Помидоры

Благодаря моему двоюродному дедушке Спиридону Матвеевичу Добромирову, в нашей большой семье существует одна замечательная традиция. Еще при жизни, дед Спиридон любил, когда вся семья, все его близкие и дальние родственники со своими семьями и детьми собирались в конце июля, шумной пестрой толпой на его день рождения, в его большом гостеприимном доме. Накрывали во дворе большие столы, и до поздней ночи слышался шум, гам, хохот; пели песни, возилась детвора. А дед сидел во главе стола и смотрел на все это с умилением, тайком проливая слезу.

Так получилось, что дед умер несколько лет назад. Но традиция собираться на его день рождения осталась.

Так же было и в этом году. Сейчас в доме деда Спиридона жил его внук Илья со своей женой Татьяной. Им выпала честь принимать кучу гостей, которые съехались в конце июля на юбилей деда. Как и в старые времена, устроили пир горой, купание в реке, шашлыки, застольные песни и огромный пионерский костер ночью.

Выходные за праздничным столом пролетели быстро, и гостям пора было возвращаться к трудовым будням и домашним заботам. Благодаря хозяевам дома, святых хранившим традиции деда Спиридона, гости со обеда воскресенья начали потихоньку разъезжаться. Сначала иногородние, которых Илья пачками отвозил на вокзал (все они были под завязку упакованы заботливой Татьяной овощами и фруктами со своего огорода). Ближе к вечеру разъехались местные. А в обед понедельника Илья повез на вокзал последнюю партию задержавшихся гостей, и остался я один, с своим до чертиков неудобным Мурманским поездом, который ходит раз в два дня, да еще и очень поздно вечером!

То мгновение было невероятно жарким, термометр показывал за тридцать градусов в тени, а на солнце – сорок четыре по Цельсию. Я прятался в прохладе дома, потягивая прохладное пивко, предложенное заботливой хозяйкой. Татьяна занималась хозяйством в своем коротеньком сарафане на пуговицах. То развешивала белье на улице, то поливала грядки, то снова ходила туда-сюда по каким-то своим делам, каждый раз одаривая меня своей милой улыбкой при прохождении мимо. Мне нравилось наблюдать за ней втайне. Татьяна выглядела гораздо моложе своих тридцати четырех лет, видно было, что девушка следит за собой, несмотря на ежедневный труд хозяйки большого дома. У нее была загорелая кожа и ровные белые зубки, а когда она улыбалась, на щечках образовывались миленькие ямочки! Легкий летний сарафан не скрывал прелестей ее фигуры, слегка плотной, но не толстой. Большие шары груди плавно качались, когда она вихрем проносилась мимо меня то в одну, то в другую сторону. Глядя ей вслед, я умилялся ее крепким упругим ягодицам, едва прикрытым тканью сарафана.

Иногда она останавливалась передо мной, чтобы перевести дух и перекинуться парой незначительных фраз. А я почти не замечал, как расходится сарафан между пуговицами, на ее пышной груди или пару незастегнутых пуговиц снизу (что если расстегнуть третью, то можно увидеть трусики). "Интересно, какие они на ней? Белые? Черные? Цветные от купальника или стринги? А может полное их отсутствие?" Такими вопросами я задавался, едва Таня отходила от меня и шла дальше по своим хозяйским делам, а я любовался плавным покачиванием ее ягодиц! По крайней мере, полное отсутствие лифчика я уже выявил своим взглядом (но это и понятно, в такую жару!) Сам я сидел на лавочке, по пояс голый, в клетчатых шортах, в одной руке держа бутылку пива, а другую небрежно положив поверх шорт (на самом деле прикрывал мощную пульсирующую эрекцию, вызванную фантазиями и наблюдениями за женой моего дальнего родственника).

— Ой, как жарко! — в очередной раз выдохнула Татьяна, останавливаясь напротив меня и вытирая пот со лба. Ее кожа блестела, а сарафан прилипал к телу.

— Сейчас закончу поливку и возьму у тебя помидоры в теплице, увезешь два ведра? — спросила она.

— Увезу, конечно! Мне ничего не страшно. Я могу помочь, если нужно!

— Нет, сиди здесь, отдыхай. Я сама справлюсь! Хотя там такая жара, наверное под пятьдесят градусов! Если хочешь, пойдем вместе - вдвоем быстрее будет набирать. И я потом приготовлю для тебя курочку на гриле и пирожки. Тесто уже подходит. Допей свое пока, я тебя вызову.

Через пятнадцать минут я увидел Татьяну издали. Она шла с двумя ведрами, а ее сарафан развевался и обнажал загорелые бедра. Не буду утверждать, но мне показалось, что я даже заметил краешек ее белых трусиков.

