Ты — всё для меня. Главы 1—3. Из книги Кончи в меня рассказ

Глава 1.

Сила над прекрасностью не властна

Тот, кто под давлением страсти,

Все, что ты создаешь —

Снова вернешься к тишине.

© О. Д., «Галатея»

Черт бы побрал все офисы в мире. Будь это самая престижная компания, все они одинаковы, и люди в них тоже очень похожи по характеру. Все эти менеджеры среднего звена, топ-менеджеры, рекламщики, которые ходят с видом «я — царь и бог!» меня невыносимо раздражают. Особенно сейчас — в тридцатиградусную жару, в помещении, где еле-еле работает кондиционер, поскольку какой-то фифа всегда холодно, и она ноет, чтобы мы «сделали потише». В итоге: все рабочие, сдыхая от жары, нервно обмениваются совершенно не вежливыми репликами, а эта красотка, которая всегда болит даже от легкого сквознячка, сидит себе у окна и лениво обмахивается новым номером «Cosmopolitan», радуясь, что теперь не будет видно ее вставшие от холода соски сквозь тонкую блузку. «Вот тварь! — успеваю подумать я, пробегая мимо неё с нужными отчетами. — Весь офис похож на помойку с полудохлыми мухами (и по состоянию сотрудников, и по запаху), а она про соски думает! Да всем плевать на твои медицинские прыщики!»

Собственно, информация такого интимного рода поступила из её ICQ, по которой она переписывалась с одной сотрудницей, так что месть моя была недолгой и до боли простой: я написал ей в окно, что она может попрощаться с потерянным временем и идти работать, а сам просто сменил пароль её аккаунта. И все. Ведь такие, как она, не умеют ничего, кроме как стучать по клавишам, да и то — одной рукой и бесконечно долго.

Почему я легко справляюсь с этим? В отличие от всего этого скучного офисного планктона, я программист и администратор сети. Я почти начальник нашего IT-отдела, свободная птица, помогающая директорам компании и их сотрудникам работать более эффективно. Я разрабатываю программное обеспечение и занимаюсь его обслуживанием, поэтому ко мне редко есть претензии. Но я все равно должен писать нелепые отчеты о том, что делал весь день. Я не понимаю, зачем это нужно, но начальство требует - я выполняю, чтобы избежать конфликтов. Но сегодня все меня утомило. Особенно она - двадцатидвухлетняя девушка с нарощенными ногтями и выгоревшими волосами. Плачевное зрелище. Было бы неплохо утащить ее в темный уголок и хорошенько использовать все ее подставленные дырочки, чтобы она знала, как работать при 30 градусах по Цельсию в условиях ада. А что? Неплохая идея, но я представляю, как она будет наслаждаться этим бесконечным удовольствием, и мне становится не по себе. Пусть лучше она сидит на своем месте и злобно смотрит на меня, а я буду мило улыбаться и делать вид, что ничего не произошло, и это вообще не я. Недаром же в нашем отделе я не один такой.

Несмотря на то, что рабочий день заканчивается у всех одинаково, всегда найдется кто-то, кто хочет уйти пораньше и оставит мне "незаметно" ключи от офиса, чтобы я его закрыл перед уходом. Вот и сейчас - я смотрю на них - скучно и сам уже хочу поскорее уехать - к тебе под крыло. Но придется ждать, пока все закончат работу, и я... Но тут кто-то забирает ключи со стола и шепчет мне на ухо:

— Уходи, пока я не передумал...

Я поднимаю голову: один из наших руководителей внезапно решил поступить как человек и уволить меня. По-моему, его зовут Александр, или Игорь, черт побери мою память... Он хитро подмигивает мне и улыбается.

— Спасибо... — ошарашенно произношу я.

— Не за что... — проникновенно говорит он и исчезает из моего поля зрения.

Я спешно собираю вещи и ухожу из офиса. Как только мои ноги ступают за порог, я забываю обо всем и несусь к машине, понимая, что скоро – минут через сорок – я увижу тебя.

Тебя – моего юного хрупкого мальчика, который ждет меня дома, моего прекрасного принца, которого я встретил на просторах виртуального пространства... Боже, когда это было? Да какая разница, мне бы просто прийти, прижать тебя к себе, впившись в твои губы поцелуем. Ты у меня – нежный, чувственный, каждый интимный момент у нас с тобой получался таким прекрасным, наполненным ощущениями друг друга. И даже если я брал тебя где-нибудь на кухне на столе, или в ванной у раковины, или просто у стены, или оперев тебя раком на спинку дивана – все равно я заботился о тебе, мне было важно знать, что тебе не больно, что тебе хорошо, и я целовал твою спину, плечи, проходился по твоей талии ладонями... Ты очень любил мои руки – не понимаю, почему, но ты прикасался губами к моим пальцам – всегда так благоговейно, словно они для тебя были незримым божеством. Я любил тебя – все в тебе, от макушки до кончиков пальцев твоих стоп, приходя в восторг от твоих серых глаз, в которые я обожал окунуться словно в осеннее небо. От тебя всегда исходил лёгкий аромат мяты и зеленых яблок, и я сходил с ума по тебе, будто кот, нализавшийся валерьянки. Ты – мое счастье. И я не хотел ни при каких обстоятельствах потерять тебя...

