На краю бесконечности

В течение всего остального периода обучения в Лондоне Марина больше не приезжала в Москву. Лишь несколько раз ее навещали родители. У меня однажды была возможность полететь с ними, но я подумал, что это не самая лучшая идея, так как чувства еще не остыли.

Мы с Маришей изредка поддерживали связь по скайпу и социальной сети. Это было очень тяжело: видеть ее и не иметь возможности прикоснуться к ней, быть рядом. За всё это время и у меня, и у нее было только пару интересных романтических знакомств.

У меня были даже одни непродолжительные отношения. Но мы разбежались, наверно, из-за того, что не сошлись характерами. Сейчас трудно сказать: обычно мужчины и женщины по-разному смотрят на очень многие вещи. Честно говоря, мне было всё же тяжеловато заводить новые романы и отношения. Я, практически, всё время вспоминал Марину и наши с ней моменты счастья.

К шестому курсу универа я смог заработать и накопить денег, чтобы снять квартиру в Москве. В то время я пытался заниматься чем угодно, лишь бы не думать о Марине. К каким-либо отношениям с противоположным полом я относился скептически на тот момент. Больше стал замыкаться в себе, в своем одиночестве. Но, всё же, сила характера, наверно, данная мне от матери, не позволила скатиться совсем вниз. Я, конечно, занимался своим саморазвитием, чтобы помогать себе и людям.

В итоге, спустя четыре с половиной года ни у меня, ни у Марины не появилось человека, с которым впоследствии можно было бы прожить оставшуюся жизнь.

Незадолго до окончания учебы Маринка неожиданно сообщила, что хотела бы вернуться в Москву, чтобы всё же работать в России. Я, конечно, подозревал об истинной причине, но она открылась позже.

Марина дала мне знать, когда получает диплом и возвращается в Москву, и я ждал этот день с тревогой и беспокойством. Из-за своих переживаний я даже чуть не забыл поздравить ее с таким важным событием.

На самом деле, мы оба не хотели терять друг друга, хотя бы как друзья, как брат и сестра. Невозможно было, да я и, ни в коем случае, не хотел убирать ее из своей жизни. Я, на полном серьезе, мог говорить с ней, ну практически, о чем угодно, и советоваться тоже. В назначенный день мы с ее отцом, моим дядей, встречали ее в аэропорту. Якобы, я вызвался встретить Марину, только чтобы помочь довезти их на машине до дома. Несмотря на всю кашу в голове, мне очень хотелось её увидеть.

Улучив секунду, Мариша сказала, что нам нужно поговорить после того, как доберемся до дома. Когда мы приехали, я сообщил, что у меня есть важные дела, и не стал к ним заходить. Поэтому, всё же побыв немного с родителями, Марина позвонила мне и предложила встретиться.

Я решил прокатить ее по Москве, чтобы хотя бы немного быть отвлеченным дорогой и разгонять мрачные мысли. Маринка рассказывала о своей английской жизни, что живется там, •••

в принципе, очень неплохо. Наверно, можно было бы там работать и жить постоянно. Но...

Также она рассказывала о некоторых веселых моментах за это время. И оказалось, что мы, по-прежнему, могли с ней просто смеяться, хотя я думал, что уже разучился это делать, несмотря на мое хорошее чувство юмора. Но с Мариной мне всегда было легко.

У нас даже ссоры, которые случались за всё время пару-тройку раз, были скорее интересными, чем выматывающими. Хотя хватало, конечно, и того, и того. Но я слишком ее люблю, чтобы ссориться по пустякам.

Когда мы уже накатались и от души повеселились, мы подъехали к ее дому. И Мариша говорит: «Сань... Я хочу жить с тобой вместе. Все эти годы были, словно, в тумане... Не про Туманный Альбион будет сказано». Улыбнуло, конечно. Но она продолжала: «Жизнь у меня там была, конечно, интенсивная, но больше на автомате что ли... Да, я понимаю, что мы должны отпустить друг друга, должны создавать свои семьи, должны жить полноценной жизнью. Но я устала делать всё время то, что должна. Мне хочется пожить сегодняшним днем, почувствовать счастье прямо здесь и сейчас. И ты знаешь, кого мне сейчас не хватает для полного счастья».

