Брат. Новелла. Глава 2 или Эротические рассказы брат и сестра

Он отправился вечером на своей роскошной машине в сопровождении друга, который провожал его. Он позвонил только на следующее утро, чтобы сообщить о своем благополучном прибытии. Трубку поднял его отец, и я потратила несколько бесценных минут, пытаясь вырвать ее из его рук, чтобы услышать голос Мити. Наш разговор был кратким и формальным, мы прощались как всегда, словно расстаемся только до вечера или на день, но Митя исчез надолго для меня. Нужно ли говорить, как сильно я нуждалась в нем после всего того, что произошло между нами? Как мне была нужна его поддержка? Я хотела выговориться, выплакать все свои переживания и потом часами слушать его утешения и шутки. Но по сути дела не было никакого общения между нами. Да, он звонил, коротко рассказывал о делах, задавал стандартные вопросы типа "Как твое обучение?" и поспешно прощался со ссылкой на свою занятость. Появилось ощущение, что он постоянно находится в компании других людей и поэтому не может разговаривать. У меня начали появляться леденящие душу подозрения о том, что у него в Санкт-Петербурге появилась новая девушка. Но что я могла ожидать? Что такой человек, как Митя, будет оставаться одиноким и верным своей сестре, которая младше его на 9 лет? Для меня все было серьезно и впервые, а для него, возможно, это был всего лишь еще один сексуальный эксперимент. Я разрывалась между бессильной неприязнью и страстью к нему, которая поглощала меня целиком. Я не могла сосредоточиться ни на чем, стала рассеянной, не высыпалась и боялась случайно выдать родителям или подругам что-то лишнее из-за своей рассеянности и хронической недосыпаемости.

В итоге, осознав, что пока Митя не приедет на новогодние каникулы, никакого настоящего общения между нами не произойдет, я решила обратиться за помощью к психиатру в клинике компании, где работал отец. Я придумала историю о том, как меня бросил парень, с которым у меня был первый опыт в сексе, и рассказывала ее со слезами на глазах. Благодаря своим актерским способностям я получила два психотропных препарата и совет больше не связываться с рок-музыкантами, поскольку они только интересуются мгновенными удовольствиями и постоянно стремятся к новизне, ничего не достигая в жизни. Когда вышла из кабинета я подумала: "Боже мой! Это было про рок-музыканта?!"

Но в любом случае, таблетки помогли. Утром я уже не плакала над своими проблемами, а глупо хихикала, а вечером засыпала за несколько минут. К тому же лечение помогло сосредоточиться на учебе, и я успешно справлялась с контрольными работами.

Так прошло мучительное полтора месяца, пока не настали новогодние каникулы, и внезапно Митя приехал к нам в загородный дом рано утром 29 декабря. Он был веселый, румяный и какой-то чужой, но невероятно привлекательный и красивый. У него была гора подарков, он рассказывал веселые истории и передавал приветы от старых знакомых из Петербурга. Мы начали пить дорогое шампанское еще до обеда. Сразу же после прихода Митя почти сбил меня со слегка спящих ног объятьями, когда я вышла в халате посмотреть, кого так радостно приветствуют мои родители. На нем было новое черное пальто с блестящей меховой подкладкой и пушистым воротником, на котором еще не успели расстаться все снежинки. Когда он обнимал меня, я хотела прятаться в этом теплом пальто, оно пахло зимой и новой кожей, согревая его мускулистое и крепкое тело.

Мы провели весь день весело и счастливо, окруженные семьей. В то время я уже начала забывать о своих обидах на него. Однако к вечеру он внезапно объявил, что намерен отправиться переночевать в свою квартиру, утверждая, что нужно проверить, все ли там в порядке. Даже при упорных уговорах родителей он оставался неуклонным. Мне его настойчивость так глубоко задела сердце, что я молчала и не помогала маме прибегнуть к моей поддержке. Когда он готовился уходить, я оставалась в своей комнате и даже не вышла провожать его. Однако он заглянул ко мне и с радостью на лице спросил:

— Завтра пойдем на каток?

Я старалась скрыть свое радостное возбуждение и холодно спросила:

— На какой каток ты имеешь в виду?

— Возможно, на Красной площади.

— Пойдем, — ответила я сдержанно, но не смогла скрыть свою довольную улыбку.

— Заберу тебя в 11, малышка. Будь осторожна, не проспи!

Дверь за ним закрылась, и я была готова прыгать на кровати и радостно бросаться подушками. Потом первоначальный восторг улегся, и, глядя в зеркало, я сомневалась: что это будет - свидание или просто вылазка со старшим братом?

