Бабочка

Основа рассказа - реальные события, подтверждаемые фактами.

Бабочка скончалась через три дня. Ее смерть была неестественной, это я ее так убивала... долго. Я не пытаюсь быть жестокой, просто так случилось. Пошла кормить собаку и заметила движение возле будки в периферийном зрении. Разглядела бабочку. Узор на ее крыльях менялся цветами, как хвост павлина. Это была невероятная красота. Я подумала, что жалко, что такая красота пропадает. У бабочек короткая жизнь и уже стало холодно. Так что я решила "помочь". Когда я почувствовала нежное и хрупкое в своих ладонях, мое сердце забилось так быстро, словно птица билась в клетке. Но это было не из-за тревоги за эту маленькую жизнь, а из-за того, что в глубине моего сознания проснулся древний охотничий инстинкт. В моих руках была добыча, которая дрожала. Я уже начала представлять себе коллекции бабочек на разных сайтах и продавать эту бабочку за большие деньги, потому что оказалось, что это редкий экземпляр. Я всегда мечтала найти клад с детства.

Я не имела ничего против того, чтобы кладом была эта бабочка. Но возник вопрос: в каком виде я должна представить этот редкий экземпляр потенциальным покупателям? Конечно, засушенной. Однако когда я поместила ее под стеклянную банку, она не собиралась умирать ни в первый, ни во второй день. Вспомнив о коллекциях бабочек, приколотых картонашками с помощью шпилек, я начала искать подходящую шпильку. Нашла красивую шпильку с блестящей бусинкой на конце и проткнула тельце металлическим острием. С этого момента начались мои мучения. Во-первых, шпилька вошла под углом и бабочка, перебирая лапками, крутила ее телом, словно часовую стрелку. Меня раздражал вид пронзенного металлической шпилькой тельца, эти движения, бессильная попытка освободиться. Я бы предпочла, чтобы она просто умерла.

Во-вторых, у основания шпильки возникло небольшое влажное пятно, что вызывало подозрения о том, что я пронзила ее кишки. И если есть кишки, то, вероятно, и все остальное. Сердце, например. Тот факт, что ее сердце страдает, не сулил мне ничего хорошего. И в-третьих, я вспомнила то, что где-то читала - бабочки это души умерших людей. И что же мне делать с этой душой? Я не знаю ответа. Единственное утешение заключается в том, что эта идея неправильная. Ведь если бабочек - это души умерших, то их должно быть множество, поскольку люди умирают каждый день. К тому же зимой бабочек нет. Где же в таком случае эти души? Все это я размышляла и тут бабочка повернулась на своей опасной оси таким образом, что ее глаза оказались напротив моих. Мне показалось, что они выпучены как глаза мультяшных персонажей. Мое искаженное лицо, в тысячах копий, отразилось в ее выпученных глазах и я увидела себя отраженной. Я увидела свой опухший нос, маленькие глазки как у крысы и редкие волосы, которые выглядели как жидкость. Все это было многократно повторено и смотрело на меня с любопытством. Таким чудовищем она видит меня. Никто не может считать палача прекрасным.

 

Глава вторая

Меня изуродовали до неузнаваемости. Попытка самоубийства закончилась неудачей. Но тогда, в состоянии лихорадки, я еще не осознавала произошедшего и усмехалась половиной лица, протягивая маузер товарищу. Конечно, оставшимся глазом я заметила его крайний испуг, его рот застыл полуоткрытым, а глаза выпали из орбит. Но тогда я еще не осознавала, что другая половина моего лица отсутствует - я просто отстрелила ее. После звука выстрела я не слышала ритмичного стука колес и могла только догадываться, что поезд продолжает движение, основываясь на мелькавших за окном вагона деревьях. Ровное отверстие с трещинами, расходящимися в стороны, на стекле окна говорило о том, что пуля прошла через него.

Была и исчезла в безграничных российских просторах расстилающихся там, за окном вагона. Тот факт, что половина моего черепа бала разнесена, говорил о том, что пуля эта, пролетела не напрасно Последнее, что запечатлело, мое поврежденное сознание, это трупик бабочки, покачивающийся в такт движения поезда. Три дня назад ее занесло в приоткрытое окно воздушным потоком. Видимо она сильно ударилась

об фрамугу, потому, что плавно спланировала на подоконник и больше не шевелилась. Я даже вспомнил этот момент, когда она, как подбитый самолет, крутясь вокруг своей оси, рухнула вниз. Вот и все, что я помню. Потом, наверное, был переполох. И мент сопровождавший состав, писал протоколы,

время от времени почесывая за ухом концом шариковой ручки, но всего этого я уже не видел. Очнулся я... понятно в больнице. Место сразу показалось знакомым, как будто я здесь уже когда - то был. Стены салатного цвета и трещины на потолке, как разбегающиеся устья рек, все казалось знакомым. Лежал я на удобной кровати, и только короста на лице причиняла неудобство. Никак не мог понять, зачем мне все лицо забинтовали, один только глаз оставили. Сестричка вошла, кругленькая такая, беленькая. Посмотрела на меня внимательно, и вышла быстро, неплотно прикрыв дверь, с матовым стеклом. Скоро за этим матовым стеклом силуэт прорисовался, повыше силуэта сестрички, и в дверь вошел врач. Потом так и было, постоянно, сначала сестричка прошмыгнет, с уколами всякими, потом врач. Мама пару раз навещала, как положено с апельсинами, да братишка

Кто-то вошел и смотрел на меня сочувственно, а я жаждал жизни больше, чем когда-либо. А выстрел был не самоубийством, просто играли в рулетку. Я проиграл. Прибавил работы врачам: они делали различные операции, вставляли пластины на месте дырок в черепе. Врачи, конечно, молодцы, можно сказать, спасли меня из того света. У меня не было особых проблем с памятью, может быть, это позже скажется - крыша начнет скатываться. Но пока все было нормально, за исключением устрашающего вида лица с обломками носа и мертвым глазом. Мой армейский товарищ всегда говорил: "Мужчина не должен быть красивым, он должен быть обаятельным." И следуя этому принципу я не унывал. Главное - все работало исправно и откликалось на девушек так, как нужно.

Так что повод для уныния был незначительный - моя изуродованная внешность только при условии сказочной истории "Красавица и Чудовище" могла стать привлекательной для женщин. Через три месяца после множества пластических операций я начал выходить в коридор больницы, где увидел других несчастных, двигающихся неуверенно, порой на ощупь, потому что почти все лицо было закрыто бинтами. Именно с таким "ощупником" я познакомился, когда он осторожно столкнулся со мной своей предусмотрительно вытянутой рукой.

Я не видел его лица, но его голос шелестел, заставляя напрягаться слуху. Он привлек меня, и мы начали гулять вместе, будто я играл роль проводника. Мой новый знакомый шептал что-то о сверхспособностях, и когда мы приближались к группе людей, также обезображенных и завернутых в бинты как мумии, он замолкал, будто мы разговаривали о секрете. Я сочувственно выслушивал его бред про операционную комнату, где якобы работают инопланетяне, и где всем, у кого мозг поврежден в результате травмы, эти инопланетяне вживляют новое серое вещество. После этого прооперированный пациент обладает сверхспособностями.

Я понимал, что не всем повезло, так как мне, и все-таки травма мозга, опасна непредсказуемостью. Кто знает, может и я, по истечении, какого- то времени, начну нести подобную чушь. Но когда он, этот мой ощупник, с удивительной для его состояния сноровкой сопроводил меня к одному из операционных блоков, я был крайне удивлен. Мало того, что действие происходило глубокой ночью, и нам пришлось с огромным риском пробираться мимо дремлющей дежурной медсестры, так он, этот ощупник, действовал так, словно и не было никаких бинтов, на его лице.

Шел он уверенно, чувство-валось, не впервые проделывал этот путь, и когда мы подкрались к опера-ционному блоку, который всегда был закрыт, сделал мне знак, предупреждая о молчании. За дверью блока явственно прослушивались звуки, соответствующие, звукам соприкасающихся металлических предметов. Тихое, но явственное клацанье, как мне живо вообразилось, всяких там пинцетов, скальпелей и еще черт знает какого хирургического инструмента. Звуки все эти особого восторга у меня не вызывают, и я уже подумал было сбежать, но любопытство все же взяло верх. Я приоткрыл дверь, и заглянул во внутрь.