Я ехал в заторе, задумчивый. Мои мысли почему-то переключились на того менеджера, который уволил меня, забрав ключи. Почему он это сделал? И ещё эта улыбка... Да, он привлекателен, но не более, но, может быть, его заинтересовал я? А что — мне тридцать, у меня красивая фигура, типичные для мужчины широкие скулы, высокий лоб и очаровательная, как ты утверждаешь, улыбка. Глаза у меня большие, миндалевидной формы и тёмные — почти чёрные. Волосы каштановые и слегка вьющиеся, но стрижка обычная, мужская. Судя по закатываемым мне истерикам от твоей мнимой ревности, я ещё способен привлекать мужчин.

Я вошёл в квартиру с улыбкой на лице — сейчас я встречу тебя и заключу в свои объятия. Мы будем долго и счастливо ужинать вместе. Потом ты — как всегда — полезешь ко мне под душ. О, да, я всегда корчу недовольную мину при этом, мол, ты мешаешь мне нормально мыться. Потом из душа мы медленно переберёмся в спальню, чтобы продолжить начатое в ванной. Там, уже лежа на простынях над тобой, я пройдусь языком по твоей гладкой коже, коснусь губ. Ты призывно раскроешь их, и мы сольемся в поцелуе... Я люблю целовать твои губы — полноватые, чувственные, красивой формы. Люблю проходить по ним аккуратно пальцами. Я вообще люблю к тебе прикасаться.

Нафантазировав себе бесконечное количество приятных минут, которые я проведу с тобой, я вдруг понимаю, что тебя дома нет. Странно, ты всегда приходишь раньше меня... Почему сегодня все не так?... Я успокоился и собрался тебе позвонить, но... твой телефон не отвечал. Я слушал долгие гудки и мои нервы начинали сдавать — я чувствовал, как к горлу подступил ком, и потихоньку начиналась паника. Где ты? Что с тобой? Вдруг что-то случилось?

Я был вся в нервном напряжении, бегая по квартире и звоня всем нашим общим знакомым, пытаясь узнать, где ты находишься. Но так и не получил никакой информации. Меня осенили мысли о том, чтобы позвонить во все ближайшие больницы и морги, а также обратиться в полицию, но решил пока не поднимать такого шума из-за твоего временного отсутствия. Я сидел на кухне и нервно выпивал очередную чашку кофе, постоянно глядя на телефон и надеясь, что ты все-таки решится позвонить... Раньше ты никогда не позволял себе таких поступков. Я всегда знал, где ты находишься, и ты старался даже делать так, чтобы я не беспокоился, ведь ты знал, как я нервничаю... Но сегодня...

Почему именно сегодня? И почему сейчас? Ты же прекрасно знаешь, во сколько я прихожу с работы. Что же могло произойти? Ты всегда был таким внимательным, и я тоже старался во всем потакать тебе, я любил твою нежность, любил, когда ты прижимался ко мне или обнимал - просто так, без всякого повода. Мне всегда хотелось заботиться о тебе, я любил смотреть, как ты спишь, свернувшись клубком, положив голову мне на плечо... Судя по тому, что твои вещи все остались на месте, съезжать из квартиры ты ...

 

не собирался и просто куда-то ушел. Я постарался привести свои мысли в порядок и умылся холодной водой... Немного полегчало, но не совсем. И тут... Ключ в замке повернулся... В жизни я не бегал так быстро, как сейчас к входной двери.

Ты вошел - немного уставший, растрепанный, и увидел мои горящие гневом глаза... И улыбнулся - так, как умеешь только ты - вызывающе, почти пошло, сексуально. Почему-то ты накинулся на меня сразу - я даже не успел ничего понять толком - и прижал собой к стене, рисуя влажную дорожку языком от моего уха к ключице. Не успел я оправиться, как мой легкий пиджак уже валялся на полу, рубашка была полурасстегнута, а ты... Ты настойчиво почти насиловал меня с порога. Время для вопросов о твоем пребывании где-то вне дома было неуместно, и поэтому я просто сдался на твою милость, потакая твоим ласкам и не желая, чтобы они заканчивались. Я никогда не ощущал в тебе такого напора ранее, ты всегда был тактичен, а сегодня чуть ли не рычал от счастья, срывая с меня одежду, почти ломая молнию на брюках, а рубашка от резких движений твоих пальцев чуть ли не трещала по швам.

- Я так хочу тебя... - услышал я твой нежный голос. Твои чувства были очевидными, но почему такая спешка?

Пара секунд - и ты ласкаешь мой член губами так, как никогда раньше не делала - грубо, настойчиво, быстро, но невероятно приятно. С моих губ вырывается сладострастный стон. Мне все нравится, несмотря на необычность ситуации. Я все еще злюсь на тебя, и хочется тебя хорошенько наказать.

- Да, так... - постанываю я тихо, запуская руку в твои густые светлые волосы, ты обводишь языком головку и глубоко заглатываешь член, практически до самого основания. Но чувствуя, что я почти на пике, ты останавливаешься, целуешь меня - быстро, слегка прикусывая нижнюю губу и сам становишься у стены, призывно оттопыривая пятую точку.

- Трахни меня. - Говоришь обычно спокойный ты, и после этих слов мне словно срывает крышу.