На следующее утро Митя развеял мои сомнения, появившись в прихожей с группой своих друзей. Трое из них были с девушками. С трепетом сердца я ожидала появления новой (или бывшей) девушки Мити. Но никто не появился. Когда мы закрыли за собой дверь и спустились по лестнице на улицу, я немного задержала Митю, потянув его рукав, и тихо, с трепетом спросила:

— Ты будешь в одиночестве?

— Я буду рядом с тобой, — его глаза на мгновение задержались на моих. Мне показалось, что в этом взгляде было что-то исследующее, испытующее и одновременно предупреждающее и угрожающее, словно он предостерегал меня от глупостей. В общем, я ощутила сильное давление.

— Эй, где вы там? — раздался голос его друга у калитки.

Митя схватил меня за руку и радостно закричал:

— Пошли уже!

Мы отправились на двух джипах по четыре человека в каждом. Митя был за рулем, я сидела рядом спутником на переднем сиденье. Чувствовала я себя очень неловко и нервозно, полностью погруженная в свои мысли и переживания. Когда Митя протянул мне жевательную резинку, слегка коснувшись моей руки, я неожиданно подскочила от его касания, как будто облившись краской. Отказываясь от жевательной резинки, я молчала всю дорогу, отвечая на вопросы наших спутников кратко и, похоже, несвоевременно.

Мы припарковали машины на Тверской и пошли пешком на Красную площадь, где присоединилась к нам еще одна разношерстная компания парней и девушек. Не знаю точно, сколько им всем было лет, но они выглядели примерно ровесниками Мити. Один из его друзей был очень симпатичным и проявлял интерес ко мне. Его имя было Евгений. Нас представили поверхностно, но он не спешил подойти ко мне. Митя вел себя отстраненно, хотя все парни держали своих девушек за руку. Я с горечью осознавала свое удручающее положение. На что я надеялась? Я думала, что он будет бегать со мной вокруг, обнимать за талию, смотреть на меня с любовью, согревать мои руки своим дыханием и целоваться перед всеми? Наверное, я была глупа. Вот в чем проблема инцеста! Даже если бы мы остались одни, мы не могли бы чувствовать себя уверенно и свободно, потому что всегда бы рисковали быть замеченными кем-то из знакомых. Я очень разозлилась на Митю тогда, и на саму себя за свою слабость. Откуда у меня появилась эта извращенная страсть? Почему я позволила себе этим заниматься и вести этот эротический дневник? Как я могла вызывать подозрения у брата своим поведением? Но с другой стороны, это же он соблазнил меня, хотя мог запретить, оскорбить, угрожать или что-то еще! Когда я вспоминаю его жадность, бесстыдство и уверенность, с которыми он сводил меня с ума своими ласками, мурашки бегут по моей коже. Я потрясла головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, поскользнулась и чуть не упала, но Евгений успел поддержать меня за руку, все время находившись рядом.

— О, благодарю!

— Не проблема! Придерживайся меня! Как ты ходишь на такой высокой обуви по мощеному полу? — Женя ловко не только схватил меня за ... руку, но и обнял сзади за плечи. Он был значительно выше меня, ощущалось, что он отлично тренирован и очень уверен в общении с девушками.

— Сказывается долгий опыт, — усмехнулась я изобретательно.

— Как долго это?

Видимо, я все-таки выглядела очень молодо, хотя шикарный короткий полушубок и перчатки из жемчужной норки, экстравагантные ботинки, изысканный макияж и роскошные развевающиеся черные волосы до пояса делали меня скорее похожей на опытную избалованную модницу из Москвы, чем на неопытного первокурсника.

— Двадцать лет, — бросила я небрежно, чтобы не услышал Митя и другие знакомые.

Женя фыркнул, видимо не до конца веря мне, но тот факт, что я вру, скорее похвалил его, чем был против меня. На катке мы катались веселой группой. Парни постоянно подталкивали других девушек и устраивали много шума и суеты. Остальные отдыхающие нас ругали, но мы только снисходительно смеялись над ними, изображая извинения и в следующем кругу снова задевая их, отталкивая в сторону и смеясь всем горлом.

Митя явно был в своей тарелке. Он веселился больше всех, толкался, шутил, специально падал, хотя отлично катался, и опускал всех, кого можно было. Среди всеобщего смеха он даже успел познакомиться с какими-то двумя девушками, но делал это настолько забавно и грубо, что мы просто хохотали до слез, а девушки в конце концов испугались его распущенности и настойчивости и ушли с катка.

