Джекпот. Глава 22

— Виктория, Виктория, — медленно выговаривает Андреа, прищуриваясь. Его соленый сицилийский взгляд скользит по чулочкам, юбочке, вверх к гармонично выпирающим холмикам грудей под кофточкой и останавливается только когда достигает румяного личика, накрашенного по-вечернему, с родинкой на губе. — Тебе нравится у нас?

Она отвечает робким кивком и стеснительно отводит взгляды. В последнее время она разучилась говорить, не знает, куда девать руки и все время облизывает губы. Зато её походка на шпильках стала мягче, элегантнее, она научилась краситься и со вчерашнего дня выходит на улицу только в женском.

Андреа пригласил её к себе в кабинет, но разговор не клеится.

— Ладно, можешь идти, — задумчиво произносит он, провожая её булочки лапающим взглядом.

***

Зорра становилась Викторией, когда снимала повязочку. Девочки любили её за кроткий нрав, нерешительность, воспитанность. Да, у неё был отсутствующий взгляд, как будто она постоянно витала в облаках, да, она была тихоней, которых свет не видывал, иногда вела себя странно, но зато она всегда приходила на помощь первой, когда речь шла о взаимовыручке.

Лаура полюбила свою протеже с первого дня, заботилась о ней как мама, следила, чтобы быки — «торос» — так она называла самцов-производителей — случайно не порвали неопытную тёлку во время вязки.

Звенел колокольчик, вызывавший начало периода охоты. Лаура тянула неуклюжую буренку к станку, ставила её в удобную коленно-локтевую позу, закрепляла ремни на поясе и бедрах, затем закидывала юбочку и пальцем проверяла масляную течку и только после этого подводила быка.

Тёмный, словно смоль, крупный бык из племени медленно приближался со стороны. Он не замечал Зорру, нерешительно шагая на месте и равнодушно вглядываясь в нее своими бесчувственными глазами. Его мышцы играли, будто бы он играл со своей силой. И только твердый и гладкий хобот, блестящий как ствол ружья, качаясь из стороны в сторону, говорил об обратном.

Внезапно бык прыгал на станок, его черный хобот начинал двигаться так же бурно и непредсказуемо, как при извержении лавы. Невидимый механизм поднимал хобот вверх до тех пор, пока тот окончательно не застывал в вертикальном положении. Бык начинал бешено ударять Зорру тупым концом, не попадая в текущую маслом разочку.

На помощь приходила Лаура. Она хватала лиловый шар на конце черного хобота, сдерживала напор пару секунд, продавливала шар в масляное отверстие. Только так бык принимал Зорру.

Она мычала, чувствуя несоответствие размеров органов. Чёрный бык покрывал белокурую телку особенно сильно, на генетическом уровне ощущая необходимость смешения рас. Станок давал быку упор и одновременно защищал телку от лишних ударов.

Теперь Лаура следила за тем, чтобы бык не кончил наружу. Для этого телка должна стоять спокойно, не дергаться, а бык не отклоняться назад слишком далеко. Особенно важно придерживать быка за яйца сзади во время эякуляции, телка тоже может выскользнуть из-под него. Здесь нужен глаз да глаз. Наконец, когда бык полностью разряжается, нужно помочь ему аккуратно достать хобот, который быстро теряет твердость. Аккуратно, потому что по сценарию все быки должны оставаться внутри, в загоне.

Когда Зорра освобождалась, следующий бык уже стоял готовый, загруженный для работы. Она смотрела на него: может быть, он будет с ней ласковее? Бык - такой же породистый, черный - гладил рукой гладкий блестящий ствол, залитый сталью. Его ухмылка не предвещала ничего хорошего.

Чтобы ускорить процесс Лаура заводила очередного быка спереди.

Ему нельзя кончать Зорре в рот или трахать её слишком глубоко, мешая осеменению. Поэтому работал он больше рукой, чем бёдрами.