Ты всегда был таким обходительным, скорее, для тебя вымолвить: "Люби меня", прикрыв глаза, словно невинной школьнице, было в порядке вещей, но только не слово "трахнуть". За всю нашу совместную жизнь ты ни разу не произносил подобных слов, впрочем, ситуация никогда к этому не располагала. "Я хочу тебя", "Займемся любовью", "Я весь твой", но никакой грубости... И поэтому у меня все перевернулось от этой фразы, именно поэтому я словно сошел с ума, услышав это, твои слова подстегнули мою агрессию и мою злость на тебя, она трансформировалась в почти неудержимое желание. Быстро освободив тебя от ненужных брюк, приспустив их и даже оставив твою рубашку нерасстегнутой, я вхожу в тебя одним резким толчком, ты стонешь - но не от боли, а от удовольствия, прогнувшись сильнее. Мы начинаем безумную скакалку, в таком быстром темпе секса у нас с тобой еще не было, поэтому ощущения острые - они словно током проходят сквозь нас обоих, заставляя постанывать от наслаждения. Мне нравятся твои стоны - они хриплые, не слишком громкие, но такие невероятно возбуждающие.

— Сильнее... Глубже... — ты шептаешь с волнением, и я исполняю твою просьбу, двигаясь в тебе с невиданным ранее страстью. — Да... да... — тихо прошептываешь ты, разжигая меня ещё больше. Моя злость улетучилась, но ощущение власти над тобой подстегивало меня и заставляло продолжать проникать в твою сладкую упругую дырочку сильнее.

Нас обволакивает жара, по твоей шее крупными каплями стекает пот, мы словно мокрые вдрызг мыши, и я, повинуясь какому-то странному желанию, хватаю тебя за волосы, прикасаясь к себе и целуя полуоткрытые губы... Ты прижимаешься ко мне, тяжело дышишь.

— Давай, любимый, да... Трахай меня сильнее, пожалуйста.

Какой же ты прекрасный... Я прохожу руками по твоим бедрам, целуя тебя в шею безостановочно двигаясь со свирепым темпом, мне нравится твоя бескомпромиссность, нравится, что ты полностью доверяешься мне, ты возбуждаешь меня, заводишь, послевкусие твоих губ пьянит...

Я словно схожу с ума от одного только твоего присутствия здесь, несмотря на наш безумный секс. Я ускоряюсь, ты стонешь громче, продолжительнее, и я чувствую, что ты вскоре кончишь. Ты не заставляешь себя долго ждать — через пару минут ты вскрикиваешь и обессиленно приваливаешься к стене, чтобы не упасть от нахлынувшего оргазма, а я, подстегиваемый твоей сладко сокращающейся попкой, со стоном кончаю в тебя — мой оргазм продолжителен и так чудесен...

— Прости... — шепчешь ты.

— За что? — удивляюсь я.

Ты поворачиваешься ко мне, я прижимаю тебя к себе к стене и долго целую в губы, не давая ответить на мой вопрос. Но ты все-таки произносишь, отрываясь от моих губ:

— Мне так было это необходимо... — ты ласкаешь меня по спине, я ощущаю, как снова напряглись твои бедра — ты хочешь меня, опять. — Нужна была твоя агрессия, злость... Прости, что заставил тебя волноваться, прости меня...

Я улыбаюсь. Ох ты, шалунчик. Ты хотел заставить меня волноваться, поскольку знал, что я никогда не посмею вести себя грубо, не позволю себе лишнего, а тебе так хотелось моей жесткости, моей власти над тобой.

— Но почему же ты не хотел просто попросить об этом? — удивляюсь я.

— Мне хотелось, чтобы все было естественно. — Ты потупил взор в пол, как нашкодивший ученик, я тихо засмеялся.

— Глупыш...

Подхватив тебя, я почти бросил тебя на кровать, мои поцелуи были страстными, я снял с тебя остатки одежды, а затем пристально посмотрел в твои прекрасные глаза... В них горел огонь желания, страсти и неизъяснимой похоти.

— Раздвинь ноги. — Говорю я твердо, и ты четко выполняешь указание — с какой-то даже внутренней готовностью.

Ты теперь моя милая, готовая ко всему, шлюшка...

И таким я тоже тебя люблю.

Глава 2.

Плачь, я хочу понять

Что значит слово "больно".

© О. Д., "Раздетые"

Та ситуация не изменила многое в наших отношениях, но заставила меня вести себя иначе. Зная, что ты очень любишь, когда с тобой не церемонятся, я вовсю этим пользуюсь, стараясь доставить нам как можно более приятных минут наедине... Ты... Я любил и люблю тебя, хотя между нами существенная разница в возрасте, и судьбы у нас, по сути своей, разные, но эти десять лет разрыва меня совершенно не пугают. Тебе 20, мне — 30, ну и что с того? Будто это что-то могло значить... Мне нравилось учить тебя всему, и до сих пор ты обращаешься ко мне за советом, и я всегда помогу тебе, ты это знаешь и стремишься почерпать от меня все то, чего еще сам не умеешь или не понимаешь, я же, взъерошивая твои волосы, объясняю тебе прописные истины, и ты смеешься, понимая, что в жизни все не так-то и сложно. А я смотрю на тебя и радуюсь, что ты есть, и что сегодня, завтра, через месяц мы, вероятнее всего, все еще будем вместе...

Наш длительный и страстный интим также претерпел изменения. Мне теперь нравилась своя власть, нравилось брать тебя силой, видеть огонь преданности в твоих глазах. Мы понимали друг друга почти без слов - наши глаза, жесты, мимика говорили сами за себя. Мы исследовали новые стороны друг друга - методично и аккуратно, словно усердные ботаники, но это приносило свои райские плоды. И кто бы что не говорил, ты был моим - полностью, до кончиков ногтей.

