Очень голубой берет (Берет в рот видео)

Месяц выдался жаркий, как и полагается любому уважающему себя июлю. Солнце пекло так, будто собиралось обратить деревню в пепелище, бабки ругались и мечтали о грозе, а сторожевые собаки прятались в своих конурах и лишь печально смотрели вслед прохожим, вместо того чтобы облаять их на чём свет стоит.

Я ходил купаться ежедневно. Если первое время мне удавалось вытащить на речку друзей, то уже через пару-тройку дней им это надоело, и на мои приглашения поплавать они отмахивались, предпочитая оставаться дома и подставлять разгорячённые рожи дыханию вентиляторов, которое было таким же горячим, как и всё остальное в этом маленьком филиале ада на земле.

Чуть ниже по речке, примерно в часе ходьбы, была небольшая заводь, которую я облюбовал ещё лет пять назад. Местным пацанам, собравшимся купаться, обычно редко доставало терпения зайти так далеко, а потому на заводи не бывало людно. Вот и теперь там никого не было, вода тихо плескалась и шептала под палящим солнцем, бросая в лицо яркие блики, по илистому дну сновали рыбешки, а ива у берега обещала спасительную тень.

Осмотревшись по сторонам, я скинул с себя одежду под этой самой ивой и скользнул в воду в чём мать родила. Вода холодила разогретую загоревшую кожу, и я подумал, что если и есть где-то рай, то попавшие туда вечно испытывают именно такое удовольствие.

Заплыв на середину заводи, я нырял и плескался, пока нехорошее предчувствие не заставило меня повернуться к берегу. Предчувствие оправдалось — под ивой сидел Максим и покуривал беломорину, глядя на меня с лёгким прищуром.

Максим был старшим братом моего друга Кольки. Отслужив в десантуре, он вернулся чуть больше недели назад. Вернувшись, ходил по деревне в своей форме с голубым беретом, а девки вешались на него, будто шавки на проезжающую мимо машину. Даже сейчас Максим был при параде, в полосатой майке под зелёной курткой и, конечно, в голубом берете, лихо сдвинутом набок.

Стараясь особо не светить прелестями, я осторожно подплыл ближе. Все знают, какими ёбнутыми на голову возвращаются домой десантники, и, хоть Максим до сих пор не выказывал никакой агрессии ни к кому, мне стало страшновато. Он сидел на моих шортах, так что, выйдя на сушу, я был бы вынужден оказаться голым перед здоровым парнем с неясными намерениями.

— Не жарко тебе в этих шмотках? — как бы невзначай спросил я, плавая рядом с берегом и стараясь держаться так, чтобы ничего нельзя было разглядеть.

— Жарко, — усмехнулся Максим. — Зато это гордость, и все завидуют. Ты же завидуешь?

Форма Максиму определённо была к лицу. Как и Колька, он был смуглым и жилистым, только, в отличие от брата, обладал ещё и крепким телосложением — мощная грудь, большие бицепсы и толстая шея. Форма подчёркивала всё это, но если надеть её на меня, то зрелище будет так себе.

— Завидую, — недолго подумав, согласился я.

Иначе обижу солдата, а на помощь никто не придёт — ни души же вокруг.

— Ну вот, — Максим •••

заулыбался и щелчком выбросил в сторону окурок. — Не замёрз там ещё?

— Не замёрз. Вода класс.

— Не пизди, в речке вода всегда ледяная.

Он был прав. И если в первые пятнадцать минут купания ледяная вода казалась спасением, то теперь начала беспокоить. Макс тем временем продолжал сидеть на шортах, а потому выходить я по-прежнему не собирался.

— Жара же, так что даже ледяная вода класс, — сказал я. — Не хочешь тоже искупнуться?

— Не хочу.

— А зачем пришёл тогда?

— Увидел тебя, да и пошёл следом.

Я нахмурился, тревожась всё сильнее. Заметив моё напряжение, Максим снова улыбнулся:

— Да не ссы, никто тебя не убьёт. Можешь уже выходить, а то губы синюшные, как у покойника.

Помедлив, я всё-таки выбрался на берег, ибо холод становился нестерпимым. Вода сползала каплями по спине и плечам, а солнце уже не казалось таким уж палящим. Робко прикрывая пах, я подошёл к иве, глядя на свои шорты и надеясь, что Максим сообразит слезть с них.

