Рабыня или Жена рабыня Часть 8

— Я хочу посмотреть, как тебя трахают молодые ребята, — сказала однажды Ольга.

— Хорошо, доченька, пойдём сегодня вечером в гимназию, — согласилась я.

— Нет, приведи клиентов к нам в дом, я не хочу никуда идти, — запротестовала девочка.

Я подумала, что это даже лучше. И в прекрасном игривом настроении пошла на работу. По быстрому справившись с уборкой помещений, принялась, как всегда ждать клиентов. Но день был явно не мой — пришёл всего один мальчик: невысокий, щуплый, застенчивый, — в очках. Из-за длинной шевелюры светлых вьющихся волос, стройной, с хорошо подчёркнутой талией, фигурки, длинных ресниц он сильно походил на девочку. Прикинут, к слову сказать, он был классно, сразу было видно, что родители денег на любимое чадо не жалели. Знали бы они ещё, чем он в тайне от них занимается по вечерам!

Он галантно представился: «Саша!» — и сразу же суетливо стал совать мне деньги.

— Возьмите, пожалуйста. Вот... Здесь за всю ночь.

Я поблагодарила. Тут же, как из-под земли появился старик сторож с испитым, вспаханным глубокими морщинами лицом и красно-фиолетовым, как у поддатого Деда Мороза, носом. Нюх на деньги у привратника был просто поразительный. Как у собаки! Я отстегнула причитавшуюся ему мзду, хотя планировала, по уговору с Ольгой, вести клиента к нам домой, и в принципе в помещении гимназии не нуждалась. Но решила не портить со сторожем отношения, поскольку он ещё мог пригодиться впоследствии.

Подождав ещё немного, я решила, что бесполезно, и предложила Саше пойти ко мне домой. Он обрадовался и сразу согласился. Мы вышли из гимназии, и я взяла его под руку, как своего молодого кавалера. Мне было лестно идти под руку со смазливым юнцом, хотелось, чтоб все это видели. Но прохожие не обращали на нас никакого внимания, наверное, думали, что прогуливаются мать с сыном. Тогда я взяла его руку и положила себе на талию. Рука мальчика сильно задрожала. Я поняла, что он начал возбуждаться и плотнее прижалась к нему податливым, мягким боком. В светлом месте, прямо под ярко светившим уличным фонарём, я остановилась, повернула к нему лицо и попросила:

— Саша, пожалуйста, поцелуйте меня в губы.

Он задрожал ещё сильнее. Из-за низкого роста, мальчику пришлось приподняться на носках, чтобы дотянуться до моего полураскрытого рта с ярко-накрашенными губами. На виду у всей улицы мы стали нагло целоваться взасос, по взрослому. Саша не мог оторваться от моего рта, жадно всосавшись в него своими мягкими и влажными, трепещущими губками. Я поняла, что он целуется впервые. С улыбкой подумала, что бедный наивный ребёнок даже не подозревает, что эти же губы, которые он сейчас так нежно и трепетно целует, сегодня утром обсасывали мокрую, неподмытую киску Ольги и чмокали её грязную после туалета дырочку в заднице. Как говорится: о, святая наивность!

Мы стояли и демонстративно сосались, не стесняясь смущённых прохожих, которые старались на нас не смотреть и поскорее проскользнуть мимо. Мне сделалось хорошо, и я тоже постепенно от него возбудилась. Прижав мальчика плотнее к себе, почувствовала ногами выпуклость его писюна. Он у него вставал на меня. Руками он продолжал крепко держать меня сзади за крутой изгиб талии.

— Саша, засуньте мне руку сзади под юбку, — доверительно попросила я, нагнувшись к его маленькому розовому уху и обдав горячим, эротическим дыханием.

Писюн мальчика упёрся в мою ногу ещё крепче, рука его нырнула под мою легкомысленную, девчоночью мини-юбочку. Он сразу же нащупал мою выпуклую попу. Я была в маленьких стрингах, тонюсенькой полоской провалившихся в ложбинку между ягодицами. Саше, вероятно, показалось, что я под юбкой — голая. Рука его враз повлажнела, когда он дрожащими пальцами стал ощупывать мои большие мягкие булочки.

