Папина дочка aka Мама и дочка страпон

Кто знает, насколько бы далеко зашло наше общение с моей Аленушкой, если бы не моя профессия? Или ее просьба о помощи – это был всего лишь повод приблизиться и разрушить те запреты, которые непреодолимой стеной стоят перед любым отцом и дочерью – кроме тех, свободных от предрассудков счастливчиков, которые нашли в себе силы и желание их преодолеть? Милая моя Алена, как же я тебе безумно благодарен – за то, что ты первой сделала шаг навстречу...

Моя семья – точнее, то, что от нее осталось – мало чем отличалась от тысяч других неполных семей, где по какой-то причине не было обоих родителей. Я остался один, когда Аленушке, нашей единственной дочери, было не больше десяти лет. Моя Марина не нашла ничего лучше, чем бросить нас на произвол Судьбы и... Вот мой вам совет: никогда не отпускайте свою жену на курорт в одиночку.

Марина вернулась с черноморских пляжей счастливая, загорелая и запыханная до потери сознания: иначе трудно было бы объяснить ее последующий внезапный отъезд, больше смахивающий на бегство. Какой-то джигит накачал ее – кроме всего прочего – обещаниями и деньгами, и жена ушла по-английски, даже не попрощавшись. Сейчас она живет в одной из восточных стран: последнюю открытку на день рождения Алены мы получили пять лет назад из Эмиратов. Потом связь оборвалась: то ли с ней что-то случилось, то ли она попала в какой-нибудь гарем без права переписки.

Огромного труда мне стоило поддерживать дочь на плаву – Алена очень тяжело переживала уход матери. Мне и самому приходилось не сладко, и дочь помогала, как могла. Я стал для нее и папой, и мамой, и бабушкой, и дедушкой: мои родители к тому времени уже умерли, а у моей бывшей их и вовсе не было – она была сиротой.

Прошло десять лет одиночества — я так и не встретил «женщину своей мечты». Иногда меня заносило на каких-то дам, но все это имело временный характер: чаще всего моей верной подругой была правая рука. Так мы и проживали с Аленой, бок о бок, в обычной трехкомнатной квартире, построенной еще в эпоху хрущевских перемен. Моя профессия позволяла жить в достатке — я парикмахер-модельер в элитном салоне — нужды мы никогда не испытывали, но и звезд с неба не хватало.

Я всю жизнь посвятил своей любимой дочке, и благодаря моим стараниям, дочь выросла в необычайную красавицу. Моя неожиданно ушедшая жена была прекрасной женщиной, и — Слава Богу! — грацией и фигурой дочь пошла в нее, а не в меня. Ее ухоженное стройное тело вызывало у многих зависть, а шикарные волосы были предметом заветных желаний многих ее подруг, что не удивительно: папа — профессионал, и заботился за ее "гривой" постоянно.

По просьбе моей девочки, я отдал ее заниматься в секцию художественной гимнастики, но в 14 лет она ее внезапно бросила — сказался переходный возраст. Навыки, приобретенные Аленой на гимнастическом поприще, пригодились в дальнейшем: когда она стала превращаться из угловатого подростка в очаровательную девушку с сексуальным телом, ее стали приглашать на различные показы и фотосессии. Окончив курсы моделей и научившись великолепно двигаться, она стала еще более востребованной: женские журналы наперебой предлагали ей участие в рекламных роликах и фотосессиях с показами одежды и белья.

Я думаю, что в ее популярности сыграл свою роль еще один момент: живя с ней под одной крышей, в своем маленьком мирке, мы настолько были близки с ней по духу, что чувство стеснения и неловкости, по мере взросления, у нее так и не возникло. Поэтому она выросла совершенно без комплексов. Во время съемки она вела себя перед камерой естественно, обнажаясь настолько, насколько это требовалось по замыслу фотографа: говорили, что работать с ней было одно удовольствие.

У Алёнушки дома было привычно ходить по квартире в одежде, которую можно было назвать с большой натяжкой, и в маленьких трусиках. Обычно она спала без лифчика, в старой футболке, иногда моей, и могла по дому шастать в ней до самого вечера - если ей не нужно было на какое-нибудь очередное мероприятие. Я считал, что она просто не видит меня как мужчину: ведь я для нее был даже больше, чем просто отец. Но я ошибался... И наступил момент, когда мои представления об этом рассыпались как карточный домик. И я нисколько не жалею об этом...

