Бритва и щетка для волос (С участием Суини Тодда и Нелли Ловетт)

Произведение является фанфиком по мотивам фильма-мюзикла «Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит», но содержание канона знать не обязательно.

(Лондон 19 века. Цирюльник Суини Тодд снимает квартиру в доме Нелли Ловетт, которая торгует мясными пирогами собственного приготовления. Нелли чертовски нравится Суини Тодд, но красивый своевольный цирюльник не очень то торопится отвечать на ее чувства…)

Войдя в пирожковую, Нелли не сразу заметила мистера Тодда, стоявшего у самого окна. Он опирался на высокий подоконник в своей привычной позе и смотрел на улицу, где в серых сумерках лондонских улиц начинали один за другим зажигаться фонари. Нелли вернулась поздно: она весь день пробегала по городу, побывала во всех магазинах и даже на рынке, но так не смогла купить ни дешевой муки, ни красивого модного платья по доступной цене. Всему виной ее дурное настроение, а причина расстройства — вот она, у окна стоит!

Мало того, что этот непричесанный цирюльник ни разу не обратил на Нелли ни малейшего внимания — он даже умудрился в порыве своего очередного бздыка весьма реально угрожать ей бритвой! Тогда он был так близко от нее, дыша ей в щеку и играя своей любимой серебряной игрушкой, остро наточенной и отполированной до блеска… Орал ей в ухо какую-то нелепую, дрянную чепуху… и вдруг, без всякого предупреждения ушел. Ушел и даже не извинился… Пускай не извиняется, не просит у нее прощения —лишь бы не был таким безразличным!..

В надежде, что новое платье изменит его отношение к ней, Ловетт обскакала весь Лондон — и вот: ее старое платье забрызгано грязью, а новое так и не куплено. Уж если не везет, так не везет!..

- Если ждешь пирогов — то напрасно! — сообщила она Тодду без лишних предисловий.

Он медленно двинулся ей навстречу. Его блестящие темные глаза внимательно следили за каждым ее жестом. «Сейчас как прыгнет! Маньяк!» — На всякий случай Нелли поискала взглядом скалку: она лежала на последнем таракане, сгоряча убитом ею этим утром. Дотянуться до скалки ей вряд ли удастся… «Ну все! Пиши «пропало», — пронеслось у нее в голове, — Эй, дайте хоть листочек — записать!..»

Но мистер Ти смотрел на нее как-то по-другому, не так, как прежде…

«Знала бы ты, о чем я только передумал за этот день!..» — казалось, говорили его глаза.

Он вглядывался в ее суровое лицо, пытаясь обнаружить хотя бы легкий намек на теплоту, но Нелли слишком хорошо играла свою роль. Сейчас она опять уйдет, а он останется наедине со своей совестью, как упрямый, непослушный мальчишка… В своем стремлении поглубже спрятать чувства, он доходил до крайности, и все его поступки были прямо противоположны его мыслям. Поступки превращались в проступки, проступки — в открытое баловство!

Давным-давно еще подростком, в ту пору скромным и наивным, Бенждамин Баркер* гораздо чаще испытывал подобные мучения, когда невольно расстраивал своих родителей. Проступки были пустяковые, но в глубине души накапливалась боль, которой легче было вырваться наружу, когда мать под горячую руку, уложив к себе на колени, задавала сынишке хорошую взбучку. И как бы крепко ему не доставалось, наравне со строгостью внушения, он чувствовал ее тепло и нежную заботу о нем.

Вспоминая об этом, Суини решил, что почти нашел выход… А что если?.. Когда нелегко подобрать слова, такая мера помогла бы им обоим понять друг друга. О-о-о!.. Нет, только не с Нелл! Тодд с ужасом представил себе, как будет выглядеть, лежа вниз лицом на коленях у этой хрупкой, изящной и такой уязвимой женщины. Трудно даже название подыскать для такой картины!.. Кроме того, он должен будет, — и это принципиально, — пониже спустить штаны!.. Тем хуже: так ему и надо! Суини лихорадочно соображал, чего стыдится больше — суровой перспективы искупления или своих дурацких выходок… Если быть честным, то второе перевешивало все!..

«Ну почему она молчит?.. Сейчас уйдет, а ты отправишься — всю ночь ходить из угла в угол по своей цирюльне, нахмурив брови и посматривая в треснутое зеркало!»

- Я чем-нибудь обидел вас? — спросил он вслух немного приглушенным голосом, который почему-то невольно задрожал.

