Опущенный. Часть 1

Меня зовут Макс, мне уже двадцать семь лет, я женат, но детей нет. Потому что живём мы с женой пока что у моей мамы, своей квартиры не имеем. А без жилья, какие могут быть дети? Но дело даже не в этом... Просто с некоторых пор меня перестала удовлетворять жена. Вернее, это я перестал её удовлетворять. Ольге постоянно хочется ещё и ещё, а мне хочется спать. Член стоит вяло, пока засуну — вообще падает. Нужно долго дрочить, прежде чем он встанет опять. Чтобы поднялся, приходится прибегать к дополнительному стимулированию яичек и ануса. Мне нравится, когда жена засовывает мне в очко свой пальчик. Потенция моя враз повышается, а эрекция становится просто сумасшедшая. Я, голый, нанизываю попку на её пальчик и просто улетаю от острого кайфа. Правой рукой продолжаю дрочить свой небольшой, всего каких-нибудь сантиметров тринадцать, член. Мне уже не хочется её трахать... Хочется, чтобы она трахала меня. Я прошу, просто умоляю её засовывать палец как можно глубже, а лучше всего — два пальца! Когда кончаю, чуть не плачу в глубокой истерике от удовольствия, верчу попой, издаю громкие, пронзительные, эротические стоны.

— Макс, да тебе мужика надо! Ты как женщина, — удивляется Ольга. — Хочешь, чтобы тебя в жопу выебали?

— Хочу, Оленька, — в экстазе, страстно шепчу я и с наслаждением облизываю её палец, который она вытащила из моей попы. — Найди мне, пожалуйста, мужчину!

— И ты ему дашь?

— Дам, Оленька, — согласно киваю я.

— А если тебя заставят сосать? — вкрадчиво задаёт вопрос Ольга. — Имей в виду: мужики любят, когда женщины делают им минет.

— И я сделаю, — говорю с содроганием я, представив эту соблазнительную картину. — Я же лижу твою «киску», милая, — буду сосать у мужчин.

— И что мы будем потом с тобой делать? Две бабы в постели... — смеётся Ольга, но по голосу вижу, что её подобная перспектива сильно заводит.

— Будем жить как две лесбиянки, — отвечаю на полном серьёзе я. Мне тоже обалденно нравится придуманная сексуальная игра. От необычных слов член встал без всякого принуждения. Жена удивилась.

— У тебя сегодня просто — стоячка, как никогда... Неужели так сильно мужика хочешь?

— Хочу! Даже во сне снится, как меня ебут.

— Ну, выеби пока меня, — ложится под меня Ольга, широко разбрасывая в стороны красивые голые ноги. Я начинаю её темпераментно трахать и через несколько минут обильно изливаюсь в неё. Пизда у неё скользкая, мокрая и горячая. Она кричит подо мной, не боясь, что услышит в соседней комнате моя мама, больно кусает мои губы своими острыми зубками. Мы сливаемся с ней в долгом, сексуальном засосе. Мне кажется, что я сосу её большие половые губы: они такие же мягкие и солоноватые на вкус, отдающие слегка рыбой... Я ещё не пробовал других женщин, тем более не лизал у них, и не могу сказать, чем пахнут их влагалища. Но запах и вкус Ольгиной пизды мне хорошо знаком, их я не спутаю ни с чем...

Жена всё чаще заставляет меня лизать у неё, и всё реже даёт ебать. В то же время всё чаще приезжает поздно с работы: весёлая, возбуждённая, — под шофе! Изо рта у неё сладко пахнет дорогими винами, ликёрами, коньяком и... спермой. Свежей мужской сдрочкой воняет и влажная, не мытая пизда, которую она позволяет мне долго и старательно вылизывать, сняв перед этим и бросив на пол маленькие мокрые стринги. Когда она не видит, ночью я подбираю их и нюхаю: они тоже воняют мужской спермой и её выделениями. Я понимаю, что Ольга изменяет мне с другим мужиком: я облизываю её горячую пизду, в которую только что кто-то совал свой вставший, большой, жилистый хуй и бурно кончал туда... И вытирал об её трусишки мокрую от клейкой спермы залупу, а Ольга, не подмывшись, так и надевала стринги на текущую, всё ещё возбуждённую, слегка вспухшую пизду. А может, и подмыться было негде: её, к примеру, трахали прямо в машине — на природе. Она лежала, голая, на заднем сиденье, расставив широко ножки, чтобы партнёру удобнее было вгонять в неё свой вздыбленный, выскальзывающий из кожи от невыносимой стоячки, красный, разгорячённый член.

