Три и двое. Глава восьмая: Городок наш небольшой. Смотреть фильм гусарский секс городок

Виктория заболела. Я чувствовал, что к этому идёт. Она куксилась несколько дней, хлюпала носом, была немного раздражена. А потом позвонила и отрапортовала, что, мол, температура и всё такое прочее. Вечером, нагрузившись баночками с вареньем, природное лучше лекарств, мы с Дикой отправились спасать её будущую секс рабыню. Не говоря до этого момента и слова о ней, Лидка не промедлила и минуты, услышав о болезни Вики. Раз, два, три, сумочка несись. То есть, ты неси, она же будет идти рядом и щебетать обо всём — об Ольге, ребёнке, Юрке и когда они переедут обратно. На моей компании согласились с доводами и брали его к нам — в отдел инжиниринга. Хотя и мудрёное слово, на самом деле, ребята там занимались решением проблем, которые строители накручивали на объектах, стремясь сдать с первого предъявления.

Вот, Юрка, как раз, и был специалистом по вскрытию, уяснению, анализу и выработке вариантов быстрого, не очень затратного решения проблемы. Голова у него хорошая, чистая, а глаз как алмаз — раз и всё видит. Хотя и был балбесом-троечником. Как и я. Но скажу, по секрету, весь мир на троечниках держится. А всё почему? Потому, что когда не знаешь, начинаешь импровизировать, и это спасает, помогает, двигает по совершенно неожиданному пути. Пока собирались, пока она болтала по скайпу с Ольгой, время перевалило за обед. Но операция «посещение больной» была запланирована, и ничего не могло изменить планы. Пошли пешком, благо погода была прекрасной. Через несколько улиц мы завернули туда, потом туда, а потом ещё дальше и уже стояли перед дверями её квартиры. Двухкомнатная квартира для одинокой женщины — приятная и хлопотная норка. Приятная, что можно сделать спальню и гостиную, хлопотная — уборки много.

— Вы пришли? — Вика, замотанная в платок, стояла в домашних тапочках, вызывая желание поскорее затолкнуть её в кровать и хорошенько укрыть одеялом.

— Не ждала. Позвонили бы.

— А чего звонить?

— Я улыбнулся.

— Мы с Лидой решили, что надо брать свеженькой и не испуганной.

— Я в таком виде. Явно не свеженьком. — Вика отступила вглубь коридора, пропуская нас.

— И уже испуганная.

— Ты не слушай его. Шутки у него дурацкие. — Лидка подхватила его под локоть.

— Пошли. А насчёт него не волнуйся, не маленький, знает, что делать.

— А то! — Конечно же, знал.

Горячая вода, кипяток, чай и набор варенья. И всё это сервировано на подносе, а варенье в блюдечках. И вот весь это натюрморт больной подать в кровать. Пока возился на кухни, удивляясь некоторым штучкам-приспособлениям, Лидка уложила красавицу на кровать, развернула тылом и в тот момент, когда я вносил на подносе чайное роскошество, натирала голую, но по пояс, Вику чудесным китайским снадобьем, состоявшим из чего только можно придумать. Вика кряхтела, Лидка втирала мазь, заполняя комнату-спальню чудесным ароматами, я же невольно пялился на такую гладкую, аппетитную спинку моей будущей любовницы, что поверьте, если бы не Лидка и поднос — присоединился. А так, поставив поднос, под строгим взглядом Дики, мол, знай, кто есть кто, вернулся на кухню. По дороге сюда, Лидка вдруг жёстко и совершенно по-мужски поставила обе точки над Ё. Пока она сама не скажет — «можно», никаких отношений с Викторией. А то, что такие отношения будут и что они будут втроём, она не сомневается. И ей нужна моя помощь. Небольшая. Какая, она потом скажет. А пока, знай своё место. Я согласно кивал головой, заверяя, что, мол, член узлом и никогда без её кивка, указания, разрешения, и только с ней и больше ни-ни.