«Зорра: сто черных быков и один белый зайчик» - название говорит само за себя. Четыре часа осеменения - по две минуты на быка, плюс пятиминутные перерывы - пролетели незаметно. Тяжело было только в первый час, дальше все шло как по маслу. Зорра уже не замечала длинной череды черных быков, выстроившихся вдоль стены. Временами она поджимала расслабленную кнопку, чтобы случайно не упустить быков, скопившихся внутри. Последний час непрестанный звон колокольчика сопровождался бульканьем и чавканьем. Зорра не завтракала и почти весь предыдущий день не ела, только пила сладкую воду. Теплое молоко, вылившееся из неё с утра после пятой трехлитровой клизмы, было таким же чистым, как и до промывки, поэтому бычья сперма лежало внутри в первозданном свежем качестве без всяких примесей.

Лаура внимательно следит, чтобы последние быки доставали хоботы не спеша. Когда все готово, она отстегивает Зорру, снимает с неё ошейник, колокольчик, повязочку. Дальше её будут снимать переносной камерой, скрывая черты лица размытым пятном. Лаура поправляет юбочку, кофточку, чулочки - Зорра должна выглядеть соблазнительно, отправляясь на охоту.

Она медленно прогуливается по улице, качаясь на высоких каблуках и обнаженной задницей. На ней нет трусиков, только юбочка. Разорванная розочка горит, быки стремятся наружу. В это полуденное время белого зайчика можно найти только в парке, сидящего одиноко на одной из скамеек. Зайчиками в Италии называют мужчин, которые обедают в городском саду, надеясь на случайное знакомство. Она замечает одного вдали от пешеходного движения. Её намерения слишком очевидны — она выглядит как выставленная сука, окрашенная, расфуфыренная. Зайчик пугается, подпрыгивает и убегает. Оператор, следующий за ней по пятам со скрытой камерой, жестом указывает в другую сторону.

Они идут по тёмной липовой аллее, мимо на велосипедах пронеслись дети, мамы гуляют с колясками. Неожиданно она замечает одинокого бородатого мужчину, седовласого, в белом костюме, шляпе, с тростью, солнцезащитных очках. Он не похож на обычного зайчика, но она не может ходить по парку весь день, быки стремятся наружу.

Подходит к скамейке, достает карточки из сумочки и протягивает ему одну.

«Здесь свободно?» — читает он. Она мило улыбается, облизывая губы.

— Да, конечно, — зайчик подпрыгивает, уступая ей место, перемещаясь на край скамейки.

Она садится и протягивает ему следующую карточку:

«Простите я немая, но все понимаю».

Его брови взлетают, он сочувственно кивает, смотрит на неё ласковым взглядом и возвращает карточку.

Через минуту неловкого молчания она невинно протягивает ему следующую карточку:

«Как вас зовут? Меня — Джулия».

Она уже неплохо понимает итальянский. Этого как раз достаточно, чтобы быть вежливой, оставаясь немой.

— Меня зовут Лоренцо, — он с некоторым смущением представляется, продолжая проверять неожиданные обстоятельства знакомства.

Оператор выглядывает из-за дерева, делая вид, что фотографирует птичек. У него есть камера-бутафория с потайным объективом на случайность.

Лоренцо говорит что-то о прекрасной погоде, золотой осени, а сам пялится на ее ножки в чулочках, взглядом облизывает ажурные резинки, выглядывающие из-под юбки.

Вика достает последнюю карточку. Других у нее не осталось.

«Можно пригласить вас в гости?»

— Сейчас? — озадаченно переспрашивает он.

Судя по удивлению шансов у нее никаких. Мириам в 15 лет стала проституткой, а она не может снять даже дряхлого старика.

Зорра кивает с застывшим сердцем.

— Да, конечно, — неожиданно соглашается папаша с детской отеческой улыбкой на губах. — Вы далеко живете?

Она расцветает в улыбке, отрицательно мотая головой. Встает, чувствуя тяжесть быков, готовых вырваться на асфальт.

Он в нерешительности поднимается за ней. Если бы он знал, что она несет в себе семя ста черных быков, что целое стадо бизонов трахало ее всё утро четыре часа подряд, сменяясь каждые две минуты, кончая один за одним, оставаясь в ней, что между ног у нее под пушистой полоской меха болтается жалкий отросток, что вся её жопа горит изнутри, что разбитая розочка распухла, что даже медленная ходьба причиняет ей неудобство, разве согласился бы он тогда пойти с ней?

