В плену у сумасбродных свингеров. Серия: Инцест истории Часть 6: Конец истории

Я проснулся, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Растянулся в постели. Обрадовался, что голова болит меньше, хотя самочувствие оставляло желать лучшего.

Мамы не было в комнате. В душе звучал шум воды.

Одевшись, я вышел на балкон. Да, уже стемнело. Перед тем я прибрал кровать в номере. Честно говоря, немного боялся ожидать маму после душа. Раньше такого не задумывался... Но сегодняшний вечер и утро заставили меня задуматься о том, будем ли мы жить с мамой дальше вместе. Действительно...

Конечно, мама ничего не расскажет отцу. В этом я уверен. Но то, что она попросит меня покинуть её дом, — это я почти уверен. Куда же теперь пойти? У меня нет средств для самостоятельного существования и не предвидится их скорого появления. В конце концов, я планировал поступить в институт и получить образование. Мы с мамой вместе выбирали мою будущую профессию. А может, лучше пойти в армию осенью? Почему бы и нет? Это тоже выход, как ни крути...

Я серьезно задумался о том, примет ли меня к себе бабушка или тётка, сестра моей мамы..

Но внезапно мама вышла из душа.

Я неотрывно и, скорее всего, испуганно посмотрел на нее. Даже вскочил с кровати. Но так и не решился поднять глаза на свою мать. Был уверен, что меня ждет серьезный разговор. Ведь у меня нет никакого оправдания за то, что случилось днем.

Мама была только в одном полотенце, завернутом вокруг тела. Мокрые волосы стекали по плечам. Она бросила на меня короткий взгляд и, похоже, заметив мое крайнее растерянность, улыбнулась. Но ничего не сказала.

Она приблизилась к старому шкафу с огромным зеркалом, стоявшим рядом с дверью на балкон, которое мама сразу захватила, как только мы вошли в комнату.

— Подойди-ка сюда, — тихо позвала меня мама, не оборачиваясь. Я подошел, не осмеливаясь взглянуть на ее отражение в зеркале.

Мама протянула мне баночку с каким-то кремом через плечо. Я молча взял ее.

— Смажь меня...

Я поднял голову с недоумением, не понимая что именно. Но мама усмехнулась зло.

— Сейчас поймешь, — сказала мама холодно. Я не знаю, что она сделала. Но через несколько секунд полотенце скользнуло по ее телу и упало к ее ногам. Я неловко отвернулся. Она наверное хотела чтобы я намазал ей спину?

— Ну?, — повторила она требовательно.

Робко подняв глаза я обомлел... Вполне ожидаемо, наверное. Вся ее спина и ягодицы были покрыты рубцами от трости Светы. Нет, конечно, это не были глубокие раны, а только поверхностные на коже... Но все равно..

Я даже забыл что мама стоит передо мной полностью обнаженная, так сильно я сочувствовал ей.

Помимо следов от порки было что-то еще. Но выше, на плечах и ягодицах. Показалось, что это или следы от укусов или засосов. Их было много... Конечно же, я сразу понял куда нужно нанести крем.

Я погрузил пальцы в банку с кремом. Хотя я не знал что это за крем, он был бесцветным и имел приятный запах. Я начал смазывать мамину спину.

— Будь осторожнее ты, дурак!, — сердито ругнула меня мама, сделав движение плечами, — это же больно!

— Прости, мама, прости..., — пробормотал я. На мгновение предательский взгляд скользнул через ее плечо на ее отражение в зеркале, остановившись на большой упругой груди. Но уже в следующую секунду мамин недовольный взгляд в отражении словно обжег меня, и я быстро опустил голову. В любом случае, в ее наготе не было никакого эротизма.

Я осторожно, легкими прикосновениями пальцев, аккуратно и тщательно наносил крем на ее кожу, постепенно опускаясь все ниже. Сейчас я чувствовал глубокую жалость к ней. Возможно, даже безоговорочную. Я должен был испытывать раскаяние за свое участие в происходившем вчера ночью с моей матерью. Но этого не было. Моя совесть не причиняла мне мучений.

Смазав следы порки на ее коже уже на пояснице и чуть выше ягодиц, я остановился в нерешительности. Технически, я должен был смазать и рубцы от засосов на ее ягодицах, но я не мог принять решение. Также как и спросить ее об этом.

- Почему ты такой неуверенный сегодня? - издевательски спросила мама.- Будешь долго затягивать?

Я опять бормотал что-то неопределенное и вернулся к ее заднице. Но теперь даже прикосновение к ее ягодицам не вызывало у меня никаких эротических ощущений.

Я выпрямился, думая, что это все. Но мама просто повернулась ко мне лицом, будто ничего не произошло. Я понимал, что после вчерашнего это смешно, но я мгновенно покраснел.