Максим не сообразил. Смерив меня наглым изучающим взглядом, он прищурился и коротко бросил:

— Руки убери.

Я подчинился. Макс посмотрел на мой скукоженный от холода хуёк, на блестящие в волосне капли воды, а потом велел:

— Жопой повернись.

Я снова подчинился.

— Белая какая, — заметил Макс. — Ты бы хоть без трусов загорал, чтобы всё равномерно было.

Промолчав, я снова повернулся к нему лицом.

— Мне шорты нужны, — сказал я наконец.

— Зачем? Ты и без них нормально смотришься.

Он вытащил из кармана камуфляжных штанов пачку «Беломора», вытряхнул папиросу и сладко закурил, не отрывая от меня взгляда наглых прищуренных глаз цвета кофе.

— А знаешь, чё мне Колян рассказал?

Я вспомнил, как Колька натягивал меня за баней, и густо покраснел.

— Не знаю.

— Что у тебя дырка узкая и что сосать любишь.

Теперь приставучесть Макса стала для меня ясной, как небо над головой, и я расслабился.

— Тебе все девки деревни уже отдались, наверное, — ответил я. — Мало, что ли?

— Мало. Я столько не трахался из-за этой десантуры, что шишка дымится пиздец просто. Иди потрогай.

Я приблизился и опустился на колени рядом с сидящим Максом, а он положил мою руку себе между ног. Сквозь плотную ткань штанов прощупывалось что-то большое и напряжённое.

— Нравится? — спросил Макс, глядя, как я глажу и сжимаю его хозяйство.

— Нравится, — ответ был слишком очевиден, чтобы его скрывать, особенно учитывая то, что моя шишка тоже уже дымилась, и это было видно невооружённым глазом.

— Тогда можешь вытащить его и отсосать, — сказал Максим, выпуская мне в лицо клуб сигаретного дыма.

В таких случаях я не заставлял просить себя дважды. Расчехлив Максимов хуй, я тут же заглотил его, потный и дрожащий от возбуждения. Он был чуть изогнут книзу, отчего вошёл мне в горло беспрепятственно, и я уткнулся носом в волосатый лобок, вдыхая кисловатый аромат немытых мудей.

— Заебца, — похвалил Максим, выкидывая папиросу и беря меня руками за голову.

Ладони у него были большие, сильные и шершавые. Крепко прижавшись к моим ушам, они •••

начали насаживать меня ртом на елдак, а мне оставалось лишь мычать и глотать сопли вместе с большой головкой, раз за разом пробивающейся в горло. Из глаз катились слёзы, но я не мог их вытереть, потому что упирался руками в землю, чтобы сохранить равновесие. Макс, закатив от кайфа глаза, продолжал, не церемонясь, ебать меня в голову, и мои слюни текли по его яйцам.

— Давай дырку теперь попробую, — сказал он через некоторое время, снимая мой рот с хуя. — Мне ещё ни одна баба в жопу не давала, а попробовать-то всё надо!

Я вытер лицо от слюней и слёз, а Макс положил меня спиной на песок и закинул мои ноги себе на плечи. Я почувствовал, как обслюнявленные пальцы теребят мою дырку, а потом туда упёрлась горячая головка.

— Щас проверим, как там узко, — сказал Максим, и его член заполнил меня, заставив выгнуться дугой и застонать от сладкой боли.

В жопу он долбил меня так же яростно, как и в рот. Яйца стучали по булкам, с мокрой полосатой майки мне на грудь капал пот, а прямо перед глазами маячила блаженная рожа с прикрытыми глазами и растянутым в улыбке ртом.

— А, блядь, заебись, блядь, прям что надо, — пыхтел Макс, вгоняя в меня своего бойца по самый корень, а я лишь беспомощно трепыхался под ним, ворочаясь спиной по земле и ощущая приближающийся оргазм.

Кончили мы почти одновременно — когда из меня брызнуло, он вытащил свой член и обдал меня целым потоком спермы. Она попадала мне на живот, грудь, щёки и губы, и я жадно облизывался, дёргаясь в конвульсиях экстаза.

Макс лёг рядом на бок, положив свой опавший хер мне на бедро, и вытащил очередную папиросу.

— По бабам после такого и не захочется, — сказал он, пуская дым. — Будем теперь вместе купаться ходить.

Я был не против.