Дневник Дэнни. Из сборника Дневник проститутки

Август

Мама сильно изменилась после смерти отца. Я у нее единственный ребенок, и поэтому она всегда уделяла мне много внимания, но с тех пор как мы остались вдвоем, мама, похоже, решила контролировать каждый мой шаг. Меня это жутко раздражает, но все же следует смириться, потому что знаю — ей сейчас очень тяжело. Конечно, это ужасно — она прожила с отцом столько лет, и их счастливый брак оборвала его внезапная смерть. Так что я — единственный родной человек, который остался у нее. Мама просила меня проводить с ней побольше времени или, по крайней мере, всегда ночевать дома. Мне ничего не оставалось, как выполнить эту просьбу. Надеюсь, скоро она найдет себе какое ни будь занятие вне дома, заведет новых друзей, и мне не придется все время проводить с ней.

Вчера поймала меня на выходе и поинтересовалась, куда я иду. Я ответил, что мне нужно в парикмахерскую, поскольку уже пора стричься. У меня такое отношение к собственной прическе: волосы отросли — иду к парикмахеру. И мне фиолетово, что у меня на голове до того как я подстригусь. Уж не знаю почему, но маму неожиданно разозлило мое отношение к собственной внешности: и как это можно наплевательски относится к себе, у меня на голове просто помойка, и так далее, и тому подобное. Однако она сказала, что знает способ, как сделать из моих лохм довольно приличную прическу. «Ладно, мам, — согласился я. — Делай со мной, что считаешь нужным». А дело было в следующем: мама собиралась потратить весь день на то, чтобы вымыть, как следует мне голову, а затем уложить волосы. «Ма, блин, да что, — возмутился я. — Ты же убьешь на это целый день, посмотри, у меня же, блин, волосы уже почти до плеч достают». Но ничто не могло заставить ее передумать, так что мне пришлось пару часов торчать головой в раковине на кухне. Мама мыла мне голову, затем смазывала волосы кондиционером, и так несколько раз. Наконец, она уложила их, зачесав волосы назад, закрыв уши. Похоже, мама была очень довольна проделанной работой. Признаться, мне тоже понравилось, но я не собирался долго ходить вот так. Проще постричься, чем каждый день ухаживать за такой прической, мучаться со всеми этими шампунями и кондиционерами в одном флаконе. Однако маменька так долго распиналась, какая класная у меня теперь прическа, что я решил пока не стричься — у нее и так мало радости в жизни.

Отец обычно сам возился с нашей старой машиной, думаю, ему действительно нравилось проводить целый день, лежа под капотом. Хотя этой развалюхе было уже одиннадцать лет, она вполне прилично бегала, если каждую неделю по два часа приводить ее в порядок. Вчера я провел за этим все утро — меня масло, фильтры, а когда пришел домой на ланч, мамулек вновь ко мне прикопалась. «Посмотри, как выглядят твои руки», — заявила она, и пошло и поехало. Ну да, два ногтя я сломал, под остальными были грязь и масло, и чего сыр-бор поднимать, отмоются же они, в конце концов. Однако мама не собиралась ждать этого самого конца концов, она заставила меня отмыть руки дочиста, а затем взяла какую-то палочку, из палисандра, и вычистила грязь у меня под ногтями. Когда мои руки прямо-таки сияли от чистоты, я был допущен к столу. «Пустая трата времени, — ворчал я. — Руки-то у меня такие чистые, лишь до следующей встречи с машиной». «А вот и нет, — ответила мама, — Теперь всем будут заниматься механики на станции техобслуживания». Мамино слово — закон; мне нравилось возиться с машиной, но раз мамулек сказала, что после этого у меня такие грязные руки, то:

Машина была первой ласточкой, мама не хотела, чтобы я вообще не занимался той работой, которая была бы грязной или требовала каких-либо физических усилий. «Пусть кто-нибудь другой делает это» — стало ее любимой фразой. Маменька, казалось, постоянно ходит у по пятам. Чуть растрепавшиеся волосы, грязные руки, пятно на рубашки, или если я два дня подряд проходил в одних и тех же джинсах, — обязательно звучит еще одна наиболее популярная у нас дома фраза: «Дэнни, милый, тебе уже пора привести себя в порядок». Она явно хочет сделать из меня какого — то чертова аккуратиста. Но когда я попадаюсь ей на глаза, весь из себя такой чистенький, то мама говорит, как сильно она меня любит, и как, вообще, она гордится, что я — ее сын. Мам, я все понимаю, но, по-моему, уже хватит.

