Испорченный отпуск

Отпуск откровенно не складывался. Ехать мне было не с кем. Парень, которого я безуспешно клеил весь последний месяц, окончательно меня отшил. Сладкий мальчишка у нас в офисе, даже при одной мысли о сексе с которым у меня вставал. Мы флиртовали довольно долгое время. Он — специально чтобы подразнить меня — надевал на работу тонкие маечки и джинсы, обтягивающие аппетитную попку. Я долго облизывался, зажимал его по углам — но когда открытым текстом сказал — мол, с меня пляж, «аll inсlusivе», поехали отдыхать и трахаться — наткнулся на отказ. Пареньку нравилось, что при виде его я распускал слюни, но его снова стал пялить бывший — и ехать со мной он отказался, изобразив оскорбленную невинность.

Конец декабря — пик сезона, под самый Новый год. Туристы мирно напиваются в пляжных барах. А меня... Меня даже роскошный номер с видом на океан не радует. Потому что в огромной постели я один.

Нет, симпатичные парни были. Вот, к примеру, компания двадцатилетних смазливых испанцев в двух соседних номерах. Загорелые сексуальные жеребцы! Черные вьющиеся волосы, рельефные бицепсы, красивые ноги с точеными икрами как у теннисистов. С каким удовольствием я трахнул бы кого-то из них! Положил бы на кровати на живот, лег сверху — и двигался медленно-медленно, схватив одной рукой за загривок, а другой — за мускулистую грудь, чтобы чувствовать как бьется сердце, заведенное желанием секса. Слышать громкие крики-стоны подо мной. Чувствовать тепло горячего, напряженного и одновременного спокойного тела. И после того, как он кончит в мою ладонь, выйти из него и просто расслабленно лечь рядом, переживая отголоски оргазма.

Но блин — все они со своими телками. Я вначале рассматривал исподтишка, потом уже откровенно пялился у бассейна. Один, спалив мой откровенный взгляд, подчеркнуто заговорил со своей подругой, бросив презрительный взгляд в мою сторону — мол, амиго, тебе тут не обломится.

Или вот какой экземпляр через несколько лежаков от меня растянулся под солнышком. Канадец, чуть за 35-ть, двухметровый мускулистый мишка с неимоверно красивым торсом и внушительным содержанием пляжных шортов. Жаль, тут у бассейна не принято носить плавки. Я представляю, как мой канадский медвежонок втискивал бы свое громадное хозяйство в обтягивающие Sрееdо и как эротично это смотрелось бы при ходьбе. Он дремал на шезлонге, а я разглядывал и представлял, как мы целуемся; как он ложится на меня, прижимаясь всем телом. Как сжимает обе мои руки своей огромной ручищей, резко переворачивает и трахает — жестко, без сантиментов, как свою собственность, наматывая особо длинные пряди волос на кулак и резко потягивая на себя мою голову. Я так распалился, что на мой вставший член, хорошо видимый сквозь влажные после купания бермуды, уже стали коситься. А к мишке, цокая каблуками, подошла подруга — силиконовая блонда — и ласково стала растирать спину маслом для загара. Бля, я б кончил от первого же прикосновения — если б мог растереть это роскошное тело!

В общем, как на зло все приехали парами и замутить не получалось катастрофически. Склеить •••

не удавалось даже официантов — последний вариант, казалось бы. Хорошеньких не было, а пару более-менее симпатичных мои намеки только спугнули — нравы в отеле строгие и за роман с клиентом можно в два счета вылететь с работы. Я скачал пару фильмов в IРаd, решил побольше плавать, измучить себя тренировками в зале — просто чтобы не угорать от одиночества и дикого недотраха. Но тут появился он. Книжная фраза — как из тупого женского романа — но именно она прозвучала в голове когда впервые увидел Михаэля в пляжном баре, где я со скуки напивался мохито. Безумно красивый немец. Нет, не так — охуенно красивый. То, что меня больше всего вставляет. Не гора мускулов — а неимоверно гармоничное тело. Я увидел его сначала со спины. Точнее, бросил взгляд ниже спины. Плоская попка, обтянутая тонкой тканью белых шортов; длинные ноги пловца, мускулистые плечи. Он сделал заказ на баре и повернулся. И снова хотелось выругаться и облизнуться одновременно. Грудь накачана, когда он двигался каждая мышца напрягалась, перекатываясь под загорелой кожей; эротично топорщились соски; русые волосы до плеч и улыбка, за которую хотелось отдаться прямо тут. Он не был сладким красавчиком, но от одного взгляда на этого самца просто сносило крышу.