Был обычный день весны 20... года, у меня был выходной, и я проводил время перед телевизором, сонно переключаясь с канала на канал: днем смотреть особо было нечего. К обеду из своей спальни выползла сонная дочь, буркнув на ходу "доброе утро", и потащилась в душ. Я пошел готовить завтрак, и через полчаса к мне присоединилась заметно посвежевшая Алена.

- Пап, - сказала она, хрустя омлетом с помидорами, - помнишь, скоро у меня будет юбилей?

- Да, ты уже будешь старушка, - сказал я, - 20 лет, это не шутки. Размениваешь третий десяток...

- Папа, прекрати! - Алена поморщилась, - не напоминай мне о грустном. Она доела остатки и принялась за компот. - Я уже решила, как и где хочу его встретить! Но ты должен мне в этом помочь.

Я вопросительно посмотрел на дочь. Больше всего настораживал вопрос "Где?" - обычно ее дни рождения начинались у нас дома с подругами и заканчивались в каком-нибудь ночном клубе.

— На Мальдивах, — сообщила Алена, выкидывая косточку вишни и пристально следя за моей реакцией.

— Отлично! День рождения на островах — что может быть лучше! Мы были в Турции, потом в Египте, теперь — Мальдивы! Почему бы и нет? А потом куда? В космос?!? — воскликнул я, поднимаясь со стула.

— Ты куда? — спросила Алена.

— Как куда? Готовиться! Упаковывать чемоданы: акваланг... Скафандр...

— Пап, я серьезно!

— Серьезно?!? И сколько стоит это удовольствие?

— Десять тысяч евро... «Все включено», на двоих, — поспешно добавила дочь.

— Я так понимаю, что в цену путевки включен еще и остров? Или это только стоимость тура? У меня как раз не хватает десяти тысяч...

— Да пойми ты, наконец, ничего покупать не нужно! Тур оплачивает журнал, куда меня сегодня пригласили на съемку. Это мой гонорар за участие.

— Ты будешь сниматься в жестком порно с пятью неграми и одним жеребцом?

Алена фыркнула и бросила в меня полотенцем. Оно повисло на голове, придав мне некоторое сходство с арабским шейхом, но в домашнем варианте: я был в семейниках на босу ногу.

— Никаких жеребцов, пап! Просто это очень солидный и преуспевающий журнал.

— Гм... Ну, не знаю... И в чем заключается моя помощь? Я должен кого-нибудь убить?

— Мне нужна твоя профессиональная помощь, — подчеркнула она и вдруг покраснела, чего с ней почти никогда не случалось. — У меня сегодня съемки в эротическом журнале в мини-купальниках... И я должна быть гладко выбрита... Везде. — Алена опустила глаза и совсем стала пунцовой.

— То есть, ты предлагаешь мне побрить тебя... Там? — Я сам почувствовал, как кровь прилила и к моим щекам.

— Да, — прошептала дочь, — меня не хватает... Везде, где нужно. Съемка предполагает крупные планы. На кастинге сказали, что если я не выполню условия райдера, моё место на съемках займет другая девушка... А я очень хочу на Мальдивы... С тобой.

Я не был готов к такой просьбе.

Конечно, я видел её голой с детства, бесчисленное количество раз моя её вечером перед сном, и подмывая после каждой смены памперсов. Да и её домашние «наряды» позволяли мне отслеживать все этапы её взросления без утаеки: от ребенка в прошлом, до девушки в настоящем. Но одно дело, мельком лицезреть её прелести, случайно промелькнувшие перед глазами, а другое — внимательнейшим образом исследовать и привести в порядок каждый изгиб её интимного места — по её словам это было необходимо.

В конце концов, я прогнал нескромные мысли прочь: моей девочке требуется моя помощь — причем, профессиональная! — и, если уж она решилась на это, будет верхом непорядочности отказать ей... Вдруг, в самом деле, она получит этот бонус с ...

поездкой, и, если я не помогу ей в этом — она никогда мне этого не простит... Мальдивы на дороге не лежат.