... Вечер, тихо. Окна в комнате широко распахнуты, шторы не задернуты, и ветер ласково касается ткани - будто ласковый возлюбленный. Мягкий свет от пламени нескольких свечей играет на стенах, отражаясь в стеклах, создавая тени вашего благородного профиля. Затем они утопают в бликах в хрустальном бокале, на дне которого еще видны рубиновые капли вина. Негромко играет что-то из Генделя, по-моему, это была ария Альмирены - одна из моих самых любимых. Я внимательно слушаю очаровательный голос и ласково провожу ладонью по твоей обнаженной спине... Ты стоишь, чуть прогнувшись, опершись руками на подоконник, и тихо вздыхаешь от моих нежных прикосновений. Мне нравится ощущать под пальцами бархат твоей белой кожи. Губами я прикасаюсь к твоей ...

 

шеи, целую путь по позвоночнику до поясницы, ласкаю твою спину руками, иногда слегка сжимая твою талию. Дойдя до пояса твоих брюк, я медленно повторяю свой путь в обратном порядке, возвращаясь к шее и целую твои плечи... Ты распалена - я чувствую твое тяжелое дыхание, вижу, как часто поднимается и опускается твоя грудная клетка. Я нежно глажу твое податливое тело, чуть прижимаю тебя к себе, задевая соски подушечками пальцев, переходя к прессу и не забывая при этом ласково касаться губами твоих волос, висков, шеи... Нам не нужны слова - мы все знаем и так. Я отлично понимаю, что стоит мне лишь чувственно поцеловать тебя в алые от сладкого вина губы, как ты - мой милый мальчик - дрожишь от экстаза в моих руках. Но я хочу действовать на твои нервные окончания своим присутствием, хочу, чтобы ты сходил по меня с ума. И поэтому я не делаю никаких резких движений, ничего, чтобы прекратить твою пытку. Я даю тебе возможность получить самый яркий оргазм в жизни, потому что люблю мучить тебя. Разве только не ради меня? Мой юный искуситель... Моя отчаянная страсть еще вырвется наружу, но перед этим я хочу ощущать твое удовольствие так же остро, как ты ощущаешь мое. Хочу почувствовать твою эйфорию, поймать тебя, когда ты будешь почти сползать на пол, теряя над собой контроль. Хочу видеть твои трепещущие ресницы, слышать хрипы и стоны, вырывающиеся с твоих губ не по воле - окно же открыто, и знать, что все это - из-за меня, моих прикосновений, моего присутствия в твоей жизни. Именно поэтому я никуда не спешу. Я слегка сжимаю руками твои бедра, обтянутые тканью, и взгляд мой останавливается на твоем отражении в стекле. Это напоминает взгляд ученого, внимательно наблюдающего за поведением неизведанной науке зверюшки. Мне нравится все то, что я сейчас делаю с тобой... А тебе?

Судя по твоим реакциям, ты также не против продолжения моих ласк. Мой прикосновение касается мочки твего уха, я играю с ней, затем перехожу на шею, не вылизывая её как обычно делают другие, а лишь нежно прикасаюсь. Твое дыхание учащается и я ощущаю, как бьется твое горячее сердце под моими пальцами, которые покоятся на твоей груди. Кровь приливает к твоим щекам, словно кидает в жар, пока одной рукой я гладю твой пресс, а языком продолжаю ласкать твое ухо. Именно в этот момент я понимаю: пора. Еще немного, еще пара секунд и я сделаю то, чего так сильно ты сейчас желаешь. Но нужно чуть-чуть потерпеть - все-таки я с тобой не в полной мере еще наигрался и мне хочется со всей страстью прижать тебя к себе. Я делаю это для того чтобы ты ощутил все желание моего тела даже сквозь мою одежду, чтобы ты почувствовал, как каждой клеточкой я хочу тебя, вожделею и жажду тобой обладать... Чувствуешь? Как напряжены мои грудные мышцы, как руки сжимают тебя в объятиях, как моя возбужденная плоть упирается между твоих ягодиц. Мое дыхание тяжелое, его жаром я обдаю твою нежную кожу, ты стонешь... Мне кажется, что я скоро сам не выдержу, но нет - мне хочется побыть в роли наблюдателя и я поворачиваю твое лицо ко мне и страстно целую в губы. Мой язык исследует твой и они сплетаются в танце. Моя рука перемещается на твой пах и слегка сжимает его... Твой крик от экстаза затихает в нашем обоюдном поцелуе. О, да - эта дрожь, эти судороги, эти полуприкрытые от удовольствия глаза. Ты выгибаешься в моих руках, в порыве чуть прикусываешь мою губу и наш поцелуй получается кровавым. Но это осознание почему-то сильнее подстегивает меня, добавляя в наш вечер немного извращенной эротики и садизма, что мне приходится по нраву. Все когда-либо завершается - твой долгий оргазм проходит и ты, взглянув на меня, сразу бросаешься слизывать эти соленые терпкие алые капли с моих губ, виновато улыбаясь.

— Прости.

Первое и пока единственное слово, что прозвучало с момента нашего прибытия домой. Я обнимаю тебя крепче — ты знаешь, что извинения здесь лишние, я всё равно люблю тебя, а это — всего лишь царапина, тем более, что она придала пикантности всей ситуации в целом. Мне не хочется ничего говорить, и поэтому я просто молчу, рассматривая тебя. Я знаю каждый миллиметр, каждый изгиб твоего тела, каждую родинку на нем... Мои пальцы касаются тебя — я провожу ими по твоей руке к плечу, затем перехожу на спину... Тебе немного щекотно — ты улыбаешься, пытаясь увернуться, но я не даю этого сделать. Я по-прежнему возбужден, и хотя мне нравится смотреть, как ты бурно кончаешь от моих легкого потехинаха , все-таки мне требуется разрядка и именно поэтому я рывком заставляю тебя встать передо мной на колени.