— Ну что, пойдем, если не передумал? — спросила она.

— Идем, — ответил я, поднимаясь с лавочки. Сердце почему-то бешено колотилось, а во рту вмиг пересохло!

Жаркий июльский ветер дул в лицо, ни капельки не охлаждал тело, зато доносил ко мне запах разогретого тела Татьяны. Она шла впереди, покачивая округлыми бедрами. Воздух наполнялся нежным ароматом шампуня с ее волос и благоуханием цветущих роз разных оттенков, которые окружали дом. Коктейль из этих привлекательных запахов вскружил мне голову и вызвал бурную эрекцию. Я попытался скрыть ее, засунув руку в карман и поправляя член.

Дверь в большую теплицу была открыта, и из ее проема вырывался горячий поток воздуха, напоминающий тепловую пушку. Я не разбирался в огородничестве и сельском хозяйстве, поэтому, зайдя в теплицу, с интересом осмотрелся внутри. Длинные ряды зеленых кустов помидор, с яркими плодами разных цветов и оттенков - оранжевыми, желтыми и зелеными - простирались по краям, вдоль мутных стен или окон, точно не помню. А в центре всей этой тропической растительности пролегала узенькая тропинка, двум на которой было бы проблематично разойтись.

Тeмпeрaтурa внутри и действительно былa около пятидесяти, еcли не больше. «Почти кaк в сауне», — пронеслась у меня мысль, но вслух я произнёс другое:

— Вероятно, в аду тоже так жарко!

— Ну, кто грешил, тот и узнает, — радостно отозвалась Татьяна, начав уже обрывать помидоры, параллельно отделяя какие-то жухлые листочки и бросая их на край тропинки в небольшие кучки.

Находясь в теплице пару минут, я мгновенно пропотел, по груди и по спине ползли ручьи пота, затекая за пояс шорт, отчего последние стремительно начали намокать. Мимолетно глянув на Татьяну, отметил, что ее лицо, шея и плечи тоже блестели от пота, небольшие ручейки стекали с шеи и затекали в ложбинку между грудей, оставляя на теле крошечные влажные следы.

А в воздухе пахло резким запахом помидор, который как-то приятно щекотал нос и навевал что-то восточное.

Мой взгляд упал на огромный красный помидор, с которого я и решил начать свой вклад в сбор урожая. Я взял его и потянул на себя, ожидая, что он тут же окажется у меня в руке, но помидор крепко цеплялся за свой куст, и последний потянулся следом за помидором, неестественно изогнувшись.

— Не, не, не, не, не! Стой, стой, стой!, — настояла Татьяна. — Так ты мне все кусты повыдергаешь, — и подойдя ко мне вплотную, взяла из моей руки помидор двумя руками оторвала плод от куста.

— Вот так, понял?

Я рассеянно кивнул, потому как, отрывая помидор, Татьяна сильно прислонилась упругой грудью к моему локтю, слегка давив ее в мою руку. И пока я собирался что-нибудь ответить, она уже отошла к другому кусту, ловко обрывая помидоры и наполняя своё ведро. В моем же ведре пока перекатывался от стенки к стенке всего один, да и тот, оторванный Татьяной (и снова приятное ощущение прикосновения ее груди к моему локтю, и нетерпеливая пульсация в трусах).

Тaня время от времени подходила к кустам и оголяла свои стройные ножки, показывая свою белую бельевую половинку между ног и пышный бюст, который едва умещался в тесном сарафане. К счастью, Татьяна не замечала моих пристальных взглядов, так как была полностью поглощена сбором урожая. В ее ведре уже было больше половины, и я тоже решил начать лениво обдирать помидоры, бросая жадные взгляды на хозяйку этого гостеприимного дома!

Она уже поднялась и стоя обдирала куст сверху, иногда вставая на цыпочки, чтобы достать самые дальние ветки, растущие вдоль стен. Я решил сделать вид, что обдираю куст снизу направление изнутри. Под предлогом работы я имел возможность заглянуть ей под сарафан и наслаждаться атласными округлыми ягодками и беленькими трусиками, вырисовывающимися на попке. Несколько раз сквозь шорты я прижал затвердевший член в области головки и почувствовал приближение оргазма. Жара, пот, возбуждение, терпкий запах помидор и разгоряченное женское тело в двух шагах от меня заставили мой мозг работать только в одном направлении...

Через тридцать секунд в голове созрел план, и я мысленно махнул рукой и сказал себе "будь что будет" и начал действовать.

Сначала я, сделав вид, что урожай уже собран с моей стороны, решил переместиться к дальнему краю теплицы, противоположному входу. Для этого мне следовало пройти по узенькой тропинке мимо Тани. Я это задумывал, потому что протиснуться без повреждения кустов и без касания ее тела было невозможно.