Мама стояла очень близко ко мне, ее грудь едва касалась моей груди, и она пристально смотрела мне в глаза. Я не смог выдержать ее взгляда ни секунды и опустил глаза, чувствуя жар на своих щеках.

- Вот так... - внезапно она захватила меня за подбородок пальцами и подняла мое лицо вверх.- Посмотри!

Мне показалось, что она хочет прижать свою грудь к моему лицу. О... Ее изуродованная грудь. Она была буквально пересечена следами зубов и усами.

— Вот и всякие следы ты оставил, мошенник! — зло говорила мама, подбираясь к моему лицу, — взгляни теперь на свою работу, сынок!

Я, разумеется, молчал. Что здесь ещё можно сказать? Я старался изо всех сил не пересекаться взглядом со своей матерью.

Мама опять ругнулась на меня. Затем замолчала, продолжая жечь меня своим взглядом. Она отпустила мой подбородок.

— Давай, наноси. Только аккуратно!!!

Я начал с ее плеча. Руки дрожали предательски. Нет, не от возбуждения. Мне действительно было неловко. Впереди мама выглядела не лучше, чем сзади. Рубцов от трости было поменьше, но ее грудь, живот и бедра были покрыты следами и укусами. Смело я принялся за кожу на ее груди без разрешения. Затем опустился на ее живот и бедра. Однако я как-то умудрился не посмотреть между ее ног.

Уверен, в другой ситуации, даже вчера днем, я был бы возбужден и полон желания. Вот так? Мама стоит передо мной голая, а я наношу на нее крем. Да, это что-то! Но сейчас я не испытывал ничего, кроме жалости к ней.

В конце мама отобрала у меня крем и, почему-то дав мне подзатыльник, сказала, что хватит.

Потом я сидел в кресле и делал вид, что читаю журнал. Но время от времени бросал тайные взгляды на маму.

Мама все еще сидела перед зеркалом без прикрывания от меня. Она тщательно уложила волосы в сложную прическу. Покрасила ногти на руках и ногах. Затем начала "украшать" лицо.

Сказать по правде, вот теперь-то её вид, — вид полностью обнажённой женщины накрашивающей себе губы или брови, — супротив моей воли, начал меня понемногу волновать. Ну... В том самом смысле волновать. Никогда раньше не думал, насколько сексуально и возбуждающе может выглядеть прихорашивающаяся женщина. Мама же упорно не обращала на меня никакого внимания. И я почёл за лучшее не напоминать ей о моём существовании.

Попозже, абсолютно естественно и так, как будто меня тут вообще не было, мама натянула на себя тонкие трусики-верёвочки­, невесомый лифчик, надушилась духами. Правда, в итоге мой член уже буквально рвался на волю из шорт.

У неё здесь, с собой было одно единственное платье, попадающее под определение, коктейльное. Ну, в котором не стыдно в музей какой заглянуть, или в ресторан. Тоже летнее, но почти до колена, светло-перламутрового цвета. Мама натянула его на себя, через ноги. Вслед за тем, она долго подбирала к цвету платья бусы и серьги.

Чёрт... Я снова хотел её. Самое обидное, я чувствовал, что опять вряд ли решусь предъявить свои права на её тело. Даже вряд ли решусь хотя бы попросить маму о взаимности.

Я не знаю, как объяснить то, что было днём между нами. Но, по всей видимости, мама вообще не помнила или не ... хотела вспоминать, что днём по большому счёту она сама, без всякого принуждения, по сути, отсосала у меня.

Я не мог понять, куда она собирается. И зачем так тщательно прихорашивается, как будто в театр, блин, или в оперу.

Хм... Тут без шуток, мама была большой любительницей и первого и второго, хоть из-за этого, или мне или отцу, приходилось постоянно мотаться с ней в Белгород, что не вызывало особой радости ни у меня, ни у отца. А сейчас-то куда?

Уже слишком поздно, почти полночь. Обычно мы с мамой в это время сидели на балконе, устроившись в плетенных креслах, играли в карты или домино. Мы любовались морскими волнами, освещенными лунным светом, и просто разговаривали о том, о сем.

Мама немного передернулась перед зеркалом, аккуратно поправила платье на бедрах и только после этого обратила свое внимание на меня.

— Пойдем, — просто произнесла она. — Я хочу выпить.

Я не знаю, зачем ей нужно было так нарядиться для посещения простой прибрежной кафешки. Женщины, конечно же, старались выглядеть эффектно перед приходом сюда, но большинство из них было одето просто — в шорты и футболки.