Находясь в позе «зю», я застыл мгновенно, не имея сил оторвать взгляд от картины открывшейся передо - мной. Я видел только одним глазом, так как второе мое око, было мертвым, но даже то, что я увидел, одним глазом, мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Операционная была освещена, как и положено, мощным прожектором с отражателем расположенным над столом, на котором лежал оперируемый, накрытый простыней. Стол располагался очень низко, почти у пола. Над телом склонились фигуры, которые человеческими никак не назовешь. Мало того, что головы их были непомерно большими, так еще и полное отсутствие нижних конечностей, дополнялось присутствием множества щупалец, похожих на щупальца осьминога.

Я наблюдал, как зачарованный, за движениями этих щупалец, и мне показалось, что это змеи, которые исполняют таинственный танец. Когда одно из существ повернуло ко мне свое лицо, похожее на старого новорожденного ребенка, я потерял сознание. Я не знаю, почему я выключился; вряд ли вид увиденной мной сцены мог меня так потрясти, чтобы я потерял сознание. Рассказы о НЛО и внеземных разумах давно не актуальны. По оценкам ученых каждый седьмой житель планеты имел контакты с внеземным разумом.

Вот и я вошел в эту группу, ничего особенного. Утром я проснулся как обычно; в палате было спокойно и солнечно, и это успокоило меня. Я отнесся к происшествиям прошлой ночи спокойно. Вот и со мной произошла поломка крыши, что ожидалось. Когда зашла медсестра с шприцем с лекарством, я послушно повернулся на живот и опустил штаны. Я ожидал укола и напряг мускулы. Тут меня и настигло это безумие, как ожидалось. Сначала я ясно почувствовал, как что-то горячее захватило мой живот и все внутренности, раздуваясь мгновенно, уперлось в матрац. По тому, как поднялось мое тело на нем, приподняв бедра навстречу шприцу, можно судить о том, насколько сильно это уперлось в матрац. Возможно, медсестра была бы удивлена этой готовности принять боль от укола, но у нее не было времени на это.

Мгновенно я перевернулся на спину и освободил ее руку от шприца, отбросив его в сторону. Затем я сделал со всей этой милой сестрой все то, о чем давно мечтал пока лежал здесь. Нельзя сказать, что она была против этого, но особого энтузиазма не проявляла и все время оглядывалась на дверь. Мои глаза неотрывно смотрели на ее округлые груди, упругие шарики, которые подпрыгивали в такт движениям ее тела. Я даже не мог оценить то, что было внизу, потому что все мое тело было напряжено, как натянутая тетива лука, и очень скоро, к моему разочарованию, этот лук выстрелил. Мне не хотелось, чтобы все закончилось так быстро, и бедра по инерции продолжали двигаться в направлении ее влажности, но зря.

Сестричка ловко соскользнула с моей поникшей стрелы, и оправив халатик, как ни в чем не бывало, выпорхнула из палаты. Мой взгляд, все еще был приклеен к двери за которой она исчезла, и когда, почувствовав непонятное шевеление, я обратил таки внимание на свой орган, я испустил душераздирающий вопль. Нет, не сразу, но все же быстро, дверь распахнулась. Слава богу, что не сразу, и я успел прикрыться одеялом. В палату влетел доктор, и встревожено склонился надо мной.

Он что- то делал, щупал пульс, рассматривал зрачки, а я думал о том, что бы он упаси боже, не обратил внимания на мое бугрившееся одеяло. Я даже колени подогнул, что бы, не так заметно было, но это не помогло, и доктор все же уставился, на этот треклятый бугор, который подозрительно шевелился. Сестричка выручила, она вошла в сопровождении еще одной, и убедила доктора, что кое- кому, действительно необходима помощь, тем более, что я ни на что не жалуюсь. Наконец, наступил счастливый момент, когда меня оставили в покое, и я, все еще тревожась за конфедициальность, предстоящей встречи прислушался, к удаляющимся звукам шагов. Осознавая неизбежность встречи с ним, я приподнял одеяло, и все еще надеясь на чудо, заглянул во внутрь. Нет, чуда не произошло, и он был там же, где я увидел его десять минут назад. Он был на месте моего члена.

Точнее вместо моего члена, и как тогда, в операционной, медленно повернул ко мне свое лицо, лицо мгновенно состарившегося младенца. Я просто захлебнулся от ярости. Мало того, что моя голова изуродована, так еще и член мой, теперь похож черт знает на что. Инопланетянин, молча, смотрел на меня своими заплывшими глазками. Возможно, он посылал мне какие то мысленные импульсы, но мне, конечно, хотелось одного, послать кое куда его, но, увы посылать дальше некуда. Гадкая, но все же утешительная мыслишка, подняла мое настроение. Я не знаю, когда он там появился. Хорошо бы до того как я занялся любовью с сестричкой. Я просто упивался мстительной радостью от мысли, что всего минут пятнадцать назад, я, его, урода, мордой, мордой, во влагалище толкал. Жаль, что быстро все это закончилось, а так хорошо бы подольше, что бы он там задохнулся, гад.

Впоследствии, я специально ожидал ту девушку, когда она работала в ночную смену. Потащил ее в комнату, где складывали больничное белье. Там было темно, и мы имели все условия для наших утех - лишь бы член мог пробудиться во влагалище как можно дольше. Она была бедной, почти не отзывалась на меня, а мой инопланетный друг получал все, что хотел. Меня успокаивало то, что он не вызывал особых беспокойств и его член не сильно отличался от моего. Однажды я попытался продемонстрировать свою ловкость рук, но он так резко поднялся и уцепился всеми своими щупальцами за мою руку, что я вынужден был отказаться от идеи заняться самоудовлетворением. А потом я просто перестал думать о нем.

Мне нужно было приспосабливаться к новой жизни. Когда меня выписывали, эта девушка смотрела на меня с такой тоской, что я подумал о том, чтобы взять ее номер телефона. Но я не хотел иметь ничего общего с этим заведением, даже не хотел оставлять воспоминаний о пребывании в нем. Когда я вышел, все же оглянулся и встретил взгляд этой девушки. У нее были глаза, похожие на кошачьи, блудливые и манящие. Именно с этими памятными глазами я ушел оттуда. А за дверью - жизнь. Все было по-другому. И не только женщины, но и все люди, которые видели меня, отталкивались от меня как от прокаженного, потому что мое лицо, несмотря на старания врачей, оставалось уродливым.

Глава третья

Я вернулся в тот дом, из которого отправляли меня служить в армию. Ничего не изменилось за два с половиной года. Даже обои остались такими же. На стене возле кровати я нашел номера телефонов подруг, которые написал прямо на обоях перед уходом на службу в армию. Эти неровные цифры говорили о многом, и имена, записанные рядом, некоторые даже не помнил чьи, все же давали надежду, что не все было потеряно, и возможно кто-то еще любит и помнит меня и не обращает внимания на мою уродливую внешность.

Напрасно я накручивал диск телефона. Как только на другом конце провода раздавалось, нежное, девичье,- Алло,- я понимал необоснованность своих надежд и бросал трубку. Потом я ходил по улицам родного городка, в сопровождении мамы, что бы люди привыкли к моему уродливому лицу, и не пугались при виде меня, -Да это я Андрей, тот самый, старший сын,-«А ЧТО СИЛЬНО ИЗМЕНИЛСЯ?»- Мама, делала вид, что ничего не произошло, знакомые отводили взгляд. Незнакомые, таращились испуганно, и все старались держаться подальше от меня. Дома дела обстояли не лучше.

Отчим ждал от меня неадекватных поступков, ночами ворочался, скрепя пружинами матраца. Не знаю, до моего возвращения или раньше, он перестал спать с матерью, и теперь кряхтел на диване в гостиной. Возможно, он ожидал моих неадекватных поступков именно ночью, и предпочитал быть готовым к неожиданностям.