Но он идет, ведя её под руку, сгорая от желания — это заметно по тому, как шевелятся его густые усы, как он гладит взглядом её груди, ласкает невидимыми пальчиками её белокурые локоны, развевающиеся на ветру.

Она проводит Лоренцо по адресу, где в соседней комнате уже все готово для съемки. Лоренцо нужно время, чтобы прийти в себя. Ему трудно общаться с немой девушкой. У неё выразительная мимика, яркая жестикуляция. Она постоянно развлекает его фокусами, готовит чай, пляшет, незаметно касается плеча, руки, случайно трется о него задом.

Они сидят на диване в гостиной. Постепенно приближаясь, она кладет ему руку на бедро, и он, как никогда многословный сегодня, замолкает. Их взгляды встречаются, она тяжело дышит, облизывая губы, её рука скользит по ноге вверх к ширинке. Белый зайчик уже почти в её руках. Стая черных быков ревут в ярости, пытаясь вырваться наружу, их красные глаза наполнились кровью.

Она опускается перед зайчиком на колени, стягивает белые брюки и семейные трусы. Вот он, вытянулся в небольшую плюшевую морковку и толстым червяком лежит на седом лобке, подрагивая, как желатиновый палец. Очень мягкий, нежный, она с удовольствием ласкает его, в предвкушении сладкого десерта после быков. Она ускоряется, прищмокивая губками. Бобовый стручок под юбочкой впервые за много дней заливается сталью. Она сосет жадно, страстно, высасывая из старика душу, она знает, на какие точки давить.

Зайчик кончает вяло, но густо. Она активно помогает рукой, чтобы выжать его до конца. Собирает в рот зайачье семя и незаметно выплевывает в пластиковый стаканчик под диваном.

Любвесильный Лоренцо гладит и целует Джулию перед уходом, требуя номера телефона, договариваясь о следующей встрече, тысячу раз переспрашивая где и когда они увидятся снова. Его глаза оживились, он как будто даже помолодел. Она горько сожалеет, что больше не сможет с ним встретиться.

Когда он уходит, появляется Лиана. Поглаживает собачку взрослым движением, надевает ошейник, закрывает глаза повязочкой.

— Ты нашла мне зайчика? — сегодня она играет злую колдунью.

Оператор вращает камеру, выбирая лучший ракурс.

Лиана кивает.

— Где он?

Лиана достает стаканчик с зайчьей спермой из-под дивана и отдает колдунье.

— Отлично, — Лиана поднимает стаканчик на свет. — Но сначала быки. Ты не растеряла их?

Лиана покачивает головой.

Лиана достает прозрачную вазу и ставит ее на стеклянный журнальный столик.

— Их должно быть ровно сто. Иначе тебе придется вернуться на охоту.

Лиана кивает, с опаской забирается на шаткий столик, задирает юбку и садится разочек в вазу. Медленно, один за одним быки покидают временное пристанище. Всё чистое перламутровое стадо устремляется в вазу. Последние особи липкими сгустками опадают в месиво.

— Теперь зайчик, — колдунья забирает вазу и выливает в нее зайчью сперму.

— Мне нужна еще одна душа, — Лиана смотрит на Лиану презрительным взглядом. — Грязной шлюхи. Достань мне ее.

Лиана кивает, подходит к вазе и, задрав юбку спереди, начинает медленно дрочить на быков и зайчика, постепенно вынимая свою душу. Бобовый стручок увеличивается до внушительных размеров. Теперь она вынуждена наклоняться, чтобы случайно не выплеснуть грязную шлюху мимо вазы.

Камера крупным планом снимает стадо быков, ревущее в экстазе, белого сладкого зайчика, лопочущего в упоении, грязную шлюху, выскользывающую из стручка, ныряющую в буйствующее стадо, подставляясь масляной течкой под сокрушительные удары черных бизонов, высасывая сладкого зайчика до обмылка.