Эх, милая моя, знала бы какие паутины вокруг тебя плетутся! Что с моей стороны, что со стороны Вики. Ведь, она что-то затеяла, как мне кажется. И это что-то не касается меня. Я просто чувствую по всему её поведению, или просто стал мнительным, вступив на эту скользкую дорожку интриг, заговоров, измен? Больная кряхтела, хлюпала носом так, что слышно было из кухни. Потом всё стихло. Осторожно выглянув из-за угла коридора, я увидел пасторальную картинку. Вика, лежала на коленках Лидки, которая гладила её голову. О!? Виктория, похоже, спала. Кивнув Лидке, что делать, получил указание глазами — двигаться на кухню и там наслаждаться одиночеством. Ну, как скажите. Ушли из норки Виктории через четыре часа, когда та проснулась и вышла на кухню, кутаясь в платок. Из-под пухового платка торчал кружевной край ночной сорочки, в складках платка угадывалась грудь, на которой выпирали точками соски. Почему-то первое, что вижу я, взглянув на женщину, это её грудь, а потом соски, а потом, гм, задница и так далее. Я грудной маньяк?

— Ну, что спасатели? Долго я спала? — Она была просто прекрасна в таком виде. Даже привередливый член подтвердил это, заворочавшись в трусах.

— Притомились?

— Ты, что. — Лидка улыбнулась.

— Легче стало?

— Ещё как! — Вика села на стул, откинулась на спинку.

— Слушай, а ты где покупала эту штучку?

— Ну, вот, у Лидки поехала лавка — а где, а сколько, а как. Лучше смотреть на что-нибудь другое, а не Вику. На, вот, эту статуэтку. Такую голую красавицу, стыдливо прикрывавшей низ живота куском ткани. Красивая статуэтка. Даже на Вику похожа. Или это уже сперма давит на глаза?

— Нравится? — Вика заметила, как я изучаю статуэтку.

— Это моей прабабушки. С неё лепили.

— А? — Не понял? С кого лепили и кто?

— Она позировала для итальянца-скульптора. Тот с неё эту статуэтку лепил. Он потом сделал несколько копий, одну натурщице подарил. — Она закашлялась.

— Вы идите, а то ещё сами заболеете от меня.

***

Городок наш небольшой. Действительно, небольшой. Но стоит на оживлённом направлении, через нас проходит и шоссейная дорога, и жд трасса, недалеко аэропорт, отчего над нами порой пролетают большие самолёты, попутно выбивая мелкую дробь из всех стёкол в домах. И вообще, иногда в городе проезжих больше, чем жителей. Но это так, лирическое отступление. Ибо в субботу мы встречали Ольгу с ребёнком. Юрка летел к нам на фуре, куда загрузил скарб, нажитый праведным трудом вдалеке от родины. Отчего, все хлопоты по встрече, размещении и прочее легли на плечи мамы-папы раз и два, ну и, частично, наши. Суета, суета и суета. Но когда в мои руки с обязательным инструктажём был отдан конверт, в котором спал Виталий Юрьевич, я даже вспотел от волнения. Не знаю почему, но такое приятное ощущение от этого. М! И пока женщины пыхтели, кудахтали, возясь на кухне, я держал конверт, наслаждаясь эти маленьким существом, спокойно спавшим угретый теплом не только конверта, но и моим. Возвращение домой закончилось после того, как щёлкнул замок нашей входной двери. Плащ с неё я снял чулком, на него бросил свою куртку. Лидка попятилась, но я притянул к себе за талию, потянул водолазку.

— Зачем? — Она послушно подняла руки. Сопротивление бесполезно. Я не сопротивляюсь, когда она тянет с меня майку, она не сопротивляется, когда я снимаю с неё одежду. Установившийся паритет, при котором исключение только «те самые дни», то есть менструация.

— Потому, что я тебя люблю. — Моя майка упала под наши ноги.

— Ты не представляешь как! — И я. — Она прильнула ко мне, мы слились в долгом поцелуе, позволяя рукам исследовать давно уже известные горы, лощины, впадины тел друг друга. География тела — наука, которая никогда не может надоесть. Каждый раз что-то открывается новое. Как сейчас, например. Маленькая впадина на талии от резинки колготок. А вот под грудью небольшая полоска мокрости — вспотела от жара моего тела.

— Сниму юбку?

— Зачем? — Скомканная юбка устроилась на талии, а колготки с трусиками скатились вниз до колен.

— И как ты думаешь это делать? — Она снисходительно улыбнулась.

— Очень просто. — Она охнула, поднимаемая мною.

Есть у нас тумбочка в прихожей — широкая, на который мы бросаем ключи и прочее, а внутри держим табуны обуви.

— Думаю, тумбочка не будет возражать.

— А в коридоре услышат?...