Женя, само собой, не отходил от меня ни на шаг. Только пару раз Митя ради забавы с воплем налетал на меня сзади, чтобы вырвать из его объятий, якобы хватаясь за меня в поисках равновесия, отвозил куда-то в сторону и там осторожно валил на лед или заставлял неуклюже въезжать в ограждение. Впрочем, он так делал и с другими девчонками из нашей компании. Несмотря на неослабевающее внимание Жени, я ловила себя на мысли, что постоянно любуюсь Митей и ищу его глазами. Изо всех сил я старалась скрыть свой нездоровый интерес к брату, но понятия не имею, насколько хорошо мне это удавалось. Все-таки мы оба с ним были естественно красивы, статны, обаятельны и, наверное, избалованы роскошью. Все это чувствовалось в некоторой вальяжности, уверенности, разнузданности, которые прослеживались в каждом нашем движении и слове, а также в той завистливой восторженности, с которой на нас смотрели окружающие.

Женя, казалось, был полностью поглощен мною. Я видела, что он буквально пожирает меня взглядом и, наверное, только и ждет возможности, чтобы увести куда-нибудь и наедине скрутить, даже пусть насильно, чтобы получить свою долю поцелуев и ласки. В тот вечер впервые я поняла, что можно получать удовольствие, мучая мужчину страстью. Жаль, конечно, было распалять в симпатичном, пылком Жене безответное вожделение, но я сама столько страдала от этой напасти, что мне непременно хотелось выплеснуть на кого-нибудь свою злобу.

Наконец, наши катания подошли к концу. Митя в конец умотался, вспотел и, пока переобувался, сидя рядом со мной на деревянной скамье, нетерпеливо сорвал с себя шапку.

— Надеюсь, ты не собираешься провести праздники в постели? — родительским голосом спросила я его.

— Это зависит от того, с кем, — ответил он с улыбкой, показывая белые зубы.

— Если не наденешь шапку прямо сейчас, то будешь ходить с градусником под мышкой, — настаивала я.

— Моя заботливая мамочка, — прошипел он и дерзко потрепал меня за подбородок.

— Тебе уже почти тридцать, а ведешь себя как ребенок!

— А тебе всего-навсего исполнилось восемнадцать пару месяцев назад, так что не стоит меня учить! — вызывающе заявил он и бросил быстрый взгляд на Женю через мое плечо. Конечно же, Женя услышал наш разговор. Я нахмурилась и изобразила злую гримасу, а затем сильно толкнула Митю в плечо.

— Не разменивайся на пустые слова, братик, а то запру тебя в угол и не позволю гулять с мальчиками!

Я набрала пригоршню свежевыпавшего снега под скамейкой и резким движением ткнула Митю за воротник. Он вскрикнул, выругавшись, и тоже схватил горсть снега из-под скамейки. Но я доверчиво вцепилась в Женю и ухватилась за него, чувствуя, как его руки крепко обхватывают меня. Бросив вызывающий взгляд на Митю, я заметила, что его серые глаза играют демонами:

— Видимо, нашла себе защитника на сегодня, трусиха! Ладно, ладно. Ты будешь жалеть о доме! — хитро улыбаясь, он сладко укусил губу так, как это делают парни на обложках журналов. Затем он отряхнул руки от снега и поправил воротник своего белого пуховика перед тем как направиться к выходу за остальными.

Мой взгляд осторожно скользнул на Женю. Он смотрел на меня с тем же жадным восхищением, хотя, похоже, немного разочарованный.

— Твой брат не позволяет тебе встречаться с парнями?

— Что? Ты что-то напутал! Никогда не было такого случая, — резко возразила я.

— Если бы я был на его месте, точно бы не разрешил.

— Ну, знаешь... Ты не в его положении, — прошептала я с иронической усмешкой. К сожалению, Женя уже не видел этой усмешки, потому что я поднялась и направилась к выходу.

После катка мы провели около двух часов бродя по ГУМу, перебирая одно кафе за другим. Некоторые даже успели что-то приобрести. В 6 часов, когда стало уже темно, мы немного прогулялись по центру города, сделали фотографии и направились к джипам. Женя решил проводить нас до машины в надежде получить мой номер телефона. Митя упорно преследовал его по пятам. Это было так забавно! Как он мог бояться моего брата, который в целом вел себя дружелюбно? Наконец, Женя решился:

— Марина, давай встретимся еще раз, сходим куда-нибудь.

Я была уверена, что Митя все слушает настороженными ушами.

— Конечно, давай. Запиши мой номер телефона.