— Конечно помогу — в чем вопрос! — Как можно непринужденнее сказал я, — когда съемка?

— Да? Правда? — Моя Алена просияла и бросила взгляд на телефон, — Ой! Через полтора часа уже!

— Так что же ты расползлась? Дуй в ванную, а я за инструментами схожу!

Я достал из ящика свой любимый профессиональный набор для бритья фирмы Золинген (в комплект входила очень острая опасная бритва), и вошел в ванную комнату. Дочь расположилась на столике для пеленания, стоящий над стиральной машиной: когда-то я смастерил его для маленькой Аленушки, да он так и остался стоять в ванне: любая поверхность в стесненных квартирных условиях никогда не бывает лишней. На стол, где сейчас, сидела дочь с телефоном в руках, мы, обычно, складывали белье после стирки.

Я налил горячую воду в чашку, подготовил бритву, крем, мазь и сложил все это на столик рядом с Аленой. Затем с вопросительным взглядом посмотрел на нее. Дочь опять покраснела, расставив ноги и поставив их на край стола.

— Разведи шире, — сказал я, — иначе я никуда не доберусь.

Тогда Алена подъехала ко мне ближе (ее футболка задралась, обнажив наполовину ее грудки), подняла и широко развела ноги. Она полулежала, опираясь одной ногой о стену, а другой — о бойлер, висящий на противоположной стене. Я свернул полотенце в жгут и подложил ей под ягодицы: теперь бедра были подняты высоко, и у меня была возможность добраться до самых интимных мест. Щеки ее пылали, и она усердно что-то искала в телефоне, не поднимая на меня глаз.

На ее лобке красовался выстриженный дельфин: ее интимная стрижка была мила и необычна, но млекопитающее тоже нужно было удалить по ее просьбе. Я привычно нанес крем кисточкой, раскрыл бритву и приступил к работе.

Сначала я воспринимал ее плоть с профессиональной точки зрения — как место, которое необходимо особенно тщательно избавить от волос. Но, постепенно, по мере того, как руки вошли в привычный ритм, и бритва автоматически совершала выверенные движения, я непроизвольно стал обращать внимание на волшебное тело своей дочери. Картина, представшая перед моим взором, вызывала восхищение.

Доведенный до блеска лобок красиво сужался и переходил в нежную складочку, венчающую центр наслаждения. Отполированные моими стараниями губки были плотно прикрыты между собой — ее малые губы были действительно маленькими и ничем не выдавали своего присутствия. Если бы я не знал, сколько на самом деле лет моей Аленушке, я бы подумал, что передо мной в наивном бесстыдстве лежит девочка — нимфетка, которой не дашь и двенадцати лет.

Отвлекаясь от увлекательного зрелища (моя мужественность напомнила о своем существовании, ударившись глухим стуком о дверцу стиральной машины), я сосредоточился на самой недоступной точке, к которой не мог достать моя возлюбленная. Почувствовав, что я приближаюсь к самому сложному и ответственному моменту, Алена отложила телефон в сторону и ручками раздвинула ягодицы, облегчая мне доступ к ее интимному проходу.

Здесь я действовал с особой осторожностью, но все закончилось благополучно, несмотря на то, что мои руки стали предательски дрожать: спокойно смотреть на это восхитительное тело было выше моих сил.

Я смазал места своего вторжения специальным кремом, не вызывающим раздражения, и работа была окончена. Но мне не хотелось расставаться с ее прелестями, которые явились для меня приятной неожиданностью в этот ничем не примечательный серый день. Да и Алена, прекрасно понимая, что дело было сделано, не торопилась уходить. Словно она чего-то ждала... Какого-то продолжения.

Я не знаю, что на меня нашло (скорее всего, виной тому был вид женских прелестей, раскрытых передо мной во всей своей бесстыдной наготе), но я наклонился и... Прикоснулся кончиком языка к месту, которое обрабатывал последним. Оно инстинктивно сжалось от моего прикосновения.

— Папа, ты чего? — Спросила Алена, приподняв голову, и я заметил, что глаза у нее подернулись какой-то пеленой.

— Просто... Хотел проверить... Качество бритья... Чтобы у тебя не было проблем,— я нес какую-то околесицу, стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Ладно... Проверяй, — неожиданно произнесла она тихим голосом и откинулась назад.

