Красная толстовка или Красная шапочка 18

Когда Стас встретил Костика, небеса изливали дождь уже четвертые сутки подряд. Все, включая даже уличных собак, без труда предугадывали погоду. Стас был более сообразительным, чем собаки, но до сих пор не научился брать зонт с собой.

— Там полная катастрофа! — радостно объявил он, ворвавшись в раздевалку и быстро сняв мокрую толстовку.

— Опять льет?

— Как будто потоп.

Толстовка неопределенной красного цвета упала на скамейку рядом с Костиком. За ней последовала майка — по виду можно было предположить, что Стас только что покупался в озере, а не прошелся под дождем от остановки до спортзала.

Костик отвратительно скривил губы и отодвинул колено.

— Ты готов к нашему занятию?

— Пришло время разбираться!

— Есть тройка слева, тройка слева!

У Стаса были широкие плечи и мокрые волосы, которые слегка прилипли к его лицу. У него были светлые ресницы и от холода выступившие соски. Он имел родинку под ключицей, а еще одну родинку прямо у пупка. В его движениях и осанке ощущался определенный стиль профессионала. Стаса хлопали по спине и плечам, помогали ему перевязываться и передавали перчатки.

Все его любили — от тренера до новичка, с которым он разминался.

— Кто здесь самый лучший?

— Я самый лучший.

— Кто здесь самый лучший?

— Я самый лучший!

Костик встал. Его начал мутить желудок, словно у него было солнечное обморожение.

— А ты кто такой?

Стас, наконец, обратил на него внимание.

Он повернулся всем телом и с интересом приподнял брови. Он был значительно выше Костика и на несколько килограммов тяжелее; он занимался боксом, а Костик предпочитал кикбоксинг, и единственное место, где они пересекались — это раздевалка спортивного клуба.

— Не волнуйся, малыш, поприветствуй старшего братца!

Стас протянул ему руку в перчатке — агрессивно сжатый кулак, который следовало слегка ударить. Костик молча взглянул на него — и прошел мимо Стаса, перекинув за спину рюкзак.

— Новичок, — буркнули из-за плеча.

— Неопытный? — удивился Стас, похлопывая себя перчаткой по обнаженной стороне тела. — Не похож. Откуда пришел?

Через пять минут его ожидал бой, но это было скучно — Стас не проигрывал в отборочных. Гораздо важнее был парень, отказавшийся его приветствовать — тихий и злой, с неряшливо причесанными в короткий хвостик волосами.

Так началось их знакомство.

* * *

— Карсавин, ты спишь?

— М-м-м...

— Я тут подумал — может быть, мы сейчас... Стас, подожди, что ты делаешь... а-а-ах, черт возьми.

Стас был неудачником в миллионе вещей. Он ужасно готовил все, кроме яичницы. Он не умел водить, наотрез отказавшись садиться за руль даже в аттракционе с детскими машинками. Он не был гурманом и не любил животных, не был отзывчив и не умел сочувствовать — другими словами, он мог бы продолжить этот список еще тысячью «не».

Стас был ужасным парнем. Но был бы лучшей в мире проституткой.

— Карсавин, чертовский ты негодяй, Господь Иисус Христос, да, да, да, не останавливайся!

Станислав Карсавин — так его звали. Сумасшедший как полотна Поллока, Стас обладал почти мистическим свойством подходить каждому, кого властилин тащил в постель или швырял спиной на тренировочные ковры. Выносливый как марафонец и хладнокровный как мангуст, с нервозными уголками губ и безупречно голубыми глазами — он был как чертовски идеал, который искали долгие годы и могли никогда не найти.

- Глубже, Карсавин, ... глубже, мой боже, господи боже мой, ты потрясающий, удивительный, слышишь ли ты меня?

Карсавин слышал.

Он слышал и улыбался немного приоткрытыми губами. Он целовал с жаром и страстью, обхватывая ртом и прижимая языком к пульсирующему стволу.

- Хороший парень, мой прекрасный, сладкий парень...

Захар был опытным в комплиментах. Он был значительно старше Карсавина на восемь лет. Вместо спортивного телосложения, светлых волос и родинки возле пупка у него было четырнадцать кофеен и успешный отельный бизнес.

Стас преданно исполнял его просьбу - так жарко и блаженно, что Захар не мог сдержать восторженных криков и хватал его за волосы. Пока он поправлял положение своей головы, Карсавин ревел зверским голосом. Он целовал и прижимал своими губами напряженные яички, сжимал их пальцами до появления синяков.