Какой же ты покорный и безотказный, ты терпишь все, что я делаю, более того — ты каждый раз с трепетом ждешь моих указаний и безоговорочно стремишься их выполнить. Наши отношения не пришли к игрушкам вроде плети или кнута, но лишь один мой взгляд заставляет тебя бояться моего гнева и покориться, даже если ты чего-то не хочешь, и в твою голову закрадывается мысль о возражениях. Мне кажется, это идеальная модель взаимоотношений Доминанта и раба — когда по малейшему изгибу бровей ваш подопечный понимает ваше состояние и наверняка знает то, что вам необходимо в тот или иной момент... Я наказывал тебя — такое было, но, скорее всего, я заставлял тебя страдать морально, сняв все возможные психологические защиты, зачастую равнодушно наблюдая затем, как изнутри тебя съедают тяжкие муки совести. Я препарировал твою изнеженную психику на живую и в режиме реального времени — чтобы ты на собственных ошибках учился понимать, что мне нужно. И ты оказался прекрасным учеником.

Вот и сейчас — ты смотришь мне в глаза, стоя на коленях, так преданно и верно, словно щенок, будто ожидая похвалы. Но ее не будет — ты не слишком-то бдительный.

Но когда твои нежные губы касаются головки моего члена — я готов забыть обо всем, даже собственное имя, лишь бы это продолжалось как можно дольше. Ты тоже не спешишь, зная, что я обязательно захочу взять тебя сегодня, и потому ты концентрируешься на моем удовольствии — таком, чтобы я стонал, но не излился в твой умелый ротик. Твои губы смыкаются уже где-то рядом с основанием, а горячий язык продолжает охаживать головку, увлажняя её, а затем проходится по всей длине ствола... Ты внимателен и опытен, твои ласки все-таки заставляют меня растаять, и с губ моих срывается вздох. Как же тебя можно не любить? Я каждый день благодарю Небеса за такой подарок — тебя...

— Молодец... — говорю я, жестом показываю тебе встать и подсаживаю тебя на подоконник. Пока мы целуемся, я расстегиваю ремень твоих брюк и спускаю их с тебя — нам они будут только мешать. Я почти одет — только рубашка полу-расстегнута, но меня это нисколько не смущает. Я кладу тебя — обнаженного и возбужденного — спиной на холодный подоконник, и, раздвинув твои бедра, сразу резко вхожу в тебя, заставляя всех прохожих внизу взглянуть наверх в поисках окна, откуда доносится твой громкий крик, ведь створки по-прежнему открыты.

— Тише... — говорю я, вытирая тыльной стороной ладони катящиеся по твоим щекам слезы. — Тише, любовь моя...

Ты всхлипываешь — мое вторжение оказалось неожиданным, обычно я так не делаю. Боль как элемент наших с тобой ночей присутствовала не так часто, но сегодня просто нет сил терпеть — ты дразнил меня всеми возможными способами ещё во время нашей переписки, а это было ещё на работе. Конечно, я стойкий оловянный солдатик, но не до степени принесения себя в жертву, так что тебе придется потерпеть мою откровенную нахальность. Тихо играет Бах — какая-то очередная кантата — то ли BW-V885, то ли BW-125, я точно не помню... И, слушая чудесную музыку, созданную воистину гением, я двигаюсь в тебе — медленно и аккуратно, ты все ещё морщишься с непривычки — не так уж и часто мы не использовали смазку, но через некоторое время неприятные ощущения должны пройти. Но пока я нежно ласкаю языком твои соски, шею, целую тебя в губы — чтобы как-то уменьшить ...

То, что я вызвал тебе боль из-за своей неосторожности и пылкости характера, уже неприятно. Но вот ты уже подаешься бедрами навстречу, обнимая мою талию ногами, и я понимаю, что тебе уже не так больно. Ты облизываешь свои сочные губы, а потом начинаешь тихо стонать...

— Да, возьми меня, да... — слышу я отрывки твоего не слишком разборчивого бормотания и с усмешкой выполняю твою просьбу.

Мне нравится то, что ты такой узкий, что твоя полость плотно обхватывает мой член, что я был у тебя первым и других у тебя не было. Ты — собственность, перешедшая в мое единоличное владение. И пусть тот, кто подумает сейчас о том, какой я ужасный эгоист, сперва спросит тебя — страдаешь ли ты под моей властью? Или же наслаждаешься своим положением рядом со мной? Тебе не приходится спать у моих ног, я не оставил на твоей безупречной коже ни одного синяка или шрама, я просто временами контролирую тебя, привязав к себе как можно крепче, ведь дрессировать можно и без помощи кнутов и пряников — важно правильно представить себя, достичь уважения, стать авторитетом — самым главным в жизни человека. И мы любим друг друга, поэтому мне с тобой было просто, и мой авторитет так же непоколебим, как Пизанская башня.

Я ускоряю темп — но не сильно, понимая, что тебе все еще может быть неприятно, но ты словно с цепи сорвался — стонешь, впиваясь ногтями в мою спину, призывно выгибаешься и тебе плевать на то, что нас слышит почти весь дом и вся улица — тебе хорошо, о чем свидетельствует твое поведение. Мгновение — и ты уже не лежишь, а сидишь на краю подоконника, плотно прижавшись ко мне, все так же крепко обнимая меня ногами и закрывая глаза от удовольствия. Твои низкие хриплые стоны заставляют меня еще немного ускориться.