Я расстегнула пуговицы на его ширинке, нырнула туда рукой, ожидая нащупать ситец мальчишеских семейных трусов, но под моими пальцами оказались мягкие замысловатые кружева маленьких женских трусиков. Сашин писюн едва не разрывал тонюсенькую ткань, — так стоял. Я удивлённо взглянула ему в глаза, которые в этот момент были сильно расширены, буквально вылезали из орбит и горели бешеным сексуальным огнём.

— Что это такое, Саша? Почему на вас дамское нижнее бельё? Вы голубой? — спросила я, продолжая прилюдно трогать его за член под трусами.

Он помертвел, заикающимся голосом пролепетал: «Тётя, Нина, простите, я вам потом всё объясню», — и начал кончать прямо в трусики. Я моментально почувствовала на своей ладони мокроту и резко отдернула руку.

— Вы — уже?... — удивилась я, не зная куда девать испачканную руку. — Быстро же вы... Пойдёмте быстрее ко мне домой, вам нужно помыться и переодеться. Правда, мужских трусов у нас нет, но вам же они и не нужны сейчас, верно? Думаю, дочкины стрингики вам будут в пору.

— У вас есть дочка? — поинтересовался Саша, престыженно плетясь вслед за мной по улице.

— Да, есть. Примерно вашего возраста, — ответила я. — И она пожелала посмотреть, как вы будете меня трахать.

— Она будет за нами подсматривать? — загорелся юнец.

— Не подсматривать, а смотреть, сидя в кресле, — поправила я. — Ольга очень строгая и властная девочка. Она не любит, когда ей противоречат, и привыкла, чтобы всё было, как она хочет. Если вы не согласитесь с её условиями, тогда она заставит меня вернуть вам деньги, и вы уйдёте ни с чем. А меня... меня она попросту побьёт. Накажет как всегда за провинность.

— Вас бьёт собственная дочь? — чуть не вскрикнул от удивления Саша.

— Да, ей так нравится. Мне тоже, — кивнула я. — А что в этом удивительного? Вам ведь, Саша, тоже нравится носить женские трусики?

Мальчик, густо покраснев, промолчал. Мы проходили мимо рощи. Прохожих здесь вообще не было ни одного. Редкие машины проносились на большой скорости. Было таинственно и жутко, редкие придорожные фонари почти не горели. Саша в темноте осмелел и снова полез рукой к моей попе. У меня мелькнула в голове безумная мысль:

— Саша, вы не будете шокированы, если я вас попрошу об одном одолжении?

— Тётя Нина, говорите, я сделаю всё, что вы пожелаете, — горячо заверил застенчивый мальчик, продолжая тискать меня за задницу.

— Я очень хочу какать, а в роще темно и страшно, — без капли смущения призналась я. — Не могли бы вы постоять рядом со мной, пока я не облегчусь?

— Пойдёмте, я, конечно, покараулю вас. Не стесняйтесь.

— У меня просто нет другого выхода, — оправдывалась я, пробираясь сквозь чащу. — Не терпеть же до дома, в самом деле. Ещё немного, и я попросту наложу в трусы.

Сказав это, я поняла, что сморозила глупость. Наложить в стринги у меня бы не получилось при всём желании. Скорее, я бы измазала себе ноги и попу. Отойдя не очень далеко от дороги, но так, чтобы на меня падал свет фонаря, я стала под деревом, высоко задрала юбку, спустила до колен трусики и присела. Между моих ног сразу же громко зажурчало, как будто вырвалась вода из крана. Юноша стал в нескольких шагах от меня и деликатно отвернулся.

Ещё не закончив писать, я принялась какать. У меня действительно были сильные позывы. Со специфическими звуками и запахами, всё буквально полезно из меня наружу.

— Саша, подойдите ближе, — попросила я, испытывая сильное сексуальное возбуждение от довольно пикантной ситуации. Но в силу моей разрушенной, сильно изуродованной за последнее время психики, желание принимало какие-то экзотические, извращённые формы. Нормальные, человеческие взаимоотношения я уже попросту не воспринимала.