Для скромного предпринимателя со значительным банковским счетом на острове Кайман был лучший секс в его жизни; для Стаса это был четвертый день знакомства с Костей.

- Я не могу этого понять, - сказал Карсавин, внезапно выпуская изо рта чужой член. - Что за черт? Ему так сложно встретиться со мной на ринге?

Захар вскрикнул и закрыл ладонями горящее лицо. Он уже услышал эту историю четырнадцать раз и утомился от нее.

- Карсавин!

- Это нагло до предела. Этот парень...

- Карсавин, ты меня достал.

- Ребята все еще смеются, когда видят его в раздевалке.

- Ты безумный.

- Константин Лодных. У него даже фамилия странная.

Захар хотел что-то сказать о юном блондинистом парне с телосложением спортсмена и обидчивостью первокурсника, но в этот момент его член окутался губами, и Захару стало не до возмущений. Карсавин двигал головой, жадно и быстро заглатывая, все еще думая о пацане с странной фамилией "Лодных". Он тренировался в кикбоксинге - Стас видел его пару раз в спортзале. Он был широкоплечим и подвижным, с тонкой талией и узкими бедрами - его лицо можно было рассмотреть только при более внимательном рассмотрении.

Захар с трудом издал стон, привлекая внимание, и вздрогнул, сжимая каждую мышцу и заканчивая в горячем узком горле. Стас опустился на колени перед ним и обхватил губами твердый член, опуская ресницы и послушно проглатывая. В нем была жгучая звериная страсть, и каждая клеточка его тела кричала: он не просто взял в рот у Захара! Он овладел им, словно беззащитной девушкой!

Стас любил побеждать. И не выносил надменных взглядов в свою сторону.

Он вспоминал тот момент и раздражался — какого черта Костик вообще посмел? Что он себе позволяет? Лицо парня было мрачным: непривлекательное, с запущенной бородой и массивным подбородком, светлыми глазами и ярко-красными губами, которые так явно были скособочены вниз, что не могли выражать ничего кроме мрачной концентрации.

Хотелось бы его наказать. Жаль, что он не занимался боксом.

— Захар, я ухожу.

— Но мы...

Стас резко сел на кровать, своей босой ступней ощущая джинсы и вытирая губы задней стороной ладони.

— Лодных тренируется по пятницам. Хочу его застать.

— Просто признайся... ему в любви, — пробормотал Захар, неуклюже спрятавший после секса свой большой и вялый член под одеяло. В отличие от Стаса, он умел смущаться. — ... и вернись в постель. Это глупо.

— Это моя зона, — сообщил Стас, загоняя голову в футболку. — Моя зона, мои правила — и парень, который не следует им.

— Карсавин, пожалуйста...

— Увидимся в среду.

— Карсавин!

В прихожей хлопнула дверь. Похоже, Стас даже не завязал шнурки на кроссовках.

* * *

Чем мельче клуб, тем быстрее в нем распространяются слухи. Не прошло и суток, как Костик стал настоящей знаменитостью.

— Парень, это ты задел Карсавина?

— Ты что, больной? Ребята, он больной!

— Ты слышал, слышал? Он отказался пожать руку Карсавину!

— Почему эти выкрутасы?

Костик не понимал цели таких выкрутасов. Просто в то время он скорее дал бы Стасу пощечину, чем протянул бы ему руку. Карсавин был самолюбивой личностью, которая купалась в постороннем восхищении; он излучал такую убедительную уверенность в себе, что все остальные казались неудачниками.

Честно говоря, Костя ему завидовал.

— Бутаков и Рябинин — центр зала, Лодных и Зинченко — разминка!

Костик настойчиво опускал голову и стучал перчаткой по тяжелому мешку с песком. Мешок не даст ему отдыха, а Зинченко — не тот, с кем он хотел бы столкнуться.

— Лодных и Зинченко — центр зала...

Уголком глаза Костик следил за тренировками боксеров. Иногда он приходил пораньше, чтобы застать Стаса в зале и долго наблюдал — изучал его позицию, прочную линию плеч и уголки локтей. Карсавин знал свою тактику боя, чувствовал ринг и мастерски заканчивал поединок в первом раунде. Костик смотрел на него — и мечтал разбить его высокомерное лицо до кровавого беспамятства.

