного сильнее, ещё увереннее, откидывая волосы со лба плавным движением руки, она хватает ртом воздух, подаётся назад, к нему, на него, быстрее, пока сладостное блаженство, от кончиков пальцев ног до макушки, не сотрясёт её в его руках, и она не вцепится в ладонь зубами до крови — чтобы не кричать, снова и снова ощущая, как волны удовольствия омывают её тело, постепенно ослабевая. Она придёт в себя, почувствовав отрезвляющий железный привкус царапин на языке, а он, дав ей немного отдышаться, продолжит терзать её изнутри, причиняя небольшую ноющую боль ещё не отдохнувшему лону, которое через некоторое время снова раскроется, примет, обласкает, будет желать его, или уже других, ещё и ещё... Пока очередное цунами наслаждения не сметёт внутренние барьеры, и не даст открыться чему-то новому, ей доселе не известному, и, дрожа, она получит это новое знание, и будет осмыслять его до нового своего срыва.

Он погружается в наслаждение, страсть разгорается сильнее. Его широкая ладонь крепко сжимает левое бедро, движения становятся резкими и энергичными. Он закрывает глаза, ускоряется, и через несколько моментов наступает блаженная остановка... Она чувствует, как он дрожит, изливаясь в нее. Мышцы его бедер и пресса сокращаются, он прикусывает губу и вздыхает. Новая волна наслаждения проходит по ее телу, она изогнулась еще сильнее, а затем расслабляется, но уже скоро захочет повторить это с кем-то другим. Я спокойно наблюдаю, как она медленно опускается на колени для того чтобы доставить удовольствие своему следующему партнеру на сегодняшний день... Но я спокоен только внешне - внутри меня бушует пожар из возбуждения и негодования. Так она будет продолжать свою охоту всю ночь до полного удовлетворения. И я увезу ее под своды нашего дома, и мы будем счастливы, пока однажды она не попросит меня вернуться в этот мир безграничных возможностей, где ее вожделение будет иметь полный контроль.

Я молча наблюдаю, как ее губы скользят вдоль ствола нового партнера, плотно обхватывая его. Я знаю, что она умела делать это - как язык играет по венам, как она ласкает головку, щекочет уздечку, нежно массирует мошонку... Вижу его руку на ее затылке, он контролирует движения, глубину и темп... И вспоминаю, с чего все началось...

***

- Хочу другого мужчину,- она призналась мне однажды утром, когда мы были заняты любовью. Она сидела верхом на мне и была близка к оргазму.- Да, я хочу другого мужчину...

— Я здесь. — Я осторожно прикоснулся к ее бедру, отвечая на ее движения.

— Нет, — она покачала головой, — мы с тобой должны изменить все... Я хочу, чтобы нас брали без лишних вопросов...

Этот короткий диалог быстро забылся мне из памяти, так как после этого утра нам пришлось пройти через многое. Ее нервный срыв после невыносимой потери — слезы, затем полная безразличия. Месяцы недосыпа, след за ее лекарственным лечением и посещениями психолога, холодная постель... Самые долгие дни моей жизни, самые разные мысли. Но я был готов на все ради нее.

Кто бы мог подумать, что я самостоятельно вернусь к этому разговору в своих мыслях? Что найду подробности того утра в своей страдальческой памяти только для того, чтобы найти решение. Казалось, я его нащупал, почувствовал, и каждая клеточка внутри меня протестовала против этого, утверждала, что это неправильно, что так делать нельзя, что я поступаю неверно, нечестно, за ее спиной... Но я не знал, как сказать ей об этом, как убедить в необходимости такого шага как последний шанс вытащить ее из бездны депрессии.

Я прицепился к своей идее словно к последнему шансу, понимая, что после того, как это произойдет, наша семья уже не будет прежней. Бессонными ночами проведенными на диване в нашей гостиной общаясь с человеком который сам столкнулся с подобным видом отношений после того как его брак пережил пятилетний кризис. Мне же не хотелось ждать так долго.

Именно он рассказал мне о Клубе. Месте, где собираются подобные единомышленники, вечером — сначала разговор, общение, непринуждённое времяпровождение за бокалом вина, чтобы иметь возможность выбора, понимания, нужно это вам или нет в данный момент, мимолётное знакомство с новыми людьми и, конечно, возможность уйти в любой момент, но после наступления часа Х этот благородный с виду старинный особняк в центре Москвы превращался в настоящую колыбель греха.