— Мой малыш... — шепчу я, прикрывая носом твою голову.

Моя рука скользит по внутренней стороне твоих бедер, мне нравится изгиб твоей спины, он особенно прекрасен, когда ты прижимаешься ко мне так, как сейчас — немного откинув голову назад, прильнув ко мне всей нижней частью своего тела, тогда переход от спины к твоей попке очерчивается особенно резко, и я люблю пройтись ладонью по этому изгибу... Такие, казалось бы, незначительные мелочи, а так влияют на общее настроение, мое состояние и наши ощущения. Я чувствую, как ты дрожишь — тихонько, словно это лишь твоя влажная от испарин кожа еле вибрирует от холода, что тянет с улицы, ведь мы оба достаточно разогреты. Языком касаюсь твоей ключицы, переходя на шею, а затем целую твои губы... Ты стонешь — протяжно, но мой язык не дает этому стону в полной мере вырваться на свободу, мои руки проходят вдоль твоей влажной от пота спины, еще немного, и я отрываюсь от тебя... В тусклом свете уличных фонарей и свечей, расставленных по всей комнате, ты выглядишь как какой-нибудь греческий бог, сошедший с небес только ради этого мгновения любви — пламя танцует в твоих глазах, блики света отражаются от оконного стекла и играют на шелке твоих волос, мышцы напряжены, с губ срываются полу-стоны, и каждое твое последующее движение мне навстречу безконечно изящно и красиво. Твои руки обвивают мою шею, и иногда ты сам заставляешь меня наклониться для поцелуя, и я с нескрываемым удовольствием прижимаюсь к твоим губам, раздвигая их языком...

Интимные моменты — это нечто очень индивидуальное, словно тайна, это мгновение, когда два тела и две души сливаются практически неразрывно, и в которое не хочется впускать посторонних. Но как-то привлекает мое внимание мужчина, который наблюдает за нами из окна дома напротив. Он высокий, полуобнаженный — видимо, только из души, бедра обернуты белым полотенцем. Он стоит и уставленно смотрит на танец наших тел в полумраке, он видит, как я пальцами запутываюсь в твоих волосах, как целую тебя в шею. И если у него приоткрыта створка — он может просто услышать тебя. Я не знаю, понял ли он, что я его заметил, видит ли он, как я на него смотрю — в любом случае он продолжает упорно следить за нами. И вот уже я вижу, как он проходит руками по своему обнаженному торсу, как пальцы его поддевают полотенце и как оно падает к его ногам на пол, открывая моему взору крепкие мужские бедра и начинающий возбуждаться член... Меня очень интересует, что же он будет делать дальше, но я отвлекаюсь на тебя, полностью отдавая себя тебе, целуя твои плечи, сводя тебя с ума... Ты просишь сильнее, хочешь больше, но в моих планах сейчас не давать тебе кончить. И я затягиваю твой оргазм как можно больше, зная, что он спровоцирует и мою разрядку. И мне интересно еще понаблюдать за тем мужчиной, который в это время ласково рукой гладил свое достоинство, наблюдая за нами. Ему явно нравилось то, что он видел — член был уже возбужденным. Движения его руки по внушительному члену ускорились и он прикрыл глаза — как и ты, когда наслаждаешься моими ласками. И подобно странному порыву я также ускоряюсь. Ты стонешь, кусая губы... Наш знакомый через дорогу тяжело дышит, и я вижу, что он готов кончить. Его бедра судорожно сводит, он сильно зажимает нижнюю губу, чуть наклонившись назад, и достигает оргазма... На лбу у него появляются такие очаровательные морщины, когда он склоняет брови к переносице. Он кончает долго, быстро-быстро двигая рукой по стволу, не забывая про головку... От этого пикантного зрелища я жестче и резче насаживаю тебя на свой член, и ты быстро, с криком кончаешь. А потом прихожу и я к финишу, целуя твои губы... Я так люблю, когда твое тело бьется в судорогах экстаза подо мной, как ты стискиваешь меня бедрами, как прижимаешься ко мне — доверчиво, но страстно, пылко всем своим существом. И я нежно обнимаю тебя, касаясь губами твоей кожи с ароматом яблок. И еще острее чувствую, как сильно я люблю тебя... И завтра, и через месяц... Я жду, что это повторится, и хочу, чтобы так было всегда.

На мгновение я взглянул в окно напротив: свет был включен, но там уже не было никого, только полотенце бездельничало на подоконнике...

... Утром мы, как всегда, собираемся кто куда — ты в институт, я на работу. Снова увижу всех этих "примечательных" сотрудников и буду безмерно счастлив, так как никто из них не умеет нормально работать с компьютером. Я только и мечтал именно о таких самодеятельных пользователях, а как же, именно они все мои ночные грезы... Боже, да я эстет! Оказывается.

Поцеловав тебя на прощание, я выхожу из дома и еду на работу. Времени это занимает не так много, и я приезжаю точно вовремя. Пока я убираю рабочее место, готовлю все, что мне нужно и наливаю себе чай, к нам врывается начальник — злобное создание с милым тоненьким голоском (и как мужчина может жить с таким голосом?) — и с порога начинает искать нашего сотрудника. Из нечеловеческих писков я разбираю, что проблема в том, что тот ему необходим для выполнения какой-то супер срочной работы, а его до сих пор нет, ах вот он какой ужасно-преужасный, даже приехать вовремя не может, и вообще, уволить его мало. Я вздыхаю — какая сила заставляет это создание пищать как ненормальное из-за какого-то пустяка? Менеджер, которого так долго искали, все-таки появился, и как-то задравшись боком, вошел в помещение. Это оказался тот самый сотрудник, что однажды забрал у меня ключи. Начальник — Александр Евгеньевич — не стесняясь, при всех принялся его отчитывать, не дав тому вставить в эту бурную, эмоционально насыщенную речь ни слова. И поэтому юноша беспомощно озирался по сторонам, не понимая, что от него, в конце концов, требуют. Я решил помочь парню — эта истеричка может пищать так вечно, и ее надо когда-нибудь заткнуть.