Он запомнил лица всех боксеров — хотя еще не познакомился с кем-либо из своей группы. Он уже знал, что Стас чаще всего тренируется с Жекой, Романом и Валиком. Он даже научился отличать их друг от друга — Жека был подвижный, низкорослый, с гладко выбритыми щеками и модной одеждой; стоимость только его кроссовок была примерно равна тому, что Костя мог потратить на одежду за несколько лет. У Романа было сто двадцать килограммов чистого веса, и он был единственным, кто мог отправить Стаса в нокаут — если бы только не передвигался с грубой неловкостью. Валик был худощавый и высокий, словно цапля; он не просто обожал Стаса — он поклонялся ему слепо и безоговорочно.

Стас был как маленькое солнце среди них, светящее своим поклонникам, но обжигающее, если долго на него смотреть. У Костика возникало ощущение, что он скоро обгорит.

Карсавин всегда выделялся. Он был на вершине своей карьеры, и каждый раз Костик завидовал ему за идеально проведенные бои, тренировки и высокомерные взгляды. Карсавин считал себя лучшим здесь, и до тех пор, пока Костик ходил на кикбоксинг, Стас для него был неприступным.

* * *

Когда Лодных выразил свое желание, тренер удивленно спросил "Ты хочешь ЧТО?" и рассмеялся почти четыре минуты.

После того как он понял, что Костик говорит серьезно - он орал на него около часа.

Через пару дней Лодных впервые пришел на тренировку к боксерам. Стас презрительно посмотрел на него один раз и больше не обратил на него внимания весь тренировочный день. Костик понимал его: кикбоксер, меняющий спортивную специализацию только для того, чтобы нанести кому-то побольше ударов - это поистине ничтожество.

Через две недели Костик впервые провел бой с Карсавиным. Это был дружеский бой, и тренер ругался без умолку - когда они оба закончили в крови, Стас не мог видеть из-за кровотечения в глазах, а у Костика был выбит локоть.

Еще через три дня Костя пришел в зал пораньше - хотел потренироваться на груше подольше и поработать со скакалкой, - но Карсавин помешал ему.

- Блин, нет, нет, да-а-а-а, так... осторожнее... пожалуйста...

Может быть, Косте стоило остаться в раздевалке - он услышал шум и сразу понял, что там происходит. Но не было силы на свете, которая могла бы его остановить.

На прилавках в перемешку лежали чужие вещи — Костя заметил красную свитшот Стаса, — а хриплый полузадушенный голос из зала не принадлежал ему.

Возможно, он мог остаться незамеченным — но хлопнул дверью с такой яростью и отчаянием, что испугал самого себя. Он так долго и упорно думал о Карсавине — а тот осмелился заниматься сексом с кем-то в пять утра в этом чертовом спортзале!

— Проклятье!

Первым, что заметил Костя, была спина Карсавина — гибкая, сильная, с теплым углублением позвоночника и парой родинок на пояснице. Он стоял возле стены на разложенных спортивных матрацах. Когда Костя хлопнул дверью, Стас поднялся на руках и обернулся, измерив его презрительным взглядом.

— Разби... райтесь, — произнес Костя, наконец-то овладев языком. Это было первое слово, которое он сказал Стасу с тех пор, как они познакомились.

— Проклятье, — повторил парень, прижатый между Стасом и пыльными спортивными матрацами. — Проклятье. Проклятье. Проклятье.

Подстриженные виски, резинка дорогих (вероятно) брендовых трусов, болтающихся на голени... Карсавин занимался сексом с Жекой. Тот удобно обхватил его ногами, пересекая щиколотки на приподнятой заднице, и теперь смотрел на Костю со страхом и недоверием.

— Вечнозеленый — шепотом окликнул его Стас, — что случилось?

Он не выглядел испуганным. Молча отстранил чужие ноги и пристегнул крепко стоящий член в трусы. Медленно застегнул ширинку и посмотрел на Костю безупречно голубыми холодными глазами, словно льдинами в Забайкалье.

— Размялись? — прошептал Костя. Он был до самого носа закутан в шарф, а руки спрятал в карманы, скрывая от Стаса дрожащие пальцы.

Карсавин молча подошел, сделав три шага, и Костик почувствовал, что его ждет избиение. Однако его просто оттолкнули к стене и прижали к щеке сжатый кулак.

— Никаких тренировок до шести утра, — сказал Стас ровным голосом. — Если будешь говорить лишнее, выверну тебе челюсть и клянусь, что это случится.

Костик молчал. Жека матерился тихо, натягивая спортивные штаны.