Подойдя поближе, я произнес:

— Я бы хотел пройти туда!

— Проходи, — ответила Таня, подойдя близко к кустам.

Сзади между кустами и Таней образовалась щель, которая была уже достаточно узкая, в области ее аппетитной попки. Я попытался протиснуться боком, но начал терять равновесие и ухватился за Танину талию, на миг прижавшись к ее упругим ягодичкам! Краем глаза я отметил, как Таня на миг замерла от этого прикосновения, еще бы, наверное ощутила железную твердость моего члена. Протиснувшись и не оборачиваясь, я пробубнил:

— Ой, извини!, — и отойдя на пару шагов, вроде как начал обрывать помидоры, которые в этой стороне были какие-то узкие и вытянутые, мне они почему-то напомнили карикатурную копию презерватива.

Теперь пора было воплощать вторую часть плана: набрав в руки несколько помидоров, я поплелся обратно.

— Вот ведь, ведро забыл взять, я снова протиснусь? — с виноватым взглядом и глуповатой улыбкой подошел я к Тане.

Теперь уже Таня не доверила мне свою попку и прижалась к кустам спиной, освобождая проход спереди от нее, а я запоздало с досадой подумал, что руки-то теперь заняты собранными мной помидорами и я уже не смогу подержаться за Танину талию. Пришлось медленно пытаться протиснуться между ней и кустами, не прибегая к помощи рук. Все мое тело блестело от пота, а от столь явной близости женщины сердце готово было выскочить из груди, а член рвался наружу, еле сдерживаемый тонкой тканью трусов и шорт. Я прижал руки, с захваченными помидорами к груди и запястьями вмялся в упругую плоть Таниных сисек и теперь уже она, чтобы не потерять равновесие ухватила меня за плечи, чтобы благополучно разминуться. «Тесно тут у Вас» — хотел было я сказать, но на миг наши взгляды соприкоснулись, и от ее взгляда у меня пошли мурашки по коже. В них было не что иное, как желание, которое она еле обуздывала. Мы замерли на узкой тропинке, тесно прижимаясь друг к другу. Она крепко держалась за мои руки чуть ниже плеч, не отталкивала и не торопилась, чтобы я завершил маневр, а просто стояла как завороженная, смотрела на меня и тяжело дышала. Какой-то миг я окунул взглядом ее милое личико, большие серые глаза, полные желания, трепещущие ресницы, пересохшие пухлые губки, слегка приоткрытые, небольшие морщинки в уголках губ и крохотные веснушки распавшиеся на носу и под глазами, капельки пота выступившие на лбу и над верхней губой, светло-русые волосы зачесанные назад и убранные на затылке в хвост и выбившиеся из него редкие волосинки, прилипшие к мокрой коже на лбу и висках.

"Возьми меня!" — не то услышал я ее шепот, не то прочел это в ее глазах, а мои руки уже действовали самостоятельно, независимо от моих мыслей. Из расслабившихся пальцев и на землю покатились помидоры, которые я держал в руках. Один крошечный помидор закатился Тане между выпирающих из-под сарафана грудей и так остался там! А тем временем руки, немного подрагивая, уже тянулись к Тане, чтобы притянуть ее к себе и жадным поцелуем впиться в губы!

Скорее подсознанием, чем слухом уловил я ее страстное "Ахх!" и с удовольствием отметил, что она так же яростно отвечает мне на мои поцелуи. Ее кожа и губы были горячие и солоноватые от пота. Я приобнял ее за шею и сильнее вдавился в ее упругую грудь, а она убрала ладони с моих предплечий, положив руки на спину и стала гладить, скользя своими нежными ладонями по моим мокрым плечам, лопаткам, пояснице. Низом живота, она старалась тереться о мой член, торчащий колом и упирающийся в ее лобок.

Мы на миг прервали поцелуй, чтобы отдышаться, как Таня пробормотала:

— Еще!, — и вновь потянулась покрасневшими губами к моему жадному рту.

Не знаю, сколько длились наши лобзания, по нам все так же текли ручьи пота, босыми ногами мы топтались по рассыпанным помидорам, раздавливая ни в чем неповинные плоды! Я то мял упругие Танины груди, нащупывая сквозь тонкую ткань набухшие и затвердевшие соски, то крепко сжимал ее ягодицы, пытаясь вдавить в нее свой член.

