Как раньше

— Уйди отсюда! Несчастный эгоист! — прокричала мать, резко выталкивая отца из спальни. Хотя он смиренно подчинился и не противился, всеобщая печаль и обида отчетливо отражались на его лице под светом коридорной неоновой лампы. Несмотря на очередной скандал, отец шел размеренной походкой в зал со своим одеялом и подушкой. В то время я еще не мог даже догадаться о причинах разлада между родителями, но, как любой любящий ребенок, старался всеми способами их примирить, но, к сожалению, безуспешно. С каждым разом их недовольство друг другом усиливалось и в конечном итоге наступил день, когда они начали спать раздельно.

— Мне кажется, или эта семья распадается до чертиков? — задала вопрос моя старшая сестра Аня, выходя из комнаты. Хотя на ее вопрос последовала только тишина и всхлипы матери, которая к тому времени сидела на полу у дверей спальни и плакала.

По своей детской наивности я думал, что к утру родители снова помирятся. Однако на следующий день от этого чувства не осталось и следа. Отец молча собрал чемодан и ушел, не произнеся при этом ни слова. Лишь гром закрывающейся двери пронесся по квартире. Стоит ли говорить, каким это было кошмаром для ребенка, любящего родителей абсолютно одинаково. Я сидел часами в комнате, глядя в одну точку и понимал, что больше ничего не будет "как раньше". Мне не хотелось ни есть, ни спать, да и жить мне тоже не хотелось. Надежда на то, что отец вернется как всегда к вечеру и соберет со мной из конструктора очередную нереальную машинку, медленно умирала где-то в глубине души.

К счастью, все это прошло через несколько дней. Мать, как это ни банально, начала вечерами утопать свои чувства в алкоголе и ругаться со своей сестрой, которую не устраивал тот факт, что единственный оставшийся родитель стал отдаляться от детей. К сожалению, это была бесполезная борьба с ветром. Каждый следующий вечер сопровождался огненной жидкостью, истериками и скандалами, от которых я старался закрыться в своей комнате, погружаясь в игры с головой и, конечно же, наушниками.

Лето подходило к концу и передавало эстафету весне. Аня уехала в соседний город, где её ждали одноклассники, общага и прочие прелести студенческой жизни, узнать о которых мне предстояло ещё не скоро. Я пошел в свою родную школу, правда немного неготовый. Мать так и не оправилась, а её вечерние посиделки стали обыденностью, на которую я не обращал внимания всеми силами и способами, что были доступны. Хотя, при попытке выйти в туалет или душ, я все-равно оказывался невольным слушателем материнского плача, а вместе с ним дуета бутылки и стакана.

Счастье пришло незаметно. Закрываться в комнате для меня стало привычным делом, из-за чего я не заметил, как все чаще мама возвращается с работы позже и занимается обычными домашними делами. Моё сердце было преисполнено радости, когда в холодильнике вновь оказались котлеты, а вместе с ними пюре и подлив. В тот день надежда снова постучалась в мою жизнь и поэтому я решил: маме нужно показать, что дома её ждут и любят. К её приходу на столе стоял теплый ужин, горячий чай и булочки, за которыми пришлось самому идти в магазин. В тот день мы вдвоём сидели за столом и разговаривали так, как будто ничего не было, хотя в уголках маминых глаз я видел слёзы. Нет-нет, а одна возьмёт и скатится по щеке. В тот день мы были счастливы. Жизнь снова наладилась и потекла в своей привычной бытовой манере. Необходимость закрываться в комнате отпала. Я вновь был любимым.

Всё осталось таким же, как раньше.

С тех событий прошло уже пять лет. Аня так и не вернулась в родной дом, но все-таки хорошо устроилась в городе где-то в порту местного межпланетного сообщения. Постоянно присылала разные интересные фотографии из ангаров и иногда даже с изображением внутренней структуры двигателей. Несмотря на то, что мои знания о внутреннем устройстве челноков были нулевые, я получал море удовольствия просто рассматривая, как вьются провода и разнообразные трубки, искренне не понимая, для чего может служить каждая из них.

