Кунни

— Ты опять подставляла шею этому балбесу Борьке? — грозно сдвинула накрашенные брови строгая мать.

— Ничего я не подставляла. Он сам, — начала было оправдываться четырнадцатилетняя Люська, но мать тут же прервала ее:

— Не слепая. Вижу, какие засосы он оставил...

— Мам?! Уже и целоваться нельзя?! — покраснела дочь, закрывая шею приподнятым воротником халата.

— Знаю, куда ведут эти поцелуйчики. А губы? Почему покусанные?

— Это Рекс укусил, когда я лизнула его в носик.

Маленький Рекс сидел тут же и по очереди вращал головой, поглядывая то на хозяйку, то на ее дочь, явно ожидая подачки с барского стола. Копальская мило улыбнулась щенку и положила перед ним на полу кружочек колбасы.

— Ешь, милый. Единственный настоящий мужчина в этом сумасшедшем доме, — улыбнулась она, видя, как тот проворно уносит подарок в свой угол, где лежал маленький коврик.

— Вижу, чьих зубок это дело, — Копальская иронически посмотрела на окончательно смутившуюся дочь.

— Мам?! Ну, что ты опять начинаешь про «Это?». Ты глянь, что по «ящику» показывают, — кивнула дочь на широкий экран компьютера, стоящего на столе в углу зала.

— Что там показывают, мне без разницы. От этой показухи девка в подоле не принесет, а вот от Борьки запросто...

— Заладила одно и тоже: принесет, не принесет... Борька еще дурак — дураком. Он и не знает еще, как это надо делать, — дочь снисходительно глянула на мать, иронически скривив губы.

— А для мужика в этом деле большого ума не надо: вставил, слил и вся работа. А девке потом с этим подарком всю жизнь маяться, — наставительно заметила мать, видимо испытавшая нечто подобное в годы своей молодости.

— Ты так говоришь, будто я уже решила этим подарком обзавестись. Я же не круглая дура, чтобы вот так, сейчас взять и лечь под этого олуха, — усмехнулась строптивая дочь.

— И почему же это он вдруг стал олухом?! Сын нашего генерала, на всех олимпиадах по математике первый, к тебе, как видно по твоей шее, тоже не равнодушен. Уж не решила ли ты его бросить? — мать настороженным взглядом посмотрела на дочь.

— В математике он — гений. Никто не спорит. А как сделать скромной девушке элементарный кунни не знает...

— А это что еще за фрукт?! — насторожилась мать, чувствуя подвох со стороны дочери.

— Ну, это, когда мужчина целует женщину там...

— Где это там? — брови у матери вдруг выгнулись так, что дочери показалось, будто они тут же сломаются от нервного перенапряжения.

— Ну, какая ты непонятливая, мам! Ну, там, внизу...

— Ноги что ли? Наш папа это любит...

— Бери выше...

— Неужели пупок? Так я папу и сейчас туда целую, когда хочу раскочегарить...

— Да нет... В пупок он меня тоже целовал, а вот «Там» еще ни разу...

— Ну, и где же это таинственное место? В попке что ли?

— Это уже ближе, но еще не «Там». Когда «Там» целуют, это называется «Кунни»...

— Кунни? Нет. Не знаю такого места на теле женщины. А ты откуда знаешь?

— Так это сейчас и первоклассник знает...

— Да? Неужели у вас в школе про это преподают? В наше время мы такого слова вообще не слыхали. Может быть кони?

— Нет, мам! Кунни. Я точно знаю...

— Господи. А ты-то откуда знаешь то, чего я не знаю?

— Из ящика, да у нас уже весь класс об этом знает, и давно обсудил эту тему... А некоторые уже и попробовали. Эта тема уже стала злободневной, не только в нашей школе...

— Какая тема? Что-то ты вертишь хвостом, как лиса под виноградом, а толком так и не говоришь. Придумала «Кунни» какое-то...

— «Кунни» — это сокращенно. А полностью, по-научному, оно означает «Куннилингс»...

— Лекарство? Что-то больно на латынь смахивает.