От всех этих мыслей и соблазнительных сексуальных картин у меня сладко заныло в паху и невыносимо остро зачесалось в жопе... прямо там, в дырке, туго затянутой морским узелком ануса. Очко у меня ещё никем не тронутое, как я бы того хотел, — с трудом можно просунуть даже палец. И я с приятным содроганием представляю, как бы в него проникал огромный мужской член: длинный, как палка колбасы и очень толстый — такого у меня не будет никогда... Но мне это, в принципе, и не надо — жено-мужчине: меня вполне удовлетворила бы пассивная роль. Но сам я найти себе никого не могу, а Ольга, хоть и пообещала, но отчего-то медлит, никого не приводит домой. Хотя всё понятно, почему медлит: мама! Не приведёт же она в квартиру мужика при моей маме. Вот если бы её не было дома.

Мама у меня ещё вполне молодая: ей всего сорок пять. Женщина в полном соку: так сказать, — ягодка опять... Живём мы без отца, и ей временами приходится куда-то отлучаться по своим женским делам... Естественно — по каким... С ночёвкой, как правило... Она уже долго никуда на ночь не уезжала, и мы с Ольгой ждали этого момента с глубоким внутренним нетерпением. Ясно, по какой причине: и я, и она желали одного...

Мама обычно предупреждала нас заранее, что не будет ночевать дома. Так случилось и в этот раз. Наконец-то случилось! Уходя на работу, с утра мама сказала нам с Ольгой, чтобы мы сегодня без неё не скучали, вели себя хорошо, не «баловались»: она уезжает в небольшую «командировку», на областную конференцию учителей в какой-то подмосковный город... Завтра или послезавтра вернётся. «Чао, детки!»

Ура! Мы на сегодня, а может, и на завтра — совершенно свободны! Вау! Это круто!

Я тут же, после ухода мамы, намекнул жене об её давнем обещании...

— Макс, ты действительно сам хочешь этого? — предупредила меня напоследок жена.

— Очень хочу, милая! Приведи, пожалуйста, мне мужчину, — умоляюще попросил я, и чуть не стал на колени от страшного избытка чувств. Мне захотелось дрочить прямо здесь, в коридоре, пока она ещё не вышла из квартиры, хлопнув дверью.

— Но ты ведь ещё ни с кем, никогда?..

— Ни с кем и никогда... Но очень хочу! Приведи мне сегодня твоего ёбаря — пусть он лишит меня «девственности»!

— Макс, ты в самом деле — как баба! — удивилась Ольга, будто впервые узнала об этой моей особенности. — Где были мои глаза раньше, до свадьбы? Вышла замуж за... «женщину»!

— За «девушку», — поправил я. Не удержался, упал перед ней на колени, нырнул головой под коротенькую юбочку и стал стаскивать с её крутых, широких бёдер «прилипшие» к телу, тугие красные стринги.

— Макс, не лезь! Некогда, на работу опаздываю, — оттолкнула меня Ольга. Слегка шлёпнула ладошкой по щеке.

— Оленька, дай полизать! Я не дождусь до вечера, умру, — жалобно попросил я.

— Ничего, не умрёшь. Никто от этого ещё не умирал, — лукаво засмеялась она. — В крайнем случае, трахнешь кого-нибудь на работе. Есть ведь какая-нибудь мочалка мне на замену?

— Нету, Оленька, ты что... — испугался я. — Как так можно? Я тебе не изменяю!

— А с мужиком — не измена?

Я, сконфузясь, заморгал глазами. Чуть не расплакался от огорчения, всё ещё стоя перед ней на коленях и ловя её прекрасные стройные ножки, чтобы нежно поцеловать в щиколотку и лизнуть острую, тонкую шпильку её миниатюрной туфельки.

— Не балуйся, Макс, — хихикнула довольная Ольга, убирая ногу. — Гуд бай, до вечера!..

