Гинекологическая поэма

Любая женщина — всегда актриса. Это, по-моему, Алла Пугачёва сказала. Я бы добавила, что всякая женщина, хотя бы отчасти и где-то в глубине души, ещё и проститутка. Ведь каждая вторая хоть раз в жизни ложилась в постель и раздвигала ноги, преследуя какой-нибудь корыстный интерес. А другая половина либо не в состоянии извлечь выгоду из своих прелестей по причине их низкого качества, либо назначает непомерную цену и постепенно угасает в безнадежном ожидании подходящего клиента. Те несколько процентов, которые не входят в перечисленные категории по морально-этическим соображениям, можно считать исключением из общего правила в рамках статистической погрешности.

Но хорошая проститутка предоставляет в распоряжение клиента не только тело со всеми полагающимися отверстиями. На протяжении десятилетней карьеры на этом поприще каждому своему партнёру я дарю капельку самой искренней любви, в качестве бонуса, так сказать, к стройному ухоженному телу, длинным ногам, небольшой но упругой груди с бодро торчащими кверху сосками, готовностью исполнить любые фантазии клиента и самой получить от этого неподдельное удовольствие.

За свои услуги я беру недёшево, даже по московским меркам, но те, кто однажды попробовал секс со мной, непременно возвращаются в мою постель и становятся постоянными клиентами. Видимо, всё дело в том, что больше всего в жизни я люблю ебаться и кончать, а мужчины безошибочно чувствуют это по особенному блядскому взгляду, по тому, с какой страстью я отдаюсь партнёрам, по той неподдельной благодарности, которую испытываю к ним за каждый подаренный мне оргазм. Конечно, не последнюю роль играют и профессиональные навыки, которые позволяют мне сделать сексуального гиганта из каждого, кроме, разве что, тех, чья маленькая пиписка ещё не успела превратиться в полноценный хуй, закоренелых педиков и импотентов с большим стажем. Впрочем, были в моей практике случаи, когда представители двух последних категорий демонстрировали настоящие чудеса мужской доблести.

Что и говорить, душа и техника в моей профессии имеют огромное значение. Тем не менее, основным рабочим инструментом была и остаётся пизда. Никакие изощрённые позиции, никакой горловой минет или вдохновенный анал не спасут ситуацию, если что-то не в порядке с интимной стрижкой или формой половых губ. Какая-нибудь ничтожная папиллома или едва уловимый неприятный запах могут запросто всё испортить. Исходя из этих соображений, я давно взяла себе за правило соблюдать абсолютную гигиену и раз в месяц бывать на приёме у гинеколога, сдавая при этом полдюжины анализов.

***

Софья Наумовна — врач, услугами которой я пользуюсь с незапамятных времён, — нескладная, широкоплечая дама гвардейского роста, лет за шестьдесят, с пушистыми усиками над верхней губой. Удивительно, как бережно, даже нежно, она выполняет все необходимые при осмотре манипуляции своими огромными, почти мужскими, ручищами с длинными, твёрдыми и цепкими пальцами. Иногда, раскорячившись в смотровом кресле у неё в кабинете, я закрываю глаза и бываю близка к тому, чтобы испытать настоящее возбуждение. Уверена, что Софья Наумовна давно составила себе верное представление о роде моих профессиональных занятий, но всегда проявляла полную индифферентность, не задавая лишних вопросов, воздерживаясь от бестактных комментариев и двусмысленных намёков. Да наше общение никогда прежде и не выходило за пределы сугубо медицинской тематики, при каждой встрече мы едва ли говорили друг другу больше десятка слов, кроме «здрасте-до свидания».

— Одевайтесь! — снимает перчатки, бросает в урну и садится за стол, что-то быстро пишет в карточке, потом вдруг откладывает ручку в сторону и смотрит на меня долгим взглядом. — Лола... Вы позволите мне так Вас называть? Мне хотелось бы обсудить с Вами одну деликатную тему. Присядьте, пожалуйста.

