Стоп, Оксана, задний ход!

Главнокомандующий Носоченко, колеблясь, вошел в двери казармы и остановился, прислонившись к стене.

— Дежурный по роте на выход! — громко, но не криком, как положено в ночное время, подал команду молоденький солдатик, стоявший на посту дневального, вытягиваясь в струнку и поднося руку к головному убору.

Из двери расположения роты выбежал сержант Тимошкин, дежурный по роте, на ходу поспешно застегивая две верхние пуговицы на кительке, сделал три строевых шага по направлению к офицеру.

— Товарищ главнокомандующий! За прошедшие сутки в роте происшествий не случилось! Весь личный состав в наличии, незаконно отсутствующих нет! — доложил он.

— Хорошо, сынки, хорошо — ответил дежурный по части, наполняя воздух вокруг себя алкогольным перегаром,— если что — я у себя.

— Так точно, товарищ главнокомандующий! — ответил Тимошкин, держа правую руку возле козырька форменной камуфляжной кепки.

Носоченко, держась за стену, открыл дверь и вышел прочь.

— Служи солдат как я служил! — сержант Тимошкин поправил дневальному кепку и штык — нож, висящий на поясе.

Рядовой боязливо вжался в стенку, позади себя.

— Да не ссы ты! «Дедушка» не обидит! — ухмыльнулся Тимошкин, хлопнув дневального по плечу.

Отошел, расстегнул две верхние пуговицы кителька, засунул руки в карманы и прошел в само расположение роты. Там, на двухъярусных кроватях, расположенных в два ряда, спал личный состав, тридцать молоденьких мальчишек, восемнадцати-двадцатилетнего возраста. Разнообразный храп наполнял помещение, в воздухе витал специфический запах большого скопления народа.

Душа сержанта Тимошкина тосковала по развлечениям. Провести неожиданный "сигнал тревоги"? Недавно уже проводили. "Сушить крокодилов"? Только вчера это делали. Скучно. Тимошкин зашел в дверь канцелярии.

В канцелярии обычно находится командир роты, офицер. Но на ночь он, как правило, уезжает домой, и сейчас, поздним вечером, за столом сидели двое. Старший сержант Стромин, крупный, упитанный малый, и ефрейтор по кличке "Нервный", худенький, высокий парень со постоянно бегающими глазами. У обоих расстегнуты две верхние пуговицы кителья, подшивной материал на воротнике поражает своей толщиной, все как должно быть у настоящих "дедов".

- Ну что, боров ушел? - прогундосил Стромин, наливая стакан чая из алюминиевого чайника.

- Ушел, теперь до утра в штабе спать будет - ответил Тимошкин, присаживаясь за стол напротив своих товарищей.

"Нервный" поиграл пальцами и бросил в рот кусок сахара.

- Слышь, братва, тут у меня такая идея возникла... - заговорщическим шепотом проговорил Тимошкин, наклоняясь к своим друзьям...

* * *

Я сидела за столом, в темной комнате, в свете настольной лампы и пыталась заниматься. Раскрытая книга лежала передо мной, но все мои мысли были о НЁМ. Мои мысли путались, сбивались. Я писала в свой личный дневник все то, что находилось в моем сердце, доверяя бумаге свои сбивчивые строки, написанные мелким, прямым почерком...

Он был так далеко от меня или я от него. Я уехала на Южный Урал поступать в горно-технологический колледж, поступила, вот учусь. Он обещал меня ждать.

- Вернешься скоро дипломированным специалистом - говорил он, - все, как ты и хотела.

Да, я хочу научиться быть кем-то другим, но как же трудно мне было расстаться с ним! Незадолго до моего отъезда мы были вместе. Началось все с поцелуев и объятий. Я была очарована его ласковыми, страстными губами. Он целовал меня несмело, словно впервые, слегка оттягивая мои губы своими, я проводила руками по его волосам, закрывая глаза. Его член прижимался ко мне внизу живота, было так приятно, а он, кажется, стеснялся и пытался отстраниваться...