Сентябрь

В свободное время от пристального наблюдения за моей внешностью или домашнего хозяйства мама ходила по магазинам. И всякий раз она пыталась вытащить меня с собой. Мой собственный способ делать покупки называется «увидел, купил, убежал» — я врываюсь в магазин, хватаю то, что мне нужно, плачу деньги и убегаю так быстро как это возможно. Для маменьки же это целый ритуал — иногда мне кажется, что она получает большое удовольствие от самого процесса, нежели от факта покупки. Хотя, временами, мне кажется, что покупает она первое попавшееся ей на глаза. Как-то, вернувшись домой из очередного рейда по магазинам, мама обрадовала меня, сказав, что купила мне подарок. Да, тот еще «подарочек» — дюжина узеньких плавок оранжевого цвета. Я в жизни не носил такого ужаса, всегда предпочитая «боксерки». Они весьма удобны, и чувствую я в них себя комфортно. Растроганный горькими материнскими слезами и отчаянными просьбами, я примерил одну пару и даже походил в них днем. Типичное не то. В общем, я решил забросить их на самое дно ящика, где храню нижнее белье, авось маменька забудет про свой « подарочек».

Как же хочется, чтобы мама разрешила бы мне постричься. Волосы у меня выросли на пару дюймов и теперь лежат на плечах. Однако она даже слышать об этом не хочет. И теперь она заставляет меня по часу в день тратить на прическу. Утром я должен вымыть волосы особым шампунем, затем намазать их кондиционером, потом расчесать и уложить, вечером, я снова должен причесываться. Слов нет мои патлы выглядят довольно сносно — пышные и глянцевые — хотя, на мой взгляд, такая прическа скорее подходит девчонке, чем парню. С такими длинными волосами довольно неудобно, если я наклоняюсь вперед, то они обязательно закрывают мне лицо, приходится их отбрасывать назад. Часто, я уже инстинктивно провожу рукой по лбу, как бы убирая волосы, даже, если в том нет нужды. Ну, знаете, каждый, у кого, длинные волосы так поступает. Когда мамулька не было рядом, то я взял резинку и сделал «понитейл». Однако ей это не пришлось по вкусу, и резинка была немедленно убрана.

Октябрь.

Как-то утром ко мне зашел друг, и когда он ушел, мама поинтересовалась, а не носит ли он серьгу в ухе. Я ответил, да, вообще многие парни носят такие штучки похожие на гвоздики, и я не вижу здесь никакой проблемы. Наверное, я как-то не так ее понял, поскольку мама тут же спросила, а почему я не проколол себе ухо. Проколоть ухо?» Да я в жизни ничего подобного не сделаю!» — заявил я мамаше. «Возможно, ты и прав Дэнни, — сказала она. — Многие люди готовы умереть при мысли о нескольких секундах боли». Что, меня назвали трусом?! Это был вызов. Я пошел в торговый центр и пережил несколько секунд боли, впрочем, при современном техническом прогрессе операцию по прокалыванию уха едва ли можно назвать болезненной. Сдуру я проколол оба уха, и теперь, как дурак, хожу с этими маленькими стальными гвоздиками в ушах, и жду когда дырочки подживут. В принципе, это не так уж и плохо, эти гвоздики в ушах едва различимы. А, через неделю или чуть больше, когда дырочки в ушах подживут, я вообще вытащу их, так что никто ничего и не заметит. Не думаю, что серьга в ухе, сделает меня похожим на педика, просто это не мой стиль.