— Возьми меня! Прямо сейчас! Здесь!, — прерывисто шептала она мне, во время нашей очередной передышки, приятно касаясь влажными губами моего уха! — Идем же, идем, — умоляла она и тянула к дальней стенке теплицы, противоположной от входа. Там стоял старый стул на металлических ножках и без спинки, а на нем валялась какая-то заношенная и выцветшая брезентовая ветровка. Подойдя к стулу, она вновь обернулась ко мне, взяв мои руки, положила их на свои груди и сжала. Кажется, только сейчас она увидела тот самый помидор, застрявший между грудей и улыбнувшись, негромко сказала с дрожью в голосе:

— Ну что же, почему ты стоишь? Кусайся!

Я приблизился к ее грудям, продолжая сжимать их руками, и с аппетитом укусил помидор, касаясь губами и щеками гладкой Таниной кожи. Таня засмеялась, а я, потерявшись от желания, начал расстегивать верхнюю пуговицу ее сарафана. Пуговица не поддавалась дрожащим пальцам, и все время выскакивала из рук! Тогда я просто взял края сарафана и резко дернул в разные стороны. Разом отлетели три пуговицы, четвертая осталась болтаться на нитке. Сарафан распахнулся до самого пупка, а освобожденные от тугой материи груди немного провисли и заколыхались, воззрев на меня крупными, почти коричневыми сосками. Смех тут же прекратился, а взгляд выражал желание, страх, покорность и вожделение.

— Зверь! Животное! Варвар!, не громко медленно выговаривала она дрожащим голосом, с ноткой восхищения. — Разорви все на мне! Возьми меня!

Я снова дернул полы сарафана, но теперь уже напротив живота. Последние две пуговицы отлетели куда-то в кусты, а перед моим взором предстали обычные белые трусики, прилипшие к мокрому телу, под которыми явно выделялись очертания набухших от возбуждения губ. Распахнув сарафан, цепляющийся к липкой разгоряченной коже, я склонился к ее грудям, взял их в руки, обхватил ореол соска губами и аппетитно втянул в рот, принявшись водить вокруг него влажным языком и легонько покусывать, при этом сжимая руками эти горячие упругие сиськи. Затем то же проделал со вторым соском, а Таня, не сдерживая страстных стонов, теребила пальцами у меня на голове короткий ежик волос. Выпрямившись, я притянул ее к себе, и снова нас связал долгий горячий поцелуй, обнаженные тела приятно скользили друг о друга, я ощущал, как упираются мне в грудь ее торчащие соски, ощущал ее горячее дыхание, ее запах, смешанный с перечным ароматом помидорных кустов и горячей влажной почвы. Протянув неожиданно руку между ее ног, я почувствовал, что у нее очень мокрые трусики, на пальцах явно ощущалась горячая влага, которую источала ее жаждущая секса, похотливая норка.

Я разомкнул объятия, и Таня послушно развернулась ко мне спиной. Я снял с ее спины промокший сарафан и бросил его рядом на землю. Прижавшись грудью к ее мокрой спине, я страстно лапал ее груди, а сам покрывал поцелуями ее шею, начиная под мочкой уха...

Ух, опускаясь до ключицы, переходя на плечо, затем сзади, от начала позвоночника до границы корней волос и снова шею, от мочки уха до ключицы, но уже с другой стороны. Мои руки скользили по ее словно намыленной груди, защимая рожки сосков между пальцев, те выскользывали, а Таня вздрогивала и стонала, очень сладко стонала. Затем я снова разорвал объятия и слегка подтолкнул ее спину. Она поняла без слов, наклонилась, опиралась руками о стул, прогнулась в спине, от чего ее немаленькие ягодицы стали еще выразительнее, расставила ножки в стороны. Я попытался снять трусики, но они были насквозь мокрые и бесжалостно липли к коже разгоряченной девушки. Немного усилий и тонкая ткань трусиков с треском разошлась на две половинки. Я снял не до конца разорванные лоскутки до колен девушки, дальше они уже сами скоснули вниз, к лодыжками. Переступив ногами, Таня избавилась от того, что когда-то было ее белыми трусиками, втаптывая их в землю босыми ступнями. Мне дико не терпелось овладеть этой женщиной сию же секунду, но я, почему-то медлил, чего-то выжидал, наслаждался моментом, предвкушал. Я снял свои шорты вместе с трусами до колен, член пульсировал, словно торопя меня и нервно подергивая своей пунцовой головкой. Словно слеза блестела капелька смазки, тут же выделившаяся из него, яички приятно ломило от скопившейся в них спермы! Я приблизился к Татьяне, послушно ожидавшей моих действий, положив ладонь на поясницу, ближе к ягодице, ощутил, как дрожит ее тело. Меня возбуждала ее поблескивающая загорелая спина, русые волосы выбились из пучка хвостика и липли к мокрой коже замысловатыми узорами. Ручейки пота стекали между ягодиц, к пульсирующей вагине, и смешивались с горячим соком и смазкой. Я приблизился вплотную, и едва член коснулся ее ягодицы, Таня сладко застонала и по ее телу пробежала судорога! Я провел ладонями по гладким ягодицам, оценив их упругость, слегка сжал их, одобрительно услышав еще один стон, затем приблизил большие пальцы друг к другу и развел в стороны ее полные ягодицы. Моему взору представилась небольшая сморщенная дырочка ануса, чем-то напоминающая скорлупу грецкого ореха, ниже начинались половые губы с алеющей между ними бархатистой женской плотью. В интимных местах Таня была ухоженная, без единого волоска. Вся ее промежность была мокрой и скользкой от пота и соков и я, приставив изнывающий член между ее ягодиц, начал скользить между ними, задевая головкой тугой орешек ануса.