В заведении было достаточно много людей. Шум и гам заполнили помещение. Музыка звучала громко. На танцполе также было много народа. В общем-то, как всегда, очень весело, как в любой курортной кафешке в разгар туристического сезона.

Мама решила выбрать столик подальше от танцевальной площадки, немного отдельно от других. Я молча последовал за ней.

Кроме прочего, она заказала дорогой коньяк. Как странно... Ведь мама никогда не была фанатом крепких спиртных напитков. Мне сложно вспомнить, чтобы она пила что-то крепче обычного столового вина или шампанского. Хотя, конечно, после прошлой ночи она могла захотеть чего-то посильнее для утешения. Но если задуматься, она всегда сдерживала свои эмоции.

Меня только немного обидело то, что она не предложила мне попробовать этот коньяк. Когда я попытался налить и себе и ей из бутылки, она шлепнула меня по рукам. Однако после второй рюмки мама смягчилась и позволила официанту принести мне легкое вино. Хотя бы это.

Мы оба сохраняли тишину. Мама элегантно курила, держа сигарету изящными пальцами. Это немного смутило меня, потому что я знал, что она бросила курить задолго до моего появления на свет, и никогда раньше не видел ее с сигаретой. Но теперь она выкуривала одну за другой. И так же активно пила – стопка за стопкой. Большую часть времени она молчала, уставив свой взгляд в бескрайний горизонт моря. Мама быстро опьянела.

Я помню, что когда я отходил от нее, чтобы сходить в туалет или тайно закурить самому, – мужчины подходили к ней и начинали флиртовать, будто лавина. Она действительно выделялась на фоне остальных женщин в кафе. Но у мамы был такой злобный и агрессивный вид, что каждый из них быстро отказывался от своих попыток завести роман с ней.

Когда мама заговорила со мной, я испугался до дрожи.

— Нам нужно обсудить это! – сказала она, нервно затягиваясь сигаретой.

Ну да, нужно так нужно... Я тут же насторожился, предчувствуя, куда может завести этот разговор. И на всякий случай, я погрузил свой взгляд в стол, притворяясь очень виноватым.

— Мы обязательно поговорим об этом! – повторила мама с напряжением, – но только один раз! И больше не будем припоминать это! Ты меня понимаешь, Егор?

Ее строгий и нетерпеливый взгляд пронзил меня. Я быстро кивнул в знак согласия, все еще боясь произнести хоть слово.

Мама снова нервно затянулась сигаретой. Я видел, как дрожат кончики ее пальцев.

— Ничего не произошло... Ничего... – сказала мама и вдруг заплакала, – слышишь? НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО!!!

Из ее глаз выступили слезы, и она начала вытирать их салфеткой. Придя в себя, мама продолжила:

— Разумеется, отец никогда не должен узнать об этом!, — она кивнула головой, — да, я говорю чепуху... Вообще, НЕЛЬЗЯ допустить, чтобы кто-то узнал!

Она снова налила рюмку коньяка и выпила ее на одном дыхании.

— Мама, по-моему, тебе уже хватит... , — решительно заметил я.

Она резко повернулась ко мне:

— Ты бы лучше молчал! Подлый предатель!

Я некоторое время молчал, размышляя. А потом сказал то же самое, что думал ещё утром, когда разум подсказал мне эту мысль.

— Мама, ну как ты можешь быть такой злой на меня? Ты думаешь, я бы когда-нибудь... , — я посмотрел на нее своими добрыми и наивными глазами щенка, — Мама! Я уверен это все из-за наркотиков! Они мне что-то дали, что влияет на мою психику! Помнишь, когда ты отвела меня в баню? Там я выпил то, что заставили мужики! Они заставили меня! Сразу после этого я почувствовал себя странно. Как будто потерял рассудок! И только сегодня вечером я немного пришел в себя... Мама..

Как говорится, ложь – последнее спасение?

Я долго размышлял о том, что скажу, прежде чем высказать это вслух. Чувство вины перед мамой оглушало меня. Наконец, я нашел выход. Еще утром.

Я произнес это уверенно и решительно. Хотя на самом деле не верил ни на минуту в этот абсурд. Хм, я набрался смелости и чтобы было еще убедительнее, добавил к этому некоторые обидные слова для мамы. Типа: как ты могла так плохо мыслить о своем сыне? Но конечно же, я сам знал почему так легко соглашался на интимные отношения со своей матерью вчера. И если Олег принимал какие-то таблетки, то они явно не подавляли, а стимулировали..

Да, точно так, что неправда может быть благом. Хотя я не рассчитывал, что моя мать поверит в эту ерунду. Однако, как бы я ни старался быть эгоистичным и лживым, говоря это своей матери, все же эта ложь действительно была в нашу пользу. Я просто не хотел больше мучиться угрызениями совести. А вот мама...

