Виртуальная реальность. Из книги Виртуальный секс текст Часть 4

Данный рассказ основан на реальных событиях, и все описанные в нем действия и детали практически неискажены художественным вымыслом.

Нетерпеливо оглядываясь по сторонам, Соня ждала Диму в заранее оговоренное время на месте встречи. Его не было. А прежде он никогда не опаздывал. Десять минут, пятнадцать... Через полчаса она поняла — он не придет. Значит, лгал, все-таки использовал... Он такой же, как все. Правильно, что изменила. Она уже собиралась уходить, как вдруг кто-то опустил руку ей на плечо. Обернувшись, она увидела... кого-то, отдаленно похожего на Диму. Плохо, небрежно одетого, в грязных ботинках, не выбритого и косматого мужчину лет сорока с хвостом. А ведь он всегда был так опрятен и чистоплотен, и выглядел порядочно моложе своих лет... Робко подняв глаза, Соня соприкоснулась с его взглядом. Покрасневшие усталые глаза уставились будто мимо нее, не мигая. Он выглядел недекватным, и девушка испугалась.

— Дим, я думала, ты не придешь. — От растерянности она глупо улыбалась, а у самой все внутри дрожало от волнения так, что казалось, ее сейчас вытолкнет на тротуар.

— Я смотрел на тебя. — Тусклый безжизненный голос. Это был не Дима. Его тень.

Ухватившись за него, из страха упасть, Соня потащила его в сторону кафе, где они часто сидели вдвоем, когда встречались. Дима молча плелся рядом, и Соня уже начала немного сердиться — какого черта он вызвал ее на встречу, если только молчит? Еще и заставил ее ждать... Возмутительное неуважение!

Кое-как усадив его за столик — он будто был пьян! — она заказала и ему, и себе чай, ибо Дима высказаться не пожелал. Так и сидел, молча буравя ее взглядом. Его молчание одновременно и мучило, и злило девушку. Какого черта? Не насиделся в паузе, должно быть. Так зачем же пригласил увидеться? Зачем вообще написал?

Чай был принесен, и мужчина попытался налить ей чашку. Его руки дрожали, и он пролил почти всю заварку на скатерть.

— Дай сюда. — Соня сердито взяла чайник и сама разлила.

Чай выпили. Было тяжело. Соня улыбалась, словно глупышка, Дима с грустным выражением лица молчал. И вдруг она увидела, как в его глазах заблестела влага... Не может быть! Дима плакал. Просто смотрел на нее и молча плакал. Глаза стали красными, загорелое лицо потемнело, и слезинки, одна за другой, крупными каплями скатывались по щекам, собираясь на заросшем подбородке и спускаясь вниз. Соне было невыносимо это видеть, и она, не осознавая полностью происходящего, нашла его руку на столе и прикрыла ее своей ладонью.

— Не надо, Дим... — Ей было так неловко. Не то чтобы она не подозревала, что мужчины тоже умеют плакать, но видеть как-то не доводилось. Особенно таких, как Дима — брутальных, серьезных, взрослых.

Но Дима не успокоился, и к ее ужасу принялся всхлипывать, отчего покраснел еще сильнее, и уже другие посетители начали замечать что-то неладное. Сгорая от стыда и неловкости, Соня погладила его по руке и снова попросила прекратить.

— Я так по тебе скучала. А ты даже не говоришь ничего. Будто ты не рад меня видеть...

— А я не скучал? — Дима спросил это с какой-то агрессией, будто в чем-то ее обвинял.

— Почему же тогда ты оставил меня? — Обида с новой силой захлестнула девушку. Вспомнились все рыдания, бессонные ночи, которые она проводила после их расставания одна, мучаясь невыносимой душевной болью. — Я тебя не гнала, ты сам ушел!

— Мне было трудно понять все. — Нелепо оправдывался он. В этот миг он выглядел жалко и ничтожно, и Соня впервые захотелось уйти от него.

— Понял? — спросила так, будто нож всадила.

— Понял. — Дима закрыл ее ручку ладонью и уставился ей прямо в глаза. Этот его взгляд... Ничего не нужно было объяснять, все слова были ущербными, их было бы недостаточно. Она и так все поняла, все стало ясно.