Насколько серьезны его опасения я понял, когда заметил торчащую, из-за дивана, рукоять топора. Теперь я, уже не спал ночами, ожидая неадекватных поступков от него. Мои попытки изобразить прежнего беспечного парня, провалились с треском и юмор мой воспринимался как нечто неуместное. когда, мать предложила навестить ее давнюю подругу, я понял, что за этим что-то кроется, и не ошибся. Подругу звали, Мария, но я называл бы ее матерью Терезой, потому, что она действительно была доброй женщиной. В том, золотом возрасте, который именуют ягодкой опять, и постоянно пекла блинчики, душевно угощая всех, кто заходил к ней.

После продолжительной беседы за чаем с блинчиками, а затем и с кое чем покрепче, мы обсудив невозможность моего дальнейшего пребывания в доме матери, решили, что для всех будет лучше, если я поживу у Марии. Тем более, что руки у меня работают, не смотря на отсутствие половины головы, а здоровые руки, Марии в хозяйстве, безусловно, нужны. На ее приусадебном участке действительно нужны были сильные руки, и перспектива размяться в свое удовольствие, обрадовала меня.Я остался жить у гостеприимной хозяйки небольшого особняка. Физический труд на свежем воздухе, укрепил мое здоровье, и дух мой воспрял, как и тот, что жил в моих штанах, что я ощутил весьмаявственно, когда моя хозяйка, стоя спиной ко мне, наклонилась, собирая выкопанную мной картошку.

Я предполагаю, что она не подозревала о намерениях моего пришельца и сосредоточенно выбирала большие клубни из луночки. Внезапно я увидел ее объемную попу, которая просто поразила мое воображение, и я не мог поверить, что раньше не обратил на нее внимание. Мои штаны тут же стали тесными, и даже после небольшого удара по голове, мой инопланетянин не отступал. Учитывая свой предыдущий опыт, я больше не пытался решить эту проблему с помощью рук и продолжал копать картошку, держась за черенок лопаты.

К счастью, после всех трудов я спал как убитый и просыпался каждое утро отдохнувшим физически и с хорошим настроением. Однако Мария становилась все более раздражительной каждый день, и я полагал, что ей уже надоело мое пребывание в ее доме. Как всегда, она занималась готовкой на плите и делала свои вкусные блинчики, но иногда, когда она не замечала, что я наблюдаю за ней из окна, ее движения становились рассеянными и голова опускалась. В такие моменты я начинал серьезно беспокоиться о ней - ведь она находилась рядом с раскаленной плитой.

Но все обходилось, и она вскоре выпрямлялась после короткой паузы с улыбкой на лице, которая тихо исчезала. Мария бросала очередной блин на раскаленную сковороду будто ничего не произошло. Вскоре я разгадал причину ее этих приступов меланхолии, которые только добавляли беспокойства в мою жизнь. Однажды по возвращении с прогулки Мария сообщила мне, что у нее была визит ее подруги, с которой мне было бы полезно познакомиться. По словам Марии, эта женщина обладала экстрасенсорными способностями и умела делать невозможное. Шутки шутками.

В самом деле, я не верю ни в какие сверхспособности, и чудеса, но живой образчик необычного, все же, не будем забывать, присутствовал в моих штанах, и в существование необычных способностей, у этой дамы, я, частично, позволил себя убедить. В конце - концов нельзя отрицать, что женщины, тоже подвержены травмам головы. Не смотря на весь мой скептицизм, в тот день, когда, должна была прийти эта женшина-экстрасенс, я все же испытывал некоторое волнение, и постарался приодеться, что бы если уж лицо, мое ей не понравится, так хотя бы, серым, в тонкую полоску костюмом-торойкой произвести впечатление. Костюм сидел на мне как влитой, потому, что каждодневные физические упражнения, здорово украсили мой торс, всевозможными мышечными кубиками, и ромбиками. В связи с этим, я, в тайне надеялся, разглядывая свою высокую, статную фигуру в зеркало, произвести впечатление не только костюмом, но еще и хорошо сложенной фигурой.

Наконец, она пришла. я понял это, когда услышал, что Мария разговаривает с кем то в прихожей. Ей отвечала женщина, громким, уверенным тоном, ну, конечно же не терпящем возражений. От того, как она вошла, окинув меня оценивающим взглядом, я понял, что эта женщина, знает все. Точнее, я захотел понять, что она знает все на свете, и как исцелить меня, в том числе. Мысленно, я уже представлял, как на месте пластин, вставленных хирургами, в моем черепе начинается восстановительный процесс, и начинают наращиваться костные ткани.

Мой нос обретает великолепный греческий профиль, а мертвый глаз оживает и начинает видеть на все сто с лишним процентов. В общем, красавец-мужчина в расцвете лет. Вслед за женщиной, вошла Мария, разрумянившаяся от волнения, и причитающая привычно-жалостливо, о том, какой я замечательный, и помощник отличный, и все такое, только вот мне, несчастному дитю, так не повезло, и случилось со мной вот это, и еще кое что, и мне бедному ни кто не хочет помочь. Так она жалостливо причитала, что мне, может быть впервые, по настоящему, стало жаль себя, и из моего мертвого глаза потекли живые слезы, впрочем, так же как из живого.

С большим удивлением я вытирал слезы с моего несовершенного лица и задумался о том, что Мария, возможно, тоже обладает экстрасенсорными способностями. Как иначе объяснить появление слез в моих безжизненных глазах? Но внезапно прервала процесс моих размышлений голосом самой женщины-экстрасенса. «Хорошо, я посмотрю на него, хотя не уверена, смогу ли помочь», сказала она объективно оценивая мое состояние и не позволяя себе давать ложные надежды. Через пелену слез я рассматривал ее новыми глазами - не знаю, стали ли они лучше или хуже, они просто изменились. Я видел перед собой женщину лет сорока, сохраняющую свежий взгляд. Ее лицо было приятным и открытым, а неидеальный нос делал ее красоту особым образом - все это бледнело перед ее прекрасными зелеными глазами. Они были широко открыты, обрамлены длинными ресницами и притягивали взгляд своей проницательностью. Но в них было что-то еще, что вызывало тревогу своей тайной. Это нечто казалось скрытым где-то в глубине ее прекрасных глаз, и мне показалось, будто оно шевельнулось, словно спящее чудовище.

«Подойдите ко мне», сказала она и жестом пригласила меня. Улыбка на ее лице выражала доброжелательность. Я понял, что это была всего лишь игра видимости. На самом деле я заметил, как она напрягается, словно заключая свое прекрасное тело в защитный панцирь, и я только мог предполагать, что ее уверенность была притворной и она на самом деле боялась меня и стыдилась этого страха. Когда я подошел к ней, она попросила повернуться спиной к ней - я с радостью выполнил это требование, чтобы не напугать ее своим несовершенным лицом. При этом я мог наблюдать ее отражение в окне. Конечно, я видел свое собственное отражение, но не хотел обращать на себя внимание. Однако я с удовольствием рассматривал отражение ее лица, радуясь тому, что она этого не замечает. Хозяйка тихо удалась и оставила нас наедине.

Тишина зависла как шарик на нитке, ни упасть, ни взлететь. И вдруг лопнула, разлетелась на тысячи осколков, разрывая мою черепную коробку невыносимым воем, звуком не сравнимым ни чем, свистящим и шелестящим, разрывающем серое вещество мозга на мелкие хлопья, которые разлетались брызгами, и скользкими ошметками прилипали к стене. Все происходящее отражалось в стекле, я с ужасом, наблюдал как половина моего лица, окровавленная, скалившая обнаженные десна, с прилипшими лоскутками разорванной кожи, всматривалась в свое отражение мертвым глазом, так, как тогда в вагоне, всматривалась в пронзенное пулей окно.