Я помню, как потом мы лежали на диване. Его руки бродили по моей одежде, несмело и беспорядочно. Он словно просил у меня разрешения чуть-чуть проникнуть под мою одежду, чуть-чуть прикоснуться к коже... Смотрел на меня такими любящими глазами, я была для него всем и даже больше. Ширинка его джинсов выпирала в области паха, казалось, он пытался прикрыть это место рукой, той, которой гладил мою ногу в области бедра. Я подняла свою кофту, открыв свой беленький лифчик, в мелкий горошек. Приняв это как сигнал к действию, он робко и застенчиво прислонил губами к моему животу, оставляя на нем свои горячие, слегка влажные поцелуи. Мне было так хорошо! Я приподнялась вперед, изогнувшись всем телом...

Я была еще девственницей, он, как я думаю, тоже. И в тот раз все могло бы случиться, я была уже почти готова к этому. Расстегнув пуговичку, я двумя руками освободилась от своих брюк, села и отложила в сторону кофту. Мои светлые трусики едва скрывали мое уже влажное местечко, сладкая истома разносилась по всему телу. Так хотелось прикрыть его руками, но я словно ждала его там, между еще несмело сведенных ножек,...

В какой-то благочестивой пылкости, он начал усыпать мелкими поцелуями ткань моих трусиков, мою маленькую приподнятую косичку, скрывающуюся под одеждой. Я положила руки вдоль тела, стараясь незаметно вытереть ладони, внезапно ставшие влажными.

Ничего не произошло бы предосудительного, если бы на этот раз мы дали волю своим чувствам и дошли до конца, но он вдруг поднял на меня свои голубые глаза.

— Оксана, я так тебя люблю и не хочу сейчас, за три дня до нашего расставания, делать это, этот шаг, понимаешь? Я хочу не так, а когда ты будешь совсем моей... Я буду тебя ждать, ты только приезжай... — пробормотал он мне.

Может быть он и не совсем так сказал, но смысл его слов был именно таким. Я до сих пор так и не решила для себя, прав ли он был или нет...

— Береги себя, прошу, и не забывай — горячо обняв, сказал он мне тогда на вокзале.

Его светлые волосики так печально развевались на ветру, что мне ещё сильнее захотелось плакать.

Он ещё долго стоял на перроне, такой маленький, заброшенный, ссутулившийся, а поезд все дальше и дальше уносил меня вдаль, от него...

* * *

— Ксюша! Чего делаешь? — долетел до меня резкий голос.

Я поспешно закрыла дневник и обернулась на голос. В дверях комнаты стояла Светка Скороткова, моя подруга. Мы с ней снимали небольшую однокомнатную квартирку ••• недалеко от колледжа. Как и я, она приехала сюда учиться, она из Сибири, а я из Ставрополья. Света была пробивной девчонкой, умеющей влезть куда угодно, договориться с кем надо и о чём надо. Не то что я, застенчивая пай-девочка.

— Ты всё выучила? — спросила она, садясь на кровать.

— Почти закончила — ответила я, стараясь незаметно засунуть дневник в стопку книг, лежащих на столе.

— Слушай, пойдём погуляем, а? — сказала подруга, усаживаясь поудобнее.

— Да куда пойдем то, Свет? Тут и клубов то нормальных нет, да и не хочется, и ты знаешь — я не любительница — отшептала я.

— А зачем нам, двум таким классным девчонкам, клубы?! У меня интереснее вариант есть — блестя глазами, ответила она.

Я в замешательстве уставилась на неё.

— Помнишь, я познакомилась с одним сержантиком, когда он в отпуске был? Ну, этот, который из части здесь, неподалеку, ну так вот, приглашает меня к ним туда, в часть. Вот только что позвонил. А что, посидим, оттянемся? Ну ты прикинь солдатики — это же интереснее чем эти клубные мальчики... Ну? — загорелась она.