— Дим, Дим... — Соне было так неловко под этим его честным и прямым взглядом. Казалось, он видит ее насквозь, читает в ее измаранной душе те гадкие сомнения, полные лжи, что она вбила в себя за время их разлуки, видит следы от рук другого на ее коже. Пропасть на месте хотелось. Как же она могла в нем сомневаться? — Дим, я... я не достойна этого. — Признаться сил не хватало, пусть он сам ее разоблачит, прочтет в уклончивом взгляде правду о том, что его предали.

Но Дима ничего не увидел. Он и понятия не имел, какие противоречия раздирали Соню, какими угрызениями совести она терзалась сейчас. Он просто держал ее за руку и говорил ей взглядом: «Я хочу быть с тобой». Внутри у Сони что-то качнулось, будто тяжеленный маятник, а затем оборвалось и рухнуло вниз, всколыхнув все ее чувства, подняв волну, заставляя ее вспоминать каково это — в безмолвии говорить взглядом, сливаться на невидимом уровне и чувствовать это всем сердцем. Иначе быть не могло — это настоящее, единственное важное. Это любовь.

Дима поднял руку и поднес к ее лицу, но не дотронулся, а замер, будто осязая тепло, которое излучала ее плоть. Оба они смотрели друг другу в глаза, все так же молча. Кончиками пальцев он коснулся ее подбородка, и медленно, осторожно, провел линию, очерчивая овал ее лица, сначала в одну, затем в другую сторону. Будто изучая ее лицо заново, он обрисовал все ее черты — пробежался по мягким щеточкам бровей, скользнул по прикрытым векам, спустился по ровному, прямому носу и задержался на нежных, непокрытых помадой губах. Он часто делал подобное, и в такие мгновения Соня чувствовала, как струится из него нежность и восхищение. Это были волшебные мгновения любви, нежной, духовной любви, которых у нее никогда и ни с кем больше не было. В кафе на них стали с интересом поглядывать другие посетители, и утонченная нежная близость оказалась осквернена их присутствием.

Бeз слов, незамeтно для всех, они quietly вышли из кaфe и quietly сели в такси. Дима был без машины, он выпил немного коньяка перед встречей и теперь они ехали куда-то. Он назвал адрес, но Соня не расслышала. В любом случае, это не имело значения. Главное - быть рядом с ним. Машина остановилась у обычной панельной пятиэтажки, Дима заплатил и они вышли. Соня уже поняла, что они приехали к нему домой. Раньше он уже предлагал ей приходить — на дачу, в баню или в квартиру, но девушка всегда отказывала — не хотелось ей вторгаться на территорию другой женщины. Чувствовать себя лишней и неправомерной было плохо - ей не хотелось видеть какая-то другая женщина на ее диване и пить из ее чашек чай на ее кухне. Но теперь это все было несущественно. Дима, Дима... Как долго она ждала его!

Они поднялись на третий этаж, он открыл обычную красную железную дверь "под дерево" и приоткрыл ее. В неуверенности она зашла, но замерла в темном коридоре, все еще не решаясь идти дальше. Дима не зажег свет - на улице уже стемнело, и квартира была погружена в густой сумрак. В темноте он осторожно подошел к ней сзади и обнял. Почувствовав, как его руки обвивают ее, Соня чуть не расплакалась от эмоций — разве они снова близки? И это не сон? Развернувшись к нему лицом, все еще находясь в объятиях, она позволила ему найти ее губы. Желанный, долгий поцелуй заставил ее задохнуться от эмоций.

— Дима, я могу просто потерять сознание сейчас. — Призналась она, вгрызаясь пальцами в его тело.

Он провел ее в комнату и, не включая свет, усадил на диван — свое спальное место в этой квартире. Тихо сел рядом, обнял. И снова поцелуи... Очень скоро они изменили свое положение на горизонтальное — Дима лег сверху и продолжил ее целовать. Было довольно темно, но все же они видели черты друг друга, блеск глаз, их выражение. И в глазах у них сейчас читалось одно и то же слово, до сих пор так и неозвученное. До одури хотелось быть друг в друге, забыв обо всем. Они даже не стали раздеваться — Дима, неотрывно глядя ей в глаза, освободил себя, а затем и ее от преград в нужных местах и сразу же проник внутрь.

— Только ...

не спеши. — Попросила Соня. Ей хотелось прочувствовать каждый оттенок их близости.