Почему я не терял сознание? Не было сил видеть все это, и не то что страх, что то, мерзкое, как скрежет ногтя по стеклу, вызывало отвращение, и тут я понял, почему я не терял сознание, она, не позволяла, потому, что повернув время вспять, вернув меня в прошлое она хотела дать мне, возможность сознательно изменить это прошлое, а я упустил этот момент, надо было быть внимательным, с самого начала, хотя бы с того момента, когда поднес дуло к виску. Взять и передумать. Сознательно передумать, а не играючи. Спокойно положить оружие на столик, и обернуть все в шутку. Как? Как обернуть все в шутку?

Если спорили всерьез, да и не мужик я после этого, и кто меня потом, такого, уважать будет? А кто теперь уважает меня такого? И я встрепенулся, ожил от того что понял, что я должен сделать, и как. Я скажу,- Да вы что,- пацаны? Дембель! Домой едем! Мы и так героями возвращаемся, службу с честью исполнили. Так что, давайте лучше еще по маленькой, и в люльку, утром дома будем.- Все так просто, и ничего унизительного, и никакого позора. Так решил я, и встрепенулся снова, взглянул в отражение. Она стояла за моей спиной, макушка ее головы едва доходила до моих плеч. Я видел нас сбоку, потому, что окно было не прямо против нас, а несколько в стороне. Она стояла, запрокинув голову, держа ладони над моей головой, и казалось, совсем не дышала. Глаза ее были полуприкрыты, профиль лица казался нежным, и трогательное подрагивание длинных ресниц, оживляло тени на ее побледневших щечках.

- Можно ли начать сначала?- Когда она услышала мой голос, она вздрогнула, словно от удара. Ее глаза раскрылись настолько широко, будто хотели занять всю ее личность. В этот момент я почувствовал движение в своих штанах - неудержимое и неизбежное. Член подал признаки жизни. Он не только зашевелился, но и стал таким большим, что уже не помещался в брюках. Шов брюк впился между ягодиц и угрожал разорваться.

- Не сейчас! - мысленно вскрикнул я и сжал его в кулаке. Она отступила от меня и уставилась на меня укоризненным взглядом.

- Что ты сделал?! - прошипела она через посиневшие губы. Мне пришлось спешить к ней на помощь, потому что ее колени подгибались, и она чуть было не потеряла сознание.

- Вот такой я экстрасенс! - промелькнуло у меня в голове, и я подхватил ее как настоящий рыцарь и перенес на диван. Она лежала безжизненно, и я начал беспокоиться. Я приложил ухо к ее груди, не имея никаких нечестных мыслей. Мой член в штанах постоянно отвлекал меня, вырываясь из брюк. Несколько раз я похлопал его по головке. В этот момент хозяйка застала меня в такой неприличной позе: экстрасенса, раскинувшегося на диване, и меня, прислонившегося к ее груди и сжимающего свой... ну, вы знаете что. Мария, благодарная душа, поморгала своими огромными глазами и испытующе посмотрела на экстрасенса. Потом она растерянно позвала ее:

- Виола, - произнесла она обиженно надув губки, - Ты уверена, что он нуждается именно в такой помощи! Виола медленно приходила в себя и пока ничего не могла понять. Она огляделась вокруг с растерянным видом, а затем ее лицо вспыхнуло от возмущения.

- Ты что наделал!- воскликнула она, вскакивая, разлохмаченная и раскрасневшаяся, и потрясая указующим перстом, еще раз воскликнула,

- Ты что наделал,- уже в третий раз задавая мне этот странный вопрос. Я пожал плечами, если честно, я понятия не имел, что же я такого наделал, что она потеряла сознание. Виола, разъяренной фурией пролетела мимо, посторонившейся Марии, и хлопнула дверью. Мария, еще больше выпучила, и без того выпуклые глаза, и похлопав ресницами, сказалаукоризненно,

- Не ожидала я от тебя, Андрей!- и удалилась вслед за Виолой. Я прошел в кухню и увидел в окно, как они, пригорюнившись, сидят на ступеньках, но чувства вины не было, и взять его было негде. Да, Мария приютила меня, и относилась ко мне, как мать. Да, что там как мать, лучше, чем мать. Рядом с ней я чувствовал себя уютно, и ее неусыпная забота, помогла залечить мои душевные раны. Она вела себя так, словно со мной ничего не случилось, и я начал, постепенно забывать о своем уродстве. Ни когда , ни словом она мне не напомнила о мем уродливом лице, ни взглядом, ни словом. И тут, я улышал их разговор,

- Как ты могла лечь с таким, уродом,- негодуя, отчитывала Мария, Виолу,- Я даже за столом с ним сидеть не могу, от одного вида его тошнит!- И эти слова ее, больно резанули мне по сердцу. Потом они вернулись в дом. Вошли, словно ничего не случилось, и мы сели чаевничать, с знаменитыми блинчиками Марии. Я не чувствовал вкуса, механически прихлебывая чай, и разговор их, вялый незначительный, ни чуть не интересовал меня. Мыслями я был там, в своем прошлом. В памяти прокручивались картины моей прожитой жизни, одна за другой.

Я, ведь, был прекрасен. С детства я замечал, что мой внешний вид вызывает восхищение у женской половины людей. У меня были выразительные черты лица и хорошо сложенная фигура, и поэтому я всегда пользовался успехом у девочек. Все это внимание со стороны женщин компенсировало недостаток внимания от матери. Я действительно обладал особым мужским очарованием и с возрастом не прочь использовать свою привлекательность для разных целей, например, чтобы обольстить учительницу перед контрольной работой или чтобы поспорить с самой красивой девочкой в классе.

Нужно сказать о том, что я чувствовал к девочкам не таким красивым особое отвращение и сострадание - они были несчастными, потому что им не хватало красоты и они страдали от неразделенной любви ко мне. Все это было раньше. Теперь я осознаю их - тех, кто не обладает красотой. Какая беда родиться некрасивой девочкой, если даже я, мужчина, страдаю от своей некрасивости. Мария и Виола продолжали говорить о чем-то на крыльце, когда я вышел покурить. Затем я пошел к воротам и, делая вид, что просто хожу по улице, громко запер железным замком. Обойдя дом, я подкрался к окну палисадника и незаметно прислушался к их разговору в мое отсутствие.

- Слушай,- сказала Мария с обычным недовольством.- Я уже рассказывала тебе о странных снах, которые мне снятся.

- Тебе нужен мужчина,- перебила ее Виола.- С тех пор как я помню тебя, тебе достаточно было только посмотреть на мужчину, чтобы он лежал у твоих ног. Ты уже была замужем четыре раза. Некоторые даже один раз не могут выйти замуж.

То, что Мария была четыре раза замужем, было для меня новостью, я почему- то, все еще определял ее в Матери Терезы. Потом поразмыслив, подумал, что такая тетка, с большими титьками, и глупым выражением на лице, наверное, и правда привлекательна, для мужчин, испытывавших в детстве дефицит материнской любви. Потом вспомнив, как заворожено, пялился, на ее объемный зад, когда выкапывали картошку в огороде, я отнес себя к категории этих несчастных.

- И эти твои нелепые подозрения насчет сегодняшнего происшествия с Анд-

реем, вызваны именно тем, что ты голодная, мужика тебе надо,- не пре-рывала, своих поучений Виола, не смотря на слабое, но все же настойчивое сопротивление, Марии.

- Ой, да когда это было,- отмахивалась она,- когда мужики- то, у ног моих валялись!-

- Да, в прошлом году, я тому свидетель. Помнишь, как мы с тобой прогуливались, и из- за калитки, у одного дома, мужик на тебя смотрел?-

- Ну помню, так это Коля был, - плачущим голосом, ответила Мария.

- Ну, так ни он ли потом нашел, тебя, вычислил где ты живешь, пришел делать предложение. Так?-

- Так, так ведь он, потом нехорошим человеком оказался, выгнала я его.-

- А кто тебе мешает подмигивать хорошим мужчинам?-

- И то правда,- согласилась Мария,- и я, даже находясь на приличном расстоянии,услышал, как тяжело со скрежетом,заворочались шестеренки в ее засушенных мозгах.Шестеренки ворочались не долго, спустя минуту,она запротестовала вновь.