— Да как-то я сомневаюсь, что они интереснее будут... Да и вообще, боюсь я — чуть покраснев, честно сказала я.

— Не трусь, трусиха! Со мной можно не бояться, помнишь, тогда в "Космонавтике", я же тебя выручила — гордо напомнила мне Света, кивнув головой.

— Помню... — протянула я и передернулась, — да и как мы туда попадем, это же воинская часть, а не кафе какое-нибудь — попыталась вывернуться я.

— Иногда у них получается провести внутрь, я то знаю... — со знанием дела пояснила подружка, — если зовут — значит — все на мази.

Я уступила и согласилась, ещё веря в то, что со Светой Скоротковой можно отправиться куда угодно.

* * *

Здание КПП вырастало из темноты как скала в океане. Два оконца горели словно маяки для корабля. Лишь только мы подошли к двери, дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура солдата, неясная в полутьме. Вероятно, он был предупрежден о нашем прибытии.

— Он уступил дорогу, позволяя нам пройти внутрь, выплевывая в сторону.

Я ощущала, как его голодный взгляд скользит по нашим фигурам. Мне стало неловко, а Света, кажется, наслаждалась. За столом сидел ещё один мальчишка, в зеленой камуфлированной форме, провожал нас жадным взглядом, нервно покусывая губы.

Как только мы вышли из КПП с той, другой стороны, из темноты вынырнул солдат, наверное, тот сержант, о котором говорила Света. Я не разбираюсь, но у него на плечах были три блестящие эполетки. Точно не рядовой.

— Светочка, рад видеть тебя! — он по-своему поцеловал мою подругу в щеку.

— А это кто тут у нас? С подружкой пришла? — он бросил взгляд на меня, я сжалась, напряглась. Не понравился он мне, его взгляд и сам он не понравился. Было в нем что-то неприятное, что-то пугающе-отталкивающее.

— Тимоша, вот познакомься, Оксана — подруга кивнула в мою сторону, — учимся вместе.

— Очень приятно, Оксана — проговорил он, казалось, он пробует мое имя на вкус, — я Степан.

— ...

Очень приятно, Степан — чуть слышно ответила я, вжав голову в плечи.

— Ну, идем, только тихо, не шумим, если запалят — нам всем хана! — проговорил Тимоша, слегка подталкивая нас в спины...

— Посидим, поедим, у нас колбаска есть, сосиски, сок... — объяснял он нам, продираясь в темноте через кусты, окольными путями ведя нас до расположения роты.

— А покрепче что имеется? — игриво протянула Света, отводя в сторону очередную ветку.

— Найдём! — комично ответил сержант, выставляя перед собой ладонь и вызывая нездоровый гогот моей подруги...

Когда мы вошли в дверь, молодой солдат, стоявший на небольшом возвышении рядом с информационным стендом и черным телефоном на стене, неуверенно поднял руку к голове.

— Дежурный по роте на... — начал он, выпучив на нас глаза, вероятно, так положено говорить при виде гражданских, входящих в казарму.

И его глаза я понимаю, сколько уже только девушек не видел, а тут сразу две, обе брюнетки, стройные такие, одна в короткой юбке, значительно выше колена, другая - я - в сереньких обтягивающих брючках и в красной легкой кофточке.

— Тише ты!... — осадил его Тимоша, показав кулак, солдатик дернулся и замолчал.

— Если какое палево - сразу зови — бросил он ему, проходя мимо...

Тимошка открыл перед нами дверь канцелярии, пропуская нас внутрь. Внутри, при тусклом свете лампочки под потолком, я увидела двух парней в камуфляже, сидящих за столом, худого и полного. Полный постукивал пальцами по столу, а худой держал руки под столом, потом вдруг вытащил их и начал кусать ногти.

— Вот и наши гости — проговорил наш провожатый, бросившись расставлять для нас две табуретки.