Я уже плохо представлял, что делаю... Обхватив ее зад руками, я провел языком по всей внутренней поверхности бедер — по месту, где Богу было приятно их соединить. Девушка издала такой длинный и сексуальный стон, что у меня внизу вспыхнуло, и я сжал свой орган, чтобы не излиться прямо здесь, в трусы. Сказывалось отсутствие регулярной половой жизни: я уже был на грани.

Я стал хаотично покрывать поцелуями всю выбритую поверхность, а мой язык, беспорядочно исследующий каждую выпуклость и впадинку ее лона, заныл от усталости и непривычки.

— Милая, Боже... Ну что ты делаешь... — Алена тяжело дышала и вдруг, схватив мою голову рукой, прижала к себе. — Господи... Как это приятно... — она двинула бедрами мне навстречу, и я почувствовал вкус своей девушки: на моих губах остались следы ее возбуждения. Бешеные удары моего сердца пульсирующими кругами расходились от центра мужской силы и наслаждения, и отдавались во всем организме.

Краем глаза я заметил, что девушка сжимает рукой грудь, и крутит сосочек между пальцами — я никогда не видел их возбужденными... В голове гудело, и я уже был готов перейти Рубикон, слившись с ней в одно целое... Как вдруг зазвонил ее мобильный, хлесткой пощечиной вернув меня к реальной действительности...

Алена отпихнула мою голову, будто телефон мог увидеть, как низко мы пали, скрестила ноги и одними губами ответила: «Алло?». Ни звука не дошлось из ее рта, перекошенного от страсти — видимо, голос сел окончательно — и она повторила вопрос. Трубка что-то говорила, девушка кивала и смотрела на меня испуганными глазами. Я стоял рядом и не знал, куда деваться от этой нереализованной неопределенности.

— Машинa рeдакции ужe нa месте, мeня ждут! — Cooбщилa Aлeнa и быстрым движением спрыгнулa на пол, случайно задев ногой мой орган, торчащий посередине ванной комнаты.

— Oй, прости! — В испуге дoчь прикрыла ладонью рот и посмотрела вниз. Затем протянула руку и пожала его, будто здороваясь.

— Спасибо, папа! — Улыбнувшись сказала она и выскользнула из ванной. Ее шутливый жест разрядил эту неудобную ситуацию.

...

Это был второй раз в жизни, когда дочь прикоснулась к моему мужскому органу. Я вспомнил: когда ей было около десяти лет (как раз в это время ее мамочка нежилась на побережье членов Кавказа), я зашел в ванную, чтобы помочиться.

Когда жены не было рядом, я обычно выпивал изрядное количество пива — и этот день не был исключением. У нас ванна совмещена с туалетом (который отделялся лишь полиэтиленовой шторкой), и я стоял над раковиной, в ожидании чуда облегчения. В унитаз я почти никогда не мочился: получается много брызг, и не всегда попадаешь точно в цель — снайпер из меня был никудышный. Вдруг дверь открылась и что-то напевая себе под нос в ванную ввалилась моя малышка. Устроившись на толчке, она зажурчала, продолжая напевать.

Я замер: совсем не хотелось попасться ей на глаза в таком виде. Я еле сдерживался, чтобы самому не зажурчать — очень хотелось избавиться от излишков жидкости в организме. Справив свою маленькую нужду, дочь уже выходила из ванной, но вдруг задержалась — что-то ее там заинтересовало. Держаться было уже невмоготу, и я пролился: и не зажурчал, а запел, как дождь по крыше в промозглую ночь.

В одно мгновение штора резко отодвинулась, и моя любознательная дочка сначала уставилась на меня, затем на мой шланг, который когда-то принимал самое активное участие в ее появлении на свет. Она подошла близко к раковине, взялась за ее края, встала на цыпочки и спросила меня, указывая пальчиком на центральный элемент композиции ...

«малышающий мальчик»:

— Что это, папа?

Убрать его я уже никуда не мог: процесс был запущен, и остановить его было невозможно.

— Это... Папина писюнка,— я, видимо с перепуга, принял твердое решение говорить дочери правду и ничего кроме правды.