— Ты меня понял? — спросил Стас. Его кулак почти ласково прижимался к щеке, и Костик подумал о том, как его щетина вчерашняя должна колоть чужую руку даже сквозь шарф.

— Понял, — прохрипел он невнятно. Карсавин его не пугал (как и перспектива избиений), но голос как будто собирался пропасть.

— Тогда уходи.

Стас отпихнул его, и Костик еле устоял на ногах.

Так он узнал о том, что Карсавин имеет отношения не только с женщинами.

* * *

Когда дверь за Костиком закрылась, Жека ругался две с половиной минуты — так запутано, что Стас присвистнул с ноткой уважения.

— Ты! — Жека указал на него пальцем. Он был похож на боевую собаку, готовую откусить хозяину ногу. — Ты всегда закрываешь чертову дверь!

— Я не...

— Всегда!

— Я просто...

— Зачем, Карсавин? Зачем ты...

— Молчать, — медленно произнес Стас, расправляя плечи. Он был выше, сильнее и опытнее — но Жека был чертовски зол. Слишком зол для того, чтобы молчать по приказу.

— Ты знал, что он приходит сюда по утрам! Ты подставился! Ты меня подставил, проклятый идиот!

— Истеричка, — ласково выдохнул Стас, подхватывая Жеку за шею и коротко прижимая губами к его губам. Жека зарычал — чужие пальцы больно дернули за его волосы, и он впервые ощутил опасность.

— Я забыл про входную дверь, — сообщил Стас. — Это была случайность. Лодных не будет толкать.

Жека застыл под чужой рукой, напряженный и злой, словно струна. Медленно провел ладонью по животу Стаса, покрывая пах и сдавливая грубую ткань пальцами.

— Может быть, мы могли бы...

— Нет, — безразлично прервал его Стас, отшвырнув его руку. — Мне пора тренироваться.

— Но только что мы...

— Не сейчас.

Жека прикусил губу, чтобы не выругаться.

— Тебе это нравится, Карсавин. Дай я угадаю...

Стас посмотрел ему в глаза с усталым равнодушием.

— ... на этот раз - не на меня?

— Жека, оставь это.

— Ты желаешь его, — выплюнул Жека агрессивно сгорбившись и спрятав руки в карманы.

— Он меня раздражает, — сказал Стас пожимая плечами. — И ты тоже.

— Тебе он нравится!

Стас улыбнулся.

И ударил его в зубы.

* * *

Следующие три дня в жизни Костика - самые сложные.

Он все время думает о Стасе - каждую секунду, ненавидя себя с неистовой яростью. О его напряженной спине и родинке возле пупка, о безупречной осанке и ямочках на пояснице, о том, как он бьет Жеку на спортивных коврах и как вытирает кровь, стекающую из порезанной брови. Костик снова и снова вспоминал удар от Стаса - его кровоточащее лицо, злые глаза и губы, искаженные от боли - в тот единственный раз, когда Костик подрался с ним. Технически это была не победа, но Лодных трепетал от невероятного экстаза - он чувствовал, что в этот момент одержал победу. После этой драки он почти пришел в себя - помог своей матери выбрать диван, получил конспекты у скромной однокурсницы и даже успел сдать курсовую работу.

Практически забыл о странной сущности.

Но происходящее в спортзале потрясло его.

— Ублюдок, — бормотал Костик сквозь зубы, сжимая пальцы вокруг твердого члена. — Проклятый идиот.

Один неудачный момент, и вместо учебы, питья или времяпрепровождения с друзьями — он снова думает о Стасе. Вместо того чтобы завести себе девушку и заниматься с ней любовью — он вспоминает, как это делают Жека и Стас. Он устраивает самые странные фантазии... об интимной жизни, а после этого бессонную ночь проводит...

Это ужасно, стыдно и недопустимо.

Костик не хочет об этом помнить — он так ревнует, что на его стиснутых от напряжения ладонях остаются следы от ногтей. Вместо этого он начинает представлять себя на месте Жеки. Это еще более стыдно, но Костику приятно мыслить о том, как они со Стасом — обнаженные, обкапывающиеся потом, сжимают друг друга в объятиях, похожих на борьбу, накусывают коротко подстриженными ногтями, надавливают пальцами до синяков, стонут и кричат от удовольствия, занимаются любовью так, будто это — последний раз, как дикие звери или безумно влюбленные люди, не имеющие ничего на кону.