Она улыбнулась, а я был в легком шоке. То ли от счастья, то ли от неожиданности, а, может, даже просто от страха. Черт его знает! Но через мгновения я поцеловал Маришку нежно в губы. И решил провалиться в эту пучину счастья, стараясь не думать о, пусть, и не самом далеком, но всё же, будущем.

— Мариш, неужели ты вернулась только из-за меня? Жить в Англии, наверно, лучше было бы, тем более ты превосходно знаешь язык...

— В целом, может, и лучше... И у меня даже были варианты с трудоустройством. Но мне совсем не хочется жить без тебя. К тому же по деньгам нужно было бы всё равно сначала примериться, всё просчитать. Кстати, а ты мог бы задуматься о переезде в Англию?

Марина чуть с хитринкой улыбнулась. И постепенно стало понятно, хоть и было неловко и где-то даже больно, что она, действительно, вернулась только из-за меня. С родителями, она, например, всё равно виделась раз в три-четыре месяца.

— Задуматься я, конечно, могу, Мариш... Я даже английский язык знаю... Похуже тебя, разумеется... Но здесь все мои дела, вся моя жизнь, родные, друзья...

Я смотрел на нее, а сам думал, что без нее жить по-настоящему у меня не получалось. Были именно дела, именно заботы. А счастье мимолетными строками, если только...

— К тому же я хотел бы приносить пользу людям всё-таки здесь, в родной стране. А у тебя там много друзей, да?

— Ну, как много?... Парочка хороших подруг есть...

— Родная, я не имею права тебя заставлять, просить остаться здесь. Ты можешь сказать о своих истинных желаниях?

После долгой паузы, Марина грустным голосом сказала:

— Наверно, я не знаю еще точно, как хотела бы жить и где... •••

Но зато я абсолютно уверена, что хочу быть с тобой! По крайней мере, сейчас. Пока у нас еще есть время, я... я не хочу... упускать этот шанс...

— Иди ко мне...

Глаза Марины наполнялись слезами... А как только я ее обнял, она разрыдалась. И я понял, какое огромное количество эмоций копилось у нее долгое время...

Мы решили, что Марина переедет ко мне спустя пару недель, чтобы создать видимость для ее родителей, что она договорилась с подругой о совместной аренде жилья. Вроде, у нее были доверительные отношения с родителями, поэтому они не стали сильно контролировать этот момент, понимая, что их девочка уже выросла.

В первый же день после ее переезда мы договорились, что, когда наступит момент волнующего знакомства с кем-то у меня или у нее, мы не будем скрывать это и постараемся всячески способствовать возможному счастью друг друга. Я не стал задумываться о том, насколько наше совместное проживание могло казаться ненормальным, и как же, на самом деле, можно было бы ее отпустить, когда настанет час. Слишком много времени мы провели в разлуке и безуспешных попытках, чтобы теперь над чем-то раздумывать.

Через три месяца, в день рождения Марины, я решил устроить ей романтический сюрприз. Но, естественно, это должно было произойти после основного торжества со всеми родными. Пришлось немножко схитрить, чтобы справлять день рождения в доме ее родителей. Были и друзья, и родные.

Я беспокоился насчет времени, поскольку у меня был запланирован вечер в планетарии, плавно переходящий в ночь. Пришлось намекнуть Маринке о том, чтобы чуток пораньше закругляться с весельем.

Я специально не пил на вечеринке, чтобы многих развезти по домам, в том числе и Марину. И, наконец, когда нас осталось двое, мы поехали в планетарий. Маринка, слегка захмелевшая, смотрела на меня и улыбалась.

Дорога была, практически, пуста. Я смотрел на Маришу, взял ее за руку. Как вдруг... Мои глаза расширились...

В планетарии мы были только вдвоем. Я решил сам провести экскурсию для любимой. Рассказывал про звезды и планеты, о которых знал, мы смотрели в телескоп. Заранее была заготовлена бутылочка вина, и мы устроились на одной из площадок. Мариша смотрела на звезды, а я смотрел на нее. Казалось, что все планеты вокруг нас начали вращаться.