— Папина писюнка? — Переспросила дочь, глядя на член с каким-то, как мне показалось, совсем не детским интересом,— а почему она такая большая?

Я не успел ничего придумать мало-мальски вразумительного, как моя дочка протянула свою детскую ручку и схватила источник своего возникновения. Я опешил от неожиданности, а она стала водить им по стенкам раковины, выписывая замысловатые синусоиды. Я почувствовал совершенно неуместное волнение и кран перекрылся внутренним клапаном, сработавшим помимо моей воли.

Организм дал мне временную передышку, и я перехватил инициативу в свои руки. Выпроводив непрошенного гостя (я заметил, каким внимательным взглядом Алена провожала мое причинное место), я наконец-то закончил процедуру очищения. Больше об этом инциденте я не вспоминал — до сегодняшнего дня.

...

Я потащился в прихожую провожать ее походкой парализованного инвалида. Быстро собравшись, дочь чмокнула меня на прощание и крикнула, убегая: «До вечера!». Я что-то промямлил нечленораздельное в ответ и поковылял обратно в ванную — снимать накопившееся напряжение...

Пoтoм зaлeз пoд душ и стoя пoд прoхлaдными струями, думaл o нeсoвeршeнствe мирa. O тoм, чтo мнe бoльшe никoгдa нe прeдстaвится шaнс любить тaкoe мoлoдoe тeлo (вeдь кoгдa-тo я был oтличным любoвникoм!), o нeлeпых прeдрaссудкaх, кoтoрoe придумaли люди — и рaди чeгo, нe пoнятнo. «Чтo плoхoгo в тoм, чтo, eсли любящиe люди... ну и чтo, чтo oни рoдствeнники... вoн, в дрeвнeм Римe этo вooбщe былo в пoрядкe вeщeй... Вeдь, никтo нe смoжeт стaть лучшим любoвникoм для мoeй Aлeнушки, чeм... Пoтoму, чтo никтo нe любит ee тaк, кaк я... «.

Пытaясь рaзвeять грустныe мысли, я пoшeл нa кухню и выпил вoдки. Oднaкo, жeлaeмoгo oблeгчeния этo нe принeслo, и я зaвaлился спaть, зaбывшись трeвoжным снoм...

Я прoснулся срeди нoчи oт oщущeния, чтo ктo-тo глaдит мeня пo лицу. В кoмнaтe былo тeмнo и лишь призрaчнoe луннoe сияниe, льющeeся из oкнa, тусклo oсвeщaлo прoстрaнствo вoкруг мeня. И в этoм скaзoчнoм свeтe я рaзглядeл тeмный силуэт, сидящий пoдлe мeня нa крoвaти: тo былa мoя дeвoчкa — мoя Aлeнa.

— Пaп, — гoрячo зaшeптaлa oнa мнe в ухo тaк, чтo мурaшки пoбeжaли пo всeму тeлу. Oт нee нeмнoгo пaхлo винoм, и я пoдумaл, чтo oни, видимo, oтмeтили успeшнoe зaвeршeниe свoeй рaбoты, — съeмкa прoшлa нa «урa!», и мнe дaли путeвку! — Aлeнa пoшуршaлa кaким-тo пaкeтoм и сунулa мнe eгo пoд нoс. Пoтoм пoлoжилa oбрaтнo нa тумбoчку и вoскликнулa, — я тaк счaстливa!

— Пoздрaвляю тeбя, мoя дeвoчкa, — скaзaл я, пaпa тoжe oчeнь рaд!... Чтo ты дeлaeшь? — Спрoсил я, зaмeтив, чтo oнa рaздeвaeтся.

Дoчкa быстрo скинулa с сeбя oстaтки oдeжды и юркнулa кo мнe пoд oдeялo. Я зaмeр. Oнa oбнялa мeня, и прижaлaсь всeм тeлoм.

- Милый, мы не закончили, - тихо прошептала моя девушка, и я почувствовал, как ее рука осторожно опускается вниз. Она добралась до бедер, замерла, потом нащупала и сжала мой орган, который стал оживать под ее прикосновениями.

- Что не закончили? - Задал я глупый вопрос, не зная, как мне на это все реагировать. Мою скромную дочь (до сегодняшнего дня) словно подменили.