Я чувствовала себя крайне неловко, просто до дрожи, да и моя смелая Светка явно была не в своей тарелке.

— Садитесь, девчонки,— пробасил полный,— Я — Женек, а вот этот доходяга — Стасик,— он хлопнул худого по спине, чуть не уложив его на стол.

Стасик как-то странно засмеялся и убрал руки под стол.

Мы присели, чуть успокоились, вроде бы отпустило...

Как-то вдруг внезапно на столе появился хлеб, колбаса, сок. Чуть позже появилось пиво, вслед за ним - и вино. Женек трепал анекдоты, в основном, сливаясь армейские, Стасик глупо хихикал, время от времени вытаскивая руки из-под стола, чтобы погрызть пальцы, Тимошка пытался за нами ухаживать. Светка втянулась, вступила в разговор, было видно, что она в своей колее, я подумала, что вроде бы и ничего, просто напугалась немного, ну с кем не бывает... И вдруг произошло страшное.

Уже несколько минут Светка пыталась скрыть свою улыбку. Внезапно она как-то странно изогнулась, потянулась и медленно опустила голову на стол, едва не опрокинув бутылку дешевого вина. Я не ожидал такого поворота событий, не мог поверить, что ее может сразить смесь пива с вином. Я сама редко пила, но и я чувствовала легкое головокружение.

За столом висела напряженная тишина. Женек налил себе еще вина, Стасик заработал вилкой по тарелке, Тимошка обвел взглядом стол, выбирая, что бы взять.

— Ну а дальше что было? — спросила я, делая вид, что мне интересно.

— Ну а дальше мы всех подняли и приказали им "сушить крокодилов" — протянул полный, завершая свой рассказ о том, какие веселые ночи они иногда устраивают молодежке.

Пытаясь изобразить улыбку, я ковырнула в тарелке кусок колбасы. Вновь наступила тишина.

— Пойдем поговорим — вдруг бросил мне крепыш и вышел за дверь.

Без него я почему-то почувствовала себя совсем беззащитной, уж не знаю почему, поэтому я встала и вышла следом за ним.

За дверью, прислонившись к стене, стоял этот самый старший сержант, засунув два больших пальца под болтающийся под самым поясом ремень.

— Ну, пойдем — он сделал шаг ко мне.

— Куда? — не поняла я.

— В сушилку, развлечемся, а то подружка твоя совсем слабенькой оказалось — процедил он, разглядывая меня с головы до ног.

Мне показалось, что я ослышалась. Этого я и боялась, не хотела сюда идти, сама не знаю, почему я поддалась на уговоры этой дурацкой идиотки!

— Нет... я... я просто пришла... я... ничего такого... просто... — у меня задрожал голос, ноги стали какими-то легкими и непрочными.

— Отстань... Мерзавец! — нахал схватил меня за руку и потащил по коридору.

Я даже не подумала о том, чтобы закричать. Я лишь едва успевала передвигать ноги, чтобы не упасть, его ладонь, казалось, ломает мне кисть. Когда мы проходили мимо самого расположения, где спят солдаты, в дверях я увидела десяток худеньких фигурок, одетых в нижнее белье, белые трусы и белые нательные рубашки. И многие из них держали руку в трусах, производя характерные движения. А некоторые из них прямо через расстегнутые ширинки вытащили свои половые органы и концентрированно мастурбировали. Из-под моих ног ушла земля, я начала терять сознание. Толстяк подхватил меня за плечи, открыл какую-то дверь и, буквально, втолкнул меня внутрь. Я оказалась в небольшой комнатке, метров семь на семь, там было очень душно и жарко, на всех стенах висели работающие батареи, вдоль стен стояли солдатские берцы, несколько десятков пар. И такого ужасного запаха, какая была в комнате, я никогда ещё не чувствовала, я вновь начала терять сознание и забилась в дальний угол, сев на пол.

Женек закрыл дверь и подошел ко мне.