Мама за все это время ни разу не прикасалась к спиртному, а даже наоборот, начала вести более активный образ жизни: постоянно таскала меня в походы по горам и разнообразным долинам, неоднократно сплавлялись по тихим и бурным рекам, прыгали с парашютами. В общем, было много чего и, грех жаловаться, ведь часто мы занимались всем этим в учебное время. Сама же она, как и раньше, носила по дому свой летний сарафанчик с ремнем и выглядела прекрасно. Может даже и лучше. Часто рассказывала мне анекдоты и веселые истории из жизни, которые ей рассказали, или она сама где-то вычитала. Все они были разной степени приличности, но в целом, однозначно были смешны достаточно, чтобы не обращать на это внимания.

Говоря проще, было весело.

Волна экзаменов была уже не за горами. Целыми днями книжки, тетрадки, справочные материалы. От изобилия информации, которую требовалось усвоить, мозги кипели, словно пельмени в кастрюле. И это все несмотря на то, что до экзаменов был ещё год запасе. Мама настояла. Говорит, лучше сразу выучить, а потом только знания освежить. И с этим я был полностью согласен.

Ещё один день подходил к концу, а за окном становилось все более мрачно. Из кухни доносился приятный аромат жареного сала и шум свежей картошки, жарящейся на сковороде. Несмотря на то, что в доме уже и так было жарко, температура у плиты приближалась к температуре внутри сауны. Мама потела. Ловкими движениями лопатки и сковороды она перемешивала картошку, отчего её грудь колыхалась в такт движениям. Признаюсь греховно, но смотрел я на неё в этот момент прожорливыми глазами. Ведь длительные умственные нагрузки утомляют мозг, отключая некоторые моральные барьеры.

— Нравится? — спросила мать, оглянувшись на меня.

— Определенно... — я запнулся, но продолжил, чтобы не задерживать внимание и избежать неловкостей — Давно у нас жареной картошки со салом не было, аж слюнки текут.

— Уж заметно, — ответила она подмигнув — иди, руки мои, и садись за стол, почти готово.

На столе меня ждала целая тарелка этого блюда богов, а в добавок к нему соленые помидорки из старых запасов. О, сама судьба велела сегодня наесться до отвала и забуриться в какую-нибудь стрелялку.

— Надо будет потом банки с соленьями обратно составить, а то вытащить одной из них было не сложно, а вот составить обратно — проблема.

— Да не вопрос, мамуль, все спустим. — ответил я с наполненным ртом, словно хомяк — Только немного передохнём после еды, чтобы не на полный желудок.

— Ну вот и договорились, — мать радушно улыбнулась — что выучил за сегодня?

После этого вопроса я со чистой совестью вылил на неё всю ту информацию, что пришлось запихивать в мозги. Вспомнил я, конечно, не все, но и этого хватило, чтобы она утомившись, остановила моё повествование и предложила сменить тему. Я был этому несказанно рад, ведь формулы и теоремы просто разрывали мне мозг.

К собственному удивлению, после еды я совсем не захотел погрузиться в мир стрелялок, как планировал до этого. Вместо жажды убивать виртуальных врагов на ум пришли образы колыхающейся маминой груди в легком летнем сарафане, который слегка просвечивался на ярком свете люстры. Ах... Железный стояк определил мое ближайшее занятие где-то на час. Добравшись до своего компа, я с нетерпением открыл специальную папку. Ту самую секретную папку, в которой, наверное, каждый школьник хранит свою коллекцию любимого порно и всего, на что можно с удовольствием подрочить. Такая папка была и у меня. Было проще назвать, чего там нет. От обычной домашней и любительской, до фистинга и бодимода. Говоря проще и всеобъемлюще - стандартный набор для дрочки, основанный на личных предпочтениях.

Мама была занята чем-то в своей спальне, как всегда, и значит это надолго, поэтому, сняв штаны, я приступил к делу, наблюдая за экраном, точнее за действием, которое на нем разворачивалось. Миниатюрную, короткоктоволосую блондинку откровенно трахал какой-то смуглый парень, делая свое дело с чувством, с толком, с расстановкой. Судя по выражению лица барышни, ее партнер очень старался. Небольшая грудь тряслась в такт толчкам и ягодицы плющились от ударов. Через некоторое время, видимо устав, парень уложил свою даму на кровать и задрал ее ноги повыше, устроившись побуднее продолжил действие, раз за разом вводя в нее свой поршень. Девушке лишь оставалось лежать и получать удовольствие. Ее тело извивалось в руках умелого любовника, демонстрируя уровень получаемого наслаждения и мастерство партнера.