Все-таки я провел с ней всю свою жизнь и, возможно, знал ее лучше, чем она сама. Ведь я был ее единственным ребенком. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Любимый и балованный всю жизнь - для нее я был самым главным на свете. Кем еще я мог быть для своей мамы?

И эта ночь, которая прошла недавно, убивала ее не только тем, что банда разбойников и проституток изнасиловала ее целую ночь. Нет, гораздо страшнее для нее было то, что один из этих разбойников был ее собственным сыном.

Но нужно было видеть глаза матери сейчас.

Ну, понятное дело, если хочешь верить во что-то, всегда найдешь тысячу и одну причину, чтобы все-таки поверить. Моя мама, похоже, очень-очень хотела поверить в то, что ее единственный сын не является самым отвратительным и подлым человеком на свете. Что тут добавить? Народная мудрость права и в этот раз: "Есть плохие дети, а есть свои".

По большому счету, я просто предложил маме выход, в котором она могла полностью оправдать меня перед самой собой, прощая меня безоговорочно. Я уверен, что она сама активно искала этот выход к полному прощению. И чем дольше она не могла его найти, тем больше страдала и злилась. Так что я по сути подал ей последнюю возможность...

Да, казалось, прямо перед моими глазами произошло нечто фантастическое. Я увидел на лице моей матери огромное облегчение. Она потерла виски и задумалась... В ее глазах зажглось понимание.

— Слушай... Как же я раньше не догадалась?, — она положила свою руку на мою и сжала ее крепко, — я почти начала ненавидеть тебя, Егор! Но теперь все становится так очевидно! Тебя, эти люди, отравили каким-то препаратом! О Боже, я такая глупая! Как я могла так думать о тебе?!

Она покачала головой, а в ее глазах снова заблестели слезы. Мне показалось, что она чуть не перешла в истерику. Но на этот раз она справилась со слезами и посмотрела на меня с состраданием.

— Прости меня, Егор... Мне очень стыдно, — ей опять закашлялось от эмоций, — но... но... Я была готова подумать о тебе такое! Но я помню, как ты защищал меня на пляже...

Сначала я почувствовал облегчение. Теперь мне, вероятно, не придется уходить из дома или идти в армию. Но затем, глядя в материнские глаза полные прощения, совесть начала меня грызть.

Она просит прощения у меня? Вот оно, безграничное любящее сердце матери. Я действительно достоин такой матери? Мама желает всем своим существом поверить, что я такая же жертва, как и она, несмотря на все "общие воспоминания".

В конце концов, я вывел ее из кафе до того момента, пока она не была окончательно опьянела. Мы гуляли в парке до поздней ночи. Разговаривали о разных вещах, но никогда больше не об этой ночи.

Она сама обняла меня, прижалась, содрогаясь всем своим телом. Конечно, здесь не было никакого скрытого значения, мама просто искала моей поддержки и тепла.

А я вновь вел себя неадекватно.

Я поцеловал ее спонтанно. Что называется, даже для себя неожиданно. Как-то естественно и без напряжения. Хотя нет, я размышлял об этом практически все время, пока мы гуляли вместе. Но не в смысле зажать ее в укромном уголке... Нет, скорее на более глобальном уровне...

В душе я отчетливо осознавал, что если я окончательно не закреплю свою роль любовника этой ночью, то завтра старая "мама-сын" граница окончательно вернется между нами и больше я не смогу переступить ее.

В ответ на ее порыв я также обнял ее за талию и притянул к себе. Крепко прижал к себе. Ее длинные ресницы удивленно хлопали. Нет, я не пытался замахнуться на нее. Я приблизился к ней и мои губы соприкоснулись с ее губами. Я не пытался вторгаться в ее рот, но наш поцелуй был очень чувственным и страстным. Аромат ее парфюма и запах ее тела возбуждали меня. Она не отвечала на мой поцелуй, но и не отталкивала меня! И она не сжимала губы. Так что этот поцелуй продолжался долго. И я очень старался вложить в этот поцелуй всю свою страсть, чтобы мама все поняла без слов.

После этого мы ничего друг другу не сказали. Но в ее глазах не было злости.

Мы продолжили идти по аллее, держась за руки. Вернее, это был я, кто держал ее за руку. И постепенно уверенность наполняла меня, что в номере эта женщина будет моя.

В номере мама начала раздеваться, также молча. Только указала на выключатель:

— Погаси свет, пожалуйста...