— Иногда мне кажется, что мы сошли с ума...

Мы приблизились друг к другу для поцелуя. Но... у меня не получилось поцеловать мою принцессу. Она удалялась от меня... Почему? Что такое?!..

Тяжело было открыть глаза, и в голову резко ударила боль. Какая-то световая точка всё время мелькала... Еще мгновения, и уже стали слышны голоса. Я с трудом повернул голову, ужас охватил меня.

Мы с Мариной лежали в перевернутой машине. Спасательные службы пытались нас вызволить из нее. Мариша была без сознания, с окровавленной головой. На миг я снова отключился...

Он несся прямо на нас!... Я снова очнулся, глаза горели, а ладони чуть вспотели... Через минуту понял, что нахожусь уже в больнице. Рука была •••

перебинтована, а голова трещала, и в ушах всё еще шумело. Но мысли были только о Марине. Пока я пытался приподняться, зашла медсестра и уложила меня обратно. Она сообщила, что мы попали в аварию, и основной удар пришелся на пассажирское сиденье...

— Как Марина? Девушка, которая была со мной?

— Пока трудно говорить, ее оперируют...

— А каковы повреждения? Насколько всё серьезно?

— Я не могу точно сказать. Но хорошего мало...

— Я должен быть рядом с ней.

— Нет, вам нельзя вставать! У вас сотрясение мозга и серьезные переломы, не считая других мелких повреждений.

— Но что же делать?! Вы можете мне сообщить, когда операция закончится?

— Да, конечно... Только не убивайтесь так, надеюсь, всё будет хорошо. У нас хорошие, опытные хирурги.

Она собралась отойти на время.

— Подождите, пожалуйста, а в какой мы больнице?

— В клинике имени Бурденко. Будем надеяться, что вам хотя бы в этом повезло, что весь этот ужас случился поблизости от нас. Может, вам нужно кому-то позвонить? Я принесу телефон, а вы ни в коем случае не вставайте.

Медсестра вышла, а я остался в полном смятении, пытаясь вспомнить, как произошла авария. Ведь на дороге никого не было! Горел зеленый свет... Или красный... Нет, не может быть, чтобы я поехал на красный. Я даже на желтый часто останавливаюсь... Мариша... Я смотрел на нее... А на дорогу?..

Нет, нет, нет... Я же не мог... Я закрыл глаза. И передо мной загорелся яркий свет! Свет фар...

Я снова открыл глаза и вспомнил, как здоровый внедорожник летел на нас сбоку. В ребрах защемило... Только сейчас я увидел, что ребра тоже перемотаны. Холодно...

Медсестра принесла телефон и сказала, что со мной хочет поговорить полиция. Оказалось, что водитель внедорожника, врезавшегося в наш автомобиль, пострадал не так сильно, как мы. А в его крови обнаружили приличный уровень алкоголя. От удара наша машина перевернулась несколько раз. Но всё же, полицейский хотел узнать, на какой свет я поехал.

Я пытался вспомнить... И помнил зеленый свет, хотя, может и не на том перекрестке... Но никак не мог вспомнить красный цвет. В общем, я сказал, что не могу быть уверен на сто процентов, но, кажется, что зеленый. Потом полицейский сказал, что записи с камер наблюдения скоро изучат и нам сообщат, кто виноват в аварии.

Он ушел, а мне было всё равно, кто виноват. Ведь я, так или иначе, чувствовал вину. Я должен был смотреть по сторонам! А теперь... Ком подступил к горлу, слезы начали допекать меня... Мариша, любимая... Я ничем не мог ей помочь.

В руке был телефон, а я не знал, кому звонить. Мне стало страшно. Голову пронзил очередной болевой спазм... Чуть придя в себя, я всё-таки решил, что нужно позвонить Марининым родителям: они имели право знать.

Когда они приехали, мой дядя, узнав о состоянии Марины, зашел ко мне.

— Сань, ну как ты? Что произошло?!