— Не знаю, на что оно смахивает, только это не лекарство...

— А что это? Прямо говори! Не виляй хвостом, — рассердилась мать.

— Ну, минет, я надеюсь, ты знаешь, что это такое?

— Еще бы! Это упражнение перед сном я папе регулярно делаю...

— Во! Так это наоборот...

— Ты хочешь сказать, что это то, когда мужик «Там» отсасывает? — полковница указала пальцем ниже пупка.

— Именно. И не только отсасывает, но и лижет, щекочет кончиком языка клитор, слегка прижимая его зубами, ну а отсос влаги — это завершающий этап, — со знанием дела заключила дочь.

«Гмм! Интересно. А Костя просто сосет, словно запивает, когда очень пьяный», — подумала мать, но дочери сказала:

— И вот это называется у вас «Кунильгасом»? — полковница насмешливо покривила губы.

— Нет. Куннилингсом, или просто «Кунни», чтобы было проще произносить.

— И кто это все придумал, а? Никак наши враги америкашки? Папа говорит, что они до сих пор палки в колеса нам суют...

— Насчет колес не знаю, но по части секса весьма осведомленная и передовая нация. У них есть чему поучиться! — взбунтовалась дочь, пораженная такой сексуальной темнотой своей матери.

— А ты то откуда все это знаешь?!

— Я же сказала. Из ящика?

— А Борька, что совсем уже олух царя небесного. Неужели там он никогда тебя не целовал?!

— Пытался. Но у него что-то не получается. Что-то все ему мешает...

— А ты сядь по-человечески задницей на край дивана, ноги поставь на стулья, да раздвинь пошире, а его на колени перед «амбразурой», глядишь, и получится. Поцелуйчики — не беда. Это все игры. Надо же! И слово то, какое придумали, что и не запомнить. А вот трахаться не давай. Это уже серьезное дело, — назидательно посоветовала мать.

— Мам! Ты это серьезно?!"Кунни» разрешаешь?

— Да бог с вами. Целуйте, где хотите. Главное, чтобы девичья честь была сохранена, и законному супругу не замаранной досталась. Бери пример с меня. Меня в деревне каждый второй мужик заваливал на сеновал, но под папу легла целочкой.

— Неужто мужики такими тюхами были? — дочь с интересом уставилась на мать, не веря ее словам.

— Ну, что ты! У нас в деревне все мужики ходили в петухах, любую курочку могли наградить ребенком, кроме меня!... — с достоинством ответила мать.

— И как это тебе удавалось?

— Очень просто. Когда он уже готов и начинает свой шланг мне заталкивать, я сразу раз и вместо одной другую дырочку подставляю. Тот сразу не понимает, но я тут же поясняю, что, мол, туда нельзя, месячные, ну а милости прошу, тем более, что она у меня была славной на всю деревню. Вот так свою девичью честь и сберегла. А мужикам все едино, тем более пьяному. Ему лишь бы дырка была, куда слить можно, а для девушки ведь не все равно. Некоторым даже больше попка моя нравилась. Так и говорили: «У тебя, Машка, жопа, хоть куда!» Да я смотрю и у тебя она уже почти такая же, — закончила мать и опять спросила:

— Так как же называется этот твой, ну... ?

— Кунни?

— Да нет! На иностранный лад.

— Куннилингс?

— Во. Точно. Надо записать, — мать встала, подошла к серванту, вынула блокнот, ручку и протянула дочери:

— Запиши на первой странице, а я выучу потом.

... Полковник, как всегда, пришел со службы слегка навеселе,

— Что?! Опять за воротник заложил? — строго спросила жена, недовольно хмуря брови.

— Не заложил, а провожал очередную комиссию...

— И по этому случаю дернул? — щелкнула она «шелобанчиком» себе по горлу.

— Ну, не злись, мать! Я же у тебя хороший. Мозги не пропиваю...

— Оправдываться будешь в постели. Кстати, за тобой по этому делу должок...

— Не понял. По какому делу? — насторожился муж.

— По этому, — жена слегка постучала ладошкой по тому месту юбки, под которым угадывался лобок.