- Да я, теперь ни с каким мужчиной быть не смогу!- канючила Мария, и будто даже шмыгнула носом.

- Почему ты так думаешь? Взгляни на себя! Ты в самом расцвете лет и красоты! Сейчас самое время найти постоянного партнера. Не стоит перепрыгивать от одного к другому в таком возрасте. А для создания семьи, это именно подходящий момент - успокоила ее Виола.

- Говорю тебе, никто мне не нравится!

- Это странно, подруга,- с подозрением проговорила Виола,- Ты так возмущалась, увидев нас с Андреем. Разве у тебя нет кого-то?-

- Какой ужас! С таким уродом! Фу! Прочь! Ни за что в жизни!-

- Итак, ты не хочешь говорить?-

- Я же говорю. Мне снятся странные сны. И я кончаю как никогда раньше - долго и интенсивно. Ни с одним мужчиной мне не было так хорошо!-

- Так кто это? Ты видишь его?-

- Он какой-то непонятный, словно одна голова. Лицо у него выглядит как лицо ребенка, который быстро состарился. У него нет ни рук, ни ног, только щупальца. И он полностью входит в меня головой. И что он делает! Ты не представляешь, я кончаю тридцать пять раз подряд, и он не уступает мне. Было так замечательно, ты даже не представляешь. Я потеряла сознание от счастья, хотя и ненадолго. Затем он начал снова, его щупальца входят в мой рот и... и касаются всего моего тела. Когда он обвивает своими щупальцами мои соски и ласкает их нежно, а сам горячий... Мне голова кружится от счастья.

Ты не представляешь, какой он ласковый. Мы одновременно достигаем оргазма - я чувствую его пульсацию внутри меня!-

Слушая рассказ Марии, я провел рукой по штанам и ощутил его там - слабого, податливого, плавно скользящего своими щупальцами по моим пальцам.

- Ах вот оно как,- злорадствовал я,- Значит со мной, уродом, эта корова, ни за что не ляжет, а этот поганец, самовольно вторгшийся в мою жизнь, и в мое тело, мил ей так, что она ни о ком другом, даже думать не хочет!- Я сдавил его у основания головы надеясь задушить, негодника, здесь же, не сходя с места. От опрометчивого поступка, меня отвлек истеричный смех Виолы. Она смеялась так, словно собиралась умереть от смеха.

Когда я услышал булькающие звуки, словно она захлебывается, я пос-пешил в дом, всерьез обеспокоенный ее душевным состоянием. Когда я вошел, Виола стояла в прихожей и смотрясь в зеркало, подкрашивала губки. Собиралась уходить. Когда я взглянул в зеркало, я увидел, впрочем как всегда, свое изуродованное лицо, и вдруг, меня как током пронзило, я заметил, как зрачок моего мертвого глаза, расширился. Мой глаз среагировал на изменение освещения. Я отвернулся от зеркала, к свету, и повернулся вновь, зрачок снова расширился. Прежде, он ни на что не реа-гировал. Не обращая внимания на Виолу, которая с интересом наблюдала за моими манипуляциями, я вошел в гостиную, где было зеркало поменьше, и не веря глазам своим, закрывая, то один глаз, то другой попеременно, я про-верил зрение. Оба мои глаза видели. Осененный, я рванулся в прихожую, надеясь задержать Виолу. Она уже закрывала дверь. На мой оклик, она обер-нулась глядя, вопросительно.

- Что случилось, Андрей?- Я понимал, что после того, как она потеряла сознание, просить ее, произвести какие то ни было манипуляции по отношению ко мне, просто нелепо. Но сумасшедшая надежда взбудоражила меня так, что я не мог ждать более подходящего момента.

- Пожалуйста, - умолял я, - продолжи работать со мной. Виола мило улыбнулась в ответ.

- Не могу поверить! Я чуть не умерла, когда твое прошлое тонкое тело отделилось и попыталось проникнуть в него. Оно хотело изменить ход событий, чтобы предотвратить твое лицевое повреждение. И внезапно я услышала твой голос из настоящего времени. Возникло замыкание временного пространства, и это вызвало электрический разряд в моем тонком теле. Когда все потрясло, оно не смогло вернуться обратно в мое физическое тело. Ты должен понимать, что еще немного и оно бы уже не смогло вернуться, так как мое физическое тело было бы безжизненным.

Я не мог сконцентрироваться на ее рассказе. Моя мысль постоянно крутилась вокруг происходившего. Значит она все-таки смогла проникнуть в прошлое своим эфирным телом и произвести изменения. Мой некротический глаз это видит. Что же она сделала в прошлом? Возможно, она попыталась изменить направление пули, чтобы сохранить мой глаз. Я хотел еще одну попытку. Я хотел вернуть все обратно - мой разбитый череп, кусочки хряща от носа, которые, возможно, прилипли к стенке вагона вместе с осколками черепа и мозгов. Я мечтал о том, чтобы все вернулось на свои места, словно в фильме, когда пленка прокручивается задом наперед. Но Виола была непреклонна. После моих уверений о том, что я буду безмолвным как рыба во время ее манипуляций, она пообещала попробовать что-то еще в другой раз. Это было неутешительно, но все же давало какую-то надежду.

А этот гад, что у меня в штанах сидит, даже не шевельнулся. Почувствовал, наверное, что со мной шутки плохи. С какой целью, этот инопланетянин прицепился ко мне, я так и не понял. Выходит так, инопланетяне эти, просто большие члены, которые оплодотворяют наших баб. Интересно, как поживает та медсестра, в которую я его толкал.Времени уже много прошло, наверное родила какого-нибудь урода.

 

Глава четвертая

 

Бабочка уже не подавала признаков жизни. Я потрогала ее тельце спичкой, что бы проверить, скончалась она , или просто устала трепыхаться. Она слабо шевельнула усиками, приподняв их как антенны.

-Черт!- Я уже начала ненавидеть эту крылатую тварь, которая упорно не хотела умирать. Чувство раздражения захлестнуло меня. Почему бы мне просто не растереть ее в пыль, вместо того что бы пялиться в ее выпученные глаза. Что - то удерживало меня от этого шага. Нет, я уже не думала, что это редчайший экземпляр, за который, коллекционеры готовы отвалить кучу денег. Теперь она казалась и не такой уж красивой и узор ее крыльев поблек. Я не испытывала чувства садистского удовлетворения, наблюдая за ее мучениями. Но что - то удерживало меня от последнего взмаха рукой, что бы просто прихлопнуть ее, как муху. Я постаралась убедить себя, что мое раздражение вызвано отнюдь не упрямством бабочки, упорно не желающей умирать. Просто я устала. И этот визит к Марии, был для меня утомительным. Я потеряла много сил, общаясь с этим изуродованным парнем. В принципе удивляется не чему. Такие несчастные, всегда цепляются мертвой хваткой, как только почувствуют, хоть какое - то улучшение для себя.

- Что же на самом деле произошло? - Я провела с ним обычную процедуру расслабления. Когда почувствовала, что мое тонкое тело отделяется от земного, я увидела нечто, слегка напоминающее большую голову с лицом старого ребенка. В этот момент ощутила вихри, заполнившие меня, и кровь начала пульсировать так сильно, будто скоро прорвется сквозь поры. От возбуждения я едва могла дышать. Из этого существа исходили странные импульсы, наполняющие меня трепетом и необыкновенной томительностью. Я просто таяла от вожделения. Это вожделение не было животным желанием; это было как будто встреча с чем-то самым близким и родным для меня. Все это - ощущение защищенности, словно я находилась в объятиях матери; чувство нежности, словно это мой ребенок; радость, словно со мной самым прекрасным и сексуальным мужчиной на свете; и глубокое удовлетворение от того, что он знал, как доставить мне удовольствие, даже то, чего я сама не знала о себе. Он дарил мне это блаженство, входя все глубже и нежнее, пока полностью не заполнил меня. Я замерла от удовлетворения.