Я не противился. Хотя после её сегодняшнего откровенного танца в номере, это было странно. Впрочем, уже светало и отсутствие освещения ничего не изменило. Мама бросила на меня короткий взгляд. Ничего необычного. Но меня поразило... Это был ТОТ самый взгляд. Казалось бы, ничего особенного. Но... Как будто все стало ясно и понятно сразу же. Словно одним движением ресниц женщина дает понять, что она согласна на твои приближения и ласки, и готова на все. И я, до этого момента стоявший неподвижно, также безмолвно как и мама, начал раздеваться.

Мы больше не смотрели друг на друга до тех пор, пока не оказались в постели, под одним одеялом, полностью раздетыми.

Но уже здесь я преодолел свою робость и протянул к ней руки под одеялом. Мама не оттолкнула меня словом или жестом. Я неуверенно ласкал её тело руками, затем все-таки смелся и поцеловал её снова. Аромат её тела ослеплял меня. Вообще, сама мысль о том, что мама добровольно лежит со мной в постели и позволяет себя ласкать и целовать, заставляла мою кровь бурлить в жилах.

Мама не отвечала на мой поцелуй, но снова позволила себя поцеловать. Но когда я, уже распаленный близостью её обнаженного тела, оторвался от её губ, слезы блестели в её глазах. Черт, это было плохое предзнаменование.

Она отодвинула свое лицо от меня. Я хотел упрекнуть ее, но ее рука легла на мою грудь и твердо оттолкнула меня.

— Егор... — прошептала мама в темноте. — Я не уверена... Это просто последствия после вчерашнего кошмара. Мы оба получили психологическую травму. Стоит ли усложнять все еще больше?

Я сжал её ладонь на своей груди.

— Мама... Меня тянуло к тебе и прежде. Это всё равно бы случилось.

Она вздохнула:

— Всё-таки ты мне это сказал. Ты думаешь, я не замечала этого? Просто не хотела в это верить..

Я было потянулся к ней снова, но она покачала головой:

— Нет, Егор, у меня там всё болит... , — она запнулась и добавила, видимо опасаясь уточняющего вопроса, — и спереди и сзади..

Я разочарованно вытянул лицо. Но мама смотрела на меня со странной усмешкой. Она зачем-то и не к месту вдруг хихикнула и чмокнула меня в щёку, а через секунду сама нырнула с головой под одеяло. Я так и замер..

Её губы и язык долго и нежно ласкали мою грудь и живот, пока её руки играли с моим мгновенно возбудившимся мужским естеством и яичками. Я был уже на самой грани, когда её горячий рот, наконец, принял меня в себя.

Это было неописуемо. Почему-то, в голову упрямо лезли картины, как мужики в бане и в беседке раз за разом нахваливают маму за то, как она умело берёт в рот. Это немного странно для училки с небольшого белгородского городка, но она действительно делает это мастерски.

Когда я пришёл в себя после семяизвержения, мамы уже юркнула из постели в сторону балкона. Она сидела на балконе, растрёпанная закутавшись в одеяло, с бокалом вина и с сигаретой в руках. Увидев меня, мама улыбнулась. Она закрыла глаза ладонью и покачала головой:

— Поверить не могу... Я сделала ЭТО собственному сыну!

Чуть позже мы вернулись в постель и она снова подарила мне обалденный миньет.

Проснулся я глубоко за полдень. Мамы рядом не было, но по звуку душа я сразу понял, где она.

Она находилась под душем, позволяя водным струям омывать ее лицо. Когда она заметила меня, она немного отступила, чтобы уступить мне место. Она не обеспокоилась тем, что была голой.

Мы мыли друг друга мочалками и улыбались друг другу. Разумеется, мой член начинал возбуждаться, поднимаясь и трогаяся к матери, то к животу, то к бедру. Ласково я начал гладить руками грудь матери.

— Давай я помою его, — соблазнительно сказала мама, обхватывая мой член у основания и лаская его приятно. Она встала на колени, ее ногти скользнули по моей груди и бедрам, окончательно доводя меня до оргазма. Нет, мама не стала мыть меня - она просто взяла мой член в рот и обхватила своими ладонями мои бедра.

Я приподнял лицо под струями воды, которые падали на него. Внизу передо мной стояла прекрасная женщина на коленях и нежно сосала.

Это было удивительно... Хм... Как быстро она изменилась. Впрочем, после той ночи, я уже не удивлялся ничему.

Когда я вышел из душа, мама стояла перед зеркалом, внимательно рассматривая себя со всех сторон. Она нахмурилась. Действительно, она выглядела не очень хорошо. Нельзя скрыть следы побоев, царапин и ссадин даже под одеждой.

— Я не могу вернуться домой такая... Как я выгляжу перед твоим отцом?

Я пожал плечами:

— Вроде бы он должен вернуться только через десять дней.