В Клубе, конечно, состояли не только семейные и не семейные пары, правда, одиночками были в основном мужчины, но и они встречались не так часто. Лишь несколько условий — платное членство, никаких имён, соблюдение вечернего дресс-кода, строгое соблюдение установленных правил. Я согласился прийти, когда он пригласил меня на так называемый «День открытых дверей Клуба», когда постоянные члены Клуба имели право привести с собой для своеобразного ознакомления ещё одну пару, и мой неожиданный новый знакомый пригласил нас.

— Через месяц будет День открытых дверей. Может, вам стоит прийти и попробовать? — прочёл я как-то вечером, и закрыл Скайп.

Долгих три недели я вынашивал эту мысль, жил с ней, привыкал, ничего не объясняя моей благоверной толком, поскольку та трусливая часть меня, что жила лишь страхом её нового срыва, решила оставить всё при себе. Я мало спал, мало ел, постоянно поддерживал её, относил на руках в ванную, следил за ней во время её сна, обнимал и прижимал к себе, если ей снова снились кошмары и она кричала... Я просто больше не мог видеть её такой — измученной, истощённой, бледным призраком себя прежней.

Я не мог предугадать, что именно вызвало такой эффект - моя поддержка, психотерапия или принимаемые таблетки. Но спустя около двух с половиной недель она начала выходить из дома - правда, не на большое расстояние, но для нее это был значительный шаг по сравнению с ее годовым отстранением от жизни. Когда я все-таки решился узнать ее мнение о том, чтобы куда-то пойти, она сидела перед зеркалом косметического столика и расчесывала свои густые волнистые волосы... Я запомнил ее выражение лица - сконцентрированное, будто только эти плавные движения расческой имели значение.

- Миленькая, как ты относишься к мысли выбраться куда-нибудь на следующей неделе?

Она повернулась ко мне - всем своим телом, и слегка улыбнулась - ее глаза засияли, а на уставших чертах ее лица пробежал образ той прежней женщины, которую я так любил:

- Замечательная идея, - сказала она. - Почему бы и нет?

И вот мы уже на пороге, с билетами в руках, напечатанными на гладкой золотистой бумаге. Наконец-то я увидел своего интернет-знакомого с его очаровательной женой, и пока мы стояли у бара, он улаживал все формальности с администратором, чтобы занести нас как своих гостей. Казалось, тем, кто приглашал пары, которые впоследствии оставались в клубе, также предоставлялись некоторые привилегии, но я не придал этому особого значения, поскольку не знал, что выльется из этого своеобразного и опасного эксперимента.

Я чувствовал ее нервозность через кожу, она оглядывала зал, полный людей, ее взгляд задерживался на разных парах посетителей. Я сам был очень нервничал - мне казалось, что она вот-вот испугается и выбежит из зала. Так было в самые первые месяцы ее выздоровления и я был готов к этому морально, но это было бы шагом назад для нее, ведь в последнее время она так прогрессировала...

— Какое это место? — она прижалась ко мне, и я смутился, не зная, как ей объяснить. Но тут на помощь пришел мой виртуальный знакомый, втаскивая нас в центр толпы:

— Это клуб интересов. — Он улыбнулся. — Что-то типа общества коллекционеров марок. — Она ответила лишь усмешкой:

— Кто бы мог подумать, что филателисты такие любители роскоши. — И я расслабился, понимая, что повторение прошлого ждет меня не сейчас.

Мы общались, моя любимая жена шутила и часто улыбалась — целый год я не видел ее такой. Показалось, будто она открывала себя заново, училась быть самой собой, и наблюдать за этим было настоящим удовольствием. И к самому началу "часа Х" я уже не был уверен, дойдем ли мы до конца; казалось — просто поговорим и уйдем, больше ничего не потребуется.

Но я заметил одного молодого человека, который смотрел на нее, словно раздевал ее взглядом. Он был в светло-сером костюме, лиловой рубашке и галстуке на тон темнее. Он стоял напротив нас и продолжал смотреть... Интересные черты лица, крепкое телосложение, высокий рост. Интересно, она была бы к нему заинтересована? Привлекла бы его в таком состоянии? Выбрала бы его даже без его ухаживаний? А мне это действительно нужно? Чтобы он отнял ее от меня, чтобы ласкал ее, и чтобы я точно знал обо всех его действиях? Или мне будет лучше уйти и не смущать ее своим присутствием?