«Ах, милый, что ты выдумал? Ничем ты… Стоп! Нет, Нелли, для порядка тебе надо подуться! Минуту или две! — Она метнула взгляд на небольшие старинные часы: без трех минут шесть. «Вот в шесть часов я и прощу тебя, негодник!» — подумала она и приготовилась к приятному сюрпризу. При этом, разумеется, хитрая Нелли не забыла о соответствующем выражении лица. Уперев руки в бока, она смерила Тодда возмущенным взглядом с ног до головы. Носок его ботинка упрямо ковырял покрытый пылью деревянный пол. «А вдруг он передумает… просить прощенья?..» — Тут Нелли ни на шутку испугалась.

Суини поднял на нее глаза: он готов был провалиться сквозь землю. А нужно было сделать еще шаг вперед… О, Боже!.. Переступив через парочку убитых тараканов и собственную непокорную строптивость, Тодд подошел вплотную к Нелли.

- Я вас обидел, и я знаю, чем, — произнес он, на этот раз уверенно и твердо. Без всякой мольбы, не ища оправданий.

«Ха, передумает! Он и не собирался!..» — мелькнуло в голове у Нелл.

- Ты никогда не считался со мной! — выпалила она, забыв об осторожности. — Теперь ты думаешь, что пара театральных фраз исправят положение, а завтра снова примешься за старое!..

Ловетт была неумолима и непреклонна! У Тодда вырвался глубокий вздох. Он, в самом деле, прекрасно понимал, что словами уже не вернуть ее благосклонность, и легкое покалывание в… пятой точке уже заставило его немного покраснеть. «Похоже, он действительно раскаялся!» — предположила Нелл.

- Что ж, я признал свою вину! — решительно сказал Суини, глядя ей в глаза. — И сейчас я докажу, что умею отвечать за свои поступки. Идем!

Тодд сам не мог понять, как у него хватило мужества вполне спокойно взять ее за руку и отвести с собой наверх.

Не догадавшись оказать сопротивление, Нелли повиновалась. Что он опять задумал, этот демонический цирюльник?

Он отпер дверь и пропустил вперед Ловетт, затем зажег свечу и подошел вплотную к ней. Так близко, что она почувствовала на своей щеке его прерывистое теплое дыханье. Совсем как тогда…

- Садитесь в кресло, — попросил он тихо, как будто приглашая для доверительной беседы.

Не-е-е-ет! Не тут то было! Как раз в это самое кресло он и бросил ее этим утром, а после приставил ей к горлу опасную бритву!..

Но Нелли почему-то сразу села: томительное предвкушение чего-то неизведанного влекло ее к этому странному и такому привлекательному человеку.

Суини Тодд остановился перед ней. Теперь назад дороги нет. Оба молчали, глядя друг на друга. Нет, хуже не придумать наказания, чем этот ее взгляд! Им предстоял действительно серьезный разговор, и лучше его не оттягивать. Набравшись мужества, Суини начал первым: он медленно снял свою серую куртку и небрежно отбросил на сундук. За ней последовал кожаный пояс, на котором висела его бритва. Нелли невольно залюбовалась его стройным торсом: на Тодде были только облегающий жилет и тонкая рубашка.

Ему осталось самое простое, — куда уж проще! — спустить штаны СОБСТВЕННОРУЧНО и покорно лечь! Под пристальным взглядом симпатичной молодой женщины Суини чувствовал, как собственная кровь буквально обжигает ему вены. Еще одно невероятное усилие — его рука уже касается застежки на штанах… затем… «Что?.. Да я и грезить о подобном не посмела бы!..» — Сердце Нелли вдруг замерло, а через миг забилось часто-часто, и, к счастью для Суини, она невольно зажмурила глаза… А в следующую секунду Тодд быстро перегнулся через ее колени, и Нелли ощутила на своих бедрах приятное тепло и вес его сильного стройного тела.

- Теперь скажи мне все, что ты обо мне думаешь! Руками. И как можно громче, — тихо, но отчетливо проговорил он, — а я не встану, пока ты не закончишь!

Нелли была ошеломлена. Вот это поворот судьбы — задом, да еще у нее на коленях!.. У нее захватило дух — всего на миг, а вслед за этим ею овладела сладостная дрожь. Ей никогда и в голову не приходило, что у Суини такие крепкие округлые… «О, Боже!.. Цыц! — Нелли мысленно прикрикнула на себя. — Не вздумай гладить, иначе все испортишь!.. Ну что ж, любимый, сейчас я задам тебе перцу, раз ты об этом просишь!.. Хмм… А вдруг это — просто ловушка?..»

Нелл нерешительно положила одну руку на его мускулистую спину, всегда так гордо выпрямленную. Когда Тодд возвышался над нею в полный рост, он был просто неприступен!.. И неотразим! А сейчас голова его свесилась чуть ли не до самых ее туфелек. Он уперся ладонями в пол, чтобы ей было не так тяжело. И даже слегка прогнул спину… чтобы ей было удобнее его пороть.