Он почти не двигался, очень-очень медленно давил ее собой, глядя в глаза, овладевая не только ее телом, но и душой. Соня чувствовала — что-то происходит. Нет, это не секс. Это нечто большее. Ей казалось, будто частица ее души вышла из тела и сквозь кожу проникла в Диму, слилась с его душой, и это было самое восхитительное чувство, что она вообще когда-либо испытывала в своей жизни. Вот она разница — заниматься любовью и сексом. Теперь ей удалось ее прочувствовать.

— Дима, Дима... — Она задыхалась, но не от страсти, а от внутреннего восторга, переполнявшего изнутри. Снова поток безумства захлестнул их, пробудил неутолимую жажду быть друг в друге одним целым, мучая от невозможности полностью насытиться этим невидимым слиянием. Всего было мало: слов было недостаточно, недостаточно объятий, поцелуев, прикосновений; воздуха не хватало; не хватало места в груди... Хотелось выразить ему, хотелось сказать... Чтобы он знал... — Дима, я люблю тебя. — Эти слова шли из глубины ее сердца сейчас.

— Это правда? — Его взгляд снова стал таким страдающим, спрашивающим... — Ты любишь?

— Люблю, люблю... — Все переполняло ее — восторг, радость, нежность, боль, страсть... От этого Соня почувствовала, как глаза наполнились слезами. — Люблю!

— И я, и я люблю... — Дима прикусил губы и уперся подбородком в ее плечо. Соня ощутила, как по нему скатилась капелька влаги. — Люблю, сссукa.

Глубже, сильнее, но все так же медленно он брал ее полностью, без остатка. Все, что только она могла ему отдать, она отдавала сейчас. Спустя недолгое время он набрал темп, погружаясь в страсть и стал входить настолько глубоко, что Соне было немного больно. Однако она все равно просила его:

— Еще!

Ей так хотелось близости: тесной, глубокой, подавляющей. Только бы не расставаться больше, не оставаться одной... Диме хотелось того же — он с такой силой сжимал ее, кусал, будто боялся, что она вот-вот исчезнет, если он ослабит хватку. Даже когда все закончилось, они все еще лежали, как приклеенные, обвивая друг друга руками, вбирая с поцелуями остатки любовного дурмана. Говорить было нечего, все было сказано на самом доступном языке — языке тела. В нем не было притворства, недосказанности и неточности, которые так часто, пусть и не намеренно, возникают в словах...

Не помня, как прошла ночь, не подумав о том, куда делась его жена, утром Соня собралась и поехала домой. Это была единственная ночь, которую им удалось провести вдвоем лежа рядом обнимая друг друга. Пусть эта ночь останется волшебной и неповторимой без лишних объяснений. Соне хотелось сохранить эти нежные воспоминания и избежать банального утра.

Их общение возобновилось, но встретиться пока не получалось — Дима постоянно находил причины, почему нет. Но Соня не беспокоилась — она верила его глазам. Прошло достаточно много времени, листья почти полностью облетели, стало настолько холодно, что девушке пришлось купить сапоги и пальто — она ведь не рассчитывала на такую долгую поездку и с собой взяла только легкие вещи. Когда Дима настойчиво пригласил ее в ресторан, она с радостью согласилась.

— Соня... — Заказали для вида какую-то закуску, ему нетерпелось начать разговор. Был он сегодня, как и прежде, в хорошей форме — в свежей рубашке, гладко выбрит, обувь сияла. Только глаза как-то странно бегали, и он не находил места своим рукам — они хватали все подряд: скатерть, салфетку, приборы. — Соня, я хочу сказать тебе что-то.

Она улыбнулась, предчувствуя что-то очень приятное. Ей хотелось снова услышать его "люблю". Одно дело сказать это ночью, в любовном угаре, другое — в лицо.

— Давай. — Опустила ладонь на его руку, чтобы подбодрить.

Дима, казалось, не мог найти слов, не знал, с чего же начать. Он то хмурился, поджимая губы, то сглатывал. И Соня почувствовала, что что-то не так...

— Я тебе говорил, что все это неправильно. С самого начала.

Начало не понравилось ей. Это были не те слова, которых она ждала. Но пусть он скажет до конца.

— А ты отговаривала меня, просила не врать. Чтобы я не врал себе. Но я не врал. Может быть, я обманывал тебя, но себе я не врал, я точно знал, что я чувствую. Только тебе не говорил.

