Как Иван-царевич любовь свою отыскал. Из книги Истории про любовь Часть 3

По мотивам русских народных сказок

Недолго ли, коротко ли, но вот оказался Иван у озера. Сумерки уже наступали, туман передночной покрывал местность, и наш царевич задумывался о ночлеге. Огляделся вокруг и изумился. На ветвях дуба сидели две русалки. Но не просто сидели, а ласкали друг друга самым непристойным образом.

— Берегите меня! Берегите! — подумал Иван.

Хотел он, конечно, убежать без оглядки, но его ноги словно приросли к месту. Стоит и смотрит он на прелести русалочьи. А посмотреть-то было на что. Девушки они и есть девушки, хоть и русалки. Пышные груди блестят в лунном свете, серебряные волосы доходят до крутых бедер, а внизу, где у девок ноги, у них хвост. Ни дать, ни взять рыбий! И ловко так со смехом друг дружку русалки трогают. То одна грудь у подружки лизнет, то другая. А потом берут и язычками начинают прикасаться друг к другу. Словно танцуют их язычки в невесомом поцелуе. Хихикают, шепчут что-то. По всему видать — весело им. Вскоре постанывать обе начали.

— Интересно, — подумал царевич, — а где у них главное место?

И словно услышали они его слова: одна из подружек откинулась на ветке, луна осветила её между бедер.

— Вот это да! — едва не сказал вслух Иван.

В лунном свете блескало обычное девичье достоинство: губки были голые, уже припухшие от желания. Вторая русалка засмеялась, склонилась к подружке и стала целовать её там, впитывая девичий бутон губами, сосущими его, точно яство. В жизни такого царевич не видел, чтобы девка девку любила! Слыхивал он только, что в заморских царствах такое бывает. А чтобы вот так, в родимом русском лесу... Эка невидаль!

— О, ужас! Всегда происходят такие странные вещи, — подумал принц. — Это просто нечто отвратительное!

А русалочка, которая находилась сверху, уже поцеловала подругу, щекотав ее губы так, что она уже стонала громче и извивалась под давлением своей возлюбленной. Шалунья ввела пальчики в лоно лежащей русалки и начала ими играть-поигрывать, туда и обратно. Затем она использовала язык, вылизывая складочки. И вскоре ее подруга застонала и осела на землю.

Внезапно принц отступил и раздавил сухую ветку. Русалки заметили его и взволновались.

— Ах, Иван-царевич, если ты видел все это, приходи к нам, — пригласили они его настойчиво. — Давай развлечемся вместе.

— Нет, я очень благодарен за приглашение, но я не хочу этого делать, — ответил Иван.

— Ой ли Ванюша? — засмеялись русалки. — Неужели нам не нравимся? — одна из них внезапно подняла свои персы, показывая крупные темные соски. — Посмотри, Ваня, у нас здесь их четыре. Бери хоть все сразу! Иди, не пожалеешь! Давай поиграем!

Она скользнула с ветвей прямо к основанию дуба, растянулась перед принцем. А у нее самые голубые глаза, точно плеск озерной воды, так и захотелось утонуть в них. Она смотрит будто прямо в сердце, ее лицо изящное и бледное, с прозрачной голубоватой кожей, как сама вода. Она прикусывает алую нижнюю губу и потом обводит язычком.

— Иди, иди ко мне, Ванюша, отведай поцелуев моих! — сладким шепотом зовет русалка. — И моих, — повторяет ей подруга, сидящая на дереве и протягивающая тонкие и гибкие ручки к молодому человеку.

— Нет, спасибо! Никто, кроме Василисы, моей законной жены, не вызывает любви у меня, — настаивал принц.

Он всегда помнил предупреждение Бабы Яги и следовал его советам. Сердце Ивана было лишь узким и ограниченным в своих мыслях. Перед ним встала живая Василиса. Темные глаза, брови разлетелись, словно крылья ласточки, ее тело гибкое с высокой грудью и стройными ножками неописуемой красоты. Она была единственной, о которой он думал. Хотя он видел ее только однажды, она навсегда запомнилась в его сердце.

И едва он сказал это, как русалки исчезли, словно их и не было. Долетел только до Ивана далекий смех. Он посмотрел - уже начинался рассвет. И молодец отправился дальше.