Таня взмолилась, шепча:

— Пожалуйста, не туда! Не делай этого!

Я игрался еще немного, затем направил пенис ниже и он оказался в горячем источнике ее женской интимной области. Была короткая пауза — ее отверстие оказалось достаточно узким, несмотря на ее крупную фигуру. Однако мышцы влагалища сдались под давлением моего члена и я начал его вводить в нее, делая короткие движения, словно применяя средневековый таран.

— Ой. Такой большой... будь осторожен! Ай-ай! Разорвешь... ведь!, — пискнула Таня тоненьким голоском. Но все ее действия полностью противоречили ее просьбам и увещеваниям, сама она двигалась назад, стараясь насадить себя на мой член как можно глубже! Через несколько движений новый ключ приспособился к замочной скважине, и я медленно и туго скользнул в ней, то до половины выходя из ее тесной пещерки, то с пока еще некоторым усилием погружаясь обратно в глубину. Таня громко постанывала, но думаю, все же сдерживалась, ибо дай ей волю чувствам, слышно было бы гораздо дальше пределов их немаленькой усадьбы. Я крепко держал ее за бедра, сжимая ее плоть до синяков на коже, и уже двигался в ней все более размашистыми движениями. Мои бедра ударялись о ее раскрасневшиеся ягодицы со звучным "шлеп" и в такт она стонала выдавая "Ахх!", "Ой!", "Охх!", "Да!". В ее горячей лощине производилось столько смазки, что она вытекала через край, стекая по моим яичкам и капая мне на колени, а мой член входил в нее с таким чавкающим звуком, что это пробуждало еще большую страсть!

Внезапно интенсивность ее воплей стала увеличиваться, и она сама начала увеличивать темп, оторвав руки от стула и схватившись поверх моих ладоней. Она проникла членом в себя на всю глубину и с силой схватила меня за ягодицы, удерживая меня в себе полностью неподвижным. Я почувствовал, как мощные спазмы трясут ее тело, как она дрожит и сжимает мой член своей влажной киской - она испытывала оргазм. Я чувствовал, как из глубины ее сочной дырочки исходят волны удовольствия. И все же она не выдержала: оргазм повалил ее, внезапно хват ее рук ослаб, ноги подкосились, и она накренилась вперед, грозно свалившись сначала на колени, затем на руки, едва не ударившись головой о стул, за который недавно держалась. Я пытался ее подхватить за бедра, но не смог удержать ее скользкое тело мокрыми пальцами. Член выскользнул из влагалища, словно стреляная гильза из ружья, вместе с обильной порцией ее сока, частично взбитого нашими интенсивными движениями до белой пены.

Изнеможенная Таня согнула руки, опустившись на локти и уткнулась лицом поверх сложенных наперекрест ладоней. Резинка, удерживающая водопад русых волос то порвалась, то свалилась и сейчас ее пышная русая шевелюра частично рассыпалась по земле, частично прилипла к взмыленной спине. Танино тело продолжало вздрогивать: или оргазм не отпускал ее до сих пор, или она просто всхлипывала от такой мощной разрядки. Но как бы там ни было, мой член все еще находился в полной боевой готовности, о чем к счастью все-таки не забыла моя партнерша. Она оторвала голову от рук, затем опершись на стул, поднялась с земли и села на него, развернувшись ко мне лицом. Колени, руки и грудь Татьяны были запачканы землей. Она попыталась стряхнуть с груди комки налипшей земли, но только размазала ее по мокрому телу.

- Подожди, я помогу, - сказал я. Сел рядом на корточки, поднял с земли осколки белых Таниных трусиков, конечно, она немного наступила на них, но я нашел часть чистой ткани. Сложив эту тряпочку вчетверо, чистой стороной наружу, я промокнул Тане вспотевший лоб, опухшие от слез глаза, как смог оттер грудь (от моих действий груди подпрыгивали и качались, и это доставляло мне непередаваемое удовольствие). А когда принялся оттирать ее грязные коленки, Таня мягко отстранила меня, прошептав:

- Не нужно!