Это все, конечно, замечательно. Но некоторое однообразие ощущалось, поэтому быстро захотелось чего-то другого. Пришлось копнуть поглубже в мою архивную папку с неиспользуемым контентом. Двери бодмод раскрылись передо мной и, немного задумавшись, открыл наугад и, пожалуй, остался довольным.

В мониторе появились две прекрасные девушки, по-другому и не скажешь, недвусмысленно присоединяя к одной из них достаточно реалистичный, но синтетический фаллос. Ах, технологии. Хоть он и был на вид, как настоящий, как с живого снятый, но все-же говорят, холодный он, но зато позволяет обладателю чувствовать его как родной. В то время, когда эта новомодная штуковина только вышла в продажу, сразу чувствовался ажиотаж, особенно среди лесбиянок. А что? Это вам не безжизненная резиновая фигня. Удовольствие для обоих сразу.

Тем временем девушки на экране во всю сношались, сопровождая свои движения охами-вздохами, да криками. Было забавно наблюдать за неумелыми движениями ведущей партнерши. Не знаю кому как, но выглядит это почему-то у всех таких пар, как судорога, нежели полноценные фрикции. Между тем, блестящий фаллос то скрывался в киске, то вновь появлялся. То погружался на всю длину, то полностью выходил. Каждый раз, как брюнетка извлекала свой член, эхом разносился забавный «Чпок». А потом все по новой. Фрикции, стоны наслаждения и неумолимое приближение к концу. Мое приближение в том числе. Я уже был на грани и готов в любой момент выдать качественный залп. Рука задвигалась быстрее и точка невозврата была преодолена именно в тот момент, когда щелкнула поворачивающаяся ручка на двери.

— Саша, пойдем в банки сегодня... — мать не успела договорить, выглядывая из-за двери. Я же, в этот момент замер, но продолжал интенсивно кончать себе на руку. Почему-то в этот момент все, что я мог делать, так это сидеть без движения с членом в руке, который раз за разом выплевывал новые порции спермы. В этот момент мое лицо, пожалуй, выглядело так же, как и мамин: выпученные глаза и раскрытый от удивления рот. Она посмотрела на мой содрогающийся орган, защатый в руке, перевела взгляд на монитор, а потом снова на истекающий член.

— А... — все, что мне удалось из себя выдавить.

— Да ничего с ними не случится, с этими банками, потом как-нибудь. — мама, с трудом скрывая возбуждение, вышла из комнаты и засеменила к себе в спальню или куда-то еще.

Когда я пришел в себя, то мысленный вихрь в моей голове не давал мне покоя: «Что теперь, что же сказать, как в глаза то смотреть, может забудет к утру...» и прочая муть, от осмысления которой было ни холодно ни жарко, мешавшая мне убирать следы моей маленькой радости жизни. Единственный верный вариант, который мне показался самым разумным — подождать до утра, а там делать вид, что ничего такого особенного не произошло. С этими мыслями я, собственно, и заснул.

Мать увидел я только к следующему вечеру и вел себя как можно более непринужденно. Хотя все-равно, казалось, что между нами сохраняется какое-то напряжение, но вполне возможно это было не так, ибо сам ходил в постоянном волнении из-за того, что на эту тему рано или поздно придется поговорить. Время шло, а наше общение так и не коснулось вчерашних событий благодаря чему меня отпустили неприятные чувства на смену которым пришла легкость.

Все вернулось в исходное состояние.

— Давайте вернемся к банкам и соберем их обратно, — сказала мать, загружая посудомоечную машину и поворачиваясь ко мне.

— Да, точно, мы не успели. — отозвавшись, я вышел из-за стола и направился к кладовке.

Соленья хранились наверху, под потолком, в не самой удачной позиции. Куда-то удобнее их переставить, как всегда, было просто лень и не хватало времени. У кладовки всегда стояла стремянка, которую в свое время собирались выбросить соседи, но отец вовремя оказался рядом. Немного переделав и удлинив ее, папа пристроил эту стремянку в хозяйство. С ней стало гораздо лучше и, по сравнению со стульями, безопаснее.

