Нимфа, сопротивление и покорение. Часть 7: Заключение

— Волшебница! И ты еще осмелилась явиться ко мне?! Да я убью тебя своими собственными руками прямо здесь! — выкрикнул он на испуганную девушку, прижавшую руку к пылающей щеке.

— Что случилось? Генри! Остановись! — но он с силой вытолкнул из кабинета, продолжая яростно дышать, напоминая разъяренного дракона. Мария смотрела на него впервые сталкиваясь с таким открытым гневом со стороны того, кого так жаждала.

— Если ты немедленно не скажешь, где скрывается твой сообщник, клянусь, я разорву тебя на куски и отдам своим псам на поедание твою плоть! — прошипел он, сжав с силой ее горло так, что она аж задыхалась, а глаза от страха еще больше расширились.

— Я... я не понимаю... о чем... ты говоришь... Пусти меня... мне больно!

— И будет еще более больно! Ну, я жду, черт побрал тебя!

На их крики прибежали Николос и Мэтэйнэй, которые в это время были неподалеку. Оба встали как вкопанные, увидев такую ненависть в глазах графа, что она словно бы ощущалась физически в воздухе в коридоре.

— О, Ник! Помоги мне... — пропищала Мария, побледнев от страха и злости.

— Аааа... что происходит? — спросил Николос, смотря на разгневанного брата.

— Твоя жена причастна к освобождению Вейна. — кратко бросил Генри, даже не повернувшись к нему лицом, а испепеляя взглядом свою бывшую любовницу.

Каким же он был дураком! Все было так просто, а его люди запутались в этой цепочке специально расставленной ловушки. И теперь, когда он пришел в себя, он смог разобраться во всем, что происходило вокруг, смог с людьми установить всех причастных лиц к освобождению его заклятого врага. И теперь он не сомневался, что эта чертовка прекрасно знала, где тот находится! Он отомстит за смерть своей жены и их нерожденного ребенка, и смерть Вейна будет медленной и мучительной!

— Да! Да! Да! Я помогла ему сбежать, чтобы он забрал твою проклятую жену, которая встала между нами! И, поверь мне, он полностью обольстил ее, уж я то знаю этого самца! Идиот! Ты думал, что все это время оплакивал труп своей жены? Неееет... Все это время она была в его руках... — с ее пересохших губ выплескивались ненавистные слова, покрытые ядом и желчью, заставляя сердце графа бешено колотиться от мысли, что его нимфа жива, что его в очередной раз обманули...

И теперь для него главным было найти свою жену и Вейна, который заплатит за все. Глаза Генри вспыхнули, и он сильнее сжал ее горло, ощущая, как прерывисто она задышала, глотая последний воздух, а глаза ее стали тухнуть и закатываться. Но в последнюю секунду он резко откинул девушку так, что та отлетела и упала на пол, задев стоявшую на столике вазу. Осколки разлетелись на много метров, из правой руки девушки хлынула кровь, когда один из осколков глубоко впился в ее нежную кожу. Волосы и платье пришли в беспорядок, из груди вырывались хрипы. Она затравленно смотрела по сторонам, понимая, что ее игра проиграна, что граф не отпустит ее. Мария посмотрела на мужа, но тот лишь молча развернулся, обняв за талию чертову дикарку, и направился к выходу.

— Я жду.

— Пошел ты к черту! Я ничего тебе не скажу!

— Поверь мне, милая, сейчас не в твоих интересах мне противиться... — вкрадчивым голосом произнес Генри, склонившись над ней и рывком поставя на ноги. — Смею заметить, что у меня есть несколько хороших людей, которые, поверь мне, умеют выбить из человека нужную информацию... Так что, если не хочешь остаться без пальчиков или ушей, в твоих же интересах мне рассказать все, что ты знаешь... И тогда, гарантирую, ты будешь сидеть в тюрьме невредимая, и все такая же красивая...

Мария сглотнула, пытаясь взвесить все "за" и "против". Мысли запутались, а голова кружилась. Она сейчас явно видела, что граф очень серьезно намерен выполнить свой план...

