Взгляд

Отчаяние бывает только тогда, когда есть ожидания. Ничто не может привести меня в отчаяние: я ничего от вас не жду.

(Ошо)

В последнее время у меня не получалось писать. Как бы не старалась я, не напрягалась, не искала новых впечатлений, не перечитывала написанное ранее — абсолютно ничего не помогало. Я потеряла свое вдохновение, непонятно как пришедшее и так же необъяснимо упорхнувшее от меня. Это было весьма печально, ведь творчество приносило мне очень особенное удовольствие. Зачастую ночами напролет я писала, не в силах остановиться. Даже когда веки сами собой начинали смыкаться, мой сюжет принимал неожиданный поворот, и я совершенно просыпалась и продолжала сочинять на ходу. Я и раньше иногда фантазировала, обычно от сильных эмоций или переживаний, но записывать свои мысли стала только недавно, и эта новая привычка очень быстро охватила меня целиком.

Как это часто бывает, после многих безуспешных попыток я решила просто отвлечься, забыть об этой проблеме и вырваться из замкнутого круга. Обычно в сложные времена, когда меня все уже доставало или надоедало настолько, что невозможно было это выносить, я бросала все, покупала тур куда-нибудь и улетала хотя бы на неделю. Такое случалось примерно раз в год-полтора, и после таких поездок я чувствовала себя совершенно другим человеком. Конечно, целительный эффект длился не так уж долго, чаще месяц, реже — два, потом все это снова накапливалось, пока не становилось невыносимым, и мне снова было необходимо убегать от окружающего мира, а может и от себя самой.

Неделя в новом, часто жарком и горячем мире, где люди более спокойно и терпимо относятся к любым проблемам, действовала на меня успокаивающе. Я как будто перенимала их отношение к миру, начинала и сама думать, что «мектуб» — все предопределено, и своим мельтешением мы все равно не сможем ничего изменить. Все что остается — плыть по течению жизни, никуда не спеша и не барахтаясь.

Детали таких поездок быстро забывались, оставалось только общее впечатление спокойствия и тепла. Места, где когда-то были великие цивилизации, а теперь красовались только величественные руины, напоминали о том, что ты песчинка, а то, что кажется сложным сегодня — через год не будет существовать, а через десяток — будет вовсе забыто. Исчезнувшие нации, от которых остались лишь разрушенные строения да плиты с надписями на языках, знакомых десятку ученых в мире, как будто говорили «Забудь свои заботы, они — ничто. Просто живи и наслаждайся бытием».

Иногда всплывали в памяти какие-то мелочи, которые радовали меня там, но из обычной жизни казались какими-то размытыми и всплывали как картинки: вот я болтаю со старичком официантом с непроизносимым именем на террасе ресторана ранним утром; вот сильные волны в темноте лижут мое тело, играют с ним, с силой переворачивают и снова успокаиваются, и я понимаю, почему древние обожествляли силы природы. Вот пожилая немка, которая оказалась моей тезкой — с ней я сталкиваюсь то в бассейне, то в тренажерном зале; она, не прекращая, занимается собой, она, кажется, находится в гораздо лучшей форме, чем я, несмотря на возраст. У нее есть какая-то четкая цель, и она ни минуты не тратит зря, стремясь ее достичь. Вот молодой парень на остановке, который знакомится со мной просто так и сходу дает мне на 18 лет меньше, чем есть на самом деле, а я почему-то ему верю. А вот другой парень, который едет в туристическом автобусе на сиденье передо мной, и с которым знакомлюсь уже я сама, просто чтобы поболтать в дороге, скоротать путь, который вначале казался захватывающим, но на третьем часу поездки стал нестерпимым. Какие-то почти секундные встречи, короткие мгновения, от которых остались только вспышки в мозгу, каждая со своим эмоциональным вкусом.