- Уф - выдохнула я, слушая учащенное сердцебиение, вызванное воспоминаниями. - Это было потрясающе! - Нечто пугало. Я была слишком измучена, чтобы размышлять о том, что на самом деле произошло. Неправда. Я не хотела думать об этом на самом деле, потому что где-то в глубине сознания загорелся красный свет. Запрещено! Возможно, это был элементарный инстинкт самосохранения. Я предполагала, что многие детали случившегося стерлись из памяти - вытесняние сознания. Возможно, мое сознание просто не способно осознать эту информацию и старательно вытесняло происшедшее приключение из памяти, чтобы не сойти с ума. Осталось только сладостное ощущение, которое возникло неизвестно откуда. Да, и насколько важно знать - откуда оно?

 

Глава пятая.

 

Мысли о брошенной мной медсестре, не оставляли меня. Теперь, я знал точно, что этот инопланетянин, что поселился в моих штанах, отнюдь не плод моего воображения. Если Мария, предавалась утехам с этим существом, то наверное он был на самом деле. Я думал, что та медсестричка, должна была бы уже родить к этому времени, потому, что, насколько я помнил, мы не предохранялись во время близости. Если конечно, она не пользовалась всякими там штучками, которыми предохраняются женщины. Спиралью, например, или может быть, пилюли глотала. О том, что она могла просто сделать аборт, у меня, почему то даже мысли не возникло. А так и оказалось. Потому, что когда я вновь встретился с ней, она мне призналась, что избавилась от плода, потому, что я исчез, и не давал о себе знать.

- А как бы я одна ребеночка растила?- простодушно сказала она, пожимая плечиками. В тот самый момент, когда я объяснялся с бывшей своей под-ружкой, в дверь заглянула забинтованная по самые глаза девушка. Поскольку мы уединились в перевязочной, а время подходило, как раз для принятия

этих процедур, то, понятно, больные начали заглядывать в кабинет.

- Заходи Алина,- окликнула заглянувшую светловолосую девушку сестричка.- Сейчас я тебя перевяжу,- и не обращая внимания на меня, занялась пациенткой. Когда звякнули вынутые из стерилизатора инструменты, я почув-ствовал дурноту, подкатившую к горлу. Как будто сейчас с моего лица, будут

отдирать присохшие бинты. Я даже отвернулся, что бы не смотреть, а еле сдерживаемый стон пациентки подстегнул меня. Я вылетел пулей, все же скользнув взглядом по несчастной, когда закрывал дверь. Этого мимолетного взгляда хватило, что бы сердце мое разрыдалось от жалости.

По ее хрупкой фигуре и нежному девичьему голосу можно было судить, что ей было лет шестнадцать. Ее аккуратная светловолосая голова на длинной изящной шее украшена большими глазами цвета неба, в которых отражалась боль. Под глазами, под ободранной кожей, проглядывали белые кости челюсти, по которым медленно стекала разбавленная кровью лимфа. Я опустил взгляд и заметил, что на ее руке всего два пальца – большой и указательный, создавая нечто похожее на клешню краба. Я не смог продолжать смотреть.

Позже я узнал о ней от того самого "ощупника", с которым я подружился в этом заведении. Он до сих пор не выписался и был очень рад встрече со мной. Теперь его лицо было без повязки, и я впервые увидел его физиономию, которая вызвала странное чувство – будто у него лицо ребенка, который быстро состарился. У меня началось внутреннее напряжение, все эти инопланетяне уже повсюду. "Ощупник" доверительно прижался ко мне, словно он до сих пор забинтован и ничего не видит. Он зашелестел мне на ухо, рассказывая о своей жизни и радостях больничного существования. Когда я спросил его о девушке, с которой столкнулся в перевязочной, он особенно оживился и восторженно шепнул мне в ухо.

- Представь себе! Интересный случай! Эта девочка работала в парикмахерской и устроила пожар! - горячо шептал он мне в лицо. Какой-то химический состав загорелся! Эти женские штучки никогда не приводят к добру! Что они только делают со своими волосами! Эта девочка стала жертвой стремления к красоте. Она испугалась или что-то еще и упала лицом на открытый обогреватель. Ты знаешь, как мы тут следим за безопасностью! Она потеряла сознание от боли. И так лежала, поджариваясь на раскаленной спирали. Пока клиентка освободилась и догадалась, что делать, девочка сжегла свои губы. Теперь, как видишь, она ходит со звездой на повязке – ангел смерти. - неловко пошутил он. Я слушал его шепот в ухо, задумываясь о том, как бы познакомиться с этой девушкой поближе.

- Испугается ведь, - подумал я, с грустью, вспомнив как стыдился, своей изуродованной внешности.

- Как сделать так, что бы она поверила, что я действительно люблю ее? В конце концов, я тоже не красавец,- и этот довод я счел убедительным, совсем не подумав о том, что именно этот факт,что ее полюбил урод, не чуть не краше ее, больно ранит ее сердце.Четко обозначит нынешнее ее положение в обществе.

- Только такого урода и достойна!- скажет она потом, рассматривая себя в зеркале,перед нашим походом в ЗАГС.

А пока, я поджидал ее у дверей перевязочной, с букетом цветов, и прохо-дящие мимо медработники, смотрели на меня с одобрением, полагая, что букет предназначен медсестре.

Потом, когда я вручил букет, Алине, она долго молчала, смущенно потупив свои голубые глаза, с длинными как у куклы ресницами. Ее молчание, я рас-ценил, как знак согласия и ринулся в атаку.

- Примите пожалуйста мой скромный букет, - расшаркался я перед растерявшейся девушкой, и демонстративно, втянув носом аромат, исходящий от пышных пионов, протянул ей цветы. Она неловко подхватила букет своей клешней, и прижала другой, здоровой рукой к груди, рассыпающиеся стебли.

Затянувшееся молчание, становилось неловким, и я собирался еще, что- нибудь сказать, распинаясь этаким шутовским тоном, но она прервала меня,

- Спасибо, - произнесла она нежным голоском, звучащим риглушенно из-за повязки закрывающей нижнюю часть лица.

- С чего бы это, незнакомцу, взбрело в голову дарить мне цветы?- Я быстро протараторил заранее, заготовленную фразу,

- Да так, знаете ли, увидел вас, и можно сказать моментально влюбился, глаза ваши, мне очень понравились,- продолжал я, паясничая как шут гороховый, и вращая своими глазами, что, несомненно, наводило на нее ужас. Я, и без этих кривляний, выглядел, страшновато, но меня понесло, как в далеком прошлом, словно я был прежним красавчиком. Алина не ответила мне, и я с тревогой всматривался в ее глаза. В них светилось изумление, недоверчивое любопытство, словно она хотела сказать,

- Не может быть,- и мне даже показалось, что она съежилась, как бездомный котенок, к которому протягиваешь руку, что бы погладить, а он, взъерошив шерстку, отодвигается, шипя угрожающе. Спустя мгновение, я имел счастье наблюдать, как она удаляется от меня, неуверенно ступая по сверкающему кафелю, изящными ножками, обутыми в просторные больничные тапочки. Главное, она приняла подарок. я, вообще то боялся, что получу этим букетом по физиономии. А к сестричке, я все - же зашел, по старой памяти, к неописуемой радости моего инопланетянина, который несомненно учуял ее близость и норовил выскочить из штанов. Я не стал принуждать его к воз-держанию, и буквально за ширмой, где пациентам всаживают укольчики, прямо в мягкое место, я совершил эту процедуру с сестричкой используя инопла-нетянина в качестве шприца. Потом мы встретились с ней еще пару раз, в нашей излюбленной кладовке, где, валяясь на мешках с бельем, я имел возможность поподробнее, и как можно деликатнее, расспросить ее о том как протекала ее прерванная беременность.

Теперь, когда я собирался обзавестись семьей, мне было крайне не безразлично, какие функции выполняет мой инопланетянин, и если он способен к воспроизводству потомства, то извините, чье это потомство будет? Его, или мое? Выглядел он как половой орган мужчины, и даже моя многоопытная медсестра не заподозрила ничего необычного.