Я интуитивно чувствовал, что сегодня вечером что-то произойдёт, что-то бесповоротно решится в нашей судьбе, и весь день на стройке провёл как на иголках. Домой летел как на крыльях, ожидая увидеть там долгожданный «сюрприз» от Ольги, но её, увы, ещё не было! Не в силах больше ждать, я торопливо набрал её номер по мобильнику. Она долго не отвечала, играл популярный в последнее время эстрадный хит Стаса Михайлова. Я отчаялся и стал беспокоиться: не случилось ли с ней чего? Несколько ... раз набирал Ольгу, пока она, наконец, не ответила.

— Оленька, что происходит? Почему не отвечаешь? — с тревогой, почти выкрикнул я в трубку, сгорая от нетерпения всё узнать.

— Работы много, Макс, извини, — прерывистым, задыхающимся, неестественным голосом, как будто она только что пробежала стометровку на спринтерской дистанции, выдавила из себя жена. Слышен был шум движущихся по дороге машин и какие-то весёлые мужские голоса рядом.

— Ольга, ты где? — забеспокоился я, ничего не понимая, но уже смутно догадываясь...

— На работе, я же сказала, — раздражённо крикнула в трубку жена. — Нужно срочно подготовить документы в налоговую, шёф попросил... Жди, скоро приедем.

Голоса загалдели ещё громче, послышался шум какой-то борьбы. Сотовый отключился.

«Едут!» — подумал я с содроганием. Где в данный момент находится жена и чем занимается — я понял! Ни о какой налоговой, конечно, не может быть и речи. Она в машине с любовником, и, может быть, не с одним! Я быстро сходил в душ, хорошенько помылся. После душа, вытершись длинным и широким махровым пляжным полотенцем, которое Ольга обычно берёт в сауну, заворачиваясь в него, как в тогу, голый подошёл к шифоньеру. Покопавшись в белье жены, нашёл одни очень маленькие, старые Ольгины стринги, которые, вероятно, были сейчас ей малы. Попа у неё была просто шикарная: огромная, соблазнительная, белая. Когда мы однажды ездили с ней на нудистский пляж, на Ольгу оглядывались все мужики. У многих, видимо, вставал и они после этого долго лежали на животе, чтобы не оконфузиться.

Ждать Ольгу с гостем пришлось довольно долго. Замок щёлкнул только где-то после полуночи, в коридоре послышались громкие гортанные голоса возбуждённой пьяной компании. Когда я выбежал из спальни встречать жену — опешил: она шла мне на встречу, окружённая тремя развязными здоровенными кавказцами. Ольга была среднего роста, но в сравнении со своими рослыми спутниками казалось просто подростком.

— Познакомься, Макс, — это друзья моего шефа, — радостно объявила она, увидев меня. Я, честно говоря, не ожидал такого поворота: думал — она приведёт одного парня, своего любовника, и мы втроём хорошо проведём время. Но сразу троих, причём, — неуправляемых, нахальных и, явно хорошо поддатых кавказцев!... К тому же, старше меня лет на десять... У меня просто не было слов. Я в нерешительности застыл на пороге прихожей, не зная как себя вести. Между тем, гости, не удосужившись представиться, как делают все порядочные люди, шумной, галдящей толпой прошли в зал. Бесцеремонно расположились на диване. С ними были какие-то кульки, свёртки и пакеты — видимо выпивка и закуска. Ольга принялась выкладывать привезённые продукты и бутылки на стол, метнулась в кухню, чтобы по быстрому приготовить что-нибудь ещё. Я остался наедине с кавказцами.

— Что стоишь, пидор? Иди сюда, — сказал один: сухощавый и широкоплечий, с чёрной бородкой, смахивающий на абрека, и властно поманил меня к себе.

Я покорно подошёл на ватных, не послушных ногах, как кролик к удаву. Абрек расстегнул ширинку брюк, вытащил вялый, жёлтый стручок большого члена — у меня и в стоячем положении намного меньше, — малость помассировал.

— Минет делаешь хорошо? Сделай, пока Ольга на стол готовит.

Я, не в силах противиться очарованию красивого мужского детородного органа, о чём долго мечтал томительными ночами, стал перед кавказцем на колени и покорно нагнулся над его пахом. Я взял в руку его начинавший затвердевать член, слегка помял его, как привык это делать со своим писюном, подрочил его.

— Ты что, казёл, делаешь? Онанист, бля... опущенный. Я сказал — отсоси! — гневно вскрикнул Абрек и с силой ударил меня тяжёлой широкой ладонью по затылку.