— Так, подавай сначала 3-литровые, потом литровые. — скомандовала мать стоя на стремянке.

Потолки у нас высокие, поэтому на стремянке мы стояли вдвоем. Достаточно было немного опустить голову и мамины трусики предстали бы перед глазами, но испытывать судьбу не хотелось. Однако внешность ее попы я любовался каждый раз, когда она чуть нагибалась вперед, чтобы продвинуть банку поглубже внутрь. Сарафан просто не мог скрыть ее достоинств. Ремень на талии, пожалуй, только подчеркивал ширину ее бедер и размер упругой попки. Хотя какая попка. Это была самая натуральная задница. Та самая, которую всегда хочется похлопать, погладить, прижать к себе покрепче, помять в руках, ощутив всю ту прекрасную гамму чувств, которую сейчас я мог себе только представить.

Пожалуй вигвам на штанах нужно как-то скрыть, а то неудобно будет, если заметит.

— Всё, сейчас литровые будут. — предупредил я снизу маму, облизывая пересохшие губы.

— А, поняла. Как тебе вид снизу, нравится? — с улыбкой спросила она.

— Да тут сарафан болтается, не видно же ничего. — я немного подшучивал.

— А. Так тебе мало? Ну на большее не рассчитывай. — посмеялась мать — Давай там дальше.

Я взял очередную литровую банку и подал. Про то, что ничего не видно, конечно приврал, её попа была во всей красе.

— О, это же яблочный джем. — она удивленно покрутила банку в руках.

Одна из банок оказалась вареньем, а они стояли под солнцем. Чтобы поставить её, мама не стала спускаться, ибо было неудобно, поэтому она просто попроще прогнулась. Так получилось, что моя голова окказалась внутри сарафана, и прекрасный вид на её черные кружевные трусики был просто божественен. Это были прекрасные стринги, полоска которых умело пряталась между крупными ягодицами, мышцы которых аппетитно напряглись, удерживая тело в неудобной позе. Однако радость была не долгой, мама снова потянулась всем телом внутрь кладовки, пытаясь пристроить банку сладкого но, видимо её ждала неудача.

— Да куда же её поставить, — выдохнула мама и вновь разглядывала полку.

Я тоже выдохнул. Зрелище было достаточно волнительное, из-за чего кровь в голову ударила моментально. Да и не только в голову. Парус на штанах был виден невооруженным взглядом, но заметить его мать никак не могла из-за ступенек, что к счастью.

— Та-ак, а что у нас там, — мама спросила сама себя и на этот раз прогнулась только в коленях.

Она сделала это слишком быстро. Так же быстро, как лицо ощутило её упругие ягодицы, а нос свежесть нижнего белья. Это была непредвиденная мягкость. Даже несмотря на то, что длилось это всё не так долго, я был доволен. Такого подарка судьбы я просто не ожидал и был готов испачкать трусы прямо сейчас, продлись эти мгновения чуть дольше. Кожей лица я отчётливо ощутил мягкость её ножек и бархтистость попы. Я будто-бы погрузился маленькой частью в рай. Как свежая, качественно взбитая подушка. Лишь на секунду.

— О, — тонко вскрикнула мама и резко отвернулась.

Бедра начали подниматься, и вместе с этим раздался хруст разрывающейся ткани. В следующую секунду мне на лицо упало что-то твердое округлое и теплое, можно даже сказать, жаркое. Я уже представил, чем таким жарким мама могла мне сесть на лицо и вновь был в миллиметре от оргазма, прежде чем решил открыть глаза. Посмотреть было на что. Оказалось это порвались трусики и теперь от них осталась только рваная ниточка, зажатая между ягодицами. Перед моими глазами красовались ...

 

большие мясистые алые губки, закрывающие вход, как говорится, в святая святых. Даже в тусклом свете под сарафаном они поблескивали от влаги. Чуть выше же, прямо под рваной тесьмой того, что раньше было трусиками видно было помятенькое колечко ануса, которое немного, может быть даже призывно, подрагивало.

Однако меня быстро насторожил тот факт, что на моем лице лежит все еще что-то теплое и подергивающееся.