Никогда не ожидал от себя такого, но всю неделю я чувствовал себя так, будто медленно и мучительно схожу с ума. Невыносимо хотел трахнуть его, или чтобы он выебал меня. Меня начинало трясти в его присутствии, член наливался кровью просто до боли. Не буду долго рассказывать, но я пытался подъехать любыми возможными способами. Тщетно. Он старательно меня игнорировал. Немец отлично знал, как на него западают окружающие. И откровенно наслаждался этим, выставлял свое роскошное тело напоказ, но жестко пресекал любые попытки даже просто заговорить. Ему хватало и общения и секса. Михаэль праздновал годовщину свадьбы, он приехал с подругой и семейной парой друзей — и каждый вечер они занимались свингом.

Мне стыдно признаться, но я положил на отдых и целыми днями проводил около их виллы, подсматривая за семейными парами. Михаэля с женой и пару его друзей поселили в бунгало на краю пляжа. Отдельно стоящий домик у самой кромки воды, разделенный на две половины — два двухэтажных номера. Днем компания плескалась в небольшом приватном бассейне или загорала около бунгало. Вечером — вчетвером занимались сексом. Долго, изобретательно, с громкими криками.

Обе пары собирались в гостиной, свет не гасили — и с улицы прекрасно были видны сексуальные игры, за участие в которых я отдал бы все на свете. Я просто сходил с ума. Каждый вечер — один и тот же сценарий, словно за огромной стеклянной дверью, отделявшей номер от внешнего мира, по расписанию ставили кассету с немецкой порнухой. Друзья собирались вместе, пили пиво, затем располагались на двух соседних диванчиках. Раздевались и трахали жен. Долго, страстно, иногда жестко, применяя насилие. Менялись партнершами. Потом опять забирали своих жен и трахали еще раз. Пили пиво, жали руки, и расходились •••

каждый в свою часть бунгало.

Я рассматривал тело Михаэля, смаковал малейшие детали. Ровный член — сантиметров 20 — гладко выбритые яйца и лобок, маленькая татушка на бицепсе. Он любил запрокидывать голову, когда кончал; млел, когда девушка кусала его соски или прикусывала мочку уха. Он любил трахать жену или ее подругу раком — в эти минуты я бешено дрочил, представляя, что это я под ним. Парням хватало фантазии — в ход шли привезенные из дому попперсы, наручники, вибраторы. Друзья менялись партнершами, но никогда не занимались сексом между собой. Более того, отстранялись и бормотали короткое извинение, если вдруг в сексуальном угаре кто-то случайно касался члена или попы друга. «Тупые натуралы», — ворчал я и еще больше влюблялся в того, для кого я был пустым местом.

Никогда не ожидал от себя такого. Всегда казалось — я умею управлять эмоциями, в моей жизни все под контролем — и даже расставания с парнями не особо приносили боль — это я их бросал. А тут... Впервые бешеное желание чтобы другой человек полностью обладал мной. Трахал, насиловал — делал что угодно, но дарил чувство, что я принадлежу только ему. Но немец смотрел сквозь меня. Я бы не удивился если бы узнал, что компания видела меня у своего бунгало. Им, похоже, было все равно — смотрит на них кто-то или нет. Выходя из бассейна, Михаэль, не стесняясь друзей или горчичную, стаскивал мокрые плавки (боже, какой красивый член!) растирался полотенцем, через распахнутую дверь заходил с улицы в номер, искал в чемодане шорты, переодевался. Когда он нагибался чтобы взять что-то из чемодана и попка раскрывалась, обнажая дырочку, — меня накрывало с головой. Я готов был наплевать на все — выйти и попытаться трахнуть парня — а дальше будь что будет. Пусть он ударит меня, пусть изобьет, — но хотя бы не будет таким равнодушным!