Даже когда фон её сегодняшнего прекрасного настроения немного угасал, я все ещё колебался в своем решении, наблюдая за людьми вокруг, которые постепенно разбредались или оставались в зале. Но уже в полутьме углов можно было заметить истинное предназначение Клуба, его сущность и глубину... Час Х наступил, открылись второй и третий этажи с номерами. Это было трудно не заметить, и моя партнерша тоже обратила на это внимание:

— Мне кажется или там... Лина? — она указала рукой со своим бокалом вина в сторону одного из кресел, где Лина – черноволосая женщина, супруга нашего нового знакомого – самозабвенно исполняла минет какому-то мужчине, а за ней уже готовился подойти ещё один мужчина для продолжения игры своими руками по стройным бедрам девушки, задирая её алые платье.

Это был неудачный момент, и я почувствовал холод в своих руках. Она смотрела на меня своими зелеными глазами, полными загадок, и задала тот самый вопрос, на который я не знал, как ответить:

— Что здесь происходит?

Пришло время действовать. Я взял её за руку и повел наверх, где одна из комнат была нашей, и уселся на красный шелковый простынь. Она стояла минуту, осматривая помещение, а потом снова посмотрела на меня.

И тогда я начал рассказывать ей всю правду. Рассказал все с самого начала до конца и сообщил о возможности уйти прямо сейчас. Конечно же, она разгорелась от гнева. Как я мог только подумать о том, чтобы передать её другому человеку ради её блага? Это было непостижимо и немыслимо. Просто безумие! Как я мог так жестоко поступить и даже задуматься об этом? Но что ещё у меня оставалось? Как я должен был спасти её? Чем мне приходилось расплачиваться за то, что я видел – как она падает в бездну, не желая протянуть руку помощи?

— Просто не могу поверить. — Она села рядом со мной. Её платье тёмно-фиолетового оттенка обрамляло её фигуру, и, учитывая длительное время без интимных отношений, видеть её так расстроенной и испытывать сильное желание, проникающее в каждую клетку моего тела, было поистине невыносимо.

— Прости меня. — Чувство вины тяжело лежало на мне, и наше общее состояние полностью испортилось. — Давай уедем отсюда. — Я поднялся. — Всё это было глупо, не стоило этого делать. Искренне извиняюсь, прошу прощения. — Мне хотелось обнять её, прижаться к ней и никогда не отпускать, чтобы поглотить всю её боль от нашего внутреннего разлада и от моего глупого поступка. А ведь о чём я только думал?

Она покачала головой, закрыла лицо руками... Показалось, что она заплакала, и я всё же обнял её. Она трепетала, но слез не было, были горечь и обида на своего безрассудного мужа. Её тело откликалось под моим прикосновением, и она вдруг прижалась ко мне сильнее, нежно поцеловала меня в шею... Давно я не ощущал такой нежности от неё. Она была возбуждена, и я почувствовал её желание. Неужели это сработало?

— Я сделаю это, — горячо прошептала она, — но только при одном условии...

Она попросила меня подождать здесь. А сама спустится вниз и вернется позже. Передо мной словно оборвалась тропа, которую я прокладывал или резко потух свет. Обратного пути больше не было, и у меня не оставалось выбора, кроме как согласиться. И моя жена, впервые за полтора года времени ухода в себя так возбужденная, закрыла за собой дверь и спустилась в самое сердце разврата Москвы.

Кого она выберет? Позволит ли она ему прийти сюда или решит отдаться ему перед глазами всех? Она меня пытает, воспользовавшись моим согласием и свободой. Она заставляет меня ждать, ходить по этой почти пустой комнате вокруг, вызывая страх неопределенности. Ее обещание не дает мне возможности его нарушить. Мне становится больно, трудно дышать... Развязываю узел галстука... И, наконец, я слышу шаги за дверью.

Входят они - она и незнакомец, который был одет в серый костюм. Я удивлен увидеть именно его и подняться с кровати. Казалось, я сплю и не могу проснуться - это происходит наяву, со мной, с ней... Проходя равнодушным взглядом сквозь меня, мужчина не обращает на меня никакого внимания. Видимо, он привык к наличию посторонних наблюдателей. И как только дверь закрылась, он жарко прижимается к губам моей жены...