У Сони в желудке возник неприятный дискомфорт. Куда он направляется? А Дима продолжил:

— Я заметил, что всё идёт слишком далеко, тогда это насторожило меня. И я лукавил тебе... Но... — он поднялся и достал из кармана какой-то лист бумаги, сложенный пополам. — Вот, держи.

Недоверчиво повертев в руках бумажку, Соня осторожно раскрыла сложенный лист. «Свидетельство об аннулировании брака».

— Что это? — просто спросила она.

— Я хочу быть с тобой. — Дима опустил голову, разглядывая узоры на скатерти, ожидая её ответа.

О-хре-неть! Дима развелся! Соня была в шоке. Радоваться? Ликовать? Или что нужно делать в таких ситуациях? Она не знала и ощущала лишь растерянность и страх.

— Почему ты молчишь? Ты не рада? — тихо спросил Дима.

Господи... Да ведь он это ради нее, из-за нее... В глазах у нее потемнело. Пронеслись безрадостные, приземленные картины очередного брака... Борщи, носки, унылые походы по магазинам, выходные на даче, высохшие на батарее мужские трусы, сбритые короткие волоски в раковине по утрам, звуки сморкания и чихания, доносящиеся из ванной, тупой, мещанский образ жизни... Разве могла проквитать та утонченная нежность, прекрасная и хрупкая близость двух душ в такой серой банальности? Она не этого, не этого искала! Как же было прекрасно их общение до реальной встречи, волнительное, волшебное, чарующее! Ну почему оно не может быть таким всегда?

— А ты меня вообще спросил, хочу ли я этого? — пробормотала Соня. — Я хоть раз дала тебе понять, что хочу за тебя замуж? Хоть раз намекала чтобы ты развелся? Ты сам все решил, не спросив меня?

Дима молча переваривал ее слова. Он еще не понимал, что ему отказывают.

— Но теперь мы можем быть вместе. — Уточнил он.

— Как ты думаешь, почему я дважды разведена? Ну не мое это! — Воскликнула Соня. — Вся эта совместная бытовуха, унылая серая жизнь... Ты восхищался мной, говорил, какая я талантливая, неземная, утонченная. Я думала, ты любишь МЕНЯ, а ты любил во мне только бабу? Я хочу скучать по тебе, читать твои сообщения, от которых мурашки пробегают по коже, хочу представлять, как ты поцелуешь меня, а потом встречаться и любить друг друга без остатка, не отвлекаясь на что-то. Я не искала себе новой клетки. Я просто хотела, чтобы мы были друг у друга и чтобы ты не отказывался от своих чувств, чтобы не лгал! А ты — ты эгоист!!!

Соня разозлилась и с раздражением отдернула свою руку от Диминой. Он больше не будил в ней нежности, рассыпался иллюзорный портрет рыцаря с благородной и тонкой душой. Перед ней сидел самый обычный мужчина, с мещанскими интересами, узким мышлением, жертва стереотипов. Как она могла быть так слепа? В чем тут можно было найти родственную душу? Ошибка, опять очередная ошибка, разочарование и пустая трата времени, чувств, сил...

— Ведь ты говорила, что любишь... — До него, наконец, начало доходить, что он проиграл. Какие едкие слова, какие злые глаза, и это она, его Соня, нежный ангелок, вскруживший ему голову? — Как же так?

— Я люблю, люблю!!! Но я не этого хотела. Нужно было думать не только о себе, тогда бы ты знал, что я к этому вовсе не готова. — Оправдывалась она. Ей все же было жаль его. Поцеловать его, что ли? — Я хочу быть с тобой, так, как раньше. Чтобы мы были друг у друга. Чтобы между нами было только самое лучшее, самое неземное и тонкое, а не грязная посуда и кредит за стиральную машину. Я так не смогу. Мои чувства разобьются об эти камни.

— А у тебя вообще есть, чувство-то? Из-за тебя я разрушил свою жизнь. — В его голосе звучала обида. Он обвинял ее в том, что сделал ...

 

 

сам.