Она опустилась со стула, снова встала на колени и приблизив свое милое, но усталое личико к моему торчащему члену, нежно взяла его в рот! Меня окутала буря блаженства, ее горячий язычок нежно скользил вокруг головки, а пухленькие губки сладенько причмокивали, и при этом Таня очень сладко постанывала и закатывала глазки. Оргазм наступил почти сразу, мой ствол выплюнул первую порцию, которую Таня тут же сцедила через ровненький ряд белых зубов на подбородок. Я подумал, что ей неприятна эта процедура и уже хотел прервать контакт пениса с ее ртом, и завершить разбрызгивание спермы ей на грудь, но Таня не отпустила меня, вновь поймала жадным ротиком вздрогивающую головку, с вырывающейся из ее дырочки очередной порцией спермы, и опять немного посмаковав, спустила ручеёк густого белого семени на подбородок. Густая капля спермы медленно тянулась с подбородка вниз и едва Таня добавила к ней очередную порцию моего сока, как она сорвалась вниз, попав между вздымающихся бугров Таниных грудей, и потекла на живот, смешиваясь с текущими по телу ручейками пота. Когда я кончил, а Таня перестала высасывать из меня остатки спермы, я отошел на полшага назад и взглянул на нее. Таня преданно смотрела на меня снизу вверх счастливыми серыми глазами, в которых не было ни сожаления, ни стыда! Я протянул руку и провел большим пальцем под ее нижней губой, размазывая остатки спермы, а она ловко ухватила губами мой перепачканный палец и сладко пососала его. Меня возбуждала вся эта картина: передо мной в душной теплице, истекая потом, перепачканная землей, подавленными помидорами и спермой, стояла на коленях женщина ...

Моего дальнего родственника искусно размазывала по мокрому телу и грудям вытекшую из ее ротика жидкость.

— Сколько у нас еще времени? Илья когда приедет?, — спросил я хриплым голосом, присаживаясь на стул после того, как Татьяна, поднявшись с колен, обошла меня, тесно прижавшись ко мне мокрым телом и вызвав внутри меня новую волну эмоций. От нее пахло сексом, страстью, моей семенной жидкостью, размазанной по ее телу и чем-то таким сладким, ароматным, тропическим...

— Думаю уже скоро, но время еще есть. Мы сюда без пятнадцати четыре зашли. У Тихоновых поезд в пять, потом он еще на работу заехать должен... , — все это она говорила присев на корточки и собирая с земли подавленные нами помидоры. Затем, на миг приглядевшись, нашла и отлетевшие в разные стороны пуговицы с ее сарафана. А мне нравилось наблюдать за ней. Меня возбуждало ее тело, уже не юное, но еще достаточно молодое и соблазнительное, ее гладкие линии, плавные переходы и пышные округлости. Так и хотелось сказать: "Ты такая сочная!" Не портили вид и перепачканные в земле коленки, и растрепанные слипшиеся волосы, и лоснящаяся от испарины спина! Я вновь желал ее и мой боец, удивительно быстро оправился после первого боя и был готов к следующему!

— Татьяна? — не громко позвал я, — Подойди!

Она послушно поднялась и приблизилась, стыдливо прикрывая ладонкой лобок и еще не закрывшиеся пухленькие губки. Подойдя ближе, и увидев мой вновь восставший член, с ее губ сорвалось:

— Охххх!, — а глаза вновь загорелись желанием!

А я (так же сидя на стуле) уже притягивал ее к себе за ягодицы и целовал голенький лобок, отмечая про себя бархатистость ее гладкой кожи, ловко раздвигал язычком губки и нащупывая твердую горошинку клитора, ласкал его. Она на миг попыталась возпротивиться и вырваться, но едва я коснулся языком ее волшебной жемчужины, как ее дыхание участилось, она блаженно застонала, что-то лепеча заплетающимся от страсти языком:

— Нет... не так... Ах, да! Вот, вот так... зачем ты... оххх... да... еще же... еще...

И едва я прервался, чтобы отдышаться, как она отпрыгнула от меня и прошипела:

— Возьми меня снова, как Варвар... как Дикарь! Я хочу тебя! Безумно хочу! Возьми, как самку, возьми по животному! Грубо! Как сучку!, — а глаза ее при этом горели огнем!