***** ***** ******

 

Уже было достаточно темно, когда дверь со скрипом открылась, и на пороге появился ее мучитель, шатающийся от чрезмерно выпитого бренди. От него воняло потом и алкоголем, а еще перегаром и чем-то еще. Вейн мутным взглядом окинул комнату, и остановился на обнаженной Кэтрин, которая сидела на полу, прикованная к стене цепью. Его губы отвратительно располылись в сальной улыбке, а руки сжали член.

— А я успел скучать по твоему ротику, дорогуша... Местная шлюха так и не смогла меня удовлетворить, так что придется тебе постараться сделать мне приятное...

Кэтрин ощутила прилив тошноты, когда он приблизился к ней на шатких ногах, и ухватился за ее спутанные волосы, рванув голову вверх, поставив ее на ноги, и прижав к холодной стене. Девушка почувствовала, как шершавые бревна впиваются в ее спину, а мужчина стал грубо шарить руками по ее продрогшему телу. Она вновь всей сжалась, прекрасно зная, что за этим последует, но теперь она заставила сосредоточиться на поставленной цели. Закрыв глаза, Кэтрин запустила руки в его волосы и, притянув его голову к себе, стала пылко целовать. Вейн замер от неожиданности, так как привык слышать только ее крики и проклятия, стоны и мольбы, а теперь она сама целует его. Мужчине это нравилось и он стал более жарко впиваться в ее губы, просунув свой язык. А девушка старалась как могла изобразить пылкие чувства. Вот он просунул свою руку между ее бедер, и грубый палец глубоко проник в нее, отчего она тихо застонала, но постаралась не отвлекаться и до конца выполнить свой план. Девушка стала гладить его грудь, бедра, член сквозь штаны, который уже был вздыбленным и готовым к бою, продолжая целовать его. И когда Вейн совсем потерялся в желании, Кэтрин незаметно вытащила ключ от ошейника из его кармана. Маленький кусочек железа приятно охладил кожу ее ладони, сжатой в кулак, теперь она пыталась собрать всю свою силу и волю в кулак, чтобы не закричать от ликования.

— Ой, моя дорогая, я не ожидал, что ты так скучаешь по настоящему мужчине...

— Да... да... я поняла, что только ты можешь меня удовлетворить... — прошептала она, изгибая спину, пока его пальцы мучили ее плоть.

Внезапно его глаза сузились, и он остановился, настороженно глядя на свою жертву. Ее блеск глаз насторожил его, а он всегда готов был доверять своей интуиции. Хмель все еще держал его в плену, но голова стала постепенно проясняться.

— Что ты задумала?!

— Что задумала? Ничего... правда... — Кэтрин испуганно посмотрела на него, крепче сжав затейный ключик к своей свободе. Ее мысли начали быстро работать, она должна была как-то его отвлечь, и потому снова припала к его губам, ощущая привкус бренди и кислоты.

Вейн резко развернул ее к стене и прижавшись стал кусать ее шею, плечи, спину, пока руки лапали и мучали ее содрогающееся тело, словно пытались наказать за что-то. Кэтрин закусила губу, стараясь не кричать от боли, и незаметно просунула ключик в щель между бревнами. Вот его член ворвался в ее лоно, горевшее от боли, но девушка шептала про себя, что это последний раз... последний раз он насилует ее!

Сделав еще один толчок, он излился в нее и оттолкнул ее от себя. Застегнув брюки, Вейн шлепнул по ее попке, удовлетворенно вздохнув, когда увидел свои новые следы на ее нежной коже. Что ж, девчонка все еще ему нравилась, и он пока ею полностью воспользуется!

А Кэтрин смиренно опустилась перед ним на колени, склонив голову так, как он ей этому научил после многочисленных поединков и пыток. Сейчас она не должна была никаким образом его разозлить. Сердце ее бешено стучало, когда краем глаза она увидела, что он повалился на кровать и уже в следующую минуту громко храпел на весь домик. Она задержала дыхание, продолжая так стоять еще некоторое время, и когда, убедилась, что он не проснется, тихонько встала, достала ключик и дрожащими руками открыла замок. Ей показалось, что цепь сильно скрипнула, и она замерла, боясь, что Вейн проснется. Но тот лишь вновь ...