— Не факт. Он часто возвращался гораздо раньше.

Да, это правда. Мама снова протягивает мне крем, и я осторожно наношу его на ее "раны". Мне приятно ощущать ее кожу ладонями и гибкость ее тела. Я даже нежно сжимаю ее грудь и ягодицы пару раз. Мама молчит. Возбуждение снова охватывает меня, но не в такой степени, чтобы потребовался сексуальный акт. Минет в душе выполнил свою задачу, и я размышляю о том, что сказала мне мама.

— Я предлагаю, что мы можем позвонить отцу и маме, а что... Он, вероятно, не находится дома. И нам очень понравилось здесь... Можем остаться ещё на неделю.

Мама задумалась.

— Не уверена... Да, это хорошая идея. Но боюсь, что у нас не хватит денег, — размышляющим тоном сказала она, — нет, конечно, у нас есть деньги, но я не рассчитывала провести здесь больше времени.

В то время как я ласково массировал её плечи, случайно выдал эту ересь:

— Ну да мама, у меня вполне достаточно денег...

Я понял свою полную глупость и бездарность, когда почувствовал напряжение в её плечах под моими ладонями. Её глаза в отражении зеркала потемнели и не обещали ничего хорошего.

— Так вот оно как... Значит я заработала на неделю дополнительного отдыха всего за одну ночь? — она пожала плечами, сбросив мои руки. Я попытался сказать что-то, но она зло фыркнула и взглянула на меня так, что я моментально умолк.

— Спасибо тебе, сынок, за то, что напомнил своей маме о её профессии. Может быть, тебе удастся заработать на мотоцикл, а? — она горько бормотала, завязывая халат, — почему бы и нет? Ведь некоторые платят по две тысячи долларов за ночь! И если верить им, то в Москве я могла бы заработать миллионы!

И вдруг она обиделась и выкинула:

— Дурак!

Она выбежала на балкон. Я услышал приглушенные рыдания.

Я задумался несколько минут, не зная, что делать. Затем решил не беспокоить маму.

Я вышел из номера. В конце концов, нужно было принести ей что-то поесть. Конечно же, она не покинет номер до следующей ночи. Одежды у неё почти нет с собой. А следы от "бурной ночи" хорошо видны на той одежде, которую она надела.

За номер я оплатил ещё за семь дней вперёд, так что в итоге у нас было ещё десять дней отпуска. Администратор только развёл руками, говоря, что все места забронированы до октября. Но лишний купюра позволила решить все проблемы.

Мама продолжала сердиться на меня. Она сидела на балконе, устроившись в плетёном кресле с бокалом легкого вина и курила. Она даже не посмотрела на меня, когда я выложил перед ней купленные фрукты. Но голод – не тётка. Пару раз она всё-таки покосилась на угощение и с жадностью принялась за еду. И мы как-то незаметно помирились.

Весь вечер мы провели на балконе, играли в карты и домино, весело болтали. Медленно выпивали вино. Мама много курила.

Только уже почти ночью мама решила выйти из номера.

И следующие три дня мы проводили исключительно ночной образ жизни. Почти всегда приходили под утро и спали почти весь день. Вечерами сидели на балконе. И только ночью отправлялись на прогулку. Обычно, сначала в кафе или бар, а потом на уединённое место на пляже или гуляли по санаторскому парку.

В кафе мама всегда много пила и курила. В конце концов, это я её уже почти вытаскивал из-за столика, пока она была ещё не в себе, и водил к морю, чтобы освежиться и протрезветь. Если у неё был купальник – то в нем, если нет – то голой. Как странно, но мы ни разу не думали о том, что можем опять столкнуться с теми же "охотниками". Мы вообще старались об этом не думать.

Особенно примечательным было то, что у нас разгорелся настоящий курортный роман. Мы часто страстно целовались в номере, на пляже или даже на скамейке в тихом уголке парка, словно подростки. Мне было понятно, но что насчет мамы? Правда, обычно это случалось после посещения кафе или бара, и мама была уже в хорошем расположении духа. Она без возражений позволяла мне ласкать ее где угодно и как угодно, лишь бы не видели посторонние. И это даже не только ласкание... Разумеется, секса не было. Она не позволяла мне проникнуть в себя, всегда отмахивалась и говорила, что ей "и там и там" больно. Но все остальное...

Странно, но она умела доставить мне удовольствие даже лучше, чем я сам себя удовлетворял. Причем это происходило не только в номере.

Я приставал к ней только в номере. Но однажды в парке мы так долго целовались, что она, оглянувшись по сторонам, сама взяла и опустила мою руку в штаны. А когда я был на грани, она без предупреждения наклонилась и сделала мне минет. Мне кажется, ей нравилось, когда я кончал ей в рот. В любом случае, она всегда глотала.