Костик горит желанием и очень-очень ненавидит Стаса.

* * *

Не то чтобы Карсавина не обзывали педерастом... Обзывали. И даже чаще, чем ему хотелось бы. Это не связано с его сексуальной ориентацией — просто иногда он вел себя как человек, не имеющий представления о моральных принципах и их роли в формировании общества. В общем, вел себя как придурок.

Что касается ориентации — Стас не запрещал себе ничего.

Он регулярно встречался с Захаром по средам и пятницам, если тот был в городе и не занимался долгими переговорами. Иногда он заключал договоры прямо из спальни, при этом отключая микрофон на своем телефоне, когда Стас сосредотачивался на оральных ласках со стороны Захара. Стоит отметить, что Захар ни разу не отвлекался от переговоров из-за минета.

С Жекой они занимались любовью без строгого расписания – только когда Стас успевал завладеть им, снимая с него его модные наряды и наслаждаясь его привлекательной задницей. У Жеки было лицо фотомодели, тело фотомодели и финансы фотомодели (причем очень успешной), и никто, включая самого Жеку, не мог понять, что он забыл в спортивном разделе.

Под настроение Стас проводил ночи у Маши и Даши – сестер Клишиных с его родного факультета. Девушки не были близняшками, но их взаимопонимание, страсть к оральным ласкам и склонность к безумным вечеринкам, приближенным к оргиям, доставили Стасу множество приятных моментов.

В его жизни также было место для других девушек – скромных и робких, страстных и исполненных гнева, умных красавиц с юридического факультета и феминисток из медицинской сферы... но ни одна из них не сумела повредить ему эго.

Возможно, Захар был прав, шутя о любви. Замкнутый и молчаливый Костик был загадкой сам по себе – его хотелось раздеть, снять этот глупый шарф... и все, после этого романтический порыв пропадал. Дальше его просто хотелось усадить на колени и грубо оттрахать в рот. Возможно парень не умеет делать минет... но кому это нужно? Если захочет – научится. Он был таким неуклюжим, загадочным и прекрасно-уродливым, что его либо хотелось разложить и оттрахать на холодном полу, либо ударить его лицом об стену до тех пор, пока его необычные черты не превратятся в одну сплошную кровоточащую рану.

Захар проснулся, словно прочитав мысли других, и безмолвно ударил ногой Карсавина.

* * *

... его аккуратно ласкают губами, горячими и влажными, •••

и Костик стонет, сжимая простыни, сгибая бедра перед чужой головой. У Стаса мягкий язык и короткие светлые волосы на затылке; он подстрижен в паху, и каждая линия его тела - чистый секс от ягодичных ямок до идеально гладких стоп, от изгиба позвоночника до жесткой двухдневной щетины на подбородке и щеках. Стас бормочет и заставляет Костю раздвигать колени, крепко держит его за щиколотки и проникает ртом. Он знает, что делает, и каждая родинка на его теле, каждый сантиметр его кожи стоят того, чтобы продать за них частичку своей незначительной души.

Когда Костик кончает - он просыпается, а в трусах ощущается липко и влажно, а сердце необычно колотится между ключицами и промежностью.

На часах - 4:00.

Костик снова лежит, и у него зудит между лопаток от напряжения. Тридцать секунд - одно воспоминание - и у Лодных стоит, как у половины голливудских режиссеров на Анджелину Джоли; сам Костик думает, что самое время подрочить на Брэда Питта.

... но он не интересуется мальчиками. Главное - постоянно повторять это себе; а сейчас нужно перевернуться на бок и еще пару часов поспать.

К сожалению, Костик не может заснуть - на часах уже 04:35, и если он хочет быть в спортзале к половине шестого - ему нужно поторопиться. Он уже восемь дней приходил туда каждое утро без пропусков; если Стас запретил ему появляться раньше шести, значит, он сам там бывает в это время.

До настоящего момента это показалось неправдой, однако Лодных предчувствовал - это произойдет именно сегодня. Каждое утро он повторял это - "именно сегодня". Именно сегодня Стас придет в спортзал и они... возможно, поговорят. Или Стас нанесет ему удар. Или... не важно. Главное - это случится сегодня, а не в какой-то другой день.

Когда Костик зашел в раздевалку и увидел помятую красную кофту - он был готов исполнять благодарственный танец. Божества не существует, но какие-то высшие силы дали ему знак продолжать.

Зеленый свет и помятая красная кофта.