Она не смотрит на меня, полностью поглощена поцелуем. В одно мгновение его пиджак уже лежит на полу, через минуту галстук отлетает к краю кровати... Сажусь в кресло неподалеку, чтобы лучше видеть все происходящее. Мне не остается ничего другого, кроме как смотреть на этот греховной акт, на то, как желание побеждает разум и верность, на то, как страсть временного удовольствия заменяет обещание перед Богом. Когда-то я думал, что нет ничего сильнее этого. Но тогда моя любимая не переживала таких моментов, и все было совершенно иначе.

Меня раздирает смесь ревности, разочарования и любопытства, пока я наблюдаю за тем, как первый возлюбленный моей жены снимает с нее белье и отказывается освободить ее тело от стеснения вечернего платья. Глаза моей жены блестят призывно, волосы распущены. Она лежит перед незнакомцем с разведенными бедрами. Правый чулок слегка сползает, и резинка цвета тела видна. Она слушает комплименты в адрес своего возбужденного лона, который он нежно касается кончиками пальцев, не проникая внутрь. Он ласкает и дразнит ее - большой палец прикасается к клитору и медленными круговыми движениями его возбуждает, вызывая все более громкие стоны у моей жены. Наконец, он не выдерживает - он переставляет ее расслабленное тело на край кровати, заставляя разведенные ноги снова расступиться. Он встает на колени между ними, и я вижу, как его язык уходит в глубину ее интимной зоны, вызывая блаженное дрожание у моей жены.

Я лишь мог предполагать и мечтать о том, что услышал, как она издаёт стоны под его властью, двигая бёдрами на его прикосновения, а он ласкает её языком и губами без перерыва. Я не смог ясно ответить на этот вопрос, но я заметил, что ему очень важно доставить ей удовольствие и радость. Он делает это ритмично и нежно, хотя его возбуждение очевидно. Через пять минут она испытала свой первый оргазм от него, уткнувшись головой в его тело и застонала, находясь в конвульсиях блаженства. Я никогда не видел её такой - со мной всё было по-другому. Но здесь, позволяя своему дикому зверю внутри себя освободиться, моя возлюбленная сама просила его проникнуть в неё. И я мог наблюдать, как её наполненные губки принимают чужое тело всё глубже и глубже до тех пор, пока она снова не сокращается спазматически и издаёт новый крик удовольствия. И так продолжалось, пока источник этих ярких вспышек не иссякал полностью, выжимая из себя последние капли и рыча, изливаясь внутрь её горячего тела, которое благодарно принимало все его семенные жидкости.

Так начался наш первый опыт вместе. Страстно, безудержно - мы даже не успели полностью раздеться. Он молча надел свою куртку и ушёл, оставив мою жену покрытой его спермой и её соками. После его ухода я осознал, что меня тоже охватила страсть, что я хочу её больше, чем прежде, и что не перестаю любить её даже после этого. Увидев огонь в её глазах, я прощаю всё - прошлое, настоящее и будущее.

До сих пор ей нравится видеть, как я наблюдаю за ней во время этого акта. Она хотела только чтобы я смотрел, никогда не принимая участия. Я видел, как она пребывает в состоянии блаженства после их встреч, а затем снова закрывает дверь и отправляется на поиски. Таким образом, мы живём от одного пика до другого, пока её звериная сущность не подсказывает начало новой недели с кем-то другим. Однако она все же выбралась из серости, из тёмных углов своей нестерпимой меланхолии к свету другой, но всё равно полноценной жизни. Большего я не мог бы пожелать.

«Хочу мужчину». Казалось, даже после всего количества подобных ночей, мой разум не мог догадаться о таинстве этого желания. Как это, что именно скрывается за этой фразой? Грубость ли, сила, или та же звериная сущность, которой управляют инстинкты, только выраженная в мужском теле? Что для неё — хотеть мужчину, не меня, а кого-то другого, что искала она в них?