Долго ли, коротко ли подошел Иван-царевич к мосту Калиновому, который перекинут через пропасть, на самом дне которой течет река огненная. А на той стороне - стена из камня. Протяженность этого моста можно охватить взглядом. Смело шагнул царевич вперед. И едва он ступил на мост, как тьма опустилась вокруг него, ветер поднялся, земля затряслась, в воздухе запахло гарью, и перед царевичем предстала крылатая стража в халатах золотом расшитых, в золотых шлемах и с золотыми копьями.

— Здравствуй, Иван-царевич! Нам приказано доставить тебя во дворец нашего императора,— говорили воины хором.

— Нет, спасибо за приглашение, но я иду к Змею Горынычу,— отвечал Иван.

— Так он сам Гор-Ын-Ыч Ли-Драг, император Подлунной драконьей империи, наш правитель.

Царевич удивился, почесал кудри и согласился.

Мгновенно подняла его над землей неизвестная сила, и молодец увидел под собой дворец из золота. На шпиле герб — трехглавый дракон, флаги с драконом развевались. «Ага, — подумал Иван, — видать, палаты самого Горыныча?». Не успел он так подумать, как оказался в покоях, а на троне перед ним восседал сам Змей Горыныч с тремя головами. Чешуя блестит золотом и серебром, по спине идет красная гребень, переходящая в длинную гриву, брюхо — чистый изумруд, из ноздрей пламя вырывается.

— Приветствую, Иван-царевич, — громко проговорила правая голова. — С чем пожаловал к нам?

— А я к тебе, императорское величество, по делу, — с поклоном ответил Иван.

— Да мы знаем, — ответила средняя голова. — К нам иначе никто и не ходит, кроме девственниц юных, но ты точно на деву не похож, а молодцы нам не нужны, — голова оскалилась в ухмылке. — Скажи, зачем пришел. Да только учти, что мы не один, а трое братьев-близнецов. Изволь обращаться по порядку!

— Это как же?! — Иван удивленно смотрел на Змея, прикидывая, уж не спятил ли тот.

— А вот так! Мамка родила нас в одном теле с тремя головами, — ответила средняя голова. — Я-то старший буду, на три минуты раньше вылез из чрева.

— Ишь ты, чего дется-то, — присвистнул Иван. — Ну ладно, если так, будьте по-вашему, — ответил он. — А я спросить хочу, где Кощей смерть свою прячет?

— Зачем тебе это знать? — хором насторожились три головы, настроив уши.

— Хочу одолеть его, он суженую мою украл, — честно признался Иван.

— Это не Василису ли?

— Её.

— Хм, девка знатная, — кивнули головы, — только любая баба не стоит того, чтобы из-за неё в логово Кощея соваться. Хочешь, мы тебе сейчас любую подарим?

И головы вдруг запорили между собой:

— Давай дадим ему эфиопскую красавицу, — предложила правая голова, — тело точно эбен полированный, горячая, как пламя! Мы сами проверяли: три ночи подряд в себя приходили от ласк её.

— Нет, — возразила левая голова, — пышногрудную и пышнобедрую индийку, от её глаз нутро млеет! Помните, как мы неделю изнывали от губ неутомимых?

— Вот именно! Идеальный подарок для Ивана — это малютка, которую он сможет посадить на ладонь, — вмешалась средняя голова. — Она будет идеально подходить для него. Он любит маленьких созданий. В этот момент он забудет о своей Василисе!

И такая дискуссия началась между ними, что словами не передать! Головы Горыныча кричали, плевали друг на друга огнем, решая, какая из красавиц достойна стать подарком для царевича. А тот посмотрел на дело такое, взъерошил русые кудри и сказал отважно:

— Ваше императорское величество! Позвольте благодарить самым униженным слугой, только никто мне, кроме Василисы, супруги моей, не нужен!

— Не нужен? — головы недоверчиво уставились на Ивана.

— Не нужен! — кивнул он. — Только ее хочу освободить от Кощея.

— Ты точно сошел с ума, парень! — ухмыльнулись рожи у всех трех голов. — И не боишься голову сложить?

Шесть змеиных глаз одновременно уставились на Ивана. Неуютно стало молодцу, но он выдержал взгляд Змея.

...

 

— Нет, не боюсь.

— Говорили нам, что русские странные, но чтобы так... — центральная голова почесала лапой подбородок. — На это забавно посмотреть, — хихикнула левая голова. — Ага, поддержала её правая, — нам-то что? Пускай идет, если блажь нашла.