Отпуск заканчивался, а для меня он весь прошел в дежурствах под домиком Михаэля. Я готов был положить на работу, отдать любые деньги чтобы перенести авиабилет и продлить отель — лишь бы видеть его и быть в иллюзии, что между нами все-таки что-то возможно. Неладное я предчувствовал еще с утра. Мое сердце болезненно сжалось, когда после завтрака в ресторане нашего отеля обе пары пошли к себе в бунгало, на ходу громко обсуждая отъезд. Я слабо понимаю по-немецки, но вроде речь шла о том, что уже сегодня они вылетят домой, в Дюссельдорф. Отъезд буквально через 2 часа. И тут — я сам удивился — влюбленность, которая лишала меня и сил и разума, сменилась хладнокровием и решительностью. Я не могу отпустить его просто так, я трахну этого парня — во что бы то ни стало! Время казалось ускорилось. Я был как под обезболивающим — ничего не чувствовал и ничего не боялся. Инстинкт самосохранения напрочь отключился, оставив меня один на один со сжигающим желанием обладать этим человеком. В тот момент я был готов пойти на что угодно, пусть даже себе во вред.

Около •••

получаса дежурил под бунгало. Дождался, пока немец ушел наверх собираться, а жена Михаэля открыла сейф в номере и переложила себе в сумочку деньги и паспорта. Стоило девушке подняться на второй этаж домика — без малейших сомнений вошел в их номер и подошел к ее сумке. Открыл. Да, сверху его паспорт. Михаэль Оттингер. На фото — лицо, которое хотелось уже не целовать, а разбить в кровь. Я хладнокровно вынул его аусвайс, положив пустую обложку обратно в сумку.

Все шло как я задумал. Компания выехала в аэропорт — жена Михаэля с немецкой педантичностью перед выходом еще раз перепроверила наличие паспортов и успокоилась, увидев в сумке две обложки, не удосужившись их открыть. Поняв уже на чекине что паспорта нет, все четверо из солидарности перенесли вылет и вернулись из аэропорта в отель — благо, ехать было минут 20 и бунгало еще не подверглось нашествию горничных. Паспорт искали до последнего. Перерыли весь номер, вытряхнули на пол содержимое чемоданов, разбросав по полу и джинсы парня, и его белье, и игрушки из секс-шопа. Дальше все снова разворачивалось как в кино. Только жанр ленты изменился и теперь уже я был режиссером, давно написавшим сценарий. За огромной стеклянной дверью номера — безуспешные поиски, безобразная ссора с женой, момент, когда Михаэль ударил ее по лицу...

Они уехали в аэропорт только под вечер. Друзья парня и его жена. Михаэль остался, продлив номер на одни сутки. Немецкий консул пообещал до завтра оформить временный документ для выезда.

Человек, которого я вчера еще любил больше жизни, загнанным зверем носился по пустому бунгало. Матерился, пинал ногами разбросанные вещи, хлестал дорогой ром прямо из бутылки. Я освободился от него. Я больше не любил — но по-прежнему безумно хотел его. И терпеливо ждал развязки.

Михаэль, пошатываясь, ушел на второй этаж домика — в спальню — не погасив свет в гостиной и не захлопнув тяжелую балконную дверь. Я вошел в его номер практически следом. Подобрал с пола из его груды вещей вибратор и наручники с розовым мехом, вынул из кармана скотч (днем выпросил его в технической службе отеля — пока немцы ездили в аэропорт). Минут через 15 поднялся на второй этаж. Было чувство, что все словно не со мной, словно я вижу и себя и происходящее со стороны.

Михаэль лежал на кровати, рядом — брошены скомканная одежда и пустая бутылка рома. Он спал без одеяла, в одних плавках, такой беззащитный и красивый. Во мне шевельнулась нежность, но сразу же сменилась злостью и безразличием. Я так давно хочу тебя! Я тебя трахну! Это спор двух самцов — кто кого сильнее, кто кого сделает — и я, похоже, выиграл. Оставим сопли девушкам.

Я неотрывно смотрел на парня моей мечты, дождался когда он во сне переложил руки поближе к металлической спинке кровати...