В это время в зал вошла Ольга, увидела мои манипуляции с членом кавказца, понимающе улыбнулась. Поставив на стол тарелки с холодными закусками, снова ушла в кухню. Морщась, я потёр место удара, быстро сунул член Абрека в рот, оттянув пальцами кожу с крупной шляпки головки, принялся её сосать, одновременно облизывал языком. Постепенно начал накатывать жуткий кайф. С ума сойти: я впервые в жизни взял в рот мужской хуй и скоро кавказец в меня кончит! От одной этой мысли мой член вскочил в маленьких стрингах жены небольшой твёрдой палкой и стал наливаться кровью. Затвердел и хуй кавказца у меня во рту. Он стал просто огромным. Абрек подмахивал мне, посылая свою палку поглубже в мой рот, как в женскую пизду, и похотливо сексуально постанывал. Вскоре он возбудился не на шутку, стал по звериному рычать в голос, скрежетать зубами и гонять свой орган в моём рту, как сумасшедший. При этом он привстал с дивана, схватил меня за уши, сильно оттянул их и стал нанизывать мою голову на свой хуй. Мне стало больно, к тому же залупа его, раскрывшаяся, как большой гриб, проникала мне в самое горло, вызывая рвотные позывы. Мне было нечем дышать, я хрипел, нанизанный на его страшный, длинный и толстый хуй, изо рта и из носа у меня текло. Я упёрся руками в бёдра кавказца, стараясь хоть немного освободиться от его хуя, который перекрывал горло, и схватить лёгкими спасительный глоток воздуха.

— Соси, бля, пидор конченый! — рычал в глубокой ярости Абрек и жестоко ебал меня в горло. Я испугался, что он меня сейчас разорвёт от злости. Перестал сопротивляться и мысленно попрощался с жизнью. Лицо моё посинело, глаза полезли из орбит. Приятели кавказца весело переговаривались, беззаботно посмеивались. Пришедшая вновь Ольга, увидев всё это, встревожилась:

— Гилани, осторожней. Ты же видишь — он уже не дышит!

В это время кавказец, названый женой Гилани, начал, содрогаясь, кончать мне в горло. Я закашлял, захлёбываясь, сперма пошла у меня через нос, из глаз хлынули слёзы, изо рта, плотно забитого кляпом его хуя, просачивались белые, прозрачные ручейки перемешанной со слюной спермы. Абрек, наконец, наполовину вытащил своё мокрое страшное орудие из моего рта, давая дышать. Я глубоко хватанул полным ртом воздуха, как пловец, вынырнувший из воды. Думал, что он опять начнёт ебать меня в горло. Изо рта у меня хлынул целый поток слюны и его спермы, не успевшей слиться в горло. Я кашлял и отплёвывался прямо на свои рубашку и брюки.

— Блядь! Грязная свинья! Чушкарь! — ругал меня кавказец, продолжая рукой сдаивать в мой мокрый, горячий, широко раскрытый рот остатки вытекающей из хуя спермы.

Ольга, видя, что со мной, в принципе, всё в порядке, снова направилась было в кухню, продолжать готовить ужин, но кавказец Гилани её остановил:

— Слышишь, хватит жратва! Кончай бегать туда-сюда — мы для этого сюда приехали, да? Сядь, выпей, поешь, посмотри, как будем ебать твоего мужа.

Ольга покорно присела к столу, один из кавказцев, раскрыв бутылку дорогого коньяку, предупредительно наполнил рюмки. Пока я, не вставая с колен, отплёвывался и приходил в себя, вытирал снятой рубашкой лицо и выпачканные брюки, они все выпили, стали есть, весело переговариваясь, цинично обсуждая только что сделанный при них минет. Затем ко мне подошёл другой кавказец, грубо велел встать и снять брюки. Я выполнил, представ перед компанией в одних женских трусиках. Парни одобрительно заржали, как возбуждённые жеребцы при виде кобылы. Бородатый Гилани приказал Ольге принести её нижнее бельё. Она всё сделала, как сказал кавказец.

— Одень этого петушка, это чмо обиженное, в бабские прибамбасы. Он ведь теперь в натуре — баба! Сосёт клёво, мне понравилось. Будет теперь нашей биксой.