Женя начал нервничать и пару раз выругался из-за перчаток, которые мешали нажимать кнопки на телефоне. Я оставалась спокойной и сосредоточенной. Сегодняшняя прогулка немного освежила меня, и я с интересом ожидала развития событий, словно наблюдатель со стороны или зритель в кинотеатре.

Когда мы подъехали к дому наших друзей и остались одни в машине с Митей, я так возбудилась, что не знала, с чего начать разговор. Он тоже не произнес ни слова. Наконец я решилась, горя от нетерпения:

— Ты сегодня ночью останешься у нас?

— Почему такой вопрос?

— Просто интересно было спросить...

Он замолчал.

— Можешь ли ты остановить машину?

— Зачем?

— Я хочу поговорить, — я шептала, чувствуя смесь волнения и предчувствия грядущей разрушительной краха всех моих надежд.

Митя продолжал вести машину, не сбавляя скорости, пока не нашел безопасное место для парковки на пустом шоссе. Он заглушил двигатель, и мы промолчали минуту. Автомобильная подсветка потускнела. Он сидел, держась за руль и глядя через лобовое стекло.

— Я скучал по тебе, — я прошептала со слабым оттенком жалобы.

Он тяжело вздохнул.

— И я скучал по тебе.

— Ты... ты можешь остаться ночевать у нас? — я повторила одно и то же словно сломанная пластинка, потому что от страха язык был парализован, а горло судорожно сжато.

Он снова вздохнул, борясь с тем же параличом и судорогой, что и я.

— Нет, Марина, не проси. Прости меня.

Горячий ужас охватил меня.

— Почему? — я спросила, пытаясь сдержать дрожащую подбородок и губы.

Он молчал, все еще глядя вперед через лобовое стекло.

Я вдруг все поняла и заплакала неудержимыми слезами. Он ждал терпеливо, пока я успокоюсь.

— Можешь хотя бы поцеловать меня?

С упреком и отчаянием я посмотрела на него, надеясь увидеть прежнюю страсть в его движениях, но там было только напряжение, раздражение и гнев. Возможно, он был измучен или изможден. Но все же его поза говорила о том, что он не намеревался наброситься на меня с страстными поцелуями, которые я так сильно скучала все это время. Он повернулся кратко к моему лицу, протянул руку и прижал к моей щеке. Я прильнула к его ладони, закрыв глаза от блаженства и ощущая, как его лицо согревается. Я слегка открыла рот, чтобы поцеловать его, но вместо поцелуя на губы он только легко коснулся своими губами моей щеки, прижался своей щекой и крепко обнял меня за шею. Он долго вдыхал запах моих волос и шеи, уткнувшись носом у меня в ухо. Его близость была просто ошеломляющей. В темноте снаружи падал тихий снег, а автомобиль остывал с треском. Запах меха и зимы наполнял салон, а звук его дыхания был слышен. На несколько мгновений я подумала, что больше ничего не нужно для счастья. Я наклонилась, чтобы поцеловать его шею, но он резко отстранился от меня.

— Ты осознаешь, что так поступать недопустимо, Марина? — с пронизывающей злобой в голосе спросил он.

— Сейчас ты мне это говоришь?! — взорвалась я праведным гневом, — Сейчас? После всего происходившего? После всего, что ты со мной сделал?

— Что я с тобой сделал?! — он побелел от возмущения, — А что ты делала со мной? В конце концов, я не насиловал тебя! И какие действия ты предприняла сегодня с этим человеком?

— Что? — меня охватила ироническая усмешка, — Итак, ты ревнуешь?

— Ревновать? Зачем мне это! Но ты, кажется, очень беспокоилась о том, что я пойду на каток с какой-нибудь девушкой. А сама в это время... , — он не закончил фразу, был взбешен до предела.

— Что я должна была делать? — искренне удивлялась я, — Мы не можем ходить везде вместе и выглядеть, как пара! — выпалила я, не задумываясь, и это стало моей роковой ошибкой.

— Вот! — воскликнул он самодовольно, — Вот! Именно так! Мы не можем этого делать! Мы никогда не сможем показывать наши чувства в обществе! Ты этого хочешь? Хочешь всю жизнь прятаться и бояться, а потом потерять бдительность?

— Я... Я только тебя хочу, — мой голос снова ослабел и задрожал, — А что насчет поездки в Петербург? Может быть, мы могли бы там быть вместе?

— Петербург — не Сахара! Я не могу представлять тебя там своей любовницей перед друзьями и коллегами, потому что рано или поздно правда вскроется, и у нас будут серьезные проблемы! Особенно у меня! Ты это понимаешь?

