Время, помоги нам...

Слышали ли вы когда-нибудь, что предметы могут изменить жизнь человека? Вроде бред, да? Но в этой жизни может быть всё. Поверьте уж мне.

В то, хоть и дождливое и пасмурное утро я проснулся с отличным настроением. У меня жизнь удалась! Я счастливый человек! У меня самая красивая девушка, и я собираюсь в ближайшее время сделать ей предложение. Я недавно переехал в новую квартиру (ну и что, что взятую в кредит, зато какие-то несколько лет, и она будет моя). И самое главное, сегодня я проведу первый день на моей новой работе. Я психолог, но до этого я не мог работать по специальности, а пару недель назад прошёл собеседование в одном престижном университете, и теперь буду преподавать психологию и всё, с ней связанное. Странным мне показалось то, что декан спросил о моём отношении к людям с нетрадиционной ориентацией. Но, как потом оказалось, там много студентов с такими предпочтениями, и учителей-гомофобов набирать туда не собирались. Благо, я к этому отношусь спокойно. Люди могут спать и встречаться с кем хотят, и никто не может им указывать, как поступать в этом деле. В общем, меня взяли. Не знаю, за что: за моё отношение к геям или за знание своего предмета, но в тот день Алиса (так зовут мою невесту) не могла насмеяться, глядя на меня. Я прыгал, носил её на руках, и мы всю ночь провеселились.

Итак, я приоделся, взял приготовленные конспекты (к этому моменту я отношусь очень ответственно; я хорошо учился, и мои студенты будут знать мой предмет). Дождь прекратился, но что-то мне подсказало взять зонт. Если бы я знал, что этот зонт изменит мою жизнь, то подумал бы дважды, прежде чем брать его с собой.

«Вот блин, что же за погода такая мрачная-то. Весь марафет коту под хвост», — подумал я и несмело пошёл перешагивать через лужи.

Ах, да, насчёт марафета... Я люблю хорошо выглядеть. И мне совсем не стыдно из-за этого. У меня много косметики для ухода за кожей и волосами. Я хожу в тренажёрный зал и стараюсь держать фигуру в тонусе. Природа наградила меня совсем недурной внешностью, и я безумно благодарен ей за это. Девушки всегда западали на мои глаза. Они у меня серые и при определённом освещении кажутся голубыми. Это редкость, согласитесь, с моими-то чёрными, даже смоляными волосами. Но при всём этом я терпеть не могу женоподобных моделек, которые красятся и манерничают... Так, на чём я остановился? А, да...

Путь к университету недолгий, но тернистый. Куча светофоров, поворотов и разнообразных препятствий. Если бы эти улочки сделали прямыми, то я дошёл бы до работы минут за 10, а так только на светофорах полчаса теряешь. У нас довольно красивый городок, спокойный, хоть и с небольшим населением. Дороги выложены какими-то камнями, что делает их похожими на средневековые. Домики аккуратные, а магазины с большими стеклянными витринами, которые манят к себе разнообразием товаров и скидками.

Наконец, последний светофор — и прямая дорога к новым знакомствам и впечатлениям. Стою у дороги, и вдруг какой-то идиот меня отталкивает. Я машинально отхожу назад, и его со всей дури окатывает водой из лужи проезжающая мимо машина. У меня вырывается дикий смешок, ведь на его месте должен был быть я, но я сразу же убираю улыбку из лица и принимаю серьёзный вид...

Парень пару секунд стоял и ничего не мог сказать, а потом нервно и громко начал орать вслед той машине. У меня в груди начало болеть даже — так хотелось смеяться, но я всегда гордился своим умением контролировать себя.

— Вот, наказание по заслугам! Нечего было лезть вперёд и толкаться, — ехидным голосом произнёс я.

Через мгновение меня одарили таким взглядом, что пропало всякое желание смеяться над парнем.

— Нехрен было стоять посреди дороги. Или тебе очки, бля, купить, чтобы ты людей лучше видел? — проговорил он, стряхивая с себя грязь.

— Очки не помешало бы тебе купить. Такой высокий и машину не увидел; вот теперь весь день как петух мокрый ходить будешь. И не забывай, что на этом месте должен был быть я, так что спасибо за одолжение, — выговорил я быстро и внятно, чтобы не дать вставить ему в мою тираду ни звука, — и отвернулся от него, дав понять, что разговор дальше продолжать не собираюсь.

Парень оказался очень даже симпатичным. Видимо, тоже следил за собой, потому что его довольно длинные волосы не потеряли форму после попадания на них воды. Видимо, он пользовался лаком для волос, что довольно редко сейчас встречается. Он был очень высокий и немного худощавый для своего роста, но ему это было легко скрывать за широкими спортивными штанами и просторной кенгурухой. Я также понял, что у данного парня крутой нрав, ибо по его голосу и проскакивающим интонациям было сразу заметно, что ему уже не раз испортили настроение за сегодняшний день.