Нелли помедлила минутку для порядка, испытывая его терпение… и приступила. Размахнувшись как следует, она звонко шлепнула его открытой ладонью — раз, затем второй, третий… Сперва не очень больно, но весьма доходчиво, как будто просто учила уму-разуму непослушного мальчишку. По-видимому, вскоре ей захотелось, чтобы он как следует прочувствовал все главные линии — жизни, ума и сердца — на ее ладони. А вместе с этим все этапы боли: как она вспыхивает, растекается, начинает остывать… и снова вспыхивает с еще большей силой! Она все выше заносила руку, впечатывая свою маленькую, но крепкую ладошку в упругие мышцы его округлых ягодиц.

Ее рука все чаще и настойчивей взлетала и тут же падала, неудержимо устремляясь вниз. От сильного волнения и быстроты движений у Нелли закружилась голова, но она уже просто не могла остановиться. Она воспитывала и одновременно наслаждалась, встречая на пути приятное сопротивление его напряженного тела. Удары вызывали у нее в груди прилив тепла, которое волной катилось по ее телу вниз — все ближе к тому, кто лежал у нее на коленях. Нелл обнаружила одну закономерность: чем легче и быстрее взмахивать рукой, не напрягая пальцы, тем ярче ощущения любимого мужчины… и тем меньше на нем остается следов! Ее рука работала как плеть — она как будто гладила с размаху! И, если бы не звонкие шлепки — на всю цирюльню, со стороны могло бы показаться, что все это невинная игра.

Но для Суини это вовсе не было игрой. Рука у Нелли оказалась чуть ли не тяжелее, чем у его отца: он понял это с первых же шлепков, когда она только входила во вкус. Привыкшая работать топориком для рубки мяса и скалкой, она взбивала ягодицы Тодда, точно тесто для лучших пирогов в Лондоне. Она отвесила ему уже порядка двадцати весьма чувствительных ударов — попеременно то по правой, то по левой половинке, сперва размеренно, давая ему время ощутить ожог, затем все больше ускоряя темп. С двадцатого шлепка для Тодда началась по-настоящему безжалостная порка, тем более, что Нелли теперь отсчитывала ему сразу по три подряд в одном и том же месте. Самым ужасным было то, что наравне со жгучей болью в ягодицах он чувствовал прилив приятного тепла не сзади, а… спереди, и бедра Нелли прекрасно ощущали это нарастающее напряжение!

Суини выносил удары молча, лишь тело его вздрагивало и едва заметно изгибалось при каждом жарком прикосновении ее ладони. И Нелли знала, что ему безумно хочется стонать и извиваться… Она слегка удерживала руку на его коже после каждого удара — как горячо! И это заводило ее еще сильнее. Вдохнув побольше воздуха, она отшлепала его раз пять подряд сперва по правой, а затем по левой ягодице.

Чтобы отвлечься и не думать о незавидном положении, в которое он сам себя поставил, вернее, уложил, Суини с самого начала наказания решил сосредоточиться на счете. И сейчас его мозг машинально отсчитывал цифры, которые перевалили далеко за пятьдесят: шестьдесят пять (шлеп!), шестьдесят шесть (хлоп!), шестьдесят семь (бац!) ……. Шестьдесят восемь!.. шестьдесят девять!!.. семьдесят!!! Семьдесят один — семьдесят два — семьдесят… Из горла его вырвался глубокий хриплый стон — он был не в силах утаить это невыразимое, ни с чем не сравнимое ощущение. Нелли знала, что Тодд никогда не застонет ОТ БОЛИ: он был слишком мужчина! И слишком мужчина, чтобы сдержаться сейчас.

Она добавила ему еще раз десять от души и замерла в сладкой истоме. Всего лишь на миг. Ее бедра ритмично напрягались под ним, сжимаясь и разжимаясь от лихорадочного бурного прилива наслаждения. Когда тело ее, наконец, успокоилось, Нелли устало опустила расслабленную руку на обжигающую упругую округлость, один лишь вид которой сводил ее с ума.

С трудом восстановив дыханье, Суини слегка приподнялся и робко повернул к ней лицо: его обычно бледные щеки сейчас пылали живым румянцем.

- Ты простила меня?.. Или просто устала? — спросил он, в глубине души предвидя, что ему непросто будет заслужить ее прощенье.

Растрепанный, с блестящими глазами и лихорадочным изнеможением во взгляде, он даже не догадывался, как привлекал ее сейчас. Он был прекрасен, как настоящий демон — самый симпатичный в Аду! Он даже не подозревает, какое удовольствие только что доставил ей!