Конечно, в возбужденном состоянии, он был гораздо больше среднего члена, и имел дурацкую на мой взгляд, привычку, отделятся от моего тела и шлятся где ему вздумается. Проделывал он эти штучки, в основном когда я спал, или находился в прострации, но никогда не шел туда, куда я ему указывал. Шутки ради, я даже представил, как намереваюсь заняться сексом со своей малышкой, и не смотря на то, что душа пылала нешуточной страстью к Алине, он,вовсе не собирался повиноваться зову моей души, и дрых спокойно. Зато, когда я на следующий день, столкнулся с моей медсестричкой, ее сияющие глазки, смотрели на меня с такой благодарностью, что я понял, что мой инопланетянин, этой ночью совершил очередной сексуальный подвиг.

К счастью, беременностью, он награждал нормальной, и плод развивался как положено, без всяких фантастических штучек, вроде моментально выросшего плода, разрывающего плоть матери. Сестричка объяснила, что был мальчик, потому что на таком сроке беременности, уже можно было разглядеть, половые органы. Я успокоился, если уж половые органы у зародыша нормальные, человеческие, то, наверное, и плод, вполне соответствовал. С такими мыслями, я направлялся к больничной столовой.

Близился обеденный перерыв, и я надеялся встретить Алину в столовой. В моем кармане лежал подарок для моей возлюбленной. Пришел в столовую и оглядел полупустое помещение. У окошечка выдачи я заметил ее хрупкую фигуру, одетую в просторный больничный халат. Она положила свою тарелку с едой на поднос и неуверенно направилась к удаленному столику. Я набрался смелости и решился присесть за этот же столик напротив нее. Заметив ее возмущенный взгляд, я постарался показать беззаботную улыбку.

- Извините, если занял ваше место,- сказал я спокойно.

- Да, действительно, это не ваше место,- ответила она медленно и решительно.

- Да, я подумал, что настоящее место рядом с тобой,- быстро пересел на стул рядом с ней. Ее глаза приобрели холодное сияние вершины горы Арарат.

- Вы думаете, что у меня дела настолько плохи, что я должна принимать ухаживания первого встречного? - спросила она, смотря на меня косо. Ее глаза стали темнее, и отчаяние отразилось в них, выдавая ее внутреннее беспокойство. Она держала вилку изуродованной рукой и готовилась начать обед.

Левая рука, здоровая, лежала на столе. Мне пришла мысль, что ей было бы удобнее держать вилку левой рукой, которая не пострадала. Со временем можно было бы привыкнуть. Но она упорно пользовалась правой рукой, имеющей всего два пальца. Эта упрямость вызывала не жалость, а скорее сострадание. Было неприятно видеть эту искаженную руку, которая подносила вилку к такому же искаженному рту без губ и с обнаженными костями челюсти. Но одно радовало: она старательно ела аккуратно, чтобы пища не выпадала из ее рта.

Я заметил, что она наблюдает за мной и понял, что она поняла, о чем я думал. Мне стало стыдно, словно меня уличили в воровстве.Я отвел взгляд, и сунув руку в карман, извлек шоколадку, на обертке которой была изображена девочка, с такими же синими глазами как у Алины. Оставив подарок на столе, я вышел из столовой.

Выходя из больницы, я остановился в вестибюле. В огромном зеркале, которое украшало всю стену, я рассмотрел себя тщательно, хотя последнее время, делал это с большой неохотой. В зеркале отражался молодой человек, высокого роста, с пропорционально сложенной фигурой. Особо выпуклым рельефом мышц, я не мог похвалиться, но и особой костлявостью тоже. Вот только лицо, было не то, что не привлекательным, а по-настоящему отталкивающим. Глубоко запавшие глазницы под высоким лбом, и маленький треугольник, обозначающий нос, придавали внешности сходство с изображением черепа, с сопутствующей надписью,

-" Осторожно! Убьет!"- Это самое оптимальное, что смогли сделать с моим лицом, пластические хирурги. Конечно, Алина, расценивает мои чувства к ней, как акт милосердия. Я еще раз, окинул свое отражение критическим взглядом.-" Я уродлив до отвращения!-" отчаяние, пронзило сердце острой болью. И вновь, глупая надежда, повела меня к моей возлюбленной. Я вернулся в больничные коридоры. В послеобеденное время, здесь прогуливались пациенты. Среди неспешно передвигающихся фигур, я без труда нашел своего старого знакомого. Завидев меня, он оживился, это можно

было понять по движениям его рук, которые стали жестикулировать более энергично, но лицо его, похожее на лицо мгновенно состарившегося младенца, осталось бесстрастным, словно оно существовало независимо от тела. Я по привычке, обнял его, и вполголоса завел разговор.

- Однажды ты рассказывал о существах из другой галактики, которые помогают людям с повреждениями мозга, - промурлыкал я, стараясь изменить фразу таким образом, чтобы она звучала по-новому. Но внезапно почувствовал неловкость от осознания того, что моя фраза получилась безумной глупостью. Но уже было поздно отступать, поэтому я решил идти до конца. К моему удивлению, мой собеседник не отдалился и не смотрел на меня, как на сумасшедшего. Вместо этого он приблизился ко мне и прислушивался к тому, что я шептал ему, кивая головой.

- Да-да, они действительно работают в четвертом операционном блоке. Ты же знаешь, этот блок всегда закрыт для посторонних,- прошептал он в ответ.

- Понятно, все должно быть держаться в тайне,- подтвердил я сочувственно.- А правда ли то, что они полностью восстанавливают не только внешность, но и функции разрушенного мозга?

- Ты не замечаешь, как они прекрасно восстановили меня? - ответил он, поворачивая свое странное лицо ко мне. В его глазах, скрытых за отечными веками, я увидел недоумение. Я не понял, почему он недоумевает. Ведь его внешность была далека от привлекательной и недоумение следовало испытывать именно я.

 

Но так как выбора у меня не было, я решил не сомневаться и задать ему более подробные вопросы об этом загадочном операционном блоке. Я приблизился к нему еще ближе и тогда мой взгляд упал на окно, выходящее в больничный парк. Среди осенних деревьев я заметил хрупкую фигурку своей возлюбленной. Не дослушав до конца разговор со своим спутником, я направился туда, мое сердце начало биться сильнее.

Несколько минут спустя, я уже был в парке, и, придерживая веточку березы, выглядывал из-за дерева, стараясь оставаться незамеченным. Она собирала позднюю землянику, которую еще можно было найти среди пурпурной листвы. Она как и прежде, пользовалась искалеченной рукой, и мне было больно видеть, как не ловко, она пытается подцепить своей клешней крохотную ягодку, сверкающую как капля крови.За несколько минут я собрал целую горсть этих душистых ягод, и направился к ней, не скрываясь, неся в вытянутойруке найденное сокровище.

Она не сразу заметила меня, потому, что была увлечена поиском земляники, и когда распрямилась, то уткнулась прямо в мою ладонь,на которой сверкали, уложенные горкой,ароматные ягоды .Ее огромные голубые глаза, сначала смотрели на мою ладонь, затем она подняла взгляд на мое лицо, и я разглядел в этих глазах целую гамму чувств, от удивления, до недоверия, словно я материализовался из воздуха. Я застыл в ожидании с протянутой рукой, надеясь, что она примет мой дар. Но она как и прежде, отвернулась и удалилась поспешно, скрывшись за деревьями. Мне даже показалось, что она дает понять мне, что я должен следовать за ней, и я как послушный пес, затрусил следом, но за деревьями открылась широкая аллея, по которой прогуливались больные.

Увидев открывшуюся передо мной панораму, я понял, что ошибся, и горько мне стало, и обидно, и я поспешил к ощупнику, так неучтиво, брошенному мной, с решимостью, не колеблясь, отдаться в руки инопланетян, или как там у них, в их щупальца. Пусть они делают со мной, что хотят, и если я обрету свою прежнюю внешность, то наверное смогу завоевать сердце Алины. Да и необычные сверхспособности не помешают, на тот случай если, она по прежнему будет артачиться.