Мои секундные размышления прервал оглушающий гром и мгновенно обрушившийся на землю ливень. Я сразу же открыл зонтик и стал ждать дальше зелёный свет, но, посмотрев на этого и так наказанного судьбой парня, пожалел его и подошёл ближе, накрыв зонтом.

— Я не злопамятный, а ты простудишься. К тому же у меня должок перед тобой. Если бы не твоё нахальство, то это я бы стоял сейчас здесь похожим на лягушку, — вежливо произнёс я и посмотрел в его обалдевшие глаза.

Он смотрел на меня так, будто хотел убить, но здравый смысл давал ему понять, что лучше согласиться со мной. Хотя это было всего лишь первое сентября, и лето только вчера кончилось, но дождь был ужасно холодным, и простудиться парень, видимо, не мог себе позволить...

Мы шли молча и, так как зонтик был большой, почти не касались друг друга. «Я когда-то умру от своей доброты», — подумал я, чувствуя неловкость ситуации.

Когда мы подошли к университету, то по общему взгляду на него поняли, что нам было по пути.

— После надо сказать спасибо, — сказал я, когда мы зашли в холл здания.

— Обойдёшься! Ты мне просто долг отдал, — ответил мне юноша грубым и злым голосом.

«Ну вот и делай после этого добро людям», — я поднял глаза к потолку, вздохнул и пошагал к кабинету декана.

Несмотря на это маленькое происшествие, моё настроение не испортилось, и я в прекрасном расположении духа вошёл в кабинет. Декан была довольно приятной женщиной средних лет — так мне показалось, во всяком случае. Выглядела она очень привлекательно, но строго.

— А, это вы Николай Олегович! Заходите. Как настроение в первый рабочий день? — с вежливой улыбкой проговорила Анна Сергеевна.

— Здравствуйте. Спасибо, отлично. Готов к труду и обороне, — с улыбкой я ответил я ей.

— Вот что-что, а обороняться вам придётся.

Я посмотрел на неё непонимающим взглядом, и она продолжила:

— Понимаете ли, в нашем университете много студентов с нетрадиционной ориентацией. Так уж сложилось, что большинство талантливых людей — не все, конечно — имеет свои странности. Так что, так как вы психолог, вам нередко придётся выслушивать рассказы о безответной любви парня к парню или девушки к девушке. Вы готовы к этому?

Я согласно кивнул. Она улыбнулась и добавила:

— Вот и отлично. И ещё одно... Берегитесь, а то с вашей внешностью у вас будет много поклонников. Будьте непреклонны; сами понимаете, никаких отношений между студентами и преподавателями быть не может.

— Да нет, что вы. У меня есть невеста, и мы собираемся пожениться, — ответил я.

— О, я вас поздравляю. Так даже лучше, — радостно ответила декан и повела меня в преподавательскую для официального представления.

Коллектив был классный. Принял он меня довольно тепло. Контингент моих коллег был молодым, все они были примерно моего возраста (забыл сказать, мне 25), так что с общением у меня проблем не было.

И вот настал момент истины. Я шёл по коридору и смотрел на своё расписание. Сейчас у меня была первая пара. Первая пара в роли преподавателя! Сердце выскакивало из груди от волнения, руки немели от напряжения и лёгкие сокращались всё быстрее и быстрее. Кто был на первом свидании, тот может понять мои ощущения. Только ... сейчас меня ждала не одна особа, а целая аудитория студентов, человек 80, так что если сказать, что это был мандраж, то это ничего не сказать.

Захожу в аудиторию. Боже ж ты мой! Я, конечно, знал, что когда-то окажусь на месте своих учителей, но что это будет так... На меня смотрело, как я и предполагал, человек 80. Я ощущал на себе и оценивающие взгляды, и сравнивающие, и презрительные (последние принадлежали тем, кто вообще не хотел видеть здешних преподов и учиться в частности).

— Здравствуйте. Я ваш новый преподаватель психологии и психолог по совместительству. Меня зовут Николай Олегович. Так как разница в возрасте у нас небольшая, я думаю, что у нас сложатся дружеские взаимоотношения. Но учтите, что на шею садиться себе я не дам.

— Мы не на шею, мы сразу на голову, — поумничал некто из аудитории, но таких фокусов от студентов я ожидал, ведь сам был студентом, так что не расстроился и только приготовился к худшим колкостям.

— Должен вам сообщить, что залезть на голову и при этом пропустить шею невозможно, — улыбнулся я, вежливо заткнув выскочку. — Если у вас есть какие-то вопросы ко мне, я выслушаю их сейчас, потому что во время лекции я отвлекаться не буду.

— Вы женаты? — прозвучал соблазнительный голос девушки с задних рядов.

— Нет.

— У вас есть девушка? — дополнил предыдущий вопрос уже другой голос.

— Или, может быть, парень? — это был уже мужской голос, и аудитория взорвалась от смеха.