Но Нелли захотелось еще большего, пусть даже это будет несоизмеримо с ее силами. Она нагнулась, мягко прикоснувшись грудью к его горячим ягодицам, и дотянувшись до тумбочки, подхватила оттуда деревянную щетку для волос. Она уже довольно строго наказала своего любимого, но ее собственное тело, пылая, ненасытно требовало продолжения. Она отродясь не испытывала ничего подобного!

- Милый, тебе известно, что это такое? — спросила Нелли, показав ему вещицу. Тодд отрицательно помотал головой: ему с детства знаком был и этот педагогический инструмент, но признаваться было стыдно.

— Значит, не знаешь? — Она игриво потрепала волосы Суини, слегка погладив его шею, там, где сдвинулся ворот рубашки. — Похоже, ты и вправду ни разу не причесывался ею. Сейчас я покажу тебе, как можно пользоваться обратной стороной этой медали! Прости, любимый, но тебе придется еще немного потерпеть: я должна быть уверенна, что ты четко усвоил урок! Ну-ка прогнись… — шепнула она Тодду, и в тот же миг как следует огрела его попу плоской стороной тяжелой деревянной щетки — как раз по центру — сразу обе половинки!

Если первая часть наказания возбудила его до предела, то вторая способна была довести до… Нет, только не это!.. Только не на коленях У НЕЕ! Боль вспыхивала в его теле все ярче после каждого удара, с короткой, едва уловимой задержкой. Ловетт порола его также неистово и крепко, как любила: не сдерживаясь и не оставляя на потом. И Суини инстинктивно это чувствовал.

«Она сошла с ума!» — подумал Тодд, едва успевая дышать. Он даже не предполагал, что Нелли так понравится его пороть. И ни за что бы не признался вслух, что эта порка оказалась столь благотворной для него! На время разум его полностью утратил власть над телом.

- А ну-ка лежи смирно! — прикрикнула Ловетт, заметив, что Суини ритмично сжимает и разжимает ягодицы, при этом откровенно ерзая поперек ее бедер. Она прекрасно понимала, что он делал это скорее не от боли, а от… удовольствия. «Вот я тебе покажу удовольствие!» — Довольно сильным толчком колена, Нелли заставила Тодда прогнуться глубже и хорошенько всыпала ему чуть ниже ягодиц, почти догадываясь, насколько это больно.

Суини крепко стиснул зубы… и снова приглушенно застонал, но то были последние удары. Обессилев от этой нелегкой работы (воспитание — трудная миссия!) и сладостных ощущений (награда за мужество!), Нелли откинулась на спинку кресла, тяжело дыша…

В цирюльне воцарилась тишина.

Суини медленно расслабил мышцы: боль постепенно уходила, оставляя после себя приятное покалывающее жжение. Он все-таки сдержал — и не только крик: на платье Нелли не появилось новых пятен.

Ее рука спустилась ему на шею, неожиданно мягко и волнующе нежно. Второй рукой она, — впервые за весь вечер! — погладила его по ягодицам. Их кожа стала мягкой, словно шелк, и обжигала ее усталую ладонь. Всего четверть часа назад Суини не поверил бы, что эта самая рука способна причинить такую боль!

- Идем, я причешу тебя, — сказала она ласково и помогла ему подняться.

Но Ловетт в этот вечер так и не довелось заняться непослушной шевелюрой своего любимого. Ну, вы уже и сами догадались, о чем я!.. В уютной спальне на первом этаже до самой полночи звучали приглушенный смех сквозь стоны и стоны сквозь непроизвольный тихий смех.

- О!.. Нелли, я думал, ты съешь меня! — Суини Тодд в изнеможении закинул голову на смятую подушку. А Нелли тут же сочинила поговорку:

- Любимого мужчину в столовой не едят — его смакуют в спальне, лежа и полностью обнаженным! Теперь я буду каждую неделю наказывать тебя — для профилактики, — по секрету шепнула она, поглаживая пальчиком его все еще разогретые, по-юношески крепкие, упругие ягодицы. — Не беспокойся, через несколько часов — не будет и следа! Кроме того, ведь у тебя — стоячая работа! — И Нелли, подмигнув ему, тихонько засмеялась.

Но Тодда это вообще не волновало. Бывало, в свое время, он пару дней не мог присесть, — ну, разумеется, когда порол отец! Теперь он понял и прочувствовал буквально на себе: воспитывать мужчину должны исключительно женские руки. Ничто не доставляет сильнейшей боли, но вместе с ней приходит облегченье, и ты словно рождаешься заново — для новой жизни и для… новых наслаждений!

* Бенджамин Баркер (настоящее имя Суини Тодда, примечание автора)