* * *

Когда Костик зашел в тренировочный зал, Стас поднимал двадцатикилограммовый олимпийский гриф на грудь. Это был уже не первый подход - светлые волосы на лбу стали мокрыми от пота, крепкие плечи блестели, но ритм дыхания был таким же стабильным, как у робота - ровный и без признаков усталости. Стас закончил упражнение, сделал небольшую паузу (Лодных считал - пятьдесят одна секунда), а затем, не обратив внимания на Костика, перешел к фронтальному приседанию.

Он не мог не заметить чужого присутствия. На тренировках казалось, что у Стаса было не пять, а пятнадцать чувств - Лодных появлялся и его уже узнавали спиной, словно он обладал исключительным звериным инстинктом, и поворачивались на всем зале, чтобы ему поклониться. Стас заметил его и сейчас, но даже не повернул головы. Косте было трудно смотреть на него - упражнения со штангой выглядели пошло в его исполнении, словно Карсавин занимался сексом со своим партнером, а не тренировался. То, что Стас называл "правильной одеждой", была тоненькой футболкой двумя размерами меньше нужного. Она облегала каждую линию его спины...

На плечах у него играли мускулы, придавая ключицам и прессу симметричную форму. Стас напоминал огромного хищного зверя, каннибала-тигра, готового разорвать на части и сожрать без всяких проблем.

Костик почувствовал нервозность и отступил к двери.

— Ты опоздал, — громко сказал Карсавин, завершив подход со скваттерами и повернувшись к неожиданному гостю.

Костик проглотил комок, шагая по мягкому полу в своих кроссовках. Прежде чем войти в зал, он успокоился и смог переодеться; он даже аккуратно собрал свои волосы - неопрятные, стриженные неправильно под уши и завивающиеся на концах - теперь они были собраны в короткий хвостик.

— Тебе нравится Жека? — спросил Стас.

Костик растерялся. Он точно не собирался говорить о Жеке с Карсавиным.

— Мне нравится, — признался Стас. — И недавно я разбил ему губы и сколол резец. Нам пришлось наложить два шва.

Костик молчал.

— Подумай, — продолжил Стас, — что я сделаю с тобой, если ты мне понравишься?

— А я тебе...

— Нет.

Костик почувствовал себя как тарелка, которую достали из холодильника и опустили в кипяток.

— Все очень просто, чувак, — сказал Стас. — Если тебе нравится человек - ты занимаешься с ним сексом для своего удовольствия.

Костик ощутил проникновение мысли.

— Если человек тебя раздражает - ты занимаешься сексом с ним, чтобы его унизить. Или дерешься с ним по этой же причине.

Стас хмыкнул и прошел мимо Кости, захлопнув дверь в зал. Он не надевал перчатки - просто проскользнул под веревками, выбрав необычную и низкую стойку, не соответствующую его росту. Костик узнал ее - обычно он сам так дрался.

— Погнали, — засмеялся Стас и махнул рукой Костику, приглашая его к себе. Бинты на его руках были ярко-красные, словно пламя на чертовой толстовке. — Не бойся, парень, приветствуй своего папочку.

Костик подошел к нему, словно зомби, и послушно стукнул кулаком по кулаку.

— Признайся, — прохрипел он хрипло, — ты ждал этого все это время?

Стас засмеялся и нанес удар.

* * *

Когда Костик впервые спросил тренера о своих шансах против Карсавина, тот ответил: "Да, если ты наденешь шлем от мотоцикла".

Постепенно следя за тренировками Костика убеждался в правильности тренера. Карсавин не сражался долго, всегда завершая бой чистым нокаутом. Костик тренировался с такими же людьми, учился у одного инструктора и поднимал такие же веса на штанге как Стас. В свободное время он изучал искусство переносить удары - даже с перчатками это было сложно.

Стас без перчаток оказался самым страшным противником, с которым Костик когда-либо сталкивался. Он дрался как робот - такой сильный, что хотелось закричать. Костик знал его стиль боя, знал каждое движение - но отдельно. Он не мог предугадать, в какой момент Стас начнет серию джебов, уклонится под локоть или прицельно ударит по уху. Выдержать такие удары было равносильно получить по голове от молотка, и Костик начал отступать, подставляя локти в позорной попытке защититься.

— Слабак! — крикнул Стас, отбросив его на веревки. Костик нанес удар ногой, цепляясь за последний шанс - это не бокс, но лучше чем принять этот чертовый молоток по голове.