Даже сейчас, смотря, как бёдра очередного партнёра соприкасаются с её бёдрами, я не мог однозначно ответить на этот вопрос. Наверное, нужно быть ей, чтобы понять, что это для неё, нужно чувствовать, как она, ощущать его запах, вкус его кожи, смотреть в его глаза, чувствовать вкус его губ и настойчивость языка, ощущать щетину кожей, его руки, сжимающие бёдра... Я замечаю, что смотрю на них немного иначе — будто с её стороны — вот он поворачивает её лицом к стене, рука на бедре, другая — на груди, рывок — входит, зная, что ей нравится, но в первую очередь заботится о своём удовлетворении. Только это, должно быть, так возбуждает — самец, созданный для того, чтобы покрывать подобных текущих самочек, чувствовать себя его вещью, что на эти двадцать пять быстрых минут, за которые успеваешь три раза кончить, ты в его руках, и он может сделать всё что угодно, пользоваться тобой, как ему заблагорассудится. В этом она видела что-то истинно мужское? Теперь, возможно, я начинал понимать, пусть и не до конца, но проблески уже угадывались сквозь тучи неосознания.

Рука на моём плече отвлекла меня от вдумчивого созерцания, я вздрогнул от неожиданности, повернул голову — рядом стоял мужчина, весь в чёрном, и смотрел мне прямо в глаза. Я опешил — что ему нужно, непонимающе взглянул на его руку, но он только наклонился ближе, не обратив внимания на моё замешательство.

— Пойдем вместе. — Тихий шепот звучит у меня в ухе, и моя кожа ощущает дрожь от головы до пят. Это чувство такое удивительное, словно электрический ток пробегает по моей коже, создавая необычные ощущения для моих чувствительных рецепторов. Что это такое? Я никогда раньше не сталкивался с подобным. Я настолько ошеломлен, что не могу даже обернуться и взглянуть на своего собеседника. Я просто сижу, фиксируя свой невидящий взгляд в глубину зала. Единственное, что я замечаю, это его рука...

Длинные пальцы легонько сжимают мое плечо — уверенно, настойчиво и требовательно. Мое сердце бьется сильнее, и я даже не решаюсь произнести ни слова. Я полностью запутался и нервно оглядываюсь на свою жену, которая полностью поглощена интимной игрой... Оказывается, он это замечает и моментально принимает решение за нас:

— Пусть она развлекается. — В его голосе слышится улыбка.

Молча он берет мою руку в свою, вытаскивает меня из уютного кресла и манит за собой. Он незаметно уговаривает меня следовать за ним к лестнице, а я молча киваю, пытаясь понять, куда на этот раз занесло меня мое собственное любопытство. Он выглядит как тень в полумраке, одетый полностью в черное. Третий этаж. Самая удаленная комната. Он открывает дверь, включает свет и бросает ключи на журнальный столик так небрежно, что звук их падения заставляет меня подскочить. Я стою на пороге — до сих пор не понимая, что я здесь делаю и зачем все это нужно, хотя мое внутреннее чувство говорит мне, что это нормально и будет интересно получить новые ощущения. Может быть, так я лучше пойму ее желания и мотивы? Но с другой стороны, я никогда не изменял ей. Даже здесь, в этих стенах. И тем более, никогда не оказывался в одной комнате с другим мужчиной. Жестом он приглашает меня пройти:

— Приходи ко мне.

Я безмолвно переступаю порог, но пока не подхожу к нему ближе, застыв на месте. Некоторое время просто изучаю его, собираясь с духом поднять на него глаза: густые тёмные волосы, привлекательная, хотя и немного хищная улыбка, решительные черты лица. Он одет скромно, но в то же время контрастно для своей бледной кожи — чёрный костюм, пиджак с подчёркнутыми линиями и продленным силуэтом, шелковая рубашка цвета графита, чёрный шарф на шее, застегнутый серебряной брошью в виде изящного венка с вытравленным изображением волка. Также замечаю аккуратно сложенные предметы в углу на маленьком диване — портфель для офиса, сумку, ноутбук, кожаные перчатки и пальто того же цвета как и его вечерний наряд. Видимо, он предпочитает такие цветовые решения. В ответ он смотрит на меня, немного наклонив голову, и спрятав руки в карманы брюк. Я или никогда не видел его здесь за год, проведенный в Клубе, или просто не обращал внимания на его существование. Интересно, женат ли он? Не помню, чтобы я видел какие-либо кольца на его пальцах, хотя это не обязательно означает отсутствие второй половины. Но если он холост, то это ещё интереснее... У него прекрасные раздвоенные глаза — почти египетские, кошачьи. Радужка светло-голубая, словно полупрозрачный лёд океана. Даже в полумраке комнаты видно, насколько редкий у него оттенок глаз. Я никогда раньше не видел таких необычных глаз. Линзы? Особый эффект освещения? Природа? Заметив, как пристально он изучает меня в ответ — скрытно, но страстно, словно хочет запомнить каждую деталь моего образа — я отводлю от него взгляд и решаю осмотреться по сторонам.