— Да авария, дядь Лёш... Пьяный водила... Как Марина? Что •••

врачи говорят?

— У нее внутреннее кровотечение, сотрясение, переломы... Похоже, повреждена шея. Врачи также беспокоятся за ее печень... Мама места себе не находит. В общем, кошмар... И всё-таки, как это произошло?! Куда вы ехали?

Тут до меня начало доходить, что нельзя всё рассказывать дяде. Что они захотят собрать какие-нибудь Маришкины вещи... Тут-то всё и узнается... Нет.

— Я отвозил ее домой. Дальше с трудом помню... Полицейский только сказал, что случилось боковое столкновение, в нас влетел внедорожник. Они будут выяснять, какой цвет светофора был, кто виноват...

— Понятно... Ты сам-то как?

— Да, ерунда... Похоже, только сотрясение да пара переломов. Иди лучше к Марине, узнай, как она, и сообщи мне, пожалуйста.

Я хотел, чтобы дядя быстрее ушел. Тяжело было сдерживать эмоции и слезы...

Когда я снова очнулся, то увидел маму, которая печально смотрела на меня. Она приехала с мужем и Дашей, как только ей позвонил мой дядя.

— Ну как ты, родной? Как себя чувствуешь?

— Нормально, мам... Как Марина? Что-нибудь известно?

— Мариша в реанимации, но состояние стабильное. Врачи говорят, у нее тяжелое сотрясение, ушиб шейного отдела позвоночника. Но хуже всего пришлось ее печени...

— Что?!

— Вроде как был небольшой разрыв, кровотечение... Но хирурги зашили, и теперь лишь бы не было осложнений.

— Но пока ей ничего не угрожает?

— Пока, к счастью, нет... Нужно отдать должное врачам, они сработали по максимуму, потому что по их изначальным рассказам становилось жутковато. Так, что ей, в некотором роде, повезло... (Через паузу). Саш... скажи, а вы что, с Мариной вместе живете?

— Как ты узнала?

— Ну, мы же знаем твой адрес... Когда Вадим с твоим дядей приехали на квартиру собрать какие-нибудь вещи, увидели и ее вещи тоже. Ты можешь объяснить, что происходит?

Я не мог сказать ей правду. По крайней мере, не сейчас... Я хотел увидеть Маришу.

— Мам... Марина просто попросилась пожить у меня на какое-то время, вот и всё. Когда можно будет ее увидеть?

— Пока неизвестно. Там ее мама дежурит... Тебе всё равно лучше еще лежать.

Всё мое нутро рвалось к любимой, но слабость в теле, конечно, ощущалась. Голова болела чуть меньше. «Мам, прости меня. Это я виноват в аварии, я должен был смотреть по сторонам... «Мама ничего не ответила, просто обняла меня.

Ожидание убивало меня, оно было бесконечно...

Когда мне разрешили навестить Марину, и я поднялся на ее этаж, сразу же столкнулся с ее матерью. Она холодно меня встретила.

— Здравствуй, Саша. Как ты себя чувствуешь?

— Здравствуйте. Спасибо, уже лучше. Можно мне увидеть Марину?

— Думаю, да. Она всё равно о тебе всё время спрашивает...

Я остановился.

— Простите меня, теть Наташ. В аварии есть и моя вина...

— Не стоит, Саш... В полиции говорят, пьяный водитель, он летел на красный свет... Так, что...

— Ну, так или иначе, я тоже не уберег...

— Ты лучше скажи, почему Марина жила с тобой? Она мне ничего не хочет рассказывать. Между вами ничего же нет?

— В смысле? Нет, •••

конечно, вы что. Просто она попросилась недолго пожить у меня.

— Ясно, а что она к нам не вернулась?

— Мне трудно сказать, она повздорила с подругой просто... Может, не хотела вас беспокоить. Но лучше у нее спросить. Можно я с ней поговорю, а там видно будет?

— Хорошо, как скажешь... Я тогда пока отойду.

Когда я зашел к Марине, она тихо улыбнулась.

— Как ты себя чувствуешь, родная?

— Да ничего, получше, но вставать пока трудновато... А ты как?