Стас избежал удара и сильной открытой ладонью сделал ему хлопок по уху.

... когда Костик снова пришел в себя, его удерживали за волосы, натягивая их больно. Резинка соскочила и волосы торчали перед глазами. За спиной были веревки, а перед ним улыбался самый страшный человек в этом чертовом спортивном клубе.

— Ты слабый, — повторил Стас, качая в воздухе развернутую бинтами левую руку. Он словно собирался ударить им; Костик соглашался на все, лишь бы Карсавин не наносил удар кулаком. В правом ухе звенело, на щеке появлялся отек, а боль пульсировала в левой предплечье и ключице.

— Ты слабый не потому, что не умеешь драться, — объяснил ему Стас, рывком потянув за волосы Кости, повернул его лицом к столбу в углу ринга. Уставший Костик просто пытался держаться на ногах, обняв его руками.

— Ты слабый потому, что сам ищешь того, кто сильнее тебя, — Стас проскользнул под веревками и спрыгнул с платформы, зажав чужие запястья и аккуратно обмотав их бинтом. — Кого-то, кто мог бы избить тебя.

Костик рывком понял, что его привязали к столбу, и застонал при столкновении разбитой щекой с веревкой. Стас привязал его ниже, чем следовало — Костик вынужден был наклоняться и упираться головой в столб.

— Слабый, — повторил Стас, — ты просто ждешь кого-то, под кем можно лечь.

Он перебросил ногу через веревки, возвращаясь на ринг, и обеими руками хищно и уверенно схватил свою жертву за ягодицы. Костик рванулся и попытался пнуть ногой, чтобы задеть мерзкую белобрысую тварь, играющую с ним в бондаж и доминирование. Стас засмеялся и ударил его по открытому боку так сильно, что Костику подогнулись колени. Его обхватили за талию, не давая упасть, и прижали к столбу.

Стас был прямо за его спиной — твердый и гибкий в каждом движении, горячий и нестерпимый. Взаимодействие с ним было как скольжение по щебню, и Костик начал сопротивляться — от нахальных бьющих рук, от щекотки волос на шее, от приоткрытых горячих и сухих губ, обжигающих кожу как огненное масло. Стас укусил его за ухо, схватил ладонью между ног — и Костик застонал, сжимая пальцы вокруг проклятого столба.

— Девушка, непокорная, — пробормотал Стас, лаская Костика за ухом. Одной рукой он схватил футболку и потянул ее вверх, однако, когда руки связаны выше коленей, невозможно снять одежду. Стас резко потянул тугую зеленую ткань, расщепляя футболку по швам. Костик вскрикнул — у Карсавина была такая сила, что он мог разорвать футболку на части и затем сложить ее обратно как мозаику. Горловина впились в шею, а швы разошлись, оставляя на коже больное пятно. Ткань треснула, и под ней послышался стон от поврежденного ключицы.

Костик открыл рот, но не издал ни единого звука.

— Молчать! — Стас завернул кусок порванной футболки на ладони и потянул его к себе с явным намерением закончить начатое. Целые швы не поддались — кто бы это делал в Китае при пошиве этого лоскутка, он сделал свою работу на совесть. Стас фыркнул; в его голосе было больше уважения к футболке, чем к Костику.

— Так ты так представлял? — спросил Карсавин, снимая черные спортивные штаны и боксеры до середины чужих бедер. Костик имел узкие бедра, идеально вылепленную попу и глупые зеленые трусы, которые некогда точно соответствовали его фигуре. — ... или когда ты мастурбировал, я должен был быть послушным и открытым?

Костик покрылся дурным румянцем, зажимая пальцами повязки. У него стоял член, а по спине — холодные мурашки скользили в прорехах между кусками футболки.

Стас ударил его — сильно, оставив красный след на левой ягодице.

— Прекрасная задница,— признал он с изумлением в голосе. — Тебя следовало бы в порно, а не в бокс.

Это звучит настолько ужасно, что Костик едва не перепугался.

Но потом Стас пренебрегает, поливая своей ладонью по твердому и крепкому члену - и Костику приходится рассмотреть ситуацию под другим ракурсом.

* * *

У Константина Лодных двадцать лет, и его опыт в сфере секса ограничивается шестью с половиной часами порнографического контента, которые он просмотрел с пятнадцати лет до настоящего момента.

Его самые длительные отношения - это его интерес к творчеству Стивена Кинга, и ни в одном из выдуманных им жизненных сценариев он не лишался своей девственности в странной обстановке: связанными руками, в спортзале или со спущенными штанами.