Мальчик подошёл, никак не реагируя на всю обстановку нашего интимного уединения. Вернее, не реагируя отрицательно. Дело в том, что его, видимо, тоже возбуждало всё нетрадиционное, необычное и эксцентричное. Например — справляющая в роще нужду по большому, пожилая, годящаяся ему в матери, красивая женщина. Я поняла, что юноша — такой же извращенец, как мы с Ольгой, и стала вести себя смелее и развязнее.

— Саша, пока я какаю, можете зайти сзади и поцеловать ... мою попу. Я разрешаю вам это сделать, — сказала я, как бы угадывая его дикие, разнузданные желания.

Он сейчас же сделал всё, что я сказал, упал сзади меня на траву, прямо возле свежей, дурно пахнущей пирамидки, и стал страстно целовать сначала одну мою мясистую, напрягшуюся ягодицу, потом — другую. От его присутствия у меня помутилось сознание, всё померкло перед глазами, появился страшный сладостный зуд в паху. Я продолжала с натугой дуться, — в тоже время представляла, как его вставший писюн входит в мою раскрытую, измазанную анальную дырочку.

— Саша, теперь можете трахнуть меня в попу. Вы можете это сделать? У вас встал? — прошептала я глухим голосом и помертвела от сладостного ожидания.

Не поднимаясь с корточек, я нащупала сзади, возле своей задницы, его разгорячённое лицо в нелепых, неуместных очках, скользнув рукой по плечу, потянула за руку.

— Идите сюда, мой мальчик.

Он встал на не гнущиеся, непослушные ноги и подошёл ко мне. Я тронула его за штаны впереди — они ощутимо выпирали. Вытащив из ширинки ещё влажный мальчишеский, вставший член, сунула себе в рот. Сразу же почувствовала острый вкус свежей мужской спермы. Это возбудило меня ещё больше. Я с аппетитом сосала его писюн, который через несколько минут стал твёрдым, как палка на дереве, и горячим, как разогретая восковая свечка.

Боясь, чтобы он вдруг не кончил мне в рот, так как я убедилась — эякуляция наступает у него катастрофически быстро, я оставила его агрегат. Саша застыл возле меня в оцепенении с колом торчащим, небольшим членом, не зная, что я ещё придумала.

— Саша, отойдёмте в сторону, здесь грязно и запах... — попросила я, встала на ноги и, не надевая трусов, сделала несколько шагов вправо.

Он покорно, как телок за мамкой, которая унесла сиську, последовал вслед за мной.

— Саша, разденьтесь, вам будет удобнее меня трахать, — свистящим шёпотом посоветовала я и сама стала снимать и небрежно бросать на траву свои вещи. Через время я оказалась совершенно голая. Свежая ночная прохлада приятно холодила разгорячённое тело. Мальчик тоже был уже без ничего. И писюн у него задрался ещё выше.

Я интимно подкралась к нему, повернулась спиной и потёрлась огромной попой об его тело. При этом старалась, чтобы головка вылезающего из кожи мальчишеского члена попадала мне в глубокую ложбинку между ягодиц. Мальчик застонал от сильного возбуждения и стал просовывать свой писюн глубже. Я нагнулась, став перед ним раком, широко развела пальцами мясистые, незагорелые, белые ягодицы.

— Милый мальчик, трахните меня туда... в попку! — попросила я и рукой, крепко обхватив ствол, ткнула шляпку его молодого хуя в свой нечистый после недавнего, туго сжавшийся задний проход.

Юнец помертвел от моих слов, весь затрясся, на спину мне обильно закапала тёплая слюна из его полураскрытого в экстазе рта. Он с силой вдавливал головку в мою грязную жопу, сопел и пыхтел, как паровоз, стонал и чуть не плакал от перевозбуждения. Просунуть хуй в маленькое, сжавшееся как будто от страха отверстие ему так и не удалось и я почувствовала, как мальчик снова судорожно кончает прямо на мою жопу. Спермы было так много, что она тут же потекла по моим голым ляжкам.

