Мой первый опыт общения с девушкой. Из книги Мой первый секс

Я долго сомневался, стоит ли рассказывать о том, как я впервые был близок с девушкой. И, наконец, решился.

В детстве я был скромным, робким мальчиком. В то время, как мои сверстники имели уже сексуальный опыт, я ещё не целовался ни с одной девушкой. В армию меня не взяли по состоянию здоровья, и это обстоятельство ещё больше усилило мой комплекс неполноценности.

В 19 лет я окончил шофёрские курсы и через год уехал из деревни, в которой работы не было, в райцентр. Здесь мне удалось устроиться водителем к одному бизнесмену. В будни я работал иногда до 9—10 часов вечера, зато выходные у меня были свободные. Платил бизнесмен мне очень мало, хотя я старался работать добросовестно, и ни разу за всё время моей работы не подвёл хозяина. Другой работы я не мог найти.

Я снимал дом у пожилой женщины, Марии Фёдоровны, которая жила в квартире; дом она сдавала внаём. В моих отношениях с прекрасным полом ничего не изменилось: я по-прежнему боялся подойти к девушкам, считая их неземными, возвышенными созданиями. В общении с ними я ужасно робел и не мог вымолвить ни одного связного слова, не говоря уже о том, чтобы отважиться на поцелуй. Глубоко разочарованные, девушки прекращали знакомство со мной.

Так прошло 8 лет. Девушки у меня по-прежнему не было, и я ужасно страдал от невозможности реализовать свою сексуальную энергию. Долгими вечерами, лёжа в постели, я представлял себе прекрасные ножки своей божественной Госпожи, чудесный, заросший кудряшками волос, треугольник между ними... Дорого бы я отдал за то, чтобы прикоснуться к ним своими жаждущими губами!..

Как-то вечером, вернувшись с работы, я увидел в доме девчушку лет, наверное, 20 — стройную, голенастую, с зелёными глазами. Как оказалось, Надя являлась внучкой Марии Фёдоровны. Недавно у неё умерла мама (как выяснилось позже — от пьянки); отец умер ещё лет 18 назад.

Марии Фёдоровне пришлось взять внучку на своё довольствие, поскольку Надя нигде не работала, но той хотелось быть самостоятельной, и она стала ночевать в пустующем доме своей бабушки; питалась Надя, тем не менее, у Марии Фёдоровны. Тем более, кстати пришлась моя ежемесячная выплата за снимаемое жильё. Девушка мне не мешала, и я обращал на неё мало внимания.

Как-то в пятницу вечером, после окончания трудовой недели, я вернулся домой. Согрел супа, поел. Денег, как я уже писал, у меня было очень мало, приходилось экономить на всём. Надя в это время находилась в соседней комнате. Неожиданно она вошла на кухню и села на табурет.

— Скучаешь? — впервые за всё время заговорила она со мной. Я неопределённо пожал плечами.

— Вижу, у тебя нет девушки, — продолжала Надя. — Хочешь, я буду твоей девушкой? И тебе хорошо, и мне выгодно — твои деньги не будут уходить на сторону, останутся в нашем кругу — у тебя и у меня. Ну, чё молчишь? — рассердилась она. — Давай, сходим в магазин, купим чё-нить выпить и пожрать, оттянемся!

— Видишь ли, — ответил я, — должен тебе честно признаться: у меня не совсем обычные пристрастия, любая девушка мне не подойдёт.

— А какая тебе подойдёт? — полюбопытствовала Надя.

— Только та, которая примет мои пристрастия.

— Да мне пох... твои пристрастия! — вспыхнула Надя. — Мне выпить хочется, понимаешь? Такая тоска, делать абсолютно нех... , а тут ты со своими пристрастиями! Ладно, приму я, приму все твои пристрастия, только пойдём быстрее в магазин!

— Знаешь, Надя, — возразил я, — я мало зарабатываю. Сколько смогу, я сегодня потрачу, а больше у меня ничего нет — только на хлеб и сигареты останется.