вспыхнул, и повернулся на бок. На цыпочках приблизившись к стулу, на котором лежали какие-то записки ее вещей, девушка осторожно схватила их, и подошла к двери. Здесь ее ждала следующая опасность, так как петли дверей не были смазаны. Глубоко вздохнув, девушка начала медленно открывать дверь, замерев, когда та скрипнула, и молясь, чтобы ее мучитель не проснулся. Сейчас все мысли ее были о побеге, убежать подальше, спрятаться, скрыться из этого адского места, уйти! И вот свобода! Она полной грудью вдохнула ночной воздух, вознеся быструю молитву звездному небу. Взглянув в сторону стоявшей неподалеку лошади, девушка направилась к ней, на ходу накидывая изорванную одежду. Успокоив лошадь, Кэтрин вскочила на нее и дернула поводья...

***** ****** *******

 

Николос прижал к себе возлюбленную, вдыхая аромат ее темных волос, поглаживая руки девушки, которая все еще не могла поверить в то, что сказал граф.

— Любимая, теперь, когда стало ясно, что моя жена преступница, я могу с легкостью аннулировать наш брак! И мы поженимся с тобой! — он нежно поцеловал ее соединенные губы, удивившись, что она не ответила на поцелуй.

— Мы не можем... Пойми, мы из разных миров... Мой отец, он никогда нам не разрешит...

Ее голос дрожал, а в глазах зажглись слезы. Николос погладил ее по щеке и более пылко заговорил:

— Моя птичка, поверь, как только судья выдаст все необходимые документы, мы отправимся с тобой к твоему отцу в Америку... Я сам с ним поговорю, все объясню...

— Нет, что ты! Он убьет тебя, даже не дав ничего сказать! Прошу тебя, не надо! Ты ведь и сам знал, что мы никогда не сможем быть вместе...

— Мэтэйней! И не пытайся от меня убежать! Я обожаю тебя! Ты первая и единственная, которая сумела изменить меня в лучшую сторону!

— Но... твое общество никогда не примет меня... Я для них навсегда останусь дикаркой... Хотя, так оно и есть на самом деле! Я даже не знаю, как правильно пользоваться всеми этими приборами за столом! Я ничего не знаю, только то, чему успела научить меня леди Кэтрин!

— А к черту все эти глупости, птичка! Если тебе так хочется, то я согласен жить с тобой в твоей стране, где тебе будет хорошо и комфортно!

Он с нежностью поцеловал девушку, заставив задрожать от приятных воспоминаний. Она не могла поверить, что полюбила этого англичанина, что сразу же отдалась ему, не задумываясь о последствиях, что он согласен уехать с ней на край земли... Это, наверное, волшебный сон? Но нет, его губы и руки были реальностью, а под ее ладонью билось сильное и доброе сердце, которое принадлежало теперь ей. Мэтэйней вздохнула и решила, что как бы ни приготовила им судьба, она будет всегда рядом с этим мужчиной...

****** ****** ******

Пыль взмывала из-под копыт неистовствующего коня, который тяжело дышал, неся своего хозяина. Мужчина был сосредоточен и решителен, его глаза сверкали пламенем жажды мести. Он вновь хлестнул Грома хлыстом, впервые так жестоко подгоняя коня, который, казалось, просто летел над землей. А Генри казалось, будто они стоят на месте. Он вспомнил, как сумел выбить из бывшей любовницы информацию. Вспомнил, как она смеялась над ним, сообщив о том, что его жена оказалась жива. В тот момент он был шокирован, а потом ужаснулся, прекрасно поняв, каким пыткам она подвергалась все это время, пока он оплакивал ее на могиле, пока беспробудно заливал горе выпивкой. «О, нимфа! Милая, любимая, строптивая! Я найду тебя во что бы то ни стало!»