Тема была настолько деликатной, что, прежде чем приступить к её обсуждению, моя собеседница успела повздыхать, предложить мне чая из своего термоса, встать из-за стола, чтобы совершить небольшой моцион по кабинету, снова водрузиться на своём стуле и только спустя несколько минут, нервно сцепляя пальцы и с трудом подбирая слова, приступила к изложению сути проблемы. Дело касалось её сына (а я-то про себя давно отнесла её к разряду старых дев), который в свои двадцать с лишним лет серьёзно заморочился половым вопросом и, похоже, так крепко в нём запутался, что заботливая мать почла своим долгом вмешаться и броситься на помощь несчастному мальчику. Яша — так звали этого мальчика — с самого нежного возраста был настолько занят коллекционированием марок, уроками по классу скрипки и занятиями в шахматной школе, что на общение со сверстниками времени не оставалось. В старших классах ему тоже было не до развлечений, так как впереди замаячило поступление в Физтех, а став студентом, Яша с головой погрузился в мир логарифмических уравнений и функций.

До какого-то момента всё это не слишком заботило Софью Наумовну. Женщины, по её мнению, только мешали бы яшиной карьере. Сколько прекрасных талантов погибло среди корыт и пелёнок, было принесено в жертву легкомысленным вертихвосткам или утоплено в вине. Нет уж! Пусть Яшенька защитит диссертацию, получит приличную должность, займёт положение, а потом уж встретит хорошую девушку из еврейской семьи и построит свою будущую жизнь на более прочном фундаменте, чем юношеская влюблённость и мимолётное увлечение.

По мере развития сюжета мне всё труднее было сдерживать улыбку — уж больно анекдотичный персонаж вырисовывался из рассказа Софьи Наумовны. Но она-то ничего смешного в сложившейся ситуации не видела. Напротив, она отдавала себе отчёт в том, что своей чрезмерной опекой создала сыну серьёзные проблемы. И совсем уж ей стало не до смеха, когда обнаружилось, что парень подглядывает за ней, пока она принимает ванну, и тайком роется на полке, где хранится её нижнее бельё.

Не буду подробно передавать содержание нашей дальнейшей беседы, чтобы не утомлять читателя, которому уже не терпится перейти к порнографической части рассказа. Скажу только, что у Софьи Наумовны была заготовлена целая стратегия, где мне отводилась роль юной красотки из провинции, которой предстояло лишить Яшу девственности и на практике объяснить особенности взаимоотношений полов. Я согласилась участвовать в акции, мы договорились о размере вознаграждения и назначили дату проведения операции.

***

Сверившись с адресом, написанным заботливой рукой Софьи Наумовны на обороте какого-то бланка, я поднялась на третий этаж, предварительно остановившись на лестничной клетке и ещё раз придирчиво осмотрев себя в зеркальце. По моим представлениям, именно так должна выглядеть любимая ученица Розы Наумовны из Полтавы, приехавшая в Москву поступать в консерваторию: туфли-лодочки на низком каблуке, серая шерстяная юбка ниже колен, водолазка в тон. Никакой косметики, из украшений только яркие пластиковые бусы, гладкая короткая стрижка. В руках объёмистая матерчатая сумка, купленная специально по этому случаю возле метро «Автозаводская».

Яшу, открывшего дверь на мой звонок, невозможно было не узнать. Двухметрового роста, такой же нескладный и угловатый, как матушка, сутулые узкие плечи, впалая грудь. Одет в какие-то невероятные брюки с пузырями на коленях, едва доходящие до щиколоток и не имеющие, вообще, никакого цвета. На ногах шлёпанцы, на плечах олимпийка со сломанной молнией, на голове невообразимый чёрный кудрявый хаос, а на носу очки с толстенными линзами. В общем, чокнутый профессор в отечественном исполнении.

— Здравствуйте. Вы, наверное, Женя из Полтавы. Мама предупреждала, что Вы придёте, — а сам стоит, как болван, на пороге и не приглашает войти.

Начинаю тараторить, незаметно наступая и заталкивая хозяина вглубь квартиры:

— Здравствуйте! Мне очень неловко Вас беспокоить. Спасибо Софье Наумовне, что разрешила воспользоваться ванной, а то у нас в общежитии в блоке для абитуриентов нет горячей воды. А завтра прослушивание, так хочется выглядеть ...