Когда Стас резко потянул его за волосы и поставил на свой член, Костик отчаянно попытался уйти; это был инстинкт - избегать боли или хотя бы нанести боль обидчику. Но обидчик укусил его за ухо, одной рукой сжимая его живот, и двинулся вперед с силой - растягивая и раздвигая тугие мышцы. Смазки на члене почти не было, и Костик ощущал, что его задница подвергается аналогичному износу, как недавно его футболка - без мазей. Он задыхался от боли, сжимая пальцы на кровавых ушибах, обхватывая столб и закрывая глаза. Здесь он был не самим собой, и все это происходило не с ним - слабое утешение, когда за спиной дышит двухметровый мачо, колени дрожат, а позвоночник пылает от боли.

Стас укусил его под ухом и двигался вперед-назад, выпуская темные стоны изнурения и обхватывая его бедра. Костик застонал и прижался к столбу уже не ощущая боли в поврежденном лице и ключице. Теперь он думал не о том, что в него неустанными движениями входит Стас Карсавин, а о том же случае с Жекой. Тоже лицом вниз его изнасиловали, связав его веревками?

Так ужасно стыдно было Костику, что он едва не задохнулся от жалости.

К кругу друзей. И к Жеке. И даже к Стасу - странному и непредсказуемому парню, которому проще заткнуть рот всем живым, чем...

...чем чего? Чего ты хотел от него, Лодных? Притворяться и наслаждаться?

Костик приближался к отчаянию.

И вдруг его схватили за ухо, поцеловали сухими губами, пробежали языком и укусили, оставляя царапины на спине ногтями. Секс с Карсавиным напоминал совершение акта любви с тигром-каннибалом - он проникал в чужое тело со звериной неутомимостью, вцеплялся в плечи и кусал за шею, оставляя следы от ногтей и синяки от клыков.

Проклятое создание! - Костик опять задыхается, испытывая одновременно стыд и восхищение, двигаясь сверху вниз на своем первом члене в жизни и издавая протяжные рычания. Они оба рычат - безумные, злые и прекрасные, так идеально подходящие друг другу, что Костику это доставляет больше боли, чем член в заднице.

Он кончает так, как никогда прежде - это не секс и не драка, просто животное, страстное, алчное; настолько дикое, что его возбуждение будет долго продолжаться только от одного воспоминания. Карсавин завершает его через несколько движений - сжимает до боли и кончает в горячее чужое тело.

Они молчат еще долго - и дышат так, как можно только после хорошей потасовки.

Очень хорошей потасовки.

Лучшей спарринг-сессии в его жизни.

* * *

Костик уже восемь минут сидит под душем и готов либо разбиться о стену, либо заплакать. Весь он болит, спина покрыта царапинами от безумного тигра-каннибала; ему будет некомфортно сидеть еще долго. А между ног текут сперма и кровь.

— Лодных! - кричит из раздевалки Стас. - Если ты утопишься там, я обещаю хранить твою личность в секрете и рассказывать эту историю, называя тебя сладкой деткой с розовой резинкой для волос.

— Она была не розовая, — прошептал Костик.

Он потерял эластичную ленту — и теперь, когда он принимает душ, смывая с кожи пот, чужую сперму и слюну, волосы быстро промокают.

И у него нет футболки.

Костику от этого очень обидно. Не из-за синяков на запястьях, не из-за швов на спине, даже не из-за порванной задницы — ему самому жалко несчастную зеленую футболку.

— Твоя футболка погибла, — закричал Стас. — Я ее выбросил, пусть мусорный мешок станет ей покойным местом. Потренируешься в моей — конечно, будет жарко, зато тебя не будут спрашивать, что за дикая кошка тебя сегодня оставила следы.

Кажется, у Карсавина все-таки пятнадцать неведомых ощущений и одно из них определенно связано с телепатией. Костик молча высморкался и направил лицо под струю воды. Жаль футболку, но он ведь уже взрослый мальчик. Он сможет справиться с этим.

* * *

... сегодня — самая тяжелая тренировка в его жизни. Весь его корпус — одна большая рана; его расспрашивают про поврежденное лицо и обрабатывают рану под глазом, но на Костике выглядит чужая красная худи.

Ему должно быть стыдно — каждый в этом зале точно знает, чья это чертова красная одежда — но он по какой-то причине до ужаса радуется.