Я не хотел в первый же день зарабатывать репутацию зануды, поэтому решил отшутиться.

— Если у меня появится парень, то тебе я скажу об этом первым.

— Вау! — прозвучали насмешливые голоса.

— А сейчас, — продолжил я, — прошу вас открыть свои конспекты и записать тему первой лекции.

В зале ещё похохотали, но уже через несколько секунд зашуршали тетради, и наступил рабочий шум. «Есть! — подумал я. — Первые нападения отбиты и, похоже, удачно».

Только я взял в руки мел, чтобы написать на доске тему лекции, в аудиторию бесцеремонно ворвались. И кто же это был, как вы думаете? Правильно! Тот мокрый петух, который чуть не испортил мне утро. На моё удивление, на этот раз он был в чистой сухой одежде и даже привёл в порядок волосы. Теперь я получше разглядел его лицо и был удивлён ещё больше. Такая милая мордашка — и такой скверный характер! Личико у него было такое нежное, как у девочки, но когда он злился, то лучше было не попадаться ему на глаза. Его взгляд был испепеляющим!

— Оу, какие люди! А почему опаздываете? — решил я съязвить.

— А то сами не знаете, — произнёс парень и одарил меня презрительной улыбкой, что вызвало заинтересованность у публики.

— Ладно, присаживайся, — я решил завязать с этой темой, опасаясь всё-таки развития данного разговора, а конфликты со студентами мне сейчас были не нужны.

Парень с недовольным выражением лица поплёлся на задний ряд. Я как психолог не мог не отметить для себя, что этот студент не так прост и что мне придётся с ним попотеть. У него явно есть «крыша» в деканате. Я этого точно не знал, но его высокомерное отношение к учителям говорило мне о том, что либо ему всё пох в принципе, либо ему всё пох потому, что его в случае чего прикроют и ничего ему не будет.

Лекция прошла удачно. Я вписался в запланированное мной время, изложил весь материал и даже умудрился сделать перекличку. Не ради того, чтобы поставить энки, а ради того, чтобы узнать, с кем мне придётся работать.

Должен признаться, что контингент учащихся меня поразил. Я никогда не видел в одной аудитории людей, настолько разных по характеру, манере поведения, внешности, интересам и отношению к жизни.

Моё внимание остановилось на нескольких студентах.

Никита Серов, кличка Серый — явный лидер с внешностью этакого плейбоя, гроза универа, по которому сохли все и вся. Он занимался спортом, поэтому ему сходили с рук все прогулы и залёты.

Игорь Труханин — верный оруженосец выше указанного персонажа. Они были вместе в футбольной команде, вместе в компании, вместе по жизни — но стояли на разных ступенях популярности. Никита был лидером, а его друг скрывался в его тени. Игорь не был особо привлекательным, но что-то в нём было такое, что располагало к нему. Как бы хорошо я не разбирался в людях, мне было непонятно, что держит этих двоих вместе. Оба были натуралами, за обоими бегали толпы девчонок, но оба были такие разные внутри, что я пока не мог объяснить себе их отношения.

Екатерина Сомина — полная копия Серого, только в юбке. Длинноногая брюнетка с божественной фигурой и ужасно красивым личиком. Родители у неё были явно не бедные, ибо шмотки на ней были не из дешёвых. Она занималась модельным бизнесом, являлась лидером местной команды поддержки. Ею грезили все парни в университете. Ну, как же без такой особы! В каждой школе или учебном заведении должны быть такие, как Серый и Катя. И, естественно, все приписывают им роман. Как же без этого! А они любезно поддерживают эту сплетню, а заодно и свою популярность.

Инга Саламатина. Девушка-весна — так она почему-то охарактеризовалась в моём воображении. Томный голосок, симпатичная внешность. Она ни в чём не уступала Соминой, но в ней не было стервозности и высокомерия Екатерины. Вегетарианка, любит животных и природу, и... лесбиянка. Этот факт своей биографии она не скрывала ни от кого, впрочем, как и многие ей подобные.

Кирилл Саламатин. Как можно было догадаться, брат прежде названной особы и, по совместительству, лучший друг персонажа, к которому я так долго подбирался.

Рамашев Павел. Мой утренний знакомый. Тёмная лошадка всего потока. Его называют Клевер, но никто не знает происхождение этой клички; когда он поступил сюда учиться, кличка уже была с ним. Он был общительным, но никогда никого не подпускал к себе близко. По вызываемому к себе уважению он не уступал место Никите, да, впрочем, и по красоте тоже. Но, в отличие от Серого, Паша не пользовался вниманием девушек в своих целях. За хоть и короткое, но всё же время моих лекций я ни разу не видел его с девушкой. Как я и предполагал, у него была «крыша" — завуч Евгений Рамашев, отец. Рамашев-младший был резким, иногда грубым, всегда добивался того, чего хотел, никогда не оставлял последнего слова за противником, и если уж его кто разозлил, то этому бедняге было несдобровать. Вызывающий взгляд, наглая улыбка — но почему-то мне казалось, что это всего лишь маска... Ой, непросто мне будет здесь, ой непросто!