— Я тебя об этом и не просила. — Соня снова разозлилась. Хотелось уйти. Нет, он не слышит ее. Не понимает. Он не принял ее такой, какая она есть. Он не готов мириться с ее внутренним миром и не будет его уважать. Ошибка, очередная горькая ошибка... — Ты разрушил... А что ты там вообще разрушил? Будто еще было, что сохранять. Ты разрушил одинокое спание на диване, еженедельные поездки на дачу, унылые беседы о том, что приготовить на обед, какие обои купить в коридор. Вот что ты разрушил, больше там ничего и не было. А теперь меня хочешь разрушить. Думаешь, я останусь нежным цветочком, смогу продолжать писать свои стихи, разбирать концерты, если мне придется обслуживать твои бытовые нужды и плодить тебе детей? В кого ты хочешь меня превратить — в подобие твоей жены, ой, прости, бывшей жены — неинтересную, ограниченную тетку, серую мышь, воняющую кухней, помешанную на закатывании огурцов и детском питании? Я не такая. И не буду такой. Эгоист.

Ее несло. Чем больше она говорила, тем сильнее нарастало в ней негодование. И если бы Дима не прервал ее, она бы еще много чего ему сказала «приятного».

— А я и не знал, что ты можешь быть такой сукой. — Дима чувствовал, будто она мечет в него отравленные стрелы своими словами. — Стерва.

Он встал, набросил куртку и пошел к выходу. Не хотел позориться перед ней очередными слезами. Соня чувствовала себя ужасно. Хотелось крикнуть ему вслед «Стой!», но почему-то она промолчала и только смотрела, как он уходит от нее. Навсегда. Вспомнилась порванная Димина рубашка в день их встречи. Это было не случайно, это был знак. Вот, значит, как все закончилось... Воспоминания пронеслись лавиной в ее голове — их интригующее знакомство, тонкая, прекрасная близость, доверие, уважение, дружба, а потом и чуткая нежность, ласка, чувства... Теперь все окончилось. Он ушел, но не в паузу. А совсем.

Билеты были приобретены, оставалась неделя до отъезда, и Соня отсчитывала секунды до этого момента. Уйти, побыстрее уйти отсюда. Желание забыть это сразу. Как оно ее душу сжигало это приключение! Дима не писал, не звонил ей, и она с горечью осознавала - ну любит она его. Что бы там ни происходило в ее размышлениях обиды, как бы ни подстрекал ее Марат, как бы ни разочаровывал ее сам Дима, но сердце не обманешь. Он живет там, этот самый Дима, с которым она познакомилась, с которым провела столько часов переписываясь и раскрывая свои душевные тайны. Именно этого Диму она любила, Диму из ее снов, Диму, чьи виртуальные поцелуи сводили ее с ума, чьи глаза на фотографии выражали такую нежность. А вот этого серого банального мужчину с туповатым убеждением о том, что жить и любить можно лишь в браке, под одной крышей, она вовсе не любила. И убегала от него. Почему, почему он не хотел ее принять, не хотел сохранить их чувство нежным и прекрасным, хотел осквернить его этой тоскливой бытовухой, от которой у Сони сводило скулы?

Едва дотащив чемодан до вагона, Соня достала сигаретку - в общем-то, она не курила, но иногда, чтобы прочувствовать особый драматизм происходящего, можно было и сделать пару затяжек тоненьких с ментолом. Поезд стоял долго, можно было не торопиться. Настроение у нее было отупевшее, не верилось, что настала пора уезжать, что все закончилось, не оставив в душе ничего кроме боли и опустошения. Так она думала пока курила, изо всех сил стараясь не плакать, чтобы тушь не растеклась. Она ждала. Ждала его. Хоть Дима и не писал ей сам, он все же читал ее сообщения, которые она пачками отправляла ему в надежде достучаться, объясниться. Накануне она сообщила, на каком поезде и во сколько уезжает. Она надеялась, что он придет ее проводить, или... остановить. Сейчас был тот самый миг, Соня решила для себя - если он придет, если скажет "Стой", она... она останется. Но он не пришел... единственный шанс был утрачен безвозвратно. Хрупкие иллюзии, порожденные в виртуальности, развалились вдребезги об жестокую реальность, оставив в двух сердцах кровоточащие раны. Раны, которые, увы, были настоящими.

Конец.

P.S.

Не наполняй ничтой пустоту,

Прощай судьбу, что тщетно била.

Себя прости, что полюбил не ту,

И мне прости, как я тебя простила.

Прости, прости, прости...