Ольга, не прекословя строгому гостю, стала помогать мне надевать её интимные нижние вещи. Лифчик, конечно, был мне велик — у жены сиськи второго размера, у меня, естественно, — ноль. Бежевого цвета чулочки пришлись впору. Мне аж самому стало приятно, когда она плотно натянула тонкий, как паутинка, нейлон на мои ноги. Я воистину почувствовал себя настоящей девушкой.

— Очко у него не разработанное? — спросил у Ольги второй кавказец, очередник в мои любовники.

— Нет, Алхазур, не разработанное. Макс у нас ещё целочка, — съязвила жена, понимающе подмигивая кавказцу Алхазуру. Похлопала меня ладошкой по ягодице. Кавказец в это время выпил и взял с тарелки не порезанный, большой толстый, чуть искривлённый, пупырчатый огурец, похожий на мужской член. Внимательно глянув на него, протянул Ольге.

— Засунь мужу в жопу, пусть привыкает, — цинично приказал он.

Я сладостно содрогнулся, представляя, как это всё будет выглядеть. Тут же, не дожидаясь особого приглашения, спустил с попы трусики, повернулся к жене задом, наклонился, широко развёл пальцами ягодицы. Ольга пососала конец зелёного орудия, смочила его слюной, стала как бы ввинчивать его в мой задний проход. Член мой, на время опавший и скукожившийся, от её действий вновь начал оживать, шевелиться. А когда она просунула огурец в моё очко почти до половины и стала темпераментно меня им трахать, мой хуй снова вскочил и прижался плотно к животу. Мне стало так хорошо от её действий в моей попе, что я протяжно, как девочка, застонал, задёргал задницей, завертел ею в разные стороны, накручивая очко на огурец.

Кавказцы при виде этого необычного совокупления с огурцом, заржали ещё громче. Третий «абрек», до этого не подававший голоса и не участвовавший в оргии, не выдержал, подскочил ко мне спереди и сунул в губы свой немытый, попахивавший острой тухлятиной, обрезанный хуй. Я привычно принялся его сосать, от удовольствия причмокивал, изо рта опять потекла слюна. Я судорожно схватился за свой вставший писюн, и почувствовал, как из головки обильно выделилась смазка. Но, увы, мне приходилось только его дрочить — ебали самого меня: в жопу — огурцом!

Я кончил быстрее кавказца, дававшего мне в рот. Сказалось неудовлетворённое во время первого минета напряжение. К тому же оргазм дополнительно стимулировала Ольга своим огурцом. Моя сперма длинным тугим фонтаном брызнула на пол и на джинсы ебавшего меня в рот безымянного кавказца. Наблюдавшие за этой соблазнительной сценой его приятели Гилани с Алхазуром, со смехом стали его подкалывать:

— Заурбек, петух обкончал твои новые фирменные штаны. Люди скажут на улице, что ты уссался!

— Это он сейчас уссытся! — взревел кавказец Заурбек, вытащил свой хуй из моего рта и с силой ударил кудаком по лицу. Удар пришёлся в губы. Тут же рот мой заполнился солоноватой на вкус, тёплой кровью. Я жалобно вскрикнул и отпрянул от разъярённого, безжалостного кавказца. Из глаз моих снова потекли слёзы. Я зажал рот руками и скулил у ног Заурбека, со страхом смотря на его крепкие кулаки снизу вверх, как жалкая, побитая собачонка.

Заурбек взял в руку свой стоящий прямой палкой, твёрдый как камень хуй и стал дрочить перед моим лицом. Я попробовал отвернуться, но он с гневным криком снова ударил меня, — по щеке, ладонью. Щека мгновенно побагровела, на ней чётко отпечаталась его разлапистая пятерня. Через несколько секунд он с воем и звериным рычанием стал кончать, метя мне в глаза, залил липкой спермой всё лицо. Сперма, ручьями потекла вниз, смешавшись у подбородка с кровью, струйкой вытекавшей из уголка разбитого рта. Я плакал и просил Заурбека больше меня не бить. Раскрыв рот, подставил его под струю его спермы, толчками выплёскивавшейся из залупы. Кавказец, получив удовольствие и расслабившись, немного подобрел, позволил мне хорошенько облизать его хуй и большие, волосатые яйца. Повернувшись задом, нагнулся и велел вылизать очко.

Его дружки-абреки враз оживились, велели Ольге принести фотоаппарат и снимать эту пикантную картину, как я вылизываю задний проход у Заурбека. Жена, полностью попавшая под их влияние, ни в чём им не прекословила и мигом сделала то, что они говорили.