И внезапно его скакун резко поднялся на дыбы, едва не сбросив с седла всадника. И только годы тренировок и опыт спасли графа от неизбежного падения. Генри увидел впереди лежащую лошадь, которая медленно умирала от истощения. Но мужчина вдруг оцепенел, когда увидел рядом лежавшее тело женщины. И пусть ее одежда была изорвана, а тело искалечено, он узнал ту, которую любил больше жизни. Через секунду он был рядом, нежно обнимая Кэтрин в руках, рассматривая ее милое и родное лицо, покрытое ссадинами, синяками и кровоподтеками. Приложив ухо к губам, он услышал слабое дыхание - значит, она жива! Осторожно вскочив на своего уставшего коня, граф нежно прижал ослабленное тело жены, которая все еще была в обмороке. Все мысли о мести и расплате исчезли. Сейчас он должен как можно скорее увезти ее подальше отсюда...

... Вейн с трудом разлепил глаза, окидывая комнату взглядом, и заметив, что что-то не так. Потом он резко вскочил на ноги, когда понял, что девчонки нет на месте. Пошарив рукой по штанам, он не нашел ключ от ошейника, который сейчас валялся на полу. Вот идиот! Она воспользовалась вчера его опьянением и стащила ключ! Сучка! Он найдет ее! В том состоянии, в котором она была, она не могла далеко уйти. Он догонит ее, и тогда ей не поздоровится! Выбежав на улицу, мужчина с яростью крикнул от досады, когда увидел, что она уехала на его лошади...

... Тупая боль разливалась по всему телу, сдавливая, сжимая, выворачивая его. Голова раскалывалась и гудела, мысли путались, а во рту так пересохло, что больно было глотать. Девушка попыталась разомкнуть веки, но у нее ничего не получилось, тогда она усилием вновь постаралась открыть глаза, и тут же их закрыла, так как свет свечи резанул ее утомленный взор. Собрав силы, Кэтрин вновь открыла глаза и внимательно осмотрела комнату. «Наверное, я все еще сплю...», подумала она, списав все это на мираж. Рядом послышались тихие шаги, потом теплая рука сжала ее прохладную ладонь, и это прикосновение было до боли знакомым и приятным, которого она так давно не ощущала... Слезы сами собой увлажнили ее глаза и потекли по щекам, когда Кэтрин поняла, что каким-то чудом находилась дома. Повернув голову, она встретилась с глазами янтарного цвета, наполнившими ее теплом и нежностью.

— Генри... — прошептала девушка, еле улыбнувшись мужу, и снова погрузилась в забытье.

Граф просиял, когда через три долгих дня его супруга открыла глаза. Эти дни были наполнены тревогой и страхом за жизнь его бедной нимфы. Врач не давал никаких прогнозов, констатировав серьезное истощение, многочисленные повреждения и разрывы, а также воспаление. Поэтому он лишь молча качал головой, а когда на второй день ее охватила лихорадка, так и вообще ничего не сообщал графу, который просто не находил себе места. Неужели судьба настолько зла, что разлучит их вновь, тогда, когда он нашел свою любимую, тогда, когда он так и не успел ей об этом сказать?

Граф прилег рядом с женой, нежно обняв ее изможденное тело, словно старался передать ей свою силу. Он знал, что она сможет победить свое недуг, верил, что она поправится, и тогда они уедут далеко, чтобы быть лишь вдвоем, чтобы попытаться забыть обо всех пережитых кошмарах...

Кэтрин медленно открыла глаза, ощущая какую-то тяжесть. Голова не так уже болела, хотя все еще была немного затуманена. Она была одета в чистую ночную рубашку, раны обработаны и перевязаны, а волосы вымыты и заплетены в косу. Повернув голову, девушка посмотрела на спящего рядом мужа, который крепко обнимал ее, словно боясь снова потерять. Его щеки были покрыты темной щетиной, вокруг глаз и губ пролегли морщинки, а на лбу отпечаталась хмурая складка. Девушка подняла руку и с трепетом прикоснулась к его щеке, все еще не веря, что он реален, а не плод ее больного воображения. Но вот его глаза открылись и губы расплылись в теплой улыбке.

— Привет, дорогая... — он крепко обнял ее, стараясь не задеть наиболее серьезные ссадины, и нежно поцеловал в уголок рта.

— Как... как я оказалась здесь? — прошептала она, так как горло немного саднило от пересыхания.