На третьем этаже интерьер немного отличается от второго - он не такой роскошный, а комнаты здесь меньше, но просторнее. Этот этаж известен как "синий", хотя на самом деле его цветовая палитра напоминает темно-бордовую кровь. На большой круглой кровати с кованым изголовьем лежит атласное постельное белье, которое блестит в полумраке и создает конечный акцент в холодных тонах. Я не знаю, почему это меня раздражает, но эта дисгармония вызывает у меня некоторое беспокойство. На стенах в темно-синих и серебряных тонах висят несколько сюрреалистических картин, среди которых можно увидеть репродукцию "Галатеи со сферами" Дали. Рядом стоит трюмо с резными рамками для зеркала, есть вход в ванную комнату, софа и деревянный журнальный столик со стеклянной столешницей, на котором лежат ключи от комнаты. В общем, эта кровать - единственное яркое пятно в этой холодной гамме, несмотря на свою неподходящую атмосферу и стиль. Она...

- Розы? - я восклицаю, поднимая брови. На тумбочке возле кровати стоят бокалы, бутылка вина и ваза с не менее чем двадцатью роскошными розами, соответствующими по цвету постельному белью. Я замечаю раскрытые прекрасные бутоны, бархатистые лепестки, которые окутывает мягкий теплый свет, а также крепкие темно-зеленые стебли с острыми шипами и широкими зубчатыми листьями. Кажется, он рад тому, что я не только пришел в себя, но и обратил на это внимание. Улыбка снова появляется на его губах:

- Люблю розы,- он пожимает плечами,- Мне нравится их аромат.

Я прошёл чуть дальше от порога, только снова остановился у кровати. Мне хотелось извиниться, сказать, что моё здесь присутствие — досадное недоразумение, нелепая ошибка, сбой моего разума, извиниться и уйти, и я был уверен, что он поймёт, не станет настаивать на своём и искать меня снова, но что-то не давало мне развернуться и хлопнуть дверью, интерес уже гнал меня по тропе, абсолютно мне не знакомой. Мысли уже не успевали друг за другом, наслаиваясь, обгоняя, чередуясь...

Ведь из всех, кто находился в зале в тот момент, он выбрал меня. Почему? Что такого он увидел, чего я в себе не замечал? У меня никогда ничего не было с мужчинами, и поэтому волнение, вырвавшись на свободу, затуманивало мой разум, заставляло часто и громко биться сердце, приводило меня в ступор. Волнение... Но было и что-то ещё.

Ах, да, это моё вечное, вездесущее любопытство. Я ведь пожелал узнать, как это, и теперь у меня есть все шансы это понять, проверить на собственном опыте. Только что-то не даёт мне покоя... Возможно, то, что как бы привлекателен он ни был, меня совершенно не возбуждали мужчины? Сами по себе, без супруги. Я бы вообще вряд ли обращал внимание на них, если бы её не было рядом, и они не входили в неё резко, раз за разом... Снова, снова и снова. На моих глазах.

— Ты ведь захотел почувствовать себя на её месте. — Замечает он как бы между прочим, будто читая мои мысли, и подходит ближе. Его необычные глаза заворожили меня, хотелось смотреть в них, не отрываясь. — Я же решил воспользоваться этим, пока кто-либо меня не опередил.

Интуитивно отступив на шаг назад, меня одновременно охватили радость и грусть. Это показало, что я не умею скрывать свои чувства, они всегда проявляются в самый неподходящий момент, и это меня насторожило. Раньше я никогда не оказывался в подобной ситуации и даже не старался создавать ее самостоятельно. А теперь - он, так близко... И мы одни. Никого больше нет.