— О чем ты тогда думал, когда делал все это со мной?!

— Я думал о том, что хочу быть с тобой! Поняла?! — почти с ненавистью выпалил он, — И больше ни о чем!

Я окунулась в краску, вспомнив о прошлом, которое разделяли мы с ним.

— Митя, нас никто не видит сейчас. Всегда можно найти безопасные места.

— Ты что, полная идиотка?! — он взорвался гневом и яростью, словно прыгнул на месте и сильно ударил по рулю, — Ты хочешь тайно заниматься любовью с братом и делать вид, что ты приличная девушка перед другими парнями, а потом устраивать скандалы из-за моих подруг?

Это было последней каплей. Мое сердце разрывалось от боли, я уже не могла даже плакать и еле справлялась с дыханием. Я прошипела холодным голосом:

— Отвези меня домой немедленно!

Он снова злобно ударил по рулю, завел машину и резко тронулся на такой скорости, что автомобиль начал скользить по дороге. Ему удалось справиться с управлением, он замедлил ход и продолжил движение по шоссе в сторону нашего поселка.

Когда мы вошли в дом, мама сразу поняла, что что-то случилось, увидев наши мрачные лица. Я собиралась уже подняться наверх в свою комнату, а Митя готов был уйти, когда она резко спросила:

— Ну и что случилось на этот раз?

Мы молчали, словно партизаны.

— У вас и так уже мало времени для общения, а вы еще и ссоритесь! — она сказала с укором, переводя взгляд то на меня, то на Митю.

Я неожиданно обернулась и резко ответила:

— Он не позволяет мне видеться ни с кем!

Мама вопросительно приподняла брови, а я, словно оседлав любимого конька, пустилась беззастенчиво сочинять дальше:

— Там был один парень. Я дала ему свой телефон, и Митя запретил мне с ним встречаться и даже отвечать на его звонки! Он мне столько всего наговорил! Ненавижу тебя! — крикнула я в лицо мрачно молчавшему брату, который и бровью не вел, слушая такую бессовестную ложь.

— Дорогой, это не слишком? — мама как всегда строила из себя эксперта по семейным взаимоотношениям.

— Этому так называемому парню, между прочим, уже за тридцать! — сдержанно заявил он маме, а в мою сторону злобно добавил, — А ты лучше бы поменьше крутила хвостом и побольше училась!

— Что?! — взвизгнула я, входя в кураж от этой вымышленной ссоры, в которую, казалось, мы оба искренне поверили, — Что?! Это я мало учусь?! Может, ты просто не в курсе моей учебы, потому что тебе нет до нее дела? Так почему же тебе есть дело до моей личной жизни? Между прочим, отношениям с противоположным полом я у тебя училась, дорогой брат! А ты — не лучший пример для подражания в этой области!

Мама ошарашенно молчала. Кажется, между нами раньше не происходило подобных сцен.

— Твой новый знакомый, между прочим, обычный бармен родом из Хабаровска! Без высшего образования, без перспектив, без прописки и квартиры в Москве. Ты его сама всеми благами надеешься осчастливить или папу попросишь? — холодно парировал Митя, сверкая светлыми как кристаллы льда глазами, — В 18 лет приличная девушка должна учиться, а не шляться с кем попало, раздавая первым встречным номер своего телефона! По крайней мере могла бы быть разборчивее и хотя бы предпочитать сверстников!

Я уже была готова взорваться потоком новых объяснений и обвинений, но мама вмешалась.

— Митенька, не кажется ли тебе, что ты перегнул палку? Мариша и так все время занимается учебой... И она не встречается с кем-то в том смысле, который ты подумал...

Но он прервал ее, ехидно усмехаясь:

— Все время занимается? Знаешь, мама, уже пора избавиться от иллюзий и лучше рассмотреть свою дочь! Это я хожу с ней по клубам и на вечеринки, так что поверь мне, я знаю о чем говорю!

Мама только ошарашенно развела руками. На наш крик пришел сонный папа.

— Что случилось?

— Ничего, пап. Прости меня, мне пора уходить, — спокойно закончил Митя, пожав ему руку. Бросив на меня уничижительный взгляд, он вышел на улицу.