Михаэль не почувствовал когда я пристегивал его запястье наручниками; лишь беспокойно заворочался когда я продел их через спинку и застегнул на второй руке. Он попытался проснуться только когда •••

ощутил что его ноги (его же собственным и моим ремнями) привязывают к ножкам кровати. И что черный скотч плотно залепил его глаза.

«Дорогая, это ты вернулась?», — пьяно пробормотал парень. Да уж, «дорогая». Сейчас, похоже, я буду так тебя называть. Я резко, рывком, сорвал его трусы, стащив их до колен. Схватил такой желанный член и стал бешено надрачивать. Я не обращал внимания на крики парня, на попытки вырваться — лишь жестко ударил в лицо, когда он уж слишком сильно заворочался подо мной. Удивительно — я ждал любой реакции — но не этой. Он испуганно завыл как побитый щенок. Роскошный самец, о котором я мечтал все это время, проявил трусость. Я специально ударил еще несколько раз. Насладился его страхом. Схватил губами член, всосал головку, резко — до боли — сжал рукой его яйца. Мне было все равно, что чувствует он. Важно сделать то, чего так долго хотел я. В комнате витал горько-сладкий аромат его животного страха, смешанного с моим наслаждением. Видит Бог, я так давно этого ждал.

Михаэль лишь испуганно ныл — его лоб покрылся испариной, сердце бешено колотилось. Я сосал его член так, как не делал этого еще никогда. Резко, жестко, вынимал изо рта и наотмашь бил по нему ладонью, когда парень начинал уж слишком сладко стонать. Меня вставляла его беспомощность и то, что он был парализован страхом. Михаэль очень долго не кончал — видимо, алкоголь, — но в итоге выстрелил потоком спермы. Я растер ее по такому желанному телу. Погладил рельефную грудь, кубики на животе, начал целовать соски и шею, добрался до мочки уха — его любимого места. Немец снова расслабился. Я продолжал надрачивать его член. Снова прикусил сосок, дождался того чтобы парень возбуждено застонал... А потом вогнал в него вибратор. По самую рукоятку — резко, жестко, без смазки.

Михаэль выгнулся словно от удара током. Он заорал так, что я обрадовался, что предусмотрительно плотно закрыл окна и двери бунгало. Так ты девственник, парень? Тем лучше! Если уж не мне, то лучше бы ты своему другу давал — сейчас было бы не так больно. Одной рукой я трахал его вибратором, смазанным кровью, доставая и снова загоняя до упора. А ладонью другой бил по члену и по яйцам.

Михаэль уже плакал навзрыд. Из-под скотча на глазах текли слезы, из носа — сопли, простыня была вся в крови и сперме. Я поставил дилдо в режим максимальной вибрации и молча дрочил, глядя, как извивается от боли прекрасное тело, тело греческого бога. Даже богов свергали с Олимпа — а ты просто человек. Новый удар по лицу заставил Михаэля сжаться в кровати и затихнуть. Он безропотно раздвинул губы и не сопротивлялся, только тихо плакал, когда я трахал его в рот. Такого мощного оргазма не было еще никогда. Меня накрыло волной кайфа, словно по венам прошел десяток кубиков мощного наркотика. Кончая ему в рот, я словно освобождался от того наваждения, которое владело мной все •••

это время. Михаэль продолжал плакать навзрыд. Да, теперь я мог реализовать любые свои фантазии — отстегнуть его и жестко оттрахать, мог заставить сосать мне. Мог все что угодно — ведь я сломал его, сломал полностью. Но я больше его не хотел. Я встал, оделся, и, уходя, отстегнул наручник. Парень сможет освободиться и привести себя в порядок — а мне не нужны проблемы.

Это утро было самым прекрасным за весь отпуск. Я сидел в холле отеля, заказав дорогое шампанское. Около ресепшена суетился немец в костюме — явно кто-то из посольства. Я ждал. Ждал момента когда по холлу понуро — как побитая собака — прошел тот, кого я когда-то так любил. Не знаю, что он помнил о событиях вчерашней ночи — ведь Михаэль был тогда очень сильно пьян, — но чувствовалось, что он до сих пор смертельно напуган. У самого выхода он поднял на меня глаза — и кажется все понял.