— У него произошла поломка автомобиля. — Заявил я громко, подходя к месту сбора работников, которые не хотят работать и поэтому с удовольствием слушают весь этот ультразвук — лишь бы он затянулся надолго.

Александр Евгеньевич внезапно отреагировал:

— Что?

— Я сказал: у него сломалась машина, и он добирался до работы как мог...

общественным транспортом. А у нас, как известно, общественный транспорт ходит как придется. Тем более, раннее утро, всем нужно на работу.

Пока я произносил всю эту пламенную чушь, сотрудник смотрел на меня широко раскрытыми глазами, и на вопрос начальника, так ли все было, смог только кивнуть. В итоге он отдал папку со всеми подготовленными бумагами, и Александр Евгеньевич — довольный и счастливый — отступился в свой кабинет.

— Ненавижу истеричек. — Вздохнул я.

— Спасибо... — чувственно произнес менеджер. — Я думал, меня сейчас уволят.

Я беспечно махнул рукой:

— Эх, Алексей, если бы я рассказал тебе о том, сколько раз он так орал на меня по малейшему поводу, то не хватит и целого дня. Так что спокойно. — Я ободряюще поклопал его по плечу. Менеджер смущенно улыбнулся.

— Я — Игорь.

«Вот черт, — подумалось мне, — и кто меня за язык тянул!»

— О, извини. — Теперь смущенно улыбаться пришлось мне.

— Ничего. — Сказал Игорь. Я заметил, что у него очаровательная улыбка. Такая открытая и добродушная. — Ещё раз спасибо, я вам очень признателен...

— Алан. — Я протянул руку. Рукопожатие получилось крепким, но мне понравилась его рука — длинные пальцы, изящная ладонь, ты наверняка бы сразу обратил на такие руки внимание.

Мы обсудили все вопросы, хотя, вероятно, лучше было бы встретиться на обеде. Какой он... Тщательный, внимательный. Смотрит на меня так, будто хочет раздеть, но по какой-то причине не решается. Скромный, милый, смущается так, словно впервые разговаривает с мужчиной. Нет, на гея он не похож - по нему в жизни не скажешь, что у него есть подобные наклонности, если только это не чутьё, но его поведение полностью выдаёт его интересы. Эх, будь я лет на пять моложе, я бы точно в первую же ночь уложил его в постель, но сейчас... Я должен держать себя в руках, хотя его глаза такого прекрасного цвета горького шоколада, его мягкая кожа при нашем рукопожатии... Нет, нет, нет, нужно полностью погрузиться в работу.

Перерыв обеденный я проводил на рабочем месте, обычно попивая чай и читая книги. Не любил я выходить из приятного кондиционированного помещения в духоту города, и ещё толкаться где-либо в поисках свободных столиков, или куда-то ехать... Потребности в еде не было такой сильной, а если вдруг появлялась - я утолял её запасенным для этих случаев шоколадом. Мне нравилось удобно расположиться в кресле, закинув ногу на ногу, и читать, читать, читать, буквально погружаясь в мир автора - при условии, что книга завлекала, конечно, а то сейчас чего только не пишут и кто только не пишет.

— Что читаешь? — слышу я возле уха знакомый голос.

Я молча показал Игорю обложку книги и снова углубился в чтение.

— О... — выдавил он из себя. Впрочем, я его понимаю - вкус у меня своеобразный, иногда я и сам удивляюсь, где же я откапываю таких авторов. — А что на обед не идёшь?

— Я не голоден. — Киваю я плечами.

Его близость как-то странно тревожит меня, заставляя мое сердце биться в нервных ритмах — так всегда было, когда я не влюблялся, но начинал реагировать на человека как на объект своего сексуального желания. «Ситуация не лучшая», — подумал я. Все же, не слишком хотелось разрываться, тем более, выказывать что-либо в его присутствии, но... Но он мне нравился: его длинные ресницы, красивые губы, высокие скулы... Темные волосы, стриженные идеально по его стилю, светло-серый костюм, выигрышно подчеркивающий его холодную фигуру. Тонкий аромат его парфюма достиг меня, когда он слегка наклонился вперед, как раз чтобы спросить:

— А могу ли я тебя чем-нибудь угостить таким образом благодарив, что спас меня сегодня утром от потери работы?

Я улыбаюсь:

— Да ладно тебе, ты тоже меня как-то выручил — забрал ключи, отправил домой...

Он укоризненно качает головой — типа, это неравноценно. И мне ничего не остается, как согласиться. В конце концов, это просто дружеский поход в кафе за углом, и все. Неужели он осмелится там меня изнасиловать? Поцелует — резко, грубо, притянув меня за галстук, сбросит все со стола, и... Стоп, о чем это я?!

Я встал, и на мгновение наши руки слегка коснулись. Этот замечательный юноша сразу покраснел и отвел глаза в сторону. Я улыбнулся про себя — какой же он все-таки милый, когда смущается. Мы подошли к входной двери, и вдруг столкнулись... Жар его тела, что на мгновение обдал меня, говорил мне о том, что он тоже хочет меня, и поэтому я не выдержал. Все-таки я не железный.