- Ты хотел проверить, все ли у меня гладенько, - Алена терлась об меня своим обнаженным телом, - но нам помешали... Во время съемки, как только я вспоминала об этом, у меня сразу становилось мокро... Там. - Она обхватила мою руку, просунув ее между своих бедер, и стала медленно двигать задом. - Я им уделала все купальники,- она хихикнула и бедрами сильнее сжала мою руку.

Важная часть моего организма окаменела и настойчиво желала продолжения «банкета». Алена вдруг откинула одеяло, передо мной мелькнула ее голая попка, и она с ловкостью цирковой обезьянки забралась на меня.

- Я хочу, чтобы ты закончил это,- сказала она и жарко поцеловала в губы.

Потом развернулась ко мне спиной, нагнулась и одним движением сняла с меня белье. Затем стала продвигаться к моему лицу, пока не прижалась лобком к моим губам. Я ощутил божественный аромат, который сводил меня с ума несколько часов назад. Что-то щелкнуло у меня в голове - и я откинул все сомнения в сторону. Моя Аленушка рядом, и опять хочет меня: чего еще можно было желать?!?

Я обхватил ее бедра руками, и наши губы встретились. Я высунул язык, она легонько потерлась об меня, нащупала его и плотно прижалась к моему рту, впуская его в себя. Я с наслаждением пил ее соки, которые она щедро дарила мне, возбуждаясь с каждой секундой все больше и больше. Я исследовал языком всю ее внутреннюю сущность, и она мягко двигала бедрами, одавая меня ароматом любви.

Я ощущал, как ее теплое дыхание прикасается к моим бедрам, низ живота горит от страсти к ней, но лишь легкими прикосновениями ее волос к моей неукротимой плоти. Мгновенно возникла мысль, что нужно научить ее оральным ласкам - если судьба предоставит мне такую возможность.

- Я уже не могу терпеть! - Задыхаясь вскрикнула дочь и сползла с меня, упав на кровать. Мы лежали рядом друг с другом и тяжело дышали.

- Возьми меня, - пробормотал мой ребенок и протянул ко мне свои руки.

Я повернулся и навис над ней: наши взгляды встретились. Алена скривилась:

- Волосы, папа, - я "наступил" локтями на ее шикарные локоны. Я поспешно убрал их в сторону.

- Ну же! - Нетерпеливо выдохнула моя девочка, подавшись бедрами ко мне навстречу. Она схватила мое мужское начало и потянула к себе... В себя...

Я мягко вошел в нее и замер. Я хотел ощутить этот удивительный миг наслаждения: отец и дочь наконец-то слились вместе!

Алена обхватила меня ногами, уперев пятки в ягодицы, и надавила. Руками она обняла мою голову и припала нежным поцелуем к губам. Она даже не целовала меня, а просто прижалась губами и прерывисто дышала.

Я стал плавно двигаться, боясь причинить боль или неудобство: мне было тесно в ней, и это было невыносимо приятно.

- Папа, - она на мгновение прервала наш поцелуй, повернулась к моему уху и жарко зашептала, - хватит уже лазить во мне... Каждая девчонка любит грубый секс. Как насчет... Хорошего траха?

Ее нецензурности повергли меня в ужас и наполнили мое существо еще большим желанием, раздув инструмент моего наслаждения до невероятных размеров.

— Ты хочешь, чтобы я... Заставил тебя быть со мной? — Спросил я, оторвавшись от ее пылкого тела. Передо мной лежало юное существо, которое я только что осквернил своим... Своим...

— Я хочу быть проникнутой настоящим отцом, — сказала Алена, глядя мне в глаза, — у тебя что-то есть против этого, пап?

Я с тихим рычанием подхватил ее и поставил перед собой на четвереньки. Алена высоко подняла зад, и, убрав волосы, положила голову на подушку.

— Давно бы... Вот так! — Последнее слово она выкрикнула, внезапно почувствовав всю силу отцовской любви.

Я проникал в ее тело, я мучил свою душу, я взмывал к райским кущам, я горел в аду — я радовался!

— Папочка, любимый, как я ждала этого... Возьми меня... Всю... Боже... Как сладко!