Преодолевая рвотные позывы, снова нахлынувшие на меня, чувствуя острый, горчичный привкус несвежих фекалий, я старался не дышать носом из-за удушливо-противного, специфического сортирного смрада. Покорно лизал размякший узел его ануса. Обильно смачивал очко своей вязкой слюной, сглатывал её, щекотал очко кавказца язычком, стараясь доставить максимум удовольствия и избавиться от его крепких кулаков.

Ольга то и дело нажимала на кнопку фотоаппарата, как заправский папарацци ходя вокруг нас с Заурбеком. Ловила хороший кадр.

Бородатый Гилани и Алхазур, наконец, не выдержали, быстро разделись и, методически подрачивая вставшие, длинные хуи, подошли к нам. Отпускали в мой адрес циничные срамные шуточки. Велев мне оторваться от жопы Заурбека и повернуться к ним, — стали в два члена ссать мне на лицо, говоря, что меня нужно сначала умыть от крови, спермы и говна. При этом кричали, чтобы я быстрей умывался и не забывал полоскать рот ссаками, а потом — всё глотал. Я послушно делал всё, что они приказывали, испытывая необычное, улётное, какое-то потустороннее наслаждение от всего, что они со мной проделывали. Ольга, не останавливаясь, всё это снимала на камеру.

Заурбек, повернувшись ко мне, тоже с наслаждением опорожнил свой мочевой пузырь на моё залитое жёлтыми противными ссаками лицо. В это время «абрек» Гилани, который первый давал мне в рот, зашёл сзади меня, сорвал с моих худых бёдер мешающие бабские стринги, пристроился к моей белой, маленькой жопе. Моё очко было перед этим хорошо раздолбано огурцом, — огромный тугой хуй кавказца с силой вонзился в мою дырочку, с разгона раздвинул её шляпкой залупы. От резкого толчка и острой боли в попе, я громко и пронзительно вскрикнул, дёрнулся было вперёд, чтобы не дать его хую проникнуть в меня глубже, но «зверь», крепко схватил меня за волосы, сжал их с такой силой, что я закричал в голос, с силой потянул на себя, одновременно проталкивая хуй глубже в мою жопу. Я заорал, дёргаясь у него на хую, но не в силах освободиться, беспомощно забился, заплакал.

— Молчи, пидор, не то зубы выбью! — пригрозил впавший в глубокий экстаз Гилани и стал так интенсивно и темпераментно меня ебать в жопу, что я буквально через минуту обо всём забыл, боль отодвинулась на второй план, уступая место сладостному наслаждению и полузабытью, Маленький, тонкий стрючок моего писюна встал так высоко, что, казалось, — вот-вот выскочит совсем из кожи. Я чувствовал, что от неземного кайфа сейчас кончу, и уже не стесняясь никого, стонал во весь голос и подмахивал партнёру как настоящая, отдающаяся мужику женщина.

Двое других кавказцев пускали слюни, глядя, какое удовольствие получает от моей жопы их товарищ, смеялись над моим маленьким, «мальчишеским» членом, подкалывали Ольгу, что вышла замуж за зелёного пацана-"щегла» и не видела настоящего мужского хуя! Чтобы веселее было и фотки были прикольнее, нашли в шкафу мебельной стенки чёрный фломастер, принялись разрисовывать мне спину чёртиками, хуями с большими, лохматыми яйцами и влагалищами, как это проделывают хулиганы в школьных сортирах. Написали на моей спине большими буквами «Чмо подшконочное», «Пидор опущенный», а на лбу — «Хуесос». Велели Ольге всё заснять на камеру, а потом выложить фотки во всех соцсетях: в «Одноклассниках», «Фэйсбуке», «Твиттере», «Моём мире» и других, на которых есть её и моя страницы.

Гилани с рёвом и содроганием кончил в мою жопу и, дав мне начисто облизать свой хуй, который был твёрдый, как слоновая кость, устало упал на диван. Его друзья, чтобы не скучать, придумывали надо мной всё новые и новые штучки: пока один ебал меня в очко или давал в рот, другой давил грязной босой ногой мой маленький стоящий член, елозил по нему ступнёй, теребил пальцами ноги яички, совал большой палей ноги в жопу, имитируя хуй. Наиболее бурно реагировал и кричал Ольге, чтобы быстрее снимала, — когда ему удавалось довести мой член ногой до оргазма.