Она наклонилась, и взявшись потянула за край какой-то тряпки, на которой я сидел и в руках у нее оказалась старая выцветшая ветровка. Небрежно бросив ее на землю позади себя, Таня опустилась на нее попой, а затем, откинувшись на локти, опустилась на спину, широко раздвигая согнутые в коленях ноги. В полуметре от моих ступней призывно раскрылась истекающая горячим медом щель. Таня бесстыдно мяла свои груди, сжимая побагровевшие соски, постанывая и тяжело дыша. Я хотел раздвоиться: бесконечно вожделенно наблюдать за ней и в тот же миг быть в ней, входить в нее на всю глубину. Я, как кобель, сорвался, грузно упав на колени, одновременно опустился поверх ее тела, хватая ее руки за запястья и заводя их над головой, а член уже входил в горячую норку, уже не такую тугую, как в первый раз. Наша мокрая разгоряченная кожа вновь слиплась, срослась, плоть приятно скользила, образуя единое целое, пульсирующий комок человеческих тел, извивающийся на грязной земле, в каком-то дьявольском похотливом танце. Какофония звуков (стоны, всхлипы, рычание, хрип, чваканье члена в ее хлюпающей лунке, звонкие шлепки ударяющихся друг о друга лобков и бедер)! Руки хватаются за землю, за мокрое тело, размазывая по нему грязь, пот стекает ручьями и впитывается в горячую почву, и над всем этим благоухает терпкий аромат помидор. Я двигаюсь в ней неистово, словно безумный поршень в адской машине, словно от этого зависит моя жизнь. Но и она так же неистова, обхватив ногами мои бедра, с каждым толчком вдавливает пятками в мои ягодицы, заставляя входить в нее еще и еще глубже! Ее руки скользят по моей спине, кажется, царапают кожу, словно в агонии, кажется, ее уже вновь сотрясает оргазм, но я и сам уже на грани. Пытаюсь сдерживаться, пытаюсь вытащить член, но ноги Татьяны крепко держат меня сверху, не позволяя сделать это. Пытаюсь сказать что-то, но целующийся рот постоянно занят, наши губы соревнуются в безумном и страстном поединке поцелуев.

Не в состоянии больше сдерживаться, я кончаю, прямо в ней, в ее лона, наполняя ее свежим горячим семенем. Кажется, я чувствую, как тугие струи спермы ударяются о плотные стенки влагалища, от оргазма я растворяюсь в ней, каждое извержение в нее отнимает очень много энергии. Грудь сдавливает от духоты, тело горит от жара такого же пылающего тела, заливаемые соленым потом царапины саднят на спине.

Когда член уже начал опадать Таня разжала скрещенные лодыжки и опустила ноги на землю. Член выскользнул из нее вместе с ручейком спермы, пролившейся из ее лона на землю. Я хотел сказать что-то, объясниться, чувствовал какую-то вину, но она лишь шепнула:

— Спасибо! — и глаза ее лучились таким счастьем, что мне показалось, будто они потемнели, из серых став голубыми, словно небо!

Я устало поднялся с нее, затем помог подняться ей. Тело потрясывало от напряжения, в висках пульсировала кровь.

— Вот что, теперь уже нам точно пора и нужно поторопиться, — решительно произнесла Таня, поднимая с земли сарафан без единой пуговицы и накидывая его на обнаженное тело. — Ты иди на второй этаж и принимай душ, а потом ложись, отдохни, — (и после паузы), — я просто не хочу, чтобы ты встречался сейчас с Ильей! Я скажу, что ты устал и прилег перед дорогой. Он заедет всего на полчаса, а потом поедет на работу, он в ночь сегодня. Я сама тебя на поезд провожу.

— Так может ты сама сначала в душ? А то Илья...

— Иди, иди! Я быстренько помидор тебе наберу и в летнем душе ополоснусь. Вечером вымоюсь! — Таня уже снова обрывала ловкими движениями спелые помидоры и наполняла ведро.

Тaня рассуждала логично, поэтому я, не теряя времени, встал, натянул скинутые впопыхах шорты и направился к выходу.

— Я проскочу? — произнес я фразу, с которой все и началось.

Тaня приблизилась кустом и я, уже не стесняясь, взял ее за бедра и проник сзади. На миг задержавшись, когда ее пышные ягодицы прижались к моим бедрам, я наклонился и поцеловал ее в шею, сжав руками обнаженные груди, и спешно отступил, так как почувствовал, как мощными толчками член опять стал наливаться кровью, эрекция возрастая.

В доме было прохладно. Приняв душ, я решил последовать совету Тaни и лечь. Одеваться после душа не стал и залез голым под прохладную простыню. Услышал, как подъехала машина, хлопнула дверца. На миг сердце забилось быстрее и вдруг Илья узнает, догадается! Но почему-то у меня была твердая уверенность, что все обойдется. Разболелась голова с жары, во рту был сухость, хотелось пивка или просто холодной водички, но спускаться вниз и сталкиваться с Ильей или с Тaней в его присутствии я не хотел, поэтому пришлось потерпеть. Снизу доносился негромкий разговор хозяев дома, но слов было не разобрать, и под этот монотонный гул скоро я задремал.