— Уф, ну как ты там. — мама задрала сарафан и встретилась со мной взглядом.

Только теперь я смог рассмотреть, что именно лежит на правой части лица. Это было нечто иное как член с огромными яйцами. Даже не так. Это был натуральный хер, обвитый напряженными венами, у основания которого висели яйца, размером, наверное, в полтора-два кулака. На конце этого агрегата красовалась бардовая залупа размером с хорошее яблоко, наполовину выглядывающая из-под кожи. Щекой я чувствовал пульс, который давал ясно понять, что он совсем не искуственный, а вполне себе родной.

— Что, нравится игрушка? — улыбка озарила лицо матери. — Видела я вчера, на что ты там дрочишь.

— И как бы я собирался начать, — заговорил я, но в это время мне в рот упала головка ее чудовища. Находясь в не самой удобной позе, падать со стремянки очень не хотелось, поэтому ничего умнее в голову не пришло, кроме как вытолкнуть изо рта непрошеного гостя. Однако все это получалось, как минимум, неудачно. Скорее даже комично. Сводить челюсти я боялся. Прикусить чувствительную плоть — незавидная перспектива. Поэтому вытолкнуть хер я пытался языком, но он оказался слишком скользкий и тяжелый, отчего каждое мое движение приводило к одному и тому же месту — под кожицу.

— Ох... — послышалось сверху — А ты умелый.

Только по характерным подрагиваниям этой головки я понял, чем только что занимался. Я чувствовал его пульс, так как с каждым ударом сердца член все больше увеличивался, а головка наполнялась кровью, оставляя все меньше свободного места у меня во рту. Челюсть дальше не раскрывалась, а ее залупа все продолжала пульсировать, увеличиваясь в размерах, отчего я судорожно зыдвигал языком еще быстрее и, в итоге, запечатлелся.

— Что такое, сынок, великоват? — пожалуй, испуг читался в моих глазах легко. — Давай помогу.

С этими словами мама ухватилась за член и, с характерным чпокающим звуком, вытащила его. Я чуть-чуть прокашлялся и снова посмотрел на неё, а также на то, что она держала в руках. Шланг продолжал расширяться, как вселенная, и уже было достаточно сложно обхватить его одной рукой.

— Я знаю, тебе понравилось. Ну-ка поцелуй свою новую игрушку. — сладко произнесла мама, будто подготовила стянуть на кухне пряник.

— Подожди, как вообще...

— Молчи говорю. — она не дала мне договорить и начала шлепать меня этой штукой по лицу. — Я жду.

Я не стал больше ничего говорить и поцеловал, вытянув губы. Все-равно я его уже обсосал.

— Вот молодец, а теперь давай спускайся.

Оказавшись на твердом полу, мама задрала подол и стащила трусы. «Все-равно порвались» — прокомментировала она, а затем плюхнулась в кресло.

— Давай на колени и закончи, что начал. — произнесла она твердо, явно не желая ничего слушать

— Подожди, мама, что это вообще за...

— Я сказала на колени встал и плози сюда, буду учить тебя с этой игрушкой обращаться. — в её голосе уже ощущались нотки недовольства. Но я не двигался — Резко отупел что ли?! — кажется, маминого терпения лопнуло и, подскочив ко мне, больно надавила на шею, заставив согнуться и припасть к креслу.

— Ты чего? — потирая шею сдавленно спросил я

— Сразу надо все делать, а не смотреть на меня. — она вновь уселась в кресло передо мной и задрала сарафан. Её агрегат лежал на бедре, немного потеряв в твёрдости, но был все так же огромен. — А теперь приступай.

Я сообразил что она хотела. Взяв в руку её елдовину я сразу заметил, что этого монстра даже в таком состоянии не обхватывает моя рука. Вообще выглядело это довольно нереально. Красивая женщина, с длиными волосами, плавными и сочными изгибами тела, внушительной грудью имела между ног хер, размерам которого позавидовал бы слон. Может быть. Я их не видел никогда. Медленным движением руки я стянул кожу с залупы и посмотрел, как маленькая капля проступила на самом кончике.

— Дoлгo я eщё буду ждaть? Скoрo ты сыт будeшь. — прoдoлжилa мaть.