— Вставай раком,... ь — зло сказал он, собираясь снять портупею.

Я зарыдала, закричала вслух, от слез его фигура начала растекаться перед моими глазами.

— Закрой рот, не ори!... — замахнулся он.

Я вскрикнула, закрыв голову руками, ещё больше вжимаясь в угол.

Удара не последовало, я убрала руки, вновь взглянула на него. Он так и стоял надо мной, руки готовы снять ремень.

— Я... я... я... Я девственница! — сквозь плач прокричала я и громко протяжно завыла.

Возможно, в душе этого идиота что-то человеческое загудело. Он отступил и задумался. В тишине помещения слышался только мой вой, переходящий в всхлипывания... Я вытирала по лицу сопли, слезы, пот, и с ужасом ждала, что будет дальше.

Выродок придумал новое глупое развлечение.

— Тогда пойдешь на пост дневального — не терпящим возражения тоном, произнес он, — раздевайся!

Я ничего не понимала, все это казалось мне каким-то нелепым, сумасшедшим сном.

— Какой еще п-п-пост и почему ра-раздеваться? — сквозь слезы просептала я.

— Парнишка, который стоит напротив двери со штык-ножом на поясе, уже устал, надо его подменить, а раздеваться надо — потому что для таких шалав, как ты, придумана новая форма! — ответил он и ужасно, по-идиотски,... заржал, радуясь своему остроумию.

Только сейчас я ощутила весь ужас моего положения. Кажется, весь хмель вышел из моей головы.

— Ну! — прорычал старший сержант, схватил меня за руку и вытащил из угла, — или раком становись прямо здесь!

Ничего не соображая, как во сне, я встала и взялась руками за низ кофты. Слезы лились из глаз, сжатое горло не выпускало из себя членораздельных звуков, один лишь сдавленный гул.

Вам когда-нибудь приходилось раздеваться перед доктором? Ну так вот, то, что вы испытывали — это просто чепуха по сравнению с тем, что испытывала я. А я еще даже была в одежде.

Я потянула свою красную кофту через голову, кофта закрыла от меня весь белый свет, мне показалось, что вот я сейчас кофту сниму — и окажется, что ничего этого нет. Но я, конечно же, обманулась. Я сняла мокрую от пота кофту и просто выронила её из рук.

И этот хам указал глазами куда-то на низ моих ног. Я присела, с трясущимися руками начала развязывать шнурки кроссовок...

Когда я босыми, мокрыми ногами встала на холодный пол, открылась дверь, и в сушилку, как умалишенные, стали заходить фигурки в белом. Кто-то с опущенными штанами, кто-то так, но все поочередно мастурбировали свои члены. Длинные, короткие, тонкие, толстые... Я не могла заставить себя продолжить.

— Тебе помочь? — зло спросил мой палач, сверкнув глазами.

Я расстегнула пуговицу на брюках, солдатики встали полукругом и быстрее закрывали руками. Сняв брюки и переступив через штанины ногами, я умоляюще посмотрела на него. Он так и стоял, с вздутым пахом, не говоря ни слова. Я стояла перед ними в голубом лифчике и в таких же голубых трусиках, не в состоянии пошевелиться. Капли влаги покрывали всё моё тело. Несколько умалишенных хором протяжно запели, выбросив в мою сторону фонтанчики спермы. Несколько капель, кажется, попали на меня.

Руками, которые отказывали слушаться, я взялась за резинку трусиков и резко, как можно быстрее, стянула их вниз, одновременно согнулась, отбросила их в сторону выпрямилась и сразу же закрыла ладонями промежность. Теперь меня бил озноб, тело и ладони дергались, тут и там проступали черненькие области между моими ладонями и пальцами. Все умалишенные кончили, их члены, как отвратительные, гнусные сталактиты, свисали вниз, с некоторых из них ниточками свисала сперма.

— Верх сама снимешь или мне помочь? Я могу не выдержать... — подал голос Женек.