— Сейчас. — Произнес граф, и вскочив на ноги, налил ей стакан воды. Бережно поднес к губам, он помог жене выпить воду, неотрывно наблюдая за супругой.

Девушка откинулась на подушки и закрыла глаза, ведь она была все еще слаба. И, неожиданно, страшные воспоминания навалились на нее с головой, заставив Кэтрин ...

 

вздохнуть и затем разрыдаться. Тут же теплые и крепкие руки любимого обняли ее, прижали к сильной груди, укачивая ее словно малого ребенка. Он что-то ей шептал, говорил, стараясь успокоить девушку, а она продолжала сотрясаться в рыданиях, сжав воротник его рубашки, которая вся пропиталась соленой влагой.

— О, Генри! Я... я... потеряла нашего ребенка... Я не смогла его защитить! Я... — она сквозь слезы пыталась выплеснуть все то, что накопилось у нее на душе, говоря и говоря о том, как страдала, как думала о смерти, как не смогла противостоять жестокости и силе мучителя.

А ее муж слушал, продолжая утешать девушку, клятвенно заявляя, что они непременно отомстят тому животному, которое сотворило с ней все те ужасные вещи. И вот Кэтрин замерла, истощив все свои малые силы, и тихо пробормотала:

— Я теперь не достойна быть твоей женой... — с этими словами она вновь погрузилась в целебный сон. А граф продолжал ее держать в своих объятиях, зная, что чтобы не произошло дальше, они будут отныне и навеки вместе!

... Прошло еще несколько дней, в течение которых Катрин все еще была ослаблена, но уже спала сном спокойным и благотворным. Все это время Генри не отходил от нее, заботясь о всех ее потребностях, допуская к ней лишь врача, который значительно позабавился, отметив улучшения в здоровье пациентки, которая, безусловно, шла на поправку. Но как же Генри устал от ее разговорах о том, что она не может быть его женой, что она испорчена и изранена душой и телом, а ему нужна здоровая и крепкая жена! В один из таких дней они даже поссорились, почему граф не выдержал и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Катрин упала на подушки, горько рыдая и вздрогивая, когда в комнату тихо вошла Мэтэйнэй. Она присела рядом, погладила подругу и стала ей рассказывать о том, что жизнь двоих всегда крепко связана нитью судьбы, которая не рвется ни при каких обстоятельствах. И чтобы ни приготовила им судьба, если два сердца любят друг друга, то все препятствия и трудности не смогут встать на пути их безграничной любви! Кэтрин внимательно слушала, постепенно успокоившись, и поняв, что несмотря ни на что, Генри нашел ее, привез домой, заботился все это время о ней, шептал о своей любви, когда думал, что она спит и не слышит его.

А граф тем временем сердито пыхтел, расхаживая по кабинету и злясь на упрямство своей жены, которая вот уже который раз заводит этот дурной разговор. Неужели она не понимает, что он всем сердцем любит ее? Так, стоп! А ведь он так ни разу и не сказал ей о своей любви! Вот дурак! И он молниеносно помчался в комнату, где его ждала его нимфа, его любимая, которую он поклялся отныне и всегда оберегать и ограждать от любых неприятностей. Войдя в спальню, граф замер, увидев сияющие глаза жены, которая с надеждой смотрела на него. Вмиг забыв обо всем, он бросился к ней, сжал в объятиях и крепко поцеловал.

— Моя прекрасная, я люблю тебя! Люблю всем сердцем! — он нежно обнял ее лицо ладонями, которое уже вернулось к своему обычному виду, только бледность все еще присутствовала на нем, хотя синяк на щеке стал уже более заживающим. Граф легкими поцелуями покрыл всё ее лицо, продолжая шептать слова любви и ощущая, как его душа и сердце освободились от тяжести неизреченного.

— Ох, Генри! Я тоже тебя люблю... — прошептала девушка в ответ, и их губы снова соединились в долгом и сладостном поцелуе, смывая все предыдущие страдания и печали...

 

Эпилог.