Я вскрикнула от досады, повернулась к неумелому любовнику и смачно, со злостью хлестнула его ладошкой по мягкой щеке. Потом по другой, и снова по первой, — ещё и ещё. Я шлепала его по застенчивой, растерянной мордочке, а он, ничего не соображая, потеряв очочки, стоял передо мной с торчащим мокрым хуем, и всё изливал и изливал на землю последние капли.

— На колени, раб! — взвизгнула я, опьянённая его покорностью и беззащитностью. Сама не знаю как, но во мне вдруг проснулась жестокая доминирующая тиранка.

Мальчик безропотно упал передо мной на колени, испуганно заглядывая мне в глаза, и ждал, что я буду делать с ним дальше. Я поняла, что он — мой, и готов на всё. Снова повернулась задом, нагнулась, широко расставив стройные красивые ноги со свежими потёками его спермы.

— Раб, оближи сейчас же мои ноги. Потом вылижи жопу. Я только что посрала и не подтиралась: подотри меня вместо туалетной бумаги своих паршивым языком. Потом скажу, что делать дальше.

Саша подполз ко мне, не поднимаясь с колен, и принялся жадно облизывать мои ножки, постепенно поднимаясь от щиколоток к попе. Её он обрабатывал языком наиболее тщательно. Вылизывал аккуратно, каждую складочку на небольшом узелке. При этом юнец протяжно сексуально стонал и всхлипывал от удовольствия. Я поняла, что у него снова встал...

— Теперь трахни меня языком в пизду, — не стесняясь в выражениях перед униженным, ползающим на коленях рабом, потребовала я. — Только хорошенько еби, чтобы язык проникал как можно глубже и я кончила. Если через пять минут я не кончу, — выебу тебя самого двумя пальцами в жопу! Понял, пидор?

— Понял, моя госпожа, — промямлил мальчик и стал неистово трахать меня языком. Я текла, как сука, и даже начала ему подмахивать попой. Саша весь трясся, а через время опять кончил. Это я поняла, по пронзительному вскрику и конвульсиям его лица, прилипшего к моей большой мягкой жопе. Мне тоже страшно захотелось кончить. Помогая юнцу, я стала очень быстро дрочить свой вскочивший, как небольшой пальчик младенца, клитор. Но пять минут прошло, а я всё ещё была неудовлетворённой. По-видимому, обычного облизывания пизды мальчиком мне было уже не достаточно.

— Всё, раб, ты провинился, не выебал свою госпожу языком, и я тебя жестоко накажу! — объявила я, выпрямляясь, и с силой ударила его ногой по лицу. Мальчик закричал от ужаса и боли, упал на траву и заплакал.

— Вставай, я сейчас буду тебя трахать в жопу, — велела я.

Саша поднялся на ноги и, понимая, какую позу нужно принять, опустился на четвереньки и повернулся ко мне задом. Я буквально вся затряслась от охватившего меня враз кайфа при виде его маленькой, аккуратно оттопыренной, беленькой, почти девчоночьей попки. Я прилипла к нему сзади, словно большой похотливый кобель к маленькой суке, поплевав на два пальца правой руки, обильно увлажнила слюной его малюсенькую анальную дырочку, сунула эти же пальцы ему в рот, велела хорошенько обсосать. После всех приготовительных манипуляций стала осторожными вращательными движениями ввинчивать пальцы в его задний проход. Саша задёргался подо мной, протяжно застонал, как настоящая баба, задвигал попкой. Анальная дырка его раскрылась. Этому способствовало ещё и то, что он начал в этот момент мастурбировать. Я поняла, что ему нравится, когда ебут в жопу, и стала откровенно трахать корчившегося, извивающегося полуюнца-полудевочки. «Ей даже имя не нужно менять, — мелькнуло у меня в голове. — Как есть девочка Саша!»

Девочка Саша, которую я темпераментно и резко драла в жопу, закричала не своим голосом и снова стала фонтанировать из набрякшей залупы спермой. Я поняла, что сделала это, — отпедерасила пацана, сделав его настоящей опущенной девчонкой. Теперь он полностью у меня в руках и побоится в чём-нибудь противоречить: ведь я теперь могла рассказать всем мальчишкам в гимназии, что он — голубой!