Я взял в рот столько гoрячeй пищи, насколько позволяла ширина губ. В итоге еле-еле вместилась головка. Представляя, как это мало, учитывая размеры, я решил постараться, чтобы у женщины, сидевшей в кресле, не возникло мысли протолкнуть дальше. Мой язык начал кружить, стараясь ничего не пропустить и иногда надавливал на отверстие, а головой начал медленно двигать вперед-назад. Всё это было довольно неумело, да и откуда бы взяться опыту. Неудивительно, что после пяти минут маме всё же надоело.

— Нет, сам ты всё-таки не справишься. — разочаровано подытожила она и потянулась ко мне. — Губы сжми. Не осмеливайся выронить только.

Её руки погладили мою шею, отчего по ней разлилось не очень приятное покалывание, затем ухватили за затылок. «Вдохни глубже, сынок», — только и успело донестись до меня, а после она резко начала натягивать меня на свою колбасину. В этот момент я действительно испугался, что горло где-нибудь порвется или что-нибудь, да поломается. Однако, сантиметр за сантиметром мама проталкивала свой член все дальше в мою глотку и никакого хруста или чего-то такого, что могло бы означать для меня смерть в муках, не послышалось. Вот так постепенно, в страхе, моя голова продвигалась вперед, пока не почувствовала носом интимную стрижку на её лобке и подбородком уперлась в мошонку. Именно на этом моменте мой путь на члене в одну сторону закончился. Неприятный конец пути можно сказать.

— Ух-х, как же хорошо. — раздалось откуда-то сверху, но посмотреть не было возможности.

Она не останавливалась надолго и начала так же не спеша вытаскивать. Я чувствовал, как её огромная пищевод распирал стенки и двигался наружу. Наконец, дыхательный путь оказался свободен, и этот факт отразился на моем резком вдохе и выдохе. Головка все так же находилась во рту, но никакого дискомфорта уже не доставляла, а только слегка подергивалась.

— Ум. Видишь, как хорошо. — промурлыкала мама, награждая меня довольным взглядом. — А ты боялся. Давай теперь сам. — она убрала руки с моего затылка и сложила их на подлокотники.

Получив немного свободы, я оперся руками в подушку кресла и начал медленно погружать в себя этот шланг. Скорость особо не изменилась, боязнь повредить себе что-то давила достаточно серьезно, поэтому дойдя носом до лобка, я достаточно быстро проскользил по этому члену обратно. Затем резкий выдох, вдох и обратно насаживать глотку на этого монстра, сопровождая это действие прищмокивающими звуками.

— Что-то медленно. Яйца мне помассируй чтоли. Хотя бы это я думаю точно должно получиться у тебя хорошо.

К этому моменту созрел я уже плохо, поэтому просто подчинился, начав массировать и перебирать её мошонку. Эти яички показались мне, как минимум, раза в три больше, чем мои собственные. Они легко лежали у меня на ладошках, пока я их мял и перебирал, пытаясь не перестараться, ибо тут я прекрасно знал, насколько чувствительным может быть это место. В это же время моя голова скользнула по стволу, оставляя после себя полоски слюней, которые с каждым разом все больше облегчали «дорогу». Мать вовсю стонала. К ощущениям в глотке я привык достаточно быстро, тем более каких-то сильных болей я и не ощущал вовсе. Мой собственный член давно уже был на свободе. Ещё с тех пор, как я второй раз заглотил. Я очень надеялся и сам подрочить хотя бы, но руки были заняты, поэтому я рассчитывал на некоторую мамину ответную «услугу».

Спустя некоторое время мои действия стали более решительными, начав постепенно царапать кожу на ее ягодицах. И ...

 

Не ошибся. Мама резко выдохнула и ее пронзила мелкая судорога. Кожа покрылась мурашками, руки с силой сжали подлокотники, а бедра резко протолкнули член чуть дальше в меня, но через миг она вернулась к прежнему положению.

— О-ой, умница какой, права я была. — мать запрокинула голову, — Ум-м-молодчина ты мой.

Ее волосы располосовались. Левой рукой, как-то резко через лифчик, ухватилась за сосок и начала с силой его выкручивать, доставляя себе таким образом болезненное удовольствие. Пальцами, сквозь материю, она то оттягивала его, то закручивала в разные стороны. Затем взяла грудь в ладошку и начала сжимать так, что между пальцами проступала плоть, казалось, еще чуть-чуть и лопнет.