Около часа я провела в скучном и бессмысленном разговоре с родителями, пока мама не пришла к выводу, что мы оба просто перегорели из-за напряжения, усталости и, возможно, неудачной личной жизни. Я рассказала им о рокере, хотя без интимных подробностей, которые врач насочинывала. Когда я наконец попала в свою комнату и захлопнула дверь за собой, сразу же бросила свитер на кровать и выругалась всеми самыми страшными словами. Ну какой же подлец! Он разыграл этот цирк и ушел, оставив меня с родителями! Я была полна гнева и трепетала от злости, но со временем нервное напряжение перешло в нестерпимую усталость и апатию, и скоро я снова начала плакать. Мама приходила ко мне, успокаивала меня, уверяла, что Митя очень меня любит и просто странно проявляет свое беспокойство. Она говорила мне простить его, потому что у него последнее время было много работы и в Питере не было никакой поддержки. Я даже почувствовала искреннее сочувствие к нему после этого разговора, но в груди все равно оставалась боль от мысли о том, что мы не можем быть вместе.

Воспламеняющий Боже, какая безумная ночь это была! Я то пускала слезы, уткнувшись в подушку, буквально задыхаясь ею, чтобы заглушить свои собственные рыдания и не будить никого, то блаженно улыбалась, вспоминая его ласки и недавние слова о том, что он просто хотел меня и больше ничего не думал. Я заснула только около четырех часов утра, а когда проснулась поздним утром на следующий день, уже наступил 31 декабря.

В общем-то ко Дню Нового Года у нас все было уже готово, так как этот праздник мы каждый год встречали по традиции. В доме мы сервировали роскошный стол-фуршет для многочисленных гостей, который состоял в основном из блюд, заказанных в ресторанах. Этот стол предназначался для наших друзей и меня и накрывался в гостиной с камином. Родители сервировали стол для своих немногочисленных гостей в большой столовой. Таким образом, мы праздновали довольно отдельно друг от друга, хотя все-таки собирались вместе у фуршетного стола на бой курантов. После полуночи начинались бесконечные молодежные вылазки: сначала к соседям по поселку, а потом даже в другие части Москвы. Двое наших водителей работали в эту ночь либо за огромную премию, либо за небывалую почасовую оплату, и в любом случае они не оставались в убытке.

В три часа дня я увидела Митю, как всегда безупречно одетого и готового к празднику, отдохнувшего и свежего, да еще и с горой подарков. Заметив, что я все еще хмурюсь и даже не хочу смотреть на него, он изобразил вид простирающегося и комически расшатавшегося, чтобы запросить прощения и разрешения заранее подарить мне подарок. Родители обрадованно переглянулись, а Митя с загадочной очаровательной улыбкой на румяных губах передал мне подарочный пакет с элегантным футляром. Я раскрыла его и ошеломилась: это было великолепное вечернее платье, усыпанное кристаллами от Сваровски.

— А... это не слишком заметное? — прошептала я удивленно.

— Обычное. Но помни, что великий брат следит за тобой!

— Что ж, наверное, ты не такой уж плохой родственник, как мне вчера показалось, — неуверенно пожала плечами я.

— Просто ты готова отдать все ради красивого наряда, малышка, — весело засмеялся он, грубовато по-семейному обнял меня и громко поцеловал в щеку.

— Знаешь что! Если уж ты такой добрый и милый, я тоже прямо сейчас отдам тебе свой подарок, и посмотрим, кто первый поддастся!

Я бегом отправилась наверх за подарками для Мити и родителей, которые уже были готовы к поздравлениям.

— Вот, — я протянула ему огромную, но относительно легкую коробку. Там был квадрокоптер с видеокамерой на радиоуправлении и к нему очки с мониторами. Как-то Митя восхищался таким в ролике в интернете. Он поставил коробку на диван, сорвал бумагу и открыл крышку. Когда он вытащил пенопластовую вкладку с квадрокоптером, он широко улыбнулся и опустил голову, словно бы проиграв.

— Ну что, кто сегодня готов продать душу за вертолет? — засмеялась я.

— Малышка, где ты его достала?

— Если я расскажу тебе, ты будешь ко мне испытывать большое, очень большое уважение! — восторжествовала я, светясь. Он поднялся, обнял меня так крепко, что я вскрикнула: «Раздавишь!», поднял и несколько раз повертел по комнате.

Что ж. Семейная гармония была восстановлена перед Новым Годом и, возможно, благодаря ему. Мы обменялись оставшимися подарками, а в 6 часов вечера оделись и радостные начали принимать первых гостей. Я с удовольствием отметила для себя, что ни одна бывшая подруга Мити не была приглашена, также как и невинный Женя, который стал предполагаемой причиной нашей выдуманной ссоры и, кстати, уже 3 раза звонил мне. Не нужно говорить, что я не брала трубку. Просто в тот вечер мы с братом, кажется, наслаждались спокойствием обстановки и старались не портить друг другу настроение.