Иногда это происходило и в кафе или баре. Особенно возбуждался я, когда мы танцевали вместе. И она не возражала, если мы "исчезали" на 15 минут. Где-нибудь в укромном уголке, мама приседала на корточки, снимала мои штаны и умело доставляла мне удовольствие до окончания. С улыбкой на лице мы оба довольные возвращались за свой столик.

Однажды под утро, когда мы уже ложились спать, мама снова начала целоваться со мной. Это было уже четвертый раз за всю ночь и я начинал быть немного утомленным. Но мама ловко использовала свои губы, язык и руки, чтобы быстро взбудоражить мой член и довести меня до оргазма. В конце она насадилась на меня так глубоко, что я кончал прямо в ее рот, словно в желудок.

Несколько минут я лежал, полностью ошеломленный, и просто смотрел вверх. Затем я обратил взгляд на маму. Она была рядом и улыбалась мне игриво и насмешливо. Как будто спрашивала: "Как тебе такое?"

Я перевернулся на живот и поцеловал ее в мягкий живот.

— Мама... Если быть честным, я не могу поверить... Я, конечно, не эксперт в этой области... Но мне кажется, ТАК немногие женщины умеют.

Мама с шутливым видом закатила глаза. Но очевидно ей понравился мой дерзкий комплимент. Она потянулась ко мне, и наши губы соединились в продолжительном поцелуе.

— Вот это да... , — она трепетала своими волосами, — это все заслуга твоего отца. Я уже даже не помню, когда он притащил видеокассету. Мне кажется, это было в 91-ом году. Мы только что поженились тогда. Я была еще студенткой первого курса, — она засмеялась, — ну видео... ладно... Но откуда он достал ту кассету... хм... с немецким фильмом. А там женщины всё время делали мужчинам минеты. Его глаза пошли на лоб. Он и я раньше даже не представляли себе, что можно вводить мужской половой орган в рот женщины. И это очень понравилось твоему отцу. В ту же ночь он предложил мне попробовать..

Мама хихикнула:

— И, похоже, ему понравилось. С тех пор он стал большим любителем этого дела..

Я также засмеялся.

Когда ее грудь немного пришла в форму, чтобы мама больше не испытывала дискомфорта, когда я сжимал или грубо трогал ее груди в порыве страсти, она начала удовлетворять меня своей грудью. Обычно она делала это только в спальне, когда я сидел на кровати или в кресле и раздвигал ноги широко в стороны. А мама садилась между моих ног, обхватывала своей грудью мой член и сильно сжимала меня в этом сладком плену ее плоти, приводя меня к оргазму при помощи губ и языка. Естественно, я был на вершине блаженства.

Вообще, я должен сказать, что в моей жизни ни до этого случая, ни после него, не было таких интимных моментов. Мама всегда радовала меня оральными ласками каждое утро. Иногда она делала это в душе, а иногда будила меня своим умелым обслуживанием. Просыпаться от таких приятных ощущений, когда твой член находится в объятиях ее губ и языка - это просто фантастика. Иногда она делала мне минет дважды за один день, например, когда мы гуляли в парке или на пляже. Бывало, что она удовлетворяла меня и перед сном.

Я помню это очень хорошо. Через несколько дней после происшествия мы снова сидели на берегу реки. Почти на том самом месте, где все началось. Но теперь мы этого не вспоминаем. Я разожг большой костер и мы проводили время рядом с ним.

Мы стали целоваться страстно. Но потом она поднялась, сняла платье через голову и, оставшись в купальнике, потянула меня за руку и повела в воду.

Вообще, есть что-то особенное в том, чтобы стоять по пояс в воде, а обаятельная женщина ласкает тебя ртом. Но на этот раз я чувствовал себя немного утомленным, возможно потому, что это уже был четвертый оргазм с мамой за день.

Но что-то было не так. Нет, мама, как всегда, очень быстро возбудила меня и сделала мой член твердым и большим... Я хотел ее. Но... Но... Что-то заставляло меня захотеть сейчас схватить ее голову и... Нет, это не из-за того, что я хотел грубого или жесткого секса с матерью. В конце концов, она сама заглатывала меня так глубоко, что я не мог засунуть свой член еще глубже. Но опять же это не то..

Все эти дни, каждый раз доставляя мне удовольствие, мама всегда наставляла нас. Она все делала искусно. Но я даже опасался прикоснуться к ее голове или сделать что-то, что, по-моему мнению, могло ее обидеть. А мне хотелось контролировать процесс так, чтобы не она решала, что делать и как.

И мама словно почувствовала это. Внезапно она отпустила мой член и взяла его рукой, посмотрев на меня сверху вниз.