Очевидно, мать была в экстазе и приближалась к пику своего наслаждения, пытаясь всеми способами приблизить свой оргазм. Это радовало и меня, учитывая положение.

— Угх. — руки ощутили, как ее яички поджались, — Иди сюда. — с этими словами она вновь обхватила мою голову, привстала и начала отрывисто долбить мое горло на всю длину. От такой неожиданности я чуть не упал, но таки сумел упереться руками в пол, а позвоночник неприятно выгнулся вперед. Но, в целом, стало чуть удобнее. Ртом я почувствовал, как мамин член начинает редко пульсировать, а залупа стала еще толще, хотя казалось, куда дальше.

— ХМ... — она напряглась всем телом, задержала дыхание и придавила мою голову к паху. — О-ох! Как же хорошо. — после этих слов ее член сильно дернулся, головка еще сильнее расперла стенки пищевода, а по желудку начало растекаться обжигающее тепло. Не только ее член, но и тело содрогалось в оргазмическом припадке. С каждым новым толчком она все сильнее накачивала мой живот, наполняя все новыми и новыми порциями спермы, пока поток не прекратился. Все мамине тело мелко подрагивало. Грудь вздымалась в такт тяжелому дыханию. Она пыталась перевести дух. В конце-концов она отпустила мою голову и устало откинулась на кресло, пытаясь отдышаться вместе со мной. Я переместил руки к своему члену, который был готов выпустить свой залп и, было очевидно, долгой стимуляции мне явно не требовалось. Спустить уже нетерпелось. Я быстро-быстро заработал рукой, желая скорейшей разрядки.

— Уф. Вот видишь, как все хорошо получилось, а ты так упирался. Я уже не помню, когда мне было так приятно — мама на меня уставилась и, будто чего-то испугавшись, резко подскочила ко мне. Мне в этот момент было все равно, я был на грани изнеможения. — Нет-нет-нет, — возразила она, — что ты задумал? — ее рука потянулась к моему половому члену, но совсем безрезультатно. Она только слабо похлопала по головке, отчего член начал медленно опадать. — Вот так намного лучше, — улыбнулась мать.

Возбуждение было просто невыносимым, вены тряслись, хотелось скорее кончить, но несмотря на все попытки член продолжал опадать и успел выдать лишь тонкую струйку спермы, которая теперь скатывалась по головке и руке, оставляя за собой след обессиленного оргазма. Я завизжал. Моя попытка онанировать интенсивнее ни к чему не привела, только руки сильнее устали.

— Хм. Так я тебе и дам кончить. После оргазма, моего члена ты не захочешь, а мне теперь будет нужна вечно голодная шлюха. Поэтому старайся лучше в следующий раз. Может даже, позволю выпустить пар. — лицо мамы расплылось в улыбке, и она, подмигнув, отошла к двери, аппетитно покачивая бедрами, в то время как я, сидя на том же месте, работал рукой как заяц-энерджайзер, пытаясь вернуться к жизни увядавший член.

— Хотя. — мама остановилась у дверей и развернулась, — Небольшое поощрение ты все-таки заслужил. — подойдя ко мне, она наклонилась и взяла в руку мою мошонку. Я уже было надеялся на оргазм, но быстро понял, что ошибался. Яички начали сильно покалывать и их пронзила достаточно неприятная тупая боль. Мать при этом пристально смотрела и улыбалась. С каждой секундой они становились больше, наливаясь объемом, а вместе с ними росла и разрывающая боль. — Ну. До утра наверно хватит. — в итоге, налюбовавшись и удовлетворившись своей работой, она вышла из комнаты, бросив лишь одно — Наслаждайся.

Мои яички теперь приобрели размер кулака, но какой в этом смысл? Желание кончить все так же охватывало меня с безумной силой, но член лежал, игнорируя все манипуляции. И так и эдак я пытался его стимулировать, но безуспешно. Он спал, в то время как возбуждение давило со всех сторон, будто угрожая: не будет разрядки - полетит из всех щелей. Я настойчиво пытался.

Больше ничего не изменится, как раньше.