— Это всё х... я! — убеждённо воскликнула девушка. — Главное, сегодня оттянемся, и больше я к тебе не подойду. Понимаю, что это такое, когда денег — только на хлеб. Ну, пошли!

— Водки две бутылки, — подсказывала мне Надя в магазине, — сигареты «Пётр» три пачки, пельменей килограмм, консервы, сыр и колбаса!... Макаронов и хлеба ещё возьми — жрать хочется, спасу нет! Наверное, волка бы съела!

Нагруженные продуктами, мы вошли в дом. Надя уселась за кухонный стол.

— Ну, давай, понужай, — нетерпеливо подбодрила она меня, — быстро открывай консервы, нарежь колбасы и хлеба! И давай, разливай водку!

Через пять минут на столе красовались открытая банка с рыбными консервами, нарезанная колбаса и хлеб; в стаканчике была налита водка.

— А себе? — недоуменно обратилась ко мне Надя. — Ты, что, не будешь пить?

— Пока воздержусь, — ответил я.

— Ну, как хочешь, — равнодушно молвила девушка и одним махом опрокинула стаканчик себе в рот, после чего жадно принялась за еду. Я же поставил на конфорку газовой плиты воду для пельменей и начал нарезать сыр. Закончив с этим, я подошёл к Наде и опустился перед ней на колени, с жадным любопытством рассматривая её привлекательные ножки.

— Как мне хочется расцеловать твои сладкие ножки! — не удержавшись, воскликнул я.

— Ну, так целуй! — удивилась девушка и поднесла к моему лицу свою изящную ножку с крохотными пальчиками. — Это, значит, и есть твои пристрастия?

— Нет, не могу! — замотал я головой. — Не имею права. Видите ли, я пока недостоин Вас! Вот если Вы согласитесь выпороть меня, тогда Вы возвысите меня до уровня Ваших божественных ножек, и я буду достоин этой чести.

— Ничё не поняла! — удивленно ответила мне Надя. — Ты просишь выпороть тебя, что ли? И чё это ты со мной вдруг на «Вы» заговорил?

— С этого момента Вы — моя Госпожа, — пояснил я. — И я могу обращаться к Вам только на «Вы». Давайте, пройдёте в комнату, там у меня плеть — сам сплёл. И Вы выпорете меня, хорошо?

Мы прошли в комнату, и я вытащил из-под матраца шестижильную плеть, которую я изготовил из жёсткого винилового шнура. Пробовал было пороть сам себя, но это было не интересно — было бы гораздо лучше, если бы меня наказала девушка.

Я подал Наде плеть, быстро разделся и встал перед девушкой на колени.

— Стегайте меня! — попросил я. — Не бойтесь! По заднице, по спине! Ну же, не медлите!

Надя с сомнением чуть хлестнула меня плетью.

— Очень слабо! — упрекнул я девушку. — Стегайте так, как будто Вы выбиваете ковёр! Смелее!

Следующий удар оказался заметно чувствительнее, и я получил несказанное удовольствие. Осмелев, Надя начала наносить мне довольно ощутимые удары по ягодицам и по спине. После 18 ударов я почувствовал, что вполне удовлетворён поркой и попросил девушку остановиться.

Надя опустила плеть, я же склонился перед девушкой в глубоком поклоне. Моя грудь была прижата к полу, зад выпячен назад, ноги в коленях широко разведены. Мне казалось, что такая поза символизирует наибольшее подчинение и пресмыкаться перед девушкой более этого уже невозможно.

— Благодарю Вас, Госпожа, за порку! — воодушевлённо проговорил я. — Садитесь на меня! — попросил я и встал на четвереньки. Девушка охотно оседлала мою спину, и мы направились на кухню. Мне было очень приятно ощущать своим телом вес её тела и спиной — тепло её мягкого зада.

На кухне Надя пересела на табурет, я налил ей водки и высыпал целый пакет пельменей в закипевшую воду, после чего вновь встал перед девушкой на колени.

— Надеюсь, — проговорил я робко, — теперь, после порки, я достоин целовать Ваши божественные ножки?