Последнее, что мне запомнилось, это яркий свет прожектора над операционным столом, который мешал мне разглядеть лица инопланетян, склонившихся надо мной. Острое ощущение пронзило мою грудь - не сердце, а именно в области солнечного сплетения. Я потерял сознание. Звуки стали громкими, затем постепенно затихли вместе со звуками скрипящих волн.

Другой вариант:

Да, я видел ее. Просто не мог повернуть голову достаточно, чтобы рассмотреть все детали. Пытался повернуться, но боль в груди не позволяла. Казалось, что мое тело разрывается на куски. Я заметил свои усы и тонкие лапки, которые были совсем не человеческими, а больше похожими на тараканьи. Когда она отошла от меня, я понял, что это та самая экстрасенсорная женщина, которая приходила к Марии. Я даже обрадовался этой встрече, потому что помнил, как она оживила мой мертвый глаз. В голове появилась радостная мысль: "Вот она, моя «спасительница»". Но она не обратила на меня особого внимания, и я не мог двигаться с места.

То, что я стал ничтожно маленьким, я понял позже. Пока же я пытался хотя бы приветствовать ее, видя, что она такая большая - значит, я очень близко к ней. Это было только из-за оптического обмана, так думал я. Но когда она отдалась и все равно осталась большой, я понял, что это не она большая, а я такой маленький. Может быть, она и услышит меня? Но несмотря на то что я кричу правду или нет - ничего не слышно даже самому себе. Казалось, что рот открыт и издается звук "м-м-м-м" или "о-о-о-о", но ничего не выходит.

Я точно знал одно: меня прикололи к этой картонке и теперь я делаю круги вокруг ее. И нет сил выбраться, как только я начинаю напрягаться, проклятая булавка рвет мое тело и вызывает адскую боль. Я даже пару раз терял сознание. Виола ходила по кухне, готовила обед. Каждое ее движение создавало вихрь, и эти потоки воздуха поднимали мое измученное тело в воздух. Но булавка, на которой меня прикололи, не позволяла мне улететь, и я трепыхался на этом стальном острие, словно потрепанный флаг. Постепенно я привык к боли, которая разрывала мою плоть. В перерывах между вихрями, когда Виола останавливалась и наклонялась над столешницей, я испытывал страх от мысли о том, что она уйдет.

Я готов был терпеть бол-танку, вися на булавке. Я готов был терпеть влагу от испарений, которые извергали кипящие на плите кастрюли. Но я совершенно не был готов к оди-ночеству. И когда, я пришел в себя, после особенно сильного воздушного потока который чуть не сорвал меня с моего стального шеста, я понял, что этот особенно сильный поток был рожден захлопнувшейся дверью. Она ушла.

Ночь была длинной. Сначала я наблюдал как сгущается тьма вокруг и умолкают звуки жизни, за запертой дверью кухни. Потом в самой кухне начали раздаваться звуки ночной жизни, ее обитателей. Шуршала мышка в картофельных очистках, бился об стекло большой малярийный комар. Потом я перестал замечать окружающую меня темноту и мне даже показалось что-где то мелькнул лучик света, и вся моя истерзанная душа потянулась к этому зыбкому пятнышку, трепещущему на стене. Мне даже почудилось, что пятнышко это растет и приближается ко мне, и я отчетливо различаю черты лица Виолы.- Милая!- выдохнул я из самой глубины моей души.

Не знаю из каких истоков взялась эта любовь к малознакомой женщине, но именно ее, сейчас я вспоминал, каждую черточку ее милого личика, каждый изгиб ее тела, и хотел любить ее как никогда до самозабвения.- Виола!-пела моя душа, и кажется, вторили мне и мышки и комарики, -Виола!- я умилялся с детской непосредственностью, и чувствовал такой прилив сил, что готов был горы свернуть, только бы увидеть ее еще раз.

Пятнышко света, сдвинулось и осветило меня. Я только чуть-чуть повернул голову и увидел свое отражение в окне. На черном стекле отразилась прекрасная бабочка, крылья которой были подняты словно победоносные знамена, расцвеченные великолепным узором. Гордо выпятив грудь, это насекомое, сверкало огромными черными глазами, в которых множилось отражение несметного количества точно таких же бабочек. Я знал про булавку.

И я увидел этот стальной шест, отражающийся в зеркале, и понял, что я прекрасен. Я любовался своим образом, гордость наполняла мое сердце. Возможно для маленького сердца бабочки это было слишком много, но я чувствовал прилив сил и пошел вперед. Через несколько шагов я осознал, что вырвал булавку из куска картона. Сталь все еще пронизывала мое тело, но я продолжал идти с этим куском железа. Я двигался, потому что знал, что я невероятно прекрасен, и видел целое войско таких же красивых бабочек в своих глазах. Я переставлял лапки и кончик булавки скреб по картону в моей груди. Но я продолжал двигаться, потому что далеко там меня заманивал образ моей Виолы.

 

Завершение.

 

Если бы она не зашуршала своими крыльями по картону, я бы на нее не обратил внимание. Я уже забыла о той глупой бабочке. Она сорвалась с прикола за ночь, протащилась с булавкой в животе до края подоконника и теперь скребла ободранными крыльями по картону. Я перенесла ее, нанизанную на булавку, туда, где был виден след, чтобы приколоть ее на место. Но что-то сверкнуло в области ее маленькой головки.

При ближайшем рассмотрении я заметила большую каплю влаги, вытекающую из ее выпученных глаз. Ее тело было легким, и все же мои пальцы почувствовали дрожь стальной шпильки, передавшей предсмертные судороги этого насекомого. Секунду спустя она замерла, и капля влаги, вытекшая из ее глаз, остыла на волосках ее покрытой шерстью груди. Никогда не думала, что убийство бабочки может быть таким хлопотным делом. Бабочка-то какая-то, а сколько крови она испортила мне. Ну да ладно, комар от природы кровосос, а эта красавица была такой изящной, интеллигентной, порхающей, а как умирать – так истерика.

За окном, что-то мелькнуло. Я подошла, присмотрелась,- Неужели душа, этой букашки отлетела? Все же не врет предание, наверное, это правда, что бабочки это души умерших людей.- Но нет, я присмотрелась внимательнее,- за окном кружились первые снежинки. Вот и зима пришла.

Прошло какое-то время, Мария звала на блины, но прогулки по морозу я не люблю. Собралась я к ней только ближе к весне, когда с сосулек потекла тягучая капель. Предупредив о своем приходе я явилась точно к обеду, когда на столе уже дымилась внушительная стопка горячих блинов. Судя по обилию одежды, висящей в прихожей, я была не единственной гостьей. Из двери гостиной, навстречу мне вышел мой старинный знакомый, парень с изуродованным лицом. Я припомнила,- Андреем его зовут. За ним вышла белокурая девушка. О степени ее уродства не берусь судить, потому, что ее лицо по самые глаза было прикрыто марлевой повязкой.

Мы пили чай и болтали, непринужденно, насколько это было возможно. Придумав благовидный предлог, что - то вроде того, что жарко со стороны печки сидеть, я пересела подальше от своей соседки по столу. Не могла, без содрогания смотреть на ее искалеченную, клешневидную руку. Кусок в рот не лез. В довершение, к всем впечатлениям, от этой пары молодых, страшно покалеченных, и изуродованных обстоятельствами жизни людей, я была потрясена звуками, донесшимся из дальней комнаты. Сначала я прислушивалась, оглядываясь с недоумением на молодых, которые поспешно удалились не доев свои порции. Потом, когда активная возня в спальне прекратилась, я, не сумев побороть нарастающее любопытство, прошла вслед за счастливыми родителями.

В полумраке спальной комнаты, на широкой кровати, окруженной пеленками и подгузниками, лежала прекрасная маленькая девочка. Она имела обычную внешность и телосложение, а ее родители смотрели на нее с улыбкой на своих лицах. Я повернула свой изумленный взгляд на создателей этого чуда и на короткий момент подумала, что муж и жена походят друг на друга. Хотя я не могла определить точно, в чем заключается их сходство. Может быть, это было выражение счастья, которое объединяло их, или же у них были похожие черты лица, отразившиеся на скором старении после рождения детей.