Я закрыла глаза, внутри меня уже все одеревенело. Я убрала руки с низа живота и, заведя их за спину, расстегнула бретельку лифа. Бюстгальтер съехал вниз по моим упругим грудям и упал к ногам. Зачем-то я вновь закрыла руками промежность, одна...

Один из солдат подобрал мои нижнее белье и приставил их к лицу.

— Руки по швам, рядовой! — приказал Женек, я испуганно подчинилась.

— Принесите мне штык-нож и ремень дневального! — командовал холоп, обращаясь к толпе неопытных парней.

Один из них натянул штаны и бросился за дверь. Я стояла полностью обнаженная перед десятком незнакомых парней, руки по швам, смотрела в пол строго между двумя плитками и ничего, совсем ничего уже не чувствовала, лишь лицо горело от духоты, а может быть от стыда.

Парень вернулся, отдал штык-нож, надетый через крепление на широкий черный солдатский ремень, своему предводителю. Старший сержант обвил ремнем мои бедра, рывком притянул меня к себе и затянул крепко. Его выпуклость ткнулась в мой живот.

— Ты мне ещё потом отсосешь... А то я тебя вскрою... — зло пробормотал он мне на ухо и толкнул меня вперед.

Я влетела в толпу этих существ, сбив двоих, стоящих прямо по курсу. Остальные успели разойтись, выделяя своими членами по моим бедрам и ягодицам. Я почувствовала на теле отвратительную, липкую влагу.

Подгоняя меня толчками в спину, ублюдок вел меня к посту дневального. Солдатик, стоявший там, смотрел на меня со всех глаз. На моих глазах росла выпуклость между его ног. Когда мы проходили мимо приоткрытой двери канцелярии, я бросила взгляд внутрь комнаты и успела заметить, что Светка, в отключке, лежит на спине, на пять сдвинутых друг к другу табуретках, юбка скатана на талию, её черные трусы висят на её задранной ноге, а Тимошка держит её за щиколотки и яростно накручивает. Стасик стоит рядом и опять грызет ногти.

Я почему-то обрадовалась увиденному и подумала о том, что со мной могло быть все гораздо хуже.

— Убирайся отсюда — бросил Женек пареньку, и я заняла его место на тумбочке дневального...

Я точно не знаю, сколько я так простояла. Вся казарма проснулась, мимо меня ходили коротко стриженые уродцы в "белуге", рассматривая меня как зверушку в зоопарке. Потными руками трогали мою грудь, живот, плечи... Один из них протянул руку к моей промежности, я напряглась, застонала...

— Не лезь ей туда... — тихо произнес Женек, отвернувшись в сторону, солдатик подчинился...

* * *

— Пойдем со мной — голос старшего сержанта вывел меня из забытья.

Он меня уже не тащил за руку, я шла сама, с готовностью, надеясь на скорое избавление от этого кошмара, шлепая босыми ногами по полу. Мои глаза почти слиплись от слез, забитый соплями нос не дышал, дышала ртом, стараясь делать это как можно тише.

Мы зашли в умывальник, он прикрыл дверь.

— А ты знаешь, я тебя спас — конфиденциально сообщил он мне, положив руку мне на плечо.

— Да сними ты этот долбаный штык-нож — проговорил он, расстегивая на мне ремень. Его рука как бы случайно прошлась по моим лобковым волоскам.

Мы приближались к окну и подоконнику.

— Если бы не я — проткнули бы они тебя и все дела — сказал Женек с немалой долей издевки.

Я была как застороженная, но сквозь остановившиеся сознания промелькнула мысль, что...

он в чем-то прав.

— Ну, давай что-ли — он расстегнулся и сел на подоконник.

Между спущенными штанами и низом кителья, в окружении черных, курчавых волос, я видела его член, уже порядком пожухлый, но еще вполне в состоянии. Он чуть подрагивал, начиная вновь наполняться кровью.