Волны несли корабль, белые паруса раздувались под ветром, а мачта скрипела при подъеме и спуске с высоких волн. Генри крепко обнимал свою жену, которая уютно расположилась в его объятиях, положив свою голову ему на плечо. Прошло полгода после того, как он нашел ее на дороге и привез домой. Она окончательно пришла в себя, укрепилась, набрала нужный вес. Через два месяца его людям удалось напасть на след Вейна и привести его в заброшенный замок Норфилк, славившийся тем, что в нем очень много без вести пропадало людей. Мужчину встретил граф, нацеленный на уничтожение своего заклятого врага, и тот понял, что живым ему не уйти. Состоялся бой не на жизнь, а на смерть, и через некоторое время Вейн лежал бездыханным на пыльной земле, оставленным там на съедение падальщикам и шатающимся поблизости зверьём, ожидающим свою добычу.

Мария же теперь сидела в Тауэрсе, обритая и превращенная в обычную девку, которой в любой момент мог воспользоваться изголодавшийся стражник. И через несколько месяцев юная красавица превратилась в жалкое подобие девушки, и, не выдержав такой жизни, Мария в один из дней, покончила жизнь самоубийством...

После этого Генри был тревожен здоровьем супруги, но его нимфа стала выздоравливать, укрепляться, и вот спустя полгода, они направлялись в Америку, где впервые стали мужем и женой, где началась их бурная супружеская жизнь, наполненная неприязнью и презрением, а затем переросшая во что-то большее и глубокое. Теперь они возвращались поистине в свой дом, туда, где не было предрассудков и интриг, где никому не было дела до тебя, где была свобода.

Рядом с ними стояла еще одна влюбленная пара, которая ехала изменить свою судьбу. Николос и Мэтэйнэй также уехали из страны, где ты был важен до тех пор, пока у тебя были деньги, где ценилась лишь синяя кровь, даже не обращая внимания на то, что она была коррумпированной и пропитанной ложью, презрением, лицемерием. Мужчина прижал к себе свою любимую птичку, как он ласково называл индианку, заверив ту, что сможет убедить ее отца в своих серьезных намерениях. А еще за него замолвит слово брат, которого уважали в ее племени...

... Полная луна освещала воды озера, скрытого высокими кустарниками и золотистый берег, на котором стояли двое. Кэтрин и Генри молча наблюдали друг за другом, словно вспоминая те сказочные моменты, которые они провели здесь так давно.

— Ты действительно этого хочешь, милая? — пробормотал он, склонившись к ее уху, и поцеловал в шею, давая ей возможность остановить его. Но девушка решительно кивнула головой, обвив его шею руками, и приподняв губы для поцелуя. Ее муж легонько поцеловал ее, все еще оставляя время для отступления, но девушка сама прильнула, показав, что готова к восстановлению их интимных отношений. Сейчас ей были важны его касания, поцелуи, объятия. С каждой нежной лаской, из памяти стиралась те жуткие часы ада, проведенного в домике в лесу. Теперь для нее существовал лишь любящий и нежный муж, который сейчас все больше и больше разгорался, крепче сжимая жену в объятиях.

Их губы страстно соединились, языки вновь исследовали друг друга, а руки нетерпеливо снимали одежду, мешавшую и раздражавшую. И вот уже оба обнажены, тесно прижаты друг к другу, лаская и разжигая огонь страсти, который полностью охватил их, а радость переполнила, когда их тела соединились в прекрасном танце любви и страсти, унося на знакомые берега оргазма, когда он медленно и осторожно проник в ее лоно, наполнив девушку до самого конца. Она тихо вскрикнула, и Генри остановился, опасаясь причинить любимой боль, но девушка только мило улыбнулась, сказав что любит его и что все остальное не имеет значения. А потом он начал медленно двигаться, и постепенно боль прошла, сменившись жгучим удовольствием. И оба рухнули в мир блаженства и наслаждения друг другом, оттолкнув весь мир куда-то в сторону от себя...

... А ровно через девять месяцев на свет появился их долгожданный сын, объявивший о себе громким и требовательным криком, отчего оба родителя счастливо засмеялись, нежно обнявшись и сжимая крошку своего бесконечного и долгожданного счастья...