Как только наступила полночь, мы все вышли на улицу и направились к соседям, чтобы устроить фейерверк. После этого мы загрузили несколько коробок шампанского и закуски в два микроавтобуса и отправились в гости. Было уже очень поздно, когда мы оказались на невероятной вечеринке в роскошной квартире нашего друга Мити. Каждая комната была переполнена людьми, негде было даже подышать. Мы погрузились в атмосферу безумия - то танцуя до упаду, то общаясь с знакомыми, то произнося тосты в узких кругах случайных людей. Лица знакомых мне казались одновременно знакомыми и незнакомыми до конца. Митя, по-видимому, выпивал много водки, хотя я особо не следила за ним. В такой суматохе у меня не было времени на него обращать внимание. К странному образом девушки стороной отходили от него этой ночью, словно он предупредил их заранее, что сегодня он не в настроении для романтических отношений. Хотя я знала, что он просто умел отказывать им, когда хотел. Он не любил навязчивых девушек и предпочитал скромных и хорошо воспитанных девушек из приличных семей, которые могли сохранять свою достойность в любых обстоятельствах. С остальными он мог быть чрезмерно грубым, иногда я даже стыдилась его перед другими. В какой-то момент я потеряла его из виду надолго. Внезапно меня коснулся за руку друг Мити, Антон, хозяин квартиры.

— Слушай, Димка просит тебя. Он находится в большой ванной рядом со спальнями. Ты сможешь найти его?

— Конечно. Все проверил?

— Похоже, да.

"27 лет и все без ума", подумалось мне, и я направилась сквозь густую толпу людей, двигающихся по квартире как броуновское движение, к другому концу. Дверь в ванную комнату была заперта, и я постучала.

— Кто там? — раздался голос Мити.

— Это я.

Щелкнул замок. Дверь открылась. В проходе стоял Митя с хищным выражением на лице и безумным жестким взглядом, который заставил меня даже слегка дрогнуть. Его модный узкий галстук был развязан и свисал неправильно, пуговицы на его белоснежной рубашке были расстегнуты до самого пояса, а рукава были закатаны выше локтей. Волосы были разбросаны хаотично, и он напоминал огромного дикого зверя с обезумевшим, голодным и злорадным ухмылкой пса.

— Что с тобой? — едва успела я произнести, как Митя грубо обнял меня, запер дверь на замок и жадно приставил свои раскаленные губы к моим. От неожиданности и его агрессивности я скорее испугалась, чем обрадовалась, и попыталась освободиться от его сильного объятия, чтобы не задохнуться. К тому же это было больно, а не приятно.

— Отпусти меня! Ты мне наносишь боль! — шептала я, извиваясь в его объятиях, пытаясь освободить руки из-под его железных хваток.

— Я хочу тебя, малышка! Я хочу быть с тобой прямо здесь! Подойди ко мне! — он сильно сжал мои руки, оставляя следы на них. Он страстно целовал мое лицо и губы, прижимая меня к себе так сильно, что спина и шея немедленно начали болеть от такого напряжения.

— Ты сошел с ума! Дима! Димон! Мне очень больно! А если кто-нибудь услышит!

— Не беспокойся, никто не услышит. Музыка звучит так громко, что все вокруг утопают в алкоголе. Я закрыл дверь, — радостно ухмыльнулся он своей самодовольной, сладковатой, нахальной улыбкой, которая выражала его чувственное предвкушение и манила.

Вспомнив наш разговор в машине, меня охватила паника.

— Похоже, тебе вылетело из головы то, о чем ты говорил недавно... Вижу, старший брат уже не мучает тебя совесть?

Не обращая внимания на мои слова, он нахально провел руками по моим бедрам под юбкой из блестящих кристаллов Swarovski. Его прикосновения были нежными и настойчивыми: он ласкал шелковистые чулки с кружевной отделкой и задницу, едва скрываемую прозрачными трусиками. Спустившись к моим губам, он требовал поцелуя и уже проникал ловкими пальцами под трусики.

— Митя..., — едва выговорила я, сильно возбужденная его неукротимой привлекательностью и властным поведением, которое диктовало свои правила в любое время и в любом месте, — Прошу тебя... остановись...

— Сними трусики, прошептал он мне на ухо так вызывающе и страстно, целуя мою шею нежным языком и оставляя жгучие следы. Он отступил на полшага, давая мне возможность выполнить его просьбу, но я колебалась.