Взирая на этого неприятного создания, я без раздумий склонилась вниз, мои темные волосы закрыли лицо. Взяв в руку член, я закрыла глаза и приоткрыла рот...

Дверь резко распахнулась, в проеме появился тот самый дневальный.

— Женек!!! Из штаба звонили! Эта свинья проснулась и идет с новой проверкой! — в панике завопил он.

— Сука!!! Твоя мать...! — крикнул Женек, спрыгнув с подоконника, оттолкнув меня.

В то же мгновение в дверях появился другой солдатик, бросил к моим ногам мою одежду, кроссовки больно ударили меня по голым ногам.

— Быстро, быстро, матери твоей, одевайся и выметайся отсюда! — кричал этот сраный вояка, поспешно застегивая свои портки.

Я натянула брюки, засовывая трусики в карман, почему-то принялась зашнуровывать кроссовки.

— Ты что, блядь, еба... ая что-ли?! Кофту в руки и вали! Подружку свою ёб... ую на себе тащи!!! — дико закричал он, вылетая в коридор.

Из коридора доносились звуки, как будто на них внезапно напал враг: крики, беготня, ругань, мат. Я выбежала в коридор, в дверях столкнувшись с Светкой.

— Ты что, а?! — возмутилась она, потирая помятое лицо и вращая красными глазами.

Мы бросились к двери на улицу и понеслись с полной скоростью прочь. Светка, эта дура, заметно отставала, ковыляя в своих туфлях на высоком каблуке.

— Снимай туфли, живо!!! — не своим голосом проорала я ей, пулей летя к маячившемуся, в первых лучах рассвета зданию КПП. Возле дверей стоял, наверное, все то же солдат и нетерпеливо махал нам руками.

Мои шнурки болтались по сторонам, угрожая мне катастрофическим падением, кофта и лифчик в руке, из кармана торчат трусики, груди безумно прыгают. Только у этой стервы все в порядке с одежкой, трахнули ее бесчувственное тело, а ей хоть бы что...

— Поторопитесь!! Быстро скройтесь в зарослях, там переоденьтесь и продолжайте двигаться через кусты в другую сторону! — громко крикнул солдат, выталкивая нас за дверь.

Я и Светка запаниковали, ринулись в разные стороны. Дверь снова открылась, мой лифчик вылетел на дорогу, потерянный в спешке...

* * *

Мы добрались до квартиры, когда уже светало.

— И что это было? — спросила моя подруга вызывающе, уставившись на меня и приподняв руки.

Я потеряла контроль над собой. Не осознавая своих действий, я с полной силы ударила ее кулаком в лицо, разбив кости пальцев. В пучине безумного крика я била ее все сильнее и сильнее, обливая обои ее кровью. Когда она почти перестала двигаться, лежа на полу, я повалилась на пол рядом с ней и продолжала оружейный треск по полу...

Когда ее забрали скорая помощь и меня вызвала полиция — я вдруг замолчала. Совсем. Вышедя из больницы и все вспомнив, Света написала заявление, но до окончания учебы мы с ней почти не разговаривали. Если бы я не сделала этого с Светкой, возможно, я бы заняла ее место, но не в травме, а в психушке.

Окончив обучение, я сразу вернулась к себе на Ставрополь, не оставив Светлане никаких своих координат...

Прошло три года. Я работаю в организации по специальности. Тот милый голубоглазый мальчишка стал моим мужем, он ничего не знает и никто не узнает о случае и о том, как я защищала самое дорогое, что у меня было.

Через три года я смогла переосмыслить произошедшее и даже смогла все четко записать в тот же самый дневник. Что-то теперь кажется мне даже забавным, что-то нелепым, а что-то — поистине страшным...

У нас есть маленькая дочка. Возможно, будет вторая. А записную книжку я уничтожил...

И каждый раз, когда я стремлюсь погрузиться в какую-то необычную историю, я говорю себе "Стоп, Оксана, назад!".