— Может, останемся здесь, и ты меня вознаградишь?... — я становлюсь так, чтобы он не смог пройти — ему мешает моя рука, а мои глаза смотрят внимательно и ждут ответа. Я не делаю никаких других движений, хотя мне очень хочется провести ладонью по его лицу, шее, перейти на плечи, а затем продолжить все далее, но я сдерживаю себя. Кто бы знал, каких усилий это стоит тому, кто привык получать то, что хочет. Всегда и не зависимо от обстоятельств.

Он смущается, мнется, но не может мне отказать — конечно же, он ведь хочет меня, с того дня, как решился забрать ключи, а может и раньше? Как только он выдыхает свое неуверенное «да», я прижимаю его собой к стене и чувственно целую. Он целуется прекрасно — не так, как ты, конечно же, но тоже неплохо; я скользну языком по его небушку, лаская его торс сквозь легкую бледно-голубую рубашку. Игорь тихо стонет, чувствуя мои руки, мои ласки и прикосновения. Я целую его в шею, потом — снова в губы, но он уворачивается. Я удивляюсь, но он объясняет:

— У нас мало времени...

О, если бы ты заранее знал, что я — такая сволочь, Дьявол во плоти, самая настоящая дрянь... Наверняка ты бы не стал со мной связываться. Я бы сам от себя бежал, но ведь это... просто секс, и ничего более. Я кладу его на ближайшую горизонтальную поверхность, скидывая на пол все с чьего-то рабочего места и параллельно срывая с него одежду: пиджак летит в сторону, рубашка — туда же, брюки уже приспущены. Я ласкаю его вход, жарко проходясь по его торсу языком; Игорь выгибается и постанывает мне на ухо.

— Я у тебя первый? — спрашиваю я шепотом, и замечаю, как Игорь улыбается.

— Почти. — Отвечает он.

Мне необходимо точно знать, как вести себя с ним, чтобы не причинить ему никакого вреда и доставить максимум удовольствия. Но, судя по тому, как легко его попка принимала три моих пальца, я был далеко не первым и не последним. Я вошел в него резко — он даже вскрикнул, но небольшая боль была только вначале. Затем он начал активно стонать и подмахивать мне, стол был, правда, не очень удобным, но мне было все равно — мне нравилась его податливость, готовность, то, что он все-таки преодолел свое смущение и сказал мне «да», хотя мог и отказать. Я целовал его кисло-сладкие губы, словно вишня, заглушая его энтузиазм от моего вторжения, но в моей голове все еще крутилась настойчивая мысль: «Что я делаю?». И действительно — что, если у меня есть ты? Если я готов любить тебя до гробовой доски, а тут какой-то мальчик повел бедром — и я уже укладываю его на рабочий стол, чтобы через пять минут быстрых прелюдий хорошенько его трахнуть, будто если я этого не сделаю, вся моя жизнь пройдет зря. Зачем?... Но движения Игоря не дают мне толком сосредоточиться, и я отвлекаюсь на ласки его тела — подтянутого, стройного, мне нравится запах его кожи — смесь мяты и специй, я странно нежен и стараюсь не причинить ему боли, двигаясь быстро, но осторожно. Мне хочется, чтобы он надолго запомнил меня, мои чувственные прикосновения, то, как я ласкаю его кожу языком, проходясь по самым чувствительным точкам, шепча ему что-то... Вероятно, это желание связано с тем, что я люблю внимание и мне временами нужно тешить собственное самолюбие, и чтобы потом — возможно — он бегал за мной, как собачка на побегушках, доставал, звонил — иногда мне этого очень не хватает. Зачем?... Не знаю, наверное, я люблю играться, словно маленький ребенок, и в этом случае он — лучшая, просто идеальная игрушка. Почему же мне всегда нравится все ломать? Ломать ...

и подчинять себе... Вероятно, это признаки высшей степени моей эгоистичности, но я и в самом деле не могу без этого. Мне нравилось то, как он сейчас изгибается подо мной, как просит ещё, я буду в восторге, когда он все-таки кончит от моих движений в нем или от того, как я ему отсосу — я ещё не решил, но мне всегда нравилось, когда все мои мужчины получали удовольствие от моих ласк или моих фрикций... Этот мальчик был очень темпераментным, иногда даже слишком — это когда он выгибался и просил меня его «выебать как можно жёстче», но его попка восхищала своей упругостью, и мне было очень хорошо. Мы наслаждались друг другом не более минут двадцати, он кончил первым, подрачивая свой член и громко вскрикнув... Я кончил вслед за ним, целуя его губы.

— У меня никогда так не было... — шепнул он.

Я лишь ухмыльнулся. «И никогда больше не будет...» — успеваю подумать я, садясь на своё место. Повторять эту феерию чувств мне не слишком-то и хотелось, если быть честным.

Он подошёл ко мне — уже одетый, но одежда была явно помятa. Но это ничего — летом всегда так, успевай только стирать и гладить. Он смотрит в мои глаза — преданно и как-то умоляюще, и с благодарностью за доставленное удовольствие...

— Мы ещё как-нибудь пообедаем вместе? — спрашивает он, и в голосе его слышится надежда. Но я качаю головой.

— Нет.

Игорь все понимает, и уходит. Я вздыхаю — да, жаль, что пришлось обидеть парня, но такова жизнь — у меня есть ты, и то, что я с кем-то переспал, вряд ли что-то изменит. Потому что до этого случая это тоже ничего не меняло