На этот раз жар охватил меня, как только я вышла из самолета на трап. Воздух мерцал над раскаленной взлетной полосой. В грудь вливался новый, необычный воздух, в котором я нашла сразу же соленые нотки моря, которого хоть и не было видно, но я знала, что оно недалеко. Пальмы и горы вдали говорили, что я приехала в совершенно другой мир. Дальше я, кажется, выключила память на время поездки и поселения, рутина меня совершенно не интересовала. Вновь включилась уже только тогда, когда улыбнулась наконец-то, выбирая купальник, чтобы первым делом нырнуть в соленые волны и снова забыть обо всем. Пару дней пролетели почти автоматически: я не хотела думать, не хотела никого ни видеть, ни слышать, я жила, как автомат — подъем, бассейн, завтрак, пляж, обед, сон, пляж, ужин, прогулка, сон.

На третий день я постепенно начала приходить в себя. Начала ощущать вкус пищи, выбирать те блюда, которые мне нравятся. Стала смотреть вокруг, замечать аромат цветущих кустов, красоту гор вдалеке. Обрадовалась теплу утреннего песка, ласково обнимавшего утопавшие в нем ступни, прохладе и нежности пены морских волн. Решила пройтись по пляжу так долго, сколько получится. Всю дорогу я улыбалась — морю, солнцу и ветру; людям — веселым, дурачащимся, прыгающим в волнах. Они были как дети, и взрослые, и пожилые, море омолаживало их, веселило. Не всех, конечно, но мои глаза замечали именно тех, помолодевших, по-детски радующихся.

Прогулка моя затянулась, я шла до упора, не обращая внимания на уже обжигающий песок, пока не уткнулась в ограждение какого-то небольшого порта. Там совсем не было людей, и мне стало немного не по себе. На обратном пути я несколько раз окуналась в море, чтоб хоть как-то охладиться, но почти тут же высыхала на сильном ветру под палящим солнцем. Вернулась к своему месту на пляже я почти к обеду и сразу же отправилась в ресторан. После прогулки я почувствовала настоящий голод, мне было совершенно все равно, что есть. На ходу выпив два стакана воды и наполнив тарелку доверху листьями салата и овощами, я отправилась на теневую сторону террасы. Пока еще несколько столиков были свободными, но площадка быстро заполнялась. Я поставила тарелку и стакан на стол и отправилась за основным блюдом. Пройдясь по рядам со снедью, я выбрала блюдо местной кухни из морских жителей в каком-то оригинальном соусе и снова отправилась к своему столику. Теперь в зале стало совсем людно, и мне приходилось аккуратно маневрировать. Я почти подобралась к выходу на улицу, когда наткнулась на чей-то взгляд. Именно взгляд я заметила в первую очередь. Чьи-то добрые, удивительные, искрящиеся глаза глядели прямо в мои. Затем я заметила улыбку, такую милую и теплую, загорелое тело, татуировку на плече — и все, мы разошлись, я в странном состоянии, похожем на сон, добралась наконец-то до своего места. Я плюхнулась в кресло и закрыла глаза. Что это было и почему так потрясло меня? Пока что я не могла нормально мыслить и боялась открыть глаза, чтоб мой сон тут же не унесло под давлением других окружающих меня впечатлений. Я попыталась вспомнить какие-то детали. Он оказался прямо передо мной, почти на выходе на террасу, значит, он тоже сидит где-то здесь. Немного выше меня, крупный, сильный, мускулистый, это гладкое красивое плечо с непонятной татуировкой... Что же на ней было? Сложно сказать, все произошло в какие-то секунды. Лицо я не могла толком вспомнить, его взгляд перекрыл абсолютно все другие впечатления. Я подумала, что мне давно уже никто не смотрел так, прямо, пронзительно прямо в глаза. Тем более какой-то случайный прохожий. И взгляд его не был ни изучающим, ни серьезным, ни недоверчивым. В нем была одна чистая доброта и радость. Почему он решил этим со мной поделиться? Или он был так переполнен этим, что не мог не разделять этот свой позитив с окружающими?

Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить сердцебиение, и открыла глаза. Сразу же выпив очередной ...