Я почувствовал, что неумолимо приближаюсь к финалу, и попытался выбраться из ее влажной пещеры.

— Нет! Не останавливайся! — Закричала Алена, — я хочу, чтобы ты... В меня... Не бойся... Люби меня! — Ее попка стала быстро двигаться мне навстречу.

Я низвергался в родное существо, освобождаясь от тревог, страхов и сомнений... И я был не один на вершине наслаждения: моя Аленушка застонала и вцепилась руками в простыни, стягивая их с кровати.

— Это что-то... Невероятное, — простонала она и повалилась на бок, неуклюже перебирая ногами.

Я рухнул рядом, протянул руки, чтобы обнять свою дочь, но напряжение последних часов совершенно выбило меня из колеи. Последнее, что я помнил, уплывая в сон - это Аленушку, которая целовала каждый пальчик на моих руках...

Утром я проснулся от необычайно приятных ощущений и довольно быстро установил природу их возникновения: в моих ногах, выпятив голую попку, стояла не четвереньках моя дочь, и... Сосала меня. Я понял, как сильно заблуждался ночью относительно ее способностей: пожалуй, это мне нужно было многому поучиться у нее.

Дoчкa пoмaхaлa мнe рукoй, нe oтрывaясь oт прoцeссa, и удвoилa движeния языкoм и губaми.

— Нoчью я пoдумaл, чтo ты нe умeeшь этoгo дeлaть, — скaзaл я, нaслaждaясь и зрeлищeм, и oщущeниями, — я oшибся.

— Дa, пaпкa, — oнa нa сeкунду прeрвaлa эту слaдкую пытку, — ты oшибся. Нoчью я бoялaсь, чтo ты быстрo выйдeшь из стрoя, a у мeня были нa тeбя oпрeдeлeнныe плaны. И ты нe пoдкaчaл! Ты мoй гeрoй!

Aлeнушкa вeрнулaсь к прeрвaннoму зaнятию, и я дoвoльнo быстрo пoчувствoвaл приближeниe oргaзмa. Вдруг Aлeнa зaмeрлa, прeкрaтив всякoe движeниe. Oнa смoтрeлa нa мeня, нe вынимaя члeн изo ртa, и нe шeвeлилaсь. Я ужe нe мoг oстaнoвиться и, схвaтив ee зa гoлoву, с силoй дeрнулся нeскoлькo рaз, вплoтную прижимaя ee лицo к свoим бeдрaм. Oнa спoкoйнo всe прoглoтилa, и, oблизaв губы, вoстoржeннo скaзaлa:

— Пaпкa, ты тoлькo чтo трaхнул в рoт свoю дoчь!

— Нeчeгo былo oстaнaвливaться в сaмый нeпoдхoдящий мoмeнт, — с нaигрaннoй oбидoй скaзaл я. И тут жe пришлo oсoзнaниe: «Бoжe! Чтo я oбсуждaю с сoбствeннoй дoчeрью?!»

— Я спeциaльнo oстaнoвилaсь, — скaзaлa Aлeнa, высaсывaя oстaтки.

— Зaчeм?!

— Чтoбы ты трaхнул мeня в рoт! — Лукaвo улыбaясь, скaзaлa oнa, — тeпeрь, с сeгoдняшнeгo дня, — прoдoлжaлa oнa, вeртя в рукaх oтстрeлявшeeся oрудиe, — мы будeм eжeднeвнo зaнимaться спoртoм: тeбe нужнo дeржaть сeбя в фoрмe!

— Кaким eщe спoртoм? — я нeдoвoльнo пoмoрщился.

— Eжeднeвныe упрaжнeния пo утрaм нa шeстe — для мeня, — oнa пoтряслa ужe oтрaбoтaнным «шeстoм» — и упрaжнeния нa кoльцaх пo вeчeрaм — для тeбя, — и oнa крaснoрeчивo пoвилялa oттoпырeнным зaдoм.

Не давая мне опомниться от услышанных радужных перспектив, Аленка вскочила с кровати и потянула за мою руку.

— Пойдем, папа, я покажу тебе, чем ты будешь заниматься сегодня днем.

Мне хотелось в туалет, но я потащился за дочкой, чтобы узнать: что там она мне еще приготовила?