Проснулся я от того, что почувствовал, что в комнате кто-то есть. Я незаметно приоткрыл глаза. В комнате было уже темно, но по силуэту я угадал, что это Тaня. Она в нерешительности стояла около дверей, трепала что-то в руках, затем, словно решившись, бесшумно приблизилась, словно проплыла по воздуху это расстояние. Провела подушечками пальцев по моей выбившейся из-под простыни ноге от пальцев до самого паха. От этого касания у меня мурашки пошли по телу, а Тaня уже юркнула рукой под простынь и ощупав мой напряженный, увитый веревками венец, легонько сжала его в кулачек и подвигала им вверх-вниз. Я открыл глаза, притворяться уже было не к чему, глаза привыкли к темноте и я уже мог в сумерках разглядеть Тaню.

— Ты не спишь, — прошептала она.

Я покрутил головой в ответ и сбросил с себя простыню, под ней становилось жарко. Таня наклонила голову и горячим влажным ротиком облизнула мне головку. Я не смог удержать стон, но теперь, вот отличие от теплицы, Таня делала все неспешно, терпеливо, размеренно. Я почувствовал, как по стволу члена потекла тягучая струйка слюны. Размазав ее пальцем по всему члену и удовлетворившись результатом Таня залезла ногами на кровать и встала над моим членом, расставив ноги по бокам от моего тела.

Я восхищенно глядел, как она распахнула коротенький шелковый халатик, как скользнул он с ее плеч. Не то фонарь, не то лунный свет освещал белеющее в темноте тело Тани, немного провисшие под своей тяжестью шары грудей с темнеющими сосками, округлый животик, с утопающей ямкой пупочка посередине, расширяющиеся бедра и манящая меня пещерка влагалища, призывно приоткрывшая передо мной свои губки.

Таня присела, и взяв в руку член направила его в себя. Медленно он погрузился в горячую пучину ее узкой дырочки, и мы с Таней в унисон застонали. Когда член был в ней по самый корень, Таня немного посидела, словно привыкая к новым ощущениям, немного поерзала из стороны в сторону, немного посжимала мышцы влагалища (это я почувствовал членом), а потом начала двигаться, медленно приподниматься и опускаться, постепенно наращивая темп. Я придерживал ее чуть выше колен, а ее руки опирались на мою грудь. Я завороженно наблюдал, как колышется ее грудь в такт движениям. Таня вдруг остановилась, выпрямилась, взяв груди в руки, она одновременно сжала и приподняла их вверх. Держа и массируя свои пышные титечки, Таня снова начала двигаться, сначала медленно, а потом все ускоряя и ускоряя темп. Думаю, она кончила один или два раза. В ее пещере было жарко и мокро, хлюпала смазка и стекала по моему члену на яички, в промежность и на простынь подо мной.

— Заканчивай, не сдерживайся. У меня! А хочешь, возьму в ротик? — горячо шептала мне Таня, наклонившись над моим лицом и касаясь мягкими волосами моей кожи.

Она смотрела мне в глаза и я не смог удержаться, вновь бурно излился в нее орошая стенки влагалища горячим семенем. Это и было моим ответом. Таня нежно коснулась губами моих губ и ласково поцеловала, поерзывая на моем члене, и позволяя мне полностью насладиться продолжительным оргазмом. Через пару минут Таня слезла с меня, высвободив член из плена ее горячей соблазнительной пещерки, и легла рядом, положив голову мне на грудь.

— До поезда еще время есть, можешь подремать, я заведу будильник, — пробормотала она, поглаживая нежными пальцами волоски на моей груди...

Изнурительное путешествие в душном плацкартном вагоне подходило к концу. Вещей с собой у меня было немного, не считая двух больших пакетов, доверху наполненных красными помидорами! Я выудил из пакета один небольшой, странной формы помидор, у основания он сужался, а на конце наоборот расширялся, закругляясь и заканчиваясь в центре острым пупырышком. Мне он напомнил карикатурный презерватив. Макнув его в соль я откусил ту самую часть, с острым пупырышком, и жую сочный помидор, вспоминая, про удивительную женщину Татьяну, замечательную хозяйку большого дома, в маленьком провинциальном городке, с которой возможно, судьба еще сведет меня вновь, если мы не будем забывать семейные традиции деда Спиридона!

/Автор рисунка — Висенте Ромеро Редондо/