— Послушай, ты пьян! Вот поэтому ты так себя ведешь! Завтра будешь обвинять меня во всем! Или сбежишь на другой конец света из-за стыда перед родителями и друзьями! — сказала я одним дыханием в отчаянной попытке спасти нас обоих.

Он прижал меня низом живота к массивному туалетному столику из мрамора, притерся ко мне своим поднявшимся членом, легонько погладил пальцами щеки, шею, задел уголки губ, подбородок и часто вздыбленную грудь, заставив меня дрожать от возбуждающего озноба.

— Не важно, на всех я забил, крошка. Вообще-то! Ты меня с ума сводишь каждую секунду! Я больше ни о чем не думаю, кроме твоей сладкой киски и нежных губок. Я весь день сегодня только об этом размышлял: как бы тебя утащить куда-нибудь и удовлетворить.

Его грубые признания медленно отключали мой разум, превращая мою волю в растопленный воск, из которого он мог вылепить что угодно. Он смачно поцеловал меня наших губ один раз, потом ещё раз и третий раз, пока я не протянула руку за его ртом за новой порцией ласки. Тогда он отодвинулся, с гордостью на лице самца, и заговорил манящим тоном:

— Я думаю, мы - отличная команда обманщиков. Когда ты лжешь, выкручиваешься и играешь роль скромной сестрички, ты просто восхитительна. Я больше не могу противиться этому. Понимаешь? — Его губы и язык едва коснулись моих, а затем он беззвучно хохотнул, — Я был потрясен, когда мама по телефону рассказала мне эту трогательную историю про рок-музыканта. Ты сама ее придумала?

Я покраснела и смущенно замолчала, лишенная физических и нравственных сил для противодействия. Его бедра плавно двигались, вызывая невероятное ощущение горячего потока, который разливался из промежности и захватывал всё тело, делая каждый участок кожи эрогенной зоной и посылая миллиарды электрических импульсов по всему телу.

— Скажи, что хочешь меня, киска... , — прошептал он, снова отстраняясь.

— Я хочу тебя, — срывающимся шепотом пробормотала я.

— Тогда сними трусики...

Он приподнял серебристые складки платья почти до середины живота. Я, вся дрожа от возбуждения и волнения, слабыми непослушными руками стала стягивать с себя трусики, пока он смотрел, как обнажается вожделенный участок моего тела. Когда я слегка наклонилась, чтобы спустить трусики до конца, он нежно обхватил меня за шею и тихонько ткнул меня лицом в свою обнаженную гладкую мускулистую грудь. Вид его загорелой упругой кожи, его темных сосков так меня возбудил, что я стала с жадностью облизывать и гладить дрожащими ладошками его шею, грудь, живот, спуская с его широких плеч рубашку и постепенно опускаясь на колени. Он властно смотрел на меня сверху вниз, ласково поглаживая мои волосы, но когда я расстегнула его брюки, выпуская наружу его огромный член, он заставил меня подняться, снова жадно притянул к себе, а потом одним махом посадил на холодную мраморную поверхность туалетного столика.

Он расстегнул сзади молнию на моем платье, и бретельки безвольно упали с плеч, обнажая мои пухлые груди с маленькими вздыбившимися сосками. Он облизал и засосал один, потом второй сосок, беззастенчиво и откровенно массируя мои груди, то крепко сжимая их в руке целиком, то ритмично поглаживая. Я чувствовала, как между ног у меня все горит от нахлынувшей влаги.

— Я съем тебя, киска моя, — он упивался вкусом и запахом моей кожи и, вдоволь насладившись моими раскрасневшимися от его страстных укусов сосками, склонился ниже, заставив меня отклониться назад и расставить согнутые в коленях ноги. Его рот крепко прижался к моей пульсирующей горящей киске и язык чувственно принялся скользить по упругому вздыбившемуся бугорку. Но он не мог уже больше сдерживать себя, поэтому, резко поднявшись, он притянул меня к себе и, крепко подхватив меня под попку, вошел в меня одним мощным толчком. Я была такой влажной и обезумевшей от возбуждения, что нервно вздрагивала при каждом его толчке. Мы молча и неистово сотрясались в бешенном темпе, то впиваясь друг другу в губы, то обессиленно откидываясь назад, чтобы крепче соединиться друг с другом. Мы с трудом подавляли упоительные стоны, опасаясь, что кто-нибудь услышит нас; а чтобы не задохнуться, Митя иногда слегка менял темп, и это только сводило меня с ума еще больше. В какой-то момент, я изо всех сил обхватила его ногами и прижала