— Да я в порядке... Мариш... прости меня...

— Перестань... Мне мама рассказала, что смогли узнать. Вроде, ты не виноват...

— И всё же...

— И всё же... Любимый мой, родной... Эх, зная тебя... Я тебя прощаю.

Я взял ее руку и поцеловал. У меня навернулись слезы, и я оставил ее руку у себя на лбу. «Спасибо, милая».

— Саш, родители всё знают?

— Нет, я сказал, что ты просто попросилась пожить у меня недолго. Что я еще мог сказать?

— Ну да... И что мы теперь будем делать?

— Ты сначала будешь поправляться, а там посмотрим. Но думаю, тебе придется вернуться к родителям.

— А если я не хочу?

— В смысле? А что мы им скажем?

— Да ничего не скажем... Я уже большая девочка, могу жить, как захочу.

Мариша улыбнулась, и первый раз за всё последнее время я сделал то же самое.

Я выписался из больницы задолго до Маринки. Естественно, я, практически, каждый день ее навещал. Она сказала, что поговорила с родителями, и, вроде, они смирились, что она будет жить со мной. По крайней мере, на некоторое время. Возможно, они ничего не заподозрили.

Во всяком случае, они доверили мне сопроводить Марину до дома, когда ее выписывали. Всё-таки у них были свои работы и дела, а Маришка чувствовала себя уже намного лучше. Лечение и реабилитация, к большому счастью, прошли очень хорошо, и оставалась лишь пара недель домашнего режима, да и то, больше для страховки.

До дома мы добирались на автобусе. Пускай, я уже купил новый автомобиль, не без помощи страховки, воспоминания об аварии, которые, практически, вернулись ко мне и не давали иногда спать, дали о себе знать. Мариша меня понимала.

Знаете, какая бывает волшебная ночь, первая после долгого отсутствия дома? Мы с Маринкой лежали вместе, она положила голову мне на плечо, и я обнял ее. Стало очень уютно, впервые за многие месяцы.

Мы снова едем в машине. Показывает красный сигнал светофор, а я всё еду, никак не могу остановиться... Еще один красный... Тормоза не работают... А Марина улыбается... Резкий удар.

Я проснулся, Марина меня трясла.

— Сань, с тобой всё в порядке? Ты кричал во сне...

— Аа?... Да, просто кошмар приснился... Ничего...

— Ты просил кого-то остановиться. Тебе опять снится авария?

— Ох... Да, Мариш, прости...

Она обняла меня.

— Перестань, малыш... Ты ни в чем не виноват, ведь я с тобой. Я всегда буду рядом...

Я встал и пошел на кухню попить воды. Вытер с лица испарину, слегка •••

ополоснулся. Кажется, пришел в себя... Марина была моим чудом...

Она не спала, дожидаясь меня.

— Ну, как ты, родной? Успокоился?

— Да, спасибо тебе. Что я буду делать без тебя? Мариш, ты мое самое большое счастье!..

Она засмеялась: «Конечно, я знаю... Иди сюда». Я так по ней соскучился, по ее объятиям, по ее аромату. Мы так и заснули в обнимку. И кошмары мне не снились.

Шло время, шли дни... Беспокоясь о том, что наши родители могут что-то заподозрить, мы решили с Мариной, что будет лучше, если она, действительно, переедет к подруге. Но, естественно, мы много времени проводили вместе, и Мариша часто ночевала у меня. Самое веселое, что некоторые наши друзья не знали про нашу родственную связь. Они, в самом деле, полагали, что мы пара. Это позволяло нам с ними встречаться вместе.

Один раз меня пыталась соблазнить знакомая, но я не поддался. С легким переживанием я подумал о том, сколько у Марины могло быть таких ситуаций. Мы оба ценили друг друга и наши отношения и не хотели размениваться по мелочам. Ждали серьезного, настоящего чувства, хотя бы примерно, такого, какое было у нас.

Конечно, я задумывался над тем, что скоро нужно будет заводить семью, и мне, и Марине. Мы оба хотели этого. Но у нас впереди еще было много счастливых дней друг с другом...

Продолжение следует.