Ах, да. Естественно, я не смог бы понять всё это сам. Необходимые данные мне любезно сообщила местная «сенсация», а по-простому, сплетница Алёна Баринова. Признаться честно, терпеть не могу таких людей, но выбора у меня не было...

Вот и познакомились.

Так тихо, мирно пролетали дни за днями. Я преподавал, студенты учились. Мне выделили отдельный кабинет с диваном и прочей хренью, которая обычно есть в кабинете психотерапевта. Я сдружился с коллегами. В общем, жизнь шла как по маслу. Но масленица моя закончилась в тот день, когда я зашёл в туалет и увидел там ошеломляющую картину.

У стенки стоял парень, видимо, с одного из младших курсов, потому что на своих парах я его не видел, довольно привлекательной внешности. Он судорожно пытался вырваться — из рук кого, как вы думаете? Да! Павла! Рамашев упирался руками в стену по обе стороны от плеч парня, а нога его прижималась к паху его жертвы. Он что-то настойчиво шептал парнишке, и было видно, что тот колебался в выборе, предоставленном, очевидно, ему Клевером.

— Ты подумай хорошенько, от чего отказываешься! Ты же знаешь, я всё равно добьюсь своего, — настойчивым, нахальным и томным голосом говорил ему Павел.

— Ты же ведь бросишь меня сразу. Ты даже не помнишь, как меня зовут, — все ещё пытаясь вырваться, отвечал парень.

— А зачем мне помнить? Я же на тебе не жениться собираюсь, а трахаться с тобой, а в этом деле имя не столь важно, — и, сказав это, Павел впился своей жертве в губы.

Я решил не допускать дальнейшего разворота событий, опёрся на дверной косяк и театрально закашлялся. Оба парня посмотрели на меня. И оба ТАКИМИ взглядами! Парнишка — благодарственным дальше некуда, а вот Клевер — испепеляющим! Наверное, в тот момент он готов был меня убить, причём уже во второй раз.

— Я, наверное, вам помешал, но давайте не будем здесь туалет превращать в траходром, ладно?

Воспользовавшись ситуаций, младшекурсник выскользнул из оков Паши и рванул мимо так, что меня ветерком обдало.

— Ну, и что ты наделал? — Павел смотрел на меня как кот, у которого спугнули его обед.

— Зачем парнишку-то запугиваешь? Видишь, не хочет он тебя, — я решил не показывать своей ошарашенности тем фактом, что Рамашев оказался геем.

Я наблюдал за ним, и хоть рядом с парнем не было девушки, всё равно я ни разу не замечал в нём интереса к парням.

— Он-то не хочет? Да он сохнет по мне знаешь уже сколько?! И вот, когда я, наконец, решил немножко осчастливить парня, приходишь ты и ломаешь мне все планы.

Он говорил всё так же высокомерно и властно, но я его почему-то совсем не боялся. В последний момент мне даже стало жутко смешно, и я улыбнулся.

— Ты сейчас похож на малыша, у которого отобрали игрушку, — проговорил я и рассмеялся.

— Ух ты, какие мы смелые! Ты ещё и посмеяться надо мной решил?

— А чем ты такой особенный, что над тобой смеяться нельзя? Или ты думаешь, что я тебя боюсь? Нет, ты ошибаешься. Ты самый обыкновенный папенькин сынок, который всё себе позволяет и не знает настоящей жизни, который падает на пол и бьёт по нему ногами и руками, когда ему что-то не досталось, — я не знаю, откуда у меня в голове взялись эти мысли, ведь я не собирался их ему говорить.

Выражение лица у Павла сменилось от злого на яростное. Было впечатление, что сейчас у него из ушей пойдёт дым, как в мультиках.

— Да что ты можешь знать о том, кто я? Ты, психолог хренов! Ты мне ещё там, на стоянке не понравился со своим дебильным зонтом. А ты же ничем не лучше меня был в ту минуту, когда зонт мне предлагал. Такой же высокомерный, нудный, прааавильный тип! Да ты знаешь, что я с тобой могу сделать?

Его голос становился всё громче и громче и почти перерос в крик, когда парень каким-то чудом в один момент вдруг остановился и абсолютно спокойным тоном добавил:

— Хотя... я знаю, ЧТО я с тобой сделаю, — и в тот же миг он сделал то, чего уж я совсем не ожидал от него.

Этот ходячий кошмар прижался ко мне всем телом и схватил мои руки своими, таким образом, не давая мне возможность увильнуть он него.

— Я тебя влюблю в себя, а потом оттрахаю и брошу. Тогда мы и посмотрим, как я добиваюсь своих целей и какими методами, — всё это он почти прошептал мне на ухо, и по моему телу пробежали толпы мурашек.