Этот момент был только мой, строго личный. Я не знал, стоит ли рассказывать об этом своей жене. Впрочем, скорее всего я решу сохранить молчание, независимо от того, что произойдет после этой кратковременной встречи - будь то продолжение на другом уровне или просто разговор. Не потому что я боюсь поделиться новым опытом с женой - я знаю, что она меня поймет. Просто хочется сохранить это в себе и время от времени вспоминать об этом, возрождая в памяти эти мгновения своего особого переживания - будь то падение или триумф, в зависимости от того, что меня ждет впереди.

Было необычно так исследовать друг друга. Что-то заставило меня молча идти с ним, что-то притягательное, опасное, порочное и страстное было в нем. Я как будто на метафизическом уровне ощущал, как его кровь кипит от неистового желания. Возможно, ему очень хотелось прикоснуться ко мне... Разоблачить и почувствовать запах моей кожи... Я был таким человечным, реальным, уязвимым перед ним. Он же напоминал персонажей со старых гравюр - знатных людей или строгих инквизиторов-кардиналов. И хотя они давно уже ушли из этого мира, его особый образ вызывал мысли о возрождении этих фигур в его странной и немного отдаленной личности. Тонкие пальцы его сжали мое левое запястье - он снял часы на кожаном ремешке и положил их на комод. При этом он провел ладонью по волосам, и его отражение в зеркале повторило тоже самое.

— Присядь. — Он жестом указал на кровать. Медленно, словно во сне, я подчинился и опустился на самый край этого огромного ложа.

Он тоже сел, но немного подальше — боялся испугать меня, хищник, боялся одним неверным движением оттолкнуть меня. Наверное, ему было забавно наблюдать за мной. Но фактически он не предпринимал никаких действий. Я чувствовал напряжение, которое сковывало меня и парализовало. Возможно, подсознательно я ожидал только этого — разрядки, момента, когда давящая атмосфера станет слишком сильной для меня.

Но этот момент так и не наступил. У меня не было опоры — он был чрезвычайно осторожен и деликатен. Он предложил мне бокал вина так естественно, что я обиделся бы отказавшись.

— Возьми его, — его переход на "ты" не смущал меня уже с самого начала. Я спокойно принял бокал из его рук и успокоил свое нервное сердце. — Это херес, думаю, тебе понравится.

Острая и сладкая, холодная, янтарная жидкость ошпарила мой язык спиртными паровыми испарениями. Тепло прошло по моему нёбу, а поток чистого удовольствия протек через горло... Ненавязчивый вкус меда и винограда чувствовался на моих губах, и я облизал их медленно, заметив, что он смотрит на меня.

— Как тебя зовут? — Я использовал формальное обращение "вы", не позволяющее перейти на "ты". Он удивленно поднял свои угольно-чёрные брови.

— Разве это имеет значение?

"Вряд ли", — подумал я, но все равно промолчал, допивая херес. Зачем нужны имена здесь? Название быстро забывается на следующее утро. В этом месте они уже не имели значения. Единственное значение имели чувственные ощущения и сам партнёр. Зачем мне было его фиктивное имя? Главное, что мы здесь вместе, и не зная ничего друг о друге, мы перешагнули черту, нарушили воображаемые границы... Что будет после этого?

На самом деле, я хотел бы узнать многое. Вопрос «Как это будет?» стоял первым в списке. Я не совсем понимал, как с ним обращаться, и не мог успокоиться. Мои мысли рассеивались, тревога только нарастала, голова даже немного закружилась от волнения и алкоголя. Почему он сам не задает мне вопросов? Он делает вид, что все обо мне уже знает, или ему все равно? Или может быть ему действительно безразлично по той же причине, которую я описывал выше? Здесь нет места для формальности; в этих стенах царит только страсть, которая полностью отвергает все прозаические бытовые дела.

— Я рад, что ты со мной пошел. — Он снял пиджак и бросил его небрежно на софу к другим вещам. Его голос был тихим, но каждое слово до меня доходило отчетливо. Это признание вызвало новую волну возбуждения у меня.

Если он надеялся таким образом произвести на меня еще большее впечатление своей искренностью, то он добился этого. Я сидел и размышлял над этой информацией, не очень долго, но очень серьезно.

Конечно, я понимал, к чему он клонит и чего от меня хочет. Это было абсолютно ясно: он привел меня сюда не для беседы, и я молча принимал его предложение.