— Ну, допустим, знаем мы, где смерть Кощеева, — осторожно заметила средняя голова. — Скажем тебе. Но нам-то прок какой?

Призадумался Иван и говорит:

— Вы же собрались с ним воевать. Кощей совсем обнаглел: торговать мешает, купцам вашим препятствия создает, разбойничеством на морях занимается. Сотню ваших торговых кораблей уничтожил. Боится, что товар у вас получше, чем у него будет. Так?

— Ого, сколько ты знаешь, Иван, сын Емельяна, — улыбнулись головы, тело змея откинулось на троне, когтистые пальцы вцепились в подлокотники.

— Ну конечно! А я могу подсказать, как малой кровью обойтись, — прищурился Иван.

— Это как же? — насторожилась левая голова.

— Есть способ победить Кощея без войны, — заявил царевич, — но для этого мне нужно знать, где смерть его скрыта.

— А чем докажешь, что не обманешь? — спросили головы хором.

— Слово даю, честное русское, — ответил Иван-молодец.

— Хм... Ладно... Поверим мы тебе, — согласился змей, кивнув тремя головами. — Смерть Кощея в игле спрятана. Но только условие у нас будет: иглу нам доставишь. А иначе войной на твоего отца пойдём!

«Эх», подумал Иван, будь что будет... Или грудью в крестах, или головой в кустах... Нет у меня выхода! Не смогу иначе Василисушку вызволить!».

И ответил он Змею: — Согласен я, только скажите, где игла эта.

— Известно где, усмехнулись змеиные морды, — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, а заяц тот в сундуке заперт, что на дубе висит, — ответил Горыныч. — Да что толку? Дуб тот на острове Кощеевом растёт, что в море-окиане, в землях тёплых. И на остров тот попасть — посложнее всего будет.

— Так перенесите меня туда, и я вам смерть его на блюде принесу, — быстро предложил Иван. — Так как согласны?

Головы переглянулись, пошептались между собой, и вот правая говорит:

— Глупый ты, Иван, глупый,— захохотали головы змея,— он разом обнаружит тебя. Шмякнет так, что мигом жизни лишишься, и Василиса твоя его станет.

— Хорошо, а вы помогите, посоветуйте, как сделать так, чтобы не обнаружили, — нашелся царевич, — говорят, у вас есть предмет, которым можно одолеть Кощея.

Змей задумался, лапами головы начал чесать и молвил:

— Согласны, нравится нам, что ты у нас совета просишь. Так и быть, дадим мы тебе плащ-невидимку.

— И что с него?

— Наденешь его, и тебя словно бы нет, невидимкой станешь, последняя разработка наших ученых. Ткань прочнее волоса! Ему сносу нет.

Змей взмахнул лапой и перед Иваном появился широкий черный плащ из шелка. Подхватив его и перекинув на руку, царевич сказал с поклоном:

— Спасибо, ваше императорское величество. А теперь будьте так любезны, оказите честь, перенесите меня на остров Кощеев.

***

Не успел царевич и оглянуться, как уже стоит он на берегу моря-окияна, а перед ним раскинулся дворец, словно из скалы выросший.

— Ну, вот, — прозвучал голос Горыныча, — как дело сладится, выходи сюда, мы тебя обратно доставим.

Оглядевшись, надел Иван плащ, да шагнул в раскрытые ворота, промчался мимо охраны спящей. Вошел он во дворец, долго бродил по коридорам и переходам, ища покой, где Василиса заперта. «Неужто в подземелье её держит? — проносилась у Ивана тревожная мысль». И воображение рисовало жену, прикованную цепью к сырой стене каменного каземата.

Вдруг он услышал шаги, и едва успел в угол к колонне прижаться, как мимо быстро прошел сам Кощей. Иван сразу узнал его. Если бы не холодный взгляд темно-синих глаз, то он и правда был красавец писанный. В точности, как рассказывала Яга. Кощей быстро вошел в ближайшую дверь. Царевич тотчас же приник к замочной скважине. Сердце его забилось от увиденного.