Такое у меня бывает только в одном случае: когда я начинаю возбуждаться.

Я вовремя сообразил, что мне надо что-то делать, и в тот момент, когда он чуточку ослабил руки, я схватил его за плечи, в одно мгновение развернул и прижал лицом к стене.

— Ты что делаешь? — явно не ожидавший такого, выкрикнул Клевер.

— Что, Пашенька, испугался? А если сам влюбишься — не боишься? Ты не один тут такой, который умеет добиваться своих целей, и не один, кто может за себя постоять. Так что не нарывайся, парень!

Мой голос ни разу не дрогнул, хотя в душе творилась революция. Я был зол, и одновременно мне хотелось это тело. Мы были настолько близки, прикасались друг к другу в таких интимных местах, что мне выть захотелось. Мне было стыдно за самого себя, но я знал, что про существование этих чувств никто не узнает.

— Пусти, сука, больно! — уже шипящим от ярости голосом выговорил Павел.

— Когда ты в меня влюбишься и я тебя брошу, тебе будет больней, поверь мне, — я так же, как и он до этого, прошептал эти слова Павлу на ухо (уверен, он в этот момент почувствовал то же, что и я) и отпустил его.

— Это мы ещё посмотрим! — выровнялся Клевер и демонстративно вышел из туалета.

«Он всё-таки оставил последнее слово за собой», — подумал я, идя к умывальнику, чтобы умыться.

В голове моей творился кавардак. А как вы думаете, что могло быть со мной после того, что только что произошло? Мне бросили вызов! И не кто-нибудь, а сын завуча, а он хоть и не первый, но всё же и не последний человек в универе. Я поставил под сомнение свою ориентацию и репутацию. Я же не знаю, что взбредёт этому придурку в его пустую голову! Но кое-что терзало меня больше всего. Это те ощущения, которые я испытывал к Павлу. Я его не ненавидел — даже после того, что он мне наговорил. Когда я сказал ему про папочку, у него были такие глаза...

Мне надо узнать о нём побольше.

Ах, как же прекрасно осеннее утро! Воздухом невозможно надышаться. Он проникает в каждую клеточку твоего тела и будоражит, освежает, придаёт силы и энергию с каждым его вдохом. Жёлтые листья под ногами шуршат свою симфонию, которую можно слушать, сколько угодно, и не надоест.

Но хочешь ты этого или не хочешь, а любая дорога рано или поздно должна закончиться... Так. Сегодня я намерен всё-таки узнать побольше об этом парне. Почему он так меня волнует? Что-то в нём есть такое... загадочное. Я выясню, что это, сам себе клянусь.

— Доброе утро, красавЕц! — услышал я, только войдя в учительскую.

Это была Марина Ермолова, моя коллега и преподаватель английского языка. Мы сдружились с ней с первого же дня моей работы здесь. Маришка — очень простой и общительный человек. Говорит всё, что думает, но при этом думает, что говорит, — вот такой вот смешной парадокс. Маринка могла сказать горькую правду так, что это было совсем не обидно. Это меня в ней, наверное, и подкупило. И, видимо, не только меня. У неё столько ухажёров, несмотря на её простоватую внешность! Она была девушкой невысокого роста, с волосами цвета каштана, карими глазками, обыкновенной фигурой (по этому поводу она не страдала и никогда не отказывала себе в сладких радостях). Но, несмотря на всё это, за ней почти каждый день заезжали новые молодые люди — и совсем не бедные, судя по маркам автомобилей.

— Привет, дорогая! Как дела?

— Да вот, сижу, конспекты студентов перелистываю и не могу некоторым нарадоваться, а некоторые меня просто бесят, — проговорила она и швырнула подальше от себя несколько тетрадей.

— Это кто же у нас такой «талантливый», что вывел тебя из себя? — я мог это сказать без улыбки, потому что и так знал ответ на свой вопрос.

Ни Серый, ни его верный друг никогда не отличались высоким IQ, и то, что это сходило им с рук, бесило всех преподавателей. Но что поделаешь, игры, которые они выигрывали, приносили университету немаленький доход, поэтому приходилось терпеть.

— Хотя не говори, я и так догадываюсь, — я присел за свой стол и начал доставать свои записи.

— Ты, наверное, не про всех догадываешься, — нервно отпихнув от себя остальные бумаги, проговорила Мариша.

— Тааак, — удивлённо протянул я, — кто ещё хочет попасть в большой футбол, как эти двое, чтобы не учиться? — я явно заинтересовался этой темой, потому что этот поток был силён в гуманитарных науках, и сачкистов тут было совсем немного.

— Да вот, Павел Рамашев, звезда наша, в последнее время не радует меня совсем. Рассеянный постоянно. Когда я попыталась поговорить с ним, он в ответ только нагрубил мне и ушёл. Может, ты попробуешь выяснить, что с ним происходит?

Я был удивлён ещё больше, услышав её ответ. Во-первых, потому, что здесь работал отец Павла. Почему она не пожаловалась ему? Во-вторых, Павел неплохо учился. Он не ботаник, просто у него хорошая память, и наука ему легко даётся. В-третьих, раз уж о нём зашёл разговор, надо было не упустить такую возможность и разузнать у Мариши побольше о парне.

— А почему я-то? У него здесь папа работает, вот пусть он ему мозги и вправляет, — решил я зайти издалека.

— Ааа, так ты ничего ещё не знаешь о них!? — удивлённо протянула Мариша.

— Как видишь.

— Евгений Олегович — приёмный отец Павла. Парень был ещё маленьким, когда его родители погибли в аварии. Старший Рамашев был хорошим другом семьи Павла и забрал его к себе. Он дал ему свою фамилию, крышу над головой, образование, но этот паршивец не ценит совсем эти подарки судьбы и такие войны здесь устраивает! Короче, папа ему вовсе и не папа, и не авторитет.

Я сидел с открытым ртом и мысленно готов был себя убить. Что же я наговорил ему тогда в туалете! Вот почему у него были такие глаза. Какой же я дурак! Но почему же он тогда так относится к Евгению? Даа, этот разговор запутал меня ещё больше. Ладно, видимо, придётся мне всё-таки поговорить с ним.

Ну вот, так хорошо начавшееся утро сменилось пасмурной рутинной работой.

Я шёл на свою лекцию, как всегда, до звонка и уже за несколько метров от двери услышал крик в аудитории. Я забежал в зал и увидел там драку в самом её разгаре. И кто бы дрался — как вы думаете? Серый и Игорь! Да, они так колошматили друг друга, что если бы я не знал, что они лучшие друзья, то никогда бы не поверил в то, что это так.

— Эй, петухи, а ну, хватит! — ворвался я между ними и силой, с помощью других студентов, смог, наконец, расцепить их. — Нашли место для выяснения отношений! Какая муха вас укусила? — задал я им вопрос, когда они немного успокоились, но оба молчали.

— Ладно. Сели на свои места, после лекции разберёмся. Никому в медпункт не надо? — и после того, как оба покачали головой, я продолжил: — Тогда сели все и успокоились.

Естественно, никакой нормальной работы уже не было. Я задал студентам задание и погрузился в размышления. Что могло вызвать такой раздор? Как их сейчас мирить? И что делать с Павлом? В общем, голова моя сделалась как губка, которая впитала в себя слишком много жидкости, в данном случае — информации. Но решать проблемы нужно по мере их поступления, и на этом я остановился.

После окончания пары я дал всем задание на дом и попросил эту «парочку» к себе в кабинет.

— Ну, и кто из вас начнёт мне объяснять, что случилось? — серьёзным тоном начал я.

Оба парня нехотя переглянулись и снова опустили головы.

— Так значит? Ладно. Тогда, Серов, выйди и жди, когда я тебя позову. И попробуй только смыться! Учти, психологию года три ещё сдавать будешь.

Я сам удивился тому, какой я грозный. Захотелось улыбнуться, но это всё бы испортило, и я взял себя в руки.

Мы сели на диван, и я уже спокойным тоном, видя смущение и волнение Игоря, продолжил:

— Игорь, ты можешь мне всё рассказать. Это останется между нами, я тебе клянусь.

Я положил ему руку на плечо, и он начал говорить:

— Я же люблю его, — по щекам парня начали течь слёзы, — давно люблю. Но я скрывал всё это, боялся потерять его, надеялся, что он когда-нибудь заметит мои чувства.

Вот оно что! Вот та причина, по которой они вместе. Как же я сразу не догадался?

— Мне так трудно было сдерживать себя, когда он в очередной раз рассказывал про новую девку и про то, как он с ней трахался. Но я терпел, потому что знал, ни одна надолго не задерживается. И вот появилась она, эта Ксюша, — её имя Игорь выговорил с таким отвращением, что у меня мурашки побежали по коже, — и он мне заявляет, что она от него беременна, что он собирается бросить учёбу и жениться. В 20-то лет! Вот я и высказал ему всё, что думаю по этому поводу, а он сказал, что любит её и всё такое, что я не имею права говорить про неё всякие гадости. Вот, собственно, из-за этого мы и подрались. Я спросил его, уверен ли он в том, что она от него беременна, и в том, беременна ли она вообще, ведь девушки на многое идут, лишь бы быть с ним. Он в ответ на это разозлился и вот... — парень показал на свой подбитый глаз.

Такое вот начало практики с гомосексуальной психологии.

— Ты пытался намекнуть ему на свои чувства?

— Я пару раз пытался выяснить его отношение к геям, так он мне такого наговорил, что я запретил себе рассказывать ему об этом.

— Ну, а какой реакции ты хотел от него? Он же местный плейбой. Что ты хотел, чтобы он сказал, что это здорово? Это во-первых. А во-вторых, его ответ даёт мне повод думать, что он скрытый гей, то есть сам себе боится признаться в интересе к парням.

От этих слов Игорь вроде немного успокоился, и я, отпустив его, вызвал второго.

— Ну, теперь я слушаю тебя.

— А чё рассказывать-то? Он же с катушек совсем съехал. Нефиг так о ней говорить!

— О ком? — я решил ещё раз услышать всё, но уже от Никиты — из первых уст, как говорится.

— О ней, о Ксюше. Мы любим друг друга. Она беременна от меня.

— Ты в этом уверен? Когда вы познакомились? При каких обстоятельствах? Что она из себя представляет? У вас есть общие друзья? — я решил узнать об этой особе побольше, чуя неладное.

— Она чудо! Нас познакомила моя бывшая. Прикольно, да? Я с Машкой расстался, а позже Ксюшу встретил. Вот. Она мне сказала, что Машка дура, что такого парня упустила, что они поругались, и предложила мне провести вечер вместе, вот. Так мы и начали встречаться...

Ох, эти юношеские эмоции! Не знает он ещё, дурачок, на что способны женщины, когда их бросают!

— А кто кого бросил? Ты Машу? Или она тебя?

— Да я её, конечно. Она меня замучила своей ревностью и прихотями. То я ей мало внимания уделяю, то чё-то не то сказал — баба, одним словом.

— А Ксюша, значит, не баба? — с ухмылкой сказал я.

— Нееет, она не такая. У каждого из нас есть своё личное пространство. Если я что не так сделаю, она не обращает на это внимания, тем более, не достаёт меня по мелочам...

Говорил он так наивно, что я даже улыбнулся. «Мои догадки подтвердились», — подумал я.

— Вот что, Серый, — я специально назвал его по кличке, чтобы показать парню своё дружелюбие, — ты сначала выслушай, что я тебе скажу, а потом подумай хорошенько и сделай выводы... У тебя есть отличный друг, который знает тебя давно и уж точно не желает тебе зла. А о своей пассии ты разузнай всё получше. Женщины — существа коварные. Ты не подумал, что Маша таким образом может тебе мстить? Ты сейчас бросишь учёбу, футбол, сломаешь себе будущее, а они потом посмеются над тобой. Я не наговариваю на твою любимую, но сначала проверь всё хорошенько, а потом действуй.

Никита вышел из моего кабинета с очень задумчивым лицом. Видимо, я всё-таки заставил его задуматься кое над чем. Я хоть и натурал и, может, не в восторге от того, что парни могут встречаться друг с другом, но если бы у этих двоих всё получилось, я был бы рад. Игорь — хороший парень...

Мои раздумья прервал стук в дверь, и, не успев дождаться ответа, в кабинет ввалился Павел. «Вот, не успел разобраться с одними, уже другой подоспел», — подумал я.

— Марина сказала, что ты меня звал. Соскучился? — чрезвычайно наглым, свойственным ему голосом проговорил Клевер и завалился с грохотом на диван.

— Ну, во-первых, не Марина, а Марина Александровна, а во-вторых, я хотел поговорить с тобой о твоих успехах, вернее, неуспехах в учёбе.

— А я уж размечтался...

— Много мечтать вредно.

— Да? А я слышал обратное. Знаешь, как я о тебе мечтаю! О том, как мы с тобой лежим в одной постели — совершенно голые, мокрые после головокружительного секса...

— Хватит! Ты меня достал уже с своими домогательствами, домоганиями... Блин, достал, короче! — я мысленно ругал себя за столь тупой ответ, а Пашка, сволочь, сидел и ухмылялся.

— Ты что, нервничаешь? А если я так сделаю, что тогда будет? — он подошёл ко мне сзади (я сидел за письменным столом), повернул меня к себе и впился своими губами в мои.

Он был такой требовательный, но совсем не грубый. Его язык нежно ласкал мои губы и стремительно начал прорываться в рот. Я попытался отпрянуть от парня, но все мои попытки оказались тщетными. То ли Паша был очень крепким, то ли я сам не очень-то хотел, чтобы он прекращал ласку. И он, паразит, это понял! Удвоив свои усилия, он проник ... своим языком в мой рот и слился со мной в страстном поцелуе... У меня кружилась голова и тряслись ноги. Если бы я встал в этот момент, то точно упал бы.

Павел медленно отпрянул от меня и с довольной рожей нагло посмотрел мне в глаза.

— Только попробуй сказать, что тебе не понравилось, — ехидно разрушил он возникшую тишину в кабинете.

— И не мечтай! Ни капельки! — соврал я, продолжая смотреть ему в глаза.

А он пожирал меня глазами и готов был убить за такой лживый ответ.

— А вот твоё тело говорит мне другое, — отметил он, посмотрев на мои штаны.

Да уж, если соврать глазами я мог, то этот орган не подчинялся моему мозгу.

— То, что делается у меня в штанах, это моё дело, и ты здесь уж совсем никак не лепишься.

— Я сделаю вид, что не слышал этого, — с довольной улыбкой проговорил он и направился к выходу.

Я громко выдохнул после его ухода. Я. Сегодня. Целовался. С парнем. Молодец, дальше некуда! Чем дальше в лес, тем больше дров! И всё-таки я чувствовал, что нелегко мне будет. Может, этот парень и вправду начинает мне нравиться? Нет! Про это я даже думать не буду. У меня есть Алиса! Я её люблю. Мы поженимся. И всё у нас будет хорошо! Или нет?

Что же, время всё поставит на свои места. Поживём, увидим. Но одно я знал точно: от Павла Рамашева нужно держаться подальше.

Проснулся как-то странно. Без будильника. Вроде и не спал вовсе. Всю ночь снился какой-то бред. Павел снился, какой бред ещё может мне сниться?! Мне из-за него не хотелось уже идти на работу! Но вставать надо. Я нехотя поднялся с кровати, принял душ, выпил дежурную порцию кофе и пошёл на улицу. Погода сегодня соответствовала моему настроению — такая же мерзкая, мрачная и не обещающая ничего приятного.

Не успел я зайти в холл, как у меня на пути появилась моя головная боль.

— Ну почему с самого утра первым на глаза мне попался именно ты? — недовольно промямлил я и демонстративно опустил голову, увидев Павла.

— Я тоже соскучился по тебе, — весёлым голоском проговорил он и добавил, — котик.

— Что?! — видимо, у меня было такое выражение лица, что этот паразит моментально разразился громким хохотом.

— Ты бы видел себя! — продолжал ржать Рамашев. — Будто тебе ведро воды на голову вылили.

Я воспользовался тем, что в холле никого не было, прижал его к стенке и тихим, но внушительно-понятным голосом прошептал:

— Слушай, ты, ошибка природы! Я же тебе когда-нибудь морду твою смазливую-то попорчу. И я не стану бояться ни завуча, ни директора. Лучше уйти с работы за драку, чем за роман со студентом. Как же тебе вбить в твою дурью башку, что твой, как ты думаешь, коварный план нереален! Я люблю другого человека. Мы скоро поженимся, а тебя я забуду, как плохой сон.

Я говорил всё это на автомате, не задумываясь о том, что эту картину может кто-то увидеть. А эта тварь смотрела мне прямо в глаза и даже не думала их отводить. Сколько же наглости в этом парне!

— Я тебе не безразличен, — выговорил он и тем самым заставил меня отпустить его.

— Думай что хочешь, — абсолютно без эмоций ответил я.

«Он меня достал! — подумал я. — Вот же упёртый! Нафига я тогда его зонтом накрыл?! Пусть бы мок там себе».

Мои мысли прервали чьи-то громкие крики.

— Коля, быстро... Там... на крыше... — это была Мариша.

Её голос дрожал, а руки тряслись. Что-то однозначно случилось.

— Тихо, успокойся, что случилось? — попытался я её успокоить, но у меня это не получилось.

— Там... Кирилл... Саламатин... прыгать хочет.

«Господи, да что же это за день-то такой сегодня? — мысленно взмолился я уже по пути на крышу. — И что это за школа ненормальная! Ох уж эти половые гиганты, блин. Видимо, очередное амурное дело разрулить не смогли».

На карнизе крыши действительно стоял парень. Его чрезвычайно красивые волосы трепал безжалостный ветер. Стройная, тонкая фигура юноши находилась на высоте 5-го этажа, но парня это не смущало.

— Кир, не делай этого, не надо, — попытка начать разговор снова оказалась неудачной.

Да что ж такое случилось со всеми сегодня!

— Не подходите ко мне. Я прыгну!

И почему все, кто собирается прыгать, так долго думают, зачем эти прелюдии?!

— И ты даже не скажешь, почему решил сигануть с такой высоты? — я всё-таки подошёл к нему и встал рядом. — Не боишься? Или, может, помочь? — я говорил, не смотря на Кирилла, а опустив взгляд на орущих внизу любопытных прохожих.

Он смотрел на меня обалдевшими глазами, видимо, не ожидая такого поворота моих мыслей. С таким же лицом стояла и Марина. Я её не видел, но чувствовал спинным мозгом, что это так.

— Знаешь, когда мне было 18 лет, поезд переехал моего лучшего друга на моих же глазах. Я видел это и почувствовал внутри такое, будто моё сердце давят катком. Если бы я тогда не поволок его туда, к речке, то этого не произошло бы. Он был бы жив. И я бы не слышал диких криков его матери, когда были похороны, и не видел бы градом сыпавшихся из глаз слёз его отца. После этого я стал винить себя в случившемся настолько силь