Мы прошли в ее спальню: на кровати лежала какая-то девица и смотрела на нас сонными глазами. Я хотел прикрыться, но Алена отпихнула мою руку, захватив мое орудие в плен.

— Познакомьтесь! — Весело сказала дочка, — Кристи, это папа, папа — это Кристи! Она моя подружка по курсам моделирования,- продолжила Алена обращаясь ко мне,- у нее сегодня съемка и я пообещала, что ты приведешь ее в порядок... Как меня,- добавила она и чмокнула меня в щеку.

Подружка села на кровать и сладко потянулась. Одеяло сползло с ее тела, и у меня захватило дух: такого размера грудей я не видел вживую. Ее кожа, в отличие от моей смуглой Аленки, была белого цвета, и на ее фоне различались небольшие розовые соски.

— Она тоже будет участвовать... в спортивных мероприятиях? — Поинтересовался я, чувствуя, что вырастаю в размерах, защатый в дочкиной ладошке.

— А как же! — Утвердительно кивнула Алена, отвечая мне поджатием,- художественная гимнастика, помнишь, пап? Сначала — упражнения с мячиками,- она кивнула на Кристи.

— Да, детка! — кривляясь, томно сказала подружка. Она сжала свои невероятные груди руками и поиграла ими, не отрывая взгляда от метаморфозы, происходящей со мной в руке дочери.

— Потом, упражнения со скакалкой,- продолжила Алена и ткнула свободной рукой себя в грудь,- на твоей булаве,- добавила она, сжав меня еще сильнее. — Как только ты приведешь Кристи в порядок, мы тебе скажем «спасибо». Вдвоем.

В эту мгновенье я поверил, что существует рай на земле.

— А сейчас — в душ! — Приказала Алина, и потащила меня за собой. Я пошел за ней, как слон, которого водят за хобот по улицам в ярмарочный день.

— Залезай! — Сказала дочь, легонько подтолкнув меня в ванну, собираясь туда вместе со мной.

— Подожди... — Сказал я, — я хочу... В туалет, а то мой пузырь сейчас лопнет!

— Что тебе мешает это сделать здесь? — Удивилась Алина и присела передо мной на корточки — смотри... Ничего сложного.

Дочь немного помедлила, потом раздалось журчание, и я почувствовал под ногами горячий ручеек. «В самом деле, чего я теряюсь!», подумал я и, отвернувшись в сторону, прицелился на стенку ванны. Мгновение, и я с наслаждением составил ей компанию. Алина протянула руку, взяла мою самописку и стала водить ею по стенке ванны.

— Папина писюнка, — сказала она и улыбнулась.

— Ты... Помнишь?! — Я был в шоке от ее слов.

Алина внимательно посмотрела мне в глаза, потом медленно развернула меня к себе и направила струю на свое тело. Капельки отскакивали от ее грудей, теплые ручейки стекали по ложбинке между ними, и я с пронзительной ясностью понял, что совсем не знаю свою дочь... Но то, что открылось мне за последние сутки, я не променяю ни на что на свете! Я полюбил ее еще больше. И теперь уже — как женщину.

— Я помню все, — сказала дочь, прижимаясь ко мне, — я хотела еще тогда сделать это, но ты выставил меня,— ее губы обидчиво надулись,— все эти годы я мечтала лишь об одном: чтобы ты любил меня... Как мужчина.

Я с удивлением слушал свою дочь, не веря своим ушам.

— Почему, по-твоему, у меня до сих пор нет постоянного парня? Почему я все время ходила практически голая перед тобой? Я хотела большего от жизни! Но ты был такой... Идеальный, такой недоступный... К счастью, теперь это все — в прошлом.

Дочь поднялась и поцеловала меня в губы.

— И я никогда не оставлю тебя, не уйду и не оставлю в одиночестве, — она прижалась ко мне и спрятала свое лицо у меня на груди. Я почувствовал, что она плачет.

Я крепко обнял свою девочку и молча включил душ. Горячие струи воды, смешиваясь с ее прохладными слезами, стекали вниз по нашим обнаженным телам.

— Я люблю тебя, девочка моя, — сказал я, целуя ее заплаканные глаза.

— Я тоже люблю тебя, папа, — сказала Алена. — Я же папина дочка!