Когда всё закончилось и он в изнеможении, голый упал на живот на траву и на время замер, отходя от критического экстаза, я подрочила ещё свой клитор и тоже быстро достигла эякуляции. Из моей пизды сильной струёй выплеснулась моча, и я, балуясь, направила её на Сашу. Он быстро вскочил и недоумённо, диким взглядом уставился на меня, обсыкающую его стоя. При этом я продолжала извиваться в сладких эротических конвульсиях. Я наконец-то кончила за весь сумасшедший вечер, и была этому несказанно рада и удовлетворена.

— Тётя Нина, почему вы писаете стоя? — спросил Саша, смахивая с себя рукой капли моей мочи.

— Я так иногда кончаю, раб, — высокомерно объяснила я. — Это струйный оргазм и он бывает только у самых темпераментных, заводных женщин. Я — именно такая.

— Спасибо вам, тётя Нина, — поблагодарил, всё ещё голый Саша, хотя я начала одеваться.

— За что ты меня благодаришь?

— За то, что доставили мне огромное удовольствие, — помявшись, выдавил бедный счастливый мальчик.

— Тебе очень нравится, когда тебя ебут в твою попку? — удивлённо спросила я, хотя самой мне это тоже нравилось до безумия.

— Мне очень это нравится, — потупился Саша. — А ещё больше нравится, когда это делают дяденьки...

— Ты хочешь, мой мальчик, чтобы тебя отпедерасил мужчина? — скептически ухмыльнулась я. — Но ты ведь и так уже — девочка, после того, что я только что с тобой сделала. Дочь говорит, — а она знает точно, у неё много всяких знакомых, есть и такие, что уже сидели, — так вот, она говорит, что по их тюремным понятиям, ты уже не мужчина... И больше никогда им не будешь, если об этом узнают твои одноклассники. В тюрьме ты бы назывался «петушком», спал возле унитаза в сортире и выполнял самую грязную работу. А все бы тебя били и издевались.

— Пусть бы издевались и били... всё равно это умопомрачительно сладко, — мечтательно промолвил Саша, прикрыв от удовольствия глаза большими девчоночьими ресничками и блаженно улыбаясь.

— Что сладко? — не поняла я.

— Когда тебя сношают туда...

— Ну ты действительно натуральная девчонка, — не зная что ещё сказать, уже полностью облачённая в одежду, пожала я плечами. — Продолжим путь дальше, до нашего дома недалеко. Расскажешь мне по дороге о своёй жизни.

— Вы хотите знать, когда я почувствовал, что хочу быть девочкой, а не мальчиком? — аж весь загорелся от радости опущенный мной Саша.

— Да, расскажешь мне о своих сексуальных фантазиях, — с улыбкой кивнула я. — Насколько я разбираюсь в подростках, да ещё таких робких с женщинами, как ты, — небось, занимался мастурбацией лет с четырнадцати? А дрочил, вероятно, на маму, старшую сестрёнку или тётю в деревне?

— Откуда вы всё знаете? — удивился, тоже начавший одеваться мальчик. Первым долгом он взял трепещущими руками лёгкий кружевной комочек женских трусиков. Не стесняясь меня, натянул их на себя очень высоко, так, чтобы в разрез между булочками врезалась тонюсенькая ниточка стрингов. Писюна, уже давно упавшего, впереди не было видно совсем, небольшая выпуклость могла сойти за девчоночий лобок. Сейчас он действительно сильно напоминал очень юную, с едва наметившимися пупырышками грудей, девочку. И меня сильно потянуло к нему, именно как к девочке, потому что я была уже вполне сформировавшаяся, старая лесбиянка, и мне совершенно были безразличны мужчины. Но трахнуться с красивой девчонкой с маленьким вставшим хуем между прекрасных, стройных ножек я была не прочь. К тому же, за этим дома будет наблюдать госпожа — моя обожаемая дочь Ольга. И может быть побьёт меня на глазах у милой, опущенной Саши.

Как это безумно приятно, — быть конченной лесбиянкой и униженной, безропотной рабыней своей родной дочери-сутенёрши!