— Что-то не так, Егор?

Я начал отрицать.

— Да нет, мама, все хорошо. Просто продолжай...

— Егор?

— Ну, я просто хотел немного контроля...

Мама ласково поцеловала кончик члена в своей ладони.

— Понятно, — она улыбнулась мне, — Я иногда забываю, что ты уже взрослый... Конечно же, ТЫ хочешь самому решать. А пока только Я занимаюсь этим с тобой.

Я не успел ничего ответить, как она уже вышла из воды и обняла меня за шею, поцеловав в губы:

— Отлично. Я уже видела мальчика, покажи мне сейчас, каким ты настоящим мужчиной.

— Мам... , — неуверенно проговорил я.

Она снова взяла мой член в руку и нежно массировала его. Снова опустилась в воду, на колени передо мной. Прижалась щекой к возбужденной головке и соблазнительным взглядом посмотрела мне в глаза:

— Просто возьми меня за голову и заставь меня делать все, что тебе нравится. В конце концов, это женское дело удовлетворять мужчину...

Я понимал, что она специально делает все это, чтобы возбудить меня настолько, чтобы я забыл обо всем и дал волю своей фантазии.

Я осторожно положил руку на ее голову, чтобы начать аккуратно заплетать ее волосы. Но внезапно меня охватило беспокойство - возможно, это приведет мою маму к каким-то неприятным воспоминаниям. Но если и произойдет такое, она не показала этого.

Она прижималась своей щекой к моему возбужденному члену и издавала звуки, похожие на мурлыканье кошки. Это было невероятным. С некоторыми сомнениями я приблизил ее губы к своему члену...

Мама подмигнула мне:

— Не переживай... У тебя, конечно, очень большой инструмент, — она снова обхватила основание моего стояка и усмехнулась вызывающе, проводя языком по губам, — интересно... даже немного страшновато... но поверь мне, я уже делала это до того, как тебя здесь не было... Так что справлюсь..

Она не успела закончить фразу. Я резко вставил свой член в ее рот. От возбуждения я жестко трахал ее в рот. Я помню, что говорил ей что-то. Грязные и оскорбительные слова. Вытаскивал свой член из нее и ударял головкой по ее губам, а затем снова насаживал маму на свой член до самого основания. Мама не испытывала легкости. Она давилась, задыхалась, иногда с трудом умудрялась переключаться между жесткими проникновениями в свое горло и делать глоток воздуха ртом. Но она ни разу не попыталась оттолкнуть меня или сняться с члена.

В конце концов я, уже не от дикого возбуждения, а больше от ее полной подчиненности, вытащил ее из воды за руку, бросил на покрывало на пляже и, навалившись на нее сверху, начал просто трахать ее в рот, стуками бедер о ее щеки. Именно так я и кончил, сильно двигаясь бедрами в ее лицо и выпуская потоки спермы глубоко в ее горло.

Расслабившись на спине, мы оба глубоко дышали.

— Я чуть не задохнулась, — мама легонько толкнула меня в плечо, пытаясь пошутить. В ее голосе не было никакого недовольства, — ой, моя спина... Камни здесь...

— Прости, мам...

Она повернулась ко мне и поцеловала меня нежно в щеку.

— Ничего страшного. Если я должна баловать своего ребенка судьбой, то я предпочитаю делать это так, чтобы ты запомнил меня как самую заботливую маму в твоей жизни...

— Мама!?

Я был потрясен. Честно говоря, никогда бы не подумал, что моя мама может произнести такие слова или даже знать о них.

Ее глаза играли шалостью.

— Ох, какие мы скромные. Правда... Значит, когда дело доходит до секса со своей собственной матерью и использования ее как последней проститутки, мы забываем о скромности и приличиях...

В конце концов, я тоже начал смеяться. Уже светало, и мы собрали вещи на пляже, медленно шли по направлению к нашему отелю.

На следующее утро она разбудила меня рано. Или, точнее, пыталась разбудить. Она несколько раз меня трогала, но я каждый раз стонал в ответ, просив еще поспать и зарываясь головой в подушку.

Но в конце концов она добилась своего. Я проснулся с тем, что у нее был член во рту. Мама лежала между моих ног и делала мне глубокий минет. Я сразу очнулся...

— Сонечка... , — она вылизала последнюю каплю спермы со своих губ и хихикнула, — ну теперь я знаю, как будить тебя по утрам наиболее эффективно...

Мама легко поднялась с кровати. Она уже была одета и деликатно накрашена как для пляжного отдыха.

— Вставай, мы опоздаем на завтрак..

— Но..

— Ничего не «но», — она упёрла руки в бока и строго, к