От обильных оргазмов кавказцев я был весь в сперме, она буквально текла из моей попы и рта на пол. Кавказские крутые ёбари придумали новую примочку: как только кто-нибудь из них кончал в мою жопу, они заставляли мне пошире раздвинуть пальцами очко, чтобы сперма буквально выливалась на пол. Потом кто-нибудь из них наступал ногой в липкую, скользкую лужу, елозил по ней ногой и совал мне в рот. Мне нужно было взять в рот ногу, насколько это было возможно, и облизывать эту гадость. При этом я чуть не порвал губы, а Ольга, хихикая и подмигивая мне, всё цинично снимала, как будто была мне не женой, а сторонним наблюдателем.

Мало того, она периодически клала на стол фотоаппарат, сбрасывала трусики и наклонялась раком перед кем-нибудь из кавказцев. При этом, пока он её по звериному, активно трахал, — так кричала и просила меня смотреть, как ей хорошо, что у меня звенело в ушах, а хуй сам собой вскакивал от одних её криков и темпераментных движений тела. Такие сцены особенно возбуждали меня: подумать только, я даже кончал, не притрагиваясь к писюну, наблюдая как ебут сильные породистые самцы мою Ольгу. (Порно рассказы) Меня просто умиляло это и заводило так, что я чуть не терял сознание, видя, — что они проделывают с ней, как она у них умело, профессионально берёт в рот и всё-всё глотает, облизывает их лохматые яйца, чёрные волосатые жопы и воняющие гнилой прелью, потные ноги. И это при всём том, что мне — своему законному мужу — она позволяет только обсасывать её немытую после совокупления с любовниками «пилотку», целовать ноги и дрочить на её умопомрачительную, белую, хорошо оттопыренную попку, при одном виде которой у некоторых мужиков встаёт так, что потом приходится где-нибудь в сторонке отсиживаться, закинув ногу за ногу, а то и щупать рукой через карман брюк мокрые, только что обкончанные трусы.

В конце этого сумасшедшего, безумного вечера, когда уже начало темнеть на улице, разошедшиеся до крутого тюремного беспредела кавказцы, среди которых, вероятно, были и бывшие «пассажиры-сидельцы», поставили меня совершенно голого на подоконник — квартира наша на первом этаже и прямо возле окна нашего зала — подъезд, — и велели дрочить на входивших в дом жильцов — особенно на женщин. Мне было стыдно до невозможности, вначале я даже прикрывал пах руками, но кавказцы больно били меня по ягодицам металлической линейкой, которую взяли у Ольги из её бухгалтерских аксессуаров. Линейка со свистом хлестала по моей багровой от множества жестоких ударов попе, я то и дело вскрикивал, как ужаленный, удары были настолько болючие, что я едва не уписался — прямо там, на окне. Ко всему, от каждого удара у меня всё больше и больше поднимался писюн и становилось очень сладко в низу живота — накатывал непонятный кайф — от боли. И мне даже хотелось, чтобы удары сыпались на мою попу ещё и ещё. От удовольствия стыд мой развеялся и я уже без всякого стеснения дрочил на входивших в подъезд соседей. Некоторые женщины узнавали меня и вскрикивали от неожиданности, ничего не понимая. Другие наоборот — всё прекрасно понимали... и старались пройти мимо окна нашей квартиры как можно быстрее, осуждающе покачивая головами и презрительно сплёвывая под ноги.

Когда стемнело окончательно, я уже три или четыре раза кончил, обрызгав стекло спермой.

Ольга принялась возмущаться, что недавно мыла окна к какому-то церковному празднику, а я, «пидорас», загадил их своей сдрочкой, «урод!» Вырвала из рук кавказца, бившего меня, металлическую линейку и стала сечь меня ею так ожесточённо и яростно, что я орал, как резанный и не только кончил в очередной раз на стекло, но и уписался. Кавказцы весело подтрунивали надо мной и, как всегда, ржали, а Ольга заставила меня всё со стекла слизывать и пить с подоконника мои ссаки.

Уехали уставшие от оргии гости только под утро. Мы с Ольгой, сейчас же упали в постель и заснули как убитые. Так я впервые попробовал мужчину, и день этот запомнился мне на всю жизнь!