Грустная история aka Гей истории Часть 1

— Какой красивый ребенок — именно эту фразу я слышал много раз с самого детства.

Но мне моя внешность доставляла одни проблемы. Статный, гибкий мальчик со слегка вьющимися каштановыми волосами и огромными карими глазами в обрамлении «девчачьих» ресниц. Добавьте к портрету пухлые губки и нежную кожу. Стоит ли говорить, что иначе, чем «девчонкой», меня не дразнили. Да еще и выглядел я всегда младше своего возраста — эдаким ангелочком. Будь у меня бойцовский характер, может быть все было бы и не так плохо, но мать-природа, продолжая свою шутку, сделала меня робким, нерешительным, и, чего скрывать, трусоватым. Драться я не умел, и жутко боялся быть побитым. В случая же возникновения любого конфликта, совершенно терялся, руки начинали дрожать, на глазах выступали слезы. Но, если отбросить все это, моя жизнь до выпускного класса была вполне обычной и безмятежной: редкие игры со сверстниками (чаще, девочками), учеба в школе, мои любимые книги.

Но в стоило мне отметить восемнадцатилетие, как весь привычный мир рухнул: буквально за месяц счастливый брак родителей разлетелся в дребезги. Дом сотрясали скандалы, причину которых я не мог, да и не хотел понять. В один далеко не прекрасный день отец поднял руку на маму, и совместная жизнь нашей семьи закончилась. Развод прошел быстро: мама получила алименты и приличную сумму, на которую приобрела квартиру в противоположном конце города («Чтобы быть как можно дальше от этого ублюдка! «). Я переехал вместе с ней. Меня ждали новый дом, новый район и новый колледж, где предстояло отучиться еще целый год.

В довершении всего то ли от стресса, то ли еще от чего-то, но с моим телом начали происходить странные вещи. Сначала начала болеть и опухать грудь, но совсем сбитый с толку происходящим хаосом в доме, я не придал этому значения. Грудь все увеличивалась, а в месте с ней начало «чудить» и остальное тело: моя попка, и раньше больше подходящая девушке, начала приобретать еще более «провокационные» очертания, что было особенно заметно на фоне узкой талии. Член же напротив, оставался детским и обидно маленьким. Естественно, я жутко комплектовал по поводу всего этого и старался так долго как мог, спрятать проблему. В ход шли бесформенные свитера и другие ухищрения. Впрочем, родители были так увлечены своими разборками, что не заметили бы не только рост женских сисек у сынишки, но и появления у него на голове ветвистых рогов. Уже после переезда в новую квартиру я понял, что изменения становятся все заметнее: грудь уже имела полноценный второй размер и на удивление красивую форму. Краснея, бледнея и поминутно теряясь, я наконец-то рассказал все маме, и уже на следующий день предстал перед врачом.

Доктор, крепкий мужчина лет пятидесяти с уверенным голосом и серо-стальными глазами, разговаривал с мамой, одновременно лапая мои груди. Нет, наверняка это действо имело какое-нибудь медицинское название, но почему то мне на ум пришло именно такое слово. Наверное, потому что иногда в его глазах мелькало что-то, заставлявшее меня испуганно сжиматься, а крепкие пальцы довольно болезненно выкручивали то один то другой сосок.

— Не стоит слишком сильно волноваться. Такое бывает, особенно при сильном стрессе: организм человека, особенно в молодом возрасте очень хрупок... Нет, операция не требуется. Поменьше волнений — и все само выправиться. В качестве профилактической меры — вот этот препарат по одной капсуле в день. Нет, повторяю еще раз — это не рак, анализы совершенно нормальные. Скорее всего, гормональные проблемы. Если с течением времени не будет положительной динамики — приходите еще раз, попробуем другой курс препаратов.

Маму все услышанное успокоило, я же был просто рад поскорее уйти — почему то доктор очень меня пугал.

Придя домой, и буквально рухнув в кровать, я испытал странное, почти болезненное облегчение: казалось, мир обрушил все возможные беды и дальше могло быть только лучше. Уже совсем скоро мне предстояло понять, сколь сильно я ошибался.

От своего первого дня в колледже я запомнил только шелест удивленного перешептывания за спиной. Когда учительница объявила:

— Ребята, это ваш новый одногруппник Александр С*****в, прошу любить и жаловать, — на лицах почти всех ребят появилось изумление пополам с непониманием. Не очень то я походил на Александра: мешковатый свитер плохо скрывал грудь, ни на сантиметр не уменьшившуюся несмотря на вторую неделю приема препарата.

Дураком я не был и, понимая чем грозит любому новичку участь «белой вороны», постарался стать невидимкой, исчезнуть. На лекциях отвечал только если спрашивали, на переменах — старался не отсвечивать. К концу первой недели мне стало казаться, что у меня почти получилось...

— Блядь, вот это жопа! — смачный шлепок обжег ягодицы абсолютно неожиданно. Непроизвольно взвизгнув, я обернулся и встретился взглядом с здоровенным коротко стриженым парнем. «Руслан Ка****в, гордость боксерской секции», — всплыло в памяти.

— Оппа, а тут еще и сиськи в комплекте, — парень заржал. Вокруг тоже начали раздаваться смешки, переходящие в издевательский хохот. Наверное, стоило сказать что-нибудь в ответ: что-нибудь дерзкое, ну или хотя бы смешное, но, как назло, я впал в ступор, на глаза навернулись слезы. Я развернулся и быстро пошел прочь по коридору.

— Эй, ты куда, дай жопу примерить! — и снова издевательский хохот и свист. Свернув на лестницу я наконец смог остановиться и дать волю рыданиям. Следующие пару дней все было как будто в порядке, но все чаще я начал чувствовать направленное на меня презрительное внимание. Раздавались шепотки: «... его за жопу схватил... он заревел... как девчонка... пидорас наверное... «. Как выправить ситуацию, я не знал.

Следующий понедельник прошел спокойно, мне даже показалось, что происшествие со мной начало забываться. И вот долгожданный звонок с последней пары. Я ждал его с особым нетерпением еще и потому что жутко хотел писать. Переждав пока все разойдутся, я стрелой метнулся в конец коридора к заветной двери.

В туалете было пусто, и, бросив портфель на подоконник, я приступил к делу. И как раз в этот момент у входа послышались голоса — кто-то еще шел сюда.

— Не, Руслан, это все херня.

— Ничего не херня, я вам говорю, верное дело, надо только... о, знакомая попка!

И снова болезненный шлепок по ягодицам. Вот только на этот раз вместе с Русланом две его дружков: высокие, коротко стриженные, словно братья близнецы. Даже ухмылки у всех трех как под копирку.

— Не, пацанчик, скажи, ты точно не девка? А то вон жопа круче чем у Ленки, сиськи тоже зачетные, а уж ебало...

— А че, пацаны, давайте проверим, а то мало ли... Гы-гы-гы!

— Я... я... мне пора идти, — от стража мой голос, и без того ставший выше последнее время, напоминал скорее пищание.

— Не, реально, дай сиськи помацать, — это, кажется Григорий, еще один подающий надежды боксер, — Те че, жалко для пацанов что ли?

Грубая рука прижимает меня к перегородке, вторая — прямо сквозь одежды сжимает грудь.

Наверное надо что-то делать: драться, ругаться, хотя бы звать на помощь...

Но противный липкий охватывает меня и вместо криков я издаю какое-то жалобное поскуливание.

Вряд ли эти парни изначально планировали что-то серьезнее грубой шутки, но именно в этот момент в их глазах зажигается азарт. Азарт хищников, поймавших беззащитную жертву.

— Сема, дверь там прикрой, — Руслан даже не оборачивается к третьему парню, продолжая буквально давить меня взглядом. Понимая, что сейчас мой последний шанс, я делаю последнюю попытку, глупую и неудачную:

— Ма... мальчики, пожалуйста, отпустите меня, ма... — мой голос прерывается от рвущихся наружу рыданий, но вместо того, чтобы разжалобить, мои слезы, кажется лишь подстегивают их.

— Отпустим... обязательно, только сначала немного поиграем, — улыбка Руслана скорее напоминает оскал. Судя по шагам, Семен, третий парень вернулся, а значит туалет закрыт изнутри, и в ближайшее ... время никто не войдет сюда. Грубая ладонь вновь сжимает мою грудь и я невольно вскрикиваю.

— А сыграем мы в доктора. Ты же хороший мальчик... или девочка? Помнишь, что докторов надо слушаться?

Я кивнул. Григорий тем временем видимо поняв, что сопротивляться я не собираюсь, выпустил мое плечо и обоими руками мял мои многострадальны груди прямо сквозь одежду.

— Вот доктор Гриша очень хочет тебя осмотреть побыстрее, — в подтверждение этих слов сильное сжатие выдавило из меня очередной писк, — Раздевайся, так ему будет удобнее. Гриша, отпусти пациентку.

Хрипло дышащий парень отступил от меня. Раскрасневшееся лицо, проступивший бугор на спортивных штанах. Я же остался стоять прижавшись к перегородке, буквально парализованный страхом. Всего, на что меня хватило, это пошептать:

— Не надо...

— Надо, Федя, надо! — на лицах ни капли жалости, лишь предвкушение, — В общем так, ты же знаешь, что мы боксеры? И либо ты ща делаешь все, что мы говорим, либо мы тебе личико так подрихтуем, сам себя не узнаешь. Что выбираешь?

— Я бу... буду...

— Что будешь?

— Буду делать все что скажете.

— Вот умница. Тогда раздевайся. Полностью. Посмотрим, пацан ты или девка.

На меня вдруг напало странное безразличие, чувство, что ничего уже от меня не зависит и не может быть изменено. А раз так — то и вправду лучше делать то, что мне говорят.

Подрагивающими руками я стянул с себя свитер, оставшись в футболке, уже абсолютно не скрывающей упругие грудки, сделавшие бы четь любой девице. Снятая одежда отправилась на подоконник. Скоро туда же легли брюки.

— Бля, ну точно телка, — мне казалось, что футболка и трусики сейчас задымятся, прожигаемые тремя взглядами. Рустам скрестил руки на груди, Гриша и Сема уже не сдерживаясь поглаживали свой пах. На секунду мне стало интересно, что их больше возбуждает, вид моего обнаженного тела или ощущение власти над беззащитной жертвой, обреченной унижаться ради их удовольствия?

— Давай дальше!

Я снял футболку, и под дружный вздох нагнулся снимая трусики и пытаясь еще хотя бы на секунду прикрыть грудь от жадных взглядов. Еще минута — и вся моя одежда грудой лежит на моем портфеле. Я стою прямо перед троицей парней, прикрывая грудь руками. Мой маленький безвольны членик, жалкое напоминание о моей мужественности, от холода стал, еще меньше и незаметнее. Из глаз текут слезы, я с немой мольбой о милосердии смотрю на своих мучителей.

— Можно мне теперь одеться?

— Неее, — это Гриша, — Какое нахуй одеться... Я тащусь от этих сисек! Таких я даже в порнухе не видел.

Он подходит ко мне, медленно и уверенно.

— Грабли опустил.

Мои руки безвольно падают, и на груди ложатся чужие ладони, начинают мять их. Сначала мягко, почти лаская, но постепенно все грубее и требовательнее. По хозяйски. От боли и страха я начинаю издавать что то среднее между стоном и поскуливанием.

— Ах, бля, — он прижимает меня к стене, в глаза — ни отблеска разума, только похоть. Продолжая мять мою грудь, он начинает тереться об меня пахом, — Я тащусь от этих сисек и этих стонов! Я тебя между ними трахну!

— Стоять, — в голосе Руслана столько стали, что он побивается даже в затуманенный мозг его друга, — ну-ка отвали.

На секунду мне кажется, что Гриша сейчас рявкнет в ответ что-нибудь матерное, но нет, он отходит, напоследок особенно сильно сжав мне соски и вызвав очередной болезненный вскрик.

Теперь передо мной Руслан. Его руки тоже сжимают сгруди пару раз, но, не задерживаясь, спускаются вниз, и начинают мять ягодицы.

— Да, дойки клевые. И попка ничего так, рабочая. А уж губки то какие... — одна рука поднимается к моему лицу и начинает гладить губы, — Ротик приоткрой.

Его голос, хоть и звучит спокойнее, чем у Гриши, напрочь отбивает всякую волю к сопротивлению. Мой ротик, приоткрывается, кажется, сам собой, и туда сразу же проникает пара твердых как стальные прутья пальцев.

— Вот ща мы его и опробуем, — теперь обе руки на моих плечах и давят с силой гидравлического пресса, принуждая встать на колени, прямо на холодный кафельный пол.

Прямо перед моими глазами оказывается пах Руслана. Спортивные штаны не только не скрывают громадный бугор вставшего члена, но, кажется, лишь подчеркивают его.

— Давай, поработай ротиком.

Ужас нахлынул на меня с новой силой. «Сосать член? Стать вафлером? Защеканцем? Членососом?» В моей голове пронеслись десятки презрительных кличек. «Нет! Это не со мной! За что мне это?! Неужели мне и так мало всего выпало». В отчаянии я зажмурился, призывая себе на помощь детскую веру, что вот стоит мне открыть глаза, и весь этот кошмар исчезнет, я проснусь... Но вместо избавления от кошмаров передом ной покачивался возбужденный член, уже освобожденный от штанов и трусов-боксеров. Сантиметров двадцать в длину, покрытый бугорками вен, с большой ярко-красной головкой, он даже красив. Я уставился на оголенную головку, словно кролик на удава. На самом кончике члена уже собралась маленькая капелька смазки.

— Чего уставился, давай соси, — голос Руслана вернул меня к реальности, — И лучше бы мне понравилось как ты минетишь. А не то изуродую.

Головка тыкается мне в лицо, оставляя след смазки на щеке, упирается в губы. Запах члена (пот, моча и еще что-то, лишающее последних остатков воли) вызывает отвращение, но при этом странно приятен. Я судорожно всхлипываю и открываю ротик. Руслан удовлетворенно кивает, неторопливо, растягивая удовольствие, проводит залупой мне по губам, после чего одним рывком входит. Я ощущаю солоновато-горьковатый вкус, рот начинает заполняться слюной, а запах кажется окружает меня всего, впитываясь в кожу и волосы. На затылок ложатся ладони и начинают прижимать меня к паху, проталкивая член все дальше. Нет, не надо — он ведь такой огромный. Я просто задохнусь! Я уже задыхаюсь! Но вот, к счастью, давление ослабевает и я подаюсь назад. Член с причмокиванием выходит из моего рта и покачивается прямо перед лицом. рассказы о сексе Он влажный и от него к моим губам тянется тонкая блестящая ниточка: смесь смазки и слюны. Моей слюны. Пока пытаюсь отдышаться, меня берут за подбородок, задирают голову. Я смотрю прямо на Руслана: на его лице смесь удовольствия, торжества и презрения.

— Как, вкусный у меня хуй? Не слышу!

В моей голове мигом проносится вереница мыслей: «Ну вот и все — теперь ты пидор! Нет! Как нет: хуй в рот брал — значит пидор. Я не хотел! А им похрену, хочешь ты или нет. Ща будет продолжение. Что мне делать, что делать?! Для начала решить, хочешь ты выйти отсюда целым, или избитым? Избитым?! Нет! Тогда вспомни мудрый совет: не можешь сопротивляться — расслабься и получай удовольствие. Точнее, в нашем случае — доставляй удовольствие. Сделай так, чтобы он был доволен. Если уж начал делать — делай хорошо.»

— Д... да, оч... очень вкусный, — я еще не мог отдышаться.

— А то, — Руслан улыбается, — Член настоящего мужика. Давай, еще мои яйца попробуй. Полижи их.

«... чтобы был доволен..." — я приближаю лицо я мошонке, но не нахожу в себе решимости сразу лизнуть ее, и вместо этого целую. Рядом раздаются насмешки и пошлые комментарии, но я пытаюсь отрешиться от этого. Высовываю язычок и начинаю усердно вылизывать яйца, вспоминая все ранее просмотренное порно с минетами. Шутки стихают, теперь в туалете слышно лишь тяжелое дыхание и мое причмокивание. С яиц перехожу на член, несколько раз провожу кончиком языка вокруг головки.

На мой затылок снова ложатся сильные ладони, и член врывается в мой рот. Сосу, хотя скорее меня просто ебут в ротик. С каждым разом Рустам продвигается все дальше, и чтоб не задохнуться, стараюсь принимать член максимально глубоко. Саднит горло, появилась тошнота, из глаз градом катятся слезы, а он все ускоряется. Где-то сверху раздается уже не хрипы — рычание, будто матерый хищник терзает добычу. Еще несколько бесконечно долгих минут — и член снова покидает мой рот, открывая путь благословенному воздуху. Я почти без сознания, весь в поту, слюнях и слезах, хватаю ртом воздух, и не сразу понимаю, что мои губы и лицо начинает что-то заливать. Руслан с блаженным выражением на физиономии обильно кончает прямо мне на личико. Сил закрыться руками или отвернуться нет, да и одобрят ли мои насильники это? Не думаю. Наконец воздуха хватает для того, чтобы украсить атмосферу туалета жалобными рыданиями. Да, по ходу это моя судьба сегодня: слезы, всхлипы, а теперь — еще и горьковатый вкус спермы на губах.

— Ну как? — это заговорил Семен, до этого вообще не произнесший ни слова. В его руках я с ужасом увидел смартфон.

— Зачетно, — Руслан снова придвинул мне уже обмякший член, — Оближи давай. Рабочий ротик, пацаны, можно и нужно пользоваться. Кто следующий.

— Я, бля! — Гриша буквально подскакивает ко мне, на ходу спуская штаны вместе с плавками, — Соси давай!

Покорно склоняюсь к новому члену и провожу по нему языком: вкус похожий, но все же отличается. Да и сам агрегат другой — чуть искривленный, сантиметров 17, но очень толстый и с огромной головкой, похожей на шляпку гриба. «Если он начнет трахать меня в горло, то просто разорвет».

Я обхватил головку губами и начал посасывать, одновременно лаская языком. Иногда я вынимал член изо рта и начинал нежно вылизывать яйца и сам ствол, под конец нежно, почти театрально целуя головку, прежде чем снова взять ее в ротик. Кончил Гриша быстрее Руслана, видимо перевозбудился, пока ждал своей очереди. Мощный поток своей спермы оросил мои груди, на которых еще алели следы жадных ладоней.

— Оооо, бляяяя! Сема, возьми сиски крупным планом — я у тебя потом копию сделаю. Хуя се во мне спермака оказалось, никогда так не кончал, даже с девками.

Семен еще с минуту снимал меня на смартфон с разных сторон, после чего передал аппарат Грише и шагнул ко мне. Его член был почти точной копией Руслана. Я покорно открыл ротик, принимая нового насильника.

Из всех трех Семен сильнее всех измучил меня, и это было не только физическое мучение. До этого Гриша трахал мой рот просто излучая похоть, ему было просто оттянуться, Руслан по мимо наслаждения хотел почувствовать власть и добивался покорности. Семену же было важно именно унизить меня, заставить почувствовать стыд и позор моего положения. Он неторопливо сношал мой ротик, то и дело заставляя меня взглянуть ему в лицо, на его презрительную усмешку. Несколько раз останавливался, и заставлял просить его продолжить.

— Давай, скажи своим нежным голоском «Я сосу хуй, я грязная хуесосочка».

Стыд раздирал меня и я, не выдержав, снова заплакал, по-детски отчаянно и безутешно. Только после этого он с рыком загнал член мне в ротик по самые яйца и наконец-то начал кончать.

— Глотай, сучка, ни капли не пролей.

Я судорожно сглотнул.

— Вот молодчина, — он несколько раз хлестнул меня членом по щекам. Скажи спасибо дяде.

— С... спасибо, — я надеялся, что все закончилось, но в глубине души не верил в это. Я чувствовал себя изнасилованным.

«Так ты и есть изнасилованный. Нет... то есть да... то есть нет! Они же не трахнули меня в попку. О, да, про это они забыли. Может, напомнишь им?»

— Я,... можно мне идти, пожалуйста, — я попытался вытереть лицо, но только еще больше измазал его в сперме. Кажется, конча покрывала меня всего: лицо, волосы, грудь. Ее вкус наполняет ротик.

— Ага, вали, — в голосе Руслана была насмешка, — только умыться не забудь.

Несколько секунд я колебался, что лучше: быстро одеться и бежать отсюда, но вымазать одежду, либо все же задержаться на пару минут и постараться отмыться хотя бы немного. Победила чистоплотность, и я направился к умывальнику. Из зеркала на меня глянула девчушка с припухшими губами и испуганными глазами: членика в зеркале не было видно, потому сходство вышло полным. Наскоро умывшись и обтершисьплатком, я робко проскользнул мимо закуривших и в пол голоса что-то обсуждавших парней к своей одежде. Но стоило мне потянуться к ней, как ее перехватили.

— Тебя как звать, вафлисточка ты наша?

— Александр.

— Саша, — Руслан ухмыльнулся, — Значит так, наша Саша. На сегодня ты свободна. Но чтобы завтра после пар ждала нас у входа в школу как штык. Иначе быть тебе звездой интернета. Ну и пизды, само собой, получишь. Все поняла?

— Да, я понял.

Рустам бросил мне одежду.

— Ну тогда до завтра, наша Саша.

Продолжение следует.