В самом центре покоев, гордо приподняв точеный профиль, находилась Василиса. Сейчас она предстала царевичу краше прежнего. Рядом, у гранитного столпа, возвышалась фигура Кощея. Иван подслушал их разговор, не упустив ни одного слова. Бессмертный повелитель вопросил уловкливым голосом, надевая любезную улыбку:

— Василиса, душенька моя, не полагается тебе капризничать! Разве у меня плохо? Разве ты живешь в нужде у меня? Мало ли я делаю тебе даров?

— Нет, все у меня есть, — отвечала красавица, — и наряды разные и разнообразные блюда. Только скучно мне все без дома моего...

— Так прими мое предложение, и здесь будет твой дом! — не отступал Кощей. — Чем я плох? — он усмехнулся. — Неурод ли я что ли? Не старик.

Он шагнул к ней, взяв за руку и подвел к огромному зеркалу.

— Посмотри, Василиса, какая мы с тобой красивая пара! Ты под стать мне! У нас могли бы быть прекрасные дети, — заметил он с холодной улыбкой.

— Нет! — вырывая руку и отходя от него, воскликнула она. — Не любишь ты меня, Кощей! Я Ивана люблю! Он один рядом вижу! Супруг он мой законный.

Лицо Кощея окаменело, глаза злобно сузились.

— Хорошо же... Я даю тебе еще сутки. Если завтра на вечерней заре ты не дашь свое согласие, я женюсь на тебе силой, — усмешка искажила его лицо. — Теперь, голубушка, ты не дева, поэтому я не стану церемониться и возьму тебя так, как захочется мне. А как понесешь от меня, путей назад для тебя уже не будет. Твой первенец привяжет тебя к тому, кто отцом станет.

С этими словами он распахнул дверь и вышел. Иван проскользнул в комнату, едва не столкнувшись с ним. Василиса сидела у вышивального станка, поглаживала рукой вышивку и тихо говорила:

— Ванечка, дорогой мой, никогда не быть мне твоей, — по ее румяным ланитам скатывались слезы. Иван подошел ближе и увидел, что она разговаривает с его портретом, который сама же и вышивала.

— Даже ниток таких у меня нет, чтобы передать золото твоих кудрей, блеск глаз твоих ненаглядных, — продолжала приговаривать Василиса, целуя портрет. — Завтра разлучит нас Кощей проклятый на веки вечные... — она упала лицом на вышивку и зарыдала.

— Не плачь, любимая моя Василиса! — вскликнул Иван, забыв снять плащ.

— Что это? — Василиса огляделась. — Сон мне снится среди бела дня... Голос твой слышу... Нет! Не дамся я ему! В сад выйду и в пруд брошусь. Только твоею женою хочу оставаться, Ванюша мой ненаглядный!

— Нет! — опять вскликнул царевич и бросился к ней, на этот раз скинув плащ.

Василиса с удивлением отпрянула.

— Уходи, супостат! Не обманешь ты меня! Ванечка мой совсем на тебя не похож!

— Василиса, жена моя любая, это я, твой Иван! — царевич опустился перед ней на колени.

— Нет! Не верю я тебе, Кощей! — девица отбежала от него. — Знаю я хитрость твою. Ванечка мой и выше, и в плечах могучее... Краше его в целом свете нет! А как взглянет на меня, истома одолевает.

Царевич полщённо улыбнулся. Надо же, как любит его! Он и подумать даже не мог, что так очарует девицу. Девки да бабы за ним бегали как он в лета мужеские вошел, но ни одна из них никогда таких слов не говорила.

— Василиса, — Иван вновь приблизился к ней, заглянул в глаза и молвил: — Я это, клянусь... Помнишь, как ты язычком жабьим мне хорошо делала? А как на мураве у озера миловались с тобой в первый раз? Неужто позабыла, любушка моя?

Ваcилиса ощутила, как глаза ее опустились, позволив ему прижать ее к себе.

— Только мы двое знали... — пробормотала она в смятении и посмотрела ему в лицо. — Но...

— Что? Что мне нужно сделать, чтобы ты поверила? — тихо произнес Иван-царевич, уже опьянев от её близости.

Хотелось обнять её, поцеловать, ласкать до бесчувствия, чтобы стены начали стонать. И вдруг он не удержался, взял да поцеловал её в губы. Ротик прелестницы раскрылся сам собой, язык царевича смело окунулся туда и начал господствовать там, словно подтверждая свою власть над ней. Истомил...

 

Василису так, что она едва дышала. Наконец, Иван пришел в себя, прервал поцелуй и спросил:

— А теперь не веришь, что это я, муж твой?

— Я не знаю... Ты целуешь как он, сердце колотится, но... — Василиса опустила глаза, — есть только одна вещь, которая такая лишь у Ванюши моего.

— И что это?! — царевич был в нетерпении.

— Вкус его семени, — краснея до корней волос, призналась красавица и опустила голову.

Рассмешил царевича и хотелось ему уже развязать пояс и спустить штаны, но вспомнил, что они все ещё во дворце Кощея. И ответил:

— Нет, Василисушка, потерпеть нам нужно. Неровен час, вернется противник. Идти нам пора, ладушка.

— Ах, так?! — глаза Василисы потемнели, нахмурившись и топнув ножкой, она отошла от Ивана и гневно сказала:

— Вот и признался ты в обмане. Мой Ванечка никогда бы не отказался! Он, сокол мой ясный, охоч до ласк моих. Отказ я не знала даже в образе жабы!

— Тьфу, ты! — Иван раздраженно посмотрел на неё. — Ну что мне делать с тобой? Вот упрямая баба! А, ладно! Была, не была! — махнул он рукой. — Бери, пробуй!

Молодой принц опустил шторы и выставил перед собой свою оружие. А его меч был уже готов к битве - массивный, огромный, с блестящей от смазки головкой. Его жена улыбнулась веселее, заметив, что он принял точно такую же позу, как когда она ласкала его языком. Сердце Василисы застучало, губы облизывала, невтерпении стояла. Глядя на Ивана, ее глаза потемнели и вспыхнули искрами возбуждения. Он едва сдержал стон. Он впервые видел свою жену такой. "Да, - подумал принц, - ради этого зрелища стоило перетерпеть все. Никому тебя не отдам! Моя жена необыкновенная! Всю жизнь буду носить ее на руках! Подожди уже, скоро окажемся дома, пойдем в баню вместе... ".

Василиса приблизилась к нему и опустилась на колени. Она была так прекрасна в этом положении! Пусть сарафан скрывал ее прелести, но глаза были на первом месте. От ее кроткого покорного взгляда, в котором танцевали искры возбуждения, Иван едва не застонал. Он вздохнул и всхлипнул, закрыл глаза и приблизился бедрами к ней.

- Василисушка... ты чудо мое! - прошептал он хрипло. - Твои губы...

Он не договорил. Василиса приняла его меч так глубоко, как только могла. Ей самой хотелось этого. Потом, отпустив все больше распухающий ствол, она ласково осыпала его мелкими поцелуями и начала осторожно сосать. Принц задыхался, стараясь не издать более громкого звука. Его рука легла на макушку жены.

- Ладушка моя... прибавь жару, милая, нам нужно поспешить...

И она послушно провела язычком по нижней стороне пульсирующей вены, достигнув головки, снова взяла в рот. Затем выгнувшись и присев на пятки, ожидательно посмотрела на мужа. Он понял её молчаливую просьбу. Расставил ноги шире, так что ствол глубже вошел в горло Василисы. Затем Иван вытянул его, заставив Василису глотнуть, и снова вернулся целиком ей в рот. Таким образом, двигаясь все более аккуратно, повторял он и повторял, пока не отметил сладкий рот жены. Втолкнулся царевич между губ Василисы и прошептал хриплым шепотом:

— Василисочка, не останавливайся! Соси, соси до конца...

Она только округляла рот и сосала неистово, старательно. А меч все рос. И вот Царевич запутался в жениной косе, дрогнул и стал кончать. Его семя толчками устремлялось в рот Василисы, заставляя её стонать. Она едва ли не задыхалась, но продолжала с покорностью глотать щедрый дар супруга.

Когда поток иссяк, царевич рывком поднял любимую, прижал к себе — она не могла стоять и висела на нём, точно лоза. Он жадно поцеловал её в губы, перепачканные его семенем. Затем заглянул в глаза и спросил с улыбкой:

— Ну, теперь-то ты веришь, что я твой супруг законный?

— Да, — краснея и утыкаясь лицом ему в грудь, тихо молвила Василиса. — Иванушка мой, сокол ясный, уж не чаяла тебя увидеть...

— Всё, некогда нам, — стряхивая с себя истому